Три лучших друга человека — наука, искусство, вера — это ведь и три худших предателя человека.
Наука — разум, искусство — воля, вера — чувства. Обыкновенно искусство отождествляют с чувствами, а веру с волей, но ведь единственное доказательство бытия Божия это чувство, а искусство отнюдь не раба чувств. Искусство использует эмоции, восприятие как материал, организуя их волевым своим усилием, и организуя именно в каком-то направлении, взращивая и дисциплинируя волю, даруя волю.
В сегодняшней России люди науки и искусства более других винят религию в конформизме, казёнщине. Хорошо ещё, если говорят, что религия не выполняет своей главной роли помогает милитаризму, а не миру, сеет рознь и злость, а не дружбу и жвачку. «Хорошо», потому что предостаточно атеистов старой закалки, для которых главная роль религии как раз прислуживать властям, армии. Впрочем, даже это не худший вариант — есть ещё и такой атеизм, который считает, что это кровяная гебня и гибридный милитаризм выполняют приказы религии, не наоборот.
Что религия служит злу, это драма. Трагедия, что наука с искусством ничуть не лучше в смысле конформизма и предательства человечности. И не надо про то, что «а мы и не претендуем!» Претендуете, а если не претендуете, то должны претендовать! Это же наука и искусство, а не игра в бисер. После Гулага и Освенцима какое может быть «и не претендуем».
Три источника человечности оказываются тремя предателями, потому что человек тогда вполне выделяется из толпы как личность, когда он выделяет из толпы человечество. Не только личность есть не данность, а задание, это и к человечеству относится.
В XIX веке одним из аргументов в пользу революции была забота о следующих поколениях. Мы же не людовики какие-нибудь с их «а после нас хоть потоп». Этот аргумент имел вполне религиозное происхождение, ведь потоп библейский символ. Учёные, отвергавшие веру, взывали, тем не менее, к «после нас» — ради будущих поколений осушить болота и обводнить пустыни, расщепить атом и высадиться на Луне. Когда верующие контрреволюционеры говорили, что забота о будущих поколениях есть жертва реальными людьми во имя пока отсутствующих потомков, это ведь было немножечко непоследовательно. Плодитесь-размножайтесь, душу за ближних, отдать единственного сына ради Бог знает кого, это ведь не марксисты придумали, прямо наоборот.
Парадокс в том, что для того, чтобы пожертвовать собой ради будущих поколений, надо сперва стать собой, а это включает в себя поставить крест на всяких будущих поколений. Собраться в точку. Именно этим и занимается наука, искусство и религия. Именно поэтому противопоставлять религию как коллективное вере как личному не стоит. Это всё равно, что противопоставлять нобелевскую премию нобелевскому лауреату.
Именно этой точки нет в современной России. Она была, она исчезла не так давно, и не сама собой. Она была стёрта.
Чем отличается протестное движение от демократического? Тем, что протест исходит от демоса, а демократия от личности. Названия обманчивы. Протестное движение — как и противостоящая ему вата — есть порождение коллективистской психики. Они мыслят в категориях «мы». Да, конечно, каждый казнокрад набивает свой личный карман, каждый оппозиционер лично приходит на площадь и лично садится в автозак. Но «лично» и «личность» очень различаются. Внутренне и внешне. Личность не ворчит, личность молчит или говорит. Личность не ахает десятилетиями: кто бы мог подумать, преступник готов на преступление! Личность не хочет сменить власть, личность хочет быть властью — той властью, которая голосует, которая ежедневно обсуждает что-то с соседями и коллегами, видя и уважая в них ту же самую власть личности.
Российский деспотизм лишь изображает из себя отца, лишь играет в патернализм. Он сам предельно инфантилен. Он и личностью не стал, и до общества не дорос. Он кучка подростков, затевающих в углу школьного туалета какую-то гадость. В этом смысле это правительство даже судить нельзя, как нельзя судить детей. Именно поэтому менять его надо — не правительство, а систему.
Зачем выходить на площадь? Ради блага будущих поколений? Вздорный альтруизм. Ради собственного блага? Ещё более вздорный эгоизм. Разгадка в том, что выходить на площадь вообще не надо. Ложный императив. Надо сперва выйти в себя, стать собой. Перестать воспринимать себя самоочевидное, наличное. Каждый человек банкомат, но не в каждом банкомате есть наличность. Её туда надо вложить.
Вот в чём слабость протестного движения, почему оно буксует, почему всегда в оборонительной позиции, скулит, заискивает, не говорит всего, что думает. С наличностью плохо. Из всех аргументов реже всего и меньше всего слышится: это противоречит моему личному достоинству. Стыдно — засмеют. А вот не надо стыдиться. Надо стыдиться, когда достоинством становится наличность. Надо стыдиться, когда все надежды возлагают на количество и апеллируют к количеству, а не к личности как единственному продуктивному в стратегическом отношении ресурсу. Надо стыдиться издевательств над Западом — ах, там атомарность! Да, там атомарность — а в России атомная бомба. И что лучше? От атомарности никогда ещё не погибал, а от радиации уже погибли миллионы безо всякой атомной войны.
Очень ясный критерий: человек за одностороннее ядерное разоружение России или нет. Если нет, если ещё озирается, как там у других, значит ещё не личность, а лишь отражение того, что ему видится вокруг. Ещё не отлип от чудища обло-озорного, не освободился для свободы, ещё путается в оговорках, ценностях и ценах. Значит, пока мы ещё предаём себя. Не наука, искусство, вера предают человека — человек их предаёт, потому что человек реален, а наука, искусство и вера производны от человека.
Я предаю себя — и предательство науки, искусства, религии складывается из миллионов предательств тех, кто занимается наукой, искусством и религией. Любимые предатели, ведь это же люди, и других нет и не будет, и не будет у меня другого отражения в зеркале, и пора, наконец, быть таким, чтобы моё отражение не морщилось при взгляде на меня.