«Власть развращает», — хорошо известная цитата, которая вовсе не цитата, а реферат размышления Джона Дальберга, больше известного как «лорд Актон»
Всякая власть имеет тенденцию развращать, — это Джон Дальберг (больше известный как лорд Актон) писал в 1887 году епископу Крейтону:
«Не могу согласиться с тем, что Папу или короля нужно (в отличие от других людей) судить с благоприятной для них презумпцией, что они не сделали ничего плохого («with a favourable presumption that they did no wrong»). Если презумпция и существует, то в прямо противоположном смысле, она обращена против носителей власти ... Власть имеет тенденцию развращать, и абсолютная власть развращает абсолютно. Великие люди почти всегда плохие люди, даже если всего лишь оказывают влияние, не располагая властью ... Нет ереси хуже чем та, что место освящает того, кто его занимает».
«Великие люди» — это напоминание о Карлейле, о Раскольникове, о том, что Актон родился в столетие, когда люди только-только вышли из морока коллективизма. Только-только (и только некоторые люди) увидели, что коллективы не бывают великими, что не «великая армия», «великая держава», что велик только человек. Величие увидели, а что величие — количество, а не качество, ещё не очень удивили. Хотя Достоевский... Да и Толстой...
Всякий человек бесконечно велик, и всякий человек есть власть, и в этом качестве всякий человек виновен. Славянское «вина» означает ведь всего лишь «причина». Человек — среда человечества.
Почему вдруг «вина» стало означать причину не всего, а лишь плохого? Алармизм благоразумен. Лучше перебрать с подозрительностью, чем стать жертвой благодушия. Правда, и это рассуждение неблагоразумно, оно всего лишь вывернутое наизнанку благодушие. Цинизм ошибается, думая, что подозрительность от чего-либо спасает. Во-первых, мало от чего спасает, а если и спасает, то ценой уничтожения человеческого в цинике.
Актон ведь не призывает шарахаться от каждого встречного. Он не случайно употребил слово «великий». Всякая власть имеет тенденцию развращать, но не всякая власть имеет возможность развращать. Никого и ничего не развратит власть ребёнка над кубиками, читателя над книгой, лесоруба над дровами.
Даже власть родителя над ребёнком, бесконечно огромная, и та — вполне может не развратить ни родителя, ни ребёнка. Фрейд всё-таки работал не с большинством, а с меньшинством, а выводы сделал о большинстве. Если бы власть отца и власть матери развращала бы неизбежно, люди давно бы вымерли.
Есть множество средств обуздать власть, и все они делятся на две группы: контроль либо свобода. Либо нарастить власть, подчинив её какой-то ещё власти, либо вообще освободиться от власти. Первое — циничный тоталитаризм, второе — тоже тоталитаризм, только наивный.
Человек не может убежать от самого себя, от своей способности творить и любить, а власть это всего лишь проекция творчества и любви. В них — первопричина и достижений власти, и провалов власти.
Выход не в том, чтобы кастрировать себя или кастрировать других, а в том, чтобы прислушаться к словам Актона: помнить о презумпции виновности власти и обращаться с властью соответственно. Как со своей, так и с чужой. Именно об этом — демократия и толерантность в политике, корректность и щепетильность в общении, любовь к другому как к себе и к себе как к другому.