А. Бессмертный, С. Филатов

О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ

Патриотизм есть желание блага целому — народу, государству, отечеству... Но в чем именно благо отечества? Сам по себе патриотизм может быть источником и добра, и зла... Нужно еще патриотическое сознание, различающее истинное благо отечества от ложного.

Иван БУНИН

Во всяком политическом течении есть и идеализм, и корысть. Наших «консерваторов» - взгляды которых отражают такие издания,  как «Наш современник», «Москва», «Литературная Россия», «Советская Россия», - обычно критиковали за защиту корыстно-сословных интересов, тоталитарное сознание, нетерпимость. Достаточно много было сказано об их неприязни к Западу, иностранцам и инородцам, правозащитникам, демократам, об их антисемитизме. Действительно, многие страницы этих изданий наполнены нападками на врагов, причем это самые яркие, эмоциональные, наиболее захватывающие страницы. Их просто интересно читать. Положительной же программе, идеалу уделяется и места поменьше, и сказано скучно, непонятно и как-то вяло, так что тут даже трудно понять, с чем полемизировать. Поэтому если кто-то брался за критику публикаций в вышеупомянутых изданиях, то обращался прежде всего к «отрицательным» концепциям их авторов. Но давайте все-таки попробуем разобраться и в их позитивной программе:  куда нас ведут и к чему призывают.

Мы, авторы этой статьи, верующие православные русские люди, не находим в идеологии авторов «Нашего современника» или «Литературной России» практически ничего, что отвечало бы нашим национальным и религиозным чаяниям. Они считают себя патриотами, многие из них православными, нам же этот патриотизм представляется странным и парадоксальным, и мы попытаемся показать, почему.

Обозревая всю палитру консервативных патриотических изданий, читатель не перестает удивляться причудливому разнообразию позиций и мнений. На страницах одного и того же издания странным образом сочетается то, что постороннему наблюдателю кажется несочетаемым. Мы видим здесь явные симпатии к Сталину и поклонников Белого Движения, людей, находящих достоинство в крепостном праве и крестьянской общине (т. е. отвергающих все наследие и дело П. Столыпина), и сторонников столыпинской земельной реформы. Мы видим заигрывания с оккультизмом и сталинско-марксо-ленин-ским атеизмом, постоянные обличения замечательных наших православных деятелей С. Аверинцева и Д. Лихачева в сочетании с неофитской страстью к К.Леонтьеву, полемику с православной публицистикой А. Латыниной, от которой защищают сталинистку Н. Андрееву, и декларации православной ортодоксии. Мы находим здесь навешивание на неугодных ярлыков православного обновленчества и глубокий интерес к славянскому язычеству, да еще и какой-то непонятный космизм, восхваляемый буквально всеми и который, как предупреждает А. Гулыга, ни в коем случае не следует путать с космополитизмом. Мы долго искали то общее, тот первичный душевный импульс, ту одну, но пламенную страсть, которая дает возможность патриотам сочетать в одной упряжке коня генерала Деникина и трепетную лань Полозкова, страсть, которая объединяет всех авторов и питает их непримиримую ненависть к врагам. И, как кажется, мы нашли ее. А помогла нам в этом живопись Ильи Глазунова.

Что мило вам, любезные сограждане, в этих ярких картинах, от чего навертываются ваши слезы? Что видит наш измученный современник на этих красочных полотнах, чем он а них восхищается? Он удовлетворяет свою тоску по красивой, благородной, возвышенной, хорошо заведенной, отлаженной и самобытной национальной жизни. Божественные храмы, стройные девицы в кокошниках, но с целомудренным взором, мудрые и справедливые цари и бояре, возвышенные страдания, доброта во взглядах, изысканные аристократы, трудолюбивые землепашцы, одетые з парчовые ризы подвижники веры на фоне райских пейзажей. Изумрудная зелень полей и лесов, блюдца голубых озер и золотые наряды осенних деревьев - о, как прекрасна ты, Святая Русь! Какой контраст с нашей серой, убогой и нищей жизнью, «полной хамства и неразрешимых проблем»!.. В течение тысячи лет до 1917 года от Владимира Святого, да что там, от цветущей античной культуры древних русичей и до святого царя-мученика Николая II неизменно пребывал на русской земле национальный рай и не было на ней все эти столетия ни единого пятнышка.

Ностальгия по полнокровной национальной жизни хотя бы в минимальной степени присуща любому русскому, и в этом нет ничего плохого. Но у наших патриотов она становится полностью некритичной, иррациональной, превращается в сакрализацию всего дореволюционного прошлого до такой степени, что не видит никакой разницы между эпохами.

Идеал Руси здесь чисто эстетический. Ничто не соответствует ему, и в первую очередь человек. Неудивительно поэтому, что на страницах этих изданий так часто пишут о потере генофонда или именуют не желающий поддерживать их русский народ «бездуховной чернью». Хочется вывести новую породу людей соответственно образам красивых картин Константина Васильева и Ильи Глазунова. Вспоминается рассказ одной нашей знакомой барышни, пришедшей из любопытства на очередной вечер «Нашего современника». Когда сидевший рядом с ней юноша начал рассказывать о происках врагов, она, возмущенная всем тем, что звучало до этого в выступлениях, специально сказала ему, что является женой раввина и не сегодня-завтра уезжает в Израиль. И тогда молодой сосед, закручинившись по этому поводу, ответил следующим патриотичным комплиментом: «Не уезжайте в Израиль, нельзя нашей стране такой генофонд терять».

И страна уже не та. Водохранилища, где раньше была суша, пашни, где были леса и деревни. Хочется заняться великим преобразованием природы, чтобы Россия соответствовала образам Святой Руси, созданным кистью патриотических живописцев.

Эта эстетическая утопия может свершиться, как и всякая утопия, лишь силами могучего и всевластного государства. Государственная идея у наших консерваторов не наработана, но любят они только сильное государство (отнюдь не сильное общество). Петр I, Николай I, Иосиф Сталин — особой разницы нет. И идеология сильного государства уже оказывается делом второстепенным, было бы сильным и жестким само государство. А уж оно ведет народ к высшим целям.

Мы прямо-таки «обязаны и будем строить Святую Русь— вечный идеал нашей исторической жизни»,— утверждает в статье «Предисловие»1 некий лишенный фамилии, а потому загадочный отец Владимир. Автор зовет к национальному возрождению из нынешнего состояния «моральной деградации». В чем же, по его мнению, состоит «моральная деградация?» В увлечении правами человека и «новой глупой сказкой о земном рае западного, капиталистического (опять безбожного и космополитического) образца». Хотя никто из известных демократов социально-экономическую систему Запада «раем» не считает, а христианство играет а жизни стран Европы и Америки неизмеримо большую роль, чем в советском обществе. Права человека, по мнению этого доброго пастыря, стоят в одном ряду с распространением проституции и рафинированной (ну почему рафинированной-то?) массовой культурой.

Отец Владимир убежден, что русские «должны собираться под священными хоругвями». Еще недавно мы строили коммунизм; сегодня нам предлагают, нас даже обязывают строить «Святую Русь как вечный идеал», т. е. очередную утопию и грезу, ведь любому ребенку известно, что идеал на земле невозможно построить в принципе. Кроме того, представляется очевидным, что русские люди ни под какими хоругвями собираться не обязаны— тем более под красными знаменами со св. Георгием, поражающим серпом и молотом гидру либерализма.

Консерваторы-патриоты часто пишут о естественном пути развития России. Естественными для них оказывается любые авторитарные режимы. А вот когда поборникиправ человека зовут к парламентаризму, это оказывается путем еестественным, насильственным внедрением чуждых образцов. То есть если люди свободно, то бишь, по нашему разумению, естественно, выбирают путь, по второму пойдет их общество, в соответствии со своим эмоциональным характером решают, как им быть дальше, - это как раз и оказывается... насилием над русской историей. Иное дело - любой авторитарный режим. Кто бы и зачем бы ни командовал русским народом, это, по биению «патриотов», соответствовало нашему национальному характеру и было для него естественным. Вспоминается демонстрация  по телевидению празднования дня славянской письменности в Новгороде. Василий Белов спрашивает школьников одной из новгородских школ: «Чем велик был ваш город в древности?» «Свободой! Свободой!» — закричали дети. Затуманилось печалью лицо писателя. «Это не важно,— сообщил он.— Главное, что они были хорошими работниками».

Авторитаризм не просто связывается патриотами с русской духовностью, они полагают его необходимым условием нашего существования. В то же время, по их мнению, материализм, индивидуализм, практицизм — эти великие пороки христианского Запада— сзязаны с его «бездуховностью», а корни всего этого усматриваются в идеалах гражданского общества, как это делает, например, Э. Володин в статье «Идеалы и творцы. Русская духовность в свете современного опыта» 2. Автор видит сходство духовных идеалов царского и большевистского режимов. Они близки ему, так как и тот, и другой отрицали уважение к правам человека и достоинству человеческой личности, проклятый индивидуализм. Получается, что свободный человек есть синоним человека бездуховного. Холоп же - носитель духовности. И чтобы нам, русским людям, не оскотиниться (выражение М. Лобанова), чтобы сохранить высшую духовность, нельзя ни в коем случае нам отвыкать от кнута и от начальственного каприза. И судя по всему, не так уж и важно, в чьих руках этот кнут - Николая I или Иосифа Сталина. Главное, чтобы свистел. Посвистывал...

Вроде бы призывы этих авторов угрожающе радикальны. Как не раз в нашей истории, они предлагают создать «новое небо и новую землю». Но теории революции или, если угодно, контрреволюции - нам все равно - у них нет. Армию - особенно сталинского типа — они любят, а вот установить режим, какой был при Николае II или Иване Великом, они её отнюдь не призывают. Отчего же?

Как большевикам в демократической постфевральской России, так и национал-социалистам в столь же безудержно демократической Веймарской республике переворот нужен для создания тоталитарной структуры, с помощью которой должна реализовываться и строиться антиутопия. Нашим нынешним государственникам достаточно воспользоваться старыми тоталитарными структурами, лишь бы они были сохранены, законсервированы, не разрушены. Вот это желание опираться на гнилую систему и делает их не радикалами (в их случае одновременно и правыми, и левыми), а реальными консерваторами — сторонниками тех порядков, которые существовали в годы правления К. Черненко. Поэтому вся сила эмоций уходит в бесконечные стоны и жалобы на небывалый погром русской культуры при перестройке.

М. Лобанов в данном случае хотя бы искренен (имеем в виду его статью «В сраженье и любви»3). Заявляя себя православным, он честно признается, что если первый (по Хомякову) подвиг «в борьбе и сраженье» ему еще по плечу, то для второго, высшего, подвига— «в любви и мольбе» — он слишком слаб, совершенно негоден». Он даже считает этот подвиг «непосильным».

Автор жалуется на всеобщую бездуховность, нападает на «прорабов перестройки», молодежь, на известных представителей культуры — от академика Д. Лихачева до В. Тендрякова. Что же критику любо? Не совсем ясно, разве что «митрополит Питирим, высокий, с длинной седой бородой, с блистающей на черном одеянии панагией на груди, всё, кажется, замечая энергическим взглядом». Однако дальше слов-заклинаний «Люблю Россию» автор, увы, не идет. Так что и не понять, какой смысл вкладывает он в эти слова.

Особо повторим, что «небывалый погром» русской культуры консерваторы усматривают в нынешнем периоде. В то время, когда русскому народу возвращены крупнейшие богословы, философы, писатели, композиторы, художники, когда сняты многочисленные запреты на церковное искусство, когда верующим возвращаются храмы и монастыри, растет число литературных журналов, выставочных залов, концертных коллективов, когда происходит гуманитаризация образования,— вот это время и объявляется антирусским и русофобским.

По всей видимости, эти жалобы есть то самое проявление истерично-бабьего начала в нашем русском характере, о котором писал в своей известной статье («О вечно-бабьем в русской душе») Н. Бердяев4.

Начальственное руководство согласно такой психологии требуется всем русским людям, но одним больше, другим меньше. И особое место в этой управленческой идиллии, в этой иерархии подчиненностей занимает идея патриархальной семьи. Если мужчина должен подчиняться только мудрым властям, то женщина и молодежь, в свою очередь, обязаны быть послушны начальственному окрику отца семейства. Получается не образ семьи, хотя бы и по Домострою, а нечто вроде камеры предварительного заключения, где каждый и все должны знать свое место, а «добрый отец» на деле и неприкрыто оборачивается злобным жандармом.

Говоря об экономике, консерваторы опять-таки склоняются к романтизации патриархальщины. Никому не уделяют они столь много места, как крестьянству. Создаётся впечатление, что, окажись в их руках власть, этот слой пострадает от их преобразовательных экспериментов больше всех. Одни призывают возродить общину, другие - сохранить колхозы, третьи милостиво дозволяют свободное фермерство, но предлагают наложить на него такое количество ограничений и запретов, что вряд ли кто-нибудь когда-либо возьмет землю на таких условиях. Крестьяне, как замышляет А. Проханов в «Заметках консерватора»5, будут превращены в «особый, опекаемый всем народом слой» вольных хлебопашцев, которым вменится в обязанность отнюдь не земледелие и забота о запасах продовольствия (и уж тем более им будет запрещено иметь хутора), но исключительно «восстановление связей человека и праматери-земли, труда и праматери-природы, космоса души и космоса Родины».

Сторонники такого «особого пути», видимо, и не рассчитывают, что он приведет страну к процветанию. А видно это из того, что они постоянно проговариваются: для русского народа «не может стать идеалом заморский прилавок, заваленный кульками мяса» (А. Проханов), «жить животными интересами недостойно человека» (отец Владимир), материальный рай Запада России не нужен. Русскому человеку богатство вроде бы и ни к чему; духовностью и нравственностью он жив. Иначе говоря, страдайте, уважаемые россияне, как и страдали, ведь «пути нравственного совершенствования лежат в преодолении страданий». И никаких «садово-огородных домиков», на производство которых, сожалеет А. Проханов, переводится космическая индустрия. По мнению писателя, «вечный мир в XXI веке» — миф и утопия. Он опасается: «Перед лицом возможной активности, перед лицом нарождающихся экзотических видов оружия мы окажемся без оружия, без идей, без оборонного сознания, без геополитических военных поясов»6. А потому «армия должна перестать демократизироваться, а начать наконец военизироваться. Лодки будут продолжать свои плавания в Мировом океане» и т. д. Легко себе представить, что нам обещает сохранение военных расходов,— этакий бессэочный государственный пост. А в политику разоружения, похоже, писатель не верит. Весь пафос его статьи заключается в нагнетании апокалипсических страхов перед грядущей демократией и возвращением в семью европейских народов. Спасение от этого «кошмара» - в передаче рычагов власти армии, на взгляд писателя, единственному достойному уважения институту нашего общества, который он считает «формой народной жизни, народной идеологии и сознания», «школой драгоценного централистского опыта».

Мы бы хотели обойтись без резких оценок, но в стране, где миллионы людей по многу лет живут в коммуналках и общежитиях, где от отсутствия медикаментов детская смертность обгоняет уровень беднейших государств, где скудость питания приводит к физической и умственной неполноценности детей, подобные увещевания трудно назвать иначе, как аморальными.

В чем же проявляется эта высшая русская духовность, во имя которой следует терпеть нужду, лишения и кнут? Прежде всего в классической русской культуре, а во-вторых, в религии, для большинства консервативно-патриотических публицистов вроде бы православной. Действительно, русскому человеку есть чем гордиться. Великая наша литература отличается глубиной постановки проблем, вдумчивым исследованием человеческой души, но и резкой критикой русской государственности, истории, национального характера, да и русского человека в целом. Все это как раз и создает тот высочайший уровень и глубину анализа всех сторон бытия, трагизма и противоречивости человеческого существования, которые присущи нашей словесности. Но когда от Гоголя остается одна птица-тройка без сидящего в ней Чичикова, от Евгения Онегина — томный юноша, пишущий любовное письмо, без его тоски и неудовлетворенности жизнью, а от Достоевского берется лишь пушкинская речь да ругань в отношении поляков и евреев при игнорировании его погружения в темные глубины нашего национального характера, то от сложной и глубокой культуры остается лишь глянцевая картинка на конфетной коробке. Вот птица-тройка, вот Татьяна пишет письмо, вот волоокий князь Мышкин. Адепты высшей духовности ведут борьбу против массовой культуры и кича, но во имя чего? Во имя превращенных в кич Пушкина, Достоевского и всей русской классики.

Кстати говоря, судя по тому, что и как наши «патриоты» пишут о Западе, этот мир воспринимается ими тоже лишь с одной стороны. Они находят там лишь порно да дешевый рок, но не видят ни милосердия, ни благотворительности, ни трудолюбия, ни изысканной культуры и научных дерзаний, ни вольности городов и деревень, ни бескорыстного служения Церкви обществу.

Какое-то время ленинизм, православие и общие рассуждения о русском духе занимали в консервативно-патриотических изданиях приблизительно равное место. Когда «Огонек» и «Московские новости» еще в 1987 году начали кампанию в защиту прав верующих, «Наш современник», «Москва» и «Литературная Россия» — ни гу-гу. Но с конца позапрошлого года православная тема становится здесь как бы центральной (впрочем, религиозность, как показывают данные опросов, выросла в три раза во всех слоях российского общества).

Но какое понимание православия мы видим? Практически во всех без исключения статьях православие мыслится их авторами как средство государственного строительства, а Церковь— как служанка государства. Такой подход, даже в средние века критиковавшийся многими христианскими мыслителями и богословами как в высшей степени сомнительный и граничащий со святотатством7, в 1872 году был окончательно осужден восточными патриархами во главе со вселенским как ересь филетизма.

Консервативная публицистика включает в священную историю Церкви не только Куликовскую битву, но и победы Александра Невского над шведами и немцами и отражение нашествия Наполеона— ведь всё это есть победа над «порочным Западом». Святые, которых они снисходят удостоить вниманием, суть исключительно полководцы, военачальники или князья Церкви, первым делом своим полагавшие создание могучей централизованной державы. Святые Борис и Глеб, Феодосии Печерский, Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Максим Грек, Филипп Московский, Юлиания Лазаревская, Тихон Задонский, Серафим Саровский не привлекают внимания патриотов-государственников. Эти подвижники (кстати говоря, отстаивавшие права и достоинство человека) не вписываются в их концепции, не вдохновляют на написание эссе и очерков. Правда, ими признается преподобный Сергий Радонежский, однако этот преисполненный любви мистик и воспитатель народа, радетель о мирном труде и духовной жизни, великий реформатор монашества рисуется не монахом и духовидцем, а скорее мудрым канцлером при монархе - создателем единого государства, вроде князя Отто фон Бисмарка. При всей проницательности и величии духовного прозрения преподобного Сергия даже он едва ли предполагал, что ему будут приписаны лавры кардинала Ришелье или черты какого-нибудь сторонника «богословия освобождения» из Латинской Америки.

По мысли патриотов, России не нужны ни многопартийность, ни права человека - все это может заменить православие с его соборностью. Этому термину, правда, каждый    придает тот смысл, который хочет; одни так и говорят: соборность — это демократия в Церкви. Другие понимают под этим словом авторитарный режим и в Церкви, и в обществе. Например, М. Антонов, который пишет, что «сейчас западники заигрывают с духовенством, хотя по своей сути они ему абсолютно чужды»8. Теперь понятно, зачем понадобилась вера: в ней увидели эффективное средство борьбы с идеалами свободы и демократии. Если следовать логике М. Антонова, получится, что «духовенству» чужды и все без исключения деятели Русского Религиозного Возрождения XX века, от Н. Бердяева и Г. Федотова до П. Струве и И. Ильина,— конечно же, это абсурд.

Итак, для чего же наши консерваторы обращаются к религии? Отнюдь не потому, что стремятся к Иисусу Христу и в Церковь. «Консерватор» А. Проханов даже весело посмеивается: как действовать, чтобы вывести страну из кризиса, неужто «крестить потный от ужаса лоб?». Согласно А. Проханову, конечно же, нет. Он возлагает на Церковь иную обязанность - «обратиться к армии со страстным и ярким призывом защитить народ от крушений и внутренней смуты. Это будет то долгожданное слияние церковного идеала и нравственности с армейской действительностью». Этакий военно-церковный комплекс для окончательного истребления «псевдогуманных хищников» свободного мира9.

Консерваторы, отвергая как «западную» идею прав человека и гражданских свобод, стремятся оставить народу одни лишь обязанности. Вот и Э. Володин, не приемля идеалы гражданского общества и иронизируя по поводу «передовых демократий Запада», а то же время предлагает законодателям выработать и утвердить закон о нравственности10.

Иисус Христос ждет от верных свободного проявления любви и милосердия («милости хочу, а не жертвы» - Мф 9.13; 12.7), государственники же, как нам представляется, хотят принудить к любви и милосердию. Но что за невозможная вещь эта любовь и это добро по принуждению?

Мы, верующие православные христиане, воспринимаем призыв к использованию православия для подавления свободы и прав человека, для навязывания любви и. милосердия по приказу как оскорбление наших религиозных чувств. Идеи свободы и прав человека родились внутри христианской цивилизации. Они— прямое следствие того факта, что отдельная человеческая личность есть центральная ценность христианства, в котором каждого и каждую из нас Бог знает по имени. Чужая душа - потемки, и в ней возможен самый разный мировоззренческий эклектизм. Но мы не способны понять, как пренебрежение к личности может сочетаться с любовью ко Христу. Такое сочетание не только кощунственно, но прямо граничит с богохульством.

Для православного христианского сознания нет позиции более сомнительной, чем подобные взгляды. Открытые и жестокие гонения менее страшны для Церкви, которая в них очищается и закаляется, чем теории, использующие христианство в собственных корыстных целях. Ибо это и есть соблазн Великого Инквизитора.

Что же любят в России наши патриоты? Культуру сводят к кичу, веру православную - к идеологическому обеспечению государственной политики, к молодежи и женщинам относятся с подозрением, да и самого русского человека заменить хотят— генотипом не вышел. Свободу дать ему боятся, чтобы не расшалился. Того, который есть, величают бездуховной чернью. Только что разве армия им нравится.

Россия растворяется в воздухе, как улыбка чеширского кота. Так и хочется спросить: за что же вы, господа (товарищи), так её не любите, Россию?

ПРИМЕЧАНИЯ

1 «Наш современник», 1990, № 6.

2 «Советская Россия», 16.09.90

3  «Наш современник», 1990, № 6.

4  «Страшно становится за Россию, жутко становится за судьбу России.  В сзмых недрах русского характера   обнаруживается вечно-бабье, не вечно-женственное, а вечно-бабье... Русский народ не чувствует себя мужем, он все невестится, чувствует себя женщиной перед колоссом государственности,  его покоряет «сила». (Н. Бердяев. Судьба России. М.,  1990. с. 38-39).

5 «Наш современник», 1990, № 5.

6 «Наш современник»,  1990, № 5, с. 97.

7  Это слово часто употребляется, причем всегда почему-то неправильно. Поясняем, что святотатство есть грех воровства священных предметов. В данном контексте - экспроприация всей Церкви государством в корыстных целях.

8  «Наш современник», 1989, № 9, с. 154.

9  «Наш современник», 1990, № 5, с. 90, 97-98.

10 «Советская Россия», 10.10.90.

Андрей Бессмертный-Анзимиров

ЧТО НАМ ГЕКУБА?

Письмо в журнал «Огонёк» по поводу статьи "Do svidania, Америка"

"Огонёк"

Владимиру Чернову

Уважаемый главный редактор!

Спасибо за Ваше справедливое замечание в журнале о том, что я писал ответ Голованову до начала военных действий против Сербии. Это правда. Но, даже если бы я писал его после начала таковых действий, моя позиция осталась бы неизменной. Ибо я отвечал на конкретную статью, никак не затрагивающую ситуацию на Балканах. Мне непонятна логика действий НАТО в Сербии, она мне кажется ошибочной. Но поддерживать коммуно-фашиста Милошевича - ошибка не меньшая. Параноидальное нагнетание антиамериканизма в России ведётся уже лет десять и Косовский кризис используется сегодня российскими масс-медиа просто в качестве очередного оправдания нелюбви к Америке. Болтовню о братьях-славянах не купит ни один серьёзный человек (как насчёт братьев-славян поляков, боснийцев или хорватов?).

Тем более несерьёзны разглагольствования о православии сербов: и Россия и Сербия - посткоммунистические страны, в которых православие ещё вчера преследовалось по закону. Право выступать от имени "православного государства" или "общества" надо ещё заслужить, одних слов и банкетов тут мало, нужны дела, а дел пока нет.

Здесь работает старая притча о мальчике и волках: поскольку наши "патриоты" в своё время патриотявкали на Америку в защиту фашиста Саддама Хуссейна (я что-то запамятовал, он славянин или православный?), веры в их солидарность с "православно-славянскими" сербами нет и не может быть. Действительных патриотов сегодня заботили бы не сербы, а то, хорошо ли, цивилизованно ли, счастливо ли живут русские люди в маленьких и средних российских городах, вся ли наша провинция телефонизирована, снабжена водопроводом, канализацией и газом, все ли получают зарплату за свой труд и т.д. При ситуации, когда полстраны ещё ходит в холодные сортиры, таскает воду из колодцев и сидит без денег, у меня, уж извиняюсь, не хватило бы энергии на солидарность со срочно оправославленным кем бы то ни было.

Что нам Гекуба? Что России Сербия? Основное влияние этой страны на нашу историю сводится к тому, что именно Сербия втянула Россию в Первую мировую войну, став таким образом одной из косвенных причин большевистского переворота. А что плохого сделала России Америка? Кормила, поила, посылала и посылает деньги, учит наших специалистов, обуздала наш коммунизм, давала и даёт приют нашим эмигрантам, сразу после страшной войны с нацизмом оставила нам массу техники, хоть как-то утешила целое послевоенное поколение своими фильмами и т. д.

Как аукнется, так и откликнется: Голованов написал агрессивную и лицемерную статью, в которой предъявил Америке множество невнятных и сомнительных претензий. В ответ я порекомендовал, прежде чем считать сучки в глазах ближнего, заняться брёвнами в собственных. Святые не провозглашают собственную святость. Ни одна страна, ни один народ земного шара не может претендовать на звание "самого нравственого, культурного, святого и духовного". Когда "Россия" устами некоторых своих "представителей", провозглашает себя таковой, я могу ответить лишь одно: нет, неверно, Америка более духовна и свята (по таким-то и таким-то причинам). Когда то же самое делает "Америка", я точно также отвечаю ей: нет, взгляни на Россию или Северную Корею, тебе бы пережить сколько, сколько пережила первая и продолжает переживать вторая.

Нет единой России или Америки. Есть Россия Сергия Радонежского и Максима Грека, Россия Пушкина, Сахарова и Солженицына, Россия Розанова, Бердяева, отца Александра Меня, Россия Хомякова и Тютчева, Пастернака и Маяковского, Шаляпина и Стравинского. А есть Россия зюгановых-прохановых и баркашёвых-макашёвых, Россия дремучих предрассудков, черносотенных погромов и средневекового мракобесия, Россия нетерпимая, провинциальная и одичавшая. Такая Россия не нужна ни миру, ни самой себе. С такой Россией невозможны компромиссы и говорить с ней не о чём, поскольку языки заведомо разные. Судя по всему, имеется и Россия Голованова, канючащая, прибедняющаяся, сидящая на диете былой совпропаганды, малограмотная, зависливая, безответственая, пытающаяся спрятаться от жатвы ею же самою посеянных в 1917-87 сорняков и играющаяся в игрушки ею же самою творимых лжемифов. Моя статья "Do svidania, Америка" - ответ именно такой России.

Россия - великая страна, обладающая богатой культурой, яркой историей, первоклассной литературой и религиозной философией. Это - объективная реальность, аксиома, не требующая доказательств. Поэтому те, которые пытаются доказывать величие и духовность России зависливыми и злобными нападками на Америку, зря суетятся: сегодня Россия проигрывает Америке во всём, ибо перенесла тяжкую болезнь - 70 лет коммунизма. И виновата в этом исключительно она сама, ибо всё в России всегда делалось русскими руками.

Россия наверстает своё, но не засчёт США и не путём "ниспровержения" США, а сознательным и целеустремлённым исправлением причинённого самой себе зла, покаянием, честным созидательным трудом, деятельной жертвенной любовью, здравым смыслом и искренними молитвами. Против Америки может быть лишь Россия воровская, нераскаявшаяся, агрессивная, нетерпимая, обскурантская, беззаконная.

Понятно, когда в антиамериканскую дудку продолжают дудеть профессионалы коммунистической пропаганды вроде уютно сидящего на американских харчах и одновременно поливающего Америку грязью Мэлора Стуруа - это его работа. Но что даст антиамериканизм нормальным честным русским людям? Ничего, кроме бесплодно растравляемой и на деле абсолютно беспричинной зависти и злобы.

России нечего делить с Америкой, напротив, Америка - её естественный союзник и партнёр. Исторический опыт позволяет усмотреть здесь работу Провидения: две великих страны - Англия и Россия - расположенные на крайнем западе и крайнем востоке Европы, были призваны объять земной шар, распространив по нему Благую Весть христианства и ценности иудео-христианской культуры: демократию, законность, терпимость, уважение прав меньшинств, деятельную благотворительность.

Таким образом, Америка, рождённая в недрах великой Британской империи, встретилась с не менее великой Россией на Тихом океане, обе - цивилизовав огромные дикие пространства. Россия в XX веке попыталась уйти от своего предназначения или исказить его. Поэтому обвиняю я в агрессивности не Россию, а Советскую Россию, а это, извиняюсь, "две большие разницы".

Что до "Шуйского", Вы смело могли бы исправить его на "Курбского", на то и существуют корректоры, ясно же, что это просто опечатка, каковые случаются и у Вас в журнале (не Менке, а Менкен, и не "глупая", а "новая переориентация советской машины"), я в тот день должен был закончить лекцию об отношениях Василия Шуйского с патриархами Иовом и Гермогеном. Впрочем, возможно, сыграло роль моё подсознание, не пожелавшее поставить имя такого замечательного человека, как Курбский, рядом с именем тирана.

С уважением -

Андрей Бессмертный-Анзимиров.

Виргиния, апрель 1999

БРОНТОЗАВР В САРАФАНЧИКЕ

В издаваемой в США русской газете "Континент USA" (№ 4, февраль 2000) была напечатана редкостная по своей недобросовестности статья самого издателя Э. Лозанского. Её автор недоволен реакцией свободного мира на действия русского империализма и колониализма на Кавказе в Ичкерии (Чечне), вследствие чего прибегает к ряду крайне сомнительных пропагандистских лозунгов, давно набивших всем оскомину.

Утверждение г-на Лозанского, что "именно неадекватные действия НАТО в Югославии фактически спровоцировали войну и на Кавказе", ибо, дескать, "НАТОвские стратеги явили миру прецедент: сильный волен диктовать свою волю заведомо более слабому" и т. д., полностью совпадают с аморальными формулировками нынешней постсоветской пропаганды, беззастенчивой, непроходимо тупой и нелогичной.

Даже если признать, что политика НАТО и США относительно Югославии была ошибочной (что само по себе спорно), а дурной пример заразителен, оная ошибочная политика не даёт никаких моральных и законных прав России совершать подобную же ошибку. Если Россия, осудившая действия НАТО в Сербии, сочла их неправильными, отчего же она сама действует точно тем образом на Кавказе? Если я осудил проступок другого, разве оный проступок даёт мне, уже осудившему это в другом, право совершить самому точно то же самое?

Доводы российского милитаризма напоминают аргументацию избалованного карапузика или великовозрастного инфантила, в равной степени безответственных и самонадеянных: когда ты делаешь плохо, ты бяка, а когда я делаю то же самое - это, во-первых, хорошо, а, во-вторых, опять же, потому, что ты бяка. Мало того, что у ремесленников от нынешней постсоветской пропаганды нет ни на грош элементарной ответственности, так они ещё и по-детски уверены, что весь мир купит их куцые и лицемерные оправдания, напоминающие ту басню о волке и ягнёнке, в которой, по словам волка, в том, что он сьел ягнёнка, виноват сам ягненок.

Это пример так называемой "троглодитской этики", хорошо известной в истории нравственного богословия. Неужели постсоветские пропагандисты не понимают, какими шутами они выглядят перед всем миром в своём лепете о том, что на войну в Чечне их, дескать, совратил гнилой Запад! Неужели пропагандистский аппарат нынешнего русского милитаризма и колониализма не понимает, сколь инфантильны, нелепы и лицемерны его бессовестные лозунги?!

Вторя нынешней постсоветской пропаганде, г-н Лозанский прибегает к искажению фактов и заведомой лжи. Так например, используемый в России лозунг о том, что "число жертв среди мирного населения Югославии в результате бомбардировок НАТО намного превысило число жерт, на защиту которых выступило НАТО" и что "сегодня в Югославии ежедневно гибнут сербы", не соответствует действительности и легко проверяем. Почему бы г-ну Лозанскому, вместо систематического ведения антиамериканской пропаганды на американских харчах, не обратиться за статистикой на предмет числа оных жертв в Конгресс США, Европарламент или Гаагский суд? Ведь в отличие от пропагандистских ведомств Сербии и России, эти центры не выдают фальшивых данных.

Столь же неверно утверждение г-на Лозанского о том, что русские на Кавказе воюют, якобы, с террористами, и на своей суверенной территории. Ни Ичкерия, ни Дагестан, ни Ингушетия, Адыгея или Осетия не являлются и никогда в истории не являлись суверенной территорией России. Как, кстати говоря, и все без исключения земли бывших союзных республик. Все эти страны были колонизированы Россией и составляли суверенную территорию Российской империи, а не России.

Россия и Российская империя - не одно и то же, точно так же, как Британия и Британская империя.

Российская империя была сложным государственным организмом, включавшим в себя и саму Россию - метрополию - и страны в унии с Россией, и колонии России. Кавказ составлял особое Кавказское наместничество, Туркестан был генерал-губернаторством, равно как и Казахстан (Степное ген.-губ.) с Украиной (Киевское ген.-губ.). Тот факт, что эти владения не были "за океаном", а граничили с Россией, есть специфика России и не более того; они всё равно оставались колониями и протекторатами. И Средняя Азия и, особенно, Кавказ очень сходны с Британской Индией или Французским Индокитаем и, по сути, являются их аналогиями.

В начале ХХ века имперская администрация предоставила всем народам горного Кавказа автономию, сохранённую и при большевиках. Последние узурпировали власть, вследствие чего законными наследниками Российской империи не являлись. Включение ими в состав РСФСР "инородческих" окраин было насильственным и не меняет дела: Алжир в своё время тоже был частью Франции, Ирландия - Англии, Норвегия - Швеции, Бельгия - Голландии. Ичкерия и любая другая республика такого рода - не часть суверенной территории России, но попросту её колония, что бы ни выдумывали на сей счёт адепты имперских идеологий. Сегодня для России настало время ликвидации её колониальной империи.

Хватит зариться на чужое. Даже без колоний (т. наз. "национальных окраин") Россия останется самой большой страной в мире.

Ни в одном из террористических актов (взрывов) в российских городах участие чеченцев не доказано. Скорее всего правы те, которые считают, что все эти взрывы -целенаправленная акция КГБ, предпринятая с целью спровоцировать российский народ на ненависть к кавказцам.

Чеченцы - не террористы, но борцы за свободу, ведущие национально-освободительную войну против поработителей и насильников, уже пытавшихся ликвидировать эту нацию во время сталинских депортаций.

На фоне почти трёх столетий истребления чеченцев нами, русскими, лозунги постсоветской пропаганды и поддерживающего оную г-на Лозанского звучат особенно цинично.

На Кавказе сегодня осуществляется геноцид целой нации - этноцид. Как ни больно это признать, но сегодня террористами и бандитами являются не чеченцы, а русские, ведущие в Ичкерии войну на полное физическое уничтожение чеченского народа. В этом смысле символичен арест русскими властями А. Бабицкого, непредвзятого журналиста, способного рассказать миру о творимых Россией зверствах и расправах над мирным населением на оккупириванной ею территории. То, что мы, русские, делаем сегодня с чеченцами - то же самое, что делали турки с армянами и ассирийцами, а нацисты - с евреями. Сегодня на глазах у всего мира творится подобие Холокоста и г-ну Лозанскому следовало бы об этом задуматься, а не послушно лизать руку русскому посткоммунистическому бронтозавру, тщетно пытающемуся прикинуться этакой невинной девчушкой в сарафанчике.

Никакой сарафанчик не скроет ни когтей, ни клыков русской посткоммунистической военщины. Тот гнусный геноцид, который она осуществляет сегодня против мусульман, даёт моральное право не только всем кавказским народам, но и всему исламскому миру веками мстить русским, используя любые средства. Забывшая (за 70 лет коммунистической тьмы), что такое нравственность, не успевшая искупить свои грехи и очиститься от зла, которое она нанесла себе и другим странам в коммунистический период, далеко не прощённая ещё миром, в который русские коммунисты принесли столько горя и слёз, Россия загоняет себя в очередной человеконенавистнический тупик.

Своими действиями в Ичкерии российская администрация вколачивает гвозди и в собственный гроб и в гроб русского народа. Подыгрывая ей, г-н Лозанский оскорбляет чувства не только многострадальных чеченцев, но и мои - как русского, категорически и безоговорочно осуждающего российскую агрессию против Чечни.

О СОЖЖЕНИИ КНИГ.

Как уже писалось в "Огоньке", замечательно, что Московская Патриархия в лице о. Всеволода Чаплина впервые за долгие годы ответила на острые и болезненные (не только для неё, но и для нас, мирян) вопросы. Хотелось бы заметить о. Всеволоду, что в статье М. Поздняева нет никакого торжествующе-самоувереного тона. Почему обязательно надо лягнуть, прежде чем ответить на нормальные, корректные и вполне правомочные вопросы? Печален и ответ о. Всеволода на вопрос об екатеринбургском ауто-да-фе, ибо уже после оного ответа продолжают поступать сведения о том, что публичное сожжение книг неугодных богословов действительно имело место.

Сожжение книг - это уже серьёзно, это пахнет гитлеризмом и инквизицией. В силу чего, коль скоро скандал на уровне мирового Православия всё равно уже существует и не скоро забудется, очень помог бы гласный (ведь мы живём в эпоху гласности) отчёт епископа Никона о том, какие именно журналы он счёл "макулатурой" и сжёг.

Ответ на вопрос о контактах епископата и священников с сотрудниками из КГБ, данный о. Всеволодом, не удовлетворяет совсем. Более того, как известно, комиссия Якунина-Пономарёва была быстро отстранена от реальной документации, а все документы скрыты. Таким образом, этот ответ просто искажает правду. Факт остаётся фактом: кроме мужественного владыки Хризостома никто из епископата не признал своего сотрудничества с КГБ и не прокомментировал это. Само это молчание красноречивее всех слов, ибо этим своим молчанием архиереи (в лучшем случае!) как бы говорят нам: "Всё гораздо сложнее, гонения потенциально не кончены, Церкви дана временная передышка в целях, ей самой не очень понятных. Те, с кем мы были вынуждены сотрудничать, всё те же и всё там же, даже если они носят другие имена".

Не означает ли пресловутое молчание епископов, что они не верят в необратимость перемен в России и готовятся к самому худшему?

Странно звучат слова о. Всеволода об отсутствии даже сегодня у Церкви собственных средств массовой информации. В таком случае, почему издательский отдел Московской Патриархии не издаёт соответствующих газет и журналов? "Епархиальные ведомости" в каждой епархии, отдельные журналы общие, миссионерские, по библеистике, катехизации, церковной истории и археологии, богословию... Что, опять КГБ не даёт? Или всё тот же митрополит Питирим?

А что... Хоть я и не разделяю "теорию заговора", популярную в некоторых кругах свободного мира ("сегодня, как и прежде, за всем в России стоит ЧК-КГБ-ФСБ"), а всё же верю. Да и кому же верить, как не родной Церкви! Либо КГБ (или как там теперь этого зверя зовут?) не даёт, либо самоцензура не позволяет - опять же, от знания реальности, творимой за кулисами.

О. Всеволод заметил, что участие Церкви в политическом процессе пагубно и опасно, т. к. "если бы в парламенте мы имели десять, двадцать, сто Якуниных, они бы сражались друг с другом за интересы разных партий". Оказывается, наша Церковь боится парламентаризма. Выходит, что после всех гонений и испытаний, выпавших на её долю в XX веке, наше духовенство в своём большинстве так и не осознало преимущества свободного строя. На протяжение всей мировой истории Церковь постоянно участвовала в политике, причём на передовых позициях, возьмём ли мы Клюнийскую реформу, Нантский эдикт, спор иосифлян с нестяжателями, деятельность свв. Сергия Радонежского или Иоанна Кронштадтского. Откуда же это неучастие сегодня? Да и является ли оно, неучастие это, действительным неучастием? Ведь отказ от действия - тоже действие, и весьма красноречивое. Позиция пассивности и квиетизма в отношении к внешнему миру, достойна ли она сегодня, когда от духовных наставников ожидается поддержка движения за свободу, права человека и социальную гармонию?

Запрет патриарха на участие Церкви в политике уже есть участие Церкви в политике, ибо выглядит исключительно как нежелание оной поддержать принципы свободы и терпимости, благодаря которым, кстати, и возвращаются верующим сегодня не только храмы и монастыри, но и социальное равноправие.

За какие же партии сражались бы в Думе другие священнослужители? Неужели за Зюгановых и Жириновских? Видимо да, так как сторонникам Явлинского, Травкина или даже Черномырдина едва ли пришлось бы вести друг с другом яростные сражения. Легко понять классическую консервативно-патриархальную идеологию, которую веками разделяли представители самых разных направлений христианства. Крепкая семья, домашний очаг, любовь к родине, традиционные ценности, укоренённые в Десяти Заповедях и евангельском провозвестии... Но поддерживать политических шарлатанов только за их декларируемый на словах "патриотизм"? Сражаться за красно-коричневую чуму? За заведомо недостойных политиканов, открыто исповедующих человеконенавистнические доктрины коммунизма, фашизма и нацизма? Кликушествовать? Жечь книги? Снова противопоставлять себя со своим инфантильно-романтическим "антизападничеством" цивилизации свободного мира? Искать, как бы получше выслужиться у земных властей? Отдавать кесарю и Божие тоже? Неужели страшные семьдесят лет большевизма не научили не наступать два раза на те же грабли?

Я не буду разбирать отношения МП с Русской Зарубежной Церковью, хотя то, что об этом говорится в ответе о. Всеволода, к сожалению, действительности не соответствует. Замечу лишь, что очень неприятно прозвучали его слова о том, что Зарубежная Церковь не должна была канонизировать среди царских слуг католика Труппа. Оказывается, принимать муки и смерть католики с православными имеют равное право. А вот прославляться за это - Символом веры не вышли. Между тем, не только Католическая, но даже и Англиканская (высокая) Церкви признают наших православных святых Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Александра Невского, а сама Московская Патриархия недавно канонизировала Максима Грека, в молодости бывшего учеником Савонаролы и до конца своих дней разделявшего ценности христианского гуманизма эпохи Возрождения.

Совершенно неясны разъяснения Московской Патриархии на предмет какого-то раскольнического движения на Украине. Такого движения не существует. Да, в наших православных мечтаниях мы, вопреки совету св. апостола Павла (Рим 12.16), можем думать об Украине и Белоруссии как о конфессиональной территории нашей церкви. Да что там говорить, я первый признаю, что с трудом мыслю себе великолепие Русского Православия без древних таврических и киевских святынь. Однако по традиции и исторической практике Православия всякая локальная этническая церковь рано или поздно получала автокефалию и лишь в случае крайней малочисленности - автономию. В остальных случаях все приходы какой-либо церкви, оказавшиеся вне пределов страны, должны подчиняться Константинополю.

Независимая Украинская Церковь имет давнюю историю. Украинская православная духовность своеобычна и богата. Украинская митрополия существовала несколько веков. Нет ни одного реального аргумента в пользу бессмысленного содержания Украинской Православной Церкви в московской узде. И уж если кто и создаёт раскол на Украине, так это Москва. Сей факт очевиден даже младенцу.

Существуют лишь две причины для такого пленения: 1. непризнание украинцев отдельной нацией, а Украины - суверенным государством. 2. слепой церковный империализм.

В этом смысле слова о. Всеволода Чаплина о том, что учреждение в Эстонии церковных структур Константинопольского Патриархата является новым явлением, а, дескать, общины РПЦ существовали в Эстонии многие века, звучат, мягко говоря, фарисейски. До оккупации Эстонии Советской Россией в этой стране существовала автокефалия, а что там было при Российской империи, значения не имеет, ибо таковой империи больше нет. Закон есть закон: либо воссоздаётся церковная независимость, либо приходы переходят под Константинополь. Однако, когда Эстония попыталась вести себя соответственно каноническим правилам, возник скандал, инициатива которого принадлежит Московской Патриархии. Откуда у нашей церкви такой хороший аппетит на чужое? Если русские, исповедующие православие в Эстонии, желают быть и полноправными эстонцами тоже, они обязаны иметь отдельную церковную структуру, иначе они вечно будут расцениваться, как пятая колонна России. Это будет так восприниматься, даже если бы не было никаких прецедентов. Но ведь и прецеденты есть.

Например, русскоязычные православные приходы Грузии подчиняются автокефальной Грузинской церкви. Православные приходы русской Польши и Финляндии тоже подчинялись когда-то нашей церкви, однако после получения независимости этими странами там, с согласия РПЦ, в конце концов были организованы отдельные автокефалии. Где же логика?

Для чего существуют церковные приходы? Для служения Богу и людям или по политико-идеологическим причинам? Судя по действиям Московской Патриархии, они существуют исключительно ради политики (к предыдущему вопросу о якобы "неучастии"). Подчинение ей православных приходов в Белоруссии, Украине, Молдавии и в странах Балтики не имеет под собой никаких канонических основ. Логики тоже нет. Присутствие РПЦ в "ближнем Зарубежье" есть акт чисто политический или, иначе говоря, империалистический. Выходит, что РПЦ выражает идеологию русско-советского колониализма и империализма и берёт на себя сомнительную обязанность блюсти русскую колониальную систему хотя бы на религиозном уровне.

Во-первых, это безнравственно.

Во-вторых, история показала, что попытки такого рода всегда кончались крахом.

За примерами далеко ходить не надо. Сама РПЦ не так уж давно, всего четыре века назад, была частью Константинопольского Патриархата, но провозгласила автокефалию соответственно новым социальным, историческим, духовным и политическим реалиям. Почему же в этом отказывается Украине и Белоруссии?

Только по одной причине - в поддержку колониальной системы.

У этой медали есть и оборотная сторона. Мы стремимся "тащить и не пущать" Украинскую, Белорусскую, Эстонскую, Латвийскую, Молдавскую Церкви и в то же время не ударяем пальца о палец ради тех народов, которых в своё время обратили в христианство и за которых с того момента несём ответственность. Выходят ли у нас Библии, молитвенники и богослужебные книги, церковные газеты и журналы на карельском, мордовском, чувашском, удмуртском, коми, марийском, татарском, осетинском, бурятском, якутском, хакасском, алтайском, ненецком, эвенкийском и прочих языках православных народов, живущих на территории России? Составлены ли полные литургии на их языках?

Нет, не выходят и не составлены. Эти народы продолжают содержаться нами в духовных гетто, хотя степень религиозности среди некоторых из них, например, чувашей, выше, чем среди русских!

Во многих ответах о. Всеволода невооружённым глазом видна византийская ложь. До двухтысячелетнего юбилея мирового христианства остаётся чуть больше года. Придёт ли Московская Патриархия к этой удивительной дате как мать и наставница, заботливо пекущаяся о малых сих, как домостроительница светлого града Христова? Или останется тем, во что её пытались превратить советские атеисты - надменной, далёкой от жизни, позолоченной подпоркой любого "платящего" режима, иерархией "делающих деньги" и "хватающих всё, что плохо лежит " (Хеврон) бизнесменов, пусть и хранящих древнюю веру?

Ответ знает только ветер. На наше счастье, ветер веет, где хочет.

ГЕРАКЛ И САКРАЛЬНАЯ ТАЙНА

За что в России не любят Голливуд

Прежде, нежели исследуешь, не порицай; узнай прежде — и тогда упрекай. (Сирах, 11.7)

ОБ АМЕРИКЕ и оГолливуде у нас пишут либо ёрнически, либо идеологизированно (кроме профессионалов, разумеется). Создается впечатление, что авторы, хором высмеивающие американскую политкорректность, пребывают в плену специфической российской политкорреетности, сегодня требующей резко отрицательного отношения к Голливуду.

Пример подобного подхода — статья Сергея Королева («НГ» от 15.07.98) о голливудских антиутопиях: автор обвиняет Голливуд в «бегстве от эсхатологии». Позиция автора, из статьи неясна, такак он спрашивает, где гарантия, что «хороший горец» не станет когда-нибудь плохим. Отвечаю не смотрите так много лент для подростков и не забивайте себе голову ерундой. Сериал «Горец» снятый в жанре фантазии, — десятая вода на киселе, каких в Голливуде и на американском телевидении множество. Анализировать следует научно-фантастические ленты и в конкретно-историческом контексте. Вся НФ как жанр литературы и кино построена на неосознанных или осознанных страхах общества перед неконтролируемым будущим - это просто одна из главных черт жанра. И даже во второстепенных голливудских антиутопиях мрачные образы будущего показаны как следствие безрелигиозного материалистического гуманизма, с неизбежностью вырождающегося в свою противоположность. И оный безрелигиозный гуманизм порицается. Бездушность технологического будущего и тема восстания вещей против их создателей (продолжающая мотив Франкенштейна) рассмотрены еще в антиутопиях Уэллса, в поэме Хлебникова «Журавль» и т.д. На этом построен и классический шедевр немого кино «Метрополис», снятый Лангом в 1926 г. И многое другое, вплоть до литературных основ сегодняшних НФ-лент. Не заметить всех этих предтеч современных голливудских антиутопий, обойти их стороной - значит не сказать ни «б», ни даже «а»...

ИСКУССТВО ПРИНАДЛЕЖИТ НАРОДУ

Американский человек все еще чувствует слишком сильную ответственность за себя и свою семью перед Богом, обществом и собственным потомством, чтобы легко зубоскалить по поводу орвелловской антиутопии. Кстати, не от мальчишества-кибальчишества ли страсть к подростковым лентам типа «Джонни-мнемоник», «Горец» или «Бегущий человек»? Страсть, очевидно, общегосударственная: российские СМИ посвящают страницы разбору третьестепенной ленты «Скорость-2», над которой в Америке смеются даже дети.

Ёрнический подход нередко сопровождается подходом идеологизированным.  Так,  Антон Эвенбах в статье «Новые мифы нового света» («НГ» от 15.07 98) совмещает оба. Автор обвиняет Америку в «псевдодетском сюсюканье» — нечто новое по сравнению с обвинениями в «сексе и насилии», под знаком, которого прошла целая эпоха нашей критики американизма. А вот плод идеологизации: мало того, что американцы как нация грешат сюсюканием, - оказывается, другого от них и не ждали. Ибо «что еще можно ожидать от культуры. - спрашивает автор, которая недавно подарила благодарным зрителям диснеевское полнометражное, чудо «Геракл»?

На это  можно было бы ответить: «Да уж побольше хорошего и благотворного, чем от культуры, которая недавно подарила неблагодарным гражданам «Архипелаг ГУЛАГ»... Но здесь выйдет ошибка: у нас в России давно уже существует двойная этика. Россия и русская культура объявляются равнозначными себе в каждый момент истории, из чего следует, что Андрея Рублева и Серафима Саровского, Пушкина и Римского-Корсакова, Соловьева и Розанова подарила миру как бы современная Россия. Америка же, подарившая миру Франклина и Джефферсона, Линкольна и аболиционистов, Уитмена и Эмили Дикинсон, Эмерсона и Эдгара По, Марка Твена и Шервуда Андерсона, Харпер Ли и Фолкнера, Карнеги и Эдисона, Чаплина и Диснея, вроде как осталась в далеком-далеком прошлом... А имя Диснея возможно лишь в словосочетаниях типа «диснеевские мастера сиропных дел», которые. «вмест страдающего полубога умудрились слепить карикатурно накачанного тинейджера (мультфилы «Геракл». - А.Б.)». Неужто вместо сиропа (кcтати, детьми очень любимого) оснащать мультики для детей полынью или стрихнином?

Да, Голливуд — искусство коммерческое и массовое, демократическое. Не элитарное, не групповое не партийное, а массовое и демократическое, причем изначально направленное на развлечение зрителей. Странным образом этот простой факт упорно не укладывается в головах наших строгих зоилов. Критиковать Голливуд за вышеупомянутые его качества — все равно что критиковать Россию за ее размеры или Великобританию за островное положение. Анализировать следует данность, а не плод воображения. Как искусство изначально коммерческое, и демократическое, Голливуд обращается к зрительским массам, всегда имея три намерения: просветить, развлечь и выручить финансовую прибыль за свой труд. Все три намерения благородны и нравственны. Интенция создателей полнометражных диснеевских анимационных лент заключается в ознакомлении как можно большего числа детей с такими персонажами, мифологии и культуры, как Аладдин, Квазимодо, Геракл, индейская принцесса Покахонтас или русская великая княжна Анастасия. Ни в одном из фильмов, снятых об этих персонажах, не содержится исторической или строго литературной правды. Но кино -не справочник, не энциклопедия. Кино оперирует мифами и интерпретирует мифы, а не                  

готовые интерпретации таковых. Да, образ Геракла трагичен, а диснеевцы показывают его нам в самые солнечные и счастливые моменты его персонального бытия. У них Геракл не скорбящий, а ликующий - абсолютно, допустимая трактовка. Тем более, что детей не воспитывают на трагедиях, на зрелищах гибели, казни, безнадежности или просто беды, приключившейся с любимыми героями. (Даже о зайчике, который «вышел погулять», и то говорят в конце, что «принесли его домой – оказался он живой»).

Фильмы «Геракл», «Горбун из Собора Парижской Богрматери» или, например, «Анастасия» снимаются не только для детей «из хороших семей», которые и без того имеют все возможности познакомиться с первоисточниками. Эти ленты делаются прежде всего для тех детей, чьи родители никогда и не слыхали о подобных материях. Для белых, черных, желтых детей из самых разнык социальных, религиозных, расовых и этнических групп, для детей из бедных кварталов, и неблагополучных семей. Если эти истории, материал которых подан наиболее эффекгивным для современных ребят образом, заинтересуют кого-то из них и направят их не в уличную банду, не к торговцам наркотиками, а в библиотеку - там-то и смогут они изучить, как все это было «на самом деле», в мифе, в книге или в жизни. В этом случае они получат доступ к такому количеству и разнообразию изданий по истории и мифологии, которое нам с вами в России и сниться будет еще не скоро. В каждом приличном книжном магазин США имеются обширные отделы по мифологит. Тут вам исами мифы, и их толкователи. Юнг, Пропп, Кзмпбелл, Грейвс, - что угодно для души. Уже классик американской литературы Готорн занимался пересказом древнегреческих мифов и делал это задолго до первого издания в России книги Куна.

БОГИ И ГЕРОИ

Трактовка мифов о Геракле опирается з Америке на давнюю кинотрадицию. Многие, наверное, помнят, итало-американский фильм «Подвига Геракла» (1959) со Стивом Ривсом, радовавший нас, русских детей и подростков, в 60-е годы. В Америке он назывался просто «Геракл». Его продолжение, «Освобожденный Геракл» с тем же Ривсом, в России показано не было. С 1960 по 1965 год в США был создан длинный телесериал о Геракле. Тогда же о нём появились первые комиксы и мультфильмы, а в Италии, Франции и Испании начали создаваться дешёвые ленты, такие, как «Геракл против Гидры» (1960), «Геракл против Молоха» (1963) и другие. B итальянском фильме «Геркулес, Самсон и Улисс» (1964) Геракл убивает голыми руками льва, за что народ принимает его за Самсона. Чтобы доказать, что он не Самсон, он борется с настоящим Самсоном, после чего мирится с ним и оба вместе с Одиссеем идут и вдребезги разбивают филистимлян. На основе всех этих примитивных лент в США был снят пародирующий их фильм «Геракл в Нью-Йорке» (1970), кстати говоря, дебют Шварценеггера, который и сыграл легендарного героя. В 90-е годы на телевидении США был создан до сих пор продолжающийся новый телесериал о Геракле - «Геракл: Легендарные странствия», тоже слегка «осовремененный» по стилю нечто среднее между «Конаном-варваром» Милиуса и «Приключениями Одиссея» Кончаловского, ноне имеющий ничего общего с упомянутым выше европейским примитивом. Согласен «осовремененность» классики нередко раздражает. Но только потому, что мы привыкли к единственному толкованию и не желаем признавать за другими право на новые интерпретации.

Откуда проистекает убежденность в том, что миф о Геракле имеет всего одно толкование? Каким образом вообще толкование мифа межет становиться фундаментом для надменной критики, к тому же критики всеей культуры в целом?

Вспомним о важном культурно-историческом факторе, отмеченным Георгием Федотовым: «Реальность такова, что Россия не получила вместе с греческим христианством классическую греческую культуру: Сама Византия всё еще владела этими древними сокровищами, но она не передала их России или, точнее, Россия не озаботилась их принять». Далее Федотов напоминает,что, поскольку Россия получила Священное Писание сразу на славянском языке, древнегреческая культура осталась русским неизвестна. Тогда как Запад вместе с латынью наследовал всю латинскую культуру, литературу, философию и мифологию, в том числе и традицию знания греческого. Полноправная наследница Византии, Россия не стала наследницей древнегреческой культуры. Это можно по-разному оценивать, но факт остаётся фактом. Отсюда проистекает в том числе и крайнее сомнение в том, что трактовка Эвенбаха имеет больший вес, чем точка зрения любого образованного американца, через своих предков-переселенцев - реального наследника всего богатства греко-римской традиции.

Непочтение американцев к Гераклу объясняется «глубоким провинциализмом массового американского сознания», тем, что «Америка остается по преимуществу страной пригородных домиков и изолированных ферм, обитатели которых живут событиями своего участка или двух соседних блоков» и т.д. «В таком мире» «все всех знают». Что ж, сказано точно - но об Америке времен Тома Сойера... Да, Америка, к счастью, остается во многом одноэтажной, каковой должна была бы быть и наша Россия, ибо понятие своего собственного дома и близость к земле и природе нам не помешали бы. Ещё Ильф и Петров попытались изобразить одноэтажную Америку провинциальной. И уже тогда, в 20-е годы, ошибались (отличный анализ их мотиваций дан в книге Василия Аксенова «В поисках грустного беби», единственной адекватной книге об Америке за всю историю русской литературы!). Современных американцев (в большинстве живущих, разумеется, в городах или на высокоурбанизированных территориях) если что и мучит, так это вопрос о том, что нация стала настолько мобильной и до такой степени не сидит на месте, что никто сегодня не знает ни одного из своих соседей. И ещё одно: я бы не рекомендовал употреблять слово «провинциализм» при нападении, ибо оно, как и «политкорректность», - обоюдоострый нож, способный поранить нашу русскую сторону много серьезнее: в отличие от США, где каждый горд, что живет в центре земли, сегодня вся Россия (за исключением Москвы и частично Питера) - одна большая провинция...

Высказываясь об одноэтажной Америке, авторы либо шутят, либо вдохновенно сочиняют очередную теорию, которая оправдала бы их раздражение Америкой. С таким же раздражением Эвенбах, например, разбирает научно-фантастический фильм Земекиса «Контакт». Его эмоции выдают подсознательный бич многих наших россиян - глубинное неуважение к человеческой личности, в Америке признанной одной из центральных ценностей христианства. О героине «Контакта» автор пишет с брезгливостью: «Её страсть к научному исследованию космоса объясняется какими-то личными проблемами - любовью к рано умершему отцу», в результате чего она представляет инопланетян «в виде любимого папочки». Довольно-таки недобрые замечания о внутренней боли девочки, на глазах у которой умер её отец и которая потом всю жизнь этим мучилась. Если мы не умеем сострадать даже героям книг и фильмов, откуда возьмется наше сострадание реальным людям? К тому же автор не понял фильма: не астроном Элли Арроуэй (которую играет Джоди Фостер) представляет себе жителей космоса в образе отца, но сами эти неведомые сущности, будучи благими, входят с ней, не верящей в Бога, в контакт, либо используя образ её отца, либо позволяя ей общение с реальной душой отца и в обоих случаях исцеляя её от её былых ежедневных страданий, примиряя еёс миром, а следовательно, и с Богом, который есть любовь. Кто эти добрые сущности, ангелы или «инопланетяне», мы не знаем.

И попытка объявить ангелов голливудского кино демонами совсем неудачна, и не только потому, что она выдержана в традициях ксенофобской истерии («наши ангелы - ангелы, ваши ангелы - демоны»). В таких случаях либо не замечают, либо не понимают ни одной культурно-мифологической «связки» и «отсылки» в «Городе ангелов» (например, параллель с «Восстанием ангелов» Франса, где действие также завязывается в библиотеке). Равно как и прохрдят, как это слеоао Эвенбах, мимо очевидной самоиронии, каковой насыщена вся лента и для распознания которой требуется хорошее знание голливудской классики. Сам же приём, при котором инопланетяне, вступая в контакт с человеком, говорят с ним на языке его же собственных образов и представлений, был использован еще Кубриком в его ленте «2001:Космическая Одиссея» (1968). Попав на Юпитер, его герой оказывается в комнате в стиле XVIII века: иной разум вступает с ним в контакт, символически используя время человеческой истории, названное эпохой Просвещения.

Фильм «Контакт» - не шедевр мирового кино, но все же интересная драма становления характера героини Джоди Фостер, ее победы над загнанной внутрь болью, вызванной преждевременной смертью отца. Драма самораскрытия, самоосознания и личностного осуществления ученого, явленная в соответствии с условностями жанра и голливудской мифологией. Самое главное и самое интересное в фильме - деликатное рассмотрение проблемы веры в Бога и самого Его существования. Носитель религиозного начала в фильме, писатель Палмер резонно замечает, что, коль скоро подавляющее большинство человечества верит в Бога, первый из землян, который вступит в прямой контакт с инопланетянами, тоже должен быть верующим (та еще шпилька в сторону страны Советов, сын которой в свое время заметил, что в космосе был, но Бога там не видел). В избегающем всякой тенденциозности Голливуде редко снимаются открыто религиозные ленты — это одна из них, к тому же яркая.

Похоже, социальный заказ текущей российской политкоррекгности - порицать Америку и Голливуд за всё, что только попадается под руку. Техника проста: сначала придумывается образ Америки, как правило, мало соответствующий действительности. Если когда-то его выдумывали по законам «марксистско-ленинской критики капитализма», то теперь он создается соответственно воображению, измученному другими паразитами сознания (например, снобизмом, иррациональным раздражением против всего, что сделано «хорошо, да не у нас», или комплексами национальной или религиозной неполноценности). После чего с этим образом поступают, как с боксерской грушей, и от души на всем этом самоутверждаются. Между тем Россия - объективно великая страна, и ради доказательства этого очевидного факта бодать Америку и Голливуд нет никакой необходимости. Равно как и не стоит подменять разговор о голливудском кино— одном из самых интересных, необычных и сложных явлений как массовой, так и самой высокой классической культуры XX века - набором избитых штампов.

Что до «сакральной тайны, окутывающей божество» и «космического величия», то ни Геракл, ни Марс для американцев богами не являются и космического величия в их глазах не имеют и иметь не могут. Американское общество слишком религиозно для подобных взглядов. Религиозные американцы признают тайну и величие только за истинным Богом, открывшимся человечеству через Ветхий и Новый Завет. Безрелигиозные же американцы к Марсу и Гераклу совершенно индифферентны, как и их собратья в любой другой стране.

Виргиния