Написано для Библиологического словаря в 1980-е годы
ОТКРОВЕНИЕ БИБЛЕЙСКОЕ, самораскрытие Божества и возвещение Им Своей воли человеку. По учению Церкви, Свящ. Писание в целом, как вдохновенное свыше, является письменной фиксацией О. (см. ст. Боговдохновенность). В то же время в рамках самой Библии описаны многообр. пути и средства, с помощью к-рых О. приходит к людям.
Т.н. "естественное" О. и библейское О. Библия не ограничивает О. пределами народа Божьего (Церкви). Божество и Его воля в известной степени открываются и язычникам (Числ 22; Дан 4; Рим 1:18-20). Поэтому, по словам архиеп. Иннокентия (Борисова), всякая религия "есть уже откровение". Даже если принять во внимание, что религ. сознание язычества затемнено, "в умах некоторых людей оно может проясняться, очищаться и усовершаться до того, что сии люди в сравнении с другими могут почитаться светилами. Если сии люди в состоянии передать свою религию другим, то религия, сообщаемая ими, есть также откровение... Таким образом, учение философов о религии есть особенный вид откровения Божия". Тем не менее характер этого "естественного откровения" иной, нежели в религии библейской. Язычеству на высоких ступенях развития свойствен монизм, в к-ром Божественное имманентно миру, неотделимо от него. Отсюда всякое О. мыслится внебибл. сознанием как манифестация Божества или обнаружение Его Бытия, разлитого в мире. Библейское же О. говорит о тайне трансцендентного, запредельного Бога, Который иноприроден твари. Внебиблейская мистика исходит из тождества мира и человека с Единым. В Библии открывается личностный Бог, абсолютно превышающий человека, никоим образом не тождественный ему. Опыт ветхозав. пророков показывает, что О. может противоречить мыслям и желаниям самого боговидца. Библ. О. не есть результат усилий человеческого духа постичь Реальность, а рождено опытом "вторжения" в тварный мир Бога, Который открывает Себя Сам. Почти всегда инициатива О. в Библии исходит от Бога. Различные аспекты понятия О. в Библии. Как показал Барр, в Свящ. Писании нет того отвлеченно-богосл. обобщающего понятия об О., какое позднее было выработано на его основе христианской мыслью. В Библии О. всегда конкретно. Оно касается конкретных деяний Божьих в мире. Именно в этом смысле прор. Амос утверждает, что Бог не делает ничего, "не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам" (3:7). Библейское О. подразумевает сокровенность Божества и Его замыслов, к-рые могут быть познаны только тогда, когда этого хочет Бог. В О. познаются: 1) веления Божьи, 2) грядущее, в плане воздаяния или в плане *сотериологии. Апокалиптич. библ. традиция сосредоточена на предвечном Божественном замысле, к-рый выявляется в О. Лишь в редких случаях О. ВЗ касается внутренней тайны Божества. Даже в перечислении свойств Господа (Исх 34:5-7) все они касаются отношения Творца к человеку. "Видение" Бога как такового людям недоступно, за редчайшими исключениями в форме Теофаний, явлений Славы (ср. Ис 6). Поэтому евангелист утверждает, что "Бога не видел никто никогда". Единственный, Кто явил Его — "Единородный сын, сущий в недре Отчем" (Ин 1:18). Когда Евангелие приоткрывает завесу внутрибожеств. бытия, это совершается для конкретной цели, для указания людям пути жизни (Ин 17:21).
Библейское О. характерно и тем, что его место и время четко определяются. Оно не есть некий перманентный процесс, а "вторжение" в мир Бога в переломные моменты истории. Таковы в ВЗ О. Аврааму, Моисею, пророкам. Те, кто жил после них, смотрели на данные им О. как на явления уникальные. Именно поэтому Закон и Пророки стали мерилом религ. жизни для последующих поколений. Сокровенный Бог говорил с людьми, но это не может повторяться слишком часто. Ездра в 5 в. до н.э. уже не внимает непосредственно Слову Божьему, а обретает его в писанном законе. Во 2 в. Иуда Маккавей сознает, что время пророков миновало, хотя и надеется на приход пророка в будущем (1 Макк 4:44-46). Если в 8 в. до н.э. пророческое О. было обычной частью храмового богослужения, то в еванг. времена миссия Крестителя как пророка у многих вызывала удивление и сомнение (Ин 4:19 сл.). Следовательно, появление пророка рассматривалось уже как факт чрезвычайный.
О. во Христе знаменует начало новых О. В христианской среде вновь появляются пророки. Ап. Павел не только получает высшее О. о Христе и Его воле, но сверяет свои миссионерские пути с велениями Духа Божьего. Апокалипсис Иоанна, подобно ветхозав. апокалиптике, открывает смысл историч. событий, в к-рых действует Господь.
Герменевтический аспект проблемы О. Говоря о своем О., прор. Иезекииль ясно дает понять, что зримые образы, к-рые использованы им в описании Славы Божьей, есть лишь "подобия". Небесный Ковчег овит "как бы светом пламени", и сам престол, стоящий на Ковчеге, также есть "подобие" (1:5-26). Антропоморфные и натуроморфные образы Писания указывают на кенотический характер Теофании и самого О. Толкуя Библию, св. отцы постоянно подчеркивали, что условный язык Писания не притязает на абсолютно точное изображение Божеств. реальности. "Домостроитель нашего спасения, — пишет свт.*Василий Великий, — подобно глазу человека, выросшего во тьме, вводит нас в великий свет истины после постепенного к нему приобучения, потому что щадит нашу немощь" (О Св. Духе, 14). свт. Иоанн Златоуст подчеркивает, что "Дух Святой, двигавший устами пророка, говорит нам обо всем приспособительно к слабости слушающих" (Беседы на Быт, III). Сама богочеловеческая природа Свящ. Писания обуславливает участие человеч. творчества в передаче О. "Представить себе, что пророки бездумно повторяли то, что Бог им диктовал, так же невозможно, как представить себе, что писатели священных книг были простыми стенографистами" (Маккензи). Сущность О. — в содержании провозвестия, а не в лит. средствах, с помощью к-рых оно возвещалось. Поэтому экзегеза Библии должна учитывать эпоху, литературные жанры, особенности автора и обстоятельства написания свящ. книг, чтобы адекватнее постигать сущность О. библейского. Избегая крайностей вербализма, православное толкование Слова Божьего отклоняет и подход к нему с исключительно историко-литературной т. зр., ибо "в его исторически данной и временно обусловленной оболочке содержатся глаголы жизни вечной" (Булгаков). Только двуединый метод, включающий историко-литературное и религ.-богосл. толкование, соответствует двуединому характеру Библии — Слова Божьего, облеченного в слово человеческое.