Мф 27, 3 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам,

№159 по согласованию Cтих предыдущий - последующий. Только у Мф.

Слово "увидеть" слишком часто используется в переносном значении. Иуда действительно присутствовал при суде над Иисусом, физически стоял в зале, глазами видел издевательства и увод к Пилату? Или он был где-то рядом и только услышал, что с Иисусом поступили так-то и так-то? Хотелось бы знать, как хочется знать причину любого самоубийства и любого раскаяния (вещи разные!). В силу презумпции невиновности, следует предположить, что - буквально видел. К тому же это объясняет иррационализм дальнейшего поведения. Так ведь - в силу всё той же презумпции невиновности, на этот раз Пилата - с какой стати, собственно, Иуда решил, что приговор синедриона будет автоматически подтверждён римской властью? Все евангелисты подчеркивают, что это было далеко не лёгкое дело. Когда в газете читаешь: такого-то арестовали, - то можно подумать: ну, всего лишь арестовали, как забрали, так и выпустят. Когда физически, глазами видишь, как уводят человека, - кажется, что навсегда. И об этом полезно помнить всякому, кто решил, что ходить в церковь необязательно. Это так же обязательно, как не сметь лишать никого физической, телесной свободы, ибо в тюрьме побывал Христос и с тех пор место это свято и там могут находиться лишь священники да архиереи.

*

Возврат денег Иудой - не вспышка или, точнее, вспышка в точном соответствии с традицией. Талмуд ("Аракин") предписывал: "Если человек продал дом ... он может выкупить его в течение двенадцати месяцев. ... Если наступал последний день двенадцатого месяца, но деньги за дом не были возвращены, дом становился собственностью покупателя навсегда. ... Покупатель иногда прятался в этот последний день, чтобы дом стал его собственностью навсегда, но Гиллель старший приказал, чтобы продавец в этом случае вносил деньги в казну Храма, оставляя её дверь открытой так, чтобы покупатель, если захочет, мог войти и взять деньги". Понятно, почему Иисус ассоциировался у Иуды с домом. Не случайно же у верующих в Христа появился оборот в речи "жить во Христе", словно "жить в доме". Непонятно, почему Иуда забыл, что он сам этот Дом поджёг... Впрочем, понятно... Да и не забыл - он ведь потом повесился...

Сама покупка земли для погребения паломников ("странники" означает именно это) выглядит в этом контексте очень логично. Талмуд упоминает в числе прочих обычаев Храма, что "неправедные" пожертвования или собственность, владелец которой исчез и которую пожертвовали Храму, употребляли на общественные нужды, например, на поддержание иерусалимского водопровода (Иеремиас, Иерусалим, 140).

* * *

В русском языке «раскаяние» и «покаяние» отличаются приставками, в греческом — корнями. Покаяние — метанойя (усилиями нашего пустословного благочестия, которое на средневековый манер придаёт слишком большое значение этимологиям, «метайноя», кажется, уже вошло в тезаурус русского языка). Раскаяние — метамало. Встречается много реже — собственно, из евангелистов только у Матфея. В этимологию углубляться не стоит, а по употреблению в Евангелии различие очевидно - «раскаяние» ближе к сожалению. Сожаление никогда не перед другим, покаяние — непременно перед другим. Сожаление — это признак большого ума. Лучше самому себе сделать выговор, чем повторить ошибку. Большой ум и отсутствие партнёра. Печальное сочетание. Знаменитое в Евр - «поклялся Господь и не раскается» - именно такой случай. Богу не перед кем каяться, а ошибок Он не совершает. Так что расхожее «но Иуда же покаялся» - ошибочно. Он не по, он — рас. Дьявольская разница. Причём, похоже, больше всего ему было жалко самого себя — один из мощнейших стимулов к самоубийству.

Иуде казалось, что Иисусу ничего особенно не грозит. Он знал всё то, что нынче повторяют разные дилетанты, опровергая историчность Иисуса — по закону Иисуса не за что было казнить, и ночью синедрион не имел права выносить приговор и т. д., и т. п. Ну да, гладко было на бумаге. Но в том и очарование смертной казни, что, даже если она совершенна противозаконно, апелляция бессмысленна. Страсбургский суд мог писать одно возмущённое письмо итальянскому правительству за другим, протестуя против нарушения судебных процедур при распятии, - письмами Иисуса не воскресить, и всех других казнённых тоже.

Иуда не рассчитывал, впрочем, что Иисус будет казнён. Это и есть ответ на вопрос — в чём предательство Иуды. Дорогу показать, в щёчку чмокнуть, это всё следствия простейшей ошибки, которую каждый совершает ежедневно совершенно, автоматически — мы неверно просчитываем будущее, потому что недоцениваем хрупкость другого человека. Иуде казалось, что Иисус уцелеет на весах правосудия, а весы оказались жерновами, Иисус — как Он и сам намекал - зёрнышком. Почему, собственно, надо любить и Бога, и людей, - они не такие сильные, как кажутся. Бог, конечно, сильнее человека, но Бог не сильнее человеческой свободы. Не сказали мы Ему «Отче наш», - и Он бессилен.

Смирение, кротость и все прочие виды перестраховки и есть способ скорректировать нашу недооценку хрупкости другого. Мы смиряемся не потому, что другой сильнее нас, а потому что другой слабее себя. Поэтому нельзя сплетничать, поэтому лучше переборщить с вежливостью, чем сэкономить и сфамильярничать. Другие уязвимы. Себя каждый может считать неуязвимым, хотя это очень странно, а других — не сметь.

Что же, теперь халтурщика и уволить нельзя, и свергнуть тирана недопустимо, и депутата не переизбрать? Это же ад будет! Да нет, всё можно. Только по умолчанию мы делаем все эти гигиенические процедуры так, чтобы «проучить», чтобы «запомнил». Перегибаем палку. Хорошо, если уволенный не повесится. А если мы сами и повесили, обезглавили, распяли? Царство Христово и есть такие отношения между людьми, при которых не только Христа, но и самого ужасного злодея не казнят, и вообще все наказания словно приглушены. Как на гитарные струны надевают резиночку, как вставляют в саксофон затычку, чтобы изменить звучание, так и вера — резиночка и затычка всякой бочке, чтобы ни одна жизнь не прервалась.

рактический вывод. Что значит "не поведать врагам тайну Христу". Как ни странно, это против греха, который не входит даже в десятку основных - против несдержанности языка. Не против сплетни - сплетня есть подвид лжесвидетельства, а против неконтролируемой болтовни. В десятку этот грех не входит не потому, что не опасен, а потому, что практически не поддаётся контролю. Как сказал апостол, "маленький член язык, а большое зло творит" - и в данном случае либидозные аллюзии очень уместны. Вздорной языческой идее защититься от духа мёртвых, не раздражая их - "либо хорошо, либо я нигилист" - противостоит "о живых либо ничего, либо хорошо". Либо оправдательный приговор, либо молчание, пусть даже отчётливо гробовое. Что ж, жизнь прекращается - ведь жить невозможно, не предупреждая об опасности и не получая предупреждений? Да здравствует недержание воров, лжецов и прочих убийц? И как же сам Иисус критиковал, мягко говоря, всякие порождения ехиднины?

В артиллерии есть понятие "мёртвой зоны" - снаряды не падают рядом с пушкой, которая их выпускает. Что характерно для военных, всё выворочено - адекватным названием была бы "зона жизни", ведь там остаются в живых. Иуда - предатель, потому что предал учителя, друга, - пусть с маленькой буквы, но всё же учителя и друга - который по определению находится в "зоне жизни". Это даже не хамство - Хам не звал посторонних полюбоваться на наготу отца, это именно предательство, допущение в зону жизни носителей смерти.

Отсюда следует нетривиальный вопрос: "А как же быть, если твой друг, отец, учитель согрешил?" Обычно-то сатана отвлекает внимание, побуждая спрашивать: "А если маньяк убьёт Вашего сына?" Спрашивать же надо: "А если Ваш сын окажется маньяком? Если Ваш отец кого-то убьёт? Если Ваша мать создать какое-нибудь антихристово движение?" Ведь потерпим же, я надеюсь? Не будем на них доносить? Потому что нормально в этой ситуации либо прикинуться мертвецом, который ничего не может ни языком, ни делом, либо свершить самосуд. Как Тарас Бульба. Слабо? Хочется чужими руками Страшный суд творить? А вот не будет Бог за тебя чёрную работу делать. Считаешь, что Иисусу место в аду - убивай, а не предавай.

Такая приватизация справедливости очень протрезвляет. Не всех, конечно. Многие жертвы семейного насилия убивают насильников, но это не то, это от отчаяния, это невменяемое. А вот спокойно, трезво, по Ивану Ильину - с любовью, осознанно опустить кирпич на голову сына или папы... Кирпичом Спасителя - пожалуйста, Он простит. А палачам настучать - ни-ни, и что сверх этого, то от лукаваго. Вот дло такого выбора докопаться - и начать подъём вверх, идеже несть ни кирпичей, ни стукачей, но жизнь бесконечная...