БЕСЦВЕТНЫЕ ЗЕЛЁНЫЕ ИДЕИ ЖИВУТ И ПОБЕЖДАЮТ
www.russ.ru/.../Bescvetnye-zelenye-idei-zhivut-i-pobezhdayut
50 лет назад, в феврале 1957 года, вышла книга Ноама Хомского "Синтаксические структуры". Так появилась генеративная (порождающая) грамматика, наиболее популярная на сегодня лингвистическая теория. Руководители советской науки запретили ее в России именно тогда, когда на Западе в этой области появились первые серьезные открытия.
Язык и гармония мира
В 1687 году Ньютон сформулировал законы классической механики. Спустя двести с лишним лет Эйнштейн создал теорию относительности, показав ограниченность физики Ньютона. Оба они - Ньютон и Эйнштейн - описывали гармонию мира.
Причастен ли к гармонии мира язык? Или он состоит только из разрозненных падежей и склонений?..
Первые грамматики были в основном описательными. Это примерно то, что проходят в школе: склонения и спряжения, правила и исключения для конкретного языка.
Перелом в изучении языка связан с именем Фердинанда де Соссюра, который так и не написал своей главной книги. Соссюровский "Курс общей лингвистики" (1916) был реконструирован по конспектам его студентов в Женевском университете. Эта книга заложила основы того, что позднее стало структурализмом. Структуралисты разработали несколько красивых теорий. Они рассматривали язык как систему, выделяли в языке классы объектов и исследовали отношения между этими классами.
В 1957 году вышла книга Ноама Хомского под названием "Syntactic Structures" ("Синтаксические структуры"). С этой книги начинается новый этап в лингвистике, где задачей исследователя становится изучение законов, лежащих в основе языка.
Нет, конечно, законами языка еще с XIX века занималось сравнительно-историческое языкознание, но его интересовало, как язык развивается, а Хомский предложил изучать нечто иное.
Почему, например, нельзя спросить Speak you English? Ведь во французском мы можем задать вопрос, перенося в самое начало предложения основной глагол (Parlez-vous francais?), а в английском в начале предложения заводится непонятно откуда взявшийся вспомогательный глагол (Do you speak English?). А почему нельзя сказать Do he speaks English? Ведь He speaks English звучит вполне нормально.
На подобные вопросы традиционно отвечали: "В языке так принято". Такой ответ Хомский приравнял к высказыванию "яблоко падает на землю, потому что там его естественное место".
В основе всех языков лежат некие общие правила, и именно их должна изучать лингвистика. Причем эти правила не должны быть сложными. Эйнштейн считал, что явления должны описываться красивыми, а не трехэтажными формулами. Похоже, что это верно и для языка.
Поведение языка
Итак, что же общего есть во всех языках? Во всех языках поразительно много общего.
Почему местоимение (я, мы, они) принято называть местоимением? (И то же самое в английском - pronoun?)
Ответ кажется очевидным: местоимение ставится вместо имени. Петя хорошо рисует. Замещаем Петю местоимением: Он хорошо рисует. Все работает.
Теперь берем предложение Этот странный мальчик хорошо рисует. Поставим вместо мальчика местоимение: *Этот странный он хорошо рисует. Не работает. Заменить имя на местоимение не получается.
На самом деле местоимение замещает не имя, а целую группу. Предложение любого языка естественным образом разбивается на группы. Ведут себя эти группы принципиально одинаково, и это поведение можно описать, как описывается, например, движение падающего предмета.
Но что значит "поведение" по отношению к языку? Это не то же самое, что языковое поведение человека, когда, например, разведчик или ученый, чтобы внедриться в какую-либо среду, начинает изменять свой язык и говорить так, как принято в этой среде (такой сбор данных называется включенным наблюдением).
Язык "ведет себя" так или иначе, позволяя создавать какие-либо предложения и не позволяя создавать других. Некоторые предложения, хотя и звучат странно, грамматически являются правильными. Например, знаменитая фраза Хомского Бесцветные зеленые идеи яростно спят. Это предложение кажется безумным по смыслу, но с точки зрения грамматики оно не вызывает нареканий. В то же время простое и понятное предложение *Я хорошо знаю русского языка грамматически правильным не является. Грамматическая правильность или неправильность - это проявления поведения языка.
Вершки и корешки
Важно помнить, что язык мы можем наблюдать только в виде текстов - устных или письменных. Но тексты - это "вершки" языка. А есть еще и "корешки" - то, что происходит в голове у человека до момента появления текста. Кроме того, есть еще "законы роста": как из "корешков" получаются "вершки" и почему они получаются именно такими.
В отличие от ботаников, мы не можем выкопать лингвистические корешки и рассмотреть их с помощью приборов. Нам доступны только вершки-тексты, а также некоторые побочные проявления "работы мозга": можно, например, с помощью специального устройства отслеживать движение глаз человека при чтении и смотреть, на каких структурах он останавливается, где возвращается назад.
Корешками - внутримозговой частью языка - занимается психолингвистика. Обычная лингвистика занимается "законами роста": почему наши деревья вырастают именно такими. При этом отвечать на вопрос "почему" можно двумя разными способами.
1) Цветы на ветках получаются яркими, чтобы привлекать пчел. Это практический подход - объяснение устройства языка через его использование. Такой подход называется функционализмом. Функционалисты хорошо объясняют отдельные лингвистические явления и не слишком стремятся создавать глобальные лингвистические теории.
2) Предметы падают вниз, подчиняясь закону всемирного тяготения. Подход идеалиста. В основе языка лежат некие законы или даже Закон. Задача лингвиста - этот Закон описать. Ведь люди долгое время не знали, почему предметы падают так, а не иначе. Потом пришел Ньютон, а за ним - Эйнштейн, и появилась теория движения в пространстве и времени. Так и в языке. Есть общие законы, которые можно описать единой теорией. Имя этой теории - универсальная грамматика. Известна ли эта теория? Пока нет. Но кое-что про нее уже известно, потому что смутный рисунок ее проглядывает сквозь туман того, что мы уже знаем о языке...
Врожденная языковая способность
Хомский предполагает, что способность к языку является врожденной - примерно как способность воспринимать образы. Чтобы видеть, человеку нужны не только глаза и рецепторы, но и некое "программное обеспечение", которое умеет складывать из изображения на сетчатке глаза картину трехмерного мира. Вот примерно такой же должна быть способность к языку.
Приобретает ли человек "лингвистическое программное обеспечение" в раннем детстве или уже рождается с ним? Какие-то компоненты безусловно приобретает - не только слова, но и "архитектурные" элементы, иначе на разных языках люди говорили бы одинаковыми конструкциями.
Существует ли в голове некий начальный компонент знания языка? Некоторые "бороздки", на которые потом ложится услышанная ребенком речь и застывает в тот или иной язык? На этот счет есть разные мнения. Гипотезу врожденной языковой способности пока никому не удалось ни доказать, ни опровергнуть, хотя к ней склоняется все больше лингвистов в мире.
Почему можно подозревать, что человек с рождения обладает некоторым "лингвистическим программным обеспечением"? Потому что дети изучают язык подозрительно быстро. Грамматикой родного языка ребенок в основном овладевает примерно за год, с полутора до двух с половиной лет.
Вы скажете, детей хорошо учат? Попробуйте поставить рядом с ребенком диктофон и записать, что он слышит вокруг себя. Сюсюканье, незаконченные и ломаные предложения, перескакивания с одной конструкции на другую. "На входе" информации получается слишком мало, да и не вся она полезна. Однако ребенок умудряется вычленить из лингвистического шума что-то нужное и быстро "выучить" всю грамматику. При этом он осваивает и многие неявные правила, описать которые даже взрослому было бы затруднительно.
Как птенец учится летать, потому что его мозг знает "программу движения крыльев", так и ребенок учится говорить, потому что в голове у него есть некая лингвистическая программа, требующая активизации. Применительно к младенцам говорят не об изучении, а об усвоении языка (language acquisition). Этот процесс таит в себе еще множество загадок, хотя именно он позволяет узнать кое-что о том, как устроена языковая система в голове человека.
Факты и теория
Является ли языковая система человека врожденной или нет - этот вопрос имеет лишь косвенное отношение к лингвистике. Лингвистам интересно другое: можно ли формально описать эту систему, описать то самое "лингвистическое программное обеспечение", которое позволяет ребенку изучить любой окружающий его язык?
Генеративная грамматика стремится описывать не конкретные языки, а ту систему, которая лежит в основе их работы, - универсальную грамматику. В идеале результат должен напоминать не привычную грамматику испанского или английского, а описание какого-нибудь хитрого механизма. Однако если язык действительно причастен всемирной гармонии, этот механизм должен оказаться красивым и естественным.
Как возникают теории? Исследователь собирает факты и создает теорию, которая их описывает и объясняет. Но этим дело не заканчивается. Исследователь проверяет свою теорию на новых фактах, и если что-то не сходится, он разрабатывает новую версию.
Можно подумать, что при попытке вместить все новые факты теория должна становиться все сложнее. На самом деле нарастающая сложность (если мы на правильном пути) в какой-то момент заменяется чем-то простым и красивым. Так, Птолемеева система мира становилась все сложнее и искусственнее с открытием каждой новой планеты. Пока Коперник не догадался поставить в центре вращения не Землю, а Солнце. Но придумал бы он это, не размышляя о системе Птолемея?..
В отличие от Коперника, наблюдавшего движения планет, лингвист должен работать с "вершками" языка - с текстами и с предложениями, из которых эти тексты состоят. Но это не все. Очень важными для изучения языка являются факты "неправильных" предложений, тех, которые вполне могли бы быть правильными, но не признаются носителями языка. Почему нельзя сказать *Я покормил лошадь корову? Это предложение может быть правильным, если только лошадь с коровой разделены союзом и или запятой, которая в устной речи передается особой паузой: Я покормил лошадь, корову. Подряд, без какого-либо языкового разделителя, лошадь с коровой идти не могут, хотя кормить их можно одновременно.
Еще полезнее для науки те явления, когда какие-то конструкции работают в одном языке, но не работают в другом. Например, "погодные" глаголы в английском языке обязательно требуют перед собой бессмысленного подлежащего it: It rains. It drizzles. А в русском языке такое подлежащее противопоказано: *Это моросит. Вот такие "отрицательные" факты для лингвиста очень важны. Они помогают "выстукивать" звенья того механизма, который скрыт в монолите языка.
Поэтому генеративисты усиленно исследуют не то, что "можно" в языке, а то, чего в языке "нельзя". И границу между "можно" и "нельзя".
Как все начиналось
Поначалу Хомский не пытался описывать некую единую грамматику, лежащую в основе всех языков. Его "Стандартная теория", расцвет которой пришелся на 1960-е годы, ориентировалась на индивидуальный подход к каждому отдельному языку.
"Вершки" Хомский назвал поверхностной структурой, а "корешки" - глубинной структурой. Поверхностная структура - это структура тех предложений, которые мы можем читать или слышать. С глубинной структурой дело обстояло сложнее, потому что "корешки" невооруженным глазом не видны и об их устройстве можно только догадываться.
Хомский выдвинул гипотезу об устройстве "корешков", предположив, что они формируются в голове с помощью неких правил, причем глубинная структура у "вершков" (Кошка съела мышку, Мышка съедена кошкой, Съедение мышки кошкой, etc.) одинаковая. Поверхностные структуры получаются из глубинных с помощью трансформаций: пассивизации, номинализации (как со съедением мышки кошкой) и пр. В каждом языке свои трансформации.
Кстати, на этом этапе изучение теорий Хомского в Советском Союзе прекратилось. В 1970-е годы он был признан врагом неофициально, а в начале 1980-х отдел науки ЦК КПСС вообще запретил упоминать его имя в положительном контексте. А наука между тем шла вперед...
"Стандартная теория" обладала одним серьезным недостатком. Трансформациям в ней "разрешалось" порождать слишком много неправильных предложений. Необходимо было как-то ограничить широкие возможности трансформаций. Для этого Хомский добавил смысловую составляющую - правила семантической интерпретации, позволяющие производить трансформации "более осознанно". Так появилась вторая версия теории Хомского - "Расширенная стандартная теория", которая была популярна в 1970-е годы. Однако и в ней каждый язык по-прежнему рассматривался сам по себе.
Первые ограничения
В 1967 году американский лингвист Джон Роберт Росс защитил диссертацию на тему "Ограничения на переменные в синтаксисе". Он долго отказывался ее публиковать, и работа почти 20 лет распространялась в научных кругах "самиздатом". Она определила исследовательскую программу в лингвистике на много лет вперед и не потеряла своей актуальности до сего дня.
Росс заметил, что при всей непохожести трансформации имеют нечто общее. А именно, их нельзя применять в некоторых "геометрически однотипных" структурах.
Поясним это подробнее. Трансформация может перемещать какой-то элемент в предложении. Например, из предложения Вася покормил лошадь с помощью вопросительной трансформации получается предложение Кого покормил Вася? Однако вопросительная трансформация не будет работать, если перемещаемое слово входит в сочинительную конструкцию типа [лошадь и корова] (то есть объединено с каким-то другим словом с помощью союза и). Из предложения Вася покормил лошадь и корову с помощью вопросительной трансформации не получится правильного вопроса: *Кого покормил Вася и корову?
(Для читателей, знакомых с этими теориями, напомним, что на самом деле ко времени диссертации Росса из арсенала генеративной грамматики уже исчезла трансформация, заменяющая лошадь на вопросительное слово кого. К середине 1960-х годов в лингвистике действовала гипотеза Катца-Постала о том, что трансформации не могут изменять значений. Поэтому в глубинной структуре вместо лошади изначально стояло вопросительное слово кого: Вася покормил кого и корову. Более того, в этой же структуре прятался и показатель вопросительности Q, но это отдельная история.)
Росс описал четыре ограничения на трансформации, и они казались вполне универсальными. Получалось, что в некоторых случаях не надо стремиться повышать "интеллектуальный уровень" трансформаций, а можно просто посмотреть на имеющуюся структуру и сказать, что здесь перемещение невозможно.
Теория управления и связывания
Диссертация Росса показала, что правила в языке могут действовать независимо от того, с каким именно языком мы имеем дело. Вместо наборов трансформаций, разных для каждого языка, лингвисты начали изучать ограничения, имеющие универсальный характер. В итоге все трансформации свелись к одной, которую назвали альфа-перемещением: любой элемент можно в принципе перенести куда угодно. Применение альфа-перемещения ограничивается общими универсальными принципами и правилами конкретных языков.
Так возникла теория управления и связывания (Government and Binding Theory), которая активно развивалась в 1980-е годы. Эта теория состоит из нескольких отдельных модулей. "Канонического" их списка не существует, поэтому мы перечислим их по статье Джона Бейлина из сборника "Современная американская лингвистика: фундаментальные направления" (М., 2002).
1. Х-штрих теория (X-bar Theory) определяет структуру языковых конструкций: элементы предложения неравноправны, и их иерархию можно отражать с помощью деревьев. В генеративной грамматике эти деревья получаются несколько странной формы, но эта форма позволяет описывать многие языковые явления.
2. Теория ограничивания (Bounding Theory) занимается ограничениями на передвижения - типа тех, что мы описали в предыдущем разделе.
3. Теория управления (Government Theory) определяет отношения между элементами структуры: как всегда, оказывается, что элемент, который всеми управляет, расположен вовсе не на вершине "служебной лестницы", а занимает скромную боковую ветку.
4. Теория падежа (Case Theory) предлагает универсальное описание для падежных систем самых разных языков - падежей где-то много, где-то мало, и на тех, кто стремится к универсальности, такое разнообразие могло подействовать обескураживающе.
5. Тета-теория (Theta-Theory) занимается тематическими отношениями между глаголом и теми словами, которые обозначают участников ситуации, описанной этим глаголом (например, для глагола съесть таким участниками являются съедающий и съедаемое). Этот модуль наиболее близок к традиционному языкознанию, он очень похож на старую добрую теорию валентности.
6. Теория связывания (Binding Theory) позволяет формальными методами устанавливать связь между некоторыми местоимениями и теми словами, которые обозначены этими местоимениями. Милиционеры расспрашивали заключенных друг о друге. Носителю языка ясно, что друг о друге формально может относиться как к заключенным, так и к милиционерам (будем романтиками - теоретически каждый из милиционеров мог расспрашивать заключенных о своих сослуживцах), но теория связывания позволяет устанавливать эти отношения между словами, исходя из "геометрической" формы дерева, описывающего структуру предложений.
Здесь самое время порекомендовать читателям замечательную книгу, единственный пока учебник на русском языке, где эти и другие современные синтаксические теории рассматриваются достаточно подробно: Я.Г.Тестелец. Введение в общий синтаксис. М, 2001.
Теория принципов и параметров
Получалось так, что грамматику самых разных языков можно описывать с помощью универсальных принципов, а языковые различия охарактеризовать с помощью определенного набора параметров. По остроумному замечанию лингвиста Марка Бейкера, это похоже на сравнение булочки и крекера: на вид это совершенно разные продукты, однако различие в рецепте их приготовления минимально. Их рецепты отличаются только одним параметром - добавлением дрожжей.
Другой пример - это сравнение двух числовых последовательностей: 7, 14, 21, 28... и 2, 4, 6, 8... Числа, кратные семи, и числа, кратные двум. Эти списки почти не совпадают. Однако первая последовательность описывается формулой {x: x = 2y, где у - целое число}, а числа, кратные семи, - это множество {x: x = 7y, где у - целое число}. Две записи идентичны во всем, кроме одного символа. Это очень похоже на ситуацию с языками. Грамматика английского и японского языков на первый взгляд отличается очень сильно. Но если предложить правильную "формулу" этих языков, то различие между ними будет минимальным. Общие принципы, но отличие в параметрах.
Так теория управления и связывания плавно перетекла в теорию принципов и параметров (Principles and Parameters Theory) - впрочем, их названия часто смешиваются.
Этот подход предлагал также удобную теорию усвоения языка: универсальные принципы заложены в голове изначально, но параметры еще не установлены. Слушая речь вокруг себя, ребенок фиксирует значения параметров, и конструкция "застывает" в тот или иной язык. Изучение детской речи преподнесло тут ученым немало интересных открытий.
Перечислим только некоторые из описанных на сегодня параметров и укажем языки, в которых они выставлены противоположным образом.
1) Параметр расположения вершины - элемента, который командует поведением той или иной конструкции. К вершинам относятся, в частности, глаголы, предлоги/послелоги и подчинительные союзы. В английском и тайском вершины расположены слева от своих групп, а в японском и баскском - справа.
2) Параметр глагольной сериализации: глагольная группа может содержать только один глагол в английском и индонезийских языках, глагольная группа может содержать больше одного глагола в эдо (язык, на котором говорят в Нигерии) и в кхмерском языке (на котором говорят в Кампучии). Глагольная сериализация встречается и в русском - это наши "двухглагольные" конструкции типа ходит разговаривает или пойдем покурим.
3) Параметр выдвижения темы: выдвижение темы невозможно в турецком и английском, но возможно в японском и чокто (язык североамериканских индейцев, на котором говорят на юге США), где вполне привычными являются предложения типа Рыба: лосось очень вкусный.
4) Параметр нулевого подлежащего: в русском и итальянском мы можем обходиться без подлежащего, а в английском и французском в предложении обязательно требуется подлежащее, пусть даже какое-нибудь лишенное всякого смысла it.
Издательство "Едиториал УРСС" готовит к публикации перевод книги Марка Бейкера "Атомы языка", где подробно рассказывается о многих параметрах и предлагается система их классификации, напоминающая Периодическую таблицу Менделеева.
Продолжение следует...
Если генеративная грамматика стремилась отвечать на вопрос "почему", то современный этап развития генеративной грамматики - минимализм - задает вопрос "почему" к уже полученным ответам. Почему в основе языка лежат именно эти правила? Потому что грамматика стремится к минимуму лишних движений, а подробности вполне могут составить отдельную статью - о "жадности", "кратчайших передвижениях" и "крайнем случае".
Но Хомский на этом не останавливается. В голове его много идей, и новый этап его исследований называется теорией фаз. Некоторые думают, что все это новые теории, но сам Хомский считает, что всю жизнь пишет об одном и том же, но только по-разному. Злые языки даже придумали свое объяснение, почему в очередных его работах старые понятия называются по-новому: Хомский разрабатывает свои идеи в самолетах, но в дороге он не всегда может вспомнить старые термины, так и появляются новые названия.
Хомский входит в десятку самых цитируемых гуманитариев мира, и среди них он единственный ныне живущий автор. Но цитируют его не только как лингвиста. Хомский известен еще и как политик-анархист, противник глобализации, эксцентричный защитник национально-освободительных движений и т.д. и т.п. За это многие очень не любят Хомского, а некоторые, напротив, очень любят (так, на него с большим энтузиазмом ссылался Михаил Горбачев). Но мне почему-то кажется, что, если бы Хомский был обычным "кабинетным ученым", он вряд ли смог бы совершить революцию в лингвистике.
Поэтому простим ему анархизм, даже если это "сокрытый двигатель его". Идеи Хомского помогли объяснить многие ранее необъяснимые языковые явления и значительно расширили исследуемый лингвистический материал. Но главное, предложенный Хомским подход выявил фундаментальные принципы строения языка - одной из самых загадочных способностей человека.
А великие научные открытия долговечнее любых политических игр, настроений и режимов.
