ТОРКВАТ СЕВЕРИН БОЭЦИЙ

МОГУТ ЛИ "ОТЕЦ", "СЫН" И "СВЯТОЙ ДУХ"СКАЗЫВАТЬСЯ О БОЖЕСТВЕ СУБСТАНЦИАЛЬНО

К ИОАННУ ДИАКОНУ (1)

Печатается по книге: Боэций. "Утешение философией" и другие трактаты. - М.: Наука, 1996, с. 127-128, 243.

Исследуем, как могут сказываться о божестве "Отец" и "Сын" и "Святой Дух": субстанциально или как-нибудь иначе? А способ исследования,я думаю, мы должны взять оттуда, откуда, как известно, является намочевидное начало всех вещей, то есть из самих оснований католической веры. Тогда, если я спросил бы, является ли субстанцией тот, кто называется Отцом, то ответ был бы: да, он есть субстанция. И если бы я спросил, субстанция ли Сын, ответ был бы тем же. И никто не усомнился бы,что и Святой Дух также есть субстанция. Но, с другой стороны, когда ясвожу вместе Отца, Сына и Святого Духа, оказывается, что есть [только]одна субстанция, а не несколько (plures). В таком случае единая субстанция этих Трех не может ни отделяться, ни разделяться, и она не есть какбы некое единое, образованное соединением [своих] частей, но есть просто единая. Поэтому, что бы ни высказывалось о божественной субстанции, все это должно быть общим для Трех, и это будет своего рода признаком того, что могло бы сказываться о субстанции божества, а именно: что бы о ней ни сказывалось этим способом, все это будет сказываться и по отдельности об отдельных сведенных в одно Трех. Таким обраюм, если мы говорим: "Отец - Бог, Сын - Бог, Святой Дух - Бог", тоОтец, Сын и Святой Дух - это один Бог. Поэтому если их единое божество (deitas) есть единая субстанция, то имя "Бог" может сказываться о божественности (divinitas) субстанциально.

По той же причине Отец есть истина, Сын - истина, Святой Дух - истина; но Отец, Сын и Святой Дух - не три истины, а одна (2). Значит, если единая в них субстанция есть и единая истина, то необходимо, чтобы "истина" сказывалась [о них] субстанциально. Очевидно, что субстанциально говорится и о "благости", и "неизменяемости", и о "справедливости" и"всемогуществе", да и обо всем остальном, что мы высказываем настолько же об отдельных [из них], насколько и обо всех по отдельности (singulariter). Отсюда явствует, что то, что может отдельно сказываться в отношении отдельных [из них], и, однако, не может сказываться в отношениинсех, сказывается не субстанциально, а иным образом, - действительно

128

ли это так, будет сейчас мною исследовано. Ведь тот, кто есть "Отец", непередает это наименование ни Сыну, ни Святому Духу. Из чего следует,что приданное ему имя не является субстанциальным, ибо если бы онобыло субстанциальным, как "Бог", или как "истина", "справедливость",да и как сама "субстанция", оно сказывалось бы и об остальных.

Точно так же один только "Сын" принимает это свое имя и не делитего с другими, как в случае с [наименованиями] "Бога", "истины" и как востальных уже упомянутых случаях. Также и "Дух" не есть то же самое,что "Отец" и "Сын". На основании этого мы постигаем, что "Отец","Сын" и "Святой Дух" не субстанциально сказываются о самой божественности, а каким-то иным способом, ибо если бы [каждое из этих наименований] сказывалось субстанциально, то оно сказывалось бы и оботдельных [из них], и обо всех [них] по отдельности. Очевидно, что такие[наименования] сказываются в отношении к чему-то; ибо и "Отец" естьотец кого-то, и "Сын" есть чей-то сын, и "Дух" есть чей-то дух. Отсюдаследует, что даже и "Троица" не сказывается о Боге субстанциально, таккак Отец не есть Троица (ибо тот, кто есть Отец, не есть Сын и СвятойДух), и Сын не есть Троица, и Святой Дух - не Троица согласно тому жеспособу [рассуждения], но Троица состоит именно в множественностилиц (personae), а единство в простоте субстанции.

Если же лица раздельны, а субстанция не раздельна, необходимо, чтобы наименование, имеющее происхождение от лиц, не принадлежалосубстанции; но Троицу лиц порождает различие, следовательно, "Троица" не принадлежит к субстанции. Откуда и происходит, что ни "Отец",ни "Сын", ни "Святой Дух", ни "Троица", не сказываются о Боге субстанциально, но, как уже было сказано, в отношении к чему-то. "Бог" же,"истина", "справедливость", "всемогущество", "субстанция", "неизменяемость", "добродетель", "мудрость" и все, что только можно измыслитьтакого рода, сказываются о божестве (divinitas) субстанциально.

Если все это окажется правильным и вытекающим из [положений] веры, прошу тебя, дай мне об этом знать. А если ты, паче чаяния, в чем-тонесогласен, обдумай тщательнее то, что здесь сказано, и, если будет возможно, присоедини к вере разум.

ПРИМЕЧАНИЯ

(1) Иоанн - диакон, а впоследствии, с 523 г. - епископ Римской церкви. С Боэцием сблизился в Равенне, куда был отправлен Теодорихом после того, как вернулся из Константинополя, съездив в качестве посла к императору Юстину.

(2) Этот трактат и следующий, "О благости субстанций", касаютсяпроблемы универсалий, или самостоятельного существования идей, иначе, чем "О Троице".Если там вопрос оставался открытым, допуская решение в духе платоновского идеализма,где идеи-образцы извечно существуют наравне с Богом-Творцом или даже предшествуютему, то эти две работы служили впоследствии авторитетным доводом в борьбе против такой платонизирующей ереси. Характерный пример: в 1148 г. Реймсский собор во главе спапой Евгением осудил комментарий Гильберта Порретанского, епископа Пуатье, к трактату "О предикации трех лиц" как заблуждение и ересь за то, что "разумнейшие и сообразные католической вере" слова Боэция: "Так, Отец есть истина..." и т.д.- он откомментировал следующим образом: "Отец есть истина, т.е. истинный..." "О лживое и извращенноеобъяснение! - восклицает в рассказе об этом событии Бернард Клервосский. - Наскольковернее и разумнее было бы сказать наоборот: "Отец истинен, т.е. истина..." Должно говорить, что Бог есть величие, благость, справедливость, мудрость, но не следует говорить,что Бог велик, благ, мудр... Ибо есть единая мудрость единого Бога, более того, единаямудрость есть единый Бог, и недопустимо смешивать отношение к Творцу и твари, как верно пишет св. Фульгенций" (Беседы на Песнь Песней, 80; цит. по: PL, t. 64, col. 1301), т.е.,как не раз писал и Боэций, существенные свойства Бога свойственны ему не по причастности и не нарушают его простоты и изначальности. Суровое постановление Собора по поводу столь малозаметных словесных нюансов становится, таким образом, понятным: если оБоге можно сказать: "Бог благ или мудр" так, как мы говорий, что "человек разумен", изэтого будет следовать, между прочим (есть и другие последствия), что он благ в силу того,что причастен благости как таковой, которая изначально существует наряду с Богом, а может быть, и предшествует ему. Против этого "извращения" и направлено постановлениеСобора, восхваляющее мудрость и правоверность Боэция.