Лк. 1, 11 тогда явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного

№4 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

"Правая сторона" - правильная сторона, почётная. Кстати, непонятно - она "правая" с точки зрения Захарии? В некоторых языках приходится "правая" переводить как "левая" (шипибо), в некоторых языках вообще "справа" или "слева" можно сказать только о неодушевлённом предмете (а есть ли у духов душа?). Любопытнее другое: "явился" не означает - во всяком случае, в греческом - "был им увиден". Рейлинг подчёркивает, что поэтому этот глагол часто описывает появление Воскресшего (Лк. 24,34, Деян. 13, 31, 1 Кор. 15,5).

Наверное, современный человек сказал бы не "явился", а "опредметился". Способен ведь человек сказать, что "чувствует опасность" - и этому чувству лучше доверять, хотя опасность может быть невидима. Павел - физически увидел Иисуса или "ощутил", а про сияние и голос - это выражение того, что он ощутил? Про сияние ясно - Павел упал, значит, "свет с неба" - не буквальное выражение того, что он видел - видел он землю, в которую уткнулся носом. Свет - да, ощущение света может очень острым, но что именно "с неба", а не с востока или запада - как это понять упавшему человеку. "Слышал голос" - о, уж способность человека слышать то, что не является акустическим колебанием, превышает даже его способность не слышать то, что акустическим колебанием является.

Только ведь "блаженны не видевшие, но уверовавшие" - но имеет ли смысл противопоставлять зрение и веру, если зрение имеется в виду не физическое? Конечно, имеет! Между зрением и верой есть явь - то, что физически не зримо, однако, обладает непреодолимой достоверностью. Не "самоочевидностью", поскольку очи не видят, а именно "достоверностью". Корень общий у веры с достоверностью, а состояния абсолютно разные. Красота любимого человека - достоверна, она не предмет веры, а предмет созерцания, хотя прохожий этой красоты не замечает.

Стоит достоверность немного - ангел и ослице Валаамой явился, она от этого человеком не стала. Апостолы не тогда уверовали в воскресение, когда Господь им явился - как, непонятно, евангелисты поразительно невнятны, потому что язык не приспособлен для описания яви, достоверности, момента, когда исчезает противоположность "вещи в себе" и "вещи для другого", сути и явления. Язык по определению о "вещи для другого", а Воскресший  - это и "в себе", и "для других". Захария не "видит" ангела, Захария достоверно знает, что перед ним ангел - и такое знание бесконечно выше и дороже зрения, хотя и оно - лишь зерно, которое может прорасти, а может и увянуть.