Я однажды признался отцу Александру Меню о том, что не могу понять, как праведники могут наслаждаться в раю, зная, что другие, в том числе, возможно, их ближние, мучаются в аду и горят в вечном огне. Я также признался, что не вижу необходимости в дарованной нам Богом свободе воли и выбора, коль скоро выбирающие иной путь в конце концов попросту уничтожаются, т.е. на деле свобода — это обман. И что я прихожу к выводу, что эти явные запугивания использовались церковью для манипуляции массами и контроля над ними. Что очень хорошо видно по антисемитским проповедям Иоанна Златоуста. Не был ли прав Ориген, утверждая, что даже дьявол спасётся?
Отец Александр нахмурил брови — как сейчас вижу его большой белый лоб, один вид которого выводил меня из любых жизненных трудностей и способствовал взрослению духа. Нахмурил брови — знак того, что он думает, как лучше мне подать ответ.
«То, что манипуляция — это само собой разумеется, Андрюша, — ответил отец Александр Мень. — Она была, есть и будет. К сожалению. Такова человеческая сторона церкви, да и любого массового института. Не только религия, но и мораль, право, экономика, наука — всё может становиться орудием манипуляции и контроля, особенно в руках шарлатанов и мошенников. И я никому не могу рекомендовать быть частью массы, как толпы. Что до святителя Иоанна Златоуста, то, увы, он в тот момент пал жертвой принципа «цель оправдывает средства»: в четвёртом веке церковь всеми силами стремилась доказать себе и миру свою независимость от иудаизма. Разделение было неизбежным. Поэтому вы правы, задавая такой вопрос — его в той или иной форме задают многие. Действительно, рай с травкой, овечками и арфами и ад с вечными муками на сковородках — примитивная сказка для простодушных. Но никто не уничтожается. Реальная картина великой богочеловеческой драмы бытия, промысленной Высшим Режиссёром, гораздо более сложна и изощрённа.
Если реально по Евангелию и его толкованиям Отцами Церкви и последующими экзегетами, то вы увидите, что там никакой сказки нет. Когда Иисус говорил о «геенне огненной», это была метафора; как известно, под геенной он имел в виду долину Gehinnom за стенами Иерусалима, где сжигали мусор, помои и мёртвый скот, а потому всегда горел огонь и было очень жарко. На деле, люди горят и в аду, и в раю. В раю — любовью к Богу, в аду — любовью к себе и своим эмоциям и пристрастиям. Мы называем это грехами. И каждый идёт в рай или ад по собственному выбору и наслаждается там соответственно вектору своей души.
Поэтому спасение и искупление всего человечества едва ли возможно — это нарушило бы свободу воли. После всеобщего воскресения одни люди идут к жизни с Богом в свет и преображённое бытие, другие — во «тьму внешнюю» к жизни с грехами и демонами, и оттого там «плач и скрежет зубов» от неутолённых ещё страстей. Это тоже бытие, но преображённое тьмой, которое по сравнению с бытием праведников является или кажется небытием или «смертью второй». Однако, реального «небытия» не бывает. Всё есть бытие и каждая из его форм пронизана огнём любви. Просто разной любви. И тех, кто выбирает ад, сознательно или бессознательно, не загонишь в рай даже вилами. Об этом хорошо написал Сведенборг, прочитайте о нём статью Владимира Соловьёва в энциклопедии Брокгауза и Эфрона».
Я выделил курсивом то, что отец А. Мень повторил два или три раза.