Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы.
К оглавлению
Нитхард, видный представитель историографии первой половины IX в., родился около 790 г. Он был сыном дочери Карла Великого и поэта Ангильберта (Гомера). Высокое происхождение и прекрасное образование обеспечили ему близость ко двору Людовика Благочестивого, а потом Карла Лысого, и соответствующее общественное положение и должности. В 840 г. Нитхард выполнял дипломатическую миссию при дворе Лотаря, старшего брата Карла Лысого, в 841 г. участвовал в битве при Фонтенуа, в 842 г. входил в состав комиссии по подготовке договора о разделе империи. Обо всем этом он сам упоминает в своем сочинении «Четыре книги истории» (Libri quattuor historiarum). Оно было начато по поручению Карла Лысого в 842 г., в самый разгар междоусобной борьбы трех братьев - Лотаря, Людовика Немецкого и Карла Лысого, и закончено год спустя в монастыре Сен-Рикье, где недолгое время Нитхард был аббатом. Есть известие (эпитафия монастырского поэта XI в. Микона), что умер он от ранения, полученного в бою. Но случилось ли это в 844 г. в сражении между Карлом и Пипином или, по другой версии, в 858 г. в схватке с норманнами, - неизвестно. Более вероятным представляется ранний срок смерти, иначе непонятно, почему в его истории не нашло своего отражения такое важное событие, как Верденский договор 843 г. о разделе империи.
«История» охватывает период с 814 до начала 843 г. Нитхард начинает повествование с краткого панегирика Карлу Великому, затем в качестве вступления дает очерк правления Людовика Благочестивого, и, наконец, излагает основную тему -междоусобные раздоры сыновей этого императора с 840 по 842 г. В первой книге приводятся причины и описано начало раздоров, во второй - ход войны и решающая битва братьев при Фонтенуа, в которой Нитхард сражался на стороне Карла и Людовика против Лотаря. По первоначальному замыслу этим событием и должна была закончиться «История»; однако, опасаясь, по его словам, как бы кто-то другой, малоосведомленный, не истолковал превратно современную историю, а также желая использовать свое непосредственное участие в событиях 842 г., Нитхард добавил потом третью, а затем и четвертую книги; в книге III рассказано о подчинении Лотаря, о его новом выступлении против братьев и о договоре их в Страсбурге, а в книге IV речь идет о совместных действиях Карла и Людовика в Ахене по подготовке договора о разделе империи. Каждой книге предпосланы краткие предисловия, в которых Нитхард делится с читателем своими намерениями, просит о снисхождении к недостаткам его книги и т.д.
«История» Нитхарда не простая хроника современных событий, это в какой-то мере опыт истории политической. Автор ее, очевидец и участник событий, не только излагает события, но пытается их оценивать, вскрывать причины. Естественно,
267
его анализ событий, при недостатке исторической перспективы, носит самый поверхностный характер. Общественное положение Нитхарда как приближенного и полководца Карла Лысого понятным образом ограничило объективность рассказа о междоусобной войне, тенденциозного и иной раз противоречивого: он явно пристрастен к одной из сторон и предубежден против другой. Наделив Карла и Людовика всеми добродетелями, - они благородны и красивы, щедры и рассудительны, добры и храбры - автор, в своем стремлении обвинить Лотаря перед потомством, рисует его чрезмерно честолюбивым, вероломным, корыстолюбивым, лицемерным. В «Истории» нетрудно уловить политическую тенденцию осуждения современности и восхваления прошлого. Вся она проникнута пессимистическим настроением, особенно остро ощущаемым в заключительной главе, где Нитхард размышляет о связи природных явлений с моральным состоянием общества; в стихийных бедствиях он видит справедливую кару Бога за человеческое безумие, развращенность, эгоизм, подтверждая это тем, что в счастливое время Карла Великого царили мир и согласие, изобилие и радость и стихии были благосклонны к человеку, - теперь же, в смутное и суровое время вражды, раздоров и бедствий, стихии к нему враждебны. Такое противопоставление славного прошлого безнадежному настоящему логически завершает мысли автора, крупицами разбросанные по всему сочинению.
«История» написана языком простым и безыскусственным, изложение ее ясно и лаконично. Ход повествования изредка нарушается небольшими отступлениями, содержащими ассоциативные воспоминания, пояснения, а то и просто сообщения о каких-то природных явлениях.
Для нас сочинение Нитхарда представляет ценность как источник для знакомства с франкской историей 830-843 гг., с деталями быта и социальными отношениями этого времени. Кроме того, в нем сохранены подлинные тексты страсбургской присяги на романском и тевтонском языках - древнейшие образцы выделяющихся в середине IX в. национальных языков, французского и немецкого.
Четыре книги истории [Битва при Фонтенуа]
(...) II, 10. Лотарь1 отверг эти предложения2, словно бы ничего не стоящие, сообщив через послов, что не желает ничего, кроме битвы, и тотчас двинулся в путь навстречу Пипину3, который шел к нему из Аквитании. Когда Людовик и его приверженцы узнали об этом, то сильно обеспокоились, -ведь были они крайне утомлены как длительностью пути4, так и борьбой и различными трудностями, особенно же нехваткой лошадей, - но все же, несмотря на это и опасаясь, как бы не оставить своим потомкам недостойного воспоминания, покинув брата5 без помощи, предпочли они, во избежание этого, лучше претерпеть всяческие бедствия, даже, если понадобится, умереть, чем лишиться славы непобедимых. Вот почему, по духовному своему благородству, преодолели они усталость и, ободрив друг друга, повеселевшие, форсированным маршем пошли вперед, чтобы быстро нагнать Лотаря.
262
И вот неожиданно возле города Алциодора6 оба войска оказались в поле друг перед другом. Лотарь, боясь, как бы его братья не вздумали ненароком напасть на него тотчас же, несколько выдвинулся войском из лагеря. Заметив эти его действия, братья оставили часть войска устраивать лагерь, а другую взяли с собой и без промедления выступили ему навстречу. С обеих сторон были отправлены послы и заключено на ночь перемирие.
Лагери отстояли один от другого приблизительно на три мили и были разделены небольшим болотом и лесом, вследствие чего подступ к тому и другому с противолежащей стороны был нелегким. Вот почему на рассвете Людовик и Карл отправили послов к Лотарю и велели сказать ему, что они очень огорчены тем, что он отвергает мир и настаивает на битве; но раз он этого хочет, пусть это и произойдет, если уж суждено тому быть, без всякого обмана. И притом пусть сначала будут соблюдены посты и прочтены молитвы, а затем, если кто пожелает перейти на другую сторону, следует назначить ему время и место для перехода, чтобы, таким образом устранив всякое препятствие с той и другой стороны, можно было без всякого обмана и хитрости вступить в битву. И если он хочет, послы должны будут подтвердить это клятвенно, если же нет - они все равно должны просить его согласиться и дать клятву. Но Лотарь, по своему обыкновению, обещал ответить через своих послов, и как только послы братьев ушли, он тотчас увел свое войско навстречу [Пипину] и направился к месту, называемому Фонта-нет7, чтобы там разбить лагерь. В тот же самый день и братья поспешили вслед за Лотарем, нагнали его и расположились лагерем возле селения, называемого Гавриаком8.
На следующий день оба войска, подготовившись к битве, начали выступать из своих лагерей; но предварительно Людовик и Карл отправили к Лотарю послов, заклиная его вспомнить о братской любви, сохранить мир Божьей церкви и всему христианскому народу и не лишать их владений, которыми наделил их отец с его же согласия; пусть он сохранит за собой то, что получил от отца не по заслугам, а только по добросердечию. И в дар предлагали они ему все, что бы ему ни захотелось взять в целом войске, кроме лошадей и оружия. Если же и от этого он откажется, то каждый из них уступит ему часть своих владений: один - до Карбонарийских гор9, другой -до самого Рейна; ну а если уж и это отвергнет, то пусть вся Франция будет разделена на равные части, и какую бы из них он ни пожелал - она станет его владением. На это Лотарь ответил, по своему обыкновению, что сообщит через своих послов, что ему будет угодно; и, послав к ним на сей раз Дрогона, Гугона и Гегиберта, поручил им сказать, что ему прежде не предлагалось ничего такого и ему нужно время, чтобы все обдумать. А дело то было в том, что еще не подошел Пипин, и он, с помощью этой отсрочки, рассчитывал его дождаться. Между тем он приказал Рикуину, Герминальду и Фридриху клятвенно заверить братьев, что предложением перемирия он
263
не стремится достичь ничего другого, кроме как всеобщего блага, и для братьев, и для всего народа, как того требует долг по отношению к братьям и христианскому народу.
И вот, обманутые этой клятвой, Людовик и Карл, после клятвенного утверждения перемирия на этот день и на следующий и даже до второго часа третьего дня (что приходилось на седьмой день до Июльских календ10), возвратились в лагерь. На следующий день они намеревались праздновать День св. Иоанна, но в этот же самый день Лотарь, получив наконец подкрепление со стороны Пипина, велел сказать своим братьям: так как они знают, что на него возложен титул императора, сопряженный с большой властью, то пусть подумают, как он мог бы исполнить столь высокие обязанности этого звания; к тому же он вовсе не печется о своей только выгоде, но о выгоде обоюдной. А когда послов спросили, склонен ли Лотарь согласиться с каким-либо из сделанных ему предложений и какой он велел передать им определенный ответ, они ответили, что относительно этого никаких полномочий не получали. Так как этим всякая надежда на справедливость и миролюбие с его стороны, казалось, была отнята, они поручили уведомить его, что, если он не придумает лучшего, пусть принимает одно из сделанных ими предложений, в противном случае - пусть знает, что на следующий день (который, как сказано, приходился на седьмой день до Июльских календ), а именно в 2 часа дня, они прибегнут к суду Всемогущего Бога, к которому он их принудил вопреки их воле. По своему обыкновению, Лотарь высокомерно отверг это заявление и ответил, что они увидят, как ему следует поступить.
(В то время как я это писал в монастыре Св. Флудуальда на Луаре11, и наступило солнечное затмение во вторник12, в 15-й день до календ ноября13, в первом часу дня в знаке Скорпиона.)
Так вот, после такого его отказа от переговоров Людовик и Карл поднялись на рассвете, и, обосновавшись, примерно с третью своих войск на вершине холма, соседнего с лагерем Лотаря, ожидали его прихода до второго часа, согласно данной послам клятве. А когда настал срок и появился Лотарь, начали они сражение при Бургундском ручье ожесточенной борьбой. Людовик встретился с Лотарем в решительной схватке в месте, называемом Бриттас; при этом Лотарь был побежден и обращен в бегство. Часть войска, которую атаковал Карл при местечке, называемом в просторечии Фагит, бежала тотчас же; однако часть, которая при Соленнате напала на Аделар-да и других (им и я с Божьей помощью оказал немалую помощь), сражалась стойко; так что победу одерживали и те и другие, но в конце концов все приверженцы Лотаря бежали.
Исходом первой битвы, начатой Лотарем, пусть окончится вторая книга.
265
[Страсбургская клятва]
III, 5. И вот в 16-й день до Мартовских календ Людовик и Карл сошлись в городе, который некогда назывался Аргентарией, а теперь в просторечии зовется Страсбургом, и принесли клятву, приведенную ниже, Людовик на романском, а Карл на тевтонском языке14. Но прежде чем дать клятву, они обратились к собравшемуся народу, один на тевтонском, другой на романском языке.
Людовик, как старший, начал говорить первым: «Вы знаете, сколько раз после смерти нашего отца Лотарь пытался преследовать меня и моего брата и чуть не погубил его. И так как ни братская любовь, ни христианское чувство и никакой другой разумный довод не могли способствовать сохранению мира между нами, мы вынуждены были в конце концов предать дело на суд Всемогущего Бога, чтобы его решением о том, чего каждый заслуживает, быть довольными. Из этого суда мы, как вы знаете, вышли, по милости Божьей, победителями, а он был побежден и вместе со своими приверженцами бежал, куда мог. Мы же, движимые чувством братской любви и сострадания христианскому народу, не хотели его преследовать и уничтожить, но и тогда, как и еще прежде, настаивали, чтобы каждому, по крайней мере отныне, было бы предоставлено его право. Тем не менее он и после этого, не удовлетворенный Божьим судом, не прекращал преследовать враждой и меня, и моего брата; мало того, он разорял поджогами, грабежами и убийствами наш народ. Поэтому мы, в силу необходимости, собрались теперь вместе, и так как мы верим, что вы не сомневаетесь в нашей неизменной верности и прочности братского союза, то и решили принести эту клятву в вашем присутствии. И мы делаем это не из несправедливого пристрастия, но чтобы обеспечить, если Бог даст нам с вашей помощью мир, всеобщее благополучие. Если же я - да не случится так - осмелюсь нарушить клятву, которую дал моему брату, то каждого из вас я освобождаю от подчинения мне и от присяги, которую вы мне дали».
Когда и Карл произнес те же самые слова на тевтонском языке, Людовик, как старший, первым произнес эту клятву: «Pro Deo amur et pro Christian poblo et nostro commun saluament, d'ist di in auant, in quant Deus savir et podir me dunat, si salvaraeio eo cist meon fradre Karlo et in adiudha et in cadhuna cosa, si cum om per dreit son fradra salvar d'ist, in о quid il mi altresi fazet; et ab Ludher nul plaid numquam prindrai, qui meon vol cist meon fradre Karle in damno sit». («Ради любви к Богу, ради христианского народа и нашего общего спасения, отныне и впредь, насколько Бог даст мне разума и силы, буду я поддерживать моего брата Карла и помощью, и всяким другим способом так, как надлежит по праву защищать своего брата, с тем чтобы и он поступил со мною так же. А с Лотарем я не вступлю никогда ни в какие соглашения, которые по моей воле могут повредить моему брату Карлу».)
А когда кончил Людовик, Карл произнес в тех же самых словах клятву на тевтонском языке: «In Godes minna ind in thes Christianes folches ind unser
266
дало. А в декабре, январе, да и в феврале до упомянутого съезда была видна комета, которая поднялась через центр знака Рыб и исчезла после этого съезда между знаками темного Арктура и тем, который одними называется Лирой, а другими Андромедой. После этих кратких размышлений о временах года и о звездах я возвращаюсь к нити рассказа.
Когда они20 прибыли в Вормацию, то избрали послов, тотчас же отправили их к Лотарю и в Саксонию и решили ждать их возвращения, а также и прибытия Карломана21 между Вормацией и Могонциаком22.
1 Лотарь - франкский император (840-855), сын Людовика Благочестивого (814-840).
2 Речь идет о мирных предложениях его младших братьев - Людовика Немецкого и Карла II
Лысого - в конце 841 г.
3 Пипин II - сын Пипина I Аквитанского, правил в 838-852 гг.
4 Из Баварии, принадлежавшей Людовику, на соединение с Карлом Лысым, владения кото
рого находились в Аквитании и Провансе.
5 Т.е. Людовик Карла.
6 Теперь Оксерр, у нижнего притока Сены.
7 Теперь Фонтенуа, юго-западнее Оксерра.
8 Теперь Тури.
9 Т.е. до Арденнских гор.
10 Т.е. 25 июня 841 г.
11 В верховьях Луары, близ Сен-Клу.
12 Feria tertia - вторник.
13 Т.е. 18 октября.
14 К середине IX в. в Европе начинают складываться и развиваться национальные языки: ро
манский и немецкий. Текст страсбургской клятвы является редчайшим образцом старо
французского (романского) и старонемецкого (тевтонского) языка. Клятва в Страсбурге
обусловила заключение Верденнского договора, узаконившего распад империи на государ
ства итальянское, немецкое, французское.
15 См. перевод клятвы с романского языка; в этой клятве переставлены лишь собственные
имена: где Людовик, там Карл, и наоборот.
16 См. перевод с романского.
17 Теперь Вормс.
18 Теперь Шпейер.
19 Теперь Вейсенбург.
20 Т.е. Людовик и Карл.
21 Старший сын Людовика Немецкого.
22 Теперь Майнц.
