Рассуждение об иноческом жительстве

Оп.: Н.А. Казакова, И.С. ЛурьеАнтифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI в. См. оглавление. См. библиография - монашество.

«Рассуждение об иноческом жительстве», сохранившееся только в одном рукописном сборнике Волоколамского монастыря (БИЛ, Волок. № 156), печатается в настоящем издании впервые. Текст этого «Рассуждения» (за исключением только одного куска) совпадает с отдельными местами 11-го «слова» «Просветителя» Иосифа Волоцкого, также направленного в защиту монашества. Для лучшего понимания соотношения между этими двумя памятниками даем сравнительную таблицу текста «Рассуждения» (см. ниже, стр. 416—419) и 11-го «слова»:

Таким образом, основной текст «Рассуждения» совпадает с текстом второй главы 11-го «слова»; лишь небольшие куски этого текста находят себе соответствие в первой и третьей главах; четвертая глава «слова» (о неприменимости к монахам слов апостола Павла о противниках брака) не находит соответствия в «Рассуждении».

Следует ли видеть в «Рассуждении» сокращенное изложение 11-го «слова> «Просветителя», сделанное уже после появления книги Иосифа? Против этого, предположения говорит, прежде всего, наличие в «Рассуждении» раздела, не находящего себе соответствия в известном нам тексте 11-го «слова»: притчи о «мнихе» и «козмике» (мирском лице), служащей для доказательства превосходства «иноческого образа» (даже внутренне отвергаемого его носителем) над мирским (см. ниже, стр. 418). Притча эта чрезвычайно гармонирует со всем формалистическим духом иосифлянства: она перекликается с утверждением, читающимся в иосифлянском афанасьевском изводе «Повести о Варлааме и Иоасафе», будто монахам, поскольку они являются монахами, «никто не смеет возбранити» вход в царствие небесное.[1] Трудно поэтому предполагать в этом месте вторичную вставку в текст. Против взгляда на «Рассуждение», как на позднейшую компиляцию из «Просветителя», говорит и его нахождение в сравнительно раннем (середина XVI в.) сборнике Волоколамского монастыря (где читается и такой оригинальный памятник творчества Иосифа Волоцкого, как «Послание о троице») и отсутствие какого-либо указания на книгу Иосифа, которое было бы вполне естественно сделать иосифлянскому редактору, если бы он создал это произведение на основе книги своего учителя.

С другой стороны, едва ли можно считать «Рассуждение» непосредственным источником 11-го «слова» и предполагать, что весь остальной материал «слова», в «Рассуждении» отсутствующий, добавлен Иосифом при составлении его «книги на еретиков». Общие тенденции «Просветителя», составленного уже в тот момент, когда ересь фактически потерпела поражение, делают крайне мало вероятным искусственное присоединение к «слову» о монашестве четвертой главы, из которой обнаруживается уважение еретиков к авторитету апостола Павла, никак не подобающее «жидовствующим». Выше мы уже указывали,[2] что своеобразное построение 11-го «слова» говорит в пользу того, что в основе этого «слова» лежало некое отдельное произведение, состоявшее из четырех глав (в остальных «словах» «Просветителя» разделения на главы нет). Это-то отдельное произведение и представляется нам общим источником «Рассуждения» и 11-го «слова».

«Рассуждение о иноческом жительстве» дошло до нас в одном списке[3]: 1) БИЛ, Волок. № 156 (520); 4°. Сборная рукопись, состоящая из двух тетрадей; 1-я тетрадь—сер. XVI в. Л. 1 — «Послание о Троице» (см. выше, стр. 305); л. 31 — послание Иосифово к некоему вельможе; л. 35 — послание Иосифово о чернце ростригшемся; лл. 88 об.—96 об. — «Рассуждение о иноческом жительстве» (без заглавия); л. 156 — послание Иосифово.

Примечания

[1] Н. Попов. Афанасьевский извод «Повести о Варлааме и Иоасафе», Изв. ОРЯС АН, т. XXXI, 1926, стр. 215.
[2] См. выше, стр. 162.
[3] Когда эта книга уже была в печати, А. А. Зимин сообщил нам еще об одном списке «Рассуждения» — ГИМ, Епарх. № 373 (л. 110).

Глаголют неции от еретик, яко аще бы было иноческое жительство богу угодна, был бы убо и сам Христос и божествении апостоли в иночьском образе; ныне же видим Христа написана, такоже и святых апостол, в мирьском образе, а не в иночьском

Многоразлична суть еретическаа лесть. Глаголюще сице, яко, аще бы было иночьское жительство богоугодно, был бы убо и сам Христос и божествении апостоли во иночьском образе, ныне же видим Христа написана, и святых апостол в мирьском образе, а не во иночьском. Того ради прежде о сем речем, что есть образ иночьскый, по сем же и о сем речем, что ради Христос и божествении апостоли не во иноческом образе быша: весь бо иноческый образ покааниа и плача образ.

Ныне же прочее взыщем и видим разумно, аще убо подобаше, владыце Христу и святым его апостолом, во иноческом образе быти. Всяк бо человек от риз познавается: аще кого видят в одежи царстей, и глаголют[1], яко съй царь есть; аще ли же кого видят в иноческом одеании, рекут, яко съй святитель есть; аще ли же кого видят в иноческом одеании, глаголють, яко съй есть инок. И аще бы был Христос во иноческом образе, то нарицали бы и Христа иноком. И кое убо лучше от обоих: богом ли нарицати иже в истинну сущаго бога; или иноком нарицати, еже есть имя кающихся и плачющихся о своих гресех? Егда убо и Христу подобааще каатися и плакатися и главу постригати, еже есть образ отрицающихся мира, якоже свидетельствуют вся божественая писаниа?

И в начале убо, егда святы апостол Петр и еуангелист Марко и святый Деонисий Ареопагит егда предаваху иноческое жительство, повелеваху главу пострищи и в одежю черну облачиться, и в безмолъвных местех жити в постех и в молитвах, и мантию носити безрукав того ради, яко да ничто ветхаго человека лукавство[2] сътворят, и схиму носити, еже есть креста знамение. Еда подабает и Христу сиа творити и освятитися крестом, яко же и мы? Христос убо крестом не освящается, но паче тъй креста освятил есть. Или куколь носити того ради, да младеньствует злобою? Подобаеть ли убо тако творити владыце Христу, еже в плачевный образ облачитися и каатися? То кому имат каатися, кому ли исповедатися? Тъй бо сам приемля покаание и исповедание от всех кающихся ему. Иже убо толикый и таковый царь царствующим и господь господьствующим, и бог крепкый и отець будущаго века, еда требуеть покааниа и плача, или образ иночьскый на собе носити? Покаяния[3] и плача есть образ. Сего ради не подобает владыце Христу богу таковый образ носити, но знамение и обручение любящим его дал есть образ съй.

Аще ли же пакы глаголеть кто, яко всяк человек, аще любит что, сиа преж у себе имееть, потом же подручным ему дает, Христа же глаголют любяща образ иночьскый, но сам сего не имеаше, и аще бы любил сего, сами бы преж имел его. Сему убо речется сице: яко же убо цареви некоему, иже под ним сущему воиньству раздавающе дары же и почести, комуждо противу достоиньства, овому бо епаршество, овому же стратилатство, иногда же камитскым саном почитающу, и, имь же отдасть почисти же и саны, тех убо любит и присныя другы себе нарицаеть, и саны и почести их любить, самому же цареви, в своем царьстемь и господьстемь величьстве пребывающу, епаршество же и стратилатство, или инех которых санов не хотящу, ни бо лепо ему се, царю и владыце сущу, рабьскый сан прияти. Тако же и господь нашь Иисус Христос, царь превечный, яко и тъй дасть овы пророкы, овы же апостолы, овы благовестникы, овы же пастыря и учителя, мученикы же и исповедникы, инокы же и постникы, к совершению святым, в дело служениа во создание тела Христова, и сих убо любить. Самому же, сущу богу и господу, не лепо есть, ниже подобаше, последний иночьскый сан на себе въсприяти и образ его носити, аще и любит его.

Аще ли же кто пакы еще съпротивная мудрьствуя, глоголеть, яко иночьскый образ того ради бесчестен бысть, яко Христос не бысть в иночьском образе, мирскый же образ того ради честен бысть, яко Христос бысть в мирьском образе, того ради подобает быти всем в мирьском образе: Христос бо нам в всем образ быв, и вся, елико он сътвори, подобает и нам тако же творити. Мы же убо к сим речем, яко многа такова суть, яже Христос сътвори, еже нам не подобает творити, и еже Христос не сътвори, яже нам подобает творити. Христос убо обрезася, нам не подобает обрезатися; Христос суботствовал, но нам не подобает суботствовати; Христос, тридесят лет дождав, крестися, нам же не подобает тако творити; Христос по вечери, насытившимся учеником своим, июдейскыя жертвы первее, потом дасть им своего тела, нам же не подобает тако творити. И многа суть такова, яже Христос сътвори, намже не подобает творити.

Слышимь же прочее и о сем, еже Христос не сътвори, нам же подобаеть творити: Христос изъображение веры, еже есть: «Верую в единого бога», не глаголал, крестився, нам же всегда подобает глаголати; Христос, егда крестися, на запад не обратися отрицатися диявола, ни пакы обратися обещатися богу, зане сам бе истинный бог, намь же подобает вся сиа творити. И многа суть такова, еже Христос не сътвори, нам же подобаеть творити. Тако же и иночьский образ Христос на себе не носил, но нам подобает носити. Вижь, яко того ради не безчестен бысть образ иночьскый, яко Христос не имел есть его, ниже того ради честен образ мирьский, яко Христос в мирьском образе бысть. Многа бо Христос сътворил есть, яже нам не достоит творити; многа же не сътворил есть Христос, яже нам достоить ныне творити, и еже Христос, токмо не собою, но божествеными апостолы и святыми отцы предал есть. Яже убо отмеща, и хуля, все неверных невернейши есть и ниже христьянин может быти.

Аще ли же кто глаголеть, яко, аще иночьскый образ покаянна и плачя[4] есть образ, и нужно есть сего имети кающимся и плачющим о своих съгрешениих, не имеющим же на себе никоего же греха, не нужно есть имети сего. К сим же убо речется, яко едини тии святии и божествении апостоли не требоваху покааниа, ниже образа иночьскаго, ниже в пустыни, ниже в манастырех жити, понеже безгрешни суще. Вси же человеци по грехом суть, аще и един день когождо живота будет: сего ради требуют покааниа и образа плачевнаго. Аще ли же кто глаголеть: еда убо немощно в мире живущим каатися и плакатися о своих гресех? Еи мощно убо есть и в мире живущим каатися и плакатися о своих съгрешениих, но тако не възможно, яко же в иночьском образе. И се показует, светлейши солнца, сведетельство божественых писаний, яко разве божественых апостол и святых мученик, никто же от мирян чюдеса сътвори, ниже мертвеца въскреси, ниже слепым свет дарова. Вся же убо сиа преподобныи и богоноснии отци наши сътвориша, чюдеса же и знамениа, образ сий иночьскый носящеи.

Пишется в отечьскых словесех, яко человек некий мирянин, благочестив и праведен, много желанна и велику веру имеяше еже облещися в святый иночьскый образ, нищеты же ради премногыя не получив сего преставися. Некоя же ради вещи открыша гроб, иде же положено бысть тело его и обретоша его облеченна в святый иноческый образ: его же убо в животе не имеаше, по смерти прият.

Въпроси некто старца, глаголя: «Се два человека, един мних, а другый козмик. Мних помышляше вечер, да заутра повержет образ, и козмик такоже помышляше да заутра възмет образ, оба же умроста тоя нощи. Како убо приимет я бог—в кый образ кого?». И глагола ему старець: «Мних умерл есть мнихом и козмик умерл есть козмиком — в нем же ся обрела еста, в том и отоидоста».

От лет убо и времени святых апостол до лет великаго Пахомиа, 300 лет и множайша, и вси, елици иночьскым житием живущи, по преданию святых апостол, малого образа одеание[5] носяще. В лета же благочестиваго царя Коньстянтина бысть великый Пахомие, иже великым дарованием сподобися от Христа бога, и бысть боговидець и чюдотворець. К сему прииде аггел, послан от господа бога вседержителя, имея на себе одеаниа великаго образа, еже есть схима, и рече ему: «Пахомие, уже ты себе управил и туне седиши в пещере сей, иди и събери юнныя инокы и живи с ними по образу, его же ти аз дам». И тако им закон устави и пода ему тщицу медяну, в ней же бяше написана въбражениа хотящим у него учитися. И никто же убо да речет, яко аггел господень образ скымный предасть, образ же, еже святии апостоли предаша, отверже. Никакоже, да не будеть: но свой убо образ предасть, а его же святии апостоли предаша не отверже.

Сего ради святии отци предаша хотящим иночьствовати преже в малый образ облачитися, великый же образ, яко же кто произволить или по одеании малаго образа въскоре, или по времени доволне, яко же аще кто произволит. И никто же не приемляше одеаниа великаго образа, аще не преже приимет одеаниа малаго образа иноческаго.

Глаголеть же святый Григорие Акраганскый: «Повелеваем убо сущим во мнишестем житии схимы не приимати мниху до третьяго лета». Глаголеть же святый Симион Метафраст: «Крещениа дар подай же ми и пакы иночьскый образ великый первы бо оскверних грехы». Мнози же и инии святии отци наши тако сотвориша и повелеша преже в малый образ облачитися, потом же и в великый. Яко же преже божественаго крещениа бывает оглашение, и преже священичьства соврьшение бываеть дияконьства служениа, сице убо и о иноческом жительстве уставися: преже убо малаго образа одеание потом же и великаго. Смотрение бо и се бысть божественое, и к нашим немощем сходительнейшее, яко да в малых обучившеся, потом же и в величайшее преидем.

Примечания

[1] Испр.; ркп глаголю.
[2] Испр.; ркп лукаство
[3] Испр.; ркп пакуяния
[4] Испр.; ркп плаля
[5] Испр.; ркп одеание нет