«Иисус сказал: Тот, кто высказал хулу на Отца, — ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына, — ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого, — ему не простится ни на земле, ни на небе» (евангелие Фомы, 44).
Для сторонников идеи, что евангелие Фомы — гностический текст, эта фраза как гвоздь в ботинке. Во-первых, гностики никогда ее говорили о наказании и покаянии. Во-вторых, тут совершенно несомненно есть вера в Троицу или, точнее, Иисус уравнен с Отцом. У Луки уравнивается хула на Иисуса с хулой на Духа, а Отец не упоминается вовсе.
Гвоздь в ботинке это верно, но ведь нельзя сказать, что у Марка и Матфея Отец не упоминается. У них сказано «всякий грех и хула». Вообще любое кощунство! То есть, и против Бога Отца. Точнее, это настолько расплывчатая формулировка, что придавать ей большого значения не следует.
Главная проблема — отсутствие контекста. В принципе, можно предположить, что эта фраза бытовала как одиночное изречение, и все евангелисты его инкрустировали в определённый сюжет. Лучше всего, конечно, у Марка. А у Фомы вроде бы вне контекста. Приходится изобретать поводы, которые могли побудить гностиков обсуждать вопрос о недопустимости кощунства. Например, учёные (из сторонников гностицизма Фомы) говорят о том, что требование принести жертву кесарю могло рассматриваться как требование кощунства. Или критика пророков воспринималась как кощунство против Духа. Но это подразумевает очень раннее время, а никто (из учёных) не спорит, что евангелие Фомы отнюдь не в первом веке составлено.
Только ведь «контекст» во многом определяется нашей способностью проникнуть в авторский замысел. Как же «вне контекста»? Перед тем этим как минимум с 31 афоризма идут фразы, объединённые темой истинного и ложного понимания Слова Божия: почему люди отвергают Иисуса, почему должны говорить о Нём другим, почему ханжи грешат против Бога, посылающего откровение. В предыдущей фразе речь (у Фомы) о том, что «иудеи» — аналог «фарисеям» — непоследовательны, потому что не видят связи Бога с Иисусом, связи, осуществляемой Духом как связь плода и дерева осуществляется соками дерева.
Так что контекст есть, а вот веры в Троицу, пожалуй, нет. Только «вера в Троицу» это отнюдь не самое важное, это описание веры, а не сам опыт веры. Резкая формулировка Спасителя не случайна. О Боге Отце существовала (и существует) многотысячелетняя традиция. О «спасителе», «машиахе» — тоже не на пустом месте возникает, проблема скорее в том, чтобы отличить подлинного — странного, не соответствующего ожиданиям — от имитаций. Вот о Духе Святом очень было и было, и есть. Духа Святого замалчивают: очень уж Он неуправляем, неподотчётен, не контролируем. Но главное, возможно, что говорить о Духе это как говорить о говорении, это как разглядывать собственные глаза, вынув их из глазниц и положив в ладонь. Как говорить о любви с любимым человеком: ну странно, даже на научной конференции и то уместнее.
Хула на Духа Святого это не сомнение в том, что наша вера от Духа. Такие сомнения естественны, надо беспокоиться, если их нет. Хула на Духе Святого это сомнения в том, что вера другого от Духа, что только моя вера — с неба, а у всех остальных — так, от земли, от обстоятельств. Я мыслю, следовательно, я существую, а другие существуют, хотя мыслят криво и глупо — я верую, потому что Дух, а другие — по каким-то приземлённым обстоятельствам. Это не означает, что нужно соглашаться с любыми религиозными взглядами и идеями, это означает, что нужно ценить, что другие люди имеют пусть ошибочные взгляды и идеи о Боге. Ошибочные, но — о Боге! Даже отрицание Бога может быть от Духа Святого, как иногда паруснику, чтобы двигаться вперёд, нужно держать паруса вкось. Не люди лавируют — Дух Святой лавирует, и надо уважать его и не спешить выносить приговоры, чтобы самому не оказаться среди приговорённых. Впрочем, уж Бог точно не спешит с судом. Бог есть Дух Особый, Дух Разума, Дух Любви, поэтому я существую.