Экуменические приоритеты свободных церквей в европейском контекстеЕлгава 2006-01-13 Здравствуйте. Благодарю Вас за доверие начать Конференцию. Мы будем обсуждать экуменические приоритеты свободных церквей Европы. Это, отнюдь, не значит, что эти или другие церкви не имеют других приоритетов. Конечно же, нас заботит проблема миссии церквей, вопросы самого устроения наших общин и конфессий, диалога со старыми церквами, возвращения к традиции. Об этом я также предполагаю поделиться мыслями в этом докладе. Но, все же, исследовать проблемы в течение этого получаса мы станем через призму экуменизма. Что такое экуменизм? Определение требуется, потому что разные группы и организации христиан предполагают разное определение этого слова. В переводе с древнегреческого, корень слова "экуменизм" означает "вселенская земля". То есть, один мир, один Бог, при разных представлениях о времени и пространстве. В современном языке у слова "экуменизм" появились разные, зачастую противоположные толкования, будь то религиозное или светское, латинское или славянское. Одни понимают экуменизм в древнегреческом смысле этого слова - как настоящее братство и объединение всех монотеистических религий, включая ислам и иудаизм. Сегодня именно такое понимание слова "экуменизм" предлагается светскими интерпретаторами. Для нас экуменизм, в первую очередь, означает диалог между христианскими церквями, а точнее, между христианами. «Понятие экуменизма для кого-то стало символом всехристианской любви и открытости, для других, напротив, — последних времен и всеобщего богоотступничества. И те, для кого экуменизм — знак духовного обновления мира, и те, для кого он — «печать антихриста», окажутся в немалом затруднении, если проявить настойчивость в выяснении того, что же они в строгом смысле под этим явлением понимают.» (свят. Ансгар). /Сам святитель говорит об экуменизме как об отношении православия к инославным конфессиям/ Мы можем признать экуменизм необходимостью и реальностью внутри христианского диалога. Объективное историческое, теологическое, культурное разделение Церкви уже какое-то время настоятельно требует поддержания такого диалога. Без него мы перестанем быть Церковью, но останемся конгломератом соперничающих между собою религий. Лишь два миллиарда человек в нашем мире исповедуют христианство. Часть христиан совершенно отрицает взаимный диалог, часть не пришла к пониманию необходимости экуменизма (к сожалению, я считаю это характерной чертой российского и даже постсоветского /если этот термин оправдан/ христианства), многие же христиане все боле и более осознают внутреннюю, становящуюся потребностью самого христианствования необходимость взаимного общения. Проблемой является разное понимание целей экуменизма. Я предпочту не становиться на ту или иную точку зрения. В Священном Писании мы находим заповедь Господа, быть едиными. Прежде чем достигнуть полного единства Церкви Христовой (как бы мы его не понимали), мы должны войти в диалог, в экуменизм практический, в общение любви и, если это возможно, Евхаристическое общение. В истории были и будут удачные и менее результативные попытки экуменического диалога. Прежде всего, диалога официального.
В 1910 году состоялась Эдинбургская миссионерская конференция, учредившая Международный миссионерский совет. Ей предшествовали различные встречи и инициативы миссионеров, которые в своей деятельности осознали необходимость взаимодействия невзирая на конфессиональные границы. Межконфессиональное взаимодействие проявилось в деятельности Библейского общества, Студенческого христианского движения. В 1925 году была проведена Всеобщая христианская конференция "Жизнь и Деятельность". В 1927 году в Лозанне состоялась первая Всемирная конференция "Вера и церковное устройство", посвященная выработке богословского базиса христианского единства. Вторые встречи этих движений прошли в 1937 году в Эдинбурге и в Оксфорде соответственно, где и было принято решение соединить их во Всемирный Совет Церквей (ВСЦ). В 1938 году в Утрехте был сформулирован его устав, но из-за Второй мировой войны первая ассамблея ВСЦ состоялась лишь в 1948 году в Амстердаме. Общим догматическим минимумом для ВСЦ является вера в триединого Бога и в то, что Иисус Христос - Господь и Спаситель. Активное участие в экуменическом движении принимали русские православные богословы протоиерей Георгий Флоровский, протоиерей Сергей Булгаков и другие. В 1961 году римско-католическая церковь впервые послала наблюдателя на его заседание. (Интересно, что необходимость меж христианского диалога была осознана человечеством в период двух самых страшных в истории мировых войн. Экуменизм стал исцеляющей идеей, которой последовали христиане, после пережитого ужаса.) Сейчас экуменическое сотрудничество выражается более всего в богословском диалоге. В первую очередь между Римом и древними православными конфессиями. Ныне такой диалог объединяет лютеранское и англиканское сообщества, Ватикан и основные православные церкви. К глубокому сожалению, ВСЦ не смог объединить в продуктивном и постоянном диалоге не только малые христианские церкви и конфессии (есть условие членства в этой организации), но и достаточно большие и древние церкви не оказались вовлеченными в полную меру в такой диалог. Думаю, мы с вами не правомочны ставить проблему кризиса ВСЦ. Можем лишь упомянуть о том, что многие церкви Европы и мира вынуждены искать и иные пути в своих экуменических чаяниях. Таким образом, рождается такие виды экуменизма, которые, на мой взгляд, были свойственны древней христианской неразделенной церкви или церкви средних веков. Я обозначу свое видение продуктивного экуменизма следующей цитатой священника нашей церкви, о.Якова Кротова: «К вопросу о том, как проводить встречи христиан разных конфессий. В России с этим всегда было плохо вот в каком отношении: сразу организовывали какие-то "клубы", "кружки" и пр. Видят, что на Западе экуменизм - но видят по поверхности, а на поверхности, в газетах - конференции, саммиты, семинары. Между тем, в реальности на Западе экуменизм рождался прежде всего из личных контактов - файв-о-клок, прогулка по набережной Темзы, случайная встреча в гостях. Это "grass-root level", завязь, низовая, перегнойная жизнь, составляющая абсолютное большинство контактов…» (о.Яков Кротов) Ныне принято говорить о т.н. «кризисе церкви». Мы видим большие и малые храмы, но уже не видим в них большинство людей, населяющих нашу с вами Европу. Правомочно ли говорить о кризисе? Думаю, нет. Может быть, церковь должна осознавать наступление новых времен? И речь не о потребительском обществе, не о процессах глобализации в мире и секуляризации в обществе. Ислам успешен, несмотря на вполне секулярный мир, в котором существует. Церкви необходимо осознать то, что она перестала быть направляющей силой общества. Она уже не нужна людям. Которым чужда вера. Благо это или трагедия? Мнения расходятся. Но, во всяком случае, повернуть время вспять не получиться. С точки зрения истории и культуры, современная церковь в Европе все более обретает такое же положение, какое имела в ойкумене (Римско-греческом мире) церковь первоначальная. Все более отходят на задний план наши конфессиональные отличия, но мы ищем диалога друг с другом исходя из общей христианской веры. Есть и отличия. Церковь не является гонимой. Все же, новая Европа строится и существует по принципам христианского гуманизма. Соблазн крайнего либерализма велик, но несущественен. Люди, не верящие в Бога, либо отрицающие основополагающие принципы христианства, были в церкви всегда. Сейчас об этом возможно говорить открыто, благодаря чему мы можем видеть кто есть кто. Труднее христианству пережить испытание свободой, научиться толерантности. И уже более чем за четыреста лет Европа научилась принимать и совмещать в себе разные конфессиональные взгляды. Сейчас церковь учиться быть толерантной к обществу, в котором существует. Речь не о том, чтобы секуляризировать христианство, но церкви должно научиться жить в неклирикальном мире, сделать так, чтобы мнение ее было весомо не в силу власти, но в силу пророческого предназначения церкви, нравственного и духовного идеала, заложенного в ней. Двадцатый век стал уникальным временем. Произошло самоочищение Европы. Первая мировая война стала концом империй. Вторая мировая, развязанная идеологами фашизма и коммунизма и перешедшая в холодную войну, закончилась той свободной объединенной Европой, в которую мы видим сейчас. Уже невозможны мировые войны, по крайней мере, их никогда не развяжут государства Европы. В новой Европе, и вообще ареале западной цивилизации, произошли события, малозаметные для неспециалистов. Двадцатый век стал временем рождения и становления многих и многих малых конфессий. Эти церкви относились к католической, православной либо протестантским традициям. В рассуждениях о церковном многообразии, я исхожу из принципа того, что ни одна община или конфессия не могла появиться случайно, без благодати и цели. Если мы существуем, значит это кому-то нужно. Многие новые церкви стали миссионерскими и экуменическими, ища пути диалога друг с другом, с государственными и старыми конфессиями своих стран, определяя свою задачу в царствии Божьем и обществе. Одной из задач свободных церквей я вижу именно экуменизм личный и общинный. Разумеется, стоит принимать во внимание настороженное отношение больших конфессий к сослужению общин и священников разных традиций. Можно понять первое, но необходимо принять и второе как необходимость. Необходимость такого экуменизма может быть оправдана именно тем, что уже не все общество и не все люди принадлежат церкви реально. В духовном поиске братьев по вере, церковь с радостью находит саму себя в разных конфессиональных или культурных выражениях. Члены малых конфессий видят церковь единой и многообразной. И это не в силу необходимости выживания. Существуют общины и группы христиан, совершенно не экуменические, с особенными теологией и отношением к вселенской Церкви. Разумеется, возможно существовать, хранить свою веру подобным образом. Но люди, входящие в интересующие нас свободные церкви, часто приходят туда именно в силу своих экуменических взглядов и желания практически и жизнью исповедовать член Символа веры, который говорит о единой святой вселенской Церкви. В следующей части доклада я хотел бы поделиться своеобразным богословским и историческим видением современного экуменизма. Стремление к экуменическому диалогу часто подвергается критике за стремление объединить церкви по (далее цитата) «протестантскому принципу нивелирования различий». Вряд ли такая характеристика будет верной. Мнения критиков и исследователей проблемы всегда различны. Бессмысленно критиковать экуменизм, так как он не является воинствующим. Напротив, воинствующий антиэкуменизм имеет место быть. В экуменизме не нужно бояться преобладания одной формы (парадигмы) христианства над другой. Но можно уже говорить о том, что именно в сфере экуменизма христиане учатся принятию различных форм благодатного служения, в идеале объединяясь вокруг Евхаристии. Последнее важно. К сожалению, такое евхаристическое и молитвенное общение менее всего возможно увидеть в современном популярном экуменизме. Преобладают богословский диалог, обсуждения общей миссионерской или других стратегий, а часто и приуроченные тем или иным событиям заседания. И менее всего в экуменизме ожидается интеркомунион. Но прежде всего таким образом церковь может свидетельствовать о своем единстве. Не случайно всякую конфессию мы можем назвать и общиной. Община объединяется не вокруг идеи, истории или вероучения. Но христианская община объединена вокруг Евхаристической трапезы. Невозможно объединить церкви в некую глобальную организацию с едиными богослужебными книгами. Пример церкви святых апостолов и отцов говорит нам о совершенной возможности для каждого верного Христу в каждой верной общине приступать к таинству любви и общения. Принятие такого экуменизма становится возможным благодаря своеобразной реформации взглядов части христианского мира. В середине предыдущего века христианство начало возвращение к традиции, к парадигме церкви первоначальной. Предыдущие попытки, на мой взгляд, не были удачны, прежде всего, потому, что все варианты реформации были в той или иной степени революционны в своих идеях. Любая революция приносит разрушение, не смотря на благие лозунги и цели. Объектом разрушения становилась история и традиция церкви. Ныне пришло время собирать камни. Интересно, что тенденцией последних пяти и более десятилетий стало возвращение церквей в теологическую и литургическую традицию, которая была свойственна, прежде всего, ранней, неразделенной Церкви. Наше исцеление от конфессиональной гордыни в общих христианских и апостольских корнях каждой из множества и множества церквей в мире. Я приведу небольшой список церквей, которые в течение предыдущего столетия вернулись к осознанию общей истории со всем христианским миром: Британская Православная церковь (церковь старокатолического типа, которую с имеющимися санами приняла Коптская церковь); известная история - это "Евангелическая Православная Церковь" (США), созданная в 1973 группой евангелистов, открывших для себя традицию. В 1987 20 приходов церкви присоединилась к Антиохийскому патриархату; в 2002 еще 6 приходов и монастырь вошли в состав Православной церкви Америки; один приход в состав Иерусалимского патриархата. Еще 5-10 приходов продолжают существовать в качестве ЕПЦ. (один из них в Швеции). Две церкви созданы по образу нехалкидонских церквей: Христианская церковь Св. Фомы (патриарх Вреденбург / Нарсаи, бывший реформаторский служитель; Православная церковь Св. Фомы (создана харизматическим пастором Эшем). Кельтская Епископальная Церковь (США, еп. Джон В. Ринкл, бывший пятидесятнический пастор; 12 приходов); Джон Миссинг, епископ-аббат The Orthodox Christian Fellowship of Mercy (Флорида), бывший баптист. Еще больше примеров присоединения общин к уже существующим конфессиям апостольской традиции. Такой путь не является единственно возможным. Многие протестанты, подобно братьям и молящимся в общине Тезе, ставят приоритеты экуменизма выше богослужебных традиций и предпочтений своих общин. Эстонская пятидесятническая церковь, со служителями которой я знаком, несмотря на четкие конфессиональные принципы, вполне способна на экуменическое сотрудничество. Эстония же является уникальной в таком плане страной, где в общей миссии, социальном служении и образовании сотрудничают множество церквей разных традиций. Отчасти это произошло благодаря продуманной государственной европейской политике в сфере религии. Позвольте замечательную цитату об экуменической общине в Тезе: «…Брат Роже написал Устав Тезе, в котором изложил для братьев "основы жизни в общине". Был разработан устав отправления служб в Тезе не похожий ни на католическое, ни на протестантское богослужение. Удивительным является явное подражание православным службам. При посещении России, брата Роже поразили постовые службы страстной седмицы в православных церквях. И сейчас в центре зала для молитв в Тезе установлена "голгофа", службы ведутся без электрического света - только при свечах, но более всего поражает обилие православных икон во всех помещениях. Наверное, никогда ранее русская икона не была столь распространена среди протестантов различных направлений, как и среди католиков.» (http://www.hramvsr.by/taize.php) Что делать старым конфессиям? С любовью принять в все возможное общение такие церкви, общества и братства. В общении уже не будет тех, кто бы не научился многому и не осознал в благодати Божьей, что все мы должны быть едины, как заповедал нам Христос. Вернемся к свободным церквам апостольской традиции. Благодаря личному участию автора проекта «Иерархия восточных и католических церквей» (Проект портала Религия и СМИ; http://www.hierarchy.religare.ru/), я могу привести почти полный список апостольских церквей, в вероучениях и практике которых определенно присутствуют экуменические приоритеты: 1. Апостольская епископальная церковь Португалии (еп.Антонио Жозе да Кошта Рапошо) - возглавляет "Всемирный Союз Национальных Католических Церквей", католик-харизмат. Сотрудничает с Бразильской Апостольской Католической Церковью 2. Апостольская епископальная католическая церковь Чехии (еп. Антонин Елинек). 3. Владыка Володимир, православный еп. Италии, бывший еп. Миланского Синода, сейчас в общении патриархом Моисеем (УАПЦ каноническая). 4. Старокатолическая церковь Словакии. 5. Кельтское христианство (Святая Кельтская церковь, Кельтская католическая церковь в Британии). 6. Шон Манчестер, глава Ecclesia Apostolica Jesu Christi (старокатолическая независимая церковь), с 2002 еще и Британская старокатолическая церковь. 7. Либеральная католическая церковь (три ветви, довольно обширная сеть церквей по всей Западной Европе. 8. Fraternite Notre Dame Французская церковь традиционалистско-католического типа с харизматической богослужебной практикой. 9. Церковь Святой Марии (еп. Морис Адольф Жорж Кантор) - Франция. 10. Нео-галликанская церковь во Франции и ее ответвления . 11. Апостольская старокатолическая Малая церковь (Франция, еп. Бузье). 12. Свободная католическая церковь Германии (Мюнхен) 13. Церкви англиканской традиции 14. Апостольская Православная Церковь, ее Западно-Европейская Епархия. И этот список не полон. Можем ли мы в полной мере довольствоваться свободой наших конфессий? Церкви не могут быть свободны и совершено независимы друг от друга. Сейчас консервативные христиане чувствуют себя способными противостать секуляризации в первую очередь благодаря четкой нравственной и богословской позиции старых конфессий в Европе. В первую очередь, Римской католической церкви. Нам стоит признать, что численно малые конфессии не могут иметь столь сильный богословский потенциал и нравственный авторитет, как исторические конфессии. Но при этом, свободные церкви апостольской традиции обладают преимуществом. В силу своего положения мы вполне можем осуществлять личный экуменизм, быть примером интеркомуниона на уровне общин, при этом уважая приоритетную роль старых конфессий в глобальном экуменическом диалоге. В завершение доклада хотелось бы вернуться к анализу положения христианской церкви в Европе. Православный священник Андрей Берман пишет: «Глобализация, с ее информационными технологиями, с одной стороны ослабляют привычные церковные вертикали, которые имеют склонность существовать для самих себя, с другой – позволяет сознательным христианам находить друг друга…» Наше общество становится все более глобальным. Процесс затрагивает сферы экономики. политики, культуры, глобальным тенденциям подвержены социальные процессы. Религии вообще и христианство более всего стали в той или иной степени зависимы от того, что мы называем глобализацией. Отец Андрей замечает, что глобализация позволяет христианам находить друг друга. Исследователи пишут о том, что уже существует тот тип христианина, который мы можем назвать европейским. Прежде всего, это христианин, могущий исповедовать свою веру в условиях свободы. Несмотря на прогнозы теологов скорого апокалипсиса, все не так плохо. Я не нахожу, что Европе грозит гомосексуальный хаос. Уже срабатывают нравственные, религиозные и культурные противовесы тем явлениям, которые беспокоят христиан. Но нам предстоит осознать, что свобода является понятием универсальным. Не может быть свободы для церкви, свободы вероисповедания для христиан, при ее даже частичном отсутствии для других групп общества. Свобода пугает многих христиан. Но именно она дает нам потрясающую возможность перешагнуть через барьеры, исповедуя единство церкви под ее главой Христом. Вернусь к словам о.Андрея Бермана. Современная европейская ситуация помогает нам, христианам, находить друг друга. Найти, познакомиться, вступить в диалог – означает начать экуменический процесс. Свобода требует от всех нас ответственности. Древние книги, правила и Каноны уже не всегда являются адекватными реальности. Мне близко найденное протоиреем Владимиром Федотовым слово, выражающее суть православия, отличного от строго фундаментального. Он говорит о «творческом православии» (журнал «Христианос» XII Рига 2003 стр.29-31). Перенесем это понятие на всю Церковь. Христианство в силу благодати Божьей не должно быть фундаментальным, узко-консерваитвным, либеральным или иным. Оно должно быть творческим, таким, каким оно было в начале своей истории. Наше братство св. Франциска не должно было бы быть создано кем-то как формальная или традиционная структура. Но некто, подвигнутый благодатью Бога, отнесся именно творчески к вере и открыл замечательную возможность служения Богу! «Христианство только начинается…» - сказал о.Александр Мень в лекции о христианстве накануне своей трагической гибели. Я продолжу эту замечательную в своей глубине мысль. Прошли века ненависти и религиозных войн, христианские церкви противостояли друг другу, помня и возвещая все заповеди, но прискорбно часто оставляя одну: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня.» (Иоанна 17:21) И только в наше время Церковь начала делать скромные первые шаги к миру внутреннему, к любви между своими чадами. Для нас эти шаги кажутся величайшими по смелости. В январе 1964 года, в Иерусалиме состоялась историческая встреча между Папой Римским Павлом VI и Константинопольским Патриархом Афинагором I, в ходе которой они обменялись братскими объятиями. «Эти объятия стали символом желанного примирения между Католической и Православными церквами, а также предчувствием надежды на продвижение к полному единству всех христиан», - сказал папа Иоанн Павел II. Но это только первые, прекрасные и важные шаги. У нас сесть основание для предчувствия надежды на излияние любви Божьей, которая по молитве нашего Господа поможет обретению единства. Мы же ответственны за то, что можем сделать сейчас, что является возможным в дни нашего служения по мере благодати Бога. Свящ. Виталий Рысев
23 ноября 2005 года
Виталий Рысев (Литва), Юрий Рыжов (Россия)Положение религиозных меньшинств в России и Литве: сравнительный анализ
Современный мир многими считается мультикультурным, в котором различные традиции (в том числе – религиозные) свободно сосуществуют. Часто говорится о "диалоге культур", о толерантности, о правах человека, но при этом реальная ситуация зачастую опровергает оптимистические выводы теоретиков. Например, во многих странах наблюдается систематическая дискриминация определенных групп людей (так называемых "меньшинств"), носящая массовый характер. Причем это характерно не только для стран бывшего СССР или "третьего мира" – такие же проблемы присутствуют в любом обществе.
Так, Ж. Шальян отмечает, что "в современном мире примеры меньшинств, подвергающихся дискриминации или угнетению с различной интенсивностью, настолько многочисленны, что даже трудно составить полный список всех различных по численному наполнению групп. Проблемы, встающие перед ними разнотипны: дискриминация: отвержение, связанное с принадлежностью к особой группе культурный гнет: запрещение изучать родной язык в школе или использовать его в печатных или аудио-визуальных материалах экономический гнет: систематическое пренебрежение интересами меньшинства физический гнет: массовое заселение территории меньшинства группой этнического большинства или оккупация территории меньшинства путем переселения населения геноцид: политика, проводимая с целью уничтожения всего меньшинства в целом". В настоящей же статье мы ограничимся рассмотрением и сравнительным анализом положения религиозных меньшинств в сегодняшних России и Литве. Такое сравнение интересно, на наш взгляд, тем, что обе эти страны находятся на так называемом "постсоветском пространстве", но весьма различны по своему религиозному составу, культурным и политическим ориентациям. Но что такое религиозное меньшинство? В своей работе "Критерии определения меньшинства", Н.С. Катько справедливо отмечает, что "в основу определения понятия меньшинства должен быть заложен подход, направленный на всеобъемлющий охват понятия меньшинств, который включает все типологическое и видовое разнообразие, базируется на общих критериях" . Эти критерии – количественные (для того, чтобы группа могла быть признана меньшинством, она должна быть меньше по численности остальной части населения, а также не доминировать в обществе), и качественные (группа должна обладать устойчивыми этническими, религиозными и языковыми характеристиками). После подробного анализа возможных подходов, Н.С. Катько предлагает свое определение понятия "меньшинства": "это группа граждан государства, численно меньшая основной части населения и /или занимающая недоминирующее положение, обладающая устойчивыми этническими, языковыми, религиозными и культурными характеристиками и имеющая желание сохранить свою самобытность. Причем целесообразно под меньшинством понимать как этнические, так и религиозные, языковые и культурные меньшинства и объединить их общим термином "меньшинство"" . В целом, мы согласны с этим определением, хотелось бы лишь уточнить, что когда (само)идентификация личности или группы осуществляется по религиозному признаку (а этнические, языковые и культурные характеристики имеют второстепенный характер), имеет смысл говорить именно о "религиозном меньшинстве". Кроме того, возможность /невозможность реализации права человека на свободу совести неразрывно связана с его религиозным самоопределением в конкретной социокультурной среде, и здесь также уместно выделять религиозные меньшинства в отдельную группу. Итак, будем считать, что религиозное меньшинство – это группа граждан государства, численно меньшая основной части населения и /или занимающая недоминирующее положение, обладающая устойчивыми религиозными характеристиками и имеющая желание сохранить свою самобытность. Это определение содержит количественные (малая численность и недоминирующее положение) и качественные (устойчивые религиозные характеристики) признаки. Определить религиозное меньшинство даже количественно весьма непросто, а с устойчивыми религиозными характеристиками дело обстоит еще сложнее. Дело в том, что эти характеристики могут передаваться из поколения в поколение без особых изменений (как правило, в этом случае важную роль играют также этнокультурные характеристики – например, в случае со старообрядчеством), а могут формироваться и изменяться в течение короткого периода времени (что присуще, например, многим новым религиозным движениям). То есть, групповая религиозная идентичность может быть как статичной, так и динамичной, но в любом случае предполагается, что таковая идентичность существует и ее возможно каким-то образом зафиксировать. Что же касается количественного определения религиозной принадлежности, то здесь возможны различные критерии: "этнический" (когда предполагается жесткая взаимосвязь национальности и религиозной принадлежности, например: "русский – значит, православный"), религиозная самоидентификация (когда сам человек относит себя к той или иной религии, как правило, исходя из культурных предпочтений), реальная религиозность (подразумевающая практическое следование религиозным предписаниям) . Например, по "этническому" критерию в России православных более 80%, по "культурному" – около 60%, практикующих же православных – от 2 до 10% (схожая ситуация – с литовскими католиками, разве что число практикующих верующих там несколько больше). Очевидно, что наиболее объективный критерий – это реальная религиозность, но отследить ее уровень (особенно для малочисленных религиозных групп) чрезвычайно сложно. Поэтому в настоящей статье мы в целом будем придерживаться критерия религиозной самоидентификации (отнюдь не настаивая на универсальности этого критерия). Рассмотрим религиозную ситуацию в России. "Самые общие показатели культурной религиозности (т. е. численность людей считающих себя представителями данного религиозного движения) выглядят следующим образом: Православных — 75-85 млн.
Католиков — до 1 млн.
Протестантов — 1,5-1,8 млн.
Староверов — менее 1,5 млн.
Мусульман — 6-9 млн.
Иудаистов — до 50 тыс.
Буддистов — около 550 тыс.
Жестко организованных НРД (т. наз. "тоталитарных сект") — не более 300 тыс." Таким образом, к религиозным меньшинствам в России можно отнести все религиозные группы, кроме православных. Уровень реальной религиозности среди них – как правило, довольно высокий (за исключением тех меньшинств, для которых религия – лишь часть этнической и культурной традиции). Российские меньшинства относительно немногочисленны, мало влиятельны, но стремятся подчеркнуть свою самобытность. Как правило, группы меньшинств стремятся сохранить свои характерные особенности, особенно если ей приходилось делать это в течение длительного времени. Члены этих групп иногда могут принимать решение о принадлежности /непринадлежности к меньшинству. Некоторые члены меньшинств могут предпочесть ассимиляцию (в данном контексте – через принятие православия), и если со стороны меньшинства или большинства встречают препятствия на этом пути, то это — дискриминация (а такие случаи, особенно при переходе из иудаизма в православие, встречаются довольно часто). Но обычно дискриминация религиозных меньшинств заключается в пренебрежении их интересами (реже – в открытом преследовании) российскими чиновниками различных уровней. Свой вклад в создание напряженной обстановки вносит и РПЦ МП, стремящаяся (и весьма успешно) к особому покровительству со стороны государства. Принятие закона "О свободе совести и о религиозных организациях" в 1997 г. – маркер негативного отношения к религиозным меньшинствам в российском обществе. А ведь этот закон противоречит не только гуманистическим представлениям о правах человека, но и действующей Конституции РФ. Так, уже в преамбуле закона указаны религиозные предпочтения нынешней власти установлен 15-летний срок регистрации, до достижения которого вновь возникшая религиозная организация лишается основных юридических прав иностранцы практически лишены права заниматься религиозной деятельностью. Сторонники принятия этого закона обосновывали его необходимостью борьбы с т.н. "тоталитарными (деструктивными) культами". Однако "секты" вполне обходятся и без регистрации, или же регистрируются как общественные организации. Больше всего от этого закона страдают такие религиозные группы как католики и протестанты. Фактически дискриминации подвергаются не "секты" (большая часть которых, кстати, безвредна для общества), а христианские меньшинства. Ниже мы приведем лишь некоторые примеры такой дискриминации (взятые из доклада правозащитной организации "Московская Хельсинская группа" за 2004 год). Резкое ухудшение за последние четыре года ситуации в области свободы совести отмечали еще в марте 2004 г. лидеры ряда религиозных организаций (лидер Исламского комитета России Г. Джемаль, руководитель департамента по связям с общественностью Евро-Азиатского еврейского конгресса (ЕАЕК) Р. Спектор, исполнительный директор Российского объединенного Союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) К. Бендас и директор Института религии и права адвокат А. Пчелинцев) на пресс-конференции в медиа-центре "Известий". Пчелинцев указал на множество печальных примеров из жизни протестантских церквей в регионах России: поджоги церквей и молитвенных домов в городах Чехове, Подольске, Балашихе избиение пастора и его жены в г. Воронеже противодействие местных властей в ряде регионов открытию молитвенных домов организация некоторыми православными священниками пикетов с лозунгами "Сектанты, вон из России!" В ноябре 2004 г. прошла встреча представителей ПАСЕ с главами и представителями российских религиозных организаций: церквами евангельских христиан-баптистов, пятидесятников, адвентистов седьмого дня, католиков, Обществом сознания Кришны, Новоапостольской церковью. Отмечалось, что наибольшие трудности возникают при общении религиозных организаций с местными, а не с федеральными властями. На встрече указывалось на многочисленные случаи нарушения прав религиозных меньшинств. Особенно неблагополучными были признаны Республика Татарстан, Саратовская область, Краснодарский и Ставропольский края. Если даже деятельность крупных "традиционных" религиозных организаций сталкивается на региональном уровне с заметными препятствиями, то положение нетрадиционных конфессий, новых религиозных движений и т.н. "тоталитарных сект" значительно сложнее. Так, 16 июня 2004 г. в Москве завершилось шестилетнее разбирательство с религиозной организацией "Свидетели Иеговы". Организация обвинялась в разжигании религиозной розни, разрушении семей, принуждении к отказу от медицинской помощи. Суд вынес решение о запрете деятельности "Свидетелей Иеговы" в Москве. После вердикта суда апелляционной инстанции деятельность "Свидетелей Иеговы" немедленно была запрещена и в других регионах. Теперь дело будет рассмотрено в Европейском суде по правам человека. Летом 2005 г. некоторые российские протестанты (в основном, члены пятидесятнических церквей харизматического направления) стали инициаторами и участниками митингов, пикетов и демонстраций против нарушения представителями власти демократических законов. По мнению Р. Лункина, "выступления в Москве и в Воронеже пока не привели к разрешению конкретных проблем в пользу церквей, но протестанты по-прежнему устраивают в центре Москвы пикеты, разгоняемые милицией, и пытаются призвать власть к ответу через открытые обращения, письма и суды. У чиновников, которые заботятся о “национальной и духовной безопасности народа” существует страх, что в стране растет и крепнет целая армия протестантов-сторонников “оранжевой” революции. Для того, чтобы остановить эту армию, представители власти идут на нарушение основных гражданских прав, прописанных и Конституции РФ и в Законе о свободе совести 1997 года, тем самым, усиливая дискриминацию религиозных меньшинств по всей стране. Однако именно беспрецедентное давление со стороны власти делает уличные акции протестантских церквей политическими, направленными на отстаивание европейских демократических норм, а не узко церковных интересов. Постепенно происходит процесс политической радикализации евангельских церквей, которого представители власти боятся больше всего" . На наш взгляд, при сохранении нынешней ситуации с соблюдением (точнее – несоблюдением) прав человека в России будет происходить постепенная политизация не только протестантов, но и других религиозных меньшинств. Теперь рассмотрим религиозную ситуацию в Литве. Она (ситуация) в целом регулируется "Законом о религиозных общинах и объединениях" 1995 г., согласно которому: Ст. 5. Государство различает девять традиционных религиозных общин и объединений... римско-католические, греко-католические, евангелические лютеране, евангелические реформаты, русские православные, старообрядцы (поморский толк), иудеи, мусульмане — суниты и караимы. Ст. 6. Остальные (нетрадиционные) религиозные объединения могут получить государственное признание в качестве составной части литовского исторического, духовного и общественного наследия, если они поддерживаются обществом и их институты и ритуалы не противоречат законам и морали. Государственное признание означает государственную поддержку духовного, культурного и социального наследия религиозных объединений. Религиозные объединения могут потребовать государственного признания по заключении периода не менее 25 лет от даты их начальной регистрации в Литве. Начальная регистрация имеет место при условии, что религиозное объединение легально действовало (было зарегистрировано) в Литве после февраля 1918 г. Ст. 10. Недавно основанные (повторно основанные) традиционные религиозные общины и объединения приобретают права юридического лица в соответствии с уведомлением об их основании (повторном основании), направленным в Министерство юстиции их лидерами. Ст. 11. Другие религиозные общины и объединения приобретают права юридического лица после регистрации устава... Министерство юстиции обязано зарегистрировать устав не позднее 6 месяцев со дня его предоставления. Итак, религиозные организации подразделяются на "традиционные" и "нетрадиционные" (не обладающими в Литве никакими историческими корнями), но последние могут приобрести права юридического лица не позже, чем через 6 месяцев, направив местным властям необходимые документы. В этом – принципиальное отличие литовского закона от российского. Кроме того, число "традиционных" религиозных организаций достаточно велико и включает в себя большую часть литовских верующих. Ниже мы приводим статистику жителей Литвы по религиозной принадлежности (данные переписи населения 2001 г. ): Всего – 3484 тыс. чел. (100%)
Римские католики – 79%
Православные (РПЦ) – 4,07%
Старообрядцы – 0,78%
Лютеране – 0,56%
Кальвинисты – 0,2%
Свидетели Иеговы – 0,1%
Все остальные религии и конфессии (мусульмане, пятидесятники, иудеи, язычники и пр.) – менее 0,1% каждая
Не принадлежат никакой религии – 9,5%
Не смогли указать свое вероисповедание – 5,35% Итак, на первый взгляд, Литва представляет собой государство с относительной (de jure – полной) свободой развития всех возможных верований и направлений религии. Закон определяет часть вероисповеданий как "признанные государством религиозные объединения", другие – как "нетрадиционные". Причем к последним относят вполне обычные и распространенные в мире церкви методистов или баптистов. Но законодательство имеет в виду регистрацию, т.е. признание не вероучения или вероисповедания, а юридического лица. Таким образом, оказалось, что часть баптистов – Литовский Союз Баптистских Общин – были признаны государством (это пока единственный прецедент в стране), а другие независимые от союза баптистские общины, при всей схожести вероучения, остались "нетрадиционными". Сейчас в парламент Литвы поданы документы о признании "Литовского Союза Пятидесятников" и "Объединенной Методистской Церкви в Литве". Но в стране существует и какое-то количество общин деноминационных пятидесятников, которые не входят в ЛСП. Подавляющее большинство опрошенных признали свою принадлежность к Римско-католической церкви. Но более полумиллиона живущих в Литве не смогли указать свою религиозную принадлежность. Прибавим к этому статистику литовской печати, согласно которой только около трети католиков регулярно посещают храмы. Следует вывод о том, что в стране существует огромный потенциал для церковной миссии. Однако иерархи "традиционной" и преобладающей конфессии настояли на исключении из проекта нового "Закона Литовской Республики о религиозных организациях" пункта о возможности юридического существования в стране "религиозных миссий". (Новая редакция этого закона вызывает много споров и готовится к обсуждению в парламенте уже более трех лет.) По мнению католического епископата, миссионерская деятельность неуместна в христианской стране. Прошедшая всеобщая перепись населения страны вызвала недоуменные вопросы представителей "нетрадиционных вероисповеданий". В бланках, которые предлагалось заполнить, не были указаны все зарегистрированные в стране исповедания, но лишь несколько основных. Остальным предлагалось указать свою религию максимально точно в отдельной строке. Документ заполнял сотрудник службы переписи, которые должен был быть обучен и проинструктирован, в том числе и относительно возможной принадлежности опрашиваемого к другой, неуказанной в бланке, религии. К сожалению, известны многочисленные случаи, когда сотрудник службы переписи предлагал указать только упомянутые исповедания и отказывался вносить в бланк неизвестные ему вероисповедания. Таким образом, некоторые евангельские христиане были внесены в списки как принадлежащие евангелическо-лютеранской или реформатской церквам. Часто под вероисповеданием просто понималась национальное и культурное происхождение опрашиваемого. Отчасти можно сказать и том, что некоторые конфессии не были готовы к переписи. Члены евангельских или свободных церквей не могли точно назвать свою конфессиональную принадлежность, либо указывали ее не верно. Некоторые же организации (например, "Свидетели Иеговы") провели большую работу по разъяснению важности переписи среди членов своих общин и даже среди их близких и знакомых. По мнения авторов, именно поэтому число представителей этого религиозного образования было так велико в результатах переписи. Еще один важный момент, который хотелось бы отметить – это "сектофобия" в литовских СМИ, хотя по размаху и уступающая российской, но все же держащая общество в напряжении. Недавно (октябрь 2005 г.), например, церковь "Адвентистов седьмого дня" подверглась довольно активным нападкам в СМИ. Поводом к этому послужили хулиганские действия нескольких подростков, двое из которых якобы участвовали в деятельности АСД. Но нападки начались гораздо раньше. С точки зрения многих литовцев (в том числе – представителей властей) многие "нетрадиционные" религиозные организации являются "сектами" в самом плохом смысле этого слова. В процессе вступления в Евросоюз эмиссары Брюсселя пытались учить политиков и государственных служащих элементарной толерантности в отношении к национальным и религиозным меньшинствам. Большая часть таких меньшинств поддержала вступление Литвы в объединенную Европу, резонно ожидая улучшения даже не отношения, но общей атмосферы в стране. К сожалению, иллюзия свободы и внимания к малочисленным религиозным общинам и союзам длилась не долго. Уже через короткое время идеалы толерантности были положены в стол. В стане остается едва ли с десяток людей, способных дать профессиональную и непредвзятую религиоведческую оценку. В массе же своей чиновники остаются при мнении о том, что всякая религия, не входящая в список, так называемых "традиционных" вероисповеданий, является потенциально опасной, в лучшем случае нежелательной. На местах симбиоз католической церкви и муниципальных властей принимает уродливые черты. В таких районах страны были попытки отказать представителям небольших религиозных общин (как правило, это евангелические христиане) в аренде помещения, проведении религиозных служб и светских мероприятий. Чиновники мотивируют отказ тем, что существует некая государственная церковь, которая имеет исключительное право осуществлять духовную и социальную работу. На самом деле, литовские законы этого не предусматривают. Но мнения юристов мало что значат для людей, которые боятся потерять свои должности. С подачи СМИ слово "секта" ассоциируется, в первую очередь, с харизматическими общинами, которые еще пятнадцать лет тому назад серьезно напугали католическую церковь темпами своего роста. При всей недоброжелательности, сквозящей в газетных статьях и телепередачах, евангельских христиан в Литве наберется едва ли более шести или восьми тысяч на более чем трехмиллионное население. Второй по величине среди альтернативных религиозных объединений является община Свидетелей Иеговы. Иногда имеют место некие экуменические проекты церквей и общин, общие богослужения, праздники. Но ни одно такое событие не может найти отклика в литовских СМИ. Церкви продолжают оставаться разобщенными, страшащимися друг друга, и не желающими иметь каких-либо контактов с государственными чиновниками. Буквально чудом один из союзов литовских баптистов получил статус "признанной религиозной организации". Но никаких перспектив улучшения отношений хотя бы этой конфессии с обществом этот статус не несет. Практически положены под сукно в парламенте документы с прошениями такого статуса от "Союза Пятидесятников" и "Объединенной Методистской Церкви в Литве". Разработка нового закона о религиозных объединениях так же зашла в тупик. Несколько общеобразовательных школ, которые основаны христианскими общинами, испытали откровенное преследование чиновников министерств, им было несколько раз отказано в финансировании. Показательной новостью сентябюря 2005 года стала попытка разрыва договора с общеобразовательной школой харизматического объединения "Слово веры" в аренде школьных помещений. Вместе с тем, как грибы после дождя растут католические школы и гимназии. По признанию одного из директоров такой школы (кстати, преобразованной из светской), новый статус облегчает и значительно увеличивает финансирование. Ни один чиновник не лишился своего места за абсурдные или оскорбительные высказывания в отношении религиозных общин. Ни один политик не принес своих извинений в течение всех лет независимости Литвы. Напротив, открыто признается факт противостояния, сдерживания мнимой экспансии так называемых "тоталитарных сект". Итак, какие же можно сделать выводы из сравнения положения религиозных меньшинств в России и Литве? Во-первых, литовское законодательство более демократичное, и религиозные меньшинства теоретически имеют право на свободу вероисповедания, в том числе – используя статус юридического лица (в России это право существенно ограничено). Во-вторых, недостатком литовского закона является понятие "традиционные религии", создающее почву для злоупотреблений на местах (в российском законодательстве такое понятие пока отсутствует ). В-третьих, как российское, так и литовское религиозное большинство (РПЦ и Римско-католическая церковь соответственно) всячески использует свое привилегированное положение и близость к государственным структурам, отчасти самоутверждаясь за счет дискриминации религиозных меньшинств. Это замечание в меньше степени касается Литвы. Скорее сам менталитет общества не благоприятствует усвоению идеи свободы вероисповедания. Разумеется, в этой прибалтийской стране возможно совершать религиозные обряды совершено свободно. Но в сферу практического осуществления прав входит и многое другое, возможность иметь свои общеобразовательные школы, равенство с "традиционными" религиозными организациями при получении государственного финансирования и грантов на образовательные и социальные проекты. Наконец, полной свободы совести нет ни в России, ни в Литве (где положение меньшинств несколько лучше, но не настолько, чтобы говорить об отсутствии значительных проблем в этой области). Можно отметить значительное сходство между положением религиозных меньшинств в России и Литве. Причины этого, на наш взгляд, кроются в близости социокультурных ситуаций в этих странах – на смену советской системе пришел "дикий капитализм", и часть проблем переходного периода определенным кругам очень выгодно отнести к результатам деятельности "сект", для чего в СМИ формируется их отрицательный образ. Положение усугубляется стремлением православной и католической церквей к своего рода религиозной монополии, причем это стремление поддерживается на государственном уровне. Таким образом, религиозное большинство идентифицирует себя как "мы" в противоположность некоему сектантскому "они", причем своя позитивная самоидентификация связана с отрицательной идентификацией фактически любых меньшинств (не только религиозных). Происходит формирование не индивидуальной, а групповой идентичности (опять таки, по принципу "мы – они"), при этом права человека в принципе никого не интересуют, так как приоритет отдается правам группы. Религиозные меньшинства также очень часто используют принцип "мы – они" (только в инверсном варианте). Личный религиозный выбор личности становится весьма проблематичным, поскольку он не поощряется ни религиозным большинством, ни религиозным меньшинством. И в этом, на наш взгляд, заключается основная опасность – не только для России или Литвы, но и для всего мира. Виталий Рысев, Юрий РыжовЛиберальное движение в современном российском православии
Дата: 09/04/2005
Доклад на научной конференции «Православие в истории и современном мире: проблемы и перспективы» в Чебоксарах
Цель настоящей статьи - попытаться дать краткий обзор либерального движения в православии (как в "официальном", так и в "альтернативном") в современной России. Актуальность проблемы объясняется тем, что в настоящее время почти не существует серьезных работ, посвященных этому вопросу. В то же время, в церковных и околоцерковных публицистических изданиях (особенно в сети Интернет) постоянно появляются статьи, содержащие крайне недостоверную и противоречивую информацию по интересующей нас проблеме. Хотя бы немного разобраться в ней - наша задача. Мы предлагаем использовать простую и очевидную типологию православного российского либерализма: 1) либеральное крыло (а точнее - немногочисленные отдельные священники, общины и группы) в "официальной" Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП); 2) либеральные "альтернативные" православные церкви и общины.
Под "альтернативным православием" мы будем понимать совокупность различных православных церквей, движений, общин, последователи которых (по различным причинам) не признают РПЦ МП и как бы представляют собой "альтернативу" ей (или претендуют на это). Многие альтернативные православные церкви, действующие в России, являются преемниками "катакомбной" церкви, возникшей в эпоху коммунистических гонений на веру в 1920-30-е гг., но среди них есть и новые церкви и общины, появившиеся только в 1990-е гг.
Православный либерализм, в нашем понимании, практически не связан с политической либеральной идеологией, а является, прежде всего, протестом против союза церкви и государства, против политики церковной преданности режиму (в начале сталинскому, советскому, а затем и любому другому, учитывающему интересы церковной иерархии), против диктата и насилия над человеческой совестью.
Такой либерализм обычно не имеет ничего общего с либеральным западным богословием, которое явилось закономерным завершением секулярного протестантизма. Не все православные либералы призывают к радикальным реформам (т.е. либерализм - это не синоним модернизма или "обновленчества"), но даже сторонники реформ стремятся не воспроизводить некий образец церковного устройства (возвращения "к истокам", "правильного" понимания Библии и т.п.), но донести до людей богатство христианства, просветить и привести человека в церковь и к Богу.
Истоки современного православного либерализма мы усматриваем, прежде всего, в решениях Поместного собора 1917-18 гг., реализация которых в условиях богоборческой коммунистической власти стала невозможной. Основной целью Собора было ":положить начало восстановлению в жизни нашей Церкви и нашего Отечества исповедуемой нами в девятом члене Символа веры соборности. :Только при ней возможно осуществление истинной христианской свободы и равенства и братства .людей и народов"1.
Несомненно, какие-то либеральные идеи присутствовали в деятельности некоторых "обновленческих" и "катакомбных" общин 1920-40-х гг., но лишь в 1960-80-х гг. в РПЦ МП (созданной в 1943 г. по приказу Сталина) появились люди, выражающие диссидентские и оппозиционные взгляды. Диссидентство в церкви, вместе с оппозицией политической, было явлением редким, к которому оказались причастны немногие. Но эти люди заслужили известность и уважение во всем мире, осуждая как коммунистический политический режим, так и церковь, служащую этому преступному режиму.
Так, священник Глеб Якунин в 1965 г. совместно с диаконом Николаем Эшлиманом обратился с открытым письмом к патриарху Алексию I о положении православной церкви в СССР и о предательстве интересов церкви руководством Московской патриархии. По приказу КГБ в 1966 г. церковной властью был запрещен в священнослужении. Все это происходило при активном содействии архиепископа Алексия (Ридигера), бывшего тогда управляющим делами Московской патриархии, а ныне являющего патриархом Алексием II2. О. Глеб Якунин - деятельный участник правозащитного движения в СССР и в современной России. Был арестован в 1979 г. и находился в заключении до 1985 г., затем отбыл два года ссылки в Якутии. Амнистирован в 1987 году, восстановлен в служении. Но в 1993 г., в связи с публикациями правозащитного характера о сотрудничестве РПЦ МП с КГБ, лишен сана (формально за деятельность в качестве депутата Российской Думы). Среди других диссидентов возможно упомянуть Льва Регельсона, автора нашумевшей «Трагедии Русской Церкви», Феликса Карелина и Виктора Капитанчука, которые обратились с открытым письмом протеста против злоупотреблений в церкви в 1971 г., Бориса Талантова, умершего в тюрьме, историка и публициста Анатолия Краснова-Левитина, и многих других3. Нельзя не вспомнить и «Великопостное письмо» писателя Александра Солженицына патриарху Пимену в 1972 г.4
Примерно в это же время начал служение священник Александр Мень, имя которого стало "знаковым" в среде московской интелегенции. Протоиерей А. Мень под псевдонимами «Светлов» и «А. Боголюбов» издавал свои книги в католическом издательстве «Жизнь с Богом» (Брюссель), в которых излагал либеральные и просветительские идеи (впрочем, избегая открытой критики руководства РПЦ МП).
Священник Дмитрий Дудко, неоднократно арестованный советским режимом, стал одним из первых священников, который стал говорить о христианстве вне церковных стен. К сожалению, в конце своей жизни он изменил свои взгляды и принес официальное покаяние в том, за что, собственно его и помнят. При всем том, он автор многих замечательных книг, которые стали вкладом в идеи реформации и либерализации православия5.
Среди других замечательных священников, повлиявших на либеральное течение мысли в российском православии, возможно упомянуть о. Георгия Чистякова - богослова и автора многочисленных книг и статей, а также о. Александра Борисова, чья книга «Побелевшие нивы» провозгласила программу радикального обновления православной церкви6. Недавно скончавшийся архиепископ Михаил (Мудьюгин) также видел много негативного в современной церковной жизни и предлагал свою, не менее радикальную программу модернизации православия7.
Игумен Вениамин (Новик) - один из немногих, открыто призывающий к либерализации как православной церкви, так и российского общества8 - за критику закона "О свободе совести:" 1997 г. был отправлен церковным начальством "за штат". Серьезные проблемы с "вышестоящими" были и у "умеренных либералов" - о. Георгия Кочеткова с его братством "Сретенье", о. Павла Адельгема (автора книги "Догмат о Церкви"9) и архимандрита Зинона (Теодора).
Что же касается современного альтернативного православия, то большинство этих церквей придерживаются традиционалистских, а то и фундаменталистских позиций, отрицательно относясь к инославным, придерживаясь монархистских, антисемитских и сепаратистских взглядов, а также склоняясь к практическому обрядоверию. Краткий обзор этих церквей - см. в работе о. Якова Кротова «История катакомбных церквей России»10.
Единственная "катакомбная" церковь, которая может быть названа либеральной - это Апостольская православная церковь (АПЦ). Кратко рассмотрим ее историю.
В июне 1996 года от иерархии Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) был восстановлен епископат Российской истинно-православной церкви (РИПЦ). До этого, в связи с преследованиями в советский период, а затем многочисленными расколами и сумбуром возникновения катакомбных церквей-однодневок, правомочность рукоположения многих епископов истинно-православных церквей и катакомбных групп оставалась под сомнением.
Некоторые епископы РИПЦ в своем понимании структуры и служения церкви были сторонниками реформ и либерализации, и среди них - митрополит Стефан (Линицкий)11, благодаря которому АПЦ получила апостольскую преемственность. В 2000 г. с участием митр. Стефана была совершена хиротония епископа Кириака (Темерциди). Прекрасно образованный епископ (ныне - митрополит Пятигорский и Южнороссийский)12, бывший священник РПЦ, владыка Кириак является представителем просвещенного православия и сторонником реформ церкви. Среди изменений, которые предложили митр. Стефан и Кириак - перевод богослужения на русский (или другой необходимый и понятный) язык, упразднение византийской пышности и излишеств в богослужении, привлечение к участию в богослужениях мирян, вынос престола на середину храма (что соответствует древней церковной традиции). В феврале 2001 года стало известно, что митр. Стефан и пребывающие с ним епископы создали Православную церковь возрождения, позже переименованную в Апостольскую православную церковь.
В той или иной мере реформы, конечно, присутствовали и в "катакомбных" церковных образованиях, особенно в т.н. постперестроечный период (с 1990-х гг.). Но эти реформы были, скорее, вынужденными. Так, некоторое упрощение богослужения связано, в первую очередь, с отсутствием литургических познаний у некоторых священников. Известен случай, когда в одном из "катакомбных" направлений была упразднена (пропала) традиция почитания Богородицы, что весьма необычно для православия. Или, напротив, крайние формы почитания Богородицы и широкомасштабные изменения литургии в Церкви Божией Матери Преображающейся (т.н. "Богородичный центр"), связаны с якобы полученными лидером этой церкви еп. Иоанном (Береславским) откровениями.
Реформы же, объявленные АПЦ были сознательными, направленными на привлечение в церковь интеллигенции, на экуменизм и сотрудничество с протестантами и с общинами униатского толка в России. К примеру, община Якова Кротова, священника АПЦ, декларирует себя как "православных, признающих примат Папы римского"13.
Основной идеей АПЦ стала структура церкви как "союза свободных общин", возвращение к идеям собора 1917-18 гг., декларирование многими епископами и священниками себя как наследников "обновленчества" и "живой церкви".
Принципы АПЦ означают радикальные, но в то же время разумные реформы православия: децентрализация церковной власти и возврат к апостольской модели церковного управления; восстановление соборности церкви; отказ от географического, национально-территориального принципа "канонической территории"; реформа церковного календаря; проведение богослужения на понятных языках; упрощение богослужения, и т.д.14.
Сейчас АПЦ руководит митрополит Русский и Коломенский Виталий (Кужеватов), священником одной из московских общин и секретарем Синода является о. Глеб Якунин.
Довольно проблематично, но возможно говорить об определенных реформаторских тенденциях в Православной Российской Церкви (ПРЦ), бывшая РИПЦ (под управлением митрополита Рафаила (Прокопьева)). Определенный либерализм в ПРЦ, на наш взгляд, происходит от митр. Стефана (Линицкого) и Кириака (Темерциди) и некоторых других епископов и священников, перешедших в ПРЦ из АПЦ (например, архиеп. Дамиан (Акимов)15). Интересно, что некоторые положения статей митр. Рафаила дословно повторяют решения II Ватиканского Собора (например, идея о том, что все религии являются несовершенным источником знания о Боге, или же призыв к священникам проводить богослужения с обильным чтением Божьего Слова и проповедью)16.
Наконец, фактически "протестантизм восточного обряда" представляет собой Украинская реформаторская православная церковь (УРПЦ) архиеп. Сергия (Журавлева). Журавлев был изгнан из РПЦ МП за связи и совместные богослужения с протестантами, после чего принял сан епископа и взаимодействовал с АПЦ и УАПЦ, но по причине своих крайне-протестантских взглядов и контактов с евангелическими харизматическими движениями (неопятидесятническая церковь «Посольство Божие» и др.), создал самостоятельную церковную структуру. В России последователей Журавлева немного. УРПЦ придерживается пятидесятническо-харизматической доктрины, но декларирует себя как наследницу «живоцерковников» 1920-х гг.17 УРПЦ связана с Американской православной харизматической церковью, по сути, представляющей собой такое же околопротестантское образование18.
Итак, какие выводы можно сделать о либеральном движении в российском православии, завершая наш обзор?
Прежде всего - это очень разрозненное движение, принципиально не имеющее "координационного центра". Но, несмотря на все разногласия, это движение имеет перспективное видение православия, активно участвующего в христианском просвещении и свободного от диктата государства.
Либеральное движение в православии довольно активно в печати и Интернете. Но эта активность не может скрыть того факта, что приверженцы либеральных идей в российском православии весьма и весьма немногочисленны.
Мы не видим принципиальной разницы между либералами, относящимися к РПЦ МП или же к альтернативным церквям, да и сами либералы весьма критически относятся к межцерковным перегородкам.
На наш взгляд, либеральные (а также модернистские) идеи с течением времени будут находить все больше последователей (прежде всего - в среде интеллигенции), но на широкое их распространение в ближайшее время рассчитывать не приходится. Все ссылки Интернета даны по состоянию на 01.01.2005 г. Рысев В.К. (Вильнюс),
Рыжов Ю.В. (Таганрог) Сведения об авторах: Рысев Виталий Константинович (Вильнюс, Литва) - священник, капеллан, главный редактор сайта «Церковное возрождение» - www.orthodox.land.ru Рыжов Юрий Владимирович (Таганрог, Россия) - кандидат технических наук, старший научный сотрудник Таганрогского государственного радиотехнического университета Доклад был написан для конференции «Православие в истории и современном мире: проблемы и перспективы» в Чебоксарах
Это статья с сайта: Baznica.Info
http://www.baznica.info
|
