«Не надейтесь на князей, на сынов человеческих». Любой руководитель демократической страны всего лишь выражает медиану своих избирателей. Поэтому странно упрекать Макрона в мюнхенском синдроме. Выставку о Петре I, на которую приехал Путин, не при Макроне начинали делать. Кто-то не побрезговал — думаю, и взятку получил приличнейшую до неприличия.
Кто-то отлично знает, что Пётр I — идеологически нагруженный символ российского империализма, и всё-таки сделал выставку. Кто-то бессовестный. Вот с него и спрашивайте. Французский антиамериканизм — печальный факт, с Трампом никак не связанный. Французская руссофилия — как парный подсвечник к этому печальному факту.
Почему так — не знаю. Может быть, пресловутая французская «буржуазность», бессмысленная и беспощадная как всякая гордыня и всякий снобизм. Может быть, комплекс Виши даёт себя знать. Стыдно помнить, что приветствовали нацистов (о чём, кстати, давеча вспоминал Познер), стыдно помнить, что предавали евреев и участников Резистанса немцам, стыдно помнить, что в подписании капитуляции Франция участвовала исключительно из милости американцев, не русских. Прошлый позор, прошлые грехи не признаны, не названы по имени и потому отравляет людей. Поэтому нигде, как во Франции, Кремль не добился таких успехов в продвижении себя.
Сам же Макрон, мне кажется, как раз повёл себя наилучшим образом. Он показал, что закон надо соблюдать. Закон не допускает запретить Путину посетить Францию. Макрон проявил формальную вежливость. Молодец. Винить можно только украинцев, которые до сих пор боятся заявить о состоянии войны с Россией, считая себя для этого слишком слабыми. Я же полагаю, что украинцы — сильны. Они тяжко трудятся, созидая гражданское общество, их успехи у всех на устах. Украинские коррупционеры и псевдо-политики в панике пакуют чемоданы и уезжают в свои испанские поместья, а всенародное движение за европеизацию и достоинство преобразило улицы и нравы городов и деревень. Недостаёт такой формальной малости, как назвать войну войной. Нельзя требовать от других больше, чем от себя, это не соответствует той идее достоинства, во имя которой погибла Небесная Сотня.