«Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его” (Лк 22, 43).
№148 по согласованию. См. рассказ о Гефсиманском молении у Мф. Следующий стих. См. ангелы.
Какой-то невроз, конечно, есть в нежелании видеть Иисуса слабым, нуждающимся в помощи свыше. “Гордыня” этот невроз называется. “Бог-то Бог, а сам не будь плох”. Слабость – плохо, сила – хорошо. Слабость – когда нуждаешься в другом, сила – когда не нуждаешься. Отсюда и одна из базовых претензий к самой идее ангелов: плох Бог, нуждающийся в придворных льстецах. Это проекция на вечность презрения свободного кочевника, крестьянина, ремесленника, живущего в небольшом патриархальном обществе, где все друг другу тыкают и царь фигура как минимум не священная, ко всяким раболепствующим подданным всевозможных владык. Фараоны египетские, цари персидские… Фу, как не стыдно.
Конечно, за время Плена многие евреи обвавилонились, стали гордиться соотечественниками, которые прорвались в визири. Так Иосифом Прекрасным тоже гордились – карьеру сделал! Ну да, сделал… Перед бабой устоял, перед фараоном не устоял… Что же за гнусное существо человек – способен одновременно презирать того, кому служат, и восторгаться тем, что кто-то этому презренному служит. Вон, Сталина все ненавидели, а всё же рассказывали про его благоволение трепетные анекдотики.
Ангел укрепляет Иисуса не для того, чтобы тот смахнул слезу, выпятил грудь, расправил плечи и встретил стражников с проникновенным взором. В следующей фразе Лука (который один лишь при ангела и написал) подчёркивает, что страдания Спасителя возросли до кровавого пота.
Ангелы помогают Богу быть слабым, выносить слабость, не пускать в ход силу. Ангелы восхваляют Бога не за силу, а за свободу, проявляющуюся в отказе от силы. Ангел – хранитель, а не предохранитель, он нужен не для того, чтобы беды не произошло, а чтобы человек вынес беду. Ангелы – какая-то очень необходимая для существования человека часть творения, и поэтому самое оскорбительное для ангелов – всевозможные попытки их классифицировать, поименовать, расставить по иерархиям. Они не придворные и не холопы, они тот вакуум, благодаря которому существует духовный космос, как физический космос существует благодаря тому, что вакуума неизмеримо больше материи.
Человек – и Иисус – боится пустоты смерти, пустоты боли, пустоты предательства, и правильно мы боимся. Отсутствие жизни, счастья, любви ужасно и скверно. Только вот странность: от этой пустоты защищает даже не свет, тем более не какие-то пернатые глазки и головы, а пустота ещё большая, пустота простора, свободы и преклонения перед стоящим на коленях Богом.
