В.М.Панеях

НОВЫЙ СПИСОК ГРАМОТЫ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИЗЯСЛАВА МСТИСЛАВИЧА НОВГОРОДСКОМУ ПАНТЕЛЕЙМОНОВУ МОНАСТЫРЮ

Оп.: Новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича новгородскому Пантелеймонову монастырю // Исторический архив. № 5, 1955.

Публикуемый ниже новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича Новгородскому Пантелеймонову монастырю имеет большое значение для изучения политической и особенно социально-экономической истории Руси XII в.

Список грамоты Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю обнаружен нами в 16-листовом деле, возникшем в конце XVI в. по челобитью игумена этого монастыря Феодосия о сложении с монастырской рыбной ловли в заводи Мячино оброка, неправильно наложенного на нее “прежними новгородскими дьяками” Васильем Степановым и Леонтьем Онаньиным. Оно хранится в ЦГАДА, в фонде Новгородской приказной избы, стб. № 42743, ч. IV.

Первый и второй листы заняты грамотой царя Федора Ивановича от 21 ноября 1588 г., последовавшей в ответ на челобитье игумена Феодосия.

На шестом листе находится челобитье преемника Феодосия игумена Варлаама, подробно излагающее ход дела и содержащее ссылку на то, что “дал ту тоню великомученику Пантелемону и устроил твой государев сродич великий князь Изяслав Мстиславич безданно и безоброчно”.

На листе 14 находится предъявленный монастырскими властями список грамоты Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю, написанный скорописью второй половины XVI в. на листе размером 30 Х 16 см, вклеенном затем в дело. Список очень ветх, отдельные слова читаются с трудом, в двух местах на документ пролиты чернила. По тексту грамоты— правка более темными чернилами, сделанная игуменом Варлаамом, подпись которого имеется на обороте. Описания печати, бывшей у подлинника, нет.

Приводим его текст:

“Снимок с государевы грамоте, а в грамоте пишет.

Се яз князь великий Изеслав Мьстиславич (Изяслав Мстиславич — великий князь (1146—1155). Вел упорную борьбу с черниговскими и ростово-суздальскими князьями. Л. В. Черепнин указывает на политический характер пожалования и относит грамоту к 1148 г., когда Изяслав Мстиславич был в Новгороде и стремился склонить новгородцев к участию в походе против Юрия Долгорукого (см. Л. В. Черепнин. Ук. соч., т. 2, с. 115)) по благословению епискупа Нифонта (Нифонт — новгородский епископ (1130—1156). Отличался горячими симпатиями к черниговским и ростово-суздальским князьям. Е. Голубинский, указывая на факты острой вражды между Изяславом Мстиславичем и Нифонтом, предлагал считать грамоту Пантелеймонову монастырю подложной (Е. Голубинский. История русской церкви, т. I, вторая половина тома, стр. 633). Святой Пантелеймон был, повидимому, патроном великого князя Изяслава Мстиславича. По словам летописца, шлем с изображением св. Пантелеймона спас Изяслава Мстиславича в битве 1151 г. (Ипатьевская летопись под 1151 г., ст. 438—439)) испрошал есмь у Новагорода (Речь идет о новгородском вече, распоряжавшемся после 1136 г. землей и смердами. Ср. с грамотой 1130 г.: “Се аз Мьстислав Володимирь сын, дьржа Руську землю, в свое княжение повелел есмъ (курсив наш. — В. К.) сыну своему Всеволоду отдати Буице святому Георгиеви”) святому Пантелемону землю село Витославлицы и смерды (В переводе на современный русский язык: “село Витославлицы и с смердами”. Переписчики XVI в. часто пропускали предлог “с”, когда следующее слово начиналось с той же буквы) и поля ¹Ушково и до прости. А завод тои земли от Юрьевьской орамицы ² простью вверх и с прости возли Ушковскую орамицу по верхней стороне да направо в лог, логом по верховью Мячина и Мячином вниз по вешную воду к Добрыне улицы к образу святому, и от Добрыне улицы Мячином вверх подли рель да налево в Великий ручей, ручьем вверх подли княжую рель до Юрьевьского межника, что крест стоит под межником, от Юрьевьского межника логом подле Юрьевскую рель, да подле Юрьевскую орамицу логом да по конец логу промеж орамицы Юрьевьской и Ушкова поля да в прость. И устроил (Под словом “устроил” можно понимать не только пожалование монастырю земель и смердов, но и сообщение о строительстве каменной церкви св. Пантелеймона, разобранной в 1810 г. (см. Амвросий. Ук. соч., часть V, стр. 461)) ³ есми святому Пантелемону монастырь и посадил есми в нем игумена Аркадия (В источниках имеется несколько упоминаний об Аркадии, позволяющих думать, что мы имеем дело с одним и тем же лицом. При Нифонте Кирик обращается с вопросами к игумену Аркадию (см. Русская историческая библиотека, т. VI, ч. I, СПб., 1908, ст. 34). В Новгородской первой летописи под 1153 годом говорится о создании монастыря Аркадием на собственные средства, что свидетельствует о принадлежности его к одной из богатейших фамилий Новгорода. Это сообщение проливает свет на избрание вечем Аркадия после смерти Нифонта на пост архиепископа (1156—1163), чем было завершено оформление политической независимости Новгорода. Назначая игуменом Пантелеймонова монастыря Аркадия, Изяслав Мстиславич, очевидно, хотел создать в его лице противовес Нифонту). А боле в тую землю, ни в пожни, ни в тони не вступатися ни князю, ни епискупу, ни болярину, ни кому. А хто ловит рыбу, доложа игумена. А смердам витославлицам не потянути им ни ко князю, ни к епискупу, ни в городцкии потуги, ни к смердом ни в какии потуги, ни иною вивирицою (Употребление слова “вивирица” — важное свидетельство подлинности грамоты и точности ее воспроизведения в публикуемом списке. О древности этого слова см. И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, СПб., 1893, т. I) ⁴, а потянути им ко святому Пантелемону в монастырь к игумену и к братьи. А хто почнет вступатися в тую землю, и в воду, и в пожни или князь, или епискуп, или хто имет силу деяти, и он во второе пришествие станет тяжатися со святым Пантелемоном.

К сему списку Пантелемонова монастыря игумен Варлам и в братьи своей место руку приложыл”. [205]

Остальные листы дела заняты выписями из писцовых и платежных книг XVI в. На л. 16 изложен приговор в пользу монастыря: “И 98-го марта в 25 день дияки Ондрей Арцыбашев да Семейка Емельянов челобитные Пантелемонова монастыря игумена Варлама з братьею и выписки из государевы грамоты и из отпуску слушали и приговорили Пантелемонова монастыря игумену Варламу з братьею на рыбную ловлю на Мячино по государеве грамоте и по челобитной за приписью дияка Ондрея Щелкалова дати грамоту, а велели им теми рыбными ловлями владети, на монастырской обиход рыбу ловити по прежней грамоте, а оброк с тое рыбные ловли по государеве грамоте велели сложити для нищеты и скудости. И вперед игумену з братьею ... ку ⁵ трех рублев... ⁶”.

По сравнению с публикациями Амвросия и И. И. Срезневского, которыми до сих пор пользовались исследователи⁷, новый список грамоты содержит важные моменты, отсутствующие в указанных изданиях и свидетельствующие о том, что в руках этих публикаторов был список, воспроизводящий не полный, а сокращенный текст грамоты с пропусками отдельных мест.

Срезневский писал, что он пользовался при публикации списком грамоты, сохранившимся “в делах Юрьева монастыря”. Так как архив Пантелеймонова монастыря погиб в начале XVII в., а в 1667 г. этот монастырь был приписан к Юрьеву монастырю ⁸, можно предположить, что И. И. Срезневский имел перед собой список конца XVII или даже XVIII в. Если учесть наблюдение Л. В. Черепнина о том, что копирование грамот в XVIII в. в значительной степени вызывалось нуждами межевания ⁹, то можно понять переписчика XVIII в., передавшего полностью текст грамоты относительно земельных владений и выпустившего некоторые несущественные с этой точки зрения места.

Таких пропусков два. В публикуемом списке после слов: “промеж орамицы Юрьевской и Ушкова поля да в прость” говорится: “И устроил есми святому Пантелемону монастырь и посадил есми в нем игумена Аркадия”. Но наиболее важно для историка второе сообщение публикуемого списка, отсутствующее в прежних изданиях. Непосредственно за известным постановлением грамоты: “А боле в тую землю, ни в пожни, ни в тони не вступатися ни князю, ни епискупу, ни болярину, ни кому”, следует: “А хто ловит рыбу, доложа игумена. А смердам витославлицам не потянути им ни ко князю, ни к епискупу, ни в городцкии потуги, ни к смердом ни в какии потуги, ни иною вивирицою, а потянути им ко святому Пантелемону в монастырь к игумену и к братьи”.

Известно, что скудность источников сильно затрудняла решение вопроса о положении древнерусских смердов. До настоящего времени в распоряжении исследователей по вопросу о смердах XI—XII веков имелся лишь отрывочный материал летописи, да несколько не находящихся в определенной связи статей Русской правды. Теперь эти источники дополняются ценными показаниями актового материала.

С публикацией нового списка грамоты получает наконец разрешение вопрос, долгое время вызывавший споры среди историков: что же было пожаловано [206] Пантелеймонову монастырю: два села — Витославлицы и Смерд, или одно село Витославлицы со смердами, жившими в нем?

Во всех прежних изданиях грамоты слово “смерд” ¹⁰ рассматривалось как географическое название и писалось с большой буквы. Большинство исследователей придерживалось этой же точки зрения. Лишь С. В. Юшков считал, что речь здесь идет о княжеских смердах — крестьянах, которые вместе с землей передаются монастырю ¹¹. Приведенное выше сообщение не оставляет сомнения в правильности мнения С. В. Юшкова. Однако общий вывод С. В. Юшкова, который он обосновывал также и ссылкой на эту грамоту, о смердах как частновладельческих крестьянах нам представляется неверным. Предписание пожалованным в монастырь смердам “не потянути им ни в городцкии потуги, ни к смердом ни в какии потуги” показывает, что основная масса смердов была обязана феодальными повинностями в пользу Новгорода, принадлежала к государственным крестьянам. В грамоте Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю запечатлена та глубокая старина, на которую ссылается появившаяся уже на рубеже новгородской независимости договорная грамота 1471 г.: “А купец поидет (во свое сто), а смерд потянет в свои потуг к Новугороду, как пошло” ¹². На такой же характер зависимости смердов указывает и содержащееся в публикуемом списке требование не потянуть монастырским смердам “ни иною вивирицою”. Термин “вивирица” употреблен здесь в значении каких-то государственных повинностей, образовавшихся в процессе превращения дани в феодальную ренту.

Итак, смерды в публикуемом списке грамоты Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю предстают перед нами в основной массе как государственные крестьяне. Но, как видно из этой же грамоты, имелись смерды, зависимые от князя и епископа. Они могли стать и монастырскими крестьянами. Таковыми их делало пожалование новгородского веча, в ведение которого после 1136 г. перешло распоряжение землями и смердами.

Грамота тем и ценна, что в ней получил яркое отражение процесс развития феодализма вглубь. Она свидетельствует о значительной степени закрепощения, которая была достигнута в древней Руси к середине XII в.

Новый список грамоты содержит также интересные данные о развитии иммунитета. Если раньше исследователи, располагая неполным текстом грамоты, думали, что иммунитетные привилегии в ней “молчаливо подразумеваются”, то теперь мы имеем иммунитетную формулу, построенную на отрицательном принципе отказа от своих прав субъекта, передающего землю в пользу нового собственника. Отсюда можно сделать вывод, что грамота Изяслава Мстиславича в отношении развития иммунитета представляет собой переход от грамоты Мстислава Владимировича 1130 г., где иммунитет выступает еще в положительной форме (село Буйце передается Юрьеву монастырю “с данию, и с вирами, и с продажами и вено вотское”), к последующим развернутым формулам грамот XIV—XV вв., состоящих из ряда статей отрицательного типа. Относительная неразвитость иммунитетной формулы публикуемой грамоты заключается в отсутствии в ней отдельных статей, посвященных податному и судебному иммунитету. Но зато в ней нет и ограничений в иммунитете, появляющихся в грамотах XIV—XVвв.

Комментарии

1. В слове “поля” “я” написано вместо какой-то другой буквы.

2. В слове “орамицы” “м” написано вместо первоначального “н”.

3. В слове “устроил” “и” написано вместо какой-то другой буквы.

4. Неясна 1-я гласная: “и” или “е”.

5. Несколько букв вырвано.

6. Конец дела не сохранился.

7. Амвросий. История российской иерархии, ч. V. М., 1813, стр. 455; И. И. Срезневский. Грамота великого князя Мстислава и сына его Всеволода Новгородскому Юрьеву монастырю (1130). “Известия Академии наук по отделению русского языка и словесности”, т.VIII, СПб., 1859—1860, стр. 354. По содержанию публикации Амвросия и Срезневского полностью совпадают. В “Грамотах Великого Новгорода и Пскова” под редакцией С. Н. Валка (М.— Л., 1949) эта грамота перепечатана из издания Срезневского.

8. Амвросий. Ук. соч., стр. 456.

9. См. Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, т. 2. М., 1951, стр. 49.

10. В публикуемом списке: “смерды”.

11. С. В. Юшков. К вопросу о смердах. “Ученые записки Саратовского ун-та”, 1923, т. 1, вып. 4; его же. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. В последнее время к этой мысли с большими оговорками начал склоняться и Б. Д. Греков (см. Б. Д. Греков. Киевская Русь. М., Госполитиздат, 1953, стр. 230).

12. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, под ред. С. Н. Валка. Изд. АН СССР, М.— Л., 1949, стр. 132.