Роман Линор Горалик и Сергея Кузнецова "Нет" – антиутопия 2003 года. Читается очень тяжело по языку - "перевод с неизвестного", как говорила Ахматова. Монотонный язык гламурных журналов, их читателей и создателей, монотонность офисного бытия, которая бросается в глаза, если речь идёт об акакиях акакиевичах, каждый день производящих одну и ту же процедуру, но ведь та же монотонность и у менеджеров высшего звена, и у фри-лансеров, только у них рутина большего масштаба и размаха, с авиаперелётами от Нью-Йорка до Москвы. Общее одно: пустота, несвобода, жёсткая зависимость от начальства. Иногда от потребителя, что немногим лучше; нет ничего размереннее и монотонее жизни торговца наркотиками или содержателя публичного дома.
Секс авторы и делают (считают) смыслом жизни, метафорой науки, политики, торговли, главным предметом торговли, универсальным наркотиком. Все люди в душе стретятся к Белому Кролику – не из «Алисы», а из «Плейбоя». Найти своего Белого Кролика нелегко, отсюда всевозможные извращения. Так ведь и люди, отправляющиеся на Луну или ищущие смысл жизни, тоже поступают не вполне обычно. Чтобы найти себя, нужно выйти далеко за свои пределы. Правда, авторы не верят в достижимость Луны или смысла жизни. Они полагают, что поиск любви приводит к озверению. В поисках Белого Кролика человек превращается в чудовище: белый кролик с острыми когтями, окровавленными клыками.
В этом романе даже буквально мир изображён как огромный публичный дом, с точки зрения его сотрудников высшего звена. Это нелёгкая участь. Умный неверующий человек, который вынужден работать в Ватикане. Белы й Кролик, допущенный к обслуживанию Серого Волка. Анархист, который вынужден обслуживать политбюро. Космополиты, обслуживающие националистов-патриотов – просто потому, что так сложилось, так выгодно, да и не Освенцим же они обслуживают, скорее, даже наоборот, Израиль обслуживают, хотя сами не видят в нём ничего хорошего, разочаровались, жить предпочитают где угодно, но не в нём, переучиваться поздно, да и деньги уж больно вкусные. Или Путина обслуживают, будучи в глубине души либератарианами. Но где либертарианину найти свой либертарианский мир!
Как оправдывает себя «допущенный к столу» Белый Кролик? «Допущенный к столу» - это из гениальной сатиры Фазиля Искандера «Кролики и удавы». Быть допущенным, когда остальные не допущены – это ведь предательство кроличьей солидарности. Что ж, происходит элементарная психологическая операция выравнивая: других кроликов предатель начинает считать немножко удавами, зверюгами, а удавов начинает считать слегка озверевшими кроликами. Мир становится однородным.
Монотонность пытаются компенсировать зверскими (буквально) страстями и внутренними монологами - весь роман из них состоит. Но внутренний монолог хорош как вкрапление, когда же весь роман из таких монологов, это утомляет. Если только персонажи очень уж хорошо прописаны. Но тут все персонажи на одно лицо - офисный... Нет, не офисный планктон, а выше - офисные прилипалы и офисные рыбки-лоцманы. Те, кто окормляется вокруг офисных акул и потому люто их ненавидит. Роман пытается "отыграть" ненависть к тем, кого обслуживает гламурный офисный люд. Все мерзавцы, главный борец с порнографией - он же и главный её изготовитель, и т.п. В общем, пропади они все! Впрочем, главный враг - политкорректность. Что угодно лучше западной демократии. Это политкорректность легализовала порнографию - лишь бы расы были представлены равномерно.
В итоге антиутопия превращается в сатиру. Страхи там обычные для западного обывателя: произошла всемирная катастрофа, американцы и западноевропейцы стали мусульманами, Букингемский дворец в руинах, Африка южнее Сахары вся вымерла и стала "золотым гетто", заселяется заново патриотами ислама. Лучшая медицина мира в Каире. Вторая половина планеты - включая Россию - за китайцами, которых уже теснят индусы.
Авторы изрядно отомстили и Израилю, с которым тесно связаны: он превращён в центр мировой порноиндустрии, где теракты совершают только иудейские фанатики. После войны 2044 года страна лишилась финансирования США, всё обрушилось, но тут появилась партия «Новый Сион», которая предложила понимать Тору исключительно метафорически. В результате Израиль стал мировым лидером по производству порнографии. Правда, периодически какие-то отсталые иудеи устраивают теракты, протестуя против разврата, но с ними успешно борются.
Полная свобода порнографии в Израиле - это хорошо, потому что во всём остальном мире победила политкорректность, которая допускает только политкорректную порнографию. Тут авторы разворачиваются вовсю. Политкорректность, в отличие от порнографии, им глубоко ненавистна, они ехидничают как подростки: ах, оргазм у женщин должен быть такой же длины как у мужчин…
Между тем, если бы Америка и Западная Европа стали бы мусульманскими, то никакого Израиля бы не существовало в 2066 году. Ни религиозного, ни порнографического. Вообще. Но вообразить себе мир без Израиля авторы оказались не в состоянии. Понять, что без ненавистного им (и кормящего их) Запада не будет никакой политкорректности, не будет вообще никакой порнографии, баров и т.п., - нет, это за пределами офисного кругозора.
Россия же описана ими классически для пост-советских пугалок. Всё рухнуло, всюду вьетнамцы, радиация, мутанты, тараканы на Красной площади, грязные простые в "Национале"... Диктатора-то нет!...
И опять правда другая, она проста и незамысловата: и в 2066 году будет всё та же диктатура, ленинизм-5 или ленинизм-6. Она опирается на атомную бомбу и поэтому изнутри рухнуть не может. Обнищание будет, а вот всякой анархии от этого не появится, наоборот - будет Северная Корея, и никто не будет ни наркотиками торговать, ни порно снимать. Все будут ходить по магазинам в поисках того, где отовариться, будут участвовать в партсобраниях и тихо пить самогонку, с фаталистической горькой усмешкой умирая в 45 лет. Тараканов в "Национале" не будет, и простыни там будут чистые - и при Сталине для иностранцев было там очень чисто и культурно. Собственно, авторы довольно откровенно описывают свой жизненный опыт: «подняться» на каких-то «проектах» в России и эмигрировать, в Израиль ли, в Англию ли, в США ли, но продолжать подобно Афродите зарабатывать на ненавистной родине, а тратить на любезной новой родине.
Всеобщей валютой являются «азы» - видимо, не от первой буквы алфавита, а от «азиаты». Масштаб цен, впрочем, не изменился, менеджеры высшего звена получают по 6-8 тысяч азов (Горалик в одном из эссе именно в столько долларов определила ежемесячную зарплату успешных интеллектуэлей), кушают в ресторанах страусиное мясо и никогда не ездят в метро.
Кажется, что авторы поставили своей целью показать, что русский язык уже не тот, что во времена Набокова, и на нём можно вполне описать любой половой акт культурно. Описаний этих в романе много, поскольку все герои романа либо работают в порноиндустрии, либо искореняют порноиндустрию (только неполиткорректную). Увы (впрочем, почему «увы»?), эти описания более виртуозны, чем культурны. На их фоне радостно воспринимаются матерные слова - что-то настоящее в вычурно-натужной симуляции разных страстей. В сухом остатке «и соски затвердели». Гладкопись, бездушная гламурная гладкопись, в данном случае, разве что, заслуживающая быть поставленной в женский род. Вспоминается анекдот про «вот у моего дедушки был бордель на Арнаутской, так там был порядок!» Там были страсти, а тут - растянутый на неизвестно сколько сценарий для сериала, который, надо надеяться, никогда не будет снят.
К сожалению, нельзя сказать об этой книге того, что принято говорить о кинофильмах: «Ни один кролик не пострадал». Единственное живое существо, вызывающее горячее сочувствие, это именно белый кролик, украденный у несчастного Хефнера, как возглас «вы всего лишь колода карт» украден у Кэррола. Да, герои романа плоские как карты, даже площе, потому что без рубашек, да и без трусов. Одномерные карты. Зато кролик полнокровен. Бедному навешивают приборчик, содержащий записи разнообразных извращений (кажется, впервые в России идея психопорно была опубликована в рассказе Лино Альдани «Онирофильм» в 1966 году).
Кролик страдает, сообщают авторы, не от извращений, а от сознания себя человеком - в отличие от героев романа, которые наслаждаются только, когда чувствуют себя либо (в идеале) не человеками, а разнообразными мутантами-зооморфами, либо человеками неправильного возраста, вида и т.п. Видимо, так символически обозначен бунт авторов против мира победившей политкорректности и инклюзивности. Авторы взобрались на вершины преуспения (ну, или близко к вершинам, 8 тысяч долларов - или азов - или веди - в месяц всё-таки не совсем вершина, если смотреть вверх, но авторы смотрят вниз, откуда выбрались). Но оказалось, что на вершинах преуспеяния нет притонов разврата, которые Остап Бендер расписывал Корейко. Там какие-то правила, а если есть правила, то нет счастья.
Такие представления о счастье непроизвольно формируются у людей, выросших в ханжеском обществе, каковым была и брежневская Россия, каковой, мы верим, будет и Россия путинская. Ханжество - плохо, анти-ханжество - хорошо. Если вокруг имитируют людей, то счастье в том, чтобы имитировать животных.
Может быть, таким образом странный запрет Торы на поедание зайчатины (на самом деле, речь идёт о доманах, но это мало кто знает) получает хоть какое-то, пусть псевдонаучное объяснение. Не ешь зайчатину, зайцем станешь. Одна из героинь романа более всего боится скатиться с менеджера высшего звена обратно - и представляет это скатывание как падение в дыру, подобное падению Алисы к ногам Белого Кролика.
Хорошая новость: человек не есть то, что он ест. Можно и зайчатину, и телятину, и креветок, и даже козлёнка, сваренного в молоке какой-то там матери. Плохая новость: не надо мечтать стать дельфином с десятью клешнями или тигром с пятью крыльями. Мы и так недалеко ушли от такого уродства. Живём как в сборнике басен Эзопа, с кем-то львы, с другими змеи, с третьими лошади. Вот стать человеком - значительно труднее.
Для авторов вся жизнь ложь, прежде всего - самообман. Человек боится правды. Основной источник заработка в мире - это лгать для других красиво, лгать так, чтобы за это платили. Здоровый цинизм людей, чьё призвание писать правду, а реальная жизнь за правду обычно штрафует. Такой цинизм успокаивает себя тем, что человеку очень немного нужно - и тут символом этой жизненной философии и становится белый кролик. Простая круглая пушистость. Недосягаемая, потому что за белого кролика как такового не платит даже Хефнер, и особенно Хефнер.
На самом же деле, конечно, сферическая пушистость это и не так уж просто, и вовсе это не мечта. Что же тогда смысл жизни? Да уж не в том, чтобы представить всю жизнь круговоротом порнографии и лицемерия.