Не так давно член Священного Синода Русской православной церкви митрополит Смоленский и Калининградский КИРИЛЛ заявил, что в Церкви, как и на Центральном телевидении, было немало лиц, сотрудничавших с КГБ. Это заявление и послужило основой разговора нашего корреспондента П. ЛУКЬЯНЧЕНКО со священником Костромской епархии о. Георгием ЭДЕЛЬШТЕЙНОМ.
В течение 5 последних лет о. Глеб Якунин и я много раз говорили и писали о засилии КГБ в Церкви. Но наши иерархи упорно отрицали это или отмалчивались. Заявление владыки Кирилла особенно ценно, потому что он является руководителем Отдела внешних церковных сношений - учреждения, которое кагэбэзировано полностью, начиная с председателя и кончая швейцаром.
Это касается не только митрополита Кирилла, но и его предшественника на посту председателя - митрополита Минского Филарета. Когда он выставил свою кандидатуру на выборах народных депутатов, мы через журнал "Референдум" спросили: "Почему рядом с вашей приемной находится кабинет кадрового офицера КГБ?" Как мне рассказывали, митрополит ответил так: "Я - монах, и делаю все, что мне велит Святейший Патриарх".
— Огульно можно обвинить всех и вся в том, что они работают на КГБ. Можете ли вы назвать имена людей, о которых доподлинно известно, что они работают на КГБ?
— Допустим, я назову вам сейчас имена пятерых людей. И гнев читателей обрушится именно на этих пятерых. Но это не значит, что остальные, не виноваты в том же. Ведь до сих пор каждый второй священнослужитель - это явный или тайный сотрудник Комитета госбезопасности. Я не знаю священника, с которым бы сотрудники КГБ не беседовали. Подтверждением тому являются слова бывшего председателя Совета по делам религий К. Харчева: "Ни одна кандидатура епископа, тем более высокопоставленного, тем более члена Священного Синода, не проходила без утверждения ЦК КПСС и КГБ".
— А себя вы относите к той, второй половине священников, которые не имели контактов и не сотрудничали с КГБ?
— Ну почему. Я имел контакты с КГБ. Когда я служил в г. Кадникове Вологодской области, ко мне регулярно приходил сотрудник местного УКГБ. На первой встрече он сразу спросил: "Вы мне подписку о сотрудничестве дадите?" Я говорю: "Нет", - "Ну хорошо, мы будем встречаться только для беседы".
Он расспрашивал меня об отце Глебе Якунине, который тогда находился в заключении, об известных правозащитниках о. Димитрии Дудко, о. Николае Эшлимане. Кроме того, вологодский архиепископ Михаил несколько раз говорил мне, что имеет контакты с органами госбезопасности, что к нему регулярно приходит начальник местного отдела КГБ. Да и сам архиепископ частенько бывал там.
— Что еще интересовало сотрудников КГБ?
— Все, что связано с жизнью церковного прихода. Например, мои доходы. Они так и говорили: "Расскажи честно, как на духу, сколько ты зарабатываешь и сколько кладешь в карман". Доходов у каждого священника всегда много. Более того, если ты послушный, охотно сотрудничаешь, то тебя "наградят": переведут в богатую церковь, где будешь зарабатывать не 150 - 200 рублей, а раз в 5 - 10 больше.
— Говорят, что до недавнего времени была даже такса за перевод на богатый приход и за внеочередное получение священного сана. Называют такую цифру: за получение "епископа" платили от 25 до 75 тысяч. Правда ли это?
— Вы говорите в прошедшем времени, а коррупция в Церкви существует и сегодня. Называют самые разные цены. Но поскольку я непосредственно с этим не сталкивался, то и сплетником быть не хочу.
— Один из бывших сотрудников управления "З" КГБ СССР, отвечавший за "работу с Церковью", в неофициальном разговоре похвалился: "Мы давно уже на полном хозрасчете", имея в виду практику взяток от Церкви.
— Вы помните, наверное сообщение в печати о расстреле за взятки майора Ростовского УКГБ Хвостикова, курировавшего церковные приходы.
У меня был приятель - священник. Когда он ходил в Совет по делам религий (читай: "филиал КГБ"), то брал с собой саквояж с самыми изысканными спиртными напитками. Так вот, после него в тех отделах Совета делать было нечего - все были в стельку пьяные.
На уровне областных управлений КГБ и уполномоченных Совета - и я могу это сказать с абсолютной уверенностью - действительно идет "датие" и "взятие".
— За что?
— Допустим, возникла необходимость принять монаха в Свято- Духов монастырь, что в Вильнюсе. А для этого нужна прописка. Милиция прописки не дает. Тогда в епархиальном управлении устраивалась грандиозная пьянка, на которую приглашался соответствующий "чин". Потом под белы руки его выводили, усаживали в монастырский "ЗиМ", в багажник грузили осетрину, балык, несколько килограммов кофе. А через несколько дней мы получали прописку. То же самое происходило при рукоположении, когда кто-то должен был стать священником.
— То есть не КГБ разлагал Церковь, а Церковь разлагала КГБ.
— А вы знаете, где кончается наша сегодняшняя Церковь и начинается КГБ? Разница была лишь в том, кто носит клобук, а кто носит погоны.
— Говорят, что КГБ широко использовал священнослужителей для проведения своих операций за рубежом.
— Это правда. Приведу только два общеизвестных примера. Это Б. Кудинкин, многолетний сотрудник Отдела внешних церковных сношений, и священник Анатолий Казновецкий. В настоящее время оба служат во Всехсвятском храме на Соколе в Москве.
— В чем вы видите выход для Церкви? И есть ли он?
— Сказать правду и покаяться во лжи. Необходимо разрушить систему всеобщей взаимосвязи в доносительстве. Она - наш единственный враг.
— Сегодня вы берете на себя смелость откровенно рассказывать о тех безобразиях, которые творились и творятся в Церкви. Но почему вы молчали раньше?
— Говорят, что диссидентами не рождаются, их делала наша система. Не буду рассказывать о всех своих мытарствах. Расскажу только о двух фактах. 20 лет мне не давали возможности стать священником. Когда же я им наконец стал, то спустя некоторое время за мое "воспитание" взялся Вологодский областной уполномоченный Совета по делам религий: "Не было такого случая, чтобы я с мятежным попом не справился. Будешь вот здесь на коврике рядом с моим креслом стоять на коленях и просить у меня ручку поцеловать".
Что же касается моего "молчания", то о безобразиях в Церкви я стал открыто говорить еще в 1980 г., а первые мои публикации в печати (поначалу, увы, только в зарубежной) появились в 1987 году.
В №36 вашей газеты было опубликовано интервью со священником Георгием Эдельштейном, заглавием к которому послужила ссылка на мнение, якобы высказанное митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, председателем Отдела внешних сношений Московского Патриархата.
В N 36 вашей газеты было опубликовано интервью со священником Георгием Эдельштейном, заглавием к которому послужила ссылка на мнение, якобы высказанное митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, председателем Отдела внешних сношений Московского Патриархата, в беседе с репортером Российского телевидения.
Бюро коммуникации ОВЦС МП поручено довести до вашего сведения следующее. Беседа, на которую указал автор публикации П. Лукьянченко, действительно имела место. К сожалению, ваш корреспондент изменил содержание высказанной мысли.
На вопрос, в какой степени КГБ контролировал в прошлом деятельность Русской Православной Церкви, митрополит ответил, что в условиях тоталитаризма и моноидеологии государство пыталось контролировать любую сферу общественной жизни, используя для этого все имевшиеся у него в наличии средства. Вопросами церквей и религиозных объединений у нас занимался Совет по делам религий. В его составе были, как стало ныне известно из прессы, сотрудники КГБ. В этом смысле безусловно можно говорить о жестком контроле и многочисленных запретах, которые калечили жизнь нашей Церкви. Но столь же непреклонно подавлялись и все другие формы общественного сознания.
К сожалению, интервью в целом вызывает впечатление огульного осуждения служителей Церкви, что очень похоже на атеистические кампании в газетах и журналах на рубеже пятидесятых и шестидесятых годов, когда использовались обвинения в безнравственности духовенства для дискредитации Церкви и веры в Бога в глазах народа. Правда, в те времена вместо связей с КГБ говорилось о связях с империализмом, но даже тогда не утверждалось, что порочащие связи имеет каждый второй священник.
Не вызывает сомнения, что Церковь, долгие годы находившаяся в плену и бывшая несвободной, нуждается во внутреннем духовном обновлении. Это обновление должно осуществляться на основе церковной законности и соборности и находить корректное отражение в общественной дискуссии.
Б. ВИК, заведующий бюро коммуникаций Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата
"ЦЕРКОВЬ И КГБ" - так назывался один из сюжетов выпуска "Вестей" Российского ТВ, который пошел в эфир в 23.00 29 августа. Действительно, в этом сюжете митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл прямо не говорил о сотрудниках КГБ из числа церковнослужителей, а ограничился фразой: "Мы знаем, что в Совете по делам религий представители этой организации (имеется в виду КГБ. - Прим. ред.) работали, как они работали и на Центральном телевидении".
Правда, вряд ли суть высказывания от этого стала принципиально иной: никто из сведущих людей не возьмет на себя смелость отрицать, что в недавние времена почти полноправным хозяином Русской Православной Церкви был, как это ни горько сегодня звучит, не ее номинальный руководитель - Священный Синод, а именно "кагэбэзированный" Совет по делам религий.
С сожалением констатирую, что митрополит Кирилл не взял на себя ответственность подтвердить или опровергнуть приведенные в интервью конкретные факты работы на КГБ сотрудников подначального ему Отдела внешних церковных сношений. Не потому ли митрополит Кирилл не подписал опровержение лично, а осмотрительно переложил это на своего нижестоящего работника? И не той же "осмотрительностью" было продиктовано поведение митрополита Кирилла 19 августа сего года в Успенском соборе Кремля, когда он "постеснялся" осудить ГКЧП - если не как священнослужитель, то хотя бы как гражданин?
Мы отнюдь не стремились, как говорится в официальном ответе ОВЦС, возрождать кампании "огульного осуждения" Русской Православной Церкви. Напротив, мы решили развернуть на страницах газеты дискуссию по самым сложным вопросам бытия Церкви, определяющим ее будущее. И прежде всего нам бы хотелось услышать мнение на сей счет самих церковнослужителей.