Информация — это не всё происшедшее, а только то, что стало словом. Например, есть интроспекция. На русский надо бы переводить буквально, калькой — «самонаблюдение». Но это неверно, правильно же «самопознание». Более того, не всякое самокопание — самопознание, а только то, которое выражается в слове, устном, а ещё лучше в письменном. Интроспекция — это Марк Аврелий с его ученическим упражнением в стоико-эпикурейском философствовании.
Книжка неглубокая, но сам факт, что император такое писал, показатель высокого уровня коммуникации в этой культуре. А потом был мощный срыв, потому что высокий уровень стоял на рабовладении и имперскости. Такие срывы не исключены и в будущем, даже обязаны быть, иначе выходит, что культуру и человечность можно резервировать для сильных.
Экономически Запад в XI-XVIII веках не опережал Китай или Индию. Отнюдь не опережал. Но коммуникационно — опережал. Отличная иллюстрация к неправоте Маркса. В начале слово, а не деньги. Слово — главная производительная сила, и всякие производственные отношения это «превращённая», говоря марксово-гегельянским арго, форма коммуникации.
Если принять коммуникационное развитие Италии в XV веке за единицу, то коммуникационный индекс Китая составит 0,8, а России — 0,01. Вот в чём главное различие! В Италии — тысячи, десятки тысяч писем, автобиографий и биографий, о себе говорят тысячи людях. Мы можем узнать, что они чувствовали, как любили, ссорились и т.п. В России — молчок либо имитация, подделка. Серый Молчок, Кровавый Бочок. Десяток, может быть, документов, которые с натяжкой могут быть использованы для «реконструкции». В XVI веке будет хотя бы переписка Грозного с Курбским, но это же эхо западной коммуникационной революции, отголосок, докатившийся через Речь Посполиту. Внизу же — прежнее гробовое молчание. Петровские реформы тут немногое изменили.
Только смерть Николая Павловича словно открыла шлюзы, превратив поручика Толстого и каторжника Достоевского в великого Толстоевского. Но затем была реакция — ленинизм как воссоздание самодержавно-номенклатурной диктатуры, крайне неблагоприятной для свободы слова, без которой коммуникация немыслима. И в итоге сегодня коммуникационные индексы России, Китая и той же Италии ровно в таком же соотношении, что полтысячелетия назад, а то и ниже. В количественном отношении, о качестве и говорить нечего — враньё и имитация, буза и фуфло, вот китайско-российская «коммуникация». Соловьи в неволе поют, но так сдавленно-сдавленно.