Русские приходы Западной Европы 23 февраля 2019 года постановили выйти из Константинопольского патриархата. Куда они перейдут, и все ли перейдут в одну организацию, будет решено к лету. Пока они (как и я) просто парят в сферической церковности — состояние очень сладкое и блаженное как утренняя дрёма, когда даёшь себе пять минут перед тем, как вскочить и жить.
Кремль давит со страшной силой — в данном случае, пряником, заманивая эмигрантов под себя. Сто лет назад проклинали — по приказу Сталина, теперь — по приказу Путина — улещивают.
По поручению патр. Кирилла митр. Венский обратился к ним с посланием: «Русская Православная Церковь всегда воспринимала как временное явление утрату полного единства с церковным уделом в Западной Европе».
Самое интересное тут — словечко «удел». Оно абсолютно не канонично, зато очень откровенно. Это чисто феодальное юридическое понятие. Вместо земли — души, что тоже очень по-феодальному. Имеет смысл только раб, крепостной, земли без крепостных никому не нужна. Русские — рабы Кремля, где они живут, там и удел Кремля. Но есть рабы рабские, а есть рабы с привилегиями, вот западноевропейцам дадут статус рабов с привилегиями, с правами, о которых русские православные в России и мечтать не могут.
Путин лепит Русский Мир из всего, что попадётся. Но лепит разборчиво. Его агенты уже с 2004 года призывают русских православных Западной Европы уйти под Кремль, но при этом Кремль запрещает включать в святцы РПЦ МП св. Марию Скобцову и других слишком «левых» святых православного Парижа, бывших эсеров, евреев, друзей Бердяева. Вместо них в святцы затаскивают ирландских святых раннего Средневековья — эти безобидные, стояли себе среди болот и никакого Бердяева не читали.
Все разговоры про вселенскость просто демагогия, обман и самообман. Это даже не национализм, это имперскость в чистом виде. Каноны нарушаются легко: ведь по канонам Константинополь должен благословить эти приходы на уход в Москву. Но Константинополь это враг, фашист, чего тут спрашивать благословения.
Почему Кремлю так важны эти приходы и вообще заграничная часть Русского Мира? Потому что Кремль отлично знает цену себе и своим рабам. Цена эта невелика. Раб всегда дешевле свободного человека, хотя у свободного человека нет ценника. Сто приходов в Западной Европе, всего сотня — но каждый приход стоит 70 приходов в России. Условно. Можно ориентироваться на курс евро.
Один евро — 66 рублей. Один русский эмигрант равен 70 русским, которые не нашли в себе сил уехать, которые ходят в церковь из конформизма, из невроза, из апатии. Откроют церковь — будут ходить, закроют церковь — не будут ходить. Православный же в свободном мире — это человек, сознательно сделавший выбор, человек, понимающий, что без его евро храм закроется. Это вовсе не обязательно человек, разделяющий идеалы свободы (институт Сен-Серж в 1930-е годы травил профессора Георгия Федотова за поддержку законного правительства Испании — «наши»-то были на стороне архи-католичнейшего Франко). Но это свободные противники свободы, а не холопы-лакеи.
Наверное, не все члены Архиепископии такие уж противники свободы и правые. Возможно, даже не националисты. Да там и русские далеко не все. Кто-то греков не любит, у кого-то ностальгия. Просто ностальгия. Однако, ностальгия — это невроз, это показатель нетворческого отношения к миру, угасания души и духа. «Сие творите в Мое воспоминание» — призыв не к ностальгии, а к созиданию и освобождению.