Почему именно Геродот — отец истории?
В живописи есть «обратная» перспектива, а есть «прямая», нормальная. Миф, репортаж, очерк, — это всё вывернутая перспектива, где автор и читатель — второстепенные, случайные элементы, подлинный же наблюдатель находится внутри текста. Геродот сделал в описании событий то же, что сделали титаны Возрождения в живописи. Он сделали иконопись живописью, Геродот сделал миф историей.
Далеко не всякий историк после Геродота повторяет этот подвиг. Большинство «историй» и сегодня пишутся как мифы. Особенно школьные учебники истории. Победоносные военные и политические реляции. «-Вот история твоей страны! — А где тут я, страна? — Ты кто такой? Куда прёшь? Твоё место у параши! Слушай сюда и учи! — Страна моя любимая, да не учится она, она же не моя! — Цыц, гражданства лишу!»
Миф идёт от общего к частному, история идёт от частного к частному. Промежуточный вариант — от частного к обществу — и есть ублюдочная история учебников, полуистория, полумифология.
К сожалению, какой-то идиот в глубокой древности поделил историю Геродота на книги по числу греческих муз и озаглавил именами этих муз. Это не мог быть Геродот! У него чрезвычайно выверенная структура — пять частей. Пять биографий пятерых последовательно сменяющих друг друга правителей его страны. Не история стран, это история личностей, и личностей ярких.
Выверены размеры: Крез — 14 тысяч слов, Кир — 16 тысяч, Камбиз — 35, Дарий 65, Ксеркс — 60 тысяч слов. Понятно, что слова посчитаны русские, но пропорция-то сохранится и для оригинала: четверть/четверть/половина/целая/целая.
Есть у «Истории» Геродота чётко сформулированная сюжетная линия: счастье. Чем счастлив человек? Что придаёт его жизни смысл? Не секс — с этого начинается, эскападой против похищения Елен Прекрасных. Не деньги — это Крез и Солон. И дальше а главном, о деньгах, и ударный финал: зачем тратить золото, чтобы завоевать тех, у кого и медяка нет? И в конце Геродот гениально закольцовывает, возвращаясь к Киру, и, трудно поверить, но рассказывает о некоем распятом (да-да, но это чистое совпадение), дед которого советовал персу и Кирам завоевать мир, а Кир ответил, что завоеватель всегда раб завоёванного, и тогда персы согласились: чем завоёвывать плодородную Элладу и оказаться рабами, хлопочущими о своей замечательной собственности, властвовать, «владея скудной землёй». В общем, блаженны нищие духом.
При этом «История» Геродота — именно история, а не просопография, не «жизнь замечательных людей». Достигается это благодаря географии. Геродот опередил время на 24 столетия, после него только Элизе Реклю понял, что без географии истории быть не может. Поэтому иногда утомительное, а иногда захватывающее «описание стран» у Геродота — это важнейшая часть истории, уравновешивающая акцент на частной жизни личности. Геродот выбрал и отличный композиционный приём: он описывает те страны, в которых герои вели завоевания, пусть даже и неудачные.
Исключительно важна позиция автора, позиция «свой среди чужих, чужой среди своих». «Я всюду принят, изгнан отовсюду». Наверное, у такой позиции есть психологическое объяснение. Геродот ведь не был, строго говоря, грек. Он жил в Галикарнассе, недалеко от реки Меандр, той самой, которая своей извилистостью дала название узору. Жил в монархии, правила тогда царица Анастасия, которой Геродот искренне, судя по описанию битвы при Саламине, гордился (разумеется, она была вассалом Персии). Так что Геродот был, говоря его собственным языком, «иониец».
Когда Геродот хвалит афинян, то делает это с оговоркой: понимаю, что сейчас меня многие осудят. Почему? Ионийцы между персами и греками — как украинцы в России или как русские в Украине. Если в современной России украинец станет хвалить киевлян, ему мало не покажется, за что бы ни хвалил. Тем более, если «русскоязычный» в Украине станет хвалить Москву — пускай даже за дело. Какое «дело»? Ну вот украинцы многие против гей-парадов, и Москва гнобит гей-парады, но даже за это в Украине лучше Москву не хвалить.
Геродот всегда был и оставался подданым Персидской империи. Она же мидийская, с этим на протяжении всей его книги полная путаница. А как в Евангелии от Иоанна всё время ругают неких «иудеев» — и кто ругает? Иудеи же? Иудеи, да другие иудеи. Слово «диаспора» не евреи придумали, оно греческое — именно для обозначения «великой Греции». Греки задолго до Британской империи, с куда меньшими средствами проделали неимоверный подвиг по освоению огромного (по меркам той эпохи) пространства. Отношение ионийцев к «малой Греции», к Греции Спарты и Афин, было таким же сложным, как отношение американцев и австралийцев к Англии.
История — учитель жизни? Э нет, это миф — учитель жизни. Газета — учитель жизни, ну такой жизни, низовой. А история вообще не учитель. История это путь, истина и жизнь, как твои личные, так и всех людей. Каждый человек настолько историчен, насколько он вне истории, и настолько внеисторичен, насколько он вошёл в историю. Нащупал точку равновесия, где гравитация внутреннего ядра уравновешена гравитацией среды.
История — это структура, в который каждый элемент является одновременно и всей структурой. Каждый человек есть одновременно и человечество. Отсюда у Геродота — первого — текст выстроен наподобие голограммы; в литературоведении говорят «китайские шкатулки». Внутрь биографии одного человека легко встраиваются биографии других людей. Мозаичный принцип — только каждый кусочек мозаики сам является мозаикой. Одно время были популярны плакаты, где лицо человека образовывали десятки крошечных фотографий других лиц. Такова история по Геродоту. Её своеобразие очень хорошо видно «от противного»: Фоменко начинал с того, что «сократил» Геродота, заявив, что все его герои так похожи друг на друга, что они одно лицо. Кончил Фоменко тем, что стёр все лица мировой истории и оставил одну монструозную икону Российской империи, где вообще никаких лиц не просматривается, а только, как сказал один городничий, «какие-то свиные рыла, вместо лиц».