Классический вопрос: я спрятал еврея, а нацисты пришли и спрашивают, не у меня ли он — должен ли я говорить правду.
Ответ очевиден: я должен сказать неправду.
А вот что менее очевидно: я должен сказать неправду палачу, но я не имею права эту неправду говорить обществу. Я не могу в газетном интервью заявлять, что у меня не спрятан еврей, если он у меня спрятан.
Более того. Ради спасения евреев я не могу публично заявлять, что евреи не подвергаются гонениям. Я не могу ради спасения евреев преувеличивать опасность, которой они подвергаются — в газете. Перед чиновником, который может дать еврею разрешение на въезд в США — могу говорить любую неправду, а в газете — нет.
Почему так?
Между прочим, большинство людей — во всяком случае, в современной России — этого не понимают. Для них солгать публично это даже некоторый подвиг. Это очень правильно. Связано это с тем, что в России общество было уничтожено Лениным и с тех пор тщательно диктатура выпалывает все ростки социальной солидарности. В этих обстоятельствах газеты всего лишь внутренние бюллетени палаческого мира.
Обществу нельзя лгать, потому что общение стоит на правде. Ложь средство разобщения. Не может быть общности на лжи.
Вот почему, кстати, когда при большевиках защищали от уничтожения Оптину пустынь, подчёркивая, что в ней бывал Толстой, это было разумно с точки зрения сохранения камней, но это не создавало общества, а прижигало возможность общества. Подкрепляло жизнь внутри мира палачей. Это было подлаживание под палачей. К чему это привело, хорошо известно — на совести руководства РПЦ МП, на совести многих образованных людей прямое и косвенное соучастие в кремлёвском милитаризме и нежелание создавать общество.
Иногда говорят «гражданское общество», «открытое общество», но ведь закрытое общество это анти-общество, собрание рабов это не общество, и «цивилизация бандитов» это не цивилизация, разве что в каком-то очень узком смысле для профессиональных культурологов. Оно вам надо, быть узким смыслом?