Один из типичных представителей кремлёвской военной пропаганды — Сергей Шаргунов. Родился в 1980-м году, окончил журфак МГУ, начинал во время вторжения России в Грузию в 2008-м году, продолжил, воспевая подвиги «Новороссии» во время вторжения России в Украину в 2014. Вот его текст из Сирии весной 2016 года:
«Новосирийск», — так говорят тут наши. На базе Хмеймим — выставка достижений народного хозяйства. Впечатляет. Адский грохот истребителей, то взлет, то посадка, вонь керосина. База бессрочно. Военные с крестьянским загаром (темные руки и лица). Их голоса со мной: «Турция вон за той горой!» «Россия рулит…» … На Новый год сразу после полуночи — под салют и праздничную пальбу автоматов — по базе били из «Града» (к разочарованию парней: они-то ждали газовой атаки, сидели в противогазах). Теперь, говорят, горный хребет под контролем. И побережье Средиземного.8 марта в огромной палатке — дискотека с поварихами и медсестрами под «Лабутены» и с безалкогольной «Балтикой». На базе в палатке-столовке подписывают бумаги о мире те, кого к миру принудили. Наши ездят на тяжелейшие переговоры — ночью, в горные селения, забитые вооруженными недругами».
В тексте аккуратно затронуты все темы, предписанные военным министерством, особенно примечательно упоминание ожидаемой газовой атаки — контрпропаганда, призванная прикрыть факт использования именно Россией и Асадом химического оружия в Сирии против мирного населения. Шаргунов рисует совсем другое население:
«Мимо идут вереницей люди — бородачи, хипстеры, алавиты, суниты, кто угодно — улыбаются: «Привет!», «Здравствуй!», даже «Здорово!», показывают два пальца-виктори, тоже пытаются что-то сказать по-русски.— Сурия-Русия: вахед-вахед! Сурия-Русия: вахед-вахед! — Что это значит? — Один-один, — переводит мой спутник, и старательно выговаривает: За-од-но…».
Стиль вполне ватный, казённый, высмеянный ещё в «Золотом телёнке»: «Трепещет злобный враг. Железный конь несет вперед Истории скок взметать, Семью трудящихся несет Ошибки выявлять».
Это не помешало Эренбургу из Испании писать ровно в том же духе (а что надрываться ради пропаганды): «Вечером все собрались в клуб. Показали фильм: демонстрация на Красной площади. Московская работница на экране говорила о солидарности с испанским народом. Крестьяне Уэрто не понимали слов, но на глазах рослого угрюмого человека, который стоял рядом со мной, я увидел слезы. В Уэрто никогда не приезжали пропагандисты. Никто здесь не устраивал митингов. Но биение сердца Советской страны дошло до глухой деревушки арагонской сьерры, и щедрая кровь моей страны помогла счастью Уэрто».
Щедрая кровь! До такого Шаргунов пока не дошёл.
Разумеется, сайт Шаргунова называется «Свободная пресса». Миниправда.
Шаргунов побывал нацистом (у Лимонова), закончил депутатом путинской думы от коммунистов (d 1996 оду его родной отец, священник, поддержал на президентских выборах коммуниста). Разумеется, он нуждается в самоуважении, но уважать себя как себя он не может, он рисует себя диссидентом — например, он считает, что его квартиру подожгли, потому что он голосовал и выступал против «реновации» в Москве. Оповестил мир, что в июле 2014 года его вызывали на Лубянку — якобы допрашивали, как Шаргунов смог съездить в Донецк. Без малейших последствий.
Видимо, автобиографичны размышления Шаргунова в биографии другого номенклатурного литератора сталинско-брежневских времён, Валентина Катаева:
«Он отбрыкивался от фантома, с которым так часто сливался напоказ. «По природе я робок, хотя и слыву нахалом», — сообщал в другом месте. Слыл или упорно создавал себе этот образ? Катаев то пытался убежать от себя, корыстного и сановного, оторваться от неотступной тени, то хотел нырнуть в нее, искупаться, как в луже, отчаянно юродствуя. … Катаевские приступы цинизма были не тусклыми и мышиными, но показными, вызывающе-тигриными … Барство как вызов. Демарш против проклятой — прелестной, но гибельной, а значит, свинской — реальности, при которой всяк оккупирован жизнью и смертью. Возможно, будучи нежным, ранимым и застенчивым, он так спасал свой рассудок».
Нежный и ранимый Шаргунов в том же тексте не забывает пнуть врага: Катаев «не желал потакать и «прогрессивной» интеллигенции с ее дисциплинированной дистиллированностью, святыньками и страхами».
Порядочность на языке ненависти — это «дисциплинированность», вменяемая последовательность в мышлении и поведении — «дистиллированность». Чтобы скрыть собственный даже не конформизм, а просто работу на власть, Шаргунов передаёт реплику Катаева: «Пишите то, чего от вас требует высшее руководство» и комментирует: «Очередной скомороший выверт?»
Скоморошество, глумление — важная черта пропаганда путинской эпохи. Катаев публично себе скоморошества не позволял, Шаргунов только этим и занимается. Его скоморошество создаёт ему алиби. Так Геббельс, если бы ему довелось отвечать на суде, сказал бы: «Я шутил! Это была панк-пропаганда! Скоморошество! Не я виноват, что меня принимали всерьёз».
Илья Яшин в 2008 году писал:
«Вчера Сергей Шаргунов стоял со мной бок о бок на оппозиционном митинге, выкрикивая антипутинские лозунги. Позже неожиданно оказался в националистической «Родине», потом переквалифицировался в социалиста и всячески демонстрировал лояльность действующему президенту. Дальнейшая эволюция его взглядов будет зависеть от того, что ему будет выгоднее. Если сочтет, что лучше вернуться в оппозиционные ряды, сделает это. Если найдет новую прокремлевскую нишу, вряд ли побрезгует занять ее».
Думается, альтернативы никакой не было. Ничего «выгодного» в пребывании оппозиционером нет — об этом напоминает мост Немцова. Человек не выбирает, человек выбрал очень давно, и, скорее всего, уже и у Лимонова Шаргунов находился по зову не сердца, а совсем других органов. Его скоморошество отлично темперировано и согласовано, иначе необъяснимо, как Шаргунов к годовщине белоленточного митинга 2011 собирает на том же месте митинг и предлагает лозунг: «Серая тля, вон из Кремля!» — и не подвергается ни малейшим репрессиям. На митинге выступают и Навальный, и Яшин, они не видят проблемы в присутствии Шаргунова. Именно в июле 2012 года он и создал сайт «Свободная пресса» — ещё одна имитация оппозиция, призванная занять место настоящей.
Шаргунов постоянно использует приём сшибки, чтобы выглядеть либеральнее обычных кремлёвских держиморд: в июне 2012 года называет выступление Алёхиной, Толоконниковой и других «свинством», но призывает их не сажать, после чего его обвиняет в атеизме свящ. Вл. Переслегин, на что он имеет возможность заявить: «Я вообще стараюсь ходить в церковь» (он — член Патриаршего совета по культуре) — и вновь осуждает акцию «Пусси Райот»: «Акция была неправильной». Нежить дискутирует между собой, оживлённо спорит, нежить бьёт ключом, производя килотонны как бы слов.
Шаргунов — сын священника, организовавшего погром выставки «Осторожно, религия» в Сахаровском центре, в 1990-е годы создавшем комитет за спасение нравственности России. Достойный продолжатель дела своего деда Бориса Левина (1899-1940), военного «журналиста», участвовавшего в боевых действиях России в самом начале Второй Мировой войны: он освещал вторжение в Польшу («освобождение Белоруссии») и погиб в январе 1940 года во время вторжения в Финляндию. Левин тоже обличал интеллигенцию в романе «Юноша», противопоставляя ей здоровую социалистическую молодёжь. Бабушка С. Шаргунова В. Герасимова была в первом браке за Фадеевым. В общем, среда дома кремлёвских литераторов в Лаврушинском переулке.
Шаргунов, призывая в 2016 году идти на акцию «Бессмертный полк», об этом своём деде не упомянул — гибель во время вторжения в Финляндию до начала «отечественной войны» грубо выламывается из пропагандистской лжи о России как несчастной жертве агрессии.
21 марта 2018 году Шаргунов участвовал в заседании Президиума Общества русской словесности в храме Христа Спасителя, где инициировал решение об организации в школах встреч современных писателей и других деятелей культуры с детьми, чтобы повысить у учащихся интерес к русскому языку и литературе.
«Хорошо бы, чтобы участники Общества русской словесности — может быть, это будет какой-то специальный проект — ездили бы по школам», — сказал Шаргунов.
Патриарх Кирилл одобрил его предложение и даже предложил расширить, «привнести … свежую струю во взаимодействие нашего писательского цеха со школьниками, и не только писателей, но и вообще интеллектуалов».
На самом деле, Шаргунов, конечно, не Геббельс, он даже не Фриче, ближе к Вальтеру Гроссе, но кроме Геббельса в России никого из нацистских «журналистов» не знают. Своих достаточно, и свои, надо сказать, первичнее — всё-таки Гитлер это лениндойч, не Ленин — руссогитлер.