Н.Домбковский (Спец. корр. "Труда")
газета "Труд" №№86 и 87 от 10 и 11.4.86.
Звонок в редакцию был совершенно неожиданным: представитель администрации исправительно-трудового учреждения интересовался, не мог бы журналист приехать к ним в колонию. Дело в том, что один из осужденных обратился с просьбой предоставить ему возможность встретиться с корреспондентом газеты. Через несколько дней я был в дороге...
1. ИСТОРИЯ ПАДЕНИЯ
Борис Развеев, осужденный за клевету на свою страну, начал рассказ о пережитом. Он говорил волнуясь. Чувствовалось, нелегко ему давались эти признания.
Поблагодарив корреспондента за согласие встретиться с ним, Развеев сказал, что твердо решил рассказать, как он встал на путь преступления, предостеречь других от подобных ошибок. Одновременно он хочет попросить прощения у всех тех, кого вольно или невольно вовлек в антиобщественную деятельность. Времени для размышлений было достаточно, и поэтому он, Развеев, совершенно отчетливо осознал всю преступность своих действий. Не менее ясно он видит теперь и преступность действий тех, кто кричит о якобы имеющих место в нашей стране преследованиях верующих. Со всей ответственностью Развеев заявляет: эти их утверждения - грубая ложь, откровенное вранье. Никто и никогда не мешал ему отправлять религиозные обряды, и он не знает ни об одном подобном случае, касающемся других.
Он говорит это сейчас. Но было время - и не так уж давно, - когда Развеев высказывался совершенно по-другому. Как же пришел этот сравнительно молодой человек, к открытой клевете на страну, которая его вырастила, дала образование?
До второго курса Борис ничем особо не выделялся. Отслужил на Северном флоте, поступил в университет на юридический, побывал в стройотряде. Единственное, что нет-нет да и прорывалось наружу, - это неуемное желание быть в центре внимания.
Чтобы проявить себя на юридическом поприще, как, впрочем, и на любом другом, требовалось много и усиленно трудиться. Это было не по нраву Развееву. Он предпочел остаться в учебе середнячком, а тщеславие свое удовлетворить другим, более легким способом.
На втором курсе Борис поразив всех - явился в университет в лохмотьях, нестриженный, с неопрятной бородой. Желаемая "популярность" пришла... Вокруг него образовалась компания бездельников.
Чтобы поддерживать вокруг себя ореол исключительности, нужно все время "быть на уровне". И Развеев старался. Он всегда был в курсе последних событий из мира западных "хиппи", мог часами говорить о рок-музыке. Все эти сведения он черпал из западных радиопередач. Вскоре Борис уже и дня не мыслил, чтобы не послушать "Немецкую волну", "Голос Америки", "Свободу". Но не роком единым живут "голоса".
Постепенно Развеев стал смотреть на нашу жизнь глазами западных "радиодоброжелателей". Идеологический яд действовал медленно, но верно. Вскоре любые житейские трудности - и свои и чужие - Борис привычно объяснял "пороками системы"...
В Башкирском университете пришла пора государственных экзаменов. Студент-выпускник Борис Развеев сдал специальные экзамены, но срезался по политической экономии. Он ни минуты не сомневался, что преподаватели его "завалили" - не понравился внешний вид. Обиженное самолюбие жаждало утешения, и он сразу же отправился в Москву к одному из своих знакомых - Александру Огородникову.
Этот человек уже дано, с самого момента знакомства с Борисом, всячески охаивал порядки, существующие в нашей стране, пытался доказать ему, что советские граждане "не имеют права на собственные взгляды", а потому, мол, единственный выход - религия, причем не та, которую исповедует официальная церковь, а какая-то особая, "свободная".
Теперь я согласен с тобой, Александр. Срезали на экзамене из-за того, что я не "серая лошадка", не такой, как все. Не по-христиански ко мне относятся.
"Что ж, - молвил Огородников, - я рад, что ты прозрел. Теперь ты в принципе готов к крещению".
В квартире на окраинной улице их ждал духовный "отец" Огородникова, священник, такой же "борец за свободу веры". Имя его не упоминаем лишь потому, что он пересмотрел свои взгляды и осудил прошлую антиобщественную деятельность. Едва познакомившись с Борисом, он здесь же, на кухне, окрестил его. Вернее, обратил в свою веру. Наскоро поздравив Бориса со вступлением в лоно церкви, он вручил ему несколько книжонок карманного формата - антисоветское творение, опубликованное на Западе пресловутым издательством экстремистской подрывной организации НТС "Посев"."Почитай сам, раздай друзьям в Уфе", - напутствовал новообращенного христианина "святой отец". С этого момента Боря Развеев из человека "с критическим взглядом на жизнь" становится распространителем клеветы на свою страну...
"Братья по вере" усиленно снабжали Бориса антисоветскими книгами и брошюрами. Поначалу он уговаривал сам себя: ну что тут особенного? Я же не глупый - прочту, разберусь, где ложь, где правда. Наивные заблуждения! Трясина антисоветизма все глубже засасывала его...
Из-за не сданного вовремя экзамена Развеев получил диплом значительно позже однокурсников. Получив, снова приехал в Москву. Здесь Огородников огорошил его новостью:
Мы написали письмо на Запад с призывом защитить христиан, гонимых в СССР. В том числе и о тебе: тебе не дают диплома в университете из-за того, что ты - верующий.
"Но ведь это не так, диплом-то я уже получил", - робко возразил Развеев.
Да брось ты! Правда, неправда... Кого это волнует? В нашем деле запрещенных приемов нет. Когда про тебя узнают на Западе, это в случае чего обезопасит тебя от преследования властей. Они не посмеют тебя тронуть. Будешь жить спокойно. Понял?
Через некоторое время после того, как "голоса" на все лады обыграли новую "жертву", "гонимый" Развеев получил посылку из-за границы - куртку, джинсы, платье для жены. Получив, вошел во вкус. Предложение "собрать факты" о том, как в Уфе преследуют молодых христиан, принял уже без колебаний. Через неделю письмо, которое он отдал Огородникову, взахлеб цитировали "голоса". А подачки с Запада стали щедрее. Со временем Развеев привык: передал за границу пасквиль - получил вознаграждение.
Заслуги его не остались без внимания. Вскоре Развеев стал у "оппозиционеров" своим человеком. Возросли и "гонорары". И вот настал момент, когда Развеев оказался участником тайной встречи с заокеанскими эмиссарами. К такому повороту событий Развеев внутренне был уже готов, он "созрел". Его подвели к этому направляемые Западом "духовные отцы", "поборники моральной чистоты и справедливости". Впрочем, об этом разговор особый.
2. ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
Теплым летним вечером из вестибюля станции столичного метро "Речной вокзал" вышел немолодой элегантный мужчина. Холеная бородка, отлично сшитый неброский костюм, неторопливые манеры - со стороны его можно было принять за писателя или ученого, решившего прогуляться после напряженного дня. Мужчина не спеша прошелся по тротуару, вернулся назад, рассеянно заглядывая в витрины магазинов. Лишь очень наблюдательный человек смог бы заметить, что незнакомец нервничает. Неожиданно он резко свернул во двор жилого дома, и быстро нырнул в подъезд. На девятом этаже уже ждали: дверь открылась, едва он коснулся звонка.
"Добро пожаловать, отец Иоанн! - гостеприимно улыбнулся хозяин, лысоватый бородач лет сорока. - Заждались!"
"У-фф, - выдохнул гость. - Еле оторвался от группы. Сам знаешь - гиды, переводчики, ни минуты покоя. Гостеприимство - вещь хорошая, но не буду же я показывать, что русский хорошо знаю, хотя сам и из Америки? Да и зачем мне провожатые? Словом, пока добрался..."
Из коридора показался Развеев.
– Кто это? - взволновался отец Иоанн.
– Это же Борис из Уфы, вы знаете о нем.
– Как же, как же, - тонкие губы гостя расплылись в улыбке. - Наслышан о твоих заслугах, сын мой...
И пришелец размашисто перекрестил Бориса, благословляя его. В просторной, убранной иконами комнате потекла неспешная беседа.
Минут через двадцать по одному начали подходить остальные гости. После взаимных приветствий и короткого представления - заочно они уже давно знали друг друга - каждый вновь пришедший отводил в сторонку отца Иоанна для приватной беседы. У каждого было свое, о чем нужно было поговорить с иностранцем с глазу на глаз, скрывая это даже друг от друга.
Наконец все расселись за столом, ожидая слов иностранного гостя. А тот все не начинал, нетерпеливо поглядывая на часы. И вот в прихожей клацнул замок, на пороге появилась хозяйка дома в сопровождении молодого человека: "Проходи, Джон!"
Широко улыбаясь, тот вошел в комнату и остановился в деланном изумлении:
Вот так встреча, отец Иоанн! Это же надо, где довелось встретиться - в одной квартире, да еще в другом полушарии.
Так вы знакомы? - удивленно загалдели гости. Удивляться и впрямь было чему - что могло связывать скромного молодого американца Джона Степанчука, которого присутствовавшие знали как переводчика международной выставки, проходившей в те дни в Москве, с одним из иерархов Американской православной автокефальной церкви Иоанном Мейендорфом?
"А я прихожанин той церкви, где служит отец Иоанн, - пояснил Степанчук. - Он мой духовный отец и наставник. Да вы не обращайте на меня внимания, я тихо посижу и мешать не буду".
Он поудобнее устроился в кресле и обратился в слух.
"Ну что ж, - начал Мейендорф. - Как я понимаю, нас собрала здесь сегодня общность взглядов, и я готов внимательно вас выслушать. Кто начнет?"
"Пожалуй я, - взял слово мужчина лет пятидесяти с горящими глазами. - Прежде всего, хочу уточнить: есть в этой стране порядки, которые нас никак не устраивают..."
И взрослые мужчины принялись всерьез обсуждать планы создания "оппозиции", а по сути дела - антисоветского подполья с конкретными задачами.
Любой здравомыслящий человек вправе усомниться: возможно ли такое в наши дни? Уж больно все это напоминает пресловутый "Союз меча и орала" из знаменитого романа Ильфа и Петрова. Но не будем спешить с выводами. Люди, собравшиеся в тот вечер на квартире у "Речного вокзала", отнюдь не напоминали старгородских нэпманов. За плечами у каждого были реальные и вполне конкретные дела, которые придавали им немалую ценность в глазах заграничных визитеров.
Впрочем, судите сами. Священник Глеб Якунин. Автор многих фальшивок о "преследовании за веру в СССР". Борис Развеев - с ним мы уже знакомы. Священник Александр Мень. Организовал религиозный кружок. Нелегально распространял магнитофонные записи лекций сомнительного содержания. Наконец, хозяин дома, Сергей Бычков. Московский "литератор", организатор религиозных "курсов" для юношества, редактор детского религиозного журнала "Перезвон", издаваемого на русском языке в Сан-Франциско. Достаточно?
Да и визитеры из-за океана им под стать. Иоанн Мейендорф, сын русского белоэмигранта, внук царедворца, давно зарекомендовал себя отъявленнейшим врагом нашей страны. Вот уже много лет он активно сотрудничает с антисоветскими кругами США, Франции, других западных стран. Член редколлегии известного ярой клеветой на СССР сборника "Вестник РХД" ("Вестник русского христианского движения"), издаваемого во Франции. Главный редактор не менее злобного журнала "Православная церковь", выходящего в США.
Джон Степанчук тоже никак не похож на рядового переводчика. Он прекрасно знает несколько языков, отлично разбирается в богословских вопросах. Да и вообще, зачем ему "случайно" было появляться на встрече Мейендорфа с "оппозиционерами" и так внимательно слушать, о чем шла речь, не будь у него вполне определенного интереса? Не иначе, был он своего рода контролером. Вот только от кого?
Программу действий излагал Глеб Якунин. Именно он первым взял слово. Суть предложений сводилась к следующему. Поскольку Советская власть якобы преследует верующих, а Русская православная церковь закрывает, дескать, на это глаза, нужно создать в СССР другую церковь, которая, мол, и поведет борьбу "за права верующих". Отец Иоанн и другие иерархи американской церкви, приезжая в СССР, будут рукополагать в священники людей, специально подобранных Якуниным и компанией. Со временем таким образом должна образоваться целая сеть тайных приходов. О привлечении туда верующих "оппозиционеры" позаботятся, хотя, конечно, и тут понадобится помощь Запада: передачи по радио, литература. Поскольку приходы эти будут подчиняться Американской православной церкви, то их территория, дескать, вполне может считаться территорией США, на которую не должны распространяться советские законы. А это значит - полная свобода действий в ущерб интересам Советского государства.
Чтобы упростить задачу подготовки подпольных священников, решить проблему "кадров", участники встречи предложили открыть в СССР заочный сектор Свято-Владимирской духовной академии, находящейся в Нью-Йорке. Ну а если кто-нибудь попытается помешать реализовать эти планы, "борцы" готовы предоставить мировой общественности "полную информацию о гонениях за веру". (Вот в этом-то уж можно не сомневаться! Мы с вами отлично понимаем какие "факты" и каким образом были бы преподнесены "общественности", и прежде всего - "голосами").
Что ж, - задумчиво произнес Мейендорф. - Планы у вас интересные, есть над чем подумать. Но слова - это слова, а мне хотелось бы получить от вас по тому поводу программный документ. Это поможет там, в Штатах, подтвердить серьезность ваших намерений тем, кто готов вам помогать. Сможете такой документ составить?
Никаких проблем, - заверили его. - Мы уже подумали об этом...
Такой документ был подготовлен. Интересно, где и кому собирался предъявить его в США Мейендорф как доказательство существования в СССР "религиозной оппозиции"? В госдепартаменте? А может, в Лэнгли, в штаб-квартире ЦРУ? И кому должен был подтвердить подлинность этой бумаги "случайно оказавшийся" на встрече "переводчик" Джон Степанчук?
...Я держу в руках несколько страничек машинописного текста. Этот документ поступил от одного из жителей Москвы. И это - не что иное, как составная часть того самого плана, что обсуждался на "Речном вокзале": инструкции, касающиеся создания в СССР... подпольной духовной семинарии!
Вот описание предметов, которые должны изучать "семинаристы". По каждому - методические разработки, правда, еще не в полном объеме. Но зато подробно рассказывается, кто может стать слушателем заочного отделения, как его принимать, как проводить занятия и консультации с будущими служителями "подпольной церкви". Еще страничка - планы снабжения зарубежной литературой, четко разработанная система контроля за обучением со стороны американских священников. А чуть дальше - список кандидатов на руководящие посты. И снова - в который уже раз! - все эти провокационные инструкции обильно снабжены рассуждениями о "нелегкой судьбе" "борцов за веру", очередными измышлениями о "гонениях" на них.
...Прошло не так много времени со дня встречи, но ряды ее участников сильно поредели. За совершенные уголовные преступления были осуждены Якунин, Развеев. Далеко за пределами СССР находятся Мейендорф и Степанчук. Но остались еще люди, которые в отличие от Бориса Развеева не поняли или не хотят понять, :.ому и зачем нужны шумные, провоцируемые с Запада кампании "в защиту верующих"... Взглянем на них повнимательнее.
3. ОТЕЦ И СЫН
В христианских кругах один их краеугольных камней религии - отношения между духовным "отцом" и его "детьми". Считается, что священник должен вести их по жизни, отвращая от дурных поступков, да и сам - как говорится, и словом, и делом - являть им образец благочестия, скромности и нравственности. Наши знакомые трактуют эти моральные нормы по-своему, причем весьма оригинально...
Александра Вольфовича Меня голыми руками не возьмешь. Лукав отец Александр! Я встретился с ним, держа в руках письмо группы верующих: "Неправедно живет батюшка!" Беседовали часа три, а расстались - будто и не говорили.
– Александр Вольфович, "Голос Америки" в последнее время не раз передавал сообщения о вас. То будто вас арестовали, то, мол, был у вас обыск, то перевели вас, дескать, в отдаленный приход...
– Что вы! Никто меня никогда не преследовал. Служил и служу - уже двадцать семь лет" на одном и том же месте, в Подмосковье.
– Но ведь Запад подобные провокационные заявления по вашему адресу делает не впервые. Вы только что сказали, что они полностью не соответствуют действительности. Почему же вы тогда терпите эту клевету, не протестуете?
– Так ведь скажут - заставили...
– Да разве такое возможно?
– Да что они там, на Западе, знают...
– Позвольте не согласиться, уж вам-то поверили бы. Вас на Западе хорошо знают - вот сколько книг вы там издали.
– Сам не знаю, как они там оказываются! Я так, для себя заметочки делаю, ну, друзьям даю почитать. Вот кто-то и передал на Запад. Лично я - ни-ни. Я вообще, сколько помнится, ни с одним иностранцем не встречался. Ну, разве только кто зайдет на службу - так ведь храм для всех открыт. Мое дело - проповедовать смирение и божьи заповеди...
Этот материал уже готовился к печати, когда Александр Мень направил в Совет по делам религий при Совете Министров СССР официальное письмо, протестуя против использования его имени в антисоветской пропаганде. На это у него хватило духу, а вот о прочих своих деяниях он не написал ни слова. Видно, память подвела.
Много чего не помнит Александр Вольфович. И незаконных религиозных утренников, и лично им озвученных слайд-фильмов религиозно-пропагандистского характера, которые нелегально распространял среди верующих, и встречи на "Речном вокзале". Такую забывчивость, впрочем, несложно объяснить - всю жизнь стремился батюшка устроиться получше, и вспоминать неприятное ему ни к чему.
Александр Вольфович шел к религии непросто. Поначалу его прельстила светская карьера - готовился стать специалистом по пушнине. Но когда выяснилось, что институт переводят в далекий от столицы Иркутск, а выпускники поедут в не менее далекие Якутск, Восточную Сибирь, на Чукотку, вместе с другом и однокашником Глебом Якуниным он вдруг резко свернул на духовную стезю. Правда, уже тогда появились у приятелей первые весьма своеобразные отклонения. Кто знает, может, виной был родственник Якунина, некий Краснов-Левитин, обретающий ныне в Швейцарии, который, кажется, уже с пеленок стал патологическим антисоветчиком?
Кривая дорожка все дальше уводила Меня от нормального жизненного пути, приведя в конце концов в ряды "оппозиционеров". Под стать ему и духовный "сын" - Сергей Бычков.
Впрочем, для рассказа о нем предоставим слово Борису Развееву, человеку, много лет хорошо знавшему его.
Сергей Сергеевич Бычков закончил филологический факультет МГУ, но славы себе на литературном поприще не стяжал. Интересы его лежали в основном в сфере сугубо материальной. И однажды, оказавшись в компании Огородникова, он вдруг увидел свой шанс.
Дело в том, что в кругу близких знакомых Огородникова была молодая женщина Екатерина Т. До конца пятидесятых годов вместе с родителями она жила в Париже. Когда умер отец, мать решила вернуться в Москву. Екатерина приехала с ней, вскоре вышла замуж, но неудачно - осталась одна с двумя детьми. Жили, впрочем, они безбедно: мать получала за мужа пенсию в валюте, помогали обеспеченные заграничные родственники.
Через несколько месяцев сыграли свадьбу. Скромный молодой человек, с хорошими на первый взгляд манерами произвел самое выгодное впечатление на тещу. И началась для Сергея Сергеевича райская жизнь. Сначала на деньги "любимой тещеньки" быстро приоделся, потом принялся за строительство двухэтажного дома в Подмосковье. Постепенно перезнакомился с новой заграничной родней, потихонечку прибрал все связи с ней к своим рукам. Тут и взошла его "звезда".
Нет, Бычков не рвался в первые ряды "борцов". Он просто тихо и по возможности незаметно делал свой бизнес. Путей и способов для этого знал немало. Не брезговал передавать на Запад и клеветническую информацию, используя свои связи. Разумеется, не за так - денежки счет любят.
При этом он никогда не упускал случая поговорить о христианской нравственности, постоянно приводил себя в пример искреннего человеколюбия - вот видите, женился на разведенной с двумя детьми. Вскоре, впрочем, он на деле показал истинную цену своего "человеколюбия".
Умерла мать Екатерины. Валютный ручеек, официально питавший семью, иссяк. Чтобы прокормить детей - а их уже стало трое - Екатерине пришлось много работать. Сам Бычков в это время занимался более серьезными проблемами - под прикрытием репетиторства по подготовке в вузы организовал "религиозно-просветительный кружок" для молодежи.
Екатерина не выдержала - однажды резко потребовала, чтобы Бычков устраивался на работу. Реакция была совершенно удивительной. Тихий Сергей Сергеевич остервенело избил жену и вместe с детьми выгнал ее на январский мороз.
Несчастная женщина с ребятишками бросилась к единственному, как ей казалось, близкому человеку, который мог помочь в беде, - к своему духовному отцу священнику Александру Меню. Благо, тот жил совсем недалеко от их дома.
Благочестивый отец Александр, не пустив ее даже на порог, долго втолковывал, что власть мужа над женой - от бога, что надо смириться и не злить небеса непокорством. Духовному чаду "высоконравственного" батюшки не нашлось даже уголка для ночлега. Он выставил Екатерину ночью на мороз с детьми. Что вы там говорили о нравственности, "духовный отец"?
4. ЧТО ЗА КУЛИСАМИ
— Сегодня я понимаю, - продолжает Развеев, - что не о благе верующих заботятся те, кто выставляет себя "защитниками гонимых". Цель их совсем в другом - посеять рознь, подорвать единство народа в нашей стране. И для этого они не гнушаются ничем.
Все эти планы создания подпольной, "катакомбной", как они любят выражаться, церкви строятся с единой целью - провести акцию, которая позволит им нажить капитал: моральный - у покровителей на Западе и реальный - в звонкой монете.
Те, кто говорит о "катакомбной церкви", в большинстве своем понимают, что в нашей стране нет социальной базы для подполья. Но они хотят посеять смуту среди верующих, толкнуть их на нарушение закона. Когда же государство вполне обоснованно будет вынуждено принять законные меры, на Западе тут же поднимается волна лжи и клеветы - в СССР опять, дескать, преследуют за веру. Метод не нов и хорошо известен. Судьба же верующих их нисколько не волнует.
За прошедшие годы я хорошо изучил нравы этих господ и не исключаю сейчас с их стороны различных инсинуаций, вплоть до прямых провокаций в мой адрес. Недавно, например, бывший мой знакомый Казакявичюс, выехавший на жительство за рубеж, написал моей жене, что на Западе готовится книга, написанная якобы мной. Со всей ответственностью заявляю: никаких книг я не писал. Все это - грубая провокация, рассчитанная на нанесение ущерба моей стране. Я требую прекратить использование моего имени в антисоветских целях.
Судя по всему, не случайно затеяли сейчас наши недруги провокационную возню с очередной фальшивкой "о преследовании верующих" в СССР. Факты и документы убеждают - попытка западных антисоветчиков использовать верующих в своих целях становится все настойчивее. Закордонные "отцы" идеологических провокаций лихорадочно подыскивают себе "детей" в нашей стране. Попытки создать в СССР "религиозную оппозицию", чтобы изнутри ослабить Советскую власть, начали не сегодня и даже не вчера. Много лет назад один из столпов американской разведки - Аллен Даллес без обиняков заявил: "Посредством церкви мы можем действовать с наибольшей эффективностью. Церковь имеет для нас важное значение. Это наиболее легкий и надежный способ для проникновения в страну". Яснее не скажешь.
Церковь в нашей стране отделена от государства. Это значит, что все вопросы своей жизни она решает самостоятельно. Именно поэтому у всякого рода провокаторов и возникают иллюзорные желания использовать церковь для подрыва социалистического строя - государство-то в ее дела не вмешивается! Примеров подобных попыток не счесть - начиная со всяких заговоров в первые годы Советской власти, включая происки фашистских идеологов во время войны, антисоветские деяния униатов в ряде западных областей страны. Но только все эти усилия чаще всего оказывались и оказываются тщетными. Абсолютное число верующих не отделяют своей судьбы от своего народа, являются патриотами. И лишь отдельные личности - по пальцам перечесть! - исключительно из корысти идут на сделки с западными "радетелями о правах человека", торгуя своей - чаще всего мнимой - верой. Их-то и используют для раздувания слухов о якобы имеющем место религиозном "возрождении" в СССР, о "новой волне верующих", ищущих в религии забвения от "советской действительности". На нашу страну обрушиваются новые и новые потоки лжи и клеветы.
Менее двух лет назад в Лондоне вручали ежегодную премию "За прогресс в религии" англиканскому священнику Майклу Бурдо, директору британского "Центра по изучению религии и коммунизма". "Выдающийся ученый" ознакомил собравшихся с результатами своих многолетних "исследований". Нет нужды цитировать этот бред. Но одну фразу, ставшую лейтмотивом выступления Бурдо привести надо: "...Каждый принципиальный христианин должен быть антисоветчиком". Именно поэтому "тронная" речь новоиспеченного лауреата самым широким образом была представлена на страницах английской буржуазной прессы.
А через несколько дней уже и американская печать взахлеб превозносила "гуманную" деятельность Бурдо, особо подчеркивая, что "он вносит вклад во взаимопонимание между Западом и Востоком", что "его исследования носят объективный характер, лишенный политической или идеологической окраски". Ну, а как Бурдо и его ближайшие соратники Реддауэй, Шапиро и другие были уличены в причастности к спецслужбам, пресса капиталистических стран просто "забыла". Как и про то, откуда они берут деньги на "исследование".
Заканчивается наша долгая беседа с Развеевым. Он говорит, продолжая волноваться. Чувствуется, нелегко дался ему этот разговор.
— Я сейчас глубоко сожалею, что в свое время не прислушался к словам тех, кто искренне хотел мне добра. Со мной беседовали друзья по университету, предупреждали, что я встал не на тот путь. Предупреждали меня об этом и служители церкви. Но я не внял.
Не могу сейчас загадывать, как сложится моя жизнь после отбытия наказания, до конца срока еще немало времени. Но одно я хочу сказать совершенно определенно - к антигосударственной деятельности я больше не вернусь. Слепое доверие к этим "защитникам" принесло несчастье мне и моей семье. Еще раз подчеркиваю - им глубоко наплевать на судьбу людей, главное - отработать подачки с Запада. Мне сейчас очень больно, но я вынужден признать, что и сам за тряпки торговал Родиной...
Раскаяние - личное дело каждого, дело его совести. Судя по всему, Развеев не поставил на ней крест, он осознал вину перед народом, глубоко переживает.
Наши идеологические враги ни на секунду не прекращают провокаций и подрывной деятельности. И нет гарантии, что не попадутся больше в их сети нестойкие, которым смогут они задурманить голову, окрутить, использовать во вред нашей стране. Пусть судьба Развеева будет им наукой.