Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Джорджо Вазари

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ

К оглавлению

 

Жизнеописание

ДЕЛЛО,

(Dello)

флорентийского живописца и скульптора

 

 

          Несмотря на то что флорентинец Делло был всегда известен при жизни да и впоследствии только как живописец, он занимался и скульптурой, и как раз первые его работы и были скульптурными, так как, прежде чем начать писать красками, он выполнил много работ из терракоты: в арке, что над дверями церкви Санта Мариа Нуова, — Венчание Богоматери, внутри же церкви — двенадцать апостолов, а в церкви сервитов — усопшего Христа на коленях у девы Марии и много других работ по всему городу(1). Однако не только потому, что он отличался своенравием, но и видя, что работами из глины много не заработать и что бедности его нужна помощь более существенная, он, будучи хорошим рисовальщиком, решил заняться живописью, в чем легко и преуспел, быстро научившись писать красками, как о том свидетельствуют многочисленные живописные работы, выполненные им в родном городе, и главным образом фигуры небольших размеров, которые удавались ему гораздо легче, чем крупные. Это обстоятельство оказалось ему весьма кстати, ибо в те времена горожане любили держать у себя в комнатах большие деревянные сундуки в виде гробов с разнообразно разрисованными крышками, и не было человека, который не заказывал бы росписей для этих сундуков. Помимо историй, изображавшихся спереди, на торцах, на углах, а то и еще где-нибудь, заказывались семейные гербы или эмблемы. Истории же, изображавшиеся на передней стороне, большей частью заимствовались из сочинений Овидия и других поэтов или же из рассказов греческих либо латинских историков; а также были там охоты, турниры, любовные новеллы и тому подобные вещи — кому что больше нравилось. Изнутри же их потом обивали холстом или сукном соответственно положению и достатку заказчика для наилучшего в них сохранения шерстяной одежды и других ценных вещей((1)). Мало того, в той же манере расписывали не только сундуки, но и кровати, панели, идущие кругом карнизы и другие подобного рода украшения внутренних помещений, которые бывали в те времена особенно роскошными, бесчисленные примеры чего можно видеть по всему городу. И долгое время вещи такого рода были распространены настолько, что даже самые выдающиеся живописцы занимались такими работами, нисколько этого не стыдясь, как многие стыдились бы в наше время расписывать и покрывать позолотой подобного рода вещи. А в том, что это правда, можно убедиться и в наши дни, не говоря о многом другом, по нескольким сундукам, панелям и карнизам в покоях великолепного Лоренцо деи Медичи Старшего, где рукой живописцев — не каких-нибудь простонародных, но превосходных мастеров — были изображены все те игры, турниры, охоты, празднества и другие зрелища, которые изображались в его время со вкусом, изобретательностью и удивительным искусством. Подобные вещи можно видеть не только во дворце и в старых домах Медичи, но кое-что осталось и во всех знатнейших домах Флоренции. Ибо некоторые приверженцы старых обычаев, поистине великолепных и весьма почтенных, не уничтожили этих вещей, чтобы заменить их современными украшениями и обычаями.

          Так и Делло, будучи весьма опытным и хорошим живописцем и главным образом, как уже сказано, с большим изяществом выполнявшим живописные работы малого размера, в продолжение многих лет с большой пользой для себя и честью не занимался ничем другим, как изготовлением и росписью сундуков, панелей, кроватей и других украшений в манере, описанной выше, так что можно сказать, что это и было его основным и главным занятием. Но так как ничто в этом мире не твердо и не долговечно, даже самое доброе и достойное восхваления, то и здесь, по мере того как таланты становились более утонченными, от этой первоначальной манеры недавно перешли к украшениям более богатым: и к позолоченной резьбе по ореху, представляющей собой самую богатую отделку, и к украшению подобного рода домашней обстановки прекраснейшими историями, написанными маслом, которые свидетельствовали и продолжают свидетельствовать как о великолепии граждан, которые этим пользуются, так и о превосходстве живописцев. Перейдем, однако, к произведениям Делло, который первый проявил в подобных вещах и тщательность и хорошие приемы. В частности, он расписал для Джованни деи Медичи всю обстановку одного из его покоев, что было признано работой поистине редкостной и в этом роде прекраснейшей, о чем свидетельствуют некоторые еще сохранившиеся ее остатки. Говорят, что ему помогал молодой Донателло, собственноручно выполнивший там из штукатурки, гипса, клея и толченого кирпича несколько барельефных историй и орнаментов, которые были затем позолочены и с большой приятностью для глаза сочетались с написанными историями. Об этой работе и о многих других ей подобных упоминает с длинным рассуждением Андреа Ченнини в своем сочинении, о котором выше говорилось достаточно(3). А так как очень хорошо уберечь хоть какую-нибудь память о старых вещах такого рода, то я во дворце синьора герцога Козимо и сохранил кое-что из собственноручных работ Делло, где они и теперь и всегда будут достойны внимания хотя бы из-за разнообразия одежд того времени, как мужских, так и женских, которые можно на них рассмотреть.

          Делло писал также фрески во дворце Санта Мариа Новелла, где он изобразил зеленой землей историю Исаака, благословлящего Исава(4).

          Вскоре после этой работы он был приглашен в Испанию на королевскую службу, где приобрел такую славу, что большего невозможно было бы пожелать ни одному художнику. И хотя точно неизвестно, какие работы он выполнял в этой стране, однако, судя по тому, что он вернулся оттуда очень богатым и в большом почете, можно предположить, что они были очень красивы и хороши. Спустя несколько лет, получив за свои труды царское вознаграждение, Делло вздумал вернуться во Флоренцию, чтобы показать своим друзьям, как от крайней бедности возвышаются до великого богатства. И вот, когда он отправился за разрешением уехать к тамошнему королю, он не только был милостиво отпущен (его охотно и оставили бы там, если бы он этого пожелал), но и в знак высшей благодарности был возведен этим щедрейшим королем в рыцарское достоинство. Поэтому, когда он вернулся во Флоренцию и хотел получить рыцарские отличия и подтверждение своих привилегий, ему было в этом отказано по настоянию Филиппо Спано дельи Сколари, который в это время возвратился после победоносной войны с турками в должности великого сенешаля короля Венгрии. Однако Делло тотчас же написал в Испанию королю, жалуясь на эту несправедливость, а король написал Синьории, ходатайствуя за него столь горячо, что требуемые им и следуемые ему почести были предоставлены ему беспрекословно. Говорят, что когда Делло возвращался домой верхом на лошади с рыцарскими отличиями, одетый в парчу и получивший признание Синьории, то при проезде через Вакереччу, где в то время было много ювелирных мастерских, некоторые местные его товарищи, знавшие его в юности, подняли его на смех не то со зла, не то в шутку, и что, повернувшись в ту сторону, откуда послышались голоса, он сложил из обеих рук фиги и, не говоря ни слова, проехал дальше, так что почти никто этого и не заметил, кроме тех, кто над ним издевался(5). По этому и по другим признакам он понял, что на родине зависть вредит ему не меньше, чем раньше, когда он был очень беден, ему вредила злоба, и решил возвратиться в Испанию. Написав туда и получив ответ от короля, он вернулся в те края, где и был принят с великой благосклонностью, всегда находился на хорошем счету, занимался своей работой, жил как синьор и с тех пор всегда писал не иначе как в парчовом фартуке. Вот каким образом возбудил он зависть, но у короля этого прожил в почете и умер сорока девяти лет(6), будучи им же с почестями похоронен со следующей эпитафией:

 

      Dellus Eques Florentinus

     Picturae artis percelebris

   Regisque Hispaniarum liberalitate

  Et ornamentis amplissimus

H.S.E.

S.T.T.L. (7)

 

          Делло не был очень хорошим рисовальщиком, но зато был одним из первых, кто начал с некоторым пониманием показывать мускулы на обнаженных телах, как это можно видеть по выполненным им нескольким рисункам светотенью в нашей книге. Паоло Учелло изобразил его в Санта Мариа Новелла светотенью в истории, где над опьяневшим Ноем издевается сын его Хам(8)

 

ПРИМЕЧАНИЯ

Делло (Даниэлло) ди Никколо Делли — флорентинский живописец, работал во Флоренции, Венеции и Испании между 1404 и 1471 гг. Годы рождения и смерти точно неизвестны. По документам в 1425 г. был в Сиене, между 1427 и 1433 гг.— в Венеции. В 1433 г. записан во Флоренции в цех медиков и аптекарей. Два раза был в Испании (1445 и 1448), где сохранились его алтарь (ретабль) и фреска «Страшный суд» в соборе г. Саламанки. Рассказывая о свадебных сундуках, Вазари заслуги Делло переоценивает — художественно расписанные сундуки (кассоны) существовали и раньше. Во Флоренции кроме фресок в Санта Мариа Новелла Делло приписывается вслед за Вазари также люнета «Венчание Богоматери» на фасаде церкви Сант Эджидио (при больнице Санта Мариа Нуова во Флоренции).
1 Терракотовая скульптура «Венчание Богоматери» над дверями церкви при больнице Санта Мариа Нуова сохранилась, но принадлежит Биччи ди Лоренцо, как и апостолы внутри церкви; Христос в церкви сервитов Сантиссима Аннунциата не сохранился.

2 Сундуков (кассонов), достоверно расписанных Делло, не сохранилось.

3 О Ченнини см. в ч. I, стр. «Жиэнеописаний».

4 Фрески в Кьостро Верде («Зеленом дворе») — единственная достоверная работа Делло — сохранились плохо.

5 История, которую Вазари рассказывает о Делло, произошла с Филиппо (Пиппо) Спано, возведенным в дворянское достоинство венгерским королем. Произошло ли то же самое с Делло, неизвестно.

6 Сведения о возрасте Делло никакими документами не подтверждаются.

7 «Делло, флорентинский рыцарь,
Прославившийся в искусстве живописи,
Щедростью и наградами короля Испании
весьма украшенный,
Похоронен на сем месте.
Да будет тебе земля легкой"

8 Образцом для портрета Вазари, предпосланного им биографии Деллр, послужила голова Хама на названной фреске.

 

 

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова