ВИЗАНТИЙСКИЕ ИСТОРИКИ

См. оглавление

ПЕТР МАГИСТР. {279}

{280}*

О жизни Петра Магистра **

Петр, прозванный по званиям, которые имел, Патрицием и Магистром, родился в Фессалонике; Прокопий называет его иллирийцем 1 не потому, чтобы он принадлежал к иллирийскому народу (ибо кто в том веке отличал иллирийцев от других народов, населявших те области?), но потому, что область (dioecesis) Македония состояла в ведомстве преториального префекта Иллирика. В Константинополе прославился он особенной силой убеждения в судебных делах 2. В 534 году Юстинианом отправлен в звании посланника к Амалазунте; но как между тем Феодагад, или Теодат, захватил верховную власть, то Петр остановился в Авлоне и только в следующем году отправился {281} в Равенну с императорскими повелениями. Искусно пользуясь страхом и малодушием Феодагада, он убедил его ввериться Юстиниану и уступить ему всю Италию 3. С этим известием он возвратился в Константинополь, но был вторично отправлен в Равенну вместе с Афанасием для приведения в исполнение обещаний Феодагада. А как в то же время Мунд был убит в Далмации и войско его истреблено готами, то Феодагад не исполнил обещания своего. Он нарушил права посольства, продержав в заключении Петра и Афанасия 4. Не раньше как через 3 года они были освобождены под конец 538 года Витигесом. За перенесенную неволю Петр награжден званием магистра оффициев 5. В 550 году возведен в патриции 6 и отправлен в Персию для заключения перемирия с Хозро-{282}ем, но возвратился оттуда без успеха 7. В 552 году 8 назначен был вести переговоры с папой Вигилием, задержанным в Халкидоне по делу о трех главах. Вигилий, рассказывая об этих происшествиях, называет Петра экс-консулом, патрицием и магистром, также рефендарием и человеком знаменитым. Экс-консулом тогда называли того, кому император жаловал грамоту на консульство; впоследствии же, когда достоинство это в Византийской империи упало, достигавших его называли консулами и ипатами. По прошествии 10 лет, в 562, он послан опять в Персию для заключения мира, и на этот раз с большим успехом. Он заключил на пятьдесят лет мир, хотя и бесславный, но необходимый по истощению сил в государстве 9. Уверившись, что посланник персидский его обманул, когда обнадежил относительно Суании, которую требовал 10, Петр в следующем году был у Хозроя, но понапрасну. По возвращении из Персии в Византию он вскоре умер 11, 28 лет после первого посольства в {283} Италию. Он оставил сына Феодора, который уже в 565 году имел звание своего отца, потом был пожалован в комиты щедрот и отправлен в Персию в 576 году 12. Нет сомнения, что Петр был христианином. Это видно из того, что он остался на границе персидской по случаю праздников Рождества Христова и Богоявления 13 и имел переговоры с папой Вигилием по делам, касающимся догматов веры 14.

Современники Петра необычно прославляют его. Свидетельства об этом приложены ниже. Кроме красноречия и редкого дара убеждения, приписывают ему чрезвычайную проницательность, неутомимое внимание в занятиях, глубокое знание законов, многостороннюю ученость, сверх того, приятный нрав и кротость характера 15. Таким описывает его вместе с Иоанном Лидянином, преданным ему, даже единственный его порицатель Прокопий, которого слава дошла до нас; так что нет никакого сомнения в доброте и кротости его характера. Но и при этих хороших {284} свойствах все-таки может быть верен упрек во взяточничестве и ненасытном корыстолюбии, делаемый ему Прокопием 16, ибо у восточных народов, впавших в рабство, сребролюбие вкрадывается и в души людей, вовсе не дурных. Их доброта в этом случае проявляется только в том, что они удовлетворяют свою алчность без жестокости и без нарушения законов. Таковы те, которые у турков называются добрыми 17.

Петр был очень богат; мы знаем, между прочим, что весь остров Аконитида, где доставали оселки, принадлежал ему 18. С рабством сопряжено то несчастье, что самые добродетельные люди должны исполнять жесточайшие повеления самовластия, как повеления божества, как будто им на волю ничего не предоставлено. По этой причине я бы не смел назвать клеветой и того, что сказывает Прокопий, будто Петр подстрекал Феодагада к убиению Амалазунты 19, если бы причина, заставлявшая Феодору строить козни несчастной царице готфов, не была до такой {285} степени невероятна, что это преступление можно отнести к выдумкам бесстыдного злословия.

Суида приписывает Петру Патрицию сочинение под заглавием «Исторические события» (στορίαι) 20; из него-то заимствованы выписки, находящиеся в обоих отделах о посольствах. Первое событие относится к правлению Тиберия, второе — к делам Юлиана в ту пору, когда он был еще цезарем в Галлии и действовал в зависимости от Констанция. Если бы Петр дошел далее, то составитель выписок не пропустил бы остальной части его сочинения, как он поступил относительно сочинений и других писателей. Итак, я несомненно полагаю, что Петр кончил свою «Историю» там, где начал свой обстоятельный рассказ Эвнапий. С которого времени начиналась его «История», сказать трудно; я не думаю, однако же, чтобы он описал времена римских царей и республики, как потому, что за все это время нет выписок, так и потому, что византиец имел мало побуждений писать о предметах, которые уже были коротко или подробно описаны и которых описание можно было найти повсюду. Но что он описал и время Августа и триумвирата, а не начал с Тиберия, на это указывают отрывки, найденные мной 21 в книжке Сегиеровой «О словосочинении» 22. Второй из них почти слово в слово находится у Диона Кассия, {286} как это заметил Валезий об отрывке 5 (прибавь. Отр. 2 и 7). Из этого выводится верная догадка, что настолько, насколько продолжается «История» Диона, Петр был только его сократителем. Так как продолжатель Диона, из которого выписки Маи нашел в отделе «О мнениях, или мыслях», сколько можно судить о времени, до эпохи, немного позднейшей Константина Великого, то я не буду дерзким гадателем, допустив, что этот продолжатель есть Петр. К утверждению моей догадки послужило бы то обстоятельство, если бы было исследовано, что имена императоров, которыми озаглавлены отрывки у Маи, находятся действительно и в кодексе; ибо грамматик, который писал о словосочинении, нашел творение Петра разделенным на такие точно части, а не по цифрам книг; потому что в таком случае он привел бы, как и везде, эти цифры книг 23.

Тот же Суида приписывает Петру еще сочинение «О гражданском устройстве» (Περ πολιτικς καταστάσεως) 24. Маи полагает, что это те самые разговоры безымянного писателя о республике, о которых упоминает Фотий (в 37 код.). Из {287} них сам Маи издал большие отрывки, найденные в ватиканском палимпсесте под заглавием «Περ πολιτικς πιστήμης» 25. Оставляем разность заглавий; не отрицаем и того, что Петр мог пожелать издать сочинение, однако едва ли вероятно, чтобы было сокрыто от ученого и любознательного Фотия то, что было известно Суиде; или, напротив, чтобы Суида умолчал о книге, которую, по свидетельству Иоанна Лидянина, Петр написал о магистерии оффициев 26 и которая в десятом столетии ходила у всех по рукам. Без сомнения, все, что Константином Порфирородным внесено в книгу «О церемониях двора» из сочинений Петра Магистра, суть части этой книги, не только 84 и 85 главы первой книги, на которых прямо означено имя Петра, но и десять последующих, до 95, должно отнести к нему. В них часто, как, например, в главах 86, 87, 95, упоминается о Юстиниане как о государе, еще царствующем в то время, когда это писано. Что все это заимствовано из книги о должностях магистра, явствует из того, что сочинитель с особенной заботой указывает на участие магистра в тех делах, о которых толкует; он упоминает имена людей, имевших достоинство магистра в то время, как царствовали два Льва, дед и внук, а за ними Анастасий и Юстин.

Не могу решительно сказать, в этой ли книге или в другой Петр изложил переговоры свои {288} с Хозроем о мире 27. Менандр упрекает его за простонародность речи и говорит, что, приводя эти переговоры Петра с Хозроем, он изменил речь Петра на аттическую. Легко поверить справедливости такого упрека, потому что в главах, помещенных в сочинении о церемониях двора, греческий язык заметно склоняется уже к варварству и к языку простого народа и уже в него превращается. И выписки из истории не чужды этого недостатка; хотя то, что издано Маи из книг «Περ πολιτικς πιστήμης», писано изящно и почти чистым аттическим языком. Так как Петр обращался не к древним аттикам, а к современникам, говорившим почти тем же языком, какой ныне в употреблении у греков, то речь его, по мнению грамматиков, пожалуй, и не правильная и очень могла действовать на умы, если только в ней жила сила убеждения. Красноречие его и другие дарования подтверждаются прилагаемыми здесь свидетельствами.

1. Иоанн Лидянин (De Magistratibus II. 25. 26) говорит: «Желающих знать о следовавших один за другим до нашего времени магистрах может удовлетворить Петр, муж во всех отношениях превосходный и надежный наставник во всеобщей истории; он сам писал о звании магистра. Это звание было соединено с обширной властью. Магистру поручались не только посольства народов, публичные дороги, множество {289} так называвшихся прежде фрументариев, а ныне магистрианов, и оружейные заводы, но и гражданские дела. И в этом сане особенно отличается знаменитый Петр, не уступающий никому в превосходных качествах. Он охранял двор, не уклонялся оказывать услуги римскому величию; когда римское величие от безрассудства предшественников Петра клонилось к падению, он восстанавливал его, как человек мудрый и постоянно занимающийся чтением книг. В знании законов не уступит он никому, воспитанный на них с малых лет и защищая просителей в судах. Он показал себя сановником великим; важность его была соразмерна с его властью. Он судья проницательный, умеющий хорошо разбирать, что справедливо, что нет; и счастье не внушает ему высокомерия. Он кроток и приветлив, но тверд и не склоняется на просьбы против закона. Он предусматривает желание обращающихся к нему людей. Ни в какое время не предается праздности. Ночь проводит в чтении книг, дни — в занятиях делами. Даже на пути из дому во дворец не проводит времени в пустых разговорах, но в ученых вопросах и толках о древних делах с теми лицами, которые этим занимались. Он постоянно озабочен усвоением себе разных познаний, так что ученые боятся быть вместе с ним. Заводя их в трудные вопросы, он слегка замечает, что они только называются учеными, а в самом деле не таковы, какими их представляет молва. От беседы с ним {290} и моя голова немало кружится. Мне приятно с ним быть, потому что он добр и благороден в обращении, не горд и не надменен, приятен и прост. Но он наводит на меня немалую заботу, не предлагая на разрешение ничего такого, что мне известно, а предлагая все то, что мне вовсе не известно, так что я всегда усердно молю Бога, чтобы Петр, по своему обыкновению, не завел со мной разговора о предмете, мне недоступном».

2. Прокопий, Goth. I, 3: «Царь немедленно отправил в Италию Петра, родом иллирийца, уроженца Фессалоники. Он принадлежал к числу византийских риторов, человек разумный, кроткий и способный убеждать».

3. Он же, в Anecd. 24: «Петр во все время, пока исправлял должность магистра, не переставал притеснять схолариев покражей их денег. Он был кротких свойств и никого не оскорблял, но больше всех людей любил красть и был скуп до бесстыдства».

4. Суида, в слове Πέτρος: Петр, ритор, магистр и историк, отправлен был посланником к Хозрою. «Он был человек весьма степенный, в красноречии неодолимый, способный смягчать варварские непреклонные и надменные умы». Он писал историю и книгу о политическом устройстве (Έγραψεν ‛Ιστορίας κα Περ πολιτικς καταστάσεως). Ср. Суиду же в слове μβριθς и Эвдокию, с. 358. (Слова, отмеченные кавычками, принадлежат Менандру-протектору). См. ниже отр. 12. {291}

5. Менандр, отр. 11: Петр... человек весьма ученый и в законах сведущий, сказал так и т. д.

6. Он же, там же: Хозрой говорит Петру: «Посланник римский! Ты воспитан в философии, которая научила тебя одолевать словами, и я не стану соперничать с тобой, не научившись убеждать».

7. Он же, отр. 15: Иоанн-посланник: «Петр, бывший до нас посланником... по привычке владеть словом, силой убеждения был в состоянии отразить и нынешние требования саракинов, и прочие пункты, о которых шли прения».

8. Он же, отр. 12: Я не передал речи (Петровой) другими словами; я только по возможности придал аттическую форму слишком простым словам.

9. Кассиодор Variarum, X. 19 (с лат.): От имени царя Феодагада: «Красноречивейший муж Петр, посланник вашей светлости, знаменитый ученый и отличающийся чистотой совести».

10. Он же, X. 22: От имени того же: «Через Петра, мужа красноречивейшего...».

11. Он же, X. 24: От имени царицы Гунделины: «Когда приехал мудрейший муж Петр...».

12. Стефан Византийский, О городах (De urbibus), в слове ’Ακόναι: «Аконитида — остров, принадлежащий славному патрикию и мудрому магистру Петру, лежащий насупротив богатого города Халкидона. Название свое получил остров по множеству добываемых в нем камней, из которых выделываются оселки (κόναι)». {292}

13. Корипп в похвалах Юстину (De laudibus Justini), 1. 24 (с лат.): «Вот Феодор, преемник доблестного Петра, ожившая его слава, магистр, столь же важный, как и родитель его».

———

Отрывки из истории патрикия и магистра Петра

Отрывок 1

Excer. De leg. gent. Р. 23. В. 121.

(35 г. по Р. X., 22 г. царствования Тиберия). Парфы через посланников своих просили Тиверия о назначении им царя из числа бывших у него заложников, и он дал им Фраата, сына Фраатова. Когда тот умер в дороге, Тиверий послал к парфам Тиридата, который был царского рода. Для того чтобы он легче получил царство, Тиверий писал к ивирийскому 1 царю Митридату вступить с войском в Армению, чтобы заманить туда Артавана из его земли на помощь сыну. Тиридат, вступив в Парфию, занял царство; однако царствовал недолго, потому что Артаван призвал себе на помощь скифов и с помощью их без труда изгнал Тиридата. Такие происшествия случились в Парфии 2. {293}

Отрывок 2

Ibid. В. 122.

(47 или 48 г. по Р. X., Клавдия около 8). Митридат, царь ивирийский, возмутился против римлян и готовился к войне с ними. Мать его этому противилась; не могши убедить его, хотела было бежать. Но он, желая скрыть свои замыслы, сам хоть и приготовился к войне, отправил послом к императору Клавдию брата своего Котия с изъявлением дружбы. Но Котий, изменив долгу посланника, обо всем донес Клавдию и был назначен вместо Митридата царем ивирийским.

Отрывок 3

Ibid. Р. 24. В. 122.

(86 г. по Р. X., 6 г. Домициана). Декевал, царь даков, отправил к Домитиану посольство с обещанием мира, а Домитиан послал против него Фуска с сильным войском. Узнав об этом, Декевал снова отправил к Домитиану посольство, которое насмешливо объявило, что мир будет заключен, если каждый римлянин согласится ежегодно платить Декевалу по два овола; в противном случае он будет воевать и нанесет много бед римлянам 3. {294}

Отрывок 4

Ibid.

(103 г. по Р. X., 6 г. Траяна). Декевал послал к Траяну посланников, которые носили на голове шапки 4. У даков это самые почетные лица. Посланные прежде Декевалом были с открытыми головами — они почитаются у Даков низшими. Представившись Траяну, послы бросили оружие на землю, связали себе назади руки, словно пленники, и просили Траяна вступить в переговоры с Декевалом. {295}

Декевал снова отправил посольство к Траяну и просил о прекращении войны. Он обещал дать Траяну все оружие и машины и бывших у него римских машинистов и переметчиков, срыть все построенные им укрепления, уступить землю, которую занял Траян, врагов его и римлян почитать своими врагами, не принимать к себе переметчиков, не иметь при себе никакого римского воина. Посольство было принято Траяном на таких условиях. Декевал бросил оружие перед императором и поклонился ему. Он отправил в Рим посланников, которые также связали себе сзади руки, в виде военнопленных 5.

Отрывок 5

Ibid. В. 124.

(170 г. по Р. Х., 10 г. Марка Аврелия). Шесть тысяч лангивардов и овиев переправились через Истр. Когда конница под начальством Виндика выступила против них и пехота под начальством Кандида их настигла, то варвары обратились в бегство. Устрашенные таким образом при самом начале своего предприятия, эти варвары отправили послов к правителю Пеонии Элию Вассу. Посольство состояло из Валломария, {296} царя маркоманнов, и десяти других мужей, выбранных по одному из каждого народа. Клятвенно утвердив мир, послы удалились в свою землю 6.

Отрывок 6

Ibid.

(175 г. по Р. X., 15 г. Марка Аврелия). Квады отправили послов к Марку, просили мира и получили его. Они дали много лошадей и быков и тогда же освободили тринадцать тысяч пленных, а впоследствии еще большее число.

Астинги и лакринги пришли к Марку на помощь 7.

Отрывок 7

Ibid. Р. 25. В. 124.

(230 г. по Р. X., Александра Севера 9). Народ карпы, завидуя, что готфы получали ежегодно от римлян дань, отправили посланников к Туллию Минофилу и с гордостью требовали денег. Тогда Минофил был дуком Мисии. Он ежедневно упражнял войска. Предуведомленный {297} о надменном требовании карпов, несколько дней он не принимал их посланников, давая им позволение смотреть на учение ратников. А чтобы отлагательством унизить их высокомерие, он принял их, сидя на высоком помосте и поставив вокруг себя первых начальников войска, но не оказывал им никакого внимания. Между тем как они хотели говорить о цели посольства, он часто обращал речь к другим, как будто был занят более важными делами. Карпы до того упали духом, что ничего не могли сказать, кроме следующих слов: «Зачем готфы получают от вас столько денег, а мы не получаем?» Минофил отвечал: «У императора много денег, он дарит их тем, кто просит у него». Карпы: «Пусть и нас считает в числе просителей и дает нам столько же: мы лучше готфов». Минофил, рассмеявшись, сказал: «Мне нужно доложить и об этом императору; четыре месяца спустя приезжайте в это же место и получите ответ». Минофил потом удалился оттуда и стал опять обучать войско. Через четыре месяца карпы снова явились. Минофил принял их таким же образом и придумал для них отсрочку еще на три месяца. Потом принял их по-прежнему, в другом стане, и дал им такой ответ: «Царь решительно ничего не дает и не обещает вам. Если же вы нуждаетесь в пособии, ступайте к нему, бросьтесь к его ногам и просите его. Вероятно, просьба ваша будет услышана». Карпы удалились в {298} досаде и в продолжение трехлетнего управления Минофила оставались в покое 8.

Отрывок 8

Excer. De leg. Rom. ad gent. Р. 29. В. 133.

(260 г. по Р. X., 8 г. Валериана). Валериан, боясь нападения персов (так как войско его, а особенно маврусии, подверглось чуме) 9, собрал несчетное множество денег и отправил послов к Сапору. Таким великим приношением он желал прекратить войну; но Сапор, который узнал, что римское войско страдало от чумы, еще более возгордился просьбами Валериана. Он откладывал отпуск послов, наконец отпустил, {299} не исполнив их требований, и тотчас же сам последовал за ними.

Отрывок 9

Ibid. В. 134.

(261 г. по Р. X., 9 г. Галлиена). Оденаф оказывал большое уважение Сапору, как далеко превосходящему римлян могуществом. Желая приобрести его благосклонность, он отправил к нему на верблюдах великолепные подарки, такие предметы, каких Персия не производит. Он послал и письма, содержавшие разные просьбы и объяснения о том, что он не сделал никакого зла персам. Но Сапор велел служителям принять дары и побросать их в реку, а письма разодрал и сказал: «Это что за человек! Как он осмелился писать к своему господину! Если он хочет получить легчайшее наказание, то пусть повергнется к ногам моим с завязанными назад руками, не то пусть знает, что я погублю и его самого, и род его, и отечество».

Отрывок 10

Ехс. De leg. gent. P. 25. В. 126.

(261 г. по Р. X., 9 г. Галлиена). Царь персидский Сапор перешел Евфрат с войском. Все обнимали друг друга и веселились, как будто опасность миновала. Находившимся в Эдессе воинам он послал сказать, что даст им все находящиеся у него сирийские деньги, если позво-{300}лят ему пройти, не тревожа его и не замедляя его похода, а не предпочтут сражения, для них сомнительного. Он говорил, что дает эти деньги не из страха, но потому что спешит домой к празднику и не хочет мешкать в дороге. Воины решились, во избежание опасности, взять деньги и пропустили персов 10.

Отрывок 11

Ibid. P. 26.

(271 г. по Р. X., 2 г. Аврелиана). Побежденные Аврелианом вандалы через посольство просили у него мира, Аврелиан принял их с удовольствием, заключил с ними договор и удалился 11.

Отрывок 12

Ibid.

(297 г. по Р. Х., 14 г. Диоклетиана). Аффарван, большой любимец персидского царя Нарсея, был отправлен им в звании посланника к Галерию с просьбой. Он был представлен императору и, получив позволение говорить, сказал: «Известно роду человеческому, что царства Римское и Персидское суть как бы два светила. Подобно очам, каждое из них должно красо-{301}ваться сиянием другого, а не враждовать до конца к взаимной гибели. Это показывает не мужество, а легкомыслие или слабость. Они как будто думают, что потомство их не будет в состоянии помочь самому себе, и спешат уничтожить своих противников. Не должно римлянам думать, что Нарсей других царей слабее, но что Галерий до того превышает всех других царей, что ему одному по справедливости уступает царь персидский, хотя он нимало не ниже своих предков в достоинстве». Сверх того, прибавил Аффарван, ему поручено сказать, что по свойственной римлянам справедливости Нарсей предает их человеколюбию права своего царства и по сей-то причине он не принес с собой условий, на которых следовало бы заключить мир, а предоставляет все благоусмотрению царя. Нарсей просит только о возвращении ему детей и жен; оказав ему такое благодеяние, Галерий свяжет его более, нежели когда бы победил оружием; что Нарсей и теперь не может достойно изъявить свою благодарность Галерию за то, что жены и дети его, быв в полону, не потерпели никакого оскорбления, но с ними поступлено так, как бы им вскоре следовало возвратиться к прежнему высокому званию. Между тем напоминал он о непостоянстве человеческого счастья. Галерий в ярости, от которой все тело его пришло в движение, отвечал: «Некстати персы напоминают другим о превратности дел человеческих, когда сами, пользуясь обстоятельствами, {302} не перестают угнетать в несчастии других. Прекрасно вы при Валериане,— продолжал он,— сохранили умеренность в победе. Обманув его ухищрениями, вы поймали его и не освободили его до поздней старости и до бесславной смерти. Да и после смерти каким-то отвратительным способом сохранили его кожу и на смертные останки его обратили вечное поругание». После того Галерий смягчился не потому, говорил он, что персы напоминали своим посольством, что должно обращать внимание на превратность человеческого счастья (воспоминание о прежних поступках их более должно было возбудить негодования против них), но потому, что он идет по следам своих предков, у которых в обычае щадить покорных и поборать сопостатов. Он велел посланнику объявить своему царю о снисхождении римлян, которых мужество он испытал, и обнадежить его, что по его желанию скоро будут отпущены к нему и пленники.

Отрывок 13

Ехс. De leg. Rom. P. 29. — B. 134.

(297 г. по Р. X., 14 г. Диоклетиана). Галерий и Диоклетиан съехались в Нисивии и здесь с общего согласия отправили в Персию посланником Сикория Прова, секретаря по составлению записок 12. Нарсей принял Сикория благосклон-{303}но, надеясь на получение обещанного, однако он отлагал свой ответ. Как бы желая склонить к уступчивости посланников, утомленных дорогой, он вез за собой Сикория, понимавшего его намерения, до реки Аспрудия в Мидии, пока собрались воины, рассеянные по разным местам войной. Наконец Нарсей, приказав удалиться всем другим из внутренних покоев дворца, довольствовался присутствием Аффарвы, Архапета и Варсаворса, из которых один был ипарх преториев, а другой имел достоинство симия, велел Прову объявить цель посольства. Главные предложения посольства были следующие: римлянам владеть на востоке Интилиной с Софиной, Арзаниной вместе с Кардуинами и Завдикиной; реке Тигр быть границей обоих государств; замку Зинфе, лежащему на границе Мидии, быть пределом Армении; царю ивирийскому получать знаки своей верховной власти от римлян; месту для торговли быть Нисивии, городу, лежащему на Тигре. Нарсей, услыхав об этих предложениях, принял их, потому что настоящее его положение не позволяло ему отказываться ни от одного. Но чтобы не казалось, что все принимает по необходимости, он отвергал одну только статью о том, чтобы Нисивия была местом торговли. Сикорий сказал: «Должно и на это согласиться; посольство не снабже-{304}но полномочием, а императоры не дали мне по этому предмету никакого повеления». Когда это было улажено, Нарсею возвращены дети и жены, которых целомудрие сохранено во всей чистоте по благородному образу мыслей императоров 13.

Отрывок 14

Exc. De leg. gent. P. 27. — B. 128.

(314 г. по Р. X., 8 г. Константина). Ликинний отправил к Константину посланником комита Местриана. Когда Местриан прибыл, царь несколько времени не принимал его, но впоследствии, рассуждая о неизвестности военного счастья, равно и о том, что войско Ликинния тайным нападением отбило вьючный скот с царским прибором, принял Местриана. Посланник, стараясь о примирении двух царей, говорил, что тому, кто одержит победу над единоплеменниками, не должно на них вымещать свой гнев, ибо то, что гибнет, гибнет уже для победителя, а не для побежденных; что отказывающий одному в мире бывает виновником многих междоусобных войн. Царь, движением лица и всего тела изъявляя великость своего гнева и едва {305} быв в состоянии говорить, произнес: «Не так мы до сих пор поступали и не для того от океана дошли до этого места, сражаясь и побеждая, чтобы не хотеть иметь товарищем в правлении своего зятя за его злодейства и тем отказываться от родства, а вместе с ним принять подлого раба в участники царской власти» 14. Потом он сказал Местриану, чтобы тот прекратил этот разговор и говорил о другом, если хочет о чем попросить. Решено было Валента отрешить от царства 15.

Отрывок 15

Ibid. P. 27, 28. В. 129.

(350 г. по Р. X., 14 г. Констанция). Магнентий и Ветранион отправили послов к Константию: то {306} были Руфин, ипарх преториев, Маркеллин, полководец, Нунехий, начальник сената, и сверх того Максим. Им надлежало убедить Константия сложить оружие и получить первое достоинство в государстве. Магнентий предлагал через них выдать за Константия свою дочь и самому жениться на Константии, сестре Константиевой. Царь принял этих посланников — Нунехий немедленно объявил, что Магнентий просит мира; он много раз напоминал Константию о настоящем положении дел и говорил, что ему, утомленному уже битвами, не следовало неосмотрительно вызывать на брань против себя двух царей, искусных в военном деле, между собой согласных, которых силы еще в целости; он напоминал, что если не состоится мир, то каковы будут в междоусобной войне эти цари, оба ли вместе или один из них, может он узнать не от других, а от собственных дел их, потому что битвами, которые они дали, и он, и род его получили триумфы. Царь, услыша эти речи посланника, был сильно озабочен. Потом он предался сну. Ему приснилось, будто бы отец его спускался к нему с высоты и держал за руку Константа, которого убил Магнентий; представляя его Константию, он, казалось, говорил ему: «Константий: Вот Констант, потомок многих царей, мой сын и твой брат, злодейски умерщвленный. Не потерпи, чтобы царство было разделено, чтобы общественное устройство было разрушено; не пугайся угроз! Всякой другой выгоде предпочти славу, которая последует за {307} тобой, и не оставь брата неотмщенным». После этого сна Константий проснулся, а послы, исключая Руфина, были отданы под стражу.

Отрывок 16

Ibid.

(358 г. по Р. X., 22 г. Констанция). При Константии приехали послы персидские. Главный из них, Нарсий, представил грамоты, которые он вез с собой, и умерил кротостью своих поступков жестокость их содержания.

Отрывок 17

Ibid.

(358 г. по Р. X., Констанция 22). При Юлиане-отступнике варвары просили мира. Он отправился к ним для заключения мира и требовал заложников. Варвары говорили, что у него много их. Юлиан утверждал, что это люди, захваченные на войне, а не ими самими выданные ему; что он требует залогов мира — людей, к тому способных. Они ни в чем ему не отказывали и соглашались выдать ему, кого сам изберет. Юлиан потребовал тогда сына царя их, который был у него в числе военнопленных, уверяя, что его одного довольно вместо многих. Варвары, полагая, что сын царя их убит, плакали и рыдали вместе с царем своим {308} и просили кесаря не требовать от них невозможного, не просить в заложники уже умершего человека — это бы значило, что он не хочет заключать с ними мира 16. {309}

{310}*