Мф. 12, 20 трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы;

№48 по согласованию Фразы предыдущая - следующая.

19.12.2003

Спаситель "льна курящегося не угасит", пока не воцарится над миром как Судия (Мф. 12, 20, цитата из Ис. 42, 3). Очень эксцентрично: не употреблять силы до самой победы. Так же эксцентричны обеты некоторых героев английской литературы: съесть свою шляпу - пройтись до Иерусалима задом наперед. Эксцентричность - всего лишь наличие второго центра. У человека в центре жизни - жизнь, карьера, деньги, семья. И вдруг появляется второй центр - желание похулиганить, или вера в Бога, или увлечение социализмом. Вера в Бога - верх эксцентрики. Человек принимает на себя обязательство подставлять вторую щеку, радоваться плачу, двигать горы и пр. и пр. Немыслимо! Но ведь и Бог эксцентричен. Это еще немыслимее, ведь Бог - единственное существо, центр жизни Которого абсолютно совпадает с самой жизнью. Тем не менее (или поэтому?) Бог обзаводится вторым центром - Человеческой природой. Стать человеком (а этот отрывок читают в субботу после Рождества) - более эксцентричный поступок, чем стать паломником. Заговорить на языке людей - большая причуда, чем закукарекать. Конечно, эксцентричность есть причудливость - человек начинает двигаться непредсказуемо, словно машинка с эксцентрическим механизмом. Зато и опрокинуться такая машина не может, и принятие Бога в качестве второго (хотя бы) центра жизни удерживает от падения.

11.1.2003

Есть нормальный мир. В этом мире можно убить ребёнка и принести матери извинения: мол, мы ведём войну с терроризмом, а отличить ребёнка от террориста не всегда возможно… Евангелие не упоминает, что Ирод принёс матерям извинения, потому что это самоочевидно – безусловно принёс, четырнадцать тысяч хорошеньких целлулоидных извинений. Матери были очень благодарны. Извинения лучше детей. Извинения не плачут по ночам, не капризничают, не болеют – никогда не болеют, поверьте! Здоровущие такие извинения! Извинения не хамят в подростковом возрасте, не убегают из дому, не морщатся, когда мы стареем…

Ко взрослым, конечно, это тоже относится. В нормальном мире – государственная необходимость и сопутствующие ей продукты: кладбища, воинские мемориалы, почётные похороны.

Царство Божие – ненормальный мир. Поэтому евангелист Матфей из всего многообразия Ветхого Завета выбрал не рассказы о завоеваниях, о священных войнах, когда израильтяне вырезали подряд всех вполне себе коренных жителей Святой Земли, оставляя зримый кровавый след своих религиозных убеждений. Матфей выбрал одно из немногих мест, где выведен человек-невидимка, следов не оставляющий никаких. Если бы Матфей знал про современную охоту физиков на частицы, не оставляющие следов, он бы непременно сравнил бы Христа с бозоном Хиггса. Вот оно, авторство Божие! Чернила кровавые, а новость антикровавая. Трагедия в том, что Ирод не выродок, он ведёт себя вполне в духе Иисуса Навина или Соломона – строит и режет, режет и строит. Бог не мешает Ироду строить Храм – просто Бог через десятилетия  разрушает уже построенный Храм руками римлян. Бог не мешает Ироду убивать младенцев –Бог через несколько десятилетий и собственного Младенца не защищает от убийства. Только вот Храм остаётся разрушенным, а Младенец – воскрес. Потому что воскресший Младенец недоказуем и невидим как бозон Хиггса, а восстановленый Храм был бы чудо несомненное, солидное как бомбардировщик и разрушительное для веры как ковровая бомбёжка. Вот почему Иисус часто говорит исцелённым, чтобы они не рассказывали о чуде – рассказ о чуде может убить веру, превратив её в суеверие. Лучше уж неверие! Дух Святой может победить неверие, суеверие же и Духа Святого приспособит к своим нуждам.  

Не о чудесах надо говорить, а о Чудотворце – и главное чудо Чудотворца, что Он не навязывается, не хвастается. Этого Бога не слышно на улицах – и это чудесно!   Наш Спаситель потому спаситель, что показывает: цель жизни такая, что ради неё никого нельзя убить. Вот та одна заповедь Божия, которую упоминает апостол Павел – и в ней всё многообразие этики и морали. Человек может и должен летать не для того, чтобы сбрасывать бомбы – так летать может и бездушная железка, не способная различить ребёнка от убийцы. Человек летит, когда различает и – щадит даже убийцу. Не бросается между солдатом и ребёнком. Когда убивают младенцев, уже поздно, слишком поздно. Бомбу не остановить, и меча не остановить. Начинать надо, когда ещё не родился плотник, который изготовит кровать, на которой зачнут Ирода. Сейчас надо начинать защищать детей, которые ещё не родились – чтобы, когда они вырастут, они не превратились в солдат. Вот это будет чудо – чтобы человек зажил по-человечески. Но и для тех, кто уже взрослый, кто уже вполне солдат в душе, для них тоже нужно чудо – показывать им, что никогда не поздно превратиться из солдата в человека, выйти из окопа в жизнь, из исполнителя дурных приказов превратиться в свободного человека. Собой, конечно, показывать – мы же не Ироды…