Был я малыш — писал совсем недолго перьевой ручкой. Невероятная гадость! Мама меня ругала за чернила на школьной форме. Единственная компенсация — пёрышками было здорово вырезать мякость из яблока, переворачивать и делать ёжика.
Классе в третьем появились автоматические перьевые ручки. Чуть лучше, хотя набирать чернила всё равно было противно и мама всё равно ругала за пятна на форме.
Поскольку школа была для мидовских деток (я там был «по месту жительства» на Плющихе), то классе в пятом появились шариковые ручки, привозимые прямо из-за границы. Это была сенсация почище айпадов. Учителя ярились, считая, что шариковые ручки портят почерк и усиливают классовые антагонизмы.
Класса с седьмого я научился печатать на пишущей машинке. Не «Эрика», «Грома», но разница невелика. Как я завидовал знакомой, которая однажды показала мне миниатюрную пишущую машинку размером с две ладони. Small is beautiful!
Когда я поступил в университет, мама купила огромную пишущую машинку — количество экземпляров (и доход) выросло вдвое! В конце 70-х, напрягшись, я купил электрическую пишущую машинку. Это была революция, у меня до сих пор хранится листок, на котором мама пробовала это чудо. Насколько же легче!!!
В 80-е пошли слухи о машинках с электронным экранчиком. Никто их не видел, описывали как аборигены самолет.
Первый ноутбук, который я увидел, «тошиба», был привезен в подарок отцу Александру Меню, но он, кажется, даже не успел его раскрыть. Компьютеры, конечно, я видел и до этого — оба брата программисты. А мне первый компьютер подарили норвежские протестанты, дай им Бог здоровья. Он жужжал как вертолёт, но не взлетал, а вполне нормально работал. Амстрад.
Неизменным оставалось одно. Всегда перед глазами были какие-то инструменты для труда, превосходящие возможности трудящегося или на самом пределе этих возможностей.
То же самое с носителями информации. Сэкономленные на обедах деньги я тратил на книги, которые были безумно дороги по меркам школьника. Сейчас я иногда вижу аналоги тех книг в магазинах — они опять безумно дорогие и по моим сегодняшним меркам.
Директор библиотеки конгресса Джеймс Биллингтон уверял меня однажды, что в ближайшем будущем вся эта библиотека уместится в объеме долларовой монеты. Он был искренен и, в целом, прав. Но не сообщил он одной важной детали: сколько эта «монета» будет стоить. Более того: кажется, идёт к тому, что огромное количество информации будет не продаваться, а распределяться властью (не только государственной) по своим — всегда гнусным — соображениям.
Что ж, кто предупреждён — тот вооружён. Опасность обозначена, за работу, товарищи! Трудиться не для того, чтобы купить себе орудие труда, а чтобы всегда были какие-то недосягаемые средства производства. Пусть их! Пусть будут!! Не производство для средств, а средства для производства, и пусть нам лучшим надгробным памятником будет витающий в электронных облаках электронный текст.