Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы.

Симеон Новый Богослов

ПРИИДИ, СВЕТ ИСТИННЫЙ

К оглавлению

I. Жизнь и творения Преподобного Симеона

1. ЖИЗНЬ

Основным источником биографических сведений о преподобном Симеоне Новом Богослове служит его "Житие", написанное учеником святого преподобным Никитой Стифатом[1]. Другим не менее важным источником служат собственные писания святого Симеона: в отличие от произведений большинства Святых Отцов как предыдущего, так и последующего периодов, все его произведения носят ярко выраженный автобиографический характер. Правда, о внешних событиях своей жизни он говорит очень мало, зато с большой яркостью и полнотой излагает свой внутренний мистический путь.

Преподобный Симеон, согласно общепринятой хронологии И.Озэрра, родился в 949 году. По другой хронологии, предложенной греческим патрологом П.Христу, он родился в 956 году[2]. Местом его рождения было селение Галати в Пафлагонии[3]. Родителей Симеона звали Василий и Феофано: это были богатые и влиятельные византийские аристократы. С одиннадцати лет Симеон живет в Константинополе у своего дяди, который занимал важное положение при императорском дворе, обучается в "грамматической" (средней) школе и проявляет незаурядные способности. Он, однако, отказывается от продолжения обучения в высшей, так называемой "философ­ской" школе. Также он отказывается от чести быть представленным императорам-братьям Василию и Константину Багря­но­родным, предпочитая оставаться в тени[4].

В одном из гимнов преподобный Симеон так говорит о своей юности: "Родители не питали ко мне естественной любви, братья и все друзья мои смеялись надо мной... Родственники, посторонние, мирские начальники тем более отвращались от меня и не выносили видеть (меня), чем более (стремились) погубить меня своим нечестием. Часто я желал безгрешной славы, но не нашел ее в преходящей жизни... Сколько раз я желал, чтобы люди любили меня, (желал) иметь с ними близость и открытость, но никто не терпел меня... Добрые (люди) избегали меня из-за (моего) внеш­него вида, а злых я избегал по собственному изволению"[5].

Очевидно, что при внешнем благополучии Симеон очень рано испытал внутренние глубокие страдания из-за отсутствия близких людей, с которыми можно было бы разделить одиночество, из-за неутоленности, или невозможности утоления земными благами. С другой стороны, у Симеона было врожденное стремление к добру и неприятие греха: "Когда кто-нибудь призывал меня к делам безумия и грехам поистине обольстительного мира сего, все мое сердце сжималось внутри и как бы пряталось, стыдясь самого себя... Советовавших мне прославиться и разбогатеть в жизни я возненавидел ненавистью... от сердца, так что никогда не вступал в разговор с ними, а они, безумные, сильно били меня палками"[6].

Ранняя неудовлетворенность земной жизнью и отсутствие глубокого интереса к ней побудили Симеона читать духовную литературу, а также напряженно искать человека, который мог бы стать его руководителем. Это желание Симеона также не встречало сочувствия окружающих, которые все в один голос говорили, что "такого свя­того не существует сейчас на земле"[7]. Он, однако, не верил им, продолжая искать духовного отца. В конце концов его поиски увенчались успехом. По­путно отметим, что полемика с теми, кто говорил, что в его времена невозможно достичь совершенства — таких людей Симеон назвал "новыми еретиками"[8] — станет одной из основных тем его будущих произведений.

Встреча с монахом константинопольского Студийского монастыря[9] Симеоном Благоговейным, который стал духовным отцом юного Симеона[10], оказалась решающим и поворотным событием в его жизни. Это был престарелый инок, не имевший никакого священного сана, но несомненно обладавший глубоким мистическим опытом: в его лице Симеон-младший обрел того, кого долго искал. Юный Симеон так полюбил своего наставника, что чтил его, как святого, не считая себя достойным прикоснуться к его одежде и целовать место, на котором он стоял во время молитвы[11].

Однажды старец дал ему прочитать книгу преподобного Марка Подвижника "О духовном законе", где его особенно поразили три изречения: Первое: "Ища исцеления, позаботься о совести, и то, что она говорит, делай; и получишь пользу"[12]. Второе: "Кто прежде исполнения заповедей ищет действий Святого Духа, тот подобен купленному за серебро рабу, который, как только его купили, уже ищет, чтобы вместе с уплатой денег его вы­писали на свободу"[13]. Третье: "Слепец, взывающий и кричащий «Сыне Давидов, помилуй меня»[14] — это молящийся телесно и еще не имеющий духовного знания. Когда же слепой прозрел и увидел Господа, уже не сыном Давидовым, но Сыном Божьим исповедал Его, поклонившись Ему"[15].

Юный Симеон принял слова святого Марка в качестве руководства к действию. Он начал во всем слушаться голоса совести, стараться исполнять все заповеди Христа и усердно молиться, с каждым днем увеличивая свое вечернее правило. Его молитва стала продолжительной, сосредоточенной и напряженной, часто она сопровождалась слезами. Именно в то время, когда Симеон стоял на одной из своих ночных молитв, его посетило первое мистическое озарение: внезапно его осиял неизреченный Божественный свет, наполнивший собою все помещение. Юноша тотчас забыл, что он находится в доме: он видел отовсюду только свет, и ничто земное не приходило ему на ум. Он был преисполнен радости и слез, как вдруг увидел еще более яркий свет, в котором ему явился его духовный отец... Когда видение прошло, юноша пришел в себя, и вскоре пропел петух — оказалось, что вся ночь прошла незамеченной[16].

Несмотря на такое явное божественное посещение, Симеон еще довольно долго оставался в миру: несколько лет между первым видением света и поступлением в монастырь он считает годами своего духовного падения[17]. Он вел рассеянную светскую жизнь, однако не порывал связь с духовным отцом, которому и обязан своим, на этот раз окончательным, избавлением от уз мира.

Преподобному Симеону было около 27 лет, когда он поступил послушником в Студийский монастырь[18]. Он ревностно предался аскетическим подвигам, однако ему не суждено было прожить в этом монастыре долго: игумена и братию смущала его, на их взгляд чрезмерная, любовь к старцу Симеону Благоговейному. Отношение Симеона-младшего к Симеону-старшему было основано на полном доверии и послушании: ученик "не смел и шагу ступить" без указания учителя[19]. Игумен не­сколько раз предлагал молодому послушнику отказаться от руководства старца, но тот не согласился, результатом чего явилось его изгнание из обители.

После этого преподобный Симеон по благословению старца поступил в константинопольский монастырь святого мученика Мамаса[20], где был пострижен в монашество. Это событие заставило его еще более усилить свои аскетические подвиги: "Он упражнялся только в молитве и безмолвии, отдавался изучению Божественных Писаний и совершеннейшим образом соединялся с Богом в созерцании света... Ежедневно он очищал себя Жи­вотворящим Хлебом и Честной Кровью Христа, а ел только овощи и семена... и ничего другого во все дни, кроме воскресений, не принимал, в праздничные же дни участвовал в общей трапезе вместе с братией, однако лицо всегда имел кроткое и сокрушенное. После благодарственной (молитвы) он... убегал в келлию и запирал дверь, оставаясь в молитве; затем, некоторое время проведя в чтении, немного отдыхал, преклонившись к земле, ибо у него не было кровати или постели или чего-либо иного, необходимого для тела... Ко­гда ударяли в било, он тотчас вставал (и шел) на Божественную службу, а во время совершения Божественного Возношения (Литургии)... он со слезами молился и беседовал с Богом до того (момента), когда иерей возвышает Хлеб, после чего, весь исполнившись Божественным огнем, принимал Пречистые Тайны и тотчас молча возвращался в свою келлию"[21].

Следует отметить, что ежедневное причащение, сопровождаемое слезами, являлось характерной чертой духовного облика преподобного Симеона. В этом он был верен древней монашеской практике, а также совету своего духовного отца Симеона Благоговейного, который говорил: "Брат, никогда не причащайся без слез"[22]. Впоследствии, будучи уже игуменом, преподобный Симеон стремился возродить традицию ежедневного причащения, а также настаивал на необходимости слез во время причащения, ссылаясь на слова своего старца. Впрочем, как он сам пишет в 4-м Огласительном Слове, большинство монахов было неспособно подражать ему в этом, а потому его слова о причащении со слезами встречались с нескрываемой враждебностью и иронией[23]. Что же касается самого Симеона, то он сохранял обычай ежедневного причащения на протяжении всей своей жизни.

В первые годы после принятия монашества преподобный Симеон многократно удостаивался посещений Божественного света: об одном из них он упоминает в том же Огласительном Слове, рассказывающем о юноше Георгии, однако отмечает, что это второе видение было слабее первого — это был лишь "тусклый луч того сладчайшего и Божественного света"[24]. Другое видение описано в 16-м Огласительном Слове — оно было опять очень ярко и привело подвижника в состояние глубокого экстаза[25].

После двух лет пребывания в монастыре свя­того Мамаса преподобному Симеону было поручено говорить в церкви поучения братии. Когда же скончался игумен обители, монахи избрали на его место преподобного Симеона. Приблизительно в возрасте 31 года он принял хиротонию во иерея и возведен в сан игумена патриархом Константинопольским Николаем II Хрисовергом[26]. Во время хиротонии он опять удостоился видения света: биограф пишет, что когда архиерей читал над ним молитву посвящения, "он увидел Святого Духа, Который сошел безвидно как некий простой и беспредельный свет и покрыл всесвященную его голову — этот свет он видел всегда, когда литургисал, во все сорок восемь лет своего священства"[27].

Когда преподобный Симеон стал игуменом, монастырь святого Мамаса находился в состоянии крайнего упадка, и Симеон берется за его восстановление. Он с успехом занимается монастырским строительством, входит в хозяйственные заботы, однако главной своей задачей считает поднятие духовного уровня братии, которая долгие годы находилась без всякого руководства. Он обращается к монахам с горячими увещаниями, призывая их к совместной борьбе со страстями и исполнению заповедей Христа. Из его писаний, относящихся к этому периоду, таких, как 1-е Огласительное Слово, произнесенное, вероятно, сразу после вступления его в должность игумена[28], видно, что он рассматривает монастырь как единую семью, в которой он, несмотря на свое недостоинство и неподготовленность, поставлен отцом по воле Божьей. "Удивительно видеть, — пишет исследователь, — как Симеон в первом же своем обращении к монахам пытается установить между собой и монахами личные духовные связи... Было совсем непросто воплотить высокие духовные идеалы нового игумена в таком монастыре, где духовная жизнь едва теплилась. Зная это, Симеон неоднократно делает попытки установить единое согла­сие всей братии в общем деле восстановления мо­настыря. Он постоянно призывает их начать новую жизнь"[29].

Горячая проповедь преподобного Симеона не осталась без ответа: вскоре монастырь наполнился новыми иноками, среди которых было немало пре­данных учеников Симеона. Молодой игумен приобретает популярность среди жителей Константинополя, его последователями становятся многие государственные чиновники и именитые патриции. Главной темой большинства его проповедей является призыв к мистическому единению со Христом, которое, по его мнению, возможно и достижимо для каждого желающего[30].

Все слова и призывы святого Симеона исходили из его собственного опыта. В молодости удостоенный первого посещения Божественного света, он все чаще и чаще созерцал этот свет, хотя долгое время не сознавал, что в виде света ему является сам Христос, до тех пор, пока Христос не заговорил с ним. Во 2-м Благодарении он подробно рассказывает о том, как однажды он услышал голос Христа, Который сказал ему: "Я — Бог, сделавшийся человеком ради тебя, и так как ты от всей души взыскал Меня, то вот, отныне ты становишься братом Моим, сонаследником Моим и другом Моим"[31]. Из других писаний святого Симеона видно, что после этой особой личной встречи со Христом мистическое чувство близости Христа становится для него постоянным.

Преподобный Симеон не считал возможным скрывать свой духовный опыт от монахов, к кото­рым относился как к родным братьям. Движимый горячей любовью к ним, он в своих проповедях раскрывал перед ними душу, надеясь, что и они последуют его примеру, взыщут Бога от всего сердца и удостоятся видеть Его.

Однако далеко не все слушатели были способны воспринять учение Симеона и следовать ему: многим его духовный идеал казался непомерно высоким. Некоторые монахи, привлеченные его святостью, впоследствии оказались недоста­точно стойкими и ушли из монастыря, что причи­нило огромные страдания любящему игумену. С другой стороны, и в среде тех, кто оставался в обители, постепенно зрела оппозиция: между игуменом и частью братии возникло непонимание. Симеону ставили в вину то обстоятельство, что он слишком часто говорит о своем духовном опыте — это могло казаться нарушением монашеской этики, согласно которой монах не должен рассказывать о себе. Настойчивое требование стремиться к духовным дарам раздражало тех, кто их не имел, подтверждением чему служит упомянутый эпизод, когда Симеон говорил о причащении со слезами, а монахи ответили на это насмешками[32]. Наконец, не могли остаться незамеченными и некоторые особые мнения святого Симеона — о бесполезности крещения для тех, кто во время таинства ничего не ощутил, о недействительности причащения для тех, кто не видит Христа очами души, о невозможности спасения для допускающих в себе хотя бы одну малую страсть и т.д. Подобные идеи, высказанные в остром полемическом тоне, могли подать повод к обвинению святого Симеона в неправомыслии.

Атмосфера в монастыре становилась все более неспокойной. В период патриаршества Сисинния I (995-998) произошло открытое выступление части монахов против своего игумена: когда он проповедовал во время утрени, они с дикими криками набросились на него и хотели изгнать его из монастыря, однако святой стоял неподвижно, опустив руки и смотря на своих ненавистников с улыбкой и "светлым лицом"; не помня себя от гнева, они с дикими криками выбежали из церкви, сломали замки на воротах монастыря и побежали через весь город к патриарху Сисиннию[33]. Патриарх вызвал святого игумена и, расспросив его, удостоверился в его невиновности. Он хотел изгнать бунтовщиков, но преподобный умолил его возвратить их всех в обитель[34]. После этого он оставался игуменом в течение десяти лет и затем добровольно передал свои обязанности ученику Арсению[35].

Удалившись на покой, преподобный Симеон, вероятно, предполагал остаток дней провести в безмолвии, однако его ждали новые испытания. Против него выступил Никомидийский митрополит Стефан[36], обвинивший Симеона в излишнем почитании его духовного отца, к тому времени давно скончавшегося. Ежегодно в день памяти своего старца преподобный Симеон устраивал в монастыре торжественное празднование, на которое съезжались многие почитатели святого, была написана икона Симеона Благоговейного и составлена служба ему[37]. Стефан упрекал преподобного Симеона за то, что он прославлял своего старца как святого, тогда как тот еще не был официально канонизирован. Это было столкновение законнического формализма с подлинной духовностью: для преподобного Симеона святость духовного отца была вне всяких сомнений, и ему не требовалось официального подтверждения этой святости.

Однажды Стефан, встретив Симеона в патриархии, задал ему вопрос: "Как разделяешь ты Сына от Отца, умственным различием или действительным?"[38] Вопрос Стефана отражает один из важнейших догматических споров той эпохи, хотя и задан, вероятно, с целью продемонстрировать некнижность и неученость святого Симеона. Святой Симеон не отвечает сразу, а обещает представить ответ в письменном виде, после чего возвращается в келлию и пишет послание в стихах, известное как 21-й гимн. Изложив вначале учение о Троице, он затем нападает на тех, которые, подобно Стефану, дерзают богословствовать, не имея мистических даров: это очень характерная для святого Симеона тема, и здесь она раскрывается с особой полемической остротой. Святой Дух, согласно Симеону, посылается "не славолюбцам, не риторам, не философам, не изучившим эллинские писания... не говорящим изящно и красноречиво, не произносящим великие имена, не достигшим дружбы со славными... но нищим духом и жизнью, чистым сердцем и телом, имеющим простое слово и еще более простую жизнь"[39]. Косвенно обличив таким образом Стефана, Симеон переходит затем в открытую атаку: "Ужаснись, человек, познай самого себя... отбрось любопытство, отложи хульные слова! И во-первых скажи, как нам спастись, а затем (расскажи), как ты сам спасся, чтобы тебе не явиться учащим (только) на словах, но и на деле показаться усердным... Сначала положи камень в основание, ибо на воздухе не строится здание..." И так далее[40].

Можно себе представить, в какое негодование должно было привести это письмо честолюбивого митрополита. Он жалуется на Симеона патриарху и архиереям, вызывает его на судебные разбирательства и допросы, наконец, добивается изгнания преподобного из монастыря. Это произошло, по мнению И.Озэрра, в начале 1009 года, а согласно хронологии П.Христу, в 1020 году. Одновременно Стефан организует гонение на иконы святого Симеона Благоговейного, которые по его приказанию варварски уничтожаются[41].

Преподобный Симеон, изгнанный за пределы Константинополя, поселился возле церкви святой Марины в селении Хрисополь[42] где устроил небольшой монастырь. Вскоре его почитатели добились того, что он был полностью оправдан патриархом и синодом и получил предложение вернуться в свою прежнюю обитель или даже занять архиерейскую кафедру[43]. Он, однако, отказался от этих предложений и оставшиеся годы провел в монастыре святой Марины в окружении преданных ему учеников.

Несмотря на бурные события и связанные с ними душевные потрясения, внутренняя мистическая жизнь у преподобного Симеона, как кажется, никогда не ослабевала. Он удостоился многих духовных даров, в том числе прозорливости, пророчества и чудотворения. Никита Стифат повествует о многочисленных чудесах святого Симеона. Однажды он исцелил от тяжкого недуга некую игумению, явившись ей в видении вместе со своим старцем Симеоном Благоговейным. В другой раз он исцелил юношу, который не мог вкушать пищу: он благословил кусок хлеба и подал юноше, после чего тот сразу выздоровел. Он также вернул здоровье парализованному мальчику, пролежавшему в расслаблении четыре года, помазав его маслом из лампады, теплившейся перед иконой святой Марины. Был случай, что при приближении святого тотчас выздоровел его друг Орест, у которого, вероятно, в результате инсульта, искривилось лицо, так что он не мог разомкнуть губы. Описывая эти случаи, биограф каждый раз отмечает огромную жалость, которую проявлял Симеон по отношению к больным, и его слезы при виде человека, пораженного недугом[44].

Назадолго до смерти преподобного Симеона посетила болезнь, которую он переносил с кротостью и терпением. Его тело было до крайности истощено, и он уже не мог самостоятельно передвигаться, но проводил дни лежа в постели, отдаваясь непрестанной молитве. Он, конечно, не мог уже ежедневно совершать Литургию, как он это делал всю жизнь, однако по-прежнему каждый день причащался, готовясь к своей смерти, время которой было ему заранее известно. Он предсказал ученикам, что через 30 лет после его кончины произойдет торжественное перенесение его мощей: это впоследствии исполнилось. Преподобный Симеон скончался по одним данным в возрасте 73 лет 12 марта 1022 года, по другим — в возрасте 79-80 лет 12 марта 1037 года, окруженный учениками, которые со слезами на глазах и с зажженными светильниками читали над ним отходную[45].

2. ТВОРЕНИЯ

Преподобный Симеон оставил богатое письменное наследие, включающее в себя 3 Богословских и 15 Нравственных Слов, 34 Огласительных Слова, 2 Благодарения, 58 Гимнов, 225 Глав и 4 Послания. Значительная часть этих произведений была издана Дионисием Загорейским в 1790 году в переложении на новогреческий язык. С этого весьма несовершенного издания святитель Феофан Затворник перевел "Слова" преподобного Симеона на русский язык[46], что дало возможность нашему читателю в конце XIX века познакомиться с творчеством великого византийского мистика. Однако подлинный древнегреческий текст произведений святого оставался до последнего времени неизвестным.

Первое критическое издание древнегреческого оригинала произведений Симеона Нового Богослова осуществлено в 1957-73 гг. издательством Cerf в серии "Sources Chrétiennes". Текст восстановлен по рукописям XI-XVII веков, снабжен предисловиями, приложениями, богатым научным аппаратом и параллельным французским переводом. В 9 томов вошли:

1) Богословские и деятельные главы (SC 51, подготовка текста Ж.Даррузес),

2) Слова богословские и нравственные, в 2-х томах (SC 122 и 129, издатель Ж.Даррузес),

3) Слова огласительные, в З-х томах (SC 96, 104 и 113, подготовка текста В.Кривошеина и Ж.Парамеля),

4) Гимны, в З-х томах (SC 156, 174, и 196, под­готовка текста И.Кодера).

10-й том, содержащий Послания Симеона, еще не вышел из печати.

Издание "Sources Chrétiennes" — плод многолетней критико-текстологической работы крупнейших византологов и патрологов Запада. Оно включает в себя все подлинные произведения преподобного Симеона и может служить основой для дальнейшего богословского изучения его письменного наследия.

[1] Vie de Syméon le Nouveau Théologien par Nicétas Stéthatos // Orientalia Chritsiana XII. Roma, 1927. Далее Vie.

[2] Существует три хронологии жизни преп. Симеона. Первую предложил в 1898 г. К.Холль (см. K.Holl. Enthusiasmus und Bussgewalt beim greichischen Mönchtum. Leipzig, 1898. S.23-26). Затем в 1927 г. И.Озэрр в предисловии к изданию Жития преп. Симеона предложил другую хронологию (см. Vie: Introduction par I.Hausherr, XC). Эта хронология считается общепринятой в современной науке, хотя и оспаривалась неоднократно учеными. В частности, греческий патролог П.Христу предложил еще одну хронологию преп. Симеона (Symeon ho Neos Theologos. Bios, kefalaia, eucharistiai. Thessalonike, 1983. Sel. 12-24). В дальнейшем изложении жизни преп. Симеона мы ориентируемся на хронологию Озэрра, хотя и не считаем ее бесспорной.

[3] Пафлагония — византийская провинция на южном побережье Черного моря.

[4] После внезапной смерти императора Романа II (959-963) на престоле оказались его сыновья Василий (5 лет) и Константин (3 лет), однако фактическим правителем империи стали сначала Никифор Фока (963-969), затем Иоанн Цимисхий (969-976). Лишь после смерти Цимисхия Василий получил полноту власти и царствовал почти полвека (976-1025).

[5] H. 20, 98-119.

[6] H. 20, 126-147.

[7] Euch. 1, 78-80.

[8] Ср. H. 21, 302-304, а также Cat. 29, 137-150.

[9] Студийский монастырь, основанный в 463 г., находился недалеко от Золотых ворот в Константинополе.

[10] О Симеоне Благоговейном см.: Иеромонах Иларион (Алфеев). Преподобный Симеон Новый Богослов и православное Предание. М., 1998. С. 167-210.

[11] Vie 12, 20-26.

[12] О духовном законе 69 (PG 65, 913 C).

[13] О думающих оправдаться делами (PG 65, 940 A).

[14] Ср. Мк. 10:48.

[15] О духовном законе 11 (PG 65, 908 A). Ср. Ин. 9:35-38.

[16] Vie 5, 1-31. Этот же эпизод рассказан самим преп. Симеоном в Cat. 22, 88-113.

[17] Euch. 2, 41-46.

[18] B.Krivochéine. SC 96, 23.

[19] Vie 12.

[20] Монастырь св. мученика Мамаса (или Маманта) находился недалеко от Ксирокеркских ворот в Константинополе. Он был основан в конце VI в. и ко времени преп. Симеона пришел в упадок.

[21] Vie 24, 9-27, 9.

[22] Cat. 4, 11-12.

[23] Cat. 4, 1-18.

[24] Cat. 22, 314-318.

[25] Cat. 16, 78-107.

[26] Николай Хрисоверг до патриаршества был митрополитом Адрианопольским. Занимал патриарший престол в Константинополе с 979 по 991 гг.

[27] Vie 30, 13-18.

[28] B.Krivochéine. SC 96, 33.

[29] Ibid., 35-36.

[30] Ср. H. 27, 131-132.

[31] Euch. 2, 230-233.

[32] Cat. 4, 1-18.

[33] Vie 38, 7 — 39, 14.

[34] Vie 39, 14 — 40, 10.

[35] Vie: Introduction par I.Hausherr, XC.

[36] Стефан был возведен в сан митрополита Никомидийского в 976 г., однако, оставив митрополию, жил в Константинополе и был близок к Патриарху и ко двору (Vie 74, 5-12).

[37] Vie 72-73.

[38] Vie 75, 16-17.

[39] H. 21, 54-68.

[40] H. 21, 312-328.

[41] Vie 93, 1-12.

[42] Хрисополь находился недалеко от Константинополя на азиатском берегу Босфора. Один из знатных учеников преп. Симеона, Христофор Фагура, владел там участком земли, который и подарил Симеону, узнав о его изгнании из столицы (Vie 100).

[43] Vie 102,14 — 103,18. Описываемые события произошли при Патриархе Сергии II (998-1019).

[44] Vie 113-122.

[45] Vie 128-129.

[46] Слова преподобного Симеона Нового Богослова. Перевод епископа Феофана. Вып.I-II. М., 1890-1892.