Оп.: газета "Консерватор", 16 мая 2003 года.
10 мая в Театральном центре на Дубровке прошел последний, 412-й по счету, спектакль "Норд-Ост"
Вот все и кончилось. Представителей власти не было. Представителей спонсоров - тоже. Телевидение не снимало. Торжественных речей не произносилось. Не было и минуты молчания в память о жертвах теракта (и это, пожалуй, единственное зияющее отсутствие, о котором стоит пожалеть: без спонсоров, правительства и телевидения как-то пристойнее). Перед началом представления на сцену перед знаменитым норд-остовским железным занавесом вышли авторы "классического мюзикла" Иващенко и Васильев и грустно сказали, что у них сегодня горький день, что они благодарны всем, кто пришел, и что дальнейшая судьба спектакля пока не определилась. Гастроли то ли будут, то ли нет, и в любом случае концертная версия будет сильно отличаться от стационарной - ни на одной провинциальной сцене не удастся построить декорацию, хоть отдаленно напоминающую сложнейшую машинерию дубровской конструкции, аскетически лаконичной и в то же время универсальной.
— То, что вы увидите сейчас, - улыбаясь, сказал Иващенко, - не увидит больше никто и никогда. Приятного вам просмотра.
Полтора года назад, 18 октября 2001 года, в день слякотный и промозглый, они так же выходили на сцену предварять спектакль; то была предпремьера, просмотр для прессы, и словосочетание "Норд-Ост" вызывало совсем другие ассоциации. Я был на том спектакле, самом первом, и пришел теперь на последний.
Все прошло хорошо. Финальная овация длилась добрых полчаса. Наконец занавес навсегда закрыл силуэт "Святой Марии", затертой во льдах. Умерла так умерла. Очень многие выходили из зала с мокрыми глазами, я и сам ревел, чего скрывать, - хотя, конечно, в проводах "Норд-Оста", помимо понятного пафоса и скорби, было что-то неуловимо постыдное. Потому и правительство не приехало, я думаю. Его как-то очень поспешили закрыть, зарыть, чтобы уж ничто не напоминало сразу о двух позорных событиях: не только о захвате Театрального центра, но и неудавшейся попытке возродить классический русский мюзикл.
В этом сложном букете чувств вокруг "Норд-Оста" надо разобраться наконец. Надо назвать причины, по которым возродить этот спектакль оказалось не под силу его создателям, исполнителям, московским властям и стране в целом. Надо объяснить, почему его убили и кто это, собственно, сделал. Потому что иначе получается нехорошо - Иващенко и Васильев не заслужили такой половинчатости. За последние месяцы публицисты определенного толка успели убедить всех сторонников возобновления "Норд-Оста" в том, что эти сторонники являются пособниками убийц. В России чистая совесть традиционно только у тех, кто дает самые мрачные прогнозы, костерит власти и выражает априорный скепсис по поводу любого масштабного начинания.
В общем, почему погиб мюзикл - понятно. Испытано на себе: я шел туда, и мне было страшно. А в начале второго действия стало жутко. Мы же знаем, в какой момент на сцену вышли люди с автоматами, крича: "Это не спектакль! Это война!" "Норд-Ост" был обречен уже тогда. Даже если бы - свершись такое чудо - спасение заложников обошлось без жертв, это уже не спасло бы главного заложника - музыкальное действо. И не потому, что люди ощущают нечто кощунственное в попытке возродить спектакль после всего происшедшего. Все, как всегда, проще и грубее. Людям вульгарно страшно, и все; разговоры о том, что бомба в одну воронку дважды не попадает, никого убедить не способны. Потому что история не повторяется только там, где ее уроки усвоены. А где их панически боятся извлекать, потому что страшатся резких формулировок, - она только и знает, что ходит по кругу. Ведь и "Норд-Ост" был повторением Буденновска, когда у "них" ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. И не надо говорить, что не получилось сегодня.
Один "автор" так и написал в первые дни после трагедии - наши спецслужбы только и умеют, что расстреливать спящих женщин. Интересно, кстати, - назвал ли кто-нибудь кощунством восстановление больницы в Буденновске? Впрочем, больница - это ведь заведение первой необходимости, а "Норд-Ост" - шоу-бизнес.
Говорят, он мог бы стать символом победы. При условии, что не было бы жертв. Не думаю. Страх забивает все прочие чувства, переживается сильнее, интенсивнее. Не мог бы олицетворять победу спектакль, на который запросто, не встречая никакого сопротивления, приехали двадцать пять террористов и захватили тысячу человек. Только одна девушка, которая сначала сумела ускользнуть, а потом вернулась. Правда, она была пьяна и потому не боялась. Эту деталь - "была пьяна" - некоторые СМИ особо подчеркивали. Оказывать сопротивление можно было только спьяну, конечно. Она прорвалась обратно в здание и стала кричать на террористов. Ей раздробили пальцы прикладом, а потом пристрелили. Послы мира, мстители за свой измученный народ. Одна интеллигентная старушка в небольшой толпе у оцепления так и сказала другой: и не называйте их, пожалуйста, террористами. Они послы мира. Павел Гутионтов потом с редкой самоуверенностью написал, что старушку эту я, конечно, выдумал. Это только он и его единомышленники никогда не выдумывают ничего. Им все давно понятно. Например, понятно, террористов, конечно, спровоцировали и только поэтому пустили в Москву. Все это была затея ГРУшников. Никогда в жизни добрые, мирные чеченцы не стали бы терроризировать театр. Больницу - ладно, но театр - никогда. Все это была провокация Текирбаева, личного агента Ястржембского. Это ГРУ придумало водить людей испражняться в оркестровую яму. Это ГРУ вынудило родственников несчастных заложников выйти на Красную площадь с плакатами "Остановить кровопролитие в Чечне!" и "Нам не нужна война!". Ничего более катастрофического, чем эта демонстрация, в советской истории не было, я думаю, со времен Великой Отечественной. Так что ГРУшниками руководил в этом случае какой-то особо тонкий расчет.
Какая после этого победа? Закрывать, закрывать. На самом деле, конечно, никакое кощунство тут ни при чем, не надо приписывать противникам "Норд-Оста" обостренное нравственное чувство: не кажется же им кощунственным поиск ГРУшной руки за всем этим, не гнушаются же они провокативными публикациями, в которых масса лжи и элементарных нестыковок, не боятся же спекулировать на крови! Просто "Норд-Ост" НЕ НУЖЕН, его "не нада". Попробую объяснить, почему.
Долгое время рекламные плакаты "Норд-Оста" украшала цитата из моей собеседниковской статьи: "Бросайте все и идите на этот спектакль. Эти три часа вы будете гордиться тем, что родились и живете здесь".
Я, честно говоря, и теперь себя корю за этот призыв. Может, кто-то из зрителей, пришедших в зал 23 октября, прочел эти строчки, бросил все и пошел гордиться, что он родился и живет здесь? Не хочу преувеличивать своей роли в масштабной рекламной кампании "Норд-Оста", но все-таки...
И между тем клянусь, я вполне искренне хвалил мюзикл и всем советовал его смотреть - потому что за последние два года это было, наверное, единственное зрелище, внушавшее мне настоящую гордость за свою страну. Потому что у людей получилось, хотя получиться не могло по определению. Здесь давно ничего не получается. "Здесь все стреляет и взрывается, здесь смутно, призрачно, тревожно, нейдет, не ладится, ломается и не починится, возможно", - написала одна умная девушка семь лет назад. Так вот: получилось. Сошлись и завязались в небывалый узел шестидесятнические идеалы и интонации "Ивасей", - и деньги билайновского основателя Зимина, и суконный вообще-то роман Каверина с его чудесными встречами, таинственными совпадениями и прочими наивными рудиментами "сильной фабулы" из серапионовских манифестов (однако был же в этом романе тот самый дух суровой свежести, и девиз насчет "бороться и искать", в наше время продолжаемый на "Русском радио" словами "найти и перепрятать")... Сошлась ностальгия по "совку" - и современная светопись, древний ДК подшипникового завода - и мощная современная раскрутка в исполнении Цекало, и старый добрый интернационализм, воплотившийся в хореографии и в гомерическом эпизоде "Коммунальная квартира"... В рекламном буклете "Норд-Оста" так и было написано: но ведь были же когда-нибудь счастливы наши родители! Иначе и нас бы не было...
А еще сошлись романтика (сколь бы ни было заплевано это слово) - и коммерческий гений Васильева; это не мое определение, "нашим коммерческим гением" называли его многие барды. Только с чутьем и тактом Иващенко и Васильева можно было задумать такой мюзикл - и не превратить его в эстрадный коммерческий проект. Качественные тексты, однообразная временами, но энергичная музыка, точная сценография, бойкие танцы, молодая и азартная команда - ПОЛУЧИЛОСЬ. Иногда такое бывает и в России, представьте себе.
Так что выбрать мишень было легко.
Тридцать лет поет дуэт Иващенко и Васильева, и ничто не могло его разбить. Теракт их не поссорил, конечно, но подверг небывалым испытаниям: Иващенко сумел сбежать в первые минуты захвата, выпрыгнул из окна гримерки на третьем этаже, сломал ногу, - Васильев остался в зале до последнего; я слышал от некоторых заложников негодующие оценки его поведения - он пытался шутить, кого-то подбадривать, а заложников это оскорбляло... Как бы то ни было, но Иващенко и Васильев в сознании многих теперь существуют по отдельности. Идея заставить людей гадить в оркестровую яму - она, конечно, выдает не просто прагматичный расчет, но хитрый и дальний замысел. Спектакль-то не случайный. Вы хотели немножко погордиться своей историей и литературой, своим театром, своими артистами? А теперь помочитесь-ка на все это.
И главное, самое страшное: в "Норд-Осте" заняты дети, много детей. Всех их собрали на балконе, а под балконом поставили взрывчатку, начиненную вдобавок шурупами и стальными шариками. Сейчас говорят, что этой взрывчатки не было. Иначе, шахиды бы непременно взорвали себя. Успели бы, несмотря на газ. Но тогда почти все пребывали в уверенности, что взрывчатка была. И страшнее всего было детям - добрым, веселым поющим детям "Норд-Оста", которые этот мюзикл обожали и на ежедневные репетиции шли, как на праздник.
Двое из этих детей-артистов погибли. Их убил газ.
Можно ли было как-то иначе выйти из ситуации? Думаю, да. Я носился тогда с безумной идеей, всем о ней рассказывал: что, если бы Путин все-таки туда приехал? И не он один, а правительство в полном составе, и все духовные лидеры нации, и попы с хоругвями? Что, если бы к стенам центра на Дубровке, как когда-то к Белому дому, сошлась вся Москва? Что, если бы к театральному центру пришли не только ребята из дублирующего состава - пришли в ночь на 25 октября поддержать своих, спеть им "Капитаны собственной судьбы, это нас зовет сигнал трубы", - а все, кто может, все, кто ходит, все, кто с ними? Что, если бы тогда президент страны, чувствуя эту живую страну вокруг себя и за собой, - сказал террористам открытым текстом: вы хотите нас взорвать? Взрывайте, я здесь, с вами. Но учтите, что после этого в стране не останется ни одного живого чеченца. Включая московских, которые тоже здесь, с нами, и в случае чего погибнут первыми. Учтите, их не спасет даже то, что они, говорят, "держат" тут чуть не половину местного бизнеса. Учтите и то, что после этого вся Чечня, которую вы здесь будто бы защищаете, будет превращена в мертвое ровное поле, горы с землей сравняются. А теперь - соединяйте ваши провода, если хотите. Не боимся. Мы все тут. И за нас найдется кому отомстить. Но если хотите разговаривать - что ж, давайте разговаривать. Разоружайтесь, выйдем отсюда, поговорим как мужчины - каждому гарантирую безопасность, страну беру в свидетели. Но будем говорить как равные, без шантажа. И без женщин: наших - захваченных - и ваших, захвативших.
Хватило бы у них духу взорвать здание вместе с президентом, правительством и священниками - на сей раз уже точно зная, что за стенами бушует людское море, что вся страна тут, что пощады после этого не будет никому из оставшихся там, в горах?
Не знаю. План этот я, помнится, в одну из ночей кинулся излагать так называемому правозащитнику, узурпировавшему право называться писателем.
— Да ты что! - заорал он на меня. - Что за хлупости! (Его знаменитое фрикативное "г" звучало особенно напористо.) Что ты вообще ховоришь!
И он махнул рукой.
Сейчас он солидарен с теми, кто доказывает, что никакой взрывчатки в здании не было...
Черт его знает, годился бы этот план или нет. Он рисковый, конечно. Допустим, что у террористов появился бы шанс мигом обезглавить всю страну... Но в это я как раз не верю. Верю в то, что на бандитов была бы наложена "рука сильнейшего духом противника". А пустить газ, да потом еще и не спасти своих же, - это не есть проявление силы духа.
Даже те, кто искренне ликовал и благодарил освободителей, через день запели совсем по-другому. Заговорили о кремлевских убийцах. А через месяц появилась версия о провокации - абсурдная и бредовая уже потому, что после "Норд-Оста" рейтинг Путина впервые затрещал и круто пополз вниз, а никаких радикальных действий в Чечне, которые будто бы надо было оправдывать такой ценой, так и не последовало.
Я и теперь думаю, что способ ПОБЕДИТЬ - был в самом деле только один. Прийти и сказать: не боимся. Но победить - не всегда значит спасти себя и других... А тут важнее было спасти. Это - вне сомнений.
И все-таки у страны был шанс сплотиться и почувствовать себя победительницей. Но шанс этот был отнят сразу же, в то же утро - когда стало известно истинное количество погибших. Их уже утром 26 октября было 68, а потом эта цифра выросла почти вдвое.
Некоторые тогда говорили: как же везет Путину! Я, конечно, не фанат Путина, однако не могу не вздохнуть: как же ему не везет!
Он и сам, конечно, во многом виноват. Сейчас всей стране уже виден катастрофический недостаток масштаба этой личности, способной только на одно - смягчить, продлить распад, сделать его хотя бы не таким заметным, как при Ельцине. Он так и не нашел внятных слов после трагедии, не сумел выразить сочувствие родственникам погибших, отделался общими фразами в коротком и смутном телеобращении, не приехал на возобновленный спектакль, наградил Рошаля и Кобзона, проигнорировав всех остальных, кто помогал спасать заложников и рисковал при этом собственными жизнями. Теракт окружен завесой секретности, никто из его вдохновителей не пойман и не предъявлен стране - это и позволяет плодить спекуляции, аналогичные тем, вокруг взрывов 1999 года, с которыми тоже ничего не понятно... Путин повел себя в этой ситуации далеко не лучшим образом, не продемонстрировав той самой силы духа, без которой сила газа ничего не сделает. Особенно если этим газом не уметь пользоваться. Да, в стране действует могучая и подлая, ничем не брезгующая пятая колонна, - но вины с Путина никто снимать не собирается. И он, и милиция, беспрепятственно пропустившая бандитов к месту теракта, и московские власти с их невнятным лепетом - все хороши.
И все-таки: как же им всем не повезло. У нас было одно веселое, доброе, гордое зрелище, одна бесспорная удача, которая могла стать могучим символом возрождающейся, честной и сильной страны. Возрождение России - дело рискованное. Без трудностей и - страшно сказать - без жертв оно не обойдется. Иное дело, что на эти жертвы никто сейчас не готов: отчасти потому, что страна капитально деградировала (и мир в целом не отстает), отчасти же потому, что ничего, кроме насмешек и обвинений в пособничестве властям, такая жертва сейчас не вызовет.
И поэтому дело возрождения России на данный момент следует считать проигранным. Еще до того, как оно, по сути, началось. Все, сколько-нибудь поднимающееся над общим уровнем серости, немедленно, как вершина, притягивает молнию: я впервые задумался об этом после гибели Луцика и Саморядова и с тех пор убеждался неоднократно. Фатум тяготеет тут над всеми, кто хоть что-то может. Можно видеть в этом логику истории, а можно - чью-то злую волю; я предпочитаю взгляд метафизический и теорий заговора не люблю. Как бы то ни было, сегодня любая попытка вернуть стране силу и величие означает кровь и только кровь. Собственно, кровь льется и так. Но "так" - по крайней мере не удается обвинить в этом кого-то конкретного. Кого-то, кому надоело вот так заживо гнить и захотелось наконец что-нибудь делать.
Что-нибудь делать в сегодняшней России - означает почти наверняка не просто ущемить чьи-то финансовые интересы, не просто спровоцировать очередную бойню, передел, виток насилия, - но и бросить вызов стагнации; а стагнация этого не прощает. Как не прощает и история попыток встать у нее на пути. Стагнация - это не просто исторический процесс. Это конкретные люди с конкретными фамилиями и интересами. Перечислять их - скучно, полемизировать с их печатными органами - бессмысленно. Иногда казалось, что их эпоха вроде бы кончилась. Дудки. Это они притворились мертвыми - очень надежный прием. Тактика их все та же: гуманизм на марше. Мы не хотим кровопролития. Мы не хотим ни великой России, ни великих потрясений (потому что сегодня уже ясно, что без великих потрясений никакой великой России не будет). Мы за то, чтобы никого не убивали. Против этого нечего возразить. Противоречить логике истории - хорошая штука, но она красива только в книжках вроде "Улитки на склоне". А когда улитка сползает по склону Фудзи в низину быстро, почти лавинообразно, - останавливать ее бессмысленно. Только кровь проливать.
Поздравляю вас, люди с чистой совестью. Ваше дело правое, победа будет за вами.
В самой главной, лейтмотивной арии "Норд-Оста" - морской, которую поют сначала грузчики на пристани, потом чукчи на далеком северном берегу, - есть интересная первая строчка: "Море молчит, как рыба, но ветер дунет - и все изменится". Ну, вот он и дунул, ветер норд-ост, северо-западный ветер, несущий запах моря и дыма, суровый и свежий ветер тревоги и гордости. Изменилось ли что-нибудь? Не знаю. Разве что где-нибудь в глубине. Но пока, сколько ни всматриваюсь, вижу одну и ту же мертвую зыбь.