Оп.: Памятники старинной русской литературы, издаваемые Графом Григорием Кушелевымъ-Безбородко. Выпуск четвертый: Повести религиознаго содержания, древния поучения и послания, извлеченныя из рукописей Николаем Костомаровымъ. – СПб.: В типографии П. А. Кулиша, 1862. – с. 67-116.Месяца Маия в 15 день. Житие и жизнь и подвизи и отчасти чюдес исповедание преподобнаго отца нашего Евфросина новаго чюдотворца, жившаго над Толвою рекою. Господи, благослови, отче. Иже святое житие поживших и веру божественную сохраншихъ, святых преподобных отец великих и в постных подвизех провозсиявшихъ, и непрестанными к Богу молитвами велику победу на враги показавшихъ, красная же и суетная мира сего отвергших будущия ради жизни, яже уготова Бог любящим Его; — аще бо иногда Еллинстии баснотворцы и нечестивии языцы, иже Бога незнающии Творца небу и земли, праздники же и поклонение идолом своим приносяще и, елико можаху, кождо их тщахуся, от имений своих без ума тем предлагаху; — кольми же паче намъ, иже Божественною благодатию посещеным от Вседержителя Спаса Христа и святым крещением просвещенымъ, подобает достойным памяти святых праздновати духовно и от Христа Бога дарованная тем чудеса восхваляти и во псалмех и пениихъ, служаще Господеви день и нощь. Памяти же их ради подобаетъ, иже предивная слышахом истину от неложных свидетелей, достоит сице писанию предати, и о сем бо чаяние мзды будущих благ от Господа нашего Исуса Христа прияти; послушателем же и повелителем и сказателемъ, иже в правду сведущимъ, паче же темъ, иже душевный разум имущимъ, и тех святых жития делы исправляюще своими труды. Непщуем бо иже преже помянутая, аще молчанию предати, то никако в забвение по роду изыдетъ, яко да и навыкнем известно, откуду сия таковый светильник возсия, еда от Иеросалима или от Синая? ни, рече, но в наших родех просия таковый светильникъ, понеже бо Святаго Духа дорованием крест Христов на рамо взявше и тесным путем шествовавше, и внидоша в радость Господа своего. Аще мы ленимся воспомянути о сихъ, но Бог тех одари, сами бо чудеса о них вопиютъ, и по смерти бо живи суще в веки. Аще ли же дерзнем слово рещи о сем святемъ, о немъже нам предлежит повесть, то веру несомненну к нему имуще, таковых бо святых Отец терпеливому житию ангели дивяшася и похвалиша и ихъже имена написана суть на небесехъ; о сем бо пишет в поучении своем святых Василий Великий, глаголя: будите ревнители право живущим и сих имена и дела напишите на сердцах своихъ. О сем бо страшит преписании велми слово, занеже не стяжах на себе всегда добрых дел ни мало, но на Бога надежду имея и на Пречистую Богоматерь и на молитвы сего святаго и блаженнаго отца, Русскую похвалу, новаго чудотворца Евфросина, имьже посети Господь Богъ, Спас нашъ, людей своих в последняя роды наша, появи сицева чудотворца, и всячески преписати попекийся, елико постигну, еже о нем преже нас написана быша, труды его и хожение и чудодействие некоим списателем о имени его писание не изъяви, некако и смутно, ово зде, ово инде, и ина многа части глаголана бяху чудодействия святаго, и вся, елико возмогохъ, яко в едину пленицу собравъ, или яко цветцы от многих в едино, яко да не забвена будут святаго отца исправления и чудеса. Понужену ми бывшу недостойному на таковое духовное дело пастырем обители преподобнаго и игуменом ?еодосием и смиреным Киприяном и инеми старцы, иже многа лета имущим в монастыри томъ, велико по Бозе житие жившимъ, мужем в добродетели преизряднымъ. В лето 7055 [1547], индикта 5, в тоже время царствия скипетры правящу Великия Русии и бразды содержащу святых Божиих апостольских церквей самодержцу православному царю великому князю Иоанну Васильевичу, и при брате его благородном князе Еоргии Васильевиче, в митрополии же Русския земли престол держащу святыя Божия апостольския церкви боголюбивому митрополиту Макарию чюдному отцу, и кормила церковная правящу великих градов — Новаграда и Пскова архиепископу ?еодосию, мужу в добродетелех преизрядну, мне же убо страстному, дерзнувшу преписати святаго отца житие и чюдеса, прочая же и достовернейшая навык от самаго того писания, иже преже нас напасана быша от некоего слагателя, о немъже преже помянухомъ, и ина яже от слышания от неложных свидетелей. Сему же буди послух Дух Святый, иже научивый преписати душеполезная учения и исправления святого отца. Рече Господь: пытайте писания, яко в тех имате обрести жизнь вечаую; в них сокровен Сын Божий, истиная Мудрость Отчая, Егоже обрящет — блажен будетъ. Аз же глаголю: уясни ми язык мой, Спасе мой, и разшири уста моя и напои я, дай же ми глаголати подобная и творити полезная! Иже мне окаянному, по неизглаголанному милосердию, подав словесную кормлю на послужение сицевому богонравии совершеннем житии отца нашего. Но да приимем добромыслием начало повести сея божественнаго и добляго и правдиваго ему жития, юношскаго и постнаго и хожения. Зело же взыскахове и трудихомся о рожении его, коего отца именем и матере. И обретохом некоего инока, Маркелла именемъ, по Бозе житие живша, 50 лет имуща в чернеческих исправлении, пострижение имуща ангельскаго образа в преподобнаго обители от ученика его, именем Памфилиа. Сему же Маркеллу поведавшу со свидетельством о многих исправлениих святого; а о отце его и матере писание не изъяви, иже многими леты в забыт прииде. Молю же вы, всевященный соборе и христоименитое и богоизбранное совокупление, молите за мя и за мою худость, яко понудисте мене смиренаго и недостойнаго и невежу, ум имуща страстен и нечистъ, преписати житие и подвизи отца нашего Евфросина; но обаче Бога в помощь, молитвами его, призываю; сам бо рече Господь: призовити Мя и услышу васъ, всяк бо просяй приемлетъ. Господь сам рек ученикомъ, таже и ко всем в него верующимъ: яко без Мене не можете творити ничтоже. Но Господи, Господи, аз начах о Тебе самомъ. До зде прекратим слово, но на предлежащее возвратимся. О рождении блаженнаго отрока. Бысть убо сей блаженный отрок Елеазар от великаго острова Русии, межу севера и запада, в части А?етовы, от полунощныя страны, от богохранимаго великаго града Пскова, рождение име и воспитание веси Виделепьския, разстояние имущи от града 30 поприщь; а от ких по плоти родися, не свемы, но едино свемы, яко от благочестиву родителю рождейся духовным рождениемъ, отца убо имея Бога, иже водою и духом породи того, матерь же — правоверную церковь Отчю. Темже и воспитан быв в добром наказании, и по времени вдан бывает родительми своими учитися божественным книгамъ, вскоре некако ясно взвыче божественная писания, елико мощи ему и толкованьем глаголати и инеми писаньми, и философскую мудрость извыче, яко и многолетным разуму его дивитися и похваляти. Не убо уклоняшеся на некая играная или позоры, но паче на прочитание божественных писаний и на церковное пение. И начат же воздержатися весма, сладких не ясти отнуду. Родителю же, уведевше таковое воздержание отрока, и глаголаше: о чадо наю, почто плоть свою оскорбляеши таковым жестоким пребываниемъ, а нам печаль велию твориши о семъ? Отрок же рече: писано бо есть, родителие: брашно и питие не предпоставит нас пред Богомъ. По сем же родителие восхотеша браку сочетати его; он же, доброразсудный отрокъ, отторгнуся от родителей своихъ, яко серна от тенета. Родителие же сотвориша много взыскание о нем повсюду с рыданием и не обретоша сего блаженнаго нигдеже, но Божия благодать храняше его. Помале же отцу его преставльшуся от жития, мати же его оста вдовствующи. Но милостивый Богъ, хотя всем человеком спастися и в разум истиный приити, и вложи сему блаженному отроку Елеазару помышление благо в сердце его, како бы мощно спастися и уединитися мира. И в помышлении и дело бысть. И паки отходит в монастырь к Рожеству Святей Богородацы на Снятную гору; тако бе зовомо по месту тому, отстояние имущи от града Пскова три поприща, над Великою рекою; и от тамо сущаго игумена остризает власы главы своея, вкупе и долу влекущая мудрования отвергъ, и ангельскому образу сочетается, о наречено бысть имя его иноческо Евфросинъ. Начат же воздержатися зело постом и бдением и молитвами и всенощным стояниемъ, и братии служа без лености в поварне и в пекарне и во всех службах монастырскихъ, якоже обычай имеяху, и всем на успех бысть иже ту сущей братии, и первее всех обреташеся на пении церковном и послеже исхожаше. И нача же слава проходити о нем повсюду добродетельнаго ради жития его. Он же тяжко си внят о семъ, ненавидя славы от человекъ, вменяше се быти грех и студъ, попечение же имый еже бежати славы. И прииде ему помысл некии от Бога и желание пустыннаго и безмолвнаго обрести жития и единому Господу работати. Темже яви помысл свой отцу своему духовному. Отец же, видев святаго в добродетелях цветуща, и благослови его и рек ему: иди, чадо, с миромъ, Господь да будет с тобой и вразумит тя и наставит тя на благую детель, якоже Господу годе бысть! Блаженный же, взем благословение от отца духовнаго, и отыде от обители Пречистыя и обхожаше места многа, гдебы мощно ему наедине безмолвствовати. Но паче Богу наставляющу его, слышит о месте томъ, иже над Толвою рекою, отстояние имущи место то от града Пскова двадесять пять поприщь, идеже ныне монастырь стоит благодатию Христовою, и некими Христолюбцы зван бысть владетельми местом темъ. И паче Богу изволившу на месте том прославитися имени его святому, и ту блаженный отец вселися безмолствовати наедине в лето 6733 [1225], якоже рече божественный пророкъ: се удалихся бегая и водворихся в пустыню, чаях Бога спасающаго мя от малодушия и бури! И на месте том колибу себе водрузи и трудолюбно в ней подвизался постом и бдением и молитвами, всенощным стоянием и на земли леганием противу невидимаго врага кознемъ. И некогда святому отцу взшедшу из колибы в год зноя и возглешу на земли, хотя мало почити от трудовъ, и абие в тонок сон преложися святый, и ту явишася святому манием Божиим вселенские учители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоустый, показующе место святому воздвигнути храм во имя их на месте томъ, идеже святый живяше; святому же в том часе воспрянувшу от сна, и не виде никогоже, и в недоумении бывшу ему о необычном видении. Времени же многу минувшу, проуведа о нем мати его от неких человекъ, и взя потребная и доиде места, идеже живяше блаженный над Толвою рекою, и нача молебныя глаголы со слезами простирати к нему, глаголя: чадо мое драгое, утеши старость матере своея и яви лице свое ангельское ко мне; аз с отцем твоим не порадовахся нимало о тебе, да не сниду с печалью во гробъ, идеже отцы наши. Святый же скважнею уведе матерь свою и позна ю, и глагола к ней: о мати моя, не скорби, отыди отсюду и не тружай старости твоея; аще хощеши видети зде, и ты во оном веце не узриши мене, но иди, мати моя, в монастырь и спасая спаси душу свою. Мати же его не улучи желания своего и отыде от него скорбна, и вниде во един от монастырей Инжиньскихъ, и проводи дни своя в добром исповедании и до исхода души своея. О прихожении Серапионове к преподобному и о исцелении его. Прииде же некий инокъ, именем Серапионъ, к святому первый на место, идеже святый живяше, сожительствовати с нимъ. И поживе мало у преподобнаго в духовных трудех и подвизехъ, и не восхоте пребывати у него прочее, но хотяше инуде отыти от него. Святому же Евфросину едину еще безмолвствующу тогда, и виде святый Серапиона, яко жесток есть на духовная, и моляше его святый, да пребудет с нимъ, работая Богу до скончания своего в непроходной пустыни сей. Старец же не рачаше святого моления, но восхоте отыти от него; и глагола святый: нужу ми велику, брате, творит отшествие твое, и зело не терплю розлучен быти от тебе. И много же молив преподобный со слезами и любовью Серапиона, и нимало увеща его, но абие, взем потребная своя и целовав преподобнаго, отыде. Бяше же поток мал близь места оного, идеже преподобный живяше. Серапион же абие пришед к потоку оному, и нача древие сещи на прохожение оного потока нужнаго, и внезапу сечивом отсече колено левыя ноги, и обращься к преподобному с великою нужею, пореваяся и глаголаше со слезами святому: прости мя, отче, Бога ради, понеже согреших пред тобою отшествием моимъ; и сего ради Бог яве показуя и наказал мя есть, и святыя твоя молитвы привлекоша мя к тебе; ныне же не отыду от тебе, дондеже и скончаюся на месте сем святемъ. Святый же незлобием и кротостию прият его, яко от Бога послана, пророческое слово исполняя: незлобивии и правии прилепляхуся мне, и прочее. И глагола ему тихом гласом святый, (глаголя): о брате, сие приходит по неверствию нашему, имуще к Богу маловерие. И утешив его словесы святый, прощение ему даровавъ, и тако вмале старец исцеле от раны тоя молитвами преподобнаго отца; и начат жити нужно и жестоко и трудолюбно со святымъ, купно же и странно возлюби пребывание; таци же бяху духовныя его труды и подвизи и работные трудове рук его, яко превосходити ему всех в святого обители добродетельми. Но иже первие чужа себе сотвори от всякия суеты света сего и жив хожаше яко мертв от мира, и безымением и нищественым житием мертвец непогребенъ, воздержание же его всяко яко ангелу, и никакоже брашном услажаше себе, но паче плоти нужную скудость подавая брашна и питья, купно же и одежа его страна зело, в нюже присно облачашеся прикровенья ради наготы телесныя, и ношаше раздраны ризы и ветхи рубища, лица же своего никакоже умываше водою, но токмо руце, а лице слезами умываше; бе бо очи ему по вся дни слез исполнены духовных и хлипания теплоты душа его, сердце же его благодатною водою обливашеся и отрыгновено присно на всегдашнее рыдание слез его; келья же его темна зело и странна, никогдаже чрежена; на всякой же работе монастырския первее всех обреташеся, а опосле исхождаше; наставника своего блаженнаго Евфросина подражая житию, правила же своего келейнаго ни мало оставляше, псалмы же Давыдовы всегда глаголаше седя или делая что, и соборнаго пения никакоже оставляя, разве великия нужы, и в церкви глаголаше псалмы Давыда пророка и божественное писание почиташе, и от уст его слово исхожаше дострочно и вершашеся яко чистый бисер слышащим в сокровища сердечная, и глагола ему яко глас умилен сладкоглаголивыя голубицы, и не яко человечески духовная глаголаше, но яко ангельски божественная вещающе, и вельми любящи уединение и немятежное житие и присное молчание. И некогда прихождаху к блаженному Евфросину из града христолюбцы пользы ради и благословения, и приношаху потребная брашно и питие к святому с братиею, и учрежаше ихъ. И егда случится преподобному после трапезнаго учреженья с братиею нечто мало покоснети беседы ради и любве гостиныя, Серапион же никако медляше чести ради приходящаго, но скоро исхождаше в странную свою келью и в той един затворяшеся и моляше Всемилостиваго Бога и Пречистую Его Матерь и всех святых о укреплении царства, о христолюбивых князех и о воех их и о всем православном християнстве и о давших милостыню святому месту, в немъже живяше. И прочее поживе Господу Богу вся дни чернечества своего в великом труде и воздержании и в жестоких добродетелехъ, о нихъже подобает дивитися и внимати добродетельному его житию и исправлению. И отыде от житья сего суетнаго добрым и лепым отхождением ко Господу, и егда же совлек его скутарь из рубищных риз и хотяше обвити его в ризы погребальныя, и обрете кости токмо едины жилами и кожею содержащеся: от нужнаго труда и воздержания тако плоть ему увяде! Сице же и погребен быв блаженным Евфросином и братиею. Се по истине яко воин Христовъ, всякое страстное наслажение мимотекущее человеческия суеты храборски, яко тимение, от души своея отгнавъ, темже уясни богоработную душу свою краснейше злата в небесное сокровище блаженный Серапионъ; ризы же его бяше странны и ветхи, в нихъже хожаше блаженный и никтоже взят их от братии обители тоя, но близь врат в монастыре повергоша ризы тые блаженнаго трудника на взятие нищим и страннымъ; и никтоже их взят от нищих входящих в монастырь и исходящихъ. Сие же чудо поведа Панфилей игумен обители тоя, ученик блаженнаго Евфросина. О прихожении братьи к святому. По сем же прослуся о нем повсюду и начаша братья собиратися к нему и простая чада пользы ради, ревнующи добродетельному житию его противу силе своей. Он же нача их приимати и поучевая их о пользе душевней, имети чистоту телесную и душевное незлобье, смирение и братолюбие нелицемерное ко всемъ, к малым и к великимъ, якоже рече апостолъ: любы не завидитъ, любы не оплазуетъ, любы не гордится, любы не радуется о неправде, радует же ся о истане, вся терпитъ, таже и прочее; прекословья же веляше бегати и зависти, объядения и пьянства и прочихъ, яко змия; и бяше по единому их в кельи безмолвствующе. И тако братии число множашеся благодатию Христовою на место то, идеже живяше святый. Всевидящее же Око, видя святого, яко хощет сосуд быти Святому Духу и мощен управити Христово стадо, вложи помысл ему в пустыне той составити общий монастырь и тамо прославлятися имя Христа Бога в веки, и многи души Христу уневестятся; о сем вопиет Богоотец пророк Давыдъ: сердце сокрушено и смирено Бог не уничижитъ; и апостолу глаголющу: творящам заповеди вся поспеются во благое. Братия же начаша молити святого, да соградит им церковь; он же, доброразсудная главо, повеле устроити им церковь на месте том во имя триех святителей вселенскихъ, идеже видение виде блаженный. Место же то бяше не нарочито, и мало и скудно, и по обе страны ему сюду и сюду едина река на двое разделися, пришед выше к месту тому, и паки ниже совокупися о месте томъ, — и сего ради нужа велика беяше тесноты ради обители. И братьям уже умножившимся и кельям непотребно есть место у(про)странитися, множицею нудяху святого братья, яко да преставит обитель на ино место, избрав нарочито. Святый же отвещав има, глаголя: азъ, братия моя, не на сие пришел есмь в пустыню сию, но хотех един безмолвствовати на месте сем и молчания моего ради худо и ненарочито место излюбих себе, а не хотех тщие славы, ниже помышлях множества ради грехов моихъ, чтобы обитель составити и монастырь упространити и братью умножити; но иже паче Богу изволившу на сем месте храму быти в славу свою, купно же и манастырю о Нем составитися и нам в любве жити в нем и обще Богу работати; а еже глаголете переставити обитель сию на ино место, то аз тем немощен владети и позыбати сего святого места, понеже Богу изволившу на сем месте прославлятися имени Его; сице же аще хощета, любимицы мои, обильну быти месту сему, то урьем купно ону гору и тем пополним един потокъ, иже от востока реки оноя. И бысть слово святого и делом касающеся, и абие купно с святым трудолюбезная братия, наполнивше песка восточный поток реки оноя, носяще землю на рамех своих от горы тоя, и того ради река она совокупися во едино течение, течет же и доныне купно единем стержнемъ, а другий стержень ея молитвами святого и до сего дни суша бысть посреди обители. Сие дозде, и паки на предлежащую повесть возвратимся. О Игнатии иноце. Прииде же некто из града Пскова именем Игнатие в пустыню к преподобному. Еще бо ему юну сущу и плоти цветущи, и прииде ему желание во мнишеское житие; оставль отца своего и матерь, братью и сестры и домъ, по заповеди святаго евангелия, и моляше святаго, да сподобит его ангельскаго образа. Святый же прият его и, не закосневъ, абие повеле пострищи его, и наречено бысть иноческое имя его Игнатие. Внимая себе добродетельному житию и подвизанию духовному, своего во всем подражая; виде же его святый со тщанием прилежаща и любовью неуклонною в божественную волю и в послушании святаго и во всей о Христе братии во служении и повиновении и во всяком смирении и кротости и в чистоте телесней и душевном незлобии о Бозе пребывая, той бо есть всему духовному житию и добродетельному великая красота, и сего ради внят о нем святый, и разсудив доброразсудная та глава, яко достоин есть великого дару священническаго сподобитися, таже сподобляется священничества, повелением святаго и властию архиепископа Великого Новаграда и Пскова владыки Ивана. Сей же Игнатий духовник бяше святому и первый игумен во обители блаженнаго, и чисте жряше жертву Богу и до исхода души своея. О Харлампии черньцы. По сем же прииде в монастырь к святому брат по плоти Игнатью священнику в духовное тризнище, и молит блаженнаго отца, да сподобит его ангельскаго образа, якоже и брат его Игнатие, и причтет ко избранному своему стаду словесному. Святый же поведа всей братии о нем и сподоби его ангельскаго образа, и наречено бысть имя его Харлампие; и бысть тепл делатель и зело подвижник на духовная добродетели и во всем подражая и усердно ревнуя изрядному житию блаженнаго отца Евфросина добродетелемъ. Темже видев его святый, яко сицев есть делатель истине, в покорении и в воздержании живяше и трезв подвижник на бдение и молитву, и абие святый и того возводит в церковное иго, и той такоже сподоблен бысть прозвитерскаго сана велением блаженнаго старца и верховнею властию архиепископа великих градов Новаграда и Пскова владыце Евфимия. И добре Господеви работая в преподобнаго обители и до ошествия души своей к Богу. О Панфилии старце. По мале же времени прииде в обитель к святому третий брат Игнатию и Харлампию священникома, ревнуя исправлению и добродетельному спребыванию братии своей; и той такожде моляше святого черноризец быти, бе бо ему желание и теплота веры воспалена в нем присно от мира сего суетнаго; и той управлением святого пострижен бысть во ангельский образ и наречено бысть имя его Панфилий инокъ. По мале же убо времени и той сподоблен бысть за добродетельное его житие и спребывание чиститель быти саномъ, якоже и братия его, в разсужении и управлении у святого отца. Сии убо три браты бяше по плоти священницы, и един по единому кождо их в монастыре святаго игумени быша во время свое, и вся строяще велицыи тые трудницы и всякия монастырския работы прежнии делателие, такоже по чину и по обычаю держаще устав и исправление духовныя потребы и телесныя, по уставу и правилу своего наставника и учителя блаженнаго Евфросина; сице же и в духовных подвизех велми и исправлении спееми зело, от юны бо версты души своя Христу уневестиша в божественное хотение. О них же ми есть слово предлежаще, ныне же настоящее да глаголется. О Мантирии черьньце. По сем же прииде в монастырь ко святому четвертый брат по плоти Игнатью и Харлампию и Панфилию, желая иноческаго спребывания; братия же его родимая не рачише ему иноческий образ прияти, но глаголаше ему: иди, брате, в дом свой к родителем нашимъ, да их общая старость возвеселится о тебе, понеже бо мы вельми оскорбихом ихъ; и суще млади, отвергохомся мира Бога ради и отторгохомся от пазуху родителей своихъ; ты же утеши, брате, родившая ны и сочетайся браку; сице бо еще юну ти сущу и плоти цветущи, како хощеши дерзнути на великое то иго; не возможеши понести, яко неискусное жребя, духовнаго ярма трудовныя тяготы и воздержания и болезненаго выну спребывания, иноческаго жития любомудрие; темже молим тя, да вонми паче к послушанию нашему и отыди отсюду к родителем нашимъ, да их возвеселиши; и егда своими судьбами восхощет Богъ, может тя спасти, брате, да о всем искусен будеши во ангельском образе; иди и да сведы мира сего суету и смрадное сладострастие и душегубную лесть тимения, таже и в великий когда подвиг внидеши, воин храбр явишися, ведый искус и стреляния и лукавствия дияволя. Детищь же, послушав братии своей, и поклонися блаженному отцу Евфросину, купно же и братома своима, и отыде, дряхлуя и плачася, в дом к родителем своимъ, яко не получи желания своего. По мале же времени родители обручиста ему супругу прелепу зело и припрягоста его браку; он же поживе два лета с супругою своею и, быв в себе, рекъ: увы мне во смраде и тимении века сего суетнаго, понеже братия моя Христу служаще воинствуют на диявола, светло приобидеша мира сего суету и чающе получити от Господа нетленное утешение вечныя жизни; аз же погрязох в тимении мира сего единъ, како разлучихся от брату моею? Сия же ему с рыданием глаголющу и слезы испущающу от очию, и сице востав и помянув слово Христово. глаголющее: аще кто не оставит отца и матерь, жену и дети, и род и имение и села имене Моего ради, не может ученик Мой быти. И изыде с дерзновением из дому, оставль родителя своя и жены любовь повергъ, и имение, и елику с собой на потребу братии взя, и Бога в помощь призвавъ, и рече: Господи Исусе Христе Сыне Божий, живый в вышних во свете неприступнемъ, со Отцем и Святым Духом непрестанно славимый от ангел и певаемый от серафимъ, сподоби мя ангельскаго образа и любве душевныя и желания, еже тебе работати, Господи, в чистей совести и душе нескверной до исхода своего, якоже и братия моя, и избави мя от всякаго стреляния дьяволя и от всех сетей его! И окончав молитву, и устремися невозвратно в духовное тризнище в монастырь к человеку Божию Евфросину. И притекъ, абие паде пред ногама святого, моляшеся со слезами и рыданиемъ, вопия: помилуй мя, святче Божий, грешного человека, и сего ради прибегох в руце твои, да мя створиши черноризца быти и причтеши мя святому своему стаду, якоже и братию мою. И абие прият его святый, яко любезное чадо в пазуху родительну, и пострижен бысть велением святого во ангельский образъ, и наречено бысть имя его иноческое Мантирие. Супруга же его остася юна сущи и цвету юности в немощи женстей цветуще; но паче та добрая и лепая жена благую часть избра и яже не отымется от нея: видевши же себе осиротевши вдовствомъ, яко муж ея любве ради Божия разлучился есть от нея, тако же и она зело возлюби премудрость а страх Божий, и вельми возблагодарив Бога, и рече: аще господин мой изволил Христу работати и Того возлюбил от души своея и ныне оставль любовь родитетелей своих и мою, супруги своея, то уже и аз любве ради Божия не дерзу на сочтание иного брака, но пребуду вдовствующи и до отшествия своего, в великом целомудрии о Бозе. Не яко женски пренемогающе, но яко храборски возмогаше, храняше благолепен цвет вдовства своего, чистоту душевную и телесную боголюбивая та жена до конца. Мантирие же инок оноя боголюбивыя жены, о немъже нам слово, поживе два лета в преподобнаго обители в духовных подвизех и в жестоких добродетелехъ, и очистив душу свою от всякаго греха, и умре благолепно о Господе, християнский конец приим и погребен быв во обители блаженнаго отца. По мале же времени скончася с миром о Господе рабыня Божия Ага?ия, мати по плоти блаженных онех отецъ. О Филарете черноризце. Таже убо отец по плоти онех инокъ, о нихъже преже сказахомъ, скутав тело супруги своея и видев себе яко пленена суща, и тако смыслив о себе благоумием своимъ, спасти тщашеся душу свою, и абие устремися и той по чадех своих в пустыню к преподобному Евфросину. И пришед в монастырь, поклонися святому, глаголаше: се плод прижития моего — чада моя в руку твоею, честный отче; и аз такоже приидох в руце твоея святыни, да спасена будет душа моя грешная богоприятных ради молитв твоихъ. Святый же повеле и того облещи во ангельский образъ, и наречено бысть имя его иноческое Филаретъ. В мире законно поживе, яко раб Христовъ, родивше во славу благочестная чада своя, и тако живот свой благочестно соверши, и душу свою добродетельми украсив и добре работая Богу, в глубоце старости конец житию приемъ, ко Господу отыде, Его же возлюби, и погребен бысть честно преподобным Евфросином и чадома его. И не сие токмо исправление едино о ученицех блаженнаго Евфросина, но бяше чудно слышати учеников его, яко ластовиц красных житием сияющихъ, и инем же учеником его разшедшим по местом проразсужением духовнаго их настоятеля, неусыпаемаго трудника, и тамо честныя обители воздвигшим в славу Христову сожительствовати иноческому чину. Глаголю же блаженнаго Савву, составившаго честный монастырь Иоанна Богослова в пустыни, глаголемой Крипецъ, и тамо собравшуся благодатию Христовою множеству братии; другаго же глаголю чуднаго отца Досифия, создавшаго обитель честну святых апостол Петра и Павла на сожительство иночествующим о Христе братии в пустыни над Великим озером на острове, зовомом Верхнемъ; третияго же ученика святого глаголю богодухновеннаго Илариона, иже во Бозе житие живша со святымъ, и сему же воздвигшу честную обитель Покров Святей Богородицы над Желчию рекою в пустыни непроходимей, еже глаголется Озерский монастырь. И до ныне суть тые честные обители всеми видими, благодатию Христовою, яко светила сияют во Псковской стране и молитвами преподобных отецъ. Дозде прекратим слово, паки на предлежащее возвратимся. Чудо о Кононе черноризце. Бяше же некто черноризец именем Кононъ, и сей прииде в монастырь ко святому, ношаше с собою сребра меру, кланяяся ему и глаголаше: о святче Божий, причти мя к своему избранному и словесному стаду и к святей дружине, аки овцу заблудшую; а еже имам с собою сребро, се ти влагаю в честнеи твои руце на требование монастырско. Святый же не рачаше прияти от него сребра, но рече ему тихим голосомъ: аще, брате, требе ти есть место сие святое и пришел еси к нашей грубости, то пребуди с нами, терпя Бога ради, понеже рече Господь: всякого ко Мне грядущаго не изжену вонъ, и сребро твое еще с тобою да будетъ. Оному же молящу и принужающу с любовью святого, да возмет сребро на требование монастырское, преподобный же, прозря прозорливыма очима, еже ему дарование Святаго Духа, о внутренем оному брату, яко несть ему совершены веры вселитися во обитель святую, и сего ради сице рече ему: брате, аще хощеши дати нам сребро свое милости ради Божия, то уже иди во церковь трех святитель и положи пред олтаремъ, понеже Богу принесл еси, и тому даси e, а не нам смиреннымъ. Старец же по глаголу блаженнаго дерзну внити в церковь и поверг сребро пред олтаремъ, изыде. Блаженный же отец наш Ефросин повеле иконому взяти сребро то и сохранити нерушимо. Оный же старецъ, о немъже нам слово, пожив мало время в обители святого, и абие устрелен бысть от неприязнена врага ненавистию на преподобнаго. И пришед к преподобному, и рече: се уже, отче, отныне не брегий мене, понеже не требую к сему жити у тебе, и отдай иже сребро мое, и иду паки от тебе, аможе хощу. И рече ему тихим гласом преподобный: веси уже, брате, яко Богу дал еси и трием святителемъ, и от тех паки проси и возмеши e, мене же не утруждай всуе, яко аз никогдаже взял от тебе. И разгневася старец на святого и спаднув лицем и великия ярости наполнився, и отыде от святаго дряхлуя в келью свою, и начат мыслити неподобная, яко да коим образом изгубит святаго; и умыслив абие неприязненая, и о сем паче смотряше подобна времени совершити хотение свое злое и волю дияволю. По времени же некоем изыде святый из монастыря во внутреннюю пустыню на некую потребу, оный же братъ, обрет подобно время злыя мысли своей, да умертвит святого своими руками, и абие взем секиру под мантию свою, и устремися скоро за святым в пустыню, и усрете и зверски нападе на святого, и запен путь святому и ят ? за котыгу твердо и возмахнув сокирою на высоту, и хотяше посещи во главу святого; и тако неприязнена гнева и ярости исполнився злый, рече святому: се глава твоя, лихоимче калугере, в том часе отъята будет и душу твою с нужею извлеку от тебе, и место сие гроб да будет ти! и прорцы ми уже, окаянне, аще не отдаси сребра моего. Преподобный же старец смиренным образом рече ему: укротися, брате, Бога ради и престани от гнева и остави ярость, а сребро твое цело суть и до ныне, егда даси нама, и иди и возми e себе, аз ти повелю отдати в руце твои; днесь бо видехъ, брате маловерна тя, отнележе пришел еси к нашей грубости, о того ради не хотех прияти сребра твоего исперва, и не рех ли ти паче: держи e у себе, да будет сребро твое с тобою, якоже рече апостол к Симону: яко непщуя прияти дар Божий сребромъ; ныне же идеве с любовию в монастырь, и о сем блюди, брате, да никтоже увесть от братия моея бывшую крамолу с тобою в пустыни сей. И пришед святый в монастырь свой, и воззва иконома и повеле ему отдати сребро оному старцу. Старец же, взем свое, и поклонися святому и мирно изыде из монастыря его, и вшед во иную обитель, и абие ослепе очима, яко ни мало ему видети рук своихъ, ни стези, аможе ходити, но водим бысть некими. Сице же убо разумев старец согрешение свое к святому, яко без правды оскорби его, и рече в собе о сем паче: гнев Божий постиже мя. И абие скоро возставъ, и возвратися в монастырь к святому, водим от некоего. И пришедъ, паде пред ногама святому со слезами и смирением сердца, рыдающе и глаголюще: прости мя, рече, отче пречестный, беззаконнаго, злая ти попремногу сотворшаго; се уже не имам отыти от твоея святыни, дондеже и во гроб вниду! Святый же рече ему тихо и разумно: брате, ненавидяй добра роду человечю диавол спонь приводит на имущих к Богу маловерие, хотя ны от Бога отлучити и привести в муку вечную; нам же подобаетъ, брате, храбрым быти противу немощей и их силе, многими скорбми подобает внити в царство небесное. Бог да простит тя, брате, и пребуди отселе с нами смиреными, якоже глаголеши, понеже аз присно жадах души твоея спасения. И се рек святый, пад на землю пред образом Господа нашего Исуса Христа, и нача молитися, глаголя: Молитва. Господи Исусе Христе Сыне Божий, услыши молитву мою, имене твоего ради святаго, и даждь сему рабу твоему прозрение и просвети ему очи душевнии и телеснии, да видит свет твой истиный, якоже просветил еси апостолом своим Ананием сосуда избраннаго твоего Павла, гонителя бывша; тако и сего просвети брата нашего, пришедша в тризнище духовное к нам смиреннымъ, и сохрани его и до конца от врага непоколебима, и да вси прославят имя твое святое, Отца и Сына и Святаго Духа. И по молитве востав блаженный, и благослови брата крестообразно и рекъ: Бог затвори твои очи маловерия ради, Той и просветит тя именем своим святымъ. И абие в том часе прозре брат благодатию Христовою и молитвами святаго, и вси прославиша Бога о сем чудеси. Брат же он пребысть видяй и до отшествия души своей к Богу; сребро же свое и прочее имение отдаде святому с братиею на требование монастырское. О трудех блаженнаго Евфросина. По сем же блаженный Евфросин с духовными трудники Игнатием и Харлампием и Панфилиемъ, священникома сущема и братома по плоти, на всякое дело монастырское спеемыми, сице же и со всею братиею о Христе в духовном союзе и в боголюбии и в любви нелицемерне, нача лес сещи окрест обители и нивы страдати на гобзования хлебная, и тем блаженный с братиею питашеся. Егда же год бысть церковнаго нения, то вси пореваху трудовное дело со блаженным и течаху кождо их к началу церковнаго правила, и тако совершающе божественную службу со святым во страсе Божии, в молитвах и слезах и пощении, и исхождаху койждо их с молчанием — овы в келия своя, иные же на трудовныя дела монастырские, сия же вся бываху разсужением и управлением преподобнаго отца. Елма же нача блаженный милостыни творити многи приходящим к нему алчным и жадныим и малопомощнымъ, и странных и приходящих людей всех равно упокоевая и кормя с любовию, яко от Господа посланныхъ, и братии своей заповеда ничтоже звати своимъ, но все монастырскимъ, подобяся гласу Спасову: милостивых домы не оскудеютъ, рече Господь; ревнуя Авраамову страннолюбию и Иову Авсидийскому и Филарету и Ивану милостивому и ?еодосию киновиарху и Евфимию великому и прочим святымъ, тех житию подражая во всемъ. Всенощное же стояние беяше у святого с братиею якоже у скитских отецъ. О умножении брашен молитвами святаго. Паки же хотя Бог веру явити раба своего, сотвори оскудению быти брашен от раздаяния убогим в лавре святаго; и братьям в велицей скорби бывшимъ, неимуще что ясти, и хотящим разытися от святого, святый же утешаше я, глаголя: чада, Богъ, сотворивый чудеса отцем нашимъ, Израильты в пустыни прекормивый, той и на нас убогих сотворит милость: токмо потерпите, и Бог не оставит насъ. В то же время некоему чистителю веси Кривовицкия, служителю святого пророка Илии, добродетельное житие жившу по Бозе, сему же чистителю по келейном правиле своем возлегшу на одре почити, и ту ему явишася в тонце сне трие святители, пекущеся о месте томъ, и глаголаша ему: устрой брашна и пития и вся потребная, и возложи на мска и гряди борзо путем темъ, иже мимо твою весь прилегъ, и обрящеши в праве стране в пустыни над Толвою рекою монастырь ново строится угодником Божиим Евфросином во имя наше, и тамо братиям гладным сущим недостаточстве брашна и пития веры ради оного милостиваго мужа, уже три дни имущи без пищи. Чистителю же дерзнувшу рещи к святымъ: Господие мои, вы кто есте светообразныи мужие в святительских одеждах приидосте ко мне грешному? Святым же отвещавшим к чистителю: мы есве трие ерархи, вселенские учителие, единоравни у Бога; и не сумнися о сем явлении, сущее явление сие к тебе, востани и гряди скоро в путь, взем потребная. И сие изглаголавшу, невидими бысть от него. Чиститель же воспрянув от сна и благодарив Бога, и взя по обычаю брашню и питие и возложи на мска, и грядяше в путь свой, радуяся и славя Бога. И доиде трисвятительские обители в монастырь к человеку Божию, и вдаде брашно и питие святому, и взем молитву от святого и от братии, чиститель той отыде во свояси. Святый же, взем брашно и питие от чистителя, и похвалив Бога и святыя, и даде братии и глагола: братие, рече апостол — сеяй о благословении со благословением и пожнетъ; страннолюбия же, братия моя, не забывайте и по моем отшествии от жития сего. Чиститель же той возвести во граде князю и посадником и всем христолюбивым людем о пребывании жестоком святого с братьею и о устроении обители на месте том иже над Толвою. И некто христолюбец А?анасий посадникъ, и сей прииде в монастырь на двою мску к святому, нося всяко требование различно на потребу братии; святому же с братиею приимшу требование от христолюбца и похваливши Бога, и инии же христолюбцы мнози начаша веру держати к трисвятительской обители и к преподобному отцу Евфросину, и милостыни творити многи, и села вдавати на устроение обители, в наследие вечных благъ. Святый же нача болма милостыни творити убогим и странных упокоевая яко чадолюбивый отец с великою радостию. Се суть вернии цветы и милостыни плоды; весть бо Господь сотворити волю боящихся Его, зде о в будущий векъ. Повесть о некоем священнице, пришедшем из Новагорода в пустыню к преподобному. По времени же прииде некий священник от Великаго Новаграда в монастырь к святому, неверием содержимъ, хотя соглядати обычая преподобнаго и обихода монастырскаго и добродетельных его о Боге трудов и подвиг духовных и всенощных бдений, паче же слуха видением хотяше известити. Сице же смыслив на искус себе и пользы ради душевныя, — бе бо мняйся, яко сам трудолюбец есть и духовен подвижникъ, кичаяйся в себе, — и сего ради прииде к святому, яко слышал бе о нем дивная и преславная чудодействия. Преподобный же Евфросин прият его по обычаю с великою радостию и даде ему хлевину особе, покоя ради душевнаго и телеснаго. Священник же нача творити узаконения монастырская, купно же и тружатися со святым и с братьею потребною работою обители; по сем же и успех творити ровная ся с братьею в начало церковное; понеже сице, яко неискусен юнецъ, подведыйся под иго тяжкаго бремене, и познан бысть от водящаго, яко сух есть и немощенъ, падеся; тако убо и он сице: не могий работы и труда святых онехъ, купно же и на церковное правило худ есть и немощен явивыйся. Егда же первая стража случися ему быти со святым и с братьею во всенощнем труде и бдении, по уставу скитскому многу пению бывающу, такоже убо и до глубокия полунощи бдящу оному священнику, дондеже и полпсалтыри изглаголаша и каноны по обычаю, купно же и великая чтения и прочаго пения поюще, священник же убо он нача от сна побежатися и изнемогати телом трудов ради неусыпаемыхъ, ово убо яко пиан являшеся от сна и от воздержания, о стену пореваяся, семо и овамо шаташеся, яко трость ветром колеблема, ово же смизаше и размизаше очи свои и прекланяше часто главу свою долу от тяжкаго сна. Сице же и мало устрабив себя от сна и приступив к единому от клирик преподобнаго, рече ему: скажи ми, брате, что есть бываемое се ликопение, ово псалтырь, ово же каноны глаголашеся, ово же продолжение чтения, и есть ли сему престатие? уже боле полнощи преидоша и конец мя постиг от многаго стояния! Клирик же отвещав ему: Брате, се час дни отъидетъ, и тогда конец совершается пения. Священник же к тому ничтоже глаголаше клирику, но токмо в себе чудяшеся и похваляше добродетельное житие и труды и постное пребывание отца нашего великаго Евфросина. И абие изъем из недр своих лентион и связав за конца ему, и наверже на спицу, иже над нимъ, и обеси себе под пазусе; и тако стояше до конца всенощное бдение, висим на плате. Сице же поживе у преподобнаго в монастыре, тружаяся и подвизаяся с братиею, едва скончав десять дний; и сотворив метание святому, и взем благословение, и наказан быв от него, и отыде во свояси к Новуграду. И тамо вопрошен бысть знаемыми, како святого виде и в коих детелех пребываше святый, и кацем обычаем живут братия его о Христе? Он же, мало помолчав имъ, и со удивлением исповеда има святого исправление и братии его добродетельное житие, и труды, и постное пребывание, и всенощное бдение, и на земли легание и прочая добродетели его к Богу. И рече им притчею: видесте ли присностоящее древе, не требующее сна, ни дремания, ни покоя всякаго, и спроста рещи — тако он пребывает с братьею, яко железный с железными! Они же реша ему: грядеши ли тамо еще, идеже духовная совершаются и труды бывают мнозии? Священник же он рече своимъ, о немъже нам слово: немощен аз престояти древя, ни претружати плотный неплотная. И тако священник он зазираше в себе добродетельному житью и над смиренными не возношашеся и до кончины души своея, якоже рече ему преподобный Евфросинъ. О исхождении святого во внутреннюю пустыню. Некогда убо изыде преподобный Ефросин из монастыря своего во внутреннюю пустыню, и наченшу ему творити шествие, и абие усрете его диавол во образе знаемаго ему изорника, и представ ему лицем к лицу, и поклонися святому, глаголюще: добре грядеши, авва; и аз хощу с тобою сий день ходити. И отвещав преподобный, рече ему: аще хощеши, скитаевеся купно. Диавол же, хотя искусити святого, нача предходити пред ним и глаголати святому о житейских вещех мира сего; и яко поведа блаженному отцу недостатки домовныя и обида ему и насилие от некоего, «а с инем которахся, а со иным крамолихся и тяжбы ми есть ныне и судъ»; святыйже по обычаю скорбяше о немъ, и печалуяся, и недостатки ему домовныя обещаваяся исполнити. Святый же нача учить его о смирении, и рече ему: чадо, буди в обидах и тяжбах и пред насильники кротокъ, сердце имей смирено и душу милостиву; писано бо есть, чадо: гордым Бог противится, а смиренным дает благодать. Неведый же святый учаше его, яко враг диявол есть, весь день ходя по пустыни с нимъ. И запен путь святому к монастырю, и быв святый яко в помрачении и не знающе пустыни и не ведый, где бе обитель его и в кую страну путешествуетъ, и глаголаше ему дияволъ: се аз знаю, гряди за мною, и зде уже близь есть обитель твоя. Святый же грядяше в след его, чающе монастыря своего постигнути; и не бе пути, ни обители, а уже день преклонился еси, вечер постиже. И нача помышляти в себе святый: яко мене ради братия моя в печали есть и смутишася, и аз такожде в скорби здеся их ради, яко укоснех в пустыни сей; и абие святый вздохнув из глубины сердца своего, и евангельски рече: Отче нашъ, Иже еси на небесехъ; таже и прочее молитвы тоя: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Сице же святому молящуся и слову еще сущу в устех его, и абие пред ним преди ходя мнимый человек во образе дыма преложися и по воздуху разыдеся, невидим бысть. Преподобный же в себе бывъ, и разуме, яко враг диявол есть, хотя сотворити пакость ему; обретый бо ся в непроходней пустыни в чащи дебря, ходяше по укручию горнему, суду и суду стремнины окрест предлежаху; и познав место святый, яко облуди его враг от обители вдале пять поприщь, и ту обвечере и пребысть всю нощь без сна, бдя и моляся с слезами преподобный. Черноризцы же бяху монастыря святого от вечера и до глубокия полунощи на взыскание святаго разыдошася по пустыни; сице же не обретше его, в монастырь возвратишася. На утрие же братия вся после заутреня второе разъидошася на взыскание отцу, и не обретоша его, и паки в монастырь возвратишася, беседующе и скорбяху, и рыдающе: увы намъ, увы намъ, господине отче, пастырю нашъ, святче Божии и учителю добрый! Кому нас оставил еси сирых в тленнем сем житии? К кому прибегнемъ, кто нас утешит о пользе душевней и кто нашу скорбь разрешит и уныние? Камо еси отыде, свете очию нашею, святче Божий? зверие ли растерзаша многотрудное твое и святое тело, или убийцы убиша? И что бысть тебе в пустыни ключимое укоснение се? повеждь намъ, где твое честное и многотрудное тело повержено на пустыни, да поне мале утешилися быхом от толикия печали и рыдания, и трудолюбное твое тело предахом земли, общей матери. Таже и прочая молебныя глаголы изрекоша братия по святемъ. На утрия же прииде святый в обитель свою с радостным лицем и веселыма очима; обрете братию купно сшедшихся и бедствующе о немъ. Братия же, видевше святого отца, радостны быша, обретше без надежи живота своего учителя, и текше, поклонишася блаженному отцу наставнику своему до земли, с слезами глаголюще: вскую, отче, многу печаль сотворил еси нам вчерашний день и нощь сию? Не обычно в пустыни закоснел еси, святче Божий; искахове по всей пустыни и не обретохове тебе; молим тя, пастырю наш добрый, повеждь нам медление свое. Преподобный же старец накакоже потаив от них бывшаго видения в пустыни, исповеда им вся по ряду, како виде неприязнь во образе человечесте лицем к лицу, и вся яже не суть приязнена действа лукаваго, и козни, и мечты, и лаяния, и привидения и искусы, бываемыя на святаго добродетельнаго ради жатия. И множицею сия вся ключахуся преподобному отцу от неприязнена духа, и ничем же не можаше искусити святого, но благодать Божия храняше: его приражашеся твердому адаманту, и бывше яко прах в исчезновении от святого побежашеся. Сему же чудеси дозде конецъ. О умножении рыб молитвами святаго. Некогда убо празднику пришедшу святых триех ерархов вселенских Василия Великаго, Григорья Богослова и Ивана Златоустаго, народу убо сшедшуся из града многу на святую память их и оскудению бывшу в монастыре святого, рыбы не имеяху; рыболовье же всю нощь труждшеся на Великом езере, ничтоже яша, и приидоша скорбни к преподобному отцу Евфросину, поведающе ему оскудение рыбное и всей братии. Братия же в велицей скорби быша о семъ. Святый же утешаше ихъ, глаголя: братия, не скорбите, но возложите упование на Бога и на Пречистую его Матерь и на триех святитель, и веруйте неослабно; рече апостолъ: верующему же вся поспеются во благое; якоже Моисей в пустыни Израительския люди манною препита и воду им из камени източи, то и нас убогих раб своих может препитати и христолюбивое множество народа приходящих из града праздновати с святымъ. И утешив их словесы довольно, и иде во церковь триех святитель с братьею, и молебная благодарив Спасу и Пречистой Богородице и трием святителемъ, и взя с собою единаго от ученик своих именем Меркурья, в постнических добродетелех провозсиявша, и иные с ним от братии, и изыде на восточное езеро; прилегло бяше ко обители святых триех святитель в пустыни; и пришед на место с Меркурием и с прочими братьями, и воззрев на небо, и помолися на долг час Господу, и сам закида мрежа — и много множество извлекоша рыб различными образы, вмале не протержеся мрежа. Святый же с братиею, благодарив Бога и Пречистую Богоматерь и триех святителей, и народа много множество насытив молитвами триех святитель, и отпусти их в домы своя, и от избытка многи коша наклаша хлебов и рыбы, и ядоша братия на многи дни. Тое же озеро и до сего дни имеяше различная рыбы в себе, молитвами триех святитель и преподобнаго отца Евфросина. О хожении святаго к царствующему граду. Малу же времени минувшу, прииде ему некий помысл от Бога; и созва всю братию и глагола имъ: братие, аще Богу изволившу и Пречистей Богородице, хощу и помышляю ити к царствующему граду, еже от юности желах и мног труд стяжах и подвизание, и сетовах безмерною печалию пред Богом о пресвятыя аллилугия, и много вопрошах от церковныя чади старейших мене о велицей той вещи, и никтоже возможе тайны сия протолковати о божественной аллилугии; (сами бо тогда волняхуся о божественном том любомудрии и велик раскол влагающе посреде Христовы церкви и разногласие, овем бо двоющимъ, овем троящим пресвятая аллилугия), — и аще Богу наставльшу мое недостоинство, иду к святейшему патриарху в царствующий градъ, идеже возсияла православная вера, и святое крещение и закон церковный, и от тамо сущаго патриарха увем истину о божественной аллилугии; вам же буди Бог помощник и прибежище и сила на враги, а наставник вам в мое место отец мой духовный игумен Игнатие: того послушайте во всем и тому покоряйтеся о Христе. И в том часе пад святый на землю пред образом Бога нашего Иисуса Христа и преклонь колена, нача молитися сице: Христе царю Боже нашъ, приими моление мое недостойнаго раба Твоего и сподоби мя достигнути богоспасаемаго града царска и пресвятейшаго патриарха, и желание мое исполни о пречистей аллилугии, да увемы истино: аще тамо двоится пресвятая аллилугия, то и аз двою, аще тамо троится, то и аз трою. Таже и прочая глаголы молебныя изрек святый ко образу Господа нашего Исуса Христа и Пречистей Богоматери и ко всем святымъ. И по молитве возстав святый, и ста обще с братиею, помолися, и целовав братию и мир дав и благословение, и отыде Богом наставляемь. И доиде царствующаю града в добрую пору, в царство христолюбиваго царя Калянина и при священной пастве святейшаго патриарха Иосифа, тогда ему престол держащу вселенския церкви премудрости Божия София, за долго лет до взятия богохранимаго града царска от поганаго бусурменина Турскаго. И вшед по обычаю святый в соборную церковь во время божественнаго пенья, и поклонися честным иконамъ, таже и патриарху. Патриарх же благослови его. Святый же, шедъ, ста на едином от местъ; пенью же божественному свершившуся, патриарх же повеле ему за собою ити; святый же вшед в келью, и поклонися по обычаю патриарху. Патриарх же честно прият его, яко от Господа послана; и многу убо вопрошенью бывшу и беседе от божественнаго писания о тайне пресвятыя аллилугии. Патриарх же благослови святого и повеле ему двоити святую аллилугию, и рече ему: иди, чадо, в соборную церковь, и тамо увеси истину о искомой детели святыя аллилугия. Святый же услышав в соборней церкви дважды глаголемая пресвятая аллилугия и добре походив в области царствующаго града и смотрев святая места и монастыри честныя, испытав о божественней тайне святаго аллилугия, купно же и молчальники пустынныя известовавъ, и от всех сих наказан быв дважды глаголати пресвятая аллилугия. Патриарх же Иосифъ, учредив святаго и благословив его святою иконою чудною зело, образом Пречистыя Богородицы честнаго Ея Умиления, и вдаде ему писание о божественней тайне святаго аллилугия и отпусти его с великою честию восвояси, и рече ему: мир ти, чадо, пустынное воспитанье, иди с миром и спасая спаси душу свою, и Бог буди с тобою и наше благословение, и падут суперницы под ногама твоима, приразившеся якоже волны морския к твердому камени: камень не сокрушится, а волны разбиются; и рекъ: аминь. Святый же иде в путь свой, радуяся и славя Бога и Пречистую Богоматерь, обретши желание свое о искомей тайне святыя аллилугия, и доиде обители своея, мир и благословение братии с собою нося. Братия же с любовью яко отца и наставника восприемлют его. Святый же преда писание братии от патриарха о пресвятей аллилугии и святую икону Богородицыну, иже даде ему патриархъ. По сем же преподобный отец наш Евфросин устави чин церковный пети в своей обители: дважды глаголати святая аллилугия, по преданию вселенскаго патриарха Иосифа, еже славословити единеми усты божество же купно и человечество, единаго Бога славяще в животворящей аллилугии. Ныне же паче простираю слово и держуся сказания. Повесть о Иеве философе и прение о святем аллилугии. Бысть убо некто священникъ, Иев Столп зовяшеся, жилище имяше в богоспасаемом граде Пскове; той же Иев священник буй образом сматряшеся и смыслен мняйся имети разум и мудр зело и внутрь себе кичайся, яко совершено от Бога сице даровася ему протолкование всякого писания, ветхаго и новаго завета; таже извыче много повествовати от писания и многу протолкуя силу книжную; и бяху вси людие, купно же и священницы и причет церковный, прихождаху к нему и вопрошаша от него о всяком писании неразрешенем и о церковном устроении, купно же и о законных вещехъ; он же убо протолкуя, и сказоваше им вся по ряду, о чемъже кто вопрошаше его, и в сласть его послушаша учения людие и церковницы; да того ради от всех честен бысть и знаем всеми, и словяше в них дострочен философъ; имеяше бо остр ум на божественное писание, того бо ради и столп нарицашеся церковный, благочестия подражаше крепость и тверд учитель и наставник православию. По сем же умре ему жена, и не восхоте тако пребыти о Бозе, якоже лепо есть дароносцем церковнымъ, священная носящим Божия помазания, и абие ничтоже разсудив или умыслив благая о себе, яко философъ, но яко неведый добрая и злая, небесная и земная и смертную суету, возлюби гостебное житие, тление века сего пустошнаго, а будущаго истления и живота и безсмертия и раю и муки не помянувъ, яко философъ, но вся сия в забвение положивъ, яко не философъ, и здешнее земное наслажение возлюбив и мимотекущее мечтание света сего, лесть нехрабромудрства, но яко буй уродъ, ничтоже смысля о душе своей; темже и вниде в тимение и погрязе во тме, якоже апостол вопия глаголетъ: да не якоже разгордевся помыслом впадет в сеть неприязнену; еже и бысть Иеву, сему зовомому Столпу, о немъже паче предведуще слово скажем в совершение повести. Бяше бо ему умре жена, и абие распопися и поят другую; по времени же и другая ему умре жена, и потом поят третью. Увы, увы, горе, горе! паче не сицев философъ: подобная бо сему вещь сия и зело исполнена рыдания слезнаго — священство оставити и любодейство деяти! Якоже Иуда Христа предав и цену сребрянник приятъ, егоже цениша сыны Израилевы, а сей тимнения ради священства извержеся великого сану прозвитерска: яве яко Иуда из лика апостольска. Но иже паче помолчю, да не сужду страшной сей повести, но ряд слову повести в конец ведуще. Бяше бо Иев Столп не умалися от Псковичь честью и славою вины ради распопныя, но наче единако кичашеся, яко ничтоже изронив мудрости философския, ниже помышляя в себе падение греха, яко любодейства ради от священства испаднувъ, да таковаго ради поползновенья и развращения нимало убояся Бога, ниже умолча покаянием от орудей своихъ, но паче овех суди, а овех осужаяй, и инех уча, и овех наказуя, и другим законы полагая и инем заповеди, и священником чин уставляя и санов церковней службе, яко изящен вещемъ, купно же и черноризцем бяше законодавецъ; не токмо бо во граде учаше, но и окрест града, пачеже в дальних пустынех пребывающая — и о тех вопрошая и опытуя чину их и пребывания, и какова коих исправления, ли плотна, или духовна; единако бо на них ропщуще, яко на плотяныхъ, тако и на духовныхъ, яко имущих исправлена жития. Той же убо предпомянутый Иевъ, услышав слух от некоих о святемъ, яко живяше в пустыни, иже над Толвою рекою, некий чернецъ, именем Евфросинъ, той устави себе самогласен обычай в монастыре своемъ: дважды глаголаше пресвятая аллилугия. Внят же убо Иев Столп на преподобнаго старца. Сице же утвердися обычай един всем Псковичем по мирским церквам и монастырским пресвятая троити аллилугия; и начат Иев помышляя в себе глаголати: яко убо едина уста, и един гласъ, и едина вера, и во едину церковь, и един Бог во Троице и троичным гласом великолепую славу воспеваемъ, добре троящи пресвятая аллилугия, а оный чернецъ, иже во пустыни пребываетъ, и откуду взят себе сия и где навыче, от какова обычая, двоити пресвятая аллилугия, и како изуме велику вещь водрузити в церковь Божию? А мы не вемы о сей вещи, кроме обычай нашихъ, издревле уставленныхъ. Еда оный пустынник вящше разумеет пяти великих соборных церквей нашихъ, от нихъже вся Псковская страна учением просвещается? По сем же начат помышляти нелепая на преподобнаго неприязненою совестию, яко да коим образом потяжет старца оного о велицей той вещи; абие же умышляет себе таков советъ, неистовый с своим помыслом и не обуздав челюстий браздою на тишину молчания, и елма ни мало закосневъ, подвизашеся излиха о вещи на святого отца, и скоро шедъ, со многою укоризною и хулою поведа на блаженнаго пятма собором церковнымъ, иже во граде; и начат возущати во уши священникомъ, купно же и дияконом и всему причту церковному и всем людем тяжкая словеса о етери старцы и многу вину клевеща има на святого; Господие священницы и Христолюбивии людие! Есть некий старец в черноризцехъ, жилище имеяше над Толвою рекою, именем Евфросинъ, егоже чаяхом вси человека Божия, но паче же яко ангела помышляете за премногую его добродетель и воздержание и труды постныя и правила ради церковнаго, егоже добрым чином исправляет в монастыре своемъ, по уставу скитскому, паче же и за вышемерное житье его человеческаго естества; а он убо, яко един от безумныхъ, в суету живот живетъ; аще и безплотен в телеси чистоты ради всякия и воздержания дема (деля?) постнаго, аще и велия молитва его к Богу и мнози труды его и болезненные подвизи тмами, но обаче всуе труды его, яко мерзость неугодна пред Богомъ, понеже от своего самочиния обыкл бе в монастыре своем двоити пресвятую аллилугию, темже и вредил есть законное правило церковное, а истинныя уставы и обычаи церковныя преложил есть нашего исправления и писменныя вещи, и кроме преданных уставы святых отец на свой обычай прелагаетъ, самогласно мудрствующе, а не яко мы — единонравен обычай согласие держаще святыя аллилугии, по уставу письменну, сматряюще преднему от собор святых отец Божия церкви; а сей убо ни мало согласуется к нашему обычаю, но свое держит самогласие, от своего обычая проумевающе, кроме закона и писания обыкл есть и держит яве и доныне; да се ведуще, братие, церковный причетъ, держаще священную власть от закона церковнаго общевание апостольско; ныне же паче лепо нам во едино собратися на иснытание и истязание черноризцу оному, и что нам возглаголет и чим отвещаетъ: откуду взял сицеву вещь и како поведася ему двоити пресвятая аллилуия? да сего ради вельми истязан будет и вопрошен твердо о вещи нашею властию в монастыре его. Сему же бывшу и ничтоже спеюще Иеву Столпу такими словесы возустити чадь церковную на оскорбение преподобному, ниже народа можаше увещати на поколебанье святому; вси бо великаго отца Евфросина имеяху, яко Божия ангела, ведаху бо его прилежна трудоделателя великим добродетелем и в духовных подвизех сияюща невклонна, издетска понесше небеснаго богатства духовное бремя иго Христово, всяку добродетель не словом токмо провожаше святый, но делы вся исправляющи Христу угодная; и сего ради и священницы, купно и диаконы и клирицы церковнии, обаче же и народи градстии ни мало смеяху тяжко слово возглаголати на святаго от возмущения и поколебания Иевля; но иже бяше мало чяди от священник и нецыи клеветари, приступиша к Иеву во единомыслие, таже и от диакон не мнози суще, сице же и от народа мало возсташа людий на святаго, такоже и нецыи невегласи суще вооружахуся на блаженнаго отца, и строяще тяжкая хулы, и словом прекословяще на святаго; внимаху бо речению и неприведенному клеветанию от бесованья Иевля на блаженного отца Евфросина: якоже бо огню дрова прикладающе и огнь больма бываше, такоже злии они и суровии клеветницы возгорешася неприязненным и палимым пламенем на святаго, вряще и клокощуще завистию и гневным напрасньствомъ, неправеднии на праведнаго поучахуся, и зело варяху нань злобу диаволю, и яко тяжкия волцы на овца сбирахуся и яко млекосы ряхуся во единогласие и во единомыслие, во общину общахуся, яко нецыи разбойницы ко старейшине срыскахуся и строяще речи и рать народа движуще, и совет свой сшивающе; тако и сей Иев Столп с единомысленною дружиною ополчашеся на святаго отца и присовокупляюще к себе некия поборники в единомудрие свое, якоже иногда новая Езавель — царица Евдоксия неправедно гневашеся на всеблаженнаго Иоанна Златоустаго, он бо вдовица ради о винограде много пострада и от престола вселенския церкви отгоняется, в Куксы Арменския поточается. Отец же наш Евфросин не вдовицы ради пострада и многи скорби и беды подъятъ, но паче ревнуя духовною ревностию по Христе Бозе, о пресвятей аллилугии, якоже иногда Илия огнеоружный пророк ревнуя по Бозе и закла жерцы Вельзавелины: зри же дерзость отца нашего Евфросина, не равна ли онех святых дерзости? Духовная бо благодать, яко пламь горяй в немъ; не ножем бо закла богохульники, но молитвенным его огнем Божий гнев с небеси сведе на богохульныя уста, да сицевую казнь покажет Бог гневом своим и яростию в последнее время, еже и бысть на Иеве Столпе гнев Божий неисцеленъ; пенеже бо еще ему живу сущу, и абие люта рана прииде на него от Бога; якоже иногда на Евдоксию царицу, тако и оному Иеву приключися сице от богопопущеннаго гнева пострадати — возсмердетися ему нестерпимым смрадом и согнити от главы и до ногу язвами и проказами, и червми живу кипети ему, от нихъже и снеден бысть конечнее. Но инде скажем о его смерти, ныне же настоящее да глаголется. Бяше бо той предпомянутый Иев много оскорбляя и сокрушая тяжкими хулами и безчисленными клеветами и досадами оскорбляя богоноснаго отца нашего Евфросина, понеже бо еретика нарицаше святаго за удвоение ради вины пресвятыя аллилугия, да того ради откры Бог обое знамение смотрения своего, прославляющи прослави угодника своего и наказуя накажет всяку душу пресвятая двоити аллилугия, и яко тако непорочно есть и благоугодно пред Богомъ. Аще ли сия слышаще, и не приимете божественнаго наказания, блюдете же ведуще, а нетворящии внемлите, да некогда возъярится Господь гневом своим и послет такоже люту казнь без исцеления на ругающаяса имени Его, якоже иногда на Иева Столпа; зрите же и внемлите, церковнии соборы и вси христоименитии людие, страшной сей повести, да не мните, возлюбленнии, яко басни глаголемыхъ, блюдите паче о вещи, наказующе себе опасно изрядною сею повестию; аще ли не накажете себе тако о богоизвещанныя сея вещи, туже паче спаситеся сами протчее, да не когда и вы таковыя постражете, якоже и он иногда, понеже о Христе право глаголю вам и предведущее слово явлю искомое слуху вашему. Ин некто бяше от диаконска сана, емуже имя Филиппъ; бе бо преже диаконъ, паки же умре ему жена и поят другую, и той абие роздиакон бысть; елма убо и той присовокупися ко Иеву Столпу в суемудренное общевание, ковати клеветы купно на блаженнаго Евфросина. Бяше бо Филипп той роздиакон мудр зело, обоя ведый писания, древняя и новая, и волен в языце, и скор словомъ, и многоречив дохторъ, и пространен философ умомъ, и быстр помысломъ, и выше меры книжныя всяко писание преумевающе и зело искусен вещем законописьменным на вопросы и ответы. Тые же бяху во единомыслие сложистася, Иев и Филиппъ, бывшая священницы, единомудрствующе, и купно коваху клеветы на преподобнаго отца нашего Евфросина и остряще во огнь гнев неприязненъ, яко тяжкими млаты своими языки ударяюще о наковално диаволе, лют мечь на святого поостряюще и досадительныя пущающе нань стрелы, спеюще себя в тул сатанинъ, от того бо действа и от преисподняго его лука пругахуся, посылаеми яко стрелы на уязвление Христову воину. Тоже и инии мнозии от церковныя чади общахуся к нимъ, купно же и от простых людей прилагахуся в соединение на святого отца, якоже иногда жидове на Христа во Июдино соборище; сице же и сия бывшая священницы неправедно на праведнаго поучахуся, понеже и совет свой изобщевавше Иев со единомудренники своими, и едину мысль изъострив и в конец зол положиста. И абие же Иевъ, купно же с ним и единомысленники, посылают к святому в монастырь на истязание предреченнаго Филиппа роздиакона и другаго с ним некоего священника, оба мудра зело философа, ведуща ветхая и новая писания: сии бо бяху избраннии от Иева Столпа, яко мудрии уметелие книжней глубине, паче же непреоборимы витии суще, да возмогут истязати святого и вопрошати о вещи, или сами от него вопрошени будут о сицевей вещи, такоже витийством словес своих сильнии будут отвещати святому; беста бо мудри зело и сугубо наказаеми высоким разумом от научения Иевля, да мочни будут претися со святым о пресвятем аллилугии, храбры заградити преподобная его уста, и да возразят преимущею своею мудростию, яко некое острое оружие остроту словесную от языка и устен исходяще от богоноснаго отца; слышаху бо о нем и ведяху паче зело, яко такоже силен книгами и многу глубину божественнаго писания добре ведаше святый доведомых и недоведомых вещей утаемыя тайны откровением ему Святаго Духа, глубоку премудрость во устех своих ношаше. И сего ради предреченный Иевъ, собрав некое купелище: единомудренники своя, и писаше общиною собора епистолию от своея им силы и премудрости, и посылаше единомысленник своих в монастырь к святому с епистолиею на истязание; понеже бо бояхуся святаго отца вины ради сицевы: яко аще не успешни будут посланнии словом претися с святымъ, или забвением поползнутся и неведуще о чом вопросити, или истязати святаго отца, или некако от святаго вопрошении будут от божественных писаний о тайне святаго аллилуия, и егда не достанет на отвещание словесныя их мудрости ко святому, и того ради епистолию написаша, да вложат в руце святому с многою укоризною, да тем препрен будет о пресвятей Божии аллилуии. И тако Иев Столпъ, изостривше посланных своих учениемъ, и отпустиша их из града в монастырь к преподобному на истязание о пресвятей аллилуии. Посланным же достигшим обители отца, братьям же поведавшим святому пришествие посланныхъ, яко требуют от твоея святыни благословитися. Слышав же Божий человек приход посланныхъ, и вельми возрадовася приходу ихъ; бе бо слышал от неких человек ополчение Иевле, но паче же и ведый прозорливым дарованием Святаго Духа орудие посланныхъ. Посланнии же по обычаю поклонишася святому отцу; святый же купно сотвори молитву и благослови ихъ, и повеле келарю учредити трапезу, да ядят от брашна монастырскаго; и по причащении трапезы, пришедъ, беседуют ко отцу орудие свое яко хотятъ; посланнии же внидоша в келью к святому. По обычаю же великий старец сотвори молитву и повеле сести посланнымъ; сие же беседе бывши, и рече к ним святый: что приидосте видети грешна человека, и груба зело, и во всякой слабости и неисправлении и во гресех присно пред Богомъ? Они же убо умолчаша и смотряху семо и овамо, яко дмущеся друг на друга, взирающе межу себе и таяху слово в себе и посланныя книги от Иева и от дружины его; не смеяху бо святому воскоре хулы рещи, но друг друга учаша глаголати и преже словом стязатися с святымъ, и егда не достанет словес на прение святому, и тогда дадут посланную епистолию в руце святому отцу, да почтет ю самъ, и разсудивъ, навыкнет от просвещеннаго учения вещи и приимет наказание их и зело покорится учению ихъ; но еще вельми внутрь страхом и боязнию посланнии одержими от лица святаго, ум их в гулы разхождашеся от сладостнаго взирания сладостных очию его, и мысль их сокрушашеся, и буйство сердца их яко воск таяше; и сего ради не токмо предваряху слово рещи, и на лице святаго премногу взирати стыдяхуся, бе бо многими леты препроводил есть живот свой в мастите старости, николиже ослабе малодушиемъ, или яко человек плотию пренемог от великаго труда и воздержания нужнаго, от младых ногот Христа возлюби, и того ярем на раму свою понес в боголюбивей душе своей, и богоработную плоть свою изсуши постом и бдением и молитвами и всенощным стояниемъ, паче же и страстное море и потребил есть многоплетенная стремления бесовская и всю неприязненную силу, и всякое коварство диаволе яко паутину раздра зельным воздержаниемъ, яко непобедим воин Христовъ; от юности бо вооружил плоть свою и до исхода души своея из телеси, небесным оружием всегда утворен бяше противу темнаго лука и стрел их безплотнаго врага диавола, яко крепок муж и победителен в бранех и оружие имый твердо, не железа остроту, но паче внутренним духовным оружием — постомъ, и бдением и труды всегдашними в молитвахъ, и слезах и в виденном сладком умилении чистоты сердечныя: и сего ради очистися ему душа и умъ, внутренний человек и внешний, богоработною мощию цветяше плоть его, и лице ему бяше яко лице ангелу: но бяше от чрева матере своея девством освященъ, и Духу Святому жилище сотвори в себе и зело всякаго дара божественнаго исполненъ. Посланнии же от Иева на истязание святому начаша с поуверзением слово глаголати старцу, яко неистови. Противу бо благодати неблагодать не возможе претися. Святому же отцу от смирения высоты жития своего благодатью духовною, елико в нем бяше, наченшу беседу простирати к ним о тайне пресвятаго аллилугия, яко поток течаше из уст святаго отца противу имъ. Посланнии же по малу слову сами вопрошаху святаго вещьми и повестми о искомей детели святаго аллилугия, купно же и приход своего дела поведаша отцу и глаголаху: отче святый, отпусти нам невеждам вопросити словеси единаго, еже имам к тебе от некоего Иева Столпа и от инех чади церковныя, понеже мнози людие зыблются на тя и народ на истязание старости твоея, и тяжко слово глаголют на твое преподобство о преложении великия вещи церковныя — святого аллилугия; мы же ныне приидохом наказати недостаток разума твоего и промысла и зело щадим седины старости твоея, да некогда паче до конца востанут на тя вси собори наши церковнии, с ними же купно и все множество народа христолюбиваго града Пскова, блюди же, да не без лепоты нечестно скончаеши старость свою, и сего ради останися таковаго начинания, отче, понеже яве глаголем ти. Отвещав же к ним просвещенный старецъ, рече: рците, братие, обличающе спроста грехи моя, понеже бо и аз вемъ, яко мнози суть грехи моя ношу от юности моей и до ныне есмь во злых пребываю; обетшеваю нелепо старость мою пред Богом и человеки; глаголете, братие, обнажающи словесы вашими любимое терние — неисчетныя грехи моя. Посланнии же глаголаша святому: зело бо, отче, движутся тобою церкви Божия и мутится благодатный закон посреде ихъ, а мы яко от лютыя бури волнами погружаеми есмы от разногласия обычай твоихъ, понеже вся церкви Божия по всей земли нашей троят в законе пресвятая аллилугия: такоже боголепно есть всякому христианину; а ты не тако, якоже мы держим и церкви Божия и законъ, но паче самочинием ведомую от всех велику вещь церковную смел еси дерзнути и преложити на свой обычай; рцы намъ, отче, откуду приял еси таковая, и от кого научился еси глаголати дважды пресвятая аллилугия? Богомудрый же отец наш Евфросин начат глаголати к нимъ, купно же и вопрошати их незлобием души своея, и тихим гласом простирая к ним слово, такоже и от глубины естественныя и кротости и от смиренномудраго ему сердца и от высоты боговидения, со обилием силу слова подавая имъ, глаголюще: азъ, отцы моя и братья любовная, мнози грехи моя стяжа пред Богомъ, отнележе крещен бых и до сего дне: ныне же молю вы Господа ради, тяжкая моя беззакония отпустита ми; а еже о пресвятей аллилугии вопрошаете мене, но аз молю вы первее от вас слышати силу слова о пресвятей аллилугии; темже требую наказатися просвещенным учением беседы вашея, мню бо вас — уже вы весте и добре испытасте глубинную тайну пресвятыя аллилугия, и ныне желаю и хощу, да ми покажете словом устен ваших искомую глубину, откровение премудрости Божия, да разумею словес ваших мудрование и увем явленно от вас ко мне востязание; аще ли добре начнете свидетельствовати о Бозе, то и аз прииму от вас добре наказание вещи сея: аще ли не добре будет о Бозе свидетельство ваше, то ни аз имам наказатися о беседе словес вашихъ: о сем бо пишет богоотец пророк Давыдъ: с преподобным преподобен будеши и с мужем неповинным неповинен будеши и с строптивым развратишися. Елма же по словесех святаго наченшим простирати к святому сицевая словеса: мы, отче, не улагаем божества от единосущныя Троицы, ниже умаляем Христа, единосущнаго Отцу Слова и присна в век Пресвятому Духу, но еще величием божество исполняюще, Христа в Троице единаго Бога и совершенна почитаем в божестве и человечестве, Бога Слова плотию сына Божия Христа, да ти яве на среду приводим праведнаго послуха и вечна свидетеля, умеющаго обличити яве нечестие твое; сама пречистая та аллилугия, еяже мы вси держаще в себе трое воспеваемъ, прославляюще Христа в Троице единаго Бога, утроичне Троицу почитаемъ, троящи пресвятую аллилугию, понеже бо аллилугия Отцу, аллилугия Сыну, аллилуия Святому Духу, и паки единаго Бога воображающе, на утроичное кождо аллилуия вопия: слава тебе, Боже; идеже утроено аллилугия, ту есть купен Христосъ, Отец и Сын и Святый Духъ, единосущная Троица, Бог совершенъ, купно же Слово Божие плоть бысть, яко человек совершенъ, и сего ради совершенно славим Его, исполняюще все, елико божество Его и вся елика воля вочеловечения Его; да того ради троим пресвятая аллилугия, соединяюще славою неразделимаго и неразлучнаго Отца и Сына и Святаго Духа, плотью слова Бога Христа сына Божия Вседержителя. А ты, отче, не тако, якоже мы держимъ, купно же с нами и вси Псковичи христоименитый народъ, но ты един не исполняешь божества неутроения ради пресвятыя аллилуия; темже и умаляешь Христа, отлагаешь славу Его от божества и человечества: сице ныне воспоминаемъ, наказующе тебе, понеже не вемы, от коего искуса навыкл еси неправедно двоити единаго света троична тресвятыя аллилугия, и сего ради мы вси свемы, яко известно нечествуешь Бога и всуе ту живот живешь, без ума провожая лета свои, и вся труды твоя, яко мерзость, неугодны пред Богомъ. И сия же слышав от них богоревнивая душа, премудрый отец наш Евфросинъ, и тако распалив сердце свое ревнивым пламенемъ, нелицемерною любовию по Бозе, яко сице рекоша ему: емлешь славы Божия, умаляющи Христа удвоения ради пресвятыя аллилугия и сим нечествуешь Бога и вся труды твоя неугодны яко мерзость пред Богомъ, — и паче множае сих досадительная словеса изрекоша святому ругающеся неразумнии; сице же нача вещати к посланным дароносный старецъ, движуще слово прозорливым ему дарованием Святаго Духа, и простер яко ангел словесныя криле свои к высоте боговидения, купно же и чистозрительным зерцалом вперенъ, пресветлым и чистым девственным умом своимъ, и оттуду же двизаше слово в духовныя брони, в них же имея ополчение внутрь сердца своего — мудраго Бога дарование, тоже ему оружие паче обоюду остра меча, наваянныи язык его Святым Духомъ, его же имый яко пламень в устну своею, яко непобедим воин храбрски в душевную руку предержа на богохульная уста и глаголаше сице: Братья моя возлюбленная! якоже вы сами предваривше ко мне слово глаголюще, яко мы исполняем божество, а на мя глаголете, яко аз умаляю божество; никтоже бо можетъ, возлюблении, влас бел или черен створити, или един лакоть приставити возрасту своему; не терпит бо паучина прилагаема ко огню, или огнь стерпит паучине касаяся, ни тма к свету общуется, ни свет со тмою смешается; кольми паче божество живый и разумный плам и огнь вседержителевъ; творяй бо, рече, ангелы своя — духи и слуги своя огнь палящь, таже сам паче не опалит ли, или кто стерпит от животворящаго пламене лица Его? понеже бо ангелы и архангелы, херувими и серафими, купно и вси служебнии дуси крилами закрывают огненная лица своя, не терпяху зрети страшныя славы зари присносияющей от безначальнаго пламени божества Его непостижимаго, якоже рече Даниилъ: огнь паляй престол Его; егда пламы престол опочивище Его, кольми паче сугубь огненных престол Его, самое рвение живоначальнаго огня, вседержительно естество Божие? Сице же и на Илиину жертву огнем сниде невещественнымъ, Давыду же глаголющу: противу лицу мразу Его кто постоитъ? и дух шумлящь хладенъ, устудивый пещь в Вавилоне трием отрокомъ, и по вознесении на небеса с пречистою плотию Христос и Утешитель Дух истинный слове Отца, пославый в разделении огненных языкъ, в сердца ученик своих вдохнувый, вопия: авва Отецъ, и якоже пишетъ: насажей ухо не слышит ли, создавый око не сматряет ли, наказуя языки не обличит ли? Учяй человека разуму Господь, совесть помышления человеческа, яко суть суетна. О дивное чувство и естество Жиздителю! како огнь, како мразъ, како дух шумящь хладенъ, яко Утешитель Святый Духъ; понеже Бог весь естествомъ, невоздремлено око Его и весь смыслъ, и слухъ, и крепость, и весь разум и премудрость, и все ухание, и свет разуменъ, и вся зная и преумевая досточудно, яко Той рече и быша, и Той повеле и создашася; и того ради Бог животворящее естество словом и живо, и действенно, и вся может и вся ведый, ни есть утаися Бога, не токмо дело и крепость живоначальное слово Его, но мысль Его тако же неизследима и неисказанна сила, якожо рече мудрая Июдифь: помыслил еси; предсташа Ти вся; и вся елика восхоте, и сотвори, Господь на небеси и на земли и во всех безднахъ! О дивное чувство и чудное естество Божие! да никакоже не вместят земнородная уста о безначальстве Божие непостижимо слово рещи, купно же ни вышнее дерзнут небесная архангельская чинове глаголати, что есть ум Господень, или что слова Его разум и премудрость, или какова крепость, неизреченная сила славы его и величества, сице бо пророку глаголющу: измеривый небо пядию и землю горстию и воду всю рукою, от того бо и создани быша небеснии крузи, купно же и земная тлещата и водныя глубнны; и того же Бога слова и неизследимою премудростию и силою Духа Его купно небеса, и земля, и море, всяческая объем действуемым своим и живым гласом уст Своихъ, и яко ничтоже есть носитъ, и содержит вся сия всепремудрительным и живоначальным действом Святаго Духа вседержительное слово, сый Отчее, востягнувый поят глаголом веления Своего, и яко ничтоже носит всяку тварь видимую и незримую во крепкую и всесильную и в нетрудную десницу свою в животную, и дыхание, и пища всякия плоти в руку Его; таже паче и пророку вещающу: сей есть Бог наш и не приложится ин к Нему, ни ангелъ, ни ходатай, но сам Господь и воплотися неизреченно Бог во Пречистую Деву, от Нея же родивыйся без истления несказанно, яко человекъ, нашего ради спасения, да никтоже бо есть прилагаяй к божественному вочеловечению Его славы и величества, ни есть ум умаляяй Христа от троичныя славы, от Отца и Сына и Святаго Духа. Аще бо есть нецыи еретицы, нечествующе, и древле на Христа, присносияннаго Слова Отча, и спеюще неприязнною злобою, яко тяжцыи волцы и разбойницы, оболкшеся во броня дияволи, и от того приимше щит и лук и копие, богопротивное оружие, и ополчишася без ума на действо Святаго Духа и на живота нашего Исуса Христа Слова Отчя, и зверски наскачуще, метаху на Агнеца Божия, хотяху нечестивии соодолети животному Сыну Слову Божию нетленному Христу преже век во Отце и в Пресвятем Дусе, есть бо покусишася множицею напраснии аспиды, змиеве человекообразнии, движуще составления своя от ухищрения преисподняго змия и богомерзким коварством учаху сице приложити или уложити от страшныя славы смотрения Вседержителя; приложения же их и уложения сицева: овем глаголющимъ, яко не воплотися Богъ, тые духоборцы суть и мняхуся славу прилагающе к нагому божеству, а Бог Слово плоть бысть; друзем же глаголющим тленно быти Христово естество, тые суть уемлют славы от Единосущныя Троицы, отсекающе животворящее Слово Христа от Отца и Духа. Да не много глаголю аспидова си пленения и не премолчю тяжких волк скомления, понеже палим есмь ревнивым пламенем по Бозе, како прилагаю тщую славу к воплощшемуся Богу? Глаголют духоборцы, яко не воплотися Богъ, и как разделяют Неразлучнаго? Глаголаху бо христоборцы, яко не присносущен Сын Слово Божие Христос Отцу и Духови; да яве ничтоже возмогоша сия глаголющи, но паче гневом Божим истреблени быша и исчезнуша, яко дым от лица славы Божия, купно же от общения церкви Божия отсечени в погибель, яко мечем клятвами прокляты от святых собор богоносных отецъ, купно же и от всего мира проклятии oни прокляты, яко богоненавистницы суще. Арий тяжкий волк и Макидоней духоборец всепагубный зверь, и Севгирь аспид безглавный и Ориген злословный и прочии еретицы подобни симъ, не восхотеша бо прияти безумнии Царя славы Христа, от пророк проповеданнаго, преже век живущаго Слова во Отце и в Пресвятем Дусе, и царствовати Ему без конца единому в Троице, якоже есть лепо Богу, на небеси и на земли; а еретицы с диаволом осудишася в преисподнюю негасимому огню; а Христосъ, якоже есть Богъ, тако и будет безсмертно Слово в Бозе и плотью Бог яко человекъ, Слово Бог безначален и безконечен и нетленен во веки веком со Отцем и Святым Духомъ, аминь. О сем же убо слышите, врачеве мои, сего ради глаголю вамъ, да навыкнете от предреченныя моея повести и накажетеся таковыя не глаголати мерзости, яко сице вы глаголете ко мне: мы прилагаем славы к божеству, а на мя глаголете, яко аз улагаю славы от божества; но паче глаголю вамъ: ни мне умалити, ни вам умножити: но якоже есть, тако и будетъ: Бог Слово без истления с плотию Христосъ, и в Том живот бе, и живот бе свет человекомъ, и свет во тме светится и тма его не объятъ, якоже рече Иоанн евангелистъ, сын Зеведеовъ, возлегий на перси Христовы. Но еще и сия хощу поведати вамъ, откуду навыкох глаголати дважды пресвятая аллилуия. Еще бо ми юну зело и не мниху сущу, мног труд стяжах и подвизание тоя делма вещи, и до пострижения своего во мнишеский чин и ревностию многою палим по Христе Бозе, о божественном любомудрии святыя аллилуия, и много вопрошах от церковныя чади старейших мене о велицей той вещи, и никтоже возможе тайны сея протолковати мне на полезное ко благочестию истинно, сами бо волняхуся о божественном том любомудрии и велик раскол влагающи посреди Христовы Церкви, овем бо двоющимъ, а овем троящим пресвятая аллилуия: и видех нестроение церковное и велико разногласие посреди чади священныя, и сего ради не могох стерпети возмущению неприязненну, но елико возмогохъ, подвизахся противу силе своей, чаях Бога спасающаго мя и на Господа Бога твердо упование возложихъ, и Того призвах окормити душу мою грешную благочестивых разумом к богоразумию чудныя аллилугия; и о сем много Господа Бога моего молих наставити ум мой в разум истиный, да увем известно, кая уста благословляют приятно имя свершено Единосущнаго в Троице без порока в божестве и человечестве: двояща ли пресвятая аллилуия, или троящая, кое угодно есть пред Богомъ? Сия же видех и слышахъ, но паче зело убояхся от самогласия вещи сия, и сего ради не возмогох стерпети возмущению неприязнену, и изберу себе, двою ли глаголю, или трою святая аллилуия, кое есть угодно Богу и лучше ми есть к благочестию; о сем же не домыслихъ, что сотворити, но паче ведехъ, яко от Константина-града просветилася есть святым крещением великая Русийская земля и оттуду же вера Христова, и закон церковный, и устав изложися православному пению в концы вселенныя христианствующим непорочно в новей благодати — в законе Христове. И день от дни помышляющу ми и любовию душевною горящу о Отце и Сыне и Святем Дусе, како лепо славити есть в пресвятей аллилугии; сице умыслих лучшее и устремихся к царствующему граду, восхотех бо видети и слышати чин церковный, да известно увемы истину от вселенскаго патриарха о пресвятей Божии аллилугии, и вижу купно поюща клироса его церковнаго, да разумею, коим образом воспевают славу Христа Бога, троит ли, или двоит Божию аллилугию вселенская церкви, то и аз последую сему, и се ми на искус буди и на великую пользу, и тем уверюся, оттуду же и образ восприиму пресвятыя аллилугии. Божиею благодатию и Его неизреченными судьбами бых в Константине-граде в добрую пору, в царство благочестиваго царя Калиянина и при преосвященной пастве патриарха Иосифа, тому бо в та лета престол содержащу вселенския церкви Софея Премудрости Божия за долго время до взятия богохранимаго града царскаго от безбожнаго и поганаго царя турскаго бусурменина; и добре походив и изсмотрев святая места и монастыри честныя, о самой той детели пресвятыя аллилугия, еяже ради тогда подвизахся, сего же ради и молчальники по пустыни живущии извествовахъ, и от всех сих наказан быхъ, еже глаголати дважды пресвятая аллилугия, таже и от предреченнаго патриарха Иосифа прием писание тем же образомъ, еже дважды глаголати пресвятая и животворящая аллилугия Отца и Сына и Святаго Духа; и во всей бо той области царствующаго града дважды глаголют святую аллилугию; сице же и отпущен бых от патриарха с великою честию. Мне же грешну сущу и зело недостойну такия чести, но паче возложи патриарх рукоположение свое на мою непотребную главу, и рек ми: мир ти, чадо, и иди с миром во свой монастырь к братии, спасая спаси душу свою, якоже ти, чадо, Господь поможетъ, по вере твоей буди тебе, и братью учи подвизатися о спасении душевнем и терпети скорби лютыя, наносимыя на ны, да получат пространьство будущих благъ; никтоже бо, в лености пребывая или высокоумием вознес ся, якоже сатана, или кичением одержим на смиренныхъ, или инеми злыми делы, наследит жительство на небесех со Христомъ, якоже веща апостол Павелъ, вселенней учитель: ни ухо слыша, ни око виде, ни на сердце человек взыде, яже уготова Бог любящим Его; царство бо небесное нужно есть и нужницы е восхищаютъ. И поучив мя довольно ползе душевней и одарив мя от своея святыни и преподобства честною иконою Пречистыя образомъ, яже имеет на руку Христа Бога нашего, чудною зело, на спасение животу моему, ея же имамы и до ныне в монастыри нашемъ, и тако ми рекъ: Бог буди с тобою, чадо, и Той тя достроит до обители твоея мирно и тихо! И отыдох от него со многою радостию и веселием сердца и велик мир носяй братии своей, и доидох обители своея святыя. Тамо в царствующем граде известно испытах от самыя истины, яко двоити лепо есть пресвятая аллилугия; тако бо есть угодно пред Богомъ, якоже держит великая церковь Константина-града, от нея же и аз прияхъ, тако и до ныне пою, двоящи пресвятая аллилугия; и приходящей братии в монастырь ко мне сожительствовати тем же образом повелеваю пети им пресвятую аллилугию, якоже и аз прославляю Христа — двоегласною аллилугию, отнележе приях и доныне глаголю тако. Се воистину глаголю, любимицы мои, и до исхода души своея тако тщуся совершити, божественная удвоевающи аллилугия. Рече же к ним святый: вы убо паки откуду взяли троити святая аллилугия? Они же реша отцу: издревле, друг на друга смотряюще, тако вси навыкохом троити святая аллилугия, понеже бо тако и лепо есть, занеже Бог в Троице славим есть; идеже троится аллилугия, ту совершена есть Троица. Отец Сын и Святый Духъ, неразлучное Божество и сила живоначалнаго Слова отча Христа Бога нашего. И тако рече к ним проподобный отец наш Евфросинъ: вы, братие моя, сами рекосте ко грубости моей тяжко слово, яко самочинием аз двою пресвятая аллилугия и яко он сице улагает божества и не исполняет единосущныя Троицы; и се ныне сами весте, братья, яко предрекохом вам слово, яко аз взях от вселенския церкви царствующаго града и навыкох тако и доныне двоити божественную аллилугию, а вы же паки сами навыкосте от своего изволения и самочиния пресвятая троити аллилугия; вопрошу же вы еще, да ми глаголете: приидосте наказати мя и исправити на истину нечестия моя, да егда уведасте мя заблудивша во тму неведения; и сего ради молюся вамъ, наставите мя на путь света, да увемы от вас истину, и яве рцыта ми: что есть сила и что утаеная глубина пресвятыя аллилугия, коя есть премудрость лежит в ней и запечатлен образ тайно? Они же убо умолчаху, не ведуще чим отвещати святому, яко глубина витийства их изсякну, не можаше противитися богоноснаго отца премудрости и разуму, еже глагола к нимъ, Духу бо Святому глаголющу из уст святого отца; но елико имуще они посланнии, о немъже нам слово, с собою посланную епистолию от Философа Иева Столпа, и подаша в руце духовному старцу, недостатка ради словес своихъ, да тем еще храбрятся на святаго, возмогающе на препрение хулами и укоризнами, хотя одолети пресвященнаго старца. Премудрый же отец наш Евфросин прият лист от руки посланныхъ, и прочет ? самъ, и рече к посланнымъ: не доброе благоумие принесосте в розум мой, но паче телчие вещание написавше, вложисте в руце мои на сломление сердцу моему, но льстивая и лукавая сея мне; рече бо Христосъ: в нюже меру мерите, возмерится ему с лихвою; труд же сей — неправда ему есть вашему учителю Иеву Столпу, тоже и погибель ему будет неутолимою раною от Бога. Отвещав же Филипп диакон к святому отцу: престани, старче, и помолчи, не поношай учителя нашего Иева укоризнами, высокую витию нашу; той бо в граде нашем Пскове многословущая витея есть и церковный столпъ, благочестия подражатель. Рече им преподобный старецъ: весть сей столп содержай благочестие, но столп есть отныне уже исполнен смрада и гноя студнаго, понеже бо содержит мног гнус любодейства и злосмрадия; того ради свет оставль божественнаго служения, и от церкви Христовы сам отторжеся, и священия отпадъ, и тму паче света возлюби, три жены поят и к мотыле прилежа, мудрствующе студная; но уже не наречется к сему столп простъ, но столп мотылен прозову, понеже бо много смущаше мя и зело чрез меру оскорбяше мя тягчайшими словесы, еретика быти нарицаше мя удвоения ради пресвятыя аллилугия. Кое же ми лучши на благочестие изберу: вселенския ли церкви слушаю, или егда вас послушаю безстудных невегласовъ, ничтоже благомыслящихъ, но паче свински божественная мудрствуета, учита мя ныне, и ничтоже ведуще сами о себе управити, мене врачуета, а сами свои струпы внутрь себе крыета, мне свет видения открываете вами мудрствуемый, но аз зрю неприязнену силу словеса ваша; много бо вопрошах вас о искомей тайне и о сокровенной силе пресвятыя аллилугия; ни едино слово светло к благочестию рекосте ми; ныне же всуе труждастеся до мене; отыдите от мене, безделни, со орудием своимъ, понеже учение ваше нездраво есть и словеса ваша к вам возвратятся; мне же лепо есть держати здравое учение, егоже взях от вселенския церкви; от тоя бо на вся страны пролияся благодатный свет всему миру; от тогоже бо света и аз вижу благочестия правую стезю и сего ради проразумею тайну божественнаго хотения, путь истиный в мире сем пресвятыя аллилугия; вы же, братие, отыдите с миром в домы своя, пекущеся домочадцы своими, тленная мудрствующе века сего. А еже о пресвятей аллилугия, яко ведый мнитвыся любомудрствовати, несть ваше, но мое любомудрие, понеже вещь сия не письменна есть достоверно от святых отецъ, ниже явлена тайна ея от пророкъ, паче же ни в царствующем граде достоверна сказателя не обретохъ, но токмо красную меру бытие и глаголаху: тоже есть истина пред Богомъ, рекоша ми двоити пресвятая аллилугия; вы же не начинайте мудрити вещи сия: выше меры вашея есть се; но иже хощет Бог единъ, своими судьбами может открыти ю рабом своимъ, работавшим ему истиною. Послании же от Иева Столпа, видевше святаго неуклонна на их обычай, уведеша истину, яко не увещан бысть преподобный старец от нихъ, и тако укоризною неправедною укориша святого, еретика быти его; и сице отыдоша посрамлени во град и безделны, не улучивше желания своего безумному своему труду. По сих же скоро текше посланнии с великою укоризною на святаго, поведаша Иову Столпу бывшее: яко всуе труждахомся, не преложихом старца витийством нашим и обычай его, но яко жестоку железу приразившеся, не соодолехом горнилом нашимъ, сиречь учениемъ, и нимало повинухом его, тяжко укоряюще словесы своими, мягчащи его на наш обычай; но паче, господине наш философе Иеве, сами мы от него одолени быхом и наругаеми; но умысл о сем злохитреннем старце, како нам его посрамити и покорити под ноги наша, понеже бо яко пламень из уст его исхождаше и не могохом претися с ним противу премудрости его и силе; но еще не токмо самех нас поношает и укаряетъ, но и тебе, яко злодея обруговаетъ, глаголя сице: не нарицает бо просто имени твоего, яко зовешися от всех Иев Столпъ, мудрый философъ, а он сица никакоже вещает такова о тебе, но мотылнаго столпа нарицаше тя быти, иснолнена суща всякаго сквернаго гноя, и смрада, и тимения и согнития греховнаго. Сия же словеса слышав Иев от посланных своихъ, яко приложи ему мотылу к прозвищу преподобный старецъ, и того ради болма разгневася и возкрехта зубы, аки дивий вепрь или тяжкий волкъ, скомляти начатъ, но паче тягчайши рещи, яко проклятый змий и аспид воссвиста дышущи на святаго, гневныя злобы и ярости неприязненыя исполнився, рече: авва, се уже отныне известно разумею, яко еретик еси. Приразившеся твердому адаманту и не соодолеша его, но сами одолени быша и падоша, а адаманта не поколебаша. И абие нача ходити яко проповедникъ, по всему граду вопияше и глаголя: господа Псковичи, Божий народъ! слышите и видите еретика сего оного чернца, иже живет над Толвою рекою; вы его вси мните, яко ангела Божия за его великое воздержание, и яко светильника сияюща в нашей земли прославляете его, и мы его мнели свята мужа и благочестия исполнена и верою и воздержанием яко ангела Божия, и ныне во истину разумехомъ, яко еретик есть сей старец Евфросинъ, егоже вы мните свята и праведна, несть се тако, но яко еретик есть. Мы вси исполняем Божество троением пресвятыя аллилугия, а он сий един паче яве не исполняет Божества, не утроения ради пресвятыя аллилугия, но самогласием своим двоит ю и тем отъемлет Божества; но иже паче и сами весте, господа Псковичи, Божий народе, кое вам лучшее благочестие мнится быти, приложити ли славы к Божеству, или отложити славы от Божества? Народ же убо Псковстий яко единеми усты вопияху, глаголюще: приложи, приложи и исполни Божество, понеже ты правая глаголеши и тобя вси послушаемъ, яко ты исполняеши Божество, а он сица яве уемлет Божества, и того ради вси мы отселе вемы по словесем твоимъ, философе Иеве, яко еретик он сий старецъ. Посем же не престаяше, ни почивая Иев от хулы своея на святого отца Евфросина, не токмо убо бяше по вечищем их велегласно вопия, и глаголя и проповедуя всему градскому народу, яко еретик есть и враг Божий оный старец Евфросинъ, но и проходя паче торжища и сонмища, таже и позорища, купно же и по беседам седалищным и по пировным вечерям возмущая и колебая, всего града все множество безчисленно народа во гнев прелагая, движуще ихъ, да возненавиден будет до конца ими святый старецъ; еже и бысть тогда сицево. Оле злобы и лукавства, действуемаго от диавола на святаго отца Евфросина! Како абие и прельщен бысть народ от Иева гневатися ненавистию излиха повелику на добродетельнаго отца! Иногда бо имеяху народи градстии святаго отца яко Божия ангела, а сицева блудница человек един разврати сердца селика народа и помрачи помышления ихъ: тыя же бо люди на ин обычай преложиша нрав свой, не токмо любовию изсякнуша, но и верою оскудеша к святому, не поминающе, ниже требующе пред очима своима светосияннаго жития его, такоже и благодеяния святаго отца нашего Евфросина, бывающая от него чудодеяния Божиею благодатию и ничтоже вменяюще, но еще еретика и врага Божия нарицаху святаго. Пишет бо сице всемудрый списатель Иоанн святыя Лествицы, рече: подвижная душа сама на ся воздвижет бесы; умножися ратей, умножися и венцевъ. Святому же болма находяху скорби и озлобления от невидимых враговъ, святый же паче возражашеся оружием терпения своего, и тако побежая и пленяя светло вся ополчения диаволя духовною кротостию и глубиною смирения сообразнаго Христа, всяку тем побежая скорбь находящую на него неприязненыя пакости. Сице же убо, егда посылаеми черноризцы от святого во град на дело монастырское, народи же видевши ихъ, яко из обители преподобнаго витают во граде пред очима ихъ, и ту паче гневахуся на них и жестокими словесы укаряюще их и никакоже сановною честию почитаху тыихъ; ни един же от человек богарадною щедростию ухлебити их потщашеся, ниже паче каков человек от благоутробия своего можаше кто мягко слово изнести, и со благоуветною тишиною вопросити виновнаго витаниа пришествия из пустыни мнихов техъ, но яко осы, или яко пчелы сотъ, разсверепевше наскакаху нань, обходяще, укаряюще руганиемъ. уязвляюще нелепыми словесы, яко пращными камениемъ, глаголюще: яко сии суть из монастыря от оного еретика пришли, от двоящаго пресвятая аллилуия. Братия же убо возвращахуся в монастырь, поношаеми и укоряеми от всего народа, и поведаху святому, жаляще си, сказоваху ключимое от народа во граде. Преподобный же старецъ, яко чадолюбивый отецъ, наказая чад своихъ, глаголаше: терпитеся, чада моя, Бога ради, да искусни будите к Божию наказанию, понеже бо Бог наш Господь Исус Христос каково нарутание и укоризну от жидов подъятъ; ови бо Его самарняныня нарицаху, ови же беснующася и о князи бесовстем изгонит бесы, и таже како распят Царь славы поносною смертию един безгрешен грех ради нашихъ; сицева же и древле пророцы пострадаша Христа ради; проуведущаго их гадания, яко Божии посолницы вострубиша вселенней суд Божий, хотение Святаго Духа, Бога слова во плоть пришествие, еже бысть; зело же не солгася сице проповедания их о Христе; купно же и апостолы Христа ради гоними быша по всей земли, яко слуги слова Божия, и умроша со дерзновением за истину и не соодояша им нечестивии, убивающи телеса их и проливающе крови их о Христе; сице же и мученицы муками и ранами стражуще с любовию по Христе, огню и мечу соодолевше храборски яко Христови воини, победныя венцы носяще: терпению их и мужеству воздивишася ангели, и сего ради от Бога Вседержителя похвалишася, и на земли прославишася нетленною славою Святыя Троицы, и светлыя памяти своя сотвориша на земли; не шаровными багры украсиша имена своя, но мироуханными струями и течением чистых кровей своих на небеси написашася, и душа их Христос прият во дворы Своя в небесную пазуху. Сицева же борения диаволя и сицева Христова победа, и сего ради диавол сокрушися и просядеся; Христос же во святых Своих воцарися и прославися на небеси и на земли велелепно, яко Бог истиненъ: темже и намъ, рабом Его, нелепо есть пребывати без скорби. Апостол глаголетъ: аще бы человеком угождал быхъ, Христу раб не бых убо былъ: и паки о нас глаголетъ: хотяй быти друг миру, враг Божий наречется; и пророк вопия, глаголаше, яко Бог разсыпа кости человекоугодникомъ; темже, братья моя, терпита сия Господа ради; в терпении бо бывает всяка победа и во трудех готовится венец небо: но и чудный Павел глаголетъ: течение совершихъ, и веру соблюдохъ, и ктому лежит правде венецъ. Сими словесы душеполезными и множае сих духовными беседами от святаго писания и от святых ему добродетелей утешая братью свою преподобный Евфросинъ, темже и своя скорби разоряя, печальный облак и находящую нань укоризну и ругание от Иева Столпа и народа градскаго терпяше доблественне, яко Божий человекъ. Сице же егда кому случится из града или во град минути путем тем мимо обители святаго, егда пешим мимошествующим или на мсках ездящимъ, то паче укаряху преподобнаго и ругахуся ему, глаголюще: на сем месте авва еретик живетъ, и недостоит нам поклонитися церкви его; понеже двоит пресвятая аллилуия. И тако людие градстии прельщени от Иева Столпа, яко мимогрядущим им честный монастырь святаго ни скударь с глав съемлюще церкви трем святителям вселенскимъ. Сия же от многих слышавше мниси они обители святаго, и множицею поведаху сия тяжкая словеса настоятелю своему духовному о минующих монастырь святаго отца. Преподобный же Евфросин вельми возжали сам о себе, о неуклонном гневе и досаде и о укорении и поругании Иевля, понеже бо яко от того есть и тем смутишася неправедно неведением народи нань; и сего ради святый начат мыслити и разсужати о себе тяжкую ту хулу на ся: аще бы, рече, нарекоша мя блудника, или татя, или разбойника, или убийцу, или иное зло некое сотворша, то бы с великою радостию зело и с веселием претерпел бы от них вещи тоя хуление; ныне же еретика нарицаху мя, и сего ради не терплю зватися от них и слы(ша)ти врагом Христа Бога моего; понеже бо устав закона повелевает отрицати себе всякому православному христианину от таковаго прокаженнаго имени, нареченнаго от всепагубнаго действа лукаваго диявола; и пронырливою завистию досадительное то слово ключается на оскорбление рабом Христовымъ, злоуветное то имя от неблагодарных человекъ; и сего ради повелевает закон богоносных отец никакоже премолчати таковому глаголу неприязнену, но велегласно огласити собя и нарещи имя свое христианина верою и раба Христова суща. Сия же убо смыслив таковая преподобный отец наш Евфросин о неправедном кову, внезапу пришедшем на него от Иева Столпа, и абие взем святый чернило и хартию, и писаше сам послание, жалящеся и оглашающи сам собя пресвященному архиепископу Великаго Новаграда и Пскова святителю Евфимию и писавше в послании сице: Послание. Божею милостию в Божием смирении и Христове кротости живущему, господину нашему пресвященному архиепископу Великаго Новаграда и Пскова святителю Евфимию. Се аз во иноцех многогрешный Евфросинъ, раб Господа нашего Исуса Христа, и се ныне, яко обидимъ, молютися: Господа ради, верховною властию помози ми, понеже озлоблен есми здеся от некоего Иева, глаголемаго Столпа, и поношаем и укаряем от него тяжкими словесы, яко еретика и врага Божия нарицаше мя; не токмо же сия сам поношает ми, но и мног народ градстий подобны себе сотвори, воздвиже в единомышление и во единомудрие свое на мое досаждение и оскорбление, крамольники суще без боязни Божия, и сия ми паче глаголаху ругающеся, яко аз отъемлю славы от Божества, а оны собя глаголаху, яко: мы прилагаем славы к Божеству; и сего ради, о пресвященный архиепископе, яко некую меру меря, мерят неизмеримое Божество и неразлучное единство, единосущныя Троицы имя нелепо чтуще, яко некия блудницы без студа блядуще, уемлюще и прилагающе, разделяюще и слагающе неразделимаго и неуклоннаго Бога нашего Исуса Христа равное слово Отцу и Пресвятому Духу в Божестве и человечестве, Бог слово, Бог един в Троице прославляемый, и сего ради неведением обычай им без ума уставился есть нелепо троити пресвятая аллилуия, мне же обычай есть от юности двоити божественная аллилуия, а не троити сице, якоже они творятъ; и сего ради паче оскорбляху мя, глоголюще на мя нечестивое слово, яко двоения ради пресвятыя аллилугия уемлю славы от единосущныя Троицы, и того ради еретика быти и врага Божия нарицаху; а оны убо сице вельми приятны Богу мняхуся, яко исполняют славою единосущныя Троицы утроения ради пресвятыя аллилуии. Но аз не от своего обычая проумел есмь двоити божественная аллилугия, но паче от вселенския церкви взях сия и навыкох ю тако глаголати; того бо ради бых в царствующем граде в добрую пору, еще бо не обладан бысть тогда богохранимый Константин град от поганых безсерменъ, но бых в самый благодатный цвет и во время всекрасныя тишины нерушимыя веры во Христа и мироблагоуханнаго тогда благочестия изобиловах душу мою, но приях от патриарха Иосифа, купно же и от всего клироса вселенския церкви божественнаго того гобзования непорочен плод — дважды глаголати пресвятая аллилуия. И сего ради яко прискорбен молютися: суди прю нашу межусобную, и разсудив ны в праведное Христово мерило, и постави мя на истнну, кое ны есть свет или кое тма, кое ми есть паче ко благочестию? да поиду на непорочныя стези правды, вселенския ли церкви повинуся, или их волю сотворю, или приникнувше паче сих послушаю Иева зовомаго Столпа, крамольника моего, имевшаго три жены. Да егда, святителю, судиши нам верховною ти властию, то паче Господа ради возбрани ему и запрети супротивству его и неуклонному его неистовству — ктому не нарицати мя еретиком удвоения ради пресвятыя аллилугия; несть бо аз сицев еретикъ, но аще и многогрешен есмь человекъ, но паче христианин бех и преподобный раб Христа Бога моего, и того бо ради немощен есмь и прискорбен зело выну тугою и печалию, яко немощна есть душа моя и зело гнушается, не могу бо аз носити нечистыя тоя и богомерзкия ризы тяжкаго их слова на мне еретическаго имени, и тако, Господа ради, утеши мятежь росправлением твоим и устрой сердцу моему полезная и без печали сия сотвори пребывати присно унылую душу мою, и сего ради буди ми получити миръ, и щедроты и великую милость, и богатую благодать и славу Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веком о Христе, аминь. И посылает святый послание ко архиепископу Евфимию в Великий Новъград своего духовника игумена, именем Игнатии, мужа в добродетелех преизрядна, а о исправлении же его преже сказахомъ. Той же Игнатие, приим от руки преподобнаго отца послание, и доиде ко архиепископу Евфимию в Великий Новъ-градъ, и целовав святителя, вдаде послание в руце его. Архиепископ же повеле книгчему прочести послание пред собою. И прочтену бывшу посланию пред святителемъ, святитель же Евфимий, слышав в послании нелепая словеса Иевлева и ничтоже вня или разсудив о ключимей скорби и печали, бываемой на святаго отца от врага брани, и пишет в послании к преподобному: Послание от архиепископа к преподобному. Сыну моему о Христе Святым Духом и возлюбленному ми чаду, пустынному воспитанию, отцу отцем Евфросину. Понеже вемы добре, отче, яко вся плоды духовныя от юности пред Богом добродетельным житием исправил еси, и сего ради познаваю, яко достомудрено есть божественной воли и вещи проумение твое; темже глаголю ти, яко кроме есть непорочныя души твоея тяжкия твоя клеветы от суровления неприязнена, а еже нашей власти повелеваеши судити твоего преподобства святыню, купно же и оного твоего клеврета, ныне же паче совещаваю ти: увеси, отче, яко аз немощен есмь таковому орудию уставити меру, и не дерзну открыти запечатленное сокровище Богомъ, понеже вся тайны Божия в Бозе есть; аз же, отче, не имам к сему приставити вещи ключь премудрости разуменья моего; но иже, отче премудрый, ты сам своима очима и ушима видел еси и слышал паче мене от патриарха Царяграда Иосифа, купно же и от всего клироса вселенския церкви, такоже и от всех живущих тамо внял еси меру вещи тыя, аще отнуду взял еси, и толико время пребывая навыкл еси божественная двоити святая аллилугия; мене же, отче, ныне не буди вопрошающи, собя тружающи, егда ли аз вящше патриарха вселенныя? И того ради благодарю Бога, отче, яко взял еси любомудрие от тамо больше нас и о сем паче глаголю ти: и пребуди держа тако и до конца, служащи тем Господу нашему Исусу Христу, божественная двоящи аллилугия в славу Святыя Троица; мене же не дей, отче, ни зазирай грубости моей, яко ничтоже открых о вещи или управих о сем полезная твоей святыни; но иже Бог весть тайну сию и в Того судбах лежитъ; ныне же, отче, якоже приял еси от вселенския церкви, тако твори по благословению вселенскаго пресвященнаго патриарха Иосифа и держи обычным своим навыкновением тайну пресвятыя аллилугия, якоже обыкла есть твоя святыня; буди же в помощь твою и в потщание Христос Бог нашъ, такоже и присная сила его Отец и Пресвятый Духъ, Святая Троица, в поспешение добродетельному о Бозе течению твоему, купно же от нашего смирения и кротости есть и буди благословение наше на тебе о Христе Божиею благодатию, мир буди тебе, смирениемъ, Святаго Духа твоему преподобству, отче пустынный, о Христе, аминь. Архиепископ же Евфимие, учредив Игнатия достойною честию, и тако отпусти его, целовавъ, и вдаде ему послание свое в монастырь к преподобному Евфросину. Священник же Игнатий с миром дошед в монастырь к человеку Божию, и вложи в руце преподобнаго послание от архиепископа Евфимия. Преподобный же отец наш Евфросинъ, восприим послание от руки Игнатьевы и отпечатлев е, и абие прочте е, и разумев глаголемая Евфимием архиепископомъ, яко ничтоже вышнею властию помогает ему, или словесною раною запрещения истязаетъ, связующе браздою и епитимьи, божественным страхом и верховною властию своею Иевля уста и сущая его мудрования, но паче же остроту суровьства его нимало возразив крепостию смирения, ниже убо жестоко слово поверзе в слух ему на уничижение и оскорбление возбеснования его, и виде убо себе святый Евфросинъ, яко ничтоже по нем ополчается оружием слова на помощь ему противу ополчения Иевля на возгражение хульных стрелъ, сыплемых от устну Иевлеву на преподобнаго отца Евфросина, но паче и зело возмогая, вжигаюши богомерзко терние на богомудрую пчелу Христовы церкви, мняся бо Иев Столп богохульными дымы словес своих утеснити и опечалити глубину света разума и премудрости и предивныя люди, огорчить сладость плетения, плод ея безсмертия, обуюящи всего мира, — и сего ради преподобный старецъ, озрев себе умныма очима сюду и сюду, яко не бе ему утешающаго печаль, ни помощника ему бе ни откуду, возскорбе; но обшед абие душу свою мысленными стопама и наполнив духовным разумом страха Божия чистое сердце свое, восприим слово, пророчески глаголаше: благо есть надеятися на Бога, нежели уповати на князя; благо есть надеятися на Господа, нежели уповати на человека; понеже ныне обышедшии обыдоша мя и разгорешася яко огнь в тернии, именем Господним противляхся имъ. Сия же святый не просто глаголаше, но взирая на икону Пречистыя Богоматери, Госпожи нашей Девы и Богородицы Марии и на руку Ея сына Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, и со многим рыданием проливая слезы, и согнув преподобный богоработныя руце свои, ими же подхапив перси своя, подержа рвение зельнаго клицания богоревниваго сердца своего, и тако восплакався и восхлипав и разпаливши чистоту богозрительнаго сердца своего, купно же и умное девство душа своея вжег и божественною теплотою Святаго Духа исполнився, рече, и многи проливая огнеоружныя слезы своя на мироуханныя ланите и богоносныя омочая перси своя, и сице в сладости умиления взирающе ко образу Богоматере и на руку Сына и Бога, и глаголаше, болезненно молящися: Молитва Пресвятей Богородице. О милосердая Богородице, великая Царице небу и земли, рождьшия паче ума Бога Слова непременно плотию Господа нашего Исуса Христа! Призри, Владычице Богородице Дево, Отроковица чистая, и вонми год сетования моего и день уныния в скорбех печали моея, не презри раба Твоего, присно вопиюща Ти; укрепиша бо ся паче мене врази мои и всегда во гневе враждоваху ми неправедно; но аще есть во мне еретик хула, путь беззакония, сущее нечестие в души моей, тоже молю и хощу, не премолчи ми, Владычице, да испустится на мя богонапущенная лютая казнь Сыном твоим и Богом яве всем во знамение гневныа Его пламы, якоже иногда на Озию и на Ария нечестиваго, да познана будет правда Божия всему миру истина; сам бо аз движу гневное Его рвение и ярость Его на ся, да будет в притчю и в откровение божественныя Его тайны пресвятыя аллилугия, да накажутся паче о мне беззаконнем и нечестивем не токмо хульницы мои, оскорбляющеи мя, но и вси человецы сомнящиися о вещи, и уведят истинну; то аще аз благочествовах Бога, то и вси человецы такожде восприимут вещь — благочествовати Бога; аще ли окаянный аз злославих Бога, то и вси человецы такоже укланяются от нечестия моего и смрада на благовонное доброчестие Иевле; уже бо, о Непорочная Божия слова Мати, не терплю нужи неприязненней враг быти Сыну Твоему и Богу, или много хулим быти имать мысленный свет Христос Бог мой. И како стерпит мне беззаконному и нечестивому благодать Его? Но аще ли есть во мне истина и свет правды во устнах моихъ, но обави, Владычице, имущи великое дерзновение, яко Мати сущая Христа Бога нашего; понеже Тобою, Дево Чистая, спасена бысть вселенная всего мира, и моея скорби разорится сетованная печаль тяжкого сомнения, неведения облакъ. Да о сем паче разумеют троегласницы силу тайне божественныя аллилуия в крепости вещь, яко есть присно сый Бог и едино чадо Его Слово плотию выну во Отце и в Пресвятем Дусе, да разумеют и уведят вси, яко аз раб Его ревнуя поревновах по Немъ. О Мати Владычице, Невесто Отроковице Чистая, девством девствуеши, о рождшая Живота всяческихъ! открый крепостию дерзновения Твоего великия тайны. Аще ли не благоволиши явити Ты, Мати Господня, то уже и до исхода души моея от телеси в сетовании поживу, дондеже и в гроб с печалию вниду, и в том затворитися имамы смирен и посрамлен аз раб Твой, в еретическом жребии причитаем есмь от врагов моихъ, и сего ради вечное поношение готовитмися и студ тяжк со укоризною богохуления лет смрад неносимую ми тягость возлагают на ярем души моея и часть мою с богохульники полагают вчиняющи. Сия же святому Евфросину во мнозе рыдании и слезах глаголющу, и се творя ни единою, ни дважды, но и до исхода душа своея, егда же хождаше или седяше или рукодею прилежаше, или почиваше, или в год молитвы и пения и бдения, единако стеня сердцем и хлипаше душею о искомей вещи; и зело сетоваше пред Богом умною совестию и болезнь на болезнь прилагающе от печали дряхлость старости своей, оскорбляше без милости плоть свою всяцем воздержаниемъ, постомъ, яко безплотенъ, бдением же и молитвою, яко нощный вран в нырищех своих не уснет и не воздремлетъ, такоже божественная совершающи, якоже по лествице шествуя святый, от них же на вышняя возступающи. Сице убо исправляющу святому отцу добродетель, на высочайшую степень жития восхождаше, купно же и диявол на преподобнаго отца вооружашеся излиха и подвизаяся и лаяся, острие изощряюще неприязненным действом злоухищреныя козни своя вооружающи видимо и невидимо, оружия и стремления своя поставляющи и стрелы стоя смертныя и лук борения вещь горку напрязающи на святаго отца Евфросина, да не терпнет гладкия стезя добродетельнаго ему течения о Бозе; покушашеся бо множицею богопротивник враг диаволъ, общий нам супостатъ, злохитрием своим на святаго отца нелепую смерть всячески навести, дабы напрасно богоработная душа его разлучилася от многотруднаго и святаго телеси его, да в сумнение всех человек привести и в укоризну хульником и досадителем святого отца Евфросина и в знамение и во притчю удвоения ради пресвятыя аллилугия. Святый же терпяше Бога ради наносимыя напасти и скорби от диявола и от злых человекъ, якоже крепкий адамант не поколебася от них или яко к твердому камени приражахуся волны морския и камени не разбиша, но сами разбивахуся от него, тако и сего блаженнаго отца Евфросина, яко крепкаго адаманта не поколебаша или яко к твердому камени приразишася и не разбиша, но сами разбишася от него, но Божия благодать храняше его, якоже рече пророкъ: тии спяти быша и падоша, а святый воста и исправися пред Богомъ, да сего ради таковая пострада; понеже сицевая о святем мнози рекоша ключимое слово, якоже живописец Лука вопияше: многи, рече, скорби праведнымъ, о от всех их избавит их Господь. Аз же паки и о сем изнесу вещь словом любви вашея и открыю яве злолютая плетения лукаваго, бываемыя беды на святаго отца и многия напасти видимо и невидимо от действа диаволя претерпе, овогда бо от злых человек ключахуся святому велицыи скорби, овогда же и сам диявол лицем к лицу яве сам являяся, спешаше терновное строение, да нелепою смертию препнет живот святому отцу Евфросину. О преставлении блаженнаго отца Евфросина. Бяше бо преподобный отец наш Евфросин добро зело и изрядно житие поживе в тленном житии семъ, духовным подвигом прилежно без всякаго прекословия, работая общему Владыце Христу Богу нашему, и вся лета живота своего благоугодно поживе пред Богомъ, и пресветлыми добродетельми осияв себе, хранением заповедей Христовыхъ, темже и присвоив себе к Богу и великое дерзновение стяжа к божественным Его щедротамъ, к милости Божией, и от Бога данною ему благодатию многа содеяв чудеса; по сем же день и час и блаженный конец души своея боголюбивыя проуведев и исход от телеси, хотяше естества долг отдати, и в недуг телесный впаде, дух же к желаемому Христу предати восхоте; и встав же преподобный Евфросин от одра своего, на немъже лежаше, и воздвиже на небо руце и очи, и сотвори моление к Господу Богу, глаголя: Молитва. Господи Боже мой, Владыко человеколюбче Щедрый, приими мя в вечная Твоя покоища и не помяни, Господи Благий, моя согрешения, елика согреших неведением и ведениемъ, и сохрани же, Христе Царю, раб Своихъ, во обители сей извольших работати Тебе от искушения сопротивнаго; погуби, всесильне, всю силу льстиваго врага от лица раб Твоихъ; посли, Владыко, свыше благодать Святаго Твоего Духа и укрепи их на невидимыя ополчения, да прославится, Господи, имя Твое святое и исполни, Господи, обитель сию всем изобилием духовным и телеснымъ. По сем же, преклонь колена, со слезами моляшеся к Пречистей Богородице: Молитва. О Всемилостивая Владычице Богородице, Ходатаице к Сыну Твоему и Богу нашему Исусу Христу, Тебе бо Матерь сладкаго ми Христа Ходатаицу яко всем спасенному упокоению пристанище предлагаем раби Твои, буди нам заступление и помощь и крепкая поборница, на Тя уповахомъ, на Тебе ся надеемъ, о Тебе все упавание наше есть, яко сподобила мя еси грешнаго Своего раба создати обитель сию угодником Сына Твоего Христа, Бога нашего, и Твоих триех святитель Василья Великаго, Григорья Богослова и Ивана Златоустаго, и прославлятися имени Твоему пресвятому в ней; Ты ныне, Владычице, призри на обитель сию и мене и живущих во обители Твоей имени Твоего ради, иже молитвы приносити о благоверном и христолюбивом Царе Великом Князе Самодержце всея Великия Русии и за вся благочестивыя князи и боляре и христолюбивое воинство и за всякий род христианский о мире и здравии и о спасении душ ихъ; сам бо рече Господь Богъ: молитеся друг за друга, да исцелеете. И тако ему молящуся и седшу ему, хотя мало почити, и абие в сон тонок сведен бысть, и глас слышашеся, якоже и Корнилию, глаголющь: се услышана бысть молитва твоя, еже о братии, о нихъже молишися, и Аз неотступна буду от обители сея и с сыном своим Исусом Христомъ, снабдящи и покрывающи от всех золъ, и не имать оскудения во веки обитель сия. И абие возбну святый, и сердце ему вострепета от гласа онаго радостно, якоже помощь и заступление и пристанище спасения Пречистая Богородице. И нача со слезами и радостию сердечною всю нощь без сна пребывати и благохвальныя песни всылати Богу и Пречистей Богородице. И призва преподобный единаго предпомянутаго иже духовнаго делателя игумена Игнатия и сказа ему, яже глас слыша. Сий же услышавъ, радости душею исполнися, вкупе прославиша Бога. И призва святый братию свою, и беседу подобающую к пользе простре: братие, предаю же вы всемогущему Богу и Того Пречистей Богоматере, да будет вам прибежище и стена от сетей вражиихъ; наипаче же смирением украшайтеся, страннолюбия не забывайте, пищу же и питие имейте немятежно, стяжите любовь нелицемерну, и чистоту душевную и телесную имейте, и ничтоже вменяйте жития сего честь же и славу; но вместо сих еже от Бога ожидати мздовоздаяния небесных и вечных благ наслажения. Сие же слышавши братие от святаго отца, очи слез наполнивше, глаголюще: о духовный отче, начальниче месту сему святому, сам отходиши в покой, а нас оставляеши в скорбех и страстехъ, и кому нас оставляеши пещися душами нашими? Преподобный же отвеща им с кротостию братие моя, о Господе собранная на место сие святое, вас же оставляю Богу и Пречистей Его Матери и трием святителям вселенскимъ; и потом вручаю старейшинство своему отцу духовному игумену Игнатию, сущу в добродетелях совершену, и вы, братия моя, во всем того послушайте и мир Божий да будет с вами, просвешая вас и вразумляя и на путь истиный наставляя; и аз вам даю мир и благословение, будите послушливи, по Господню слову, реченному к апостоломъ: слушая васъ, мене слушаетъ, а отметаяся васъ, мене отметается; убоимся, братие, страшнаго того гласа, глаголющаго: отыдите от Мене, проклятии клятвопреступницы и братоненавидцы; се же глаголахъ, чада, вмале разум подавая ко истине и во всяцем совершении быти и светом божественныя и живоначальныя Троицы осияватися в веки. Ученицы же слез исполнивше источницы точаху, отходяще от наставника Евфросина. И виде убо преподобный к Господу свое конечнее отхожение, призывает священное исполнение, и братиям всем собраннымъ, рыданием сокрушахуся; лице же святаго светящеся, яко снегъ. Святый же отец наш Евфросин повеле отцу своему духовному игумену, Игнатию именемъ, божественную службу совершити на самый убо исход души своея, в оньже хотяше телеснаго союза отрешитися, Владычняго тела и крови Христа Бога нашего причастися. Рече же святый: чада, се уже отхожду от васъ, предаю же вас Богу и Пречистей Богородице и их угодником трием святителемъ. И сие преподобный братии своей рече: братие, аще имам от Бога милость, то не имам отступити от места сего, но имам Бога молити и Пречистую Его Матерь и триех святитель, яко не имать оскудения святое место сие во веки, аще заповедь мою сохраните по уставу, иже написах вам изящен обычай монастырю своему. И сия изрек святый братии своей, крестным знамением знаменався, и воздвиже руце свои на небо и молитву сотворив и благословение дав о Христе братии, святую свою и честную душу с молитвою в руце Богу предаст в глубоцей старости благочестно, Его же из младых ногтей возлюби и Его же ради потрудися в жизни сей пощением и бдением и молитвами и всенощным стоянием и на земли леганием и всякими добродетельми противу невидимаго врага кознемъ. Жив же преподобный отец наш Евфросин всех лет живота своего 95, якоже нецыи поведают в обители его; бысть же видением средний телом и сух излишне плотию, главу имея круглу, брови окружене, лице долго, благодатию Святаго Духа просвещено, влущене скрании, тихи име очи, браду име продолговану, дале персей, к концу остра, раздвоилася, тмяна, ис скранеи густа, седины украшена. Преставися святый отец в лета 6985 [1477], месяца маия в 15 день, на память преподобнаго отца нашего Пахомия Великаго. Совершается же собор его во обители триех святитель в созданнем от него монастыре. Излияжеся тогда благоухание от телесе блаженнаго отца; братия же на одре честное и трудолюбивое тело положиша и псалмопением надгробным и с ?имияном и со свещами того проводивше честно, и положиша в созданнем от него монастыре честное тело его между двема церквома, триех святитель и Рожества Пречистыя Богородицы, иже подают и до ныне исцеление благодатию Христовою с верою приходящим к честней его раце и знаменающимся образом его святымъ. Но, о блаженный отче Евфросине, аще еси телом от нас отшелъ, но духом с нами пребываеши и святая твоя душа в небесных обителех ликуя со ангелы и со святыми у престола славы всех Царя Христа. О том же Иеве философе. Той же убо Иевъ, о немъже преже сказахъ, услыша преставление преподобнаго отца Евфросина, яко честно и легко о дивно изыде блаженная душа из боготруднаго телеси его, и единако окаянныи Иев глаголаше на умершаго, превознесся гордынею, яко буй умом и несмыслен яко уродъ, без лепоты о святом рече, яко: еретический оный старец Евфросин поживе вся лета живота своего и прогневал есть Господа Бога, и о сем паче велми дивлюся и како сице преподобен получи конецъ, яко праведник пред Богомъ. По мале же времени после святаго отца преставления, не престаяше Иев хуля и поношая блаженнаго отца, и абие гневныя плами Божия правда без потуновения кротости воспаляхуся и лук неутолим ярости Христовы спеяшеся и напрязашеся и божественная стрела его испущашеся в притчю тяжкое знамени всему миру, и посылается от Бога извещение о вещи: люта рана и неисцельно зло на Иева Столпа, на хулившаго много преподобнаго отца Евфросина удвоения ради божественнаго аллилугия, и сего ради в неисцелен недуг впаде и начат болети не человечески, якоже иногда царица Евдоксия в царствующем граде враждовавши без правды на всеблаженнаго Иоанна Златоустаго, светильника всего мира, понеже бо она царица неправедно облихоимствова: отня виноград вдовицы оной; многословущий же учитель всего мира, не обинуяся лица человечя, ни убоявся смерти, ни о власти поскорби, ниже повину собя царицыны крамоле и прещению, но паче наруганием и безчестием уязвляем божественныя ради правды, и беззаконным советом от неблагодарных человек осужается и в Команы жизненое солнце поточается покаянию проповедникъ; и судом Божиим великое светило всего мира Иоанн Златоустый на престол свой возводится, и Христове Церкви мирное днесь возсиявает солнце непорочными лучами: благодатными ученми, теплотою покаяния согревает всего мира, и вдовиця оноя внноград познавашеся и обновляшеся; он бо иногда, великое светило Иоанн Златоустый, за виноград вдовица оноя многи скорби на собе подъя и великоозлобление и мятеж тоя ради пострада, и тем венчевашеся небесною славою от руки Вседержителя Бога. Сему же богоносному отцу нашему Евфросину хуждши винограда оноя вдовица предлежит вещь искомая, но паче болма и вящши о самом Бозе Отце и о единочадом Слове Его Исусе Христе и Святем Дусе, неразлучныя ради и единосущныя Троицы, многа наругания и досажения излиха подъят от Иева Столпа и от прочих неразумных человек удвоения ради божественныя аллилугия. И сего ради никако раскаявся о бывающих на него скорбех и ни мало уклонися обычаем своим на онех обычай, ко учению ихъ, ниже словом пременися от удвоения божественныя аллилуия на утроение: понеже бо не меньши есть ревность его и дерзость ревности и дерзости огнеоружнаго пророка Илии. Он бо древле, возревновав по Бозе велицем рвением и тяжким усердием и яростию и гневом разгневався на Ахаава пророк и разсвирепев на Иезавель, и поношая Богу, глаголаше сице: Господи, видех долготерпение Твое и великую Твою милость и щедроты и бездну незлобия, понеже послал мя еси ко Ахаву обличити беззаконие и неправду, и возвестити тому гнев твой на изгибление и погибель его неправеднаго ради побиения, иже уби винограда ради Наву?ея Израильтянина; и се ныне раскаяся, Господи, милосердием своим от злобы Твоея не погубити Ахава и всего дому его и не мстити крове мужа онаго; и се ныне аз раб Твой жив пророк явихся во Израили, и Ты еси Бог правде и глагол Твой ко мне истиненъ. Чтоже бысть? — и потом сетова о гресе своем пред Богом Ахав и того ради Бог милосердова о немъ, а пророк разсвирепеся и гневашеся и неукротим являшеся, дондеже и сотвори небо железно и землю медену; токмо рекий: Господи, гласом уст моихъ, не будет дождь на землю! И заключи пророк небо словом своим не быти дождю на землю; и бысть тако, дондеже изсуши всяко плодоносие земнаго гобзования, понеже бо хотяше пророк уморити вселенную, любовнаго ради ему рвения и праведныя ревности, еюже ревноваше по Бозе своем Вседержителе, и сего ради дондеже тем показа Бог правду, и поруга боги Иезавелины и отверже от Израиля, и закла жерцы нечестивыя, изъядяющих трапезу Иезавели безстудныя. И сего ради многословен и многоистинен пророк явися во Израили. Великий иже в последнем роду новый чюдотворец преподобный отец наш Евфросинъ, не хужши пророка ревновавый по Бозе; он бо един токмо безбожныя изгуби жерцы и два пятдесятника; сей же отец наш Евфросин ревноваше к нагому божеству, к единочадому Слову и Духу. Сие дозде. Ныне же настоящее да глаголется. Сице же и всемирнаго светильника, великое солнце, вселенной учителя Иоанна Злотоустаго и великаго пророка Илию на среду приведох вашей любви, богоизбранному стаду, и в притчю богоносному отцу Евфросину; понеже бо гнев Божий Иоанна ради Златоустаго без цельбы прииде на Евдоксию царицу, зла рана и неизцельна казнь за многое оскорбление и неправедныя ради досады ея блаженному Иоанну; а пророк возревнова по Господе Боге Вседержители, тяжким усердием и яростию разгневася на Ахава царя и разсвирепе на Иезавель, и безстудныя жерцы закла и два пятдесятника умори и небо заключи, и не бысть дождю на земли два лета и месяц шесть. Такоже подобна блаженнаго отца Евфросина ревность онех ревности, иже сбыстся днесь гневом Божиим на Иеве Столпе — люта казнь и неизцельна, якоже на Евдоксию царицу. Она бо иногда облихоимствова вдовицу ону, и того ради блаженнаго Иоанна от престола отгна, яко не стерпе лихоимица неправедная праведному к ней обличению от божественнаго Иоанна Златоустаго; сей же рекомый Иев Столп беззаконный, о немъже нам слово, неправду сотвори злее Евдоксии царицы, понеже велицем нечестием похулил есть самаго Бога родителя Отца и того единочадаго Слова — Сына, Господа нашего Исуса Христа, купно же и Пресвятаго Духа, в Троице едино божество, неблагочествова утроением святыя аллилугия; понеже бо великий в святых отец наш Иоанн Златоустый именовал Евдоксию царицу новую Иезавель винограда ради; великий же в преподобных отец наш Евфросин прозва паче и нарек мотылна быти столпа Иева философа, священную власть держащаго, триженьца суща, любомудрством своим большая похулилъ: Отца и Сына и Святаго Духа удвоение божественныя аллилугия; якоже рече Христосъ: хулившаго Сына Человеча, отдастся ему, похулившему же Святый Дух не отдается ни в сий векъ, ни в будущий. Тако же и сему Иеву Столпу, мудрствовавшу на божество, большую казнь и люту зело от Бога приимшу, на уверение всем человеком знаменанъ: якоже иногда бысть знамение на царице оной, такоже и на сем Иеве большая знамения сбытся молитвами преподобнаго отца нашего Евфросина: понеже яко весь проказа бе и все тело его струп ему бысть. Сице убо видев Иев беду свою и язву без исцеления гневом Божиим внезапу пришедшу нань, и того ради остави мир и бысть мнихъ. А иже иногда наругался есть святому и злооскорблях его, досажающи ему удвоения ради пресвятыя аллилугия, то никакоже о сем в толице язве поскорбе, или бы словом смирил себя, яко виновен каяся о бываемем своем нечестии и наругании еже к святому отцу; но паче сия вся бывающая от него злая к преподобному ни во чтоже вменивъ, но паче положи вещь греха и забы беззаконие искомое. И сего ради паче от праведнаго гнева Божия лютейшая болезнь к болезни той приложися ему, яко всему телеси его червьми воскипетися, и от совращения же мутнаго и гноя течения и тимения и согнития никомуже мощи приближитися к одру, на немъже лежаше, понеже бо нестерпимо злосмрадие необычно и люта воня от течения червия и согнития плоти его и гноя; сице же и от лядины некия мног мотыл исхожаше и смрад от мерзости плоти его. Зрите же ми здеся опасно, любимицы мои, месть Божию, и паче внемлите, понеже никогоже ми есть стыдетися сице; яве бо не лжу, но паче глаголю самъ: купно же и праведное его прещение пресвятыя ради аллилугия познавается на Иеве Столпе слово святаго отца Ефросина меча острейши и яко истино есть здеся пророчество его познавается; егда убо живу еще преподобному отцу Евфросину и много досажения и оскорбления иногда Иев износя на святаго отца, и сего ради не терпе святый за праведную истину блядословия его; и глаголаше доблественный отецъ, ревнуяй по Бозе, и не терпяше бываемыя хулы на Бога от Иева Столпа, и возмутився, прозорливым дарованием Святаго Духа рече: се столп мотыльный да будет Иев отселе. И еже бысть слово святаго, и дело иногда пред очима вашима. Пребысть же убо Иев Столп два лета в злом том и лютом мучении и в горести недуга того, и тако нелепо умре, и едва с великою нужею изыде из телеси душа его; и приступив скутарь и обви согнилые червьми уды его, и зело гнушаяся тяжкия вони. И егда же быти клепанию к собранию всея братии и к године надгробнаго пения, и снидошася братия о Христе дати ему последнее целования и проводити его до гроба, но едва братие возмогоша приступити к одру, на немъже лежа, целовати его нестерпимыя ради вони от него и лютаго злосмрадия, и ноздри своя от злаго обоняния заемлющи; и тако совершив надгробная и проводивши его братие до гроба. Сице же зле скончася и погребен бысть концем нелепым в монастыре общежительнем у храма Преображения Господа нашего Исуса Христа, посреди двою реку: Великия реки и на устии Мироже Малыя. Сице бо бяше начало Иеву, сицево и житие его, сице же паче и конец ему; и тако начало не благое ему и конец непотребен есть. Видесте же, о христолюбцы, обоя борения, видесте обоих виновное и правое; видесте преподобнаго пресветлое начало и светоносное житие и дивен конец преставлению его и чюден исход боголюбивыя души его; видесте же начало и житие и конец Иеву Столпу. Дозде прекратим слово, и паки на предлежашую повесть возвратимся о чудесех блаженнаго отца Евфросина, иже бысть по представлении его. Чудо 1-е. О списатели первомъ, како явися ему святый отец наш Евфросин с сверстником своим Серапиономъ. Егда же ми наченшу первое писати, яже по ряду житие преподобнаго, како родися от благочестиву родителю и како воспитан быв в добре наказании и како возрасте в чистоте и целомудрии и во страсе Божии и в совершена мужа от пеленъ; сице же егда приидох словом к повести оной, како ходил бе преподобный Евфросинъ, зовомый Елеазаръ, к Царю-граду на вопрос к патриарху, пресвятаго ради и божественнаго аллилуия, и той же паче двоити повеле ему, мне же малоумну сущу и зело скуду разумом и недоумением объяту о вещи, како напишу и слово изнесу о божественней тайне пресвятыя аллилугия неизследимое смотрение Вседержителя и како досягу немеримую глубину умными помыслы, понеже не сведущу ми ни мало искуса о вещи. И сего ради начах скорбети и печалити и святого отца Евфросина призывати на помощь мою, да милостив Бог вразумит мя о вещи неведения моего и уцеломудрит виновная. Сице же ми развращенная помышляющу в едину от нощей, елма же глубоку сущу вечеру и тиху времени предлежащу ми, и сего ради вострабихся мало помыслом и возжгох масло и седох на действо тайны пресвятыя аллилуия. Сице же восприях писало и хартию, и множицею покушахся поставити слово о вещи, сице же никако возмогох моим промыслом сотворити на успех любомудрию моему, но паче от безумнаго ми труда и в маяние печали моея отяготеша сном очи мои, и падох согбенома рукама на колену мою, туже и главу преклонихъ, и тако в тонце сне дремах по премногу вежда телеснии и несть их сомжихъ, умныма же очима яко яве зрещу ми; и бых во иступления ума соннаго ради воздремания. И се внезапу предсташа предо мною два святолепна старца во иноческом образе, пресветлы зело, яко солнце сияющи, и глаголаху друг ко другу: се онъ-сица в недоумении бысть о тайне божественнаго аллилугия. И тако оба приступиста ко мне и рекоша ми сице: мир ти буди, чадо, и любве твоей к нам о Христе! Аз же предварих словом и рекох к нима: добре приидосте, блазны, во сне смутити мя мечты своими. Отвещав же един от нею, глаголюще ми: ни, брате, не блазны есмя, но ты сам соблазнился еси о насъ: аз бо есмь Евфросинъ, начальник обители сея святыя, и брат сий со мною — Серапион есть, иже первый прииде ко мне на место сие святое сожительствовати, о нем же паче слышал еси, иже добре понесый дневную тяготу и вар солнечный; и се ныне мужайся и не слабей скорбию, недоумением одержим еси о вещи, моя бо есть печаль сия и присное ми есть скорбение, и сего ради приидох ти глаголати тайну сию. Аз же убо окаянный списатель единако мнехъ, яко нечистыя быти духи облазняющих мя, и сего ради начах творити молитву: Да воскреснет Богъ, и прочая рекши молитве и крестом ограждатися. Они же такоже творяху молитву и крестом знаменаху лица свои, дондеже возбнухъ, и нико(го)же видехъ, токмо масло горящее. И егда же день бысть, и помыслих сице: аще будет сие истина святаго явление, аще будет не истина, но привидение противнаго, то иду соглядаю образ преподобнаго. Бе бо образ его при животе написан в монастыре его, отай святаго, от некоего Игнатия, живущаго в святаго отца обители, нарочита зело живописца; той же Игнатие живописецъ, видев святого отца в духовных добродетелех изрядно сияюща, и того ради навая образ святаго отца Евфросина и имя подписа его, и сохрани е во изразцех своих иконныхъ. И по времени же умре во обители святаго отца иконописец Игнатие, и тако обретен бысть образ святого отца Евфросина во изразцех Игнатиевых от иного некоего иконописца и явлен бысть Панфилию игумену, ученику блаженнаго отца Евфросина. Панфилий же игумен поведа образ святого отца, како обретен бысть во изразцех оного живописца, о немъже преди сказахомъ, и о добродетельном житии блаженнаго отца и о чудесех при животе его бывшихъ, архиепископу Великаго Новаграда и Пскова владыце Геннадию. Архиепископ же повеле игумену Панфилию образ святого отца на иконе написати и житие изложити. Панфилие же игумен повеле иконописцу образ святого отца на иконе написати, и сему же бывшу, и постави над гробом святого. И тем же образом аз видех явльшаго ми ся во сне, якоже на иконе написанъ, и единако сумняхся о святем отце и не веровах видению истину, но паче помышлях видение быти противнаго. Паки же и во вторую нощь таже два старца святолепна явиста ми ся тем же образомъ, якоже и в первую нощь, и тоже глаголаше: опиши тайну пресвятыя аллилугия, в нейже есть свет живый, существом Отец и Сын и Святый Духъ; того бо ради много скорбех иногда и сетовах пред Богом в животе моемъ, дондеже и с великою печалию затворен бых во гробе; ныне же ти время есть написати о моей печали, и внемли о вещи, о нейже изрещи хощу тебе. Аз же убо грубый рех к нему слово, глаголя: престани, противниче, отыди, не блазни мене прочее! Он же паки ничтоже ко мне веща. Посем же рекомый Серапион глагола ко мне: брате, се ты сам соблазнился еси, яве же и нас оскорбил еси. И обращься к нему блаженный отец Евфросинъ, рече: не дей, брате, списателю, понеже искусен есть черноризец хощет быти в немъ, и не имать уверитися пришествием нашимъ. И тако отыдоша от мене. Мне же возбнувшу, и не видех никогоже. И о сем же явлении паки впадох в печаль и в скорбь неутешиму зело: аще будут сии истиннии святии отцы, то не приложих я о тайне вопросити божественныя аллилугия. Но паче идох ко игумену Панфилию, хотех известно уведати, кто есть Серапионъ, явлей ми ся со святымъ; видения же игумену не поведахъ, токмо вопросих его о Серапионе, яко обрете ли ся во дни святого отца Евфросина сицев черноризец и в первых прииде ли жити к преподобному? Панфилий же игумен изрече вся, яже о Серапионе бывшая: начало и конец его, о нем же впреди изъявихъ. Дозде прекратим слово. Но на предлежащее возвратимся. Чюдо 2-е, о томже списатели, како явися ему Пресвятая Богородица со архангелом и с преподобными. Быть убо егда третьей нощи пришедше, мне же грешному зело во унынии сущу, великим недоумением объяту, купно же и возмущену зельною бурею — неведением о тайне божественнаго аллилуйя, и сице в недоумышлении быхъ, и того ради возвратихся помыслом — не верьшити жития преподобнаго. I о сем паче оскорбихся, и в маяние разтления моего повергох собя на ложи моем окаянны, яко разслабленъ. I тако уснух в тонце сне, а ум есть, купно и душа моя, единако паряху о вещи и бдяху на искомая, а мысленыя очи моя суть якоже отверсты. I се внезапу предста ми некто во образе уноши прелепне зело, и воиньским оружием всюду вооруженъ, и по верху черьвленным опашем одеян и криле ото обею раму его на воздух простерты, и в руце своей меч обнажен простерт на высоту имея. Аз же убо окаянный и о том сумнихся, и помыслих его быти неприязнь. Он же убо, воззрев на мя, и рече ми: почто соблазнился еси о мне и о святых онехъ, иже преже ти явльшихся, яко истинна есть, а не блазнь? I сего ради грядет с ним Нескверная и Неблазная Пречистая Дева Богородица Мария. I тем паче аз опасно зрехъ, и видех жену грядущу ко мне, всюду по существу образом Богородица, и одеяние Ея воистину багряница, и приснаго девьства образ ей на обою раму светяшеся зведным образомъ, купно же и на темени Ея. Ей же последоваху купно прежь явльшая ми ся два святолепна старца, яко и прежь, тем же образомъ: преподобный Ефросинъ, купно с ним блаженный Серапионъ. И пришед Богородица, ста с преподобными близ возглавия моего. I ничтоже перьвее ускори глаголати ко мне, но стояху купно святыя и со архангелом окрест Ея. Аз же убо разумех видение, яко истина есть зримая мною. I сего ради яко паучина вострепетах от страха и радости пришествием Ею и обомрох боязнию яко паукъ, ничтоже прочее земнаго суетьства помышляхъ, но слышах Богородицу с прочими глаголющу, иже есть пришедыи с Нею, яко: нужу Ми есть творят велию християне неведением своимъ. Аз же убо предварих слово Ея, и рех к Неи дерзостно сквозе сонную тяготу: аще ты еси Богородица Мати Дево, Живота невечерняго Света Христа Бога моего плотию безо истления рождьшся, то ныне что Ти есть ключимое? и въскую скорбиши и печалуешъ, понеже о Тебе веселятся небеса и радуется земля? Она же убо, отвещав ми, и рече, и приложи много прочее глаголати ко мне: Нужу ми творятъ, трояще божественная аллилуйя; и сего ради возпиш? тайну сию, еяже Аз Богородица тебе повелеваю. И первее в начале напиши о сей тайне, о нейже пророцы молишася и возжелеша ю хотением Святаго Духа, и напиши сице: Да воскреснет Богъ, и разыдутся врази Его, воскресни, Господи, да не крепится человекъ; воскресни, Боже, суди земли; воскресни, Господи, да вознесется рука твоя. I се плотскому божественному воскресению не имуть веры жестосердии жидове! I о сем блазнятся ельлини! I сего ради латынове безверием недугуютъ, и о сем сумнятся варвары, все же сие безверницы чюдятся и дивятся, зазирающи купно и християнскому правоверьству, глаголюще: како без ума самогласное в Бога распятаго без сомнения веруетъ, а Бог не умираетъ, ни воскресаетъ. I сего ради тем погибоша жидове и ельлины от соблазны своея победишася, ляхи же и немцы безверники наричются, и варвары не ведят Бога, и тем еретицы сотворишася, понеже воскресению распятаго Христа присно не веруютъ. И сего ради тех дельма дважды да глаголется правоверными божественная аллилуйя. Понеже в тои есть тайна воскресения Христова, Сына и Бога. Тая же бо глаголют жидове, купно и вси языцы Латиньстии, такоже и еретицы глаголют вещь сию, ов дважды, ин трижда, а не ведят тайны ея искомыя, что есть в неи запечатленно от них сущее Богомъ. I того ради гнев Божий, воспаленная ярость Его, не отвращашеся от них и до конца, на изгубление самогласию, онех бо ненавистникъ. Глаголют бо жидове, купно же и тужди с ними веруютъ, такоже и еретицы глаголютъ, яко не воскресе Христосъ, но яко украдоша Его, а тож паче сами глаголют непрестанно великую тайну Христова воскресения, божественную аллилугиею, яко воскресе Христосъ. I сего ради да двоится воистинну правоверными божественная аллилугия. Первее дважды да глаголется в прославление Отцу: аллилуйя, аллилуия, слава Тебе, Боже. И сия тайна: воскресе, воскресе в божестве и в человечестве, и слава ему, яко Отец Вседержитель есть Богъ, неотступен божеством Своим единочада Слова Сына Своего Христа, и Христос неотступивый вочеловечения Святаго Духа, божества Отца; идеже бо Отецъ, ту и Сын Слово, неразлучно в лоне Ему есть; а идеже Сын Слово Божие, ту и существо Святаго Духа Бога вочеловечение, и есть совершен Отец и въсынением Духа, един в Троицы славится, и удвоением божественнаго аллилуия познавается и славится. I паки второе глаголется дважды божественная аллилуйя, глаголется дважды в славу единочадаго ради Слова Божия: аллилуйя, слава Тебе. То есть: воскресе, воскресе Христосъ, Сын Божий, подобен Отцу, и слава Ему, яко и неразлучен с ним божеством и человечествомъ, и воплощения же ради Святаго Духа Сын Божий наречется, а воскресения ему ради Бог совершен познается и славится; идеже бо Сынъ, ту и Отец есть, и сими неразлучен уравнися и прославися Пресвятый Духъ. И сего ради един Сын в Пресвятей Троицы истинен Бог славится удвоением божественнаго аллилуйя, яко Бог и человекъ. Третицею же паки дважды глаголется божественная аллилуйя, глаголет же ся в прославление Святому Духу, яко неработен будет Отцу и Сынови Пресвятый Духъ. Понеже и Святый Дух Бог есть, и Того непреложное вочеловечение и всынение Христосъ. И единочадо есть Слово без истления Отцу, таже бо глаголется: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, сирече: воскресе, воскресе, слава Ему, яко неразлучное действо, всынение Святаго Духа, Христос воскресе, воскресе Бог и человекъ. И того ради равная слава Святому Духу, якоже слава Отцу и Сынови. I того делма, и тем Святый Дух Бог совершен познавается, един в Троицы неразлучным Ему вочеловечениемъ, и удвоением божественнаго Ему аллилуйя познавается и славитъся во двою естеству Бог и человекъ. А идеже убо сице троится божественная аллилуия, ту есть прилагаемый чуждый Бог языческий, понеже мнози суть бози еллиньстии. Но аще не сия тайна божественнаго аллилуия, яко не воскресе Христос по страдании своем и не воскресе Богъ, то пророцы ложно пророчествоваша и Святый Дух солга, и Бог не воплотися в мя, и Христос прост человекъ, и распят и умре, и не воскресе, ни Аз Богородица Дева, и апостоли вотще трудишася, мученики же и мученицы горкая и лютая пострадаша в безумии, и дела и вера, християньскаго света сияние, потемнение мертво суть, и новая благодать и истина закона, иже бысть неложно Исус Христом Богомъ, всюду ложь есть; понеже Дух Пресвятый усты пророк глаголаше, яко пострадати Христу и воскреснути Ему Святым Духомъ, молишася, глаголюще: воскресни, Господи, да не крепится человекъ, воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя; воскресни, Боже, суди земли: да воскреснет Бог и разыдутся врази Его! I сия вся совершишася и в конец прииде: божественнаго аллилуиа, аллилуия двоится. То есть искомое таины явление: воскресе Христос по страдании своемъ, воскресе Бог яко человек Христосъ, и тем прославися и присно воцарися на небеси и на земли единосущная Троица. I тем Троицы неложь быша, и Святый Дух несолга, действуяй устнами ихъ, и апостоли не вотше трудишася, мученики же и мученицы, содолевше мучителемъ, яко законно стражуще, венчашася храборски, и тем жидове отступники славы Божия нарицаются, и о том еллиньская соблазны яко паучина раздираются, и уста их с мудрословием присно затыкаются. Еретицы бо, блядословуще и на Христа и на мя Богородицу Деву, на Матерь Его, глаголют нелепая, и тем оглашаются варвары, и тем мерзцы быша Богу латыниское безверие. Но аллилуия истинно есть тайны откровение: воскресе, воскресе Христосъ, Сын мой и Богъ, Моею плотию Бог и человекъ, и Аз того ради хвалима присно и блажима есмь, яко чистая Дева Богородпца. И ревнивый раб Сына Моего Исус Христа и Мои, Матери Его, преподобный Ефросин познавается, его бо ради ходатайства открых сокровенная. И сия изрекши Богородица, и отъиде от мене, купно и со святымн. И се ангел Божий пришедый, приступив ко мне и возрев яростно, рече ми: напиши сия вся, иже Богородица угодника ради Божия глаголавый тебе. Аз же убо грешный возбояхся и трепетах прещения его, и начах рыдати з захлипанием слезнымъ, и рех к нему во умилении: господи, ты веси, яко многи в чюдесех просияша и в великих знаменияхъ, троящи божественная аллилуия. Он же отвещавъ, рече ми: не ведый тайны сея, не судится ему; ныне же ведый, осужен будет от Бога, и аз немилостив и тяжек явлюся ему во исход душа его. I сия рекъ, и той такожь отъиде от мене. Мне же убо возбнувшу, и никогоже видехъ, токмо ощутих собя в рыдании и хлипании слезъ, и обретох возглавицу мою слезами помочену. И весть Бог сокровение тайны душа моея, Тои испытая сердца и утробы, и весть Господь мой Исус Христосъ, яко не солгах на Богородицу, явльшую(ся) ми со святыми купно. Ей воистину, множае сих глаголемы(хъ) слышах словеса от Богородица и от великих Ее ангелъ, мало нечто в растление памяти моей удержах и грубым разумом изнесохъ, тожь и написах искомое, но иже паче умолчати восхотех видение и не написати откровения, но паче убояхся Бога и устыдехся Оного щедротъ, иже видех аз окаянный и недостойный на Ефросине угоднике Его. I сего ради воспомянух притчу лениваго раба, скрывшаго талант в землю господина своего, благодатное сребро; в нем же славится Отец и Сын и Святый Духъ, единосущная Троица, Бог и человекъ, и того ради отверзох тяжкое прегрешение грехов моих и дерзнух написати явление Богоматере, купно же и святого великое к Богу дерзновение изъявих и божественное аллилуия ходатайством его ключихъ. И того ради дерзну рещи: по истинне и по смерти жив есть преподобный Ефросинъ, пишет бо: праведник и по смерти жив будет и во благих водворивыися душа его; аще бы и разстоянием тела не с нами есть, но душею посещаше насъ, купно же и любовию не кроме есть чад своихъ, иже есть во обители его, являшеся им преподобный духом своимъ, держащим веру к нему. И не токмо сие явление преподобнаго, иже являшеся во своей ему обители, но и вдале обители преславно являяся и чюдеса творя большая и великая призывающим его с верою. Чюдо 3-е о Закхие дияконе. Бяше убо некто черноризец именем Закхей, саном же дияконъ, жилище имея на Верхнем Острове во обители святых апостол Петра и Павла. Сему же Закхею приключися болезнь тяжка зело, яко всему боку его пухнути и согнитися от зелныя болезни, и ни мало ему отрады бысть от болезни тоя. И прочее отчаявся живота своего, и тако вопияше день и нощь велиим гласомъ, от нужи горести недуга нестерпимаго. Некогда же празднику приспевшу во обители преподобнаго отца нашего Ефросина святых триех святитель, Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго, игумен же Верхнеостровской купно же и з братиею изыде в монастырь преподобнаго чюдотворца Ефросина, к празнеству трием святителямъ. Закхию же преди реченному в монастыре оставшу святых апостол Петра и Павла, люте недугующу, и болезнь ему бяше надымашеся, и ни мало легчайше, но паки язвы ему множашася; и тако лежаше во отчаянии живота своего, и прочее гробная помышляющу ему, и паки прииде ему помышление, яко ныне есть день честен — триех святитель, и начат со слезами молити Бога о своем согрешении, и Того Пречистую Богоматерь и святых триех святитель, и преподобнаго чюдотворца Ефросина нача призывати на помощь о облегчении болезни своея. И такого убо в рыдании слезах воздрема и в тонок сон сведеся, и се внезапу видит триех святитель великихъ, представших пред ним в велицей славе, боголепны по образу их и во святитительских одеждахъ, и с нима видит преподобнаго чюдотворца Ефросина, святолепна и пресветла славою, в десной руце жезл имуща. И приступивъ, рече к болящему, ударяюще жезлом о среду келейную, и глаголаше: се трие святители испоручаются ныне по тебе к Богу, аще хощеши здрав быти, имаши ли покаятися и престати от грех своихъ, то получиши скоро исцеление. Недужный же яко яве возопи: ей, господи, помози ми в болезни сей; покаюся! Блаженный же Ефросин скоро подъемлет жезл свой, и абие удари болящаго концем жезла в согневшую язву; он же воздрогнув и велиим гласом возрыкнувъ, и абие воскочи со одра, на немъже лежаше, мня, яко провержен бысть от жезла святымъ; и в себе бывъ, никогоже виде, но токмо проявлено напущение недужное, и крови текущу и гною из боку его, и в том часе облегчися болезнь его, и помале здрав бысть, яко ничтоже пострада. Сице же разумев себе, яко преподобнаго есть чюдотворца Ефросина посещение и явлено чюдо его видевъ, и прослави Бога и Пречистую Богородицу, и их угодников триех святитель, и преподобнаго чюдотворца Ефросина. Чюдо 4-е. О том же Закъхие, како явися ему преподобный Ефросинъ. По мале же времени прииде в обитель святаго чюдотворца Ефросина сожительствовати той же предиреченный дьякон Закхей, приемый исцеление от святаго, верою содержимъ. Игумен же обители святаго прият его. И тако ему пребывающу, и во един же паки от дний сему же Закхию закосневшу во дневном деле и глубоку сущу вечеру, нача согревати келию свою, и едина главня остася в пазуху пещную со огнемъ; он же изъем ю учрежения ради, и поверже на внутреннем дворце близ присения келейнаго, и небрег о ней, отъиде в келию свою, и возлег на одре, и усну твердо зело. Главня же она возгоревшися пламенемъ, нача горети преддверие келейное, и уже пламени к дверем келейным приближившуся. Оному Закхию тяжко зело сном сносиму и ничтоже ему паче сведущу бываемаго зла, и абие слышит сквозе сон толцание в двери келейныя, и не можаше ободритися от сна, и не весть, кто возбужая его. И в том часе видит — отверзошася двери, и скоро грядуща к нему преподобнаго Ефросина, в десной руце жезл имуща. I удари святый жезлом по нозе спящаго, глагола: востани скоро, се в сий час сам погибаеши, человече, а монастырь мой огнем пленити хощеши. I абие въскочи старец со одра своего и никогоже виде, и притекъ, отверзе двери келия, и се огнем займахуся двери келейныя. I абие старец покута главу свою копыгою, и едва избежа сквозе огнь ис келия своея на монастырь, и тако возопи гласом велиимъ. I слышавше братия, стекошася, и отняша ото огня горящую келию, молитвами преподобнаго чюдотворца Ефросина. Старец же той Закхий, о немъже нам слово, исповеда игумену и братии явление преподобнаго, како спасе его и возбуди от сна, и прочее поведа келейное дело. I сия вся слышавше братия, прославиша Бога и Пречистую Богородицу и угодника их преподобнаго чюдотворца Ефросина, яко имея такову благодать дерзновения ко Владыце Христу Богу нашему. Чюде 5-е о Климентии дияконе. Бе некоторый диякон именем Климентей, жилище имея во граде Пскове, служитель святаго великаго Богоявления Господа нашего Исуса Христа. И веру имеяше велию издетьска к треисвятительские обители и к преподобному чюдотворцу Ефросину, еже ему получити в преподобнаго обители ангельский образъ. По времени же прииде на предпомянутаго Климентия огненая болезнь тяжка зело, ему же не мощи ни мало двигнутися в болезни той. I хотя его Бог от мирских избавити и обет совершити ангельскаго образа в преподобнаго чюдотворца Ефросина обители, по его вере и желанию. Боголюбивый же той диякон нача призывати на помощь святаго отца о изцелении болезни тоя и еже бы ему монастыря достигнути святаго, и ангельский образ прияти. И нача молити домочадец своихъ, чтобы его отвезли в тресвятительскую обитель и постригли во ангельский образъ. Домочадцы же много рыдание сотвориша о немъ, и не хотяху его пострищи и глаголаша: господине наю, кому нас оставляеши сирых питати, и кто нами попечется в дому твоемъ? И много молив его домочадцы, ни мало увещаша от желания ангельскаго образа. И в ту нощь в первую стражу домочадцем его в тонце сне старец боголепен седины украшен з жезломъ, и трижды удари в стену, идеже лежаше больный, и глаголаше: Почто его не отвезете в монастырь тресвятительский по его желанию, а он вельми болитъ? Аще ли преслушаете моего веления, то преслушания смерть приимете! I сие слышавше домочадцы его, страхом объяти бывше, и отвезоша его в монастырь святых мученик Е?стратия и дружины его, и тамо его постригоша, и наречено бысть имя его иноческое Киприянъ. По мале же отвезен бысть в болший монастырь, в треисвятительскую обитель. I тамо исцеление получи благодатию Христовою и Пречистыя Богородицы, и их угодников треи святитель, и молитвами преподобнаго чюдотворца Ефросина. Чюдо 6-е о Галасии мельнике. Некто бяше старецъ, жилище имея во обители святаго чюдотворца Ефросина, именем Галасий, мельник сый, пияньством одержим бяше. Сему же Галасию, по действу дияволю, случися болезнь тяжка зело: паде на руку его струп велий, еже согнити всей руце его, и лют смрад исхожаше из руки его, еже не мощи никомуже приближитися ко одру, идеже лежаше в болницы. И непрестанно ему вопиющу день от дни со слезами и молящуся Спасу и Пречистей Богородицы о своем согрешении и о исцелении болезни, и призываше на помощь преподобнаго чюдотворца Ефросина, чтобы исцеление получити от болезни тоя; и абие усну мало, и видит преподобнаго Ефросина пришедша в болницу и глаголюща: о чем мя призываеши, старче? Оному же рекшу: о честный отче святъче Божий, помоли о мне грешнемъ, чтоб Бог исцелил мя твоими святыми молитвами от горкия болезни: весь разслаблен и гноен лежу. И в том часе святый коснуся болной руце его, и крестом огради, и рече ему: останися от пьяньства безмернаго, то приимеши исцеление от болезни тоя. Старец же, возбнувъ, и повеле собя в церковь нести, и тамо молебная благодарив Спасу и Пречистыя и трием святителемъ, и в том часе исцеление получи старец от болезни тоя, молитвами преподобнаго чюдотворца Ефросина. Чюдо 7-е. О Исаии понамаре тое же обители. Сему же Исайю понамарю некогда изшедшу из церкви после павечерняго пения, и виде неких от братии безчиньствующихъ, втай пиюще и пьяньством содержими. Той же Исаия, о немъже нам повесть, бесом позавиден бысть, и вниде к ним и такоже нача с ними пити, и ума изступль, и прииде на заутренюю, и нача бесноватися, и нелепы глаголы странны глаголаше. Игумен же повеле его железы связати. Сему же ни мало смыслящу, но горшее постиже его беснование. По мале же отрешися от желез техъ, и нача от монастыря бежати в год зимы, и никимъже брегом бысть за его лютость. И забежав в Толдогу в Корелскую землю, и нача сетовати от многаго толцания и гладу и мразу, и прииде ему в мысль о чюдесех блаженнаго Ефросина, и нача призывати его на помощь. И в том часе слышит гласъ, женущ по нем и глаголющь: Исайе, Исайе, возвратися и иди в монастырь мой, отнюдуже изшел еси, и тамо исцеление приимеши. Старец же слыша глас той и никогоже виде, и бысть во ужасе велице. I по сем нача в чювство приходити, и оттоле смыслен иде в Великий Новъградъ. I прииде к боголюбивому Макарию архиепископу, и благословися от него, и поведа все по ряду, сотворшееся над нимъ, и како изцеление получи на пути от преподобнаго чюдотворца Ефросина. Архиепископ же прослави Бога и чюдотворца, и наказав его о ползе душевней, и даде ему свитку и мантию, и повеле ему итти в преподобнаго обитель, отнюдуже изыде. Он же взем благословение от архиепископа, и дойде обители преподобнаго. I тамо пришедъ, поведа игумену и братии, како исцеление прия на пути от преподобнаго. Игумен же и братия прославиша Бога и Пречистую Богородицу и преподобнаго чюдотворца Ефросина. Старец же той пребысть в добре исповедании и до исхода душа своея в преподобнаго обители. До зде прекратим слово, но на предлежащее взыдемъ. Чюдо 8-е. О Германе будилнике. Бяше убо некий старец будилник в трисвятительский обители, именем Германъ. Сему же Герману будилнику болящу ногою, и от великия болезни согни ему вся нога его. I много моля святаго чюдотворца Ефросина, и призывая его на помощь о изъцелении ноги своея, и во едину от нощей глаголав молитвы своя старецъ, правило келейное, и возлег почити мало на одре своемъ, и в первую стражу нощи от лютыя тоя болезни в тонок сон прииде; и явися ему святый очивесть светообразен и седины одержимъ, лице его яко солнце сияше, и глагола: Германе, чем болиши? Старец же отвещавъ: господи, нога моя болит зело; отче, помилуй мя грешнаго и исцели мя от болезни сея; вемъ, милостиве, яко не презрит Господь молитвы твоея! Святый же в том часе нача глядати по нозе его, и глагола: въстани, брате, и помолись Пречистые Богоматери и трием святителемъ, и преподобным отцем Ануфрею и Петру, и служи во обители моей с верою, то приимеши исцеление от болезни своея. И ту святый невидим бысть от него. Старец же, воспрянув от сна, и ощути собя исцелевша. I поведа игумену и братии посещение святаго и исцеление от болезни своея, молитвами чюдотворца Ефросина. Они же прославиша Бога и Пречистую Богоматерь, и триех святитель, и преподобнаго чюдотворца Ефросина. О разбойнице Василии. Чюдо 9-е. Ниже сия чюдеса блаженнаго отца Ефросина молчанию предана будутъ. Человек некий жилище имея во граде Пскове, Василей именемъ, зовомый Тесныи-очи; человек же той лют зело, и многою дружиною ходяше на злое свое дело, и спроста рещи: крадый и разбой творя, человеки губяше без милости. И вси людие бояхуся его за его лютость, не токмо во граде, но и в весехъ. По времени же прииде на него Божие наказание очная болезнь, вкупе же убо со оною болезнию вскоре и зрак ото очию погибе, еже ни мало ему видети. Дружина же его вся разыдошася от него. Василие же той, о немъже хощу вашей любви повесть прострети, виде себе слепотою одержима, ни мало видяща, и нача плакатися грехов своихъ, еже сотвори, и взем имение свое, елико имеяше, принесе в преподобнаго чюдотворца Ефросина обитель. I тамо прия ангельский образ от пастыря обители тоя игумена Филофея, и покаяся от злых своих первых наукъ. И некогда ему стоящу в год литоргия в паперти церковнемъ, плачущися слепоте своей и согрешение свое исповедающе к Богу и Пречистой Его Матери, и призываше на помощь преподобнаго чюдотворца Ефросина о исцелении слепоте очию своею. I се внезапу по очем махну старца невидимо яко воскрилием ризъ. И в том часе вересну старец якоше можаше, и прозре благодатию Христовою и молитвами чюдотворца Ефросина. Братия же стекошася вся к нему и видеша прозревша слепаго, и начаша вопрошати вины вопля его. Он же поведа братии вся по ряду, како моляшеся о согрешении своем и призываше на помощь преподобнаго чюдотворца о исцелении слепоте своей, и како махну по очем воскрилием ризъ. Братия же вся прославиша Бога и Пречистую Богородицу, и преподобнаго чюдотворца Ефросина, приимшаго таковую благодать от Бога исцеления. Старец же пребысть видя и до исхода душа своея, молитвами чюдотворца. Чудо 10-е о Иване Шамскомъ, како исцеле его святый от огненыя болезни. Некогда же убо сему Ивану велможи зовому Шамскому, приимшу Псковские земли диячества жалование от Самодержца Великого Князя Василия Ивановича и во власти сый, не разуме будущаго суда на себе, якоже рече Иван Богослов в епистолии своей: братие, всяка власть дается от Бога, емуже хощет Вышний; пророку же глаголющу: во чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися имъ. Предиреченный же той Иванъ, о немъже нам слово, без милости нача у християн имения грабити насилиемъ. Прииде же и на пречестную обитель преподобнаго чюдотворца Ефросина, и великую беду доспе насилием обители преподобнаго. Игумен же и братия начаша Господу Богу и Пречистей Богоматере и преподобному чюдотворцу Ефросину молитися о его спасении, заповедь исполняюще учителя Христа, якоже рече: любите враги ваша и добро творите ненавидящим васъ, и за творящая вам пакости молитеся. I абие предпомянутый велможа приемлет от Бога наказание молитвами преподобнаго чюдотворца Ефросина: впаде во огненую болезнь люту зело, въмале живота ему не погрешившу; и всем сердоболем отчаявшимъся живота его, и бысть плач о нем неутешимый в дому его. Сердоболем же уже гробная готовящимъ, и се внезапу больный проглагола, и повеле собя в трисвятительскую обитель отвести к предобному чюдотворцу Ефросину. I та молебная благодаривше у гроба чюдотворцова игумен и братия, и святою водою кропивше его, и в том часе исцеле больный от болезни тоя, молитвами триех святитель и преподобнаго чюдотворца Ефросина, и грабленое отдаде обители, и братию учреди доволно, и отъиде здрав во свояси, славяще Бога и Пречистую Богородицу и триех святитель, и преподобнаго чюдотворца Евросина. Чудо 11-е. О Леонтии, како исцели его святый от болезни. Ин человек бяше именем Леонтий, жилище имея во граде Пскове на Званицы. Сему же Леонтию случися болезнь тяжка зело, разслабиша вся уды телеси его, и не можаше ни мало двинутися со одра своего. И в тое болезни три лета ему стражущу, и все имение свое, елико имеяше, раздая врачемъ, и ничтоже ему успе, но паче горшее постиже его. И нача молити неких христолюбцов Бога ради отвести собя в Елизареву пустыню, в Трисвятительской монастырь к преподобному чюдотворцу Ефросину. Сему же бывшу, и тамо прия ангельский образъ. И день от дни лежащю ему в болницы и святому молящуся о исцелении болезни своей, и се внезапу явися святый чюдотворец Ефросинъ, манием и крестом огради его, и дуну нань трикраты и глагола ему: «Леонтие, во имя Исус Христа востани и иди в церковь триех святитель, и помолися Спасу и Пречистей Богородицы и трием святителемъ, и тамо изцеление приимеши». И от того часа болный вста сам о себе, славя Бога, и дойде церкви триех святителей. I тамо молитводанию бывшу, и ту до конца исцеле старец от болезни тоя молитвами чюдотворца Ефросина. И вси ту сущии прославиша Бога и Пречистую Матерь Его, и угодников их триех святитель, и святаго чюдотворца Ефросина о необычном чюдодействии святаго отца. Чудо 12-е. О князе Михайлов слузе Василии. Бысть убо князь некий именем Михайла Кубиский. Сей же князь Михайло содержаше град Псков во время свое, по Великого Князя Василия Ивановича всея Русии жалованию; в тоже время сего князя Михайла слузе именем Василию Якимову тиунство содержащу во граде томъ. Сему же Василию болезнь случися тяжка зело, яко все тело его опухло бяше от главы и до ногу. И зле стража в болезни той день и нощь, и видит уже себе к концу приближающася, и обет положи во уме своем облещися во иноческий чин в трисвятительския обители, в началстве преподобнаго чюдотворца Ефросина. По сем же убо предиреченный Василие молит господина своего князя Михайла о отпущении во иноческий чин в Елизаров монастырь. Князь же той видит слугу своего Василия еле жива суща, и повелевает его отвести в ладии в трисвятительскую обитель, и тамо пострищи во иноческий чинъ. Сему же Василию отвезену бывшу во обитель трех святитель больну сущу, и въскоре болный велит собя положити пред гробом чюдотворца Ефросина. Сему же бывшу, и молит игумена и весь клирос и братию молитву сотворити о исцелении своемъ. Игумен же и священницы над болящим начинают молебен Святей Богородицы и чюдотворцу Ефросину, и оттоле болный нача тишати; игумен же и братия начаша пети: «Владычице, приими молитву раб Своихъ». И в том часе болный повеле себя въздынути с места, на немъже лежаше. I стоя до отпения молебнаго у гроба чюдотворца, плачася грехов своихъ, и сам отъиде в келию, никимъже водимъ, радуяся и славя Бога и Пречистую Богородицу и чюдотворца Ефросина о исцелении болезни своея, и обещася дати многу милостыню в дом трием святителем на украшение церковное. И нехотя от слуг Васильевых возвестити господину его князю Михаилу о исцелении Василиеве, господин же зжалиси вельми по слузе своемъ, и повеле его в тот час привести к собе непостриженна. Посланнии же от князя Михайла взяша его с нужею во мнозе рыдании и слезахъ, бывших о неполучении чину мнишескаго, еже обещася во обители святаго чюдотворца Ефросина прияти образ мнишеский. Посланнии же вземше Василия, и повезоша и господину его. I доехавшу посланным близ Николы, еже зовется на Устии, и дыханию ветреному велию бывшу от езера, оного же Василия в том месте болезнь постиже горьши первыя, и единако ему вопиющу и призывающу на помощь чюдотворца Евросина, и ни мало ему отрады бысть, но паче болезни множащися в немъ, посланнии же едва возмогоша до господина довести еле жива суща болящаго. I поведаша вся приключившаяся над Васильем на езере. Господин же Васильевъ, каяся много о возвращении его из преподобного чюдотворця Ефросина обители, и в том часе повеле его господин пострищи во мнишеский чинъ, и ту Василие конец житию приятъ, и положен бысть во обители святаго великомученика Димитрия. До зде прекратим слово. Но на предлежащее возвратимся. Чудо 13-е. О детищи Борисе Игнативе. Бе некий чоловекъ, бяше от болярска роду именем Игнатие, еже зовется Наполскии. Сей же Игнатие имеяше веру велику к тресвятительскому монастырю и к преподобному чюдотворцу Ефросину. Сего же Игнатия детищу Борису именем пришедшу во обитель преподобнаго чюдотворца помолитися, и тамо его постиже болезнь огненая тяжка зело, и в той болезни вскоре и ум ему погрешися по действу дияволю. И лежащу ему единому в келии, братия же вся изыдоша к пению к церковному. Пронырливый же враг дияволъ, ненавистник роду человечю, хотя оного отрока, о немъже нам слово, напрасныя смерти предати, а отца его во отчаяние привести и от веры ангельскаго образа, и ту явися больному отроку диявол страшным и грозным образомъ, устрашаше отрока, хотя смерти предати. I абие отрок напрасно похватясь со одра, на немъже лежаше, кинуся во оконце от двукровница; и в том часе предста пред ним старец светообразен седины умноженъ, брада ему доле перьсей бяше. I абие приня отрока, не даде ему ударитися о землю, и постави отрока посреди церкви невидимо смыслена, и повеле ему молитву творити. Братия же, ощутивши отрока в церкви смыслена, и начаша вопрошати: ким образом влезе в церковь и како ис келия изыде, а келье замчене сущи? Отрок же поведа им вся под рядъ, како случися ему от дьявола и како приня его старец светообразенъ, седины умноженъ, и постави ? у церкви, и помолитися веле. Братия же начаша вопрошати отрока: знаеши ли его, каков бе образомъ? Отрок же той, о немъже нам слово, нача познавати в братии такова старца, явившагося ему, и не узре тем образомъ. Братия же приведоша отрока того по образу великаго чюдотворца Ефросина, иже на гробе его написанъ; отрок же узре образ чюдотворцовъ, и рече братии: во истинну сеи святый явивыйся мне, и живот ми дарова. И в том часе отрок облобыза образ святаго чюдотворца с верою и желанием сердца, и вси ту сущии мниси видевше чюдо то, и прославиша Бога и Пречистую Богородицу, и преподобнаго чюдотворца Ефросина, и молебная благодаривше о исцелении отрока, и святою водою кропивше его. Отрок же то исцеление и до конца получи молитвами святаго чюдотворца. Отец же отрока того предреченный Игнатие, слыша сына своего исцелевша молитвами святаго чюдотворца, радостию объят бывъ, благодарение воздаяше Богу и Того Пречистей Богоматери, и святому чюдотворцу Ефросину. По мале же отец отрока того Игнатие сподобляется ангельскаго образа в преподобнаго обители. Чюдо 14-е о жене, одержимей слепотою. Жена етера въдовьствующи в последней нищете живяше, слепотою одержима очною, ей ни мало видети света, жилище имеяше близ обители преподобнаго. Жена же та слыша от неких о преподобном чюдотворце Ефросине, иже его ради святых молитв дает Бог исцеление от гроба святаго чюдотворца с верою приходящим и призывающим имя его святое. Жена же та предреченная, вземши свещи и ?имиан и просвиры от своея силы, и отводима бе некими христолюбцы до монастыря святаго отца, на праздненство преподобных отец Ануфрея Великаго и Петра А?оньскаго, и ту пред враты монастырскими стояше до отпения литурьгия, плачася и моляся о слепоте своей, и призывая Спаса на помощь и Пречистую Богородицу, и преподобных отец Ануфрея и Петра, и святаго чудотворца Ефросина. И в том часе внезапу прозрение получи у врат монастырьских молитвами преподобных отец и чюдотворца Ефросина, и отъиде здрава во свояси, радуяся и славя Бога и Пречистую Богородицу, и преподобных отецъ, и святаго чюдотворца Ефросина, о прозрении слепоте своей. Чюдо 15-е о дияконе Павле. Диякон некто бяше именем Павелъ, зовомый Косаркинъ. Сей прииде от Московския страны во обитель трисвятительскую жителствовати, и ту ему пребывающу и дьяконьская действующу. Бяше же обычай монастыря того: по вся дни мниси прихождаху ко гробу преподобнаго чюдотворца Ефросина, и тако метание творяху и отхождаху кождо в келия своя, и инии же на дело монастырьское. Сей же Павел предиреченный, о немъже нам слово, з братиею изыде из церкви. Братия же начаша метания творити у гроба святаго чюдотворца Ефросина, Павел же той возвысися высокоумием своимъ, и не поклонися гробу чюдотворцову, но похули святаго, глаголя: не подобает святым называти мужика, ни покланятися ему! I в той день шедшу ему из трапезы з братиею после ядения трапезнаго, и се внезапу поткнуся, паде, и нога изломися ему предо всеми. I нача вопити елико можаше, со слезами глаголя: Господа ради, братие, отнесите мя ко гробу святаго отца Ефросина; согреших к Богу и к чюдотворцу Ефросину похулением своимъ. Братия же начаша вопрошати: коею виною паде и изломися нога ему? Он поведа вся по ряду, глаголя: и се некто ззади удари мя аки древомъ, и поткнухся, и падохъ, и изломися нога моя, и ныне, господие мои, помолитеся о мне грешнем Богу и Пречистей Богородицы и преподобному чюдотворцу Ефросину, да негли вашими молитвами исцеление прииму. Братия же положиша болнаго у гроба святаго, и молебен певше Спасу и Пречистые Богородицы и чюдотворцу о исцелении болящаго. Болный же в том часе нача тишети от вопля, и каятися грехов своихъ, еже согреши похулениемъ, и призываше на помощь святаго чюдотворца. Братия же отнесоша больнаго в келию. I по мале же исцеле от болезни тоя болный молитвами святаго чюдотворца Ефросина, и нача скакати яко елень и славити Бога, и триех святитель и преподобнаго чюдотворца Ефросина. До зде прекратим слово, но на предлежащее взыдемъ. Чюдо 16-е о жене Иулиане, како исцели святый ото очныя болезни. Жена некая именем Иулияна некоего бе иконописьца именем Семиона. Сей же Улияне случися очная болезнь тяжка зело, и от великия болезни око ей десное заступи белмомъ, ей же ни мало видети света, и много врачем издая имения своего, и ничтоже успевшу, но паче горшее постиже ю. Мужь же ея предиреченный Семион умысли совет благъ, и помяну о чюдесех святаго князя Всеволода, а о святем же Ефросине бысть в сумнении, яко не верно быти о святаго чюдесехъ, и повеле жене своей ити ко гробу чюдотворца Всеволода. I тамо молитвовавъ, и знаменася у гроба святаго чюдотворца Всеволода. По малех же днех умысли муж ея Симеон написати образ чюдотворца Всеволода на иконе, и с ним написати преподобнаго отца Ефросина, и постави в дому своемъ. И тое нощи виде жена та, о нейже нам повесть, раку преподобнаго отца Ефросина, и образ его на раке, якоже и на иконе пишется, и много инок обстояще раку святаго и поюще, и некто от инок тех образом бе благочинен и страшенъ. Приступи к жене той, рече: приложися образу святаго отца Ефросина, и призывай его на помощь с верою со блаженным Всеволодомъ, и исцеление приимеши молитвами ихъ. Жена же та, воспрянув от сна, и бысть во ужасе велице о недоуменном видении. I поведа видение его всем иже ту сущим в дому ея. Они же прославиша Бога и Пречистую Богоматерь, и святых чюдотворецъ. По мале же исцеле жена та от недуга тяжкаго, молитвами святых чюдотворец Всеволода и Ефросина. Сие же чюдо сотворшееся бысть в лето 7055 [1547], месяца генваря в 28 день. Чюдо 17-е о Александре ключнике. По сем же ин человек некто именем Александр ключник князя Ивана Гагарина, от веси Мелнитцкие, сему же Александру случись по действу дияволю ума изступити. Господин же много издаяше врачем имения своего о его избавлении, и ничтоже успевшу ему, но паче горьшая постигоша предиреченнаго Александра, и нача кричати и вопити елико можаше жереглом своимъ; не он бо кричаше, но живый в нем бес усты его кричаше: гласы бо некия странны и страшны испущааше, иногда же и пения некая страшна и грозна пояше, и очи же его бяху кровавы, устрашающи всехъ, видение же его изменилося, и сего ради страшен и странен всем бяше и лютъ, и никтоже от приятелей его смеяше приближитися к нему; всех бо бьяше, и егда от многих удержим бываше и связан железы. Господин же его князь Иван недоумевавше о семъ, что ради случися ему такова напасть от бесовъ, и в велице скорби бысть; но паки слышит господин его от некоих богобоязнивых мужей о преподобнем Ефросине, какову благодать Бог ему даде изцеления, не токмо при животе его, но и по смерти, святых ради его молитвъ, якоже рече Господь: прославляющих бо Мя, рече, прославлю и паки прославлю, яко же сего светилника блаженнаго отца нашего Ефросина паки прослави — при животе его, таже и по преставлении чюдесы одари, яко ко источнику с верою притекати ко гробу его святому, яцем же недугом одержимъ, всем исцеление равно приимати молитвами его святыми. Дозде прекратимъ, но на предлежащее возвратимся, о немъже нам слово. Господин же его князь Иван повеле слугам своим отвести его в трисвятительскую обитель ко гробу преподобнаго чюдотворца Ефросина. Бесноватого же едва нужею привлекоша во обитель преподобнаго; игумен же, и священницы, и вся братиа начаша молитися Господу Богу и Пречистей Богородицы, и трием святителем и чюдотворцу Ефросину о беснующемся, и молебная благодаривше, и крестом животворящим знаменоваше его и образом преподобнаго, и святою водою кропивше его, бесновавый же нача тишати, и в чувство приходити, и молитву творити Исусову. По мале же исцеле от беснования во обители триех святитель и до конца, и отъиде в дом к господину своему, радуяся и славя Бога и Пречистую Богородицу, и преподобнаго чюдотворца Ефросина. Господин же той о исцелении слуги своего вельми благодарив Бога, и Его угодника чюдотворца Ефросина, и учредив братию довольне. Чюдо 18-е преподобнаго отца нашего Ефросина о неком иноце. Некий инокъ, пострижение имея в трисвятительские обители, в началстве преподобнаго отца Ефросина, и обеща во уме своем з желанием сердечным к преподобному: ему же не отъити от преподобна обители и до разлучения душа своея от телеси. Инок же той, о немъже нам повесть, нача жити воздержательно, якоже обычай есть монастыря того, по уставу преподобнаго отца Ефросина начальника. Ненавидяй же добродетельнаго жития злохитривый дьяволъ, враг роду християнскому, различная искушении нанося, человекомь, многия сети своя простирая еже бы отлучити от Бога и привести ко отцу своему сатане и мучитися в геене з бесы во веки и на веки, и вложи сему иноку в мысль, еже въпасти во отчаяние и бежати от обители преподобнаго, аможе хощетъ. Сему же бывшу, а отчаянному бесу радующуся о овьведении инока во отчаяние, по сем же прибеже инок той в рыболовное место, зовомо Талавско. I ту его ят болезнь люта зело, еже въмале живота ему не погрешившу. Но милостивый Богъ, не хотя создания руку своею погубити, но хотя всем человеком спастися, в разум истинный прийти и всякими притчами павшая в грех человеки приводя к себе, на месте же томъ, идеже болный лежа инокъ, о немъже прежде помянухомъ, и ту явися болному иноку очивесть скорый в помощи и отчаянным заступник великий чюдотворец Ефросинъ, попечение имея о заблуждьшихъ, повелевающе ему возврати(ти)ся во обитель, отнюдуже изыде. Инок же больный, воздев очи свои, и виде преподобнаго старца стояща пред нимъ, и познаетъ, якоже на иконе пишется. I се глаголаше святый к нему: иди, брате, во обитель мою, и останися отчаяния, и исполни обет свой, еже обещася пребыти не исходя и до отшествия душа своея от святыя обители, и покайся к Богу о своем согрешении; веси, брате, щедроты Божия, яко кающихъся верою приемлет и призывающих его чистою совестию близ обреташеся; но иди без сумнениа во обитель мою, и тамо исцеление приимеши от болезни своея, но и прощение грехов получиши, аще покаешися. Инок же едва дерзну рещи ко святому, глаголя: господи мой, не могу ни двигнутися, болезнь тяжка обдержаше мя зело. Святый же чюдотворецъ, приступив к нему, и прекрести крестным знамением и осяза рукама главу его, и рече: во имя Отца и Сына и Святаго Духа, отныне буди здравъ, в иди в мою обитель и работай Владыце Христу и Пречистей Его Матери. И ту святый невидим бысть от него, и в том часе исцеление прия инок от болезни молитвами чюдотворца Ефросина, и прослави Бога и Пречистую Богородицу, и святаго чюдотворца Ефросина, отъиде во обитель святаго, и покаяся о согрешении своемъ, и спасе душу свою. И мало пребыв в преподобнаго чюдотворца обители, преставися к Богу в вечную жизнь. Чюдо 19-е, новейшее, преподобнаго отца нашего Ефросина. Егда бысть благочестивый и благоверный великий князь Иван Васильевичь Владимерский и Московский, и Новгородцкий и Псковский, и всеа Русии и с ним брат его благородный князь Георгий, в господстующем граде Москве, тамо им живущимъ, в тоже время правящу кормила церковная в Великом Новеграде архиепископу Макарию, мужу в добродетелех преизрядну, бысть же в та лета в великого князя области в богохранимом граде Пскове, в нем бе монастырь славен зело, дом треисвятитель вселенскихъ, зовомый Елиазоровъ, отстоящ от града того двадесят и пять поприщъ, над Толвою рекою. В том же монастыре бяше преподобный началник Ефросин чюдотворецъ, многа от него чюдеса бывають и многа исцеления от гроба его с верою приходящимъ. К сему же преподобному чюдотворцу имеяше веру некий человек из града Пскова именем Июда, богатьством кипя и всеми доволными потребами, и много имения даяше монастырю его на соружение и на потребу братии. Случися ему пьяньственым недугом объяту бывшу без воздержания, и вниде в него нечистый духъ, ума ему изступившу и неподобная глаголющу не токмо человекомъ, но и Богу и святым его. Не он бо глаголаше, но живый в нем бес усты его глаголаше. И отводят его, и привязуют к колоколничы, за его лютость и неистовство. В пост же святых апостол Петра и Павла, братиям поющим всенощное на Рожество Иванна Предотеча, а оному бесящуся, и абие видит бесновавый свет пречюден от оного места, идеже лежат мощи преподобнаго Ефросина чюдотворца между двема церквами, и во свете том видит старца идуща боголепна, седины украшена, жезл в руце имуща. И пришед к бесному, росгна демонский полк от него; бесноватому же в чювство пришедшу, и глагола ему преподобный чюдотворецъ: Что стражеши, человече, от сих нечистых духовъ? Молися Спасу и Пречистей Его Матере, и трием святителем вселеньскимъ, и преподобнымь отцем Ануфрею и Петру А?онскому, и мене призывай на помощь, и останися от таковаго безмернаго пиянства, и веруй от всего серца Господу, и обещайся в моей обители ангельский образ прияти, и исцелит тя Господь от болезни сея злыя: сие человеком приходит по напрасньству дияволю, от нечистаго духа страдати без воздержания живущимъ. I абие преподобный в том часе невидим бысть от него. Братиям же от заутреняю изшедшимъ, бесновавый в чювьство приходитъ, и призывает к себе братию, и сам поведает пастырю обители преподобнаго игумену Нилу, тогда ему держащу власть обители тоя. По сем же и всей братьи поведает бесновавый, яже виде и слыша от преподобнаго чюдотворца, и исцеление получи молитвами преподобнаго. Игумен же Нил повеле его от колокольницы отрешити, и вшедши, знаменаша его у гроба преподобнаго старца Ефросина. Сему же бывшу, и въведоша его в церковь, и молебная благодаривше игумен и священницы, таже и вся братия о исцелении бесноватаго и животворящим крестом знаменавше его, и святою водою кропивше, и до конца исцеление получивше ему, молитвами преподобнаго чюдотворца Ефросина, и отведоша его в келию. По мале же времени и сам сподобляется в преподобнаго чудотворца Ефросина обители иноческаго пребывания. О, возлюбленнии, дерзнух сие написати чюдо, еже слышах от многих монастыря его; да не останет без памяти таковое удивление, еже на нем удиви Господь милость свою, и дарова нам такова свята мужа видети, и велика старца, иже бысть во дни наша. I восхотех умолчати многогрешный и грубый и скудный умом сие чюдо преподобнаго Ефросина, якоже преди рекохомъ, но помянух оного раба, съкрывшаго талант господина своего, прикупа им не сотворша, и осужена бывша. Но обаче внутрь желание нудит мя глашати, а недостоинство мое запрещает молчати, помысл болезненный предваряетъ, веля ми глаголати, скудость ума заграждает уста, веляще ми умолкнути. I понеже обдержим есмь и побеждаем обема нуждами, но обаче лучьши ми есть глаголати и на свещник вашей любви возложити, еже бысть, да прийму поне малу ослабу и почию от многих помыслы мучающих мя. I слышах от многихъ, и написах сие чюдо, и положих зде в худем нашем гранесловии, в славу и честь Святей и животворящей и неразделимей Тропцы, Отцу и Сыну и Святому Духу, и Пречистей Его Матере, и на похвалу преподобному отцу нашему Ефросину, худым своим разумом и растленным умомъ. Наипаче усумнехъся, дерзая надеяся на молитву блаженнаго отца, многа же и иная повести достойна чюдодеяния святаго чюдотворца преминух множества ради. Земли убо широта, моря же глубина и святых чюдеса неисчетна суть. Но, о пастырю и наставниче наш добрый, великий чюдотворче Ефросине! Помени чада своя, еже собра мудре, и не забуди, якоже обещася, но соблюди Богом дарованное ти стадо, и посещай чад своихъ, яко чадолюбивый отецъ, и не презри чтущих верою и любовию пречестное и многорадостное успение твое, защити и соблюди от находящих враг видимых и невидимыхъ, православнаго царя великого князя, имярекъ, самодержца всеа Великия Русии, и сохрани вся благоверныя князья и боляре, и христолюбивое вои[н]ство, иже Рускою землею пекущихся, от враг ненаветованным быти имъ, и покори вся Агаряньския внуце под нозе ихъ, и избави их межиоусобныя брани: архиерея же и святителя, иже твое преставление присно славящаго, и освяти и всяких навет лукаваго избави, уцеломудри, и вся православныя християне спаси от Латыньства и Безсерменьства, еже им во Христове вере неподвижимом быти и до скончания века. И мене многогрешнаго и лениваго смиреннаго раба Божия Василия помяни, написавшаго малое сие гранесловие о твоем по Бозе добродетелном житии и о чюдесехъ. Да твоими молитвами в разум истинный приидем и избавимся вечныя муки, и царьствия небеснаго сподобимся о Христе Исусе Господе нашемъ, Ему же слава со безначалным Его Отцемъ, и с Пресвятым и благим и животворящим Духомъ, ныне и присно и во веки векомъ. Аминь. |
