Язык — не математика. Дважды два четыре и в устах палача, и в устах библиотекаря. Но «я страдал» становится ложью, если во время бойни ты уцелел. Это можно сказать лишь о другом, кому было хуже.
Страдали и номенклатурные писатели, живя на своих переделкинских дачах в страхе и трепете, но говорить об этом им было бы неприлично, ведь Мандельштам умер от голода.
«Нельзя пользоваться блатом» можно сказать лишь за себя: «Я не могу пользоваться блатом», другому же и о другом такого сказать нельзя.
«Я боролся», сказанное человеком, переживавшим глубокую внутреннюю борьбу, становится ложью в присутствии человека, который боролся, телом встав на пути танка.
«Я молился», сказанное величайшим молитвенником, обессмысливается в сравнении с одним «Господи, помилуй!», выкрикнутым человеком на краю гибели вместо «Караул!»
Вот почему насквозь фальшива, хотя не лжива, эпиграмма Маршака:
«Как обнажаются судов тяжелых днища,
Так жизнь мы видели раздетой догола.
Обеды, ужины мы называли пищей,
А комната для нас жилплощадью была.
Но пусть мы провели свой век в борьбе суровой,
В такую пору жить нам довелось,
Когда развеялись условностей покровы
И все, что видели, мы видели насквозь».
Тут самое характерное для психологии конформизма — это «мы». Личность растворяется в «мы». Лично у Маршака великолепная жизнь буржуа с домом постройки Рерберга в Королёве, со спецпайком и спецмедициной. Лично Маршак никакой борьбой не занимался (впрочем, к счастью, а то бы не было чудеснейших детских стихов). Судить о том, видел он что-либо «насквозь», затруднительно, потому что никаких текстов, где Маршак бы запечатлел увиденное, не сохранилось. Но «мы» — страдали, «мы» — видели.
Это «мы» характерно и для верхов, и для низов. Например, лидеры Московской Патриархии, в 1970-е годы кушавшие икру в Кремле, в 1990-е годы говорили «нас гнали», «мы страдали», хотя страдал в ссылке отец Глеб Якунин, которого они по приказу чекистов «отлучили от Церкви». В то же время низы, которым тоже нужно самоуважение, находят его в ворчании по поводу скудости и несправедливости своей жизни. Своей, а не украинцев, грузин, молдаван, которых эти самые низы убивают по приказам Кремля. Что видят насквозь циники, сводящие всё к коррупции и несправедливости? Что им плохо, им, и вот их облупленное днище застит для них реальные масштабы страданий и сопротивления.