Символы бывают прямые, бывают обратные, вогнутые и выгнутые, позитивные и негативные.
Толстое пузо — выгнутый символ доброты, это доброта сытости, успокоенности, доходящей до щедрости. Втянутый живот тоже символ доброты, доброты, предпочитающей истязать себя, а не других, подставившей миру не то что щёку, а всего себя.
Заяц — обратный символ доброты. Добр ли заяц? А кто его знает! Вроде бы не кусается! Но к нему приятно быть добрым. Потискал зайца — подобрел, как потискал эспандер — посильнел.
При этом надо понимать, что за добротой к зайцу стоит тысячелетняя история охоты на зайцев, охоты с целью примитивного поедания. Средневековые рукописи в изобилии украшены картинками перевёрнутого мира, где зайцы охотятся на людей. Первой жертвой при этом оказывается охотничья собака. Зайцы ловят собак, судят и обезглавливают охотников. Знать, совесть нечиста!
Когда сегодня дети лапают мяконьких пушистеньких зайчиков, полезно помнить, что на запрос «купить заячью лапку» откликается 50 тысяч сайтов. Эдит Пиаф, приличная женщина — и завещала положить с собой в гроб заячью лапку, которую всю жизнь носила! Правда, кажется, это сугубо женское суеверие и женский амулет — мужик носит какой-нибудь жутковатый клык, и чем мужик жутковатее, тем клык жутче.
Понятно, что тут женщина идентифицирует себя с зайчихой, понятно, что она это делает лишь потому, что «не мы такие, жизнь такая». Мужики такие — превращают женщину в родильную машину, так они ещё и требуют, чтобы она всегда была с поджатыми лапками, прикушенным язычком, ушки торчком, хвостик помпончиком. Заячья лапка тут как крест, амулет вывернутый, мементо мори. Вот всё, что от меня останется. И это ещё в лучшем случае, если ты Эдит Пиаф! А может и вообще — пиф-паф, и никакой Пиаф...
Дед Мазай потому и дед Мазай, что он юродивый, что он спасает, а не стреляет. Он увидел в зайце не добычу, а просто зайца. Но увидеть в другом другого означает увидеть в себе — себя. Ты сам — просто ты. Не предмет охоты, не охотник, не дед и не Мазай, а ты. Поэтому тебя не нужно убивать. Награждать тоже не нужно. Любить тебя тоже не нужно. Можно, но не нужно. Добрым к тебе нужно быть, это да. Отличие понятно: любящий к сердцу прижмёт, добрый в лодку посадит, если разлив, а потом высадит и отпустит. Отпусти меня, дяденька, я тебе пригожусь! Ты меня потом застрелишь и съешь, спасёшься от голода! А пока отпусти, ну пожаалуйста!
Доброта деда Мазая, конечно, вряд ли очень экологична и философична. Увидеть в зайце зайца невероятно трудно. Ладно уж, люби зайца как себя — почему такой адекватный памятник работы Александра Таратынова, в интернете под рубрикой «памятники, которые делают мир добрее» — там на носу лодки заяц с зайчихой в знаковой позе влюблённых на носу «Титаника», и остальные зайцы вполне себе люди, причём обоих полов.
Любить ближнего как самого себя, конечно, к любви настоящей отношения не имеет, это всего лишь доброта, как и любовь к себе как к ближнему — не любовь, а просто данность. Так ведь хоть хоть как, лишь бы помогал — себе, ближним, дальним, помогал с умом, без агрессии и садизма. Доброта — как вывороченный айсберг. Он потопил корабль и плывёт себе дальше, доброта подобрала тонущих, высадила и тоже плывёт себе дальше. Только айсберг плывёт и тает, по счастью, а доброта плывёт и добреет, и это тоже к счастью, как для потенциальных зайцев, так и для того, кто понял, что добро должно быть не с кулаками, а с зайцами.