Для меня эта беседа [на радио] получилась искоркой, запустившей процесс размышлений. И главные сформулированные мысли пошли уже после. Больше всего думала со вчерашнего дня о двух вопросах. Первый: о том, является ли воскресение лишь будущей реальностью для нас. В связи с первым вопросом я говорила вчера из своего опыта, что воскресение, несомненно, меняет все в жизни верующего уже сейчас. но вышли, как мне показалось, лишь общие фразы. Уже после эфира я думала о том, что в богословии называют «уже, но ещё нет» отражающую парадоксальность христианской жизни, в которой воскресение совершилось, спасение совершилось, процессы запущены, можно так сказать, но из окончательное завершение всё ещё впереди. И христианин учится жить в этом парадоксальном состоянии.
Мы воскресли со Христом, говорит Павел, но тут же говорит о том, что мы будем воскрешены в последний день. И второе, о чем думала со вчерашнего дня это отменяет ли воскресение трагедию. Однозначно, в нынешнем веке мы продолжаем жить в присутствии страданий.
Павел на одном дыхании говорит о том, что желает «познать Христа, силу его воскресения» и тут же продолжает: желаю разделить Его страдания и сообразовать с Ним в Его смерти», и завершает: «чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Фил. 3:10-11). И вновь «уже, но еще нет». По-крайней мере, в жизни сейчас. О новом творении, новом небе и земле, однако, Иоанн пишет, что тогда Бог «отрет всякую слезу» и «не будет ни плача, ни вопля, ни болезни, ибо прежнее прошло»... Трагедия все-таки будет окончательно преодолена? «Отменена» сказать как-то не поворачивается язык, но «преодолена».