Смерть Св. Патриарха оказала влияние и на церковную жизнь за рубежом. В среде Карловацких иерархов эта смерть пробудила также надежды в отношении обособления и "присвоения церковной власти".

Внешне был соблюден полагающийся в таких случаях декорум: очередной номер "Церковных Ведомостей", органа Карловацкого Синода 7, вышел в траурной раме; было предписано совершать заупокойные богослужения. Но при всем этом не могли удержать своих истинных чувств. На панихиде по Святейшем в Белграде имел место следующий случай весьма характерный для Карловацких настроений. Панихиду служил епископ Михаил, митрополит Антоний на ней присутствовал. Совершавший служение епископ, как полагается в таких случаях, говорил слово, которое не столько касалось памяти почившего, сколько было посвящено характеристике мит. Антония, который может заместить патриарха. Эта речь внесла смущение в души слушателей и в то же время была программной для Карловацкого Синода. Мы уже знаем, что в 1923 и 1924 годах вопрос о присвоении Карловацкому Синоду или Собору высшей власти обсуждался в Карловнах. Двойственность позиции карловчан проявилась еще более в акте, которым Карловацкий Синод объявлял о патриаршей кончине. В этом акте мы встречаем безымянную формулу поминовения местоблюстителя и срочный запрос к зарубежным архиереям в связи с только что полученным мнением арх. Иннокентия, начальника миссии в Китае. Факт смерти Святейшего, как свидетельствует примечание г. Махараблидзе, напечатанное вместе с объявлением о кончине, проверяли через Сербское Министерство Иностранных Дел. Неужели вместе с этим или несколько позднее не могли тем же путем выяснить, кем управляется церковь в России? По-видимому, этот вопрос мало интересовал Карловацких церковных деятелей, так как весь интерес был сосредоточен на присвоении власти.

В чем же состояло предложение арх. Иннокентия? Сущность его прямо революционна с церковно-правовой точки зрения. Он предлагает мит. Антонию возглавить Русскую церковь, в качестве заместителя патриарха, так как по сведениям этого Китайского архиерея, Патриарх Тихон "совершенно лишен всякой свободы (предложение было сделано еще до смерти Святейшего) и его именем может всякий злоупотреблять". В Синоде это письмо слушалось в день получения известия о смерти русского первосвятителя. Может быть и случайное, но характерное совпадение! Перечисляя все заслуги мит. Антония и забыв, что уже с 1923 года он находится на покое. Синод предполагает "предоставить председателю Архиерейского Синода с правами временного, до созыва Всероссийского Священного Собора, заместителя патриарха представительствовать Всероссийскую Православную Церковь и, насколько позволят условия и обстоятельства, руководить церковною жизнью и церковью не только вне России, но и в России" ⁸. По поводу этих предложений испрашивались мнения заграничных архиереев и им предлагалось дать письменные отзывы, "предварив их телеграфным ответом". Очевидно торопились с присвоением власти! Мы не знаем этих ответов, но, несомненно, надеялись, что мит. Антоний станет заместителем патриарха по телеграфу. Этого однако не случилось: возможно, что не все ответы были благоприятны при столь значительной скорости.

Синод снова вернулся к этому вопросу 16 сентября ⁹. Оказывается Синод не нашел возможным принять во внимание напечатанные в газетах акты о назначении местоблюстителя и свидетельствовании его почти шестьюдесятью епископами, а проверять не захотел на этот раз. Это обстоятельство дало повод по формальным основаниям отложить вопрос о местоблюстителе с замечательным дополнением: "вопрос о признании Митрополита Крутицкого Местоблюстителем Всероссийского Патриаршего Престола, как касающийся всей Российской Церкви в России и за границей, представить на решение Собора архиереев Русской Православной Церкви заграницей, имеющего быть созванным в ближайшее время". Самая постановка вопроса о признании является актом, свидетельствующим о смутном, если не прямо мятежном, настроении в Карловацких кругах, так как предполагает возможность непризнания. Какое спрашивается имеет значение мнение, хотя бы и тридцати иерархов, из которых к тому же больше половины заштатные, по вопросу, решенному волей почившего первосвятителя, имевшего на то несомненные полномочия. Даже на собрании шестидесяти иерархов в Москве вопрос не шел о признании, а только о констатировании подлинности акта и обстоятельств, при которых должен был вступить в обязанности местоблюстителя мит. Петр.

Уверенные в том, что церковная власть в России находится в полном расстройстве и неспособна обеспечить "каноническое преемство", Карловацкие архиереи, уже предвкушавшие власть, были разочарованы тем, что узнали из неожиданных для них документов. Очень интересный комментарий ко всему происходившему в Карловцах дает беседа мит. Антония, имевшая место в Берлине, с сотрудником "Руля", С. И. Левиным. В этом интервью есть замечательное место, которое мы и приводим полностью: "Согласно канонам и уставам собора 1917 года местоблюститель патриаршего престола избирается соединенным собранием св. Синода, старейших иерархов и старейших членов Высшего Церковного Совета, а этих учреждений более двух лет не существует. Уже по этому одному, Петр, митрополит Крутицкий, не может быть патриаршим правопреемником тем более, что в монашестве он пребывает совсем недавно. Если бы более или менее серьезное учреждение, хотя бы случайный собор епископов... выбрал Петра, митрополита Крутицкого, которому якобы предуказано завещанием патриарха быть местоблюстителем патриаршего престола, таковым, конечно, мы принуждены будем признать его главой православной церкви". Из других заявлений мит. Антония выясняется и вина самого митрополита Петра, состоящая только в том, что мит. Антоний предполагал, что заместитель пойдет на Живоцерковный собор, созывавшийся на конец 1925 года. Разве не мит. Петр был сотрудником почившего первоиерарха за последнее время, разве не мит. Петр разорвал переговоры с живоцерковниками? Все это было хорошо известно за рубежом. Если же делались подобные предположения, то это только свидетельствовало о том, что факты не соответствовали целям лиц, высказавших столь несоответствовавшие действительности предположения. Условием признания митрополита был поставлен такой факт, который с точки зрения говорившего не мог иметь места в России, а, следовательно, было безопасно высказать соответствующее условие признания. Но и в этом скоро пришлось разочароваться!

Только в середине ноября Карловацкий Синод признал местоблюстителя и предписал возносить его имя за богослужением. Однако самый текст этого постановления весьма интересен: "Оставаясь при прежнем решении при том, чтобы окончательное признание митрополита Петра было отложено до Священного Собора Архиереев Русской Православной Церкви и в виду того, что срок ссылки указанных Св. Патриархом кандидатов в местоблюстители Патриаршего Престола митрополитов: Кирилла и Агафангела, уже окончился и они возвращаются в Москву, а с другой стороны в виду того, что срок созыва Архиерейского Собора затягивается, Архиерейский Синод определяет: со своей стороны временно признать Высокопреосвященного Митрополита Петра местоблюстителем Патриаршего Престола Всероссийской Православной Церкви" ¹⁰. Тут все интересно: и временность признания, и самая мотивировка. Вся эта история с признанием есть ни что иное, как сплошная церковная анархия, что совершенно ясно из сопоставления с тем совещанием епископов в Москве, которое ни одного из этих вопросов не ставило.

Высказался по этому вопросу и секретарь Карловацкого Синода, г. Махараблидзе. В статье: "К вопросу о признании Местоблюстителя" ¹¹, он заявляет, что самый порядок назначения не соответствует священным канонам и установленным в Русской Церкви правилам, вызвал большое сомнение. По священным канонам никакой епископ, а тем более патриарх, не может назначить себе преемника и сослался на 23 правило Антиохийского Собора и на 34 Апостольское правило. Нужно сказать, что каноны вообще не знают подобного института местоблюстительства, а, поэтому, ровно ничего об этом не говорят. Что касается постановлений Московского Собора 1918 года, то ими предусматривался нормальный порядок отношений, которого в момент смерти Св. Патриарха не существовало. При назначении, однако, местоблюстителя был соблюден, если не буква, то дух этих постановлений. Мы уже знаем, что Св. Патриарху Тихону высшими церковными органами, на обязанности которых лежало избрание местоблюстителя, было передано право единолично указывать учреждения и лиц, к которым переходят права высшей церковной власти. Кроме того, не нужно забывать и того, что местоблюститель не есть преемник вообще, а только носитель первосвятительской власти на время. Мы уже видели, что в прошлом Русской церкви соответствующие случаи бывали, и никто на этом основании, в том числе и Карловацкие епископы, не станут утверждать, что каноническая преемственность власти прекратилась в Русской церкви. Тот способ передачи власти, к которому прибег Св. Патриарх Тихон, более обеспечивал преемство в условиях данного момента. Признание или даже выбор местоблюстителя зарубежными иерархами ни в каком отношении не могли служить сохранением этого преемства или что либо прибавить к церковным полномочиям ближайшего преемника почившего первосвятителя, В постановлениях Карловацкого Синода, от 12 сентября 1925 года, совершенно отсутствовал этот мотив и, по-видимому, он был надуман только к ноябрю. Это показывает, что не мотив определял постановление, а для определившегося настроения подыскивались соответствующие аргументы. Смущены были не фактом, лишенным церковно-правового значения, а поражены обстоятельствами, расстраивавшими планы, сводившиеся к "присвоению власти". Мит. Антоний, читавший в Берлине летом этого года лекцию о патриархе Никоне, высоко отзывался о личности этого иерарха. Между тем, мы уже знаем, что, именно, патриарх Никон, оставив Москву, передал управление Русской церковью Митрополиту Крутицкому Питириму, занимавшему в то время, далеко не первое место в составе русской иерархии. Поэтому, соображения митрополита Антония о том, что мит. Петр является викарием патриарха, не умаляют его прав на местоблюстительство: в момент отсутствия патриарха, Крутицкий митрополит является, по должности, правящим епископом Московской епархии.

Смута, поднятая Карловацкими иерархами, в это время, не стала общей для всего зарубежья, митрополит Евлогий, получив указанные акты, обратился с посланием к своей пастве: "Таким образом, - писал он, - всяким толкам о создании какой то независимой заграничной церкви положен конец... Мы же до конца останемся верными нашей истинной православной Русской церкви, возглавлявшейся Св. Патриархом Тихоном, а ныне возглавляемой его законным правопреемником Высокопреосвященным митрополитом Петром, памятуя завет Господа: буди мне верен до смерти и дам тебе венец жизни" ¹². Вместе с этим посланием, Мит. Евлогий, в данном случае верный долгу архиерейской присяги, тотчас же и издал распоряжение по подведомственным ему церквам о поминовении за богослужениями мит. Петра еще в то время, когда Карловацкий Синод находился в состоянии "до временного признания" местоблюстителя. И это, впоследствии, было поставлено в вину мит. Евлогию, хотя он в данном случае не совершил никакого преступления, а, наоборот, исполнил только свой долг перед церковью.

Подводя итоги событиям этого печального года, нельзя не отметить, что в этом году последовали один за другим два удара по Русской церкви: главнейший удар - смерть Св. Патриарха Тихона, следующий тоже тяжкий - арест мит. Петра. Испытания, таким образом, следовали одно за другим.

Однако, нельзя упускать из вида и того обстоятельства, что действие этих ударов в значительной степени было ослаблено актом почившего Патриарха, от 7 января 1925 года, состоявшим в назначении местоблюстителей. Издание этого акта произошло ровно за одиннадцать дней до того, как осведомитель Карловацкого Синода, арх. Иннокентий писал о том, что Патриарх Тихон лишен свободы действия и его именем может злоупотреблять всякий. На наш взгляд, дело обстояло совершенно обратно. Св. Патриарх назначил первыми кандидатами на местоблюстительство двоих ссыльных иерархов и тем доказал, что в тех случаях, когда было нужно действовать, он действовал совершенно независимо даже в трудных обстоятельствах, что менее всего можно сказать про зарубежных иерархов. Если же они были недовольны действиями почившего первосвятителя, то это объясняется исключительно тем, что их поведение, столь вредное для целей, которые себе ставила высшая церковная власть, нашло в заявлениях Св. Патриарха Тихона категорическое осуждение и поставило карловацких иерархов под угрозу суда.

Все отщепенские группировки со смертью Св. Патриарха связывали достижение своих целей: обновленцы желали использовать создавшееся положение в целях упрочения своего пошатнувшегося положения, карловацкие иерархи - в целях присвоения себе власти, к чему они стремились уже в течение ряда лет. Ни те, ни другие однако не имели успеха в этих своих устремлениях. Единству Русской церкви в это время не было нанесено нового удара. Св. Патриарх Тихон более всего охранял единство, завещал и нам его сохранить при всех обстоятельствах, как бы последние не были лично или общественно тяжелы. Он являлся, действительно, проповедником "Слова Божия", ставящим церковное единство во главу взаимоотношений членов церковного общества. Проповедь Св. Патриарха была подкреплена и его делами, как истинного пастыря и действительного наставника, стоявшего на своем посту до самого последнего издыхания. Земное его существование пресеклось между 11 и 1 ночи с 7 на 8 апреля, а в 8 часов вечера Святейший председательствовал еще на чрезвычайно ответственном заседании Синода. Нельзя сказать, чтобы последствия такого невнимания к своему собственному здоровью были неожиданными для почившего. И, однако, сознание своего долга было выше возможных личных последствий. На такое служение способен только человек, вера которого была исключительной. Наш долг прежде всего констатировать исключительность этой веры. Она дала возможность Святейшему на многое, может быть, весьма ценное с житейской точки зрения, а главное привычное, взглянуть несколько иначе. Вот - тот вывод, к которому приходишь, наблюдая кончину жизни Патриарха Тихона.

Соблюдение церковного единства есть настоящее и подлинное проявление веры, тогда как всякое церковное разделение, какими бы возвышенными целями оно не оправдывалось, есть признак оскудения любви, неотделимого свойства веры и ее выявления в церковном обществе.

Поэтому, если подражание его вере, хотя бы и "в мале", составляет долг духовных чад, то повиновение преемнику, которого почивший первосвятитель благословил на свое место, есть непременная обязанность верных сынов Русской церкви. Исполняющие эту обязанность пребывают в духовном единении не только с преемником Патриарха и наличными членами Русской церкви, но и с самим первосвятителем и всеми теми, кто с таким трудом созидали наше церковное единство и "с радостью" его охраняли в течение веков.

---

¹ Послание арх. Ионы Новгородского к мит. Феодосию (1464 г.) Р. И, Б., VI, № 99. ² Акты назначения Местоблюстителей и свидетельствования совещанием епископов в Москве. Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 1 и сл. ³ Акты назначения Местоблюстителей и свидетельствования совещанием епископов в Москве. Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 1 и сл. ⁴ Известия, 1925, 15 апреля, № 86. ⁵ Послание мит. Петра, от 28 июня 1925 г., Ц. В., 1925, № 21 - 22, стр. 2 - 4. ⁶ Указ о назначении Заместителей: Ц. В., 1926, № 5 - 6. ⁷ См. Ц. В., 1925, № 9 - 10. ⁸ Письмо арх. Иннокентия: Ц. В., 1925, 15 - 16, стр. 3 и сл. ⁹ Решения Синода: Ц. В., 1925, № 19 - 20, стр. 2. ¹⁰ Там же № 21 - 22, стр. 4 и 5. ¹¹ Статья г. Махараблидзе, там же, стр. 13 - 14. ¹² Послание мит. Евлогия о поминовение Местоблюстителя: Возрождение, 1925, № 119, от 29 сентября.