Искусствоведение кролика: сюжет как убийство искусства

Петров-Водкин художник гениальный. Сюжеты его картин значения не имеют ни малейшего. «Атака» 1916 года и «Смерть комиссара» 1928 года одинаково не об атаке и не о смерти комиссара. Даже не о Патрокле и Ахилле, хотя отсылки на этот сюжет античной скульптуры в смерти комиссара есть. Как быки в пещере Ласка не о быках, а крутобёдрые палеолитические мадонны не о крутых бёдрах и не о мадоннах. Живопись, которая сводима к «о чём» — неживопись, а иногда и антиживопись. Шедевры ли эти картины? Надо смотреть. У Петрова-Водкина много шедевров, которые не поддаются репродуцированию, но много и нешедевров. Нормально для любого работающего человека.

Шедевр ли картина Олега Голосия (1965-1993) «Психоделическая атака голубых кроликов»? Судить по репродукции так же невозможно, как ставить психиатрический диагноз заочно. Судя по тексту фотографа Александра Ляпина, который объясняет, «почему это шедевр» — нет, не шедевр. Если это действительно «где-то в глубине коллективного подсознательного голубые как небо кролики пытаются пробить выход в зарастающую мхом и жиром бездну».

«Картина также странно выразила весёлое и трагическое время, в котором жил Голосий, в котором всё разваливалось, но все верили во что-то прекрасное в скором будущем. «Психоделическая атака голубых кроликов» стала символом бесконечной и безрезультатной борьбы с самим собой. Голосий не верил ни в какие глобальные перемены. В виде такой атаки он воплотил отчаянное, всегда бестолковое желание людей вырваться к свету. Голубые, как чистые мечты, добрые кролики отчаянно погибают в попытке что-то победить. «Надо убегать в себя, там они были бы дома», — говорил автор. Голубые кролики не побеждают. Теперь это полотно — символ целой эпохи, в которой уже почти 30 лет голубые кролики спонтанно идут в психоделическую атаку, идут и идут».

Проблема не в картине, а в том, что речь художника редко верно описывает произведение художника, скорее, наоборот. Если бы художник мог выражать словами свой порыв, он был бы писатель.

Сюжетно, конечно, картина отсылает не к картине Петрова-Водкина, а к картине Леонида Гайдая с гимном совка: «А нам всё равно, а нам всё равно». Зайцы 1968 года пели это на поляне в тёмно-синем лесу, то есть, это были именно голубоватые зайцы. Эти зайцы покорно шли строить стройки коммунизма и гибли, покорно шли побеждать нацистов и гибли, покорно шли строить социализм с человеческим лицом, потом капитализм с чем-то ещё, и гибли. Только вот они гибнуть-гибли, но ещё и траву косили — то есть, убивали, кого прикажут, а у себя утешали всякой дурью. Забьют косячок про «мы строим коммунизм» или «нам деться некуда» и косят — коса она одна в руках у зайца и в руках у Смерти.

Искусствоведение не может ведать неискусство. Текст о том, что солдаты Петрова-Водкина «с выпученными от страха и героизма глазами» шли на убой за царя и отечество, но «им не удалось сохранить ни того ни другого, потому что враг оказался внутри них самих», — это слабый текст. Сохранили, да ещё как! Вместо проигрывавшего Николая Романова царём стал Владимир Ульянов. Империя при нём расширилась значительно. Проблема голубых кроликов та, что никакой бездны в них не имеется — если говорить о реальных кроликах Украины, России, Земшара. Заплевали бездну, закидали окурками и бумажками. Да и нет его — «коллективного бессознательного». Где коллективное, там бездушное, бесчеловечное. Скорее уж, картина — едкая сатира на тех, кто идёт в бой за свободу, не желая её, не понимая её, идёт просто потому, что ничего кроме как ходить в бой не умеет. А это нехорошее умение, неправильное, вне зависимости от того, за что идут. Так что, похоже, эта картина — шедевр она или нет, важно только для владельца — в репродукции это карикатура, премилая антивоенная карикатура (как картина Петрова-Водкина в репродукции всего лишь гадкая военная агитация). Весьма достойное похвалы произведение. Можно вешать как в военкоматах, так и в штаб-квартирах разных партий. Вместо опрыскивания нашатырём.