СКИФСКАЯ ИСТОРИЯ

Части 4 глава 3            

О начале ханов крымских, и како под область султана турецкаго приидоша, и о крепостях, учиненных на реках, текущих в Понтийское море ||

Народ сей татарский аще и от давных времен, яко поведашеся, в полях оных и в Таврике Херсонской за Перекопом житие свое имели, всяко же царей своих не г имяху даже до того времяни, егда исчезе Темир-Аксак царь ординский, с ним же в воинстве бысть того же татарскаго народу царь имянем Едигай, имеяй под правлением своим сих татар крымских и перекопских.

Сей Едигай обретается во многих летописцах первой царь Крымской орды, иже будущи при Темир-Аксаке {126} имяше жестокую битву со князем литовским Витолдом, яко о том выше писася.

По смерти же Темир-Аксаковой, иже умре лет 6950-го, той Едигай с татары поручными себе прииде в Таврику за Перекоп укрепяся тамо, идеже и престол царский утверди, его же едва достоит звати царский, но мучительский, и жителство свое той и прочие по нем будущие утвердиша в Бакшисарае.

И начаша зватися ханами, наследуючи онаго прежняго ханскаго названия, им же называшеся еще во Скифии великий обладатель скифийских народов Ункáм или Унхáм, по нем же и наследников || его — скифийских обладателей — все историки и летописцы называют хам или хан великий, такожде и татарове, пришедшия тамо с оным Едегою.

И ту живущия населиша многолюдныя селения, наипаче приучахуся домовному строению и земледелству. Паче же прилежаху к делам воинским, прилежащия страны соседей своих воюющи и пустошащи. Яко той Едига лета 6924-го собрався со многими татары прииде ко граду Киеву, и опступив его по неколиких днех взят, и тако до конца разори, яко и доныне к первой своей славе и величеству приити не может. Точию верхний меньший город от пленения татарскаго свободися, аще и великими силами приступали к нему нечестивии.

По сем той Едига имяше дружбу с великим князем литовским Витолдом и послов с дары к нему присылал. Лета 6936-го бысть хан крымский имянем Девлет-Гирей, ему же подаде помощи ханом быти литовский князь Витолд.

Лета 6951 по смерти Девлет-Гирееве, иже умре без наследия, приидоша послы татар перекопских в Полшу ко кралю Казимеру, просящи у него к себе на ханство Ачи-Гирея, иже || избежав из Крыма в Литве живяше, имеющи во одержании градок Луду, его же даша ему властели литовския. Краль же Казимер, по прошению татарскому учинивши Ачи-Гирея ханом, послал ево во Орду с маршалком своим Радивилом. И тако бысть той Ачи-Гирей хан в Крыме.

Потом бысть хан в Крыме имянем Эди-Гирей, иже лета 6960-го порази Болшия Орды царя д Садахмата имянем и воинства его много победи, идущаго со многим пленом из Подолия державы Полския, яко о том выше, сей истории в книге 2, главе 3 положися. К сему хану Эди-Гирею краль полский Казимер посылал послов {127} своих лета 6968-го, просящи от него помощи противо крыжаков немец, иже обещася тако учинити.

К тому же хану лет 6973-го присылал послов своих цесарь и папа ¹⁵ с дары немалыми, дабы он советовал султану турецкому и отводил ево от войны, юже готовил противо христианом.

Потом умре хан Эди-Гирей лета 6974-го, а по нем бысть хан сын ево имянем Нурдоулат, еже являет Кромер в Кронице своей *, яко лет 6974-го были || послы в Полше от Нурдоулата, новаго царя таврицких татар — иже по отце своем, прежде седми месяцов послания того умершем, наступил на ханство — мир с королем Казимером утверждающи. А Гвагнин кроникарь пишет ²*, яко и сам Нурдоулат был в Полше.

По сем лета 6977-го сей хан Нордоулат от своих согнан бысть с ханства, а на ево место избран бысть меншей его брат Менди-Гирей, иже того же лета присылал послов своих к тому же кралю, остерегающи ево от заволских татар, иже приходили воевать Подолиа.

При сем хане лета 6983-го Махомет султан турецкий прииде в сию Таврику со многим воинством. И пришед обступи тамо пристанищный град Кафу, яже отдревле назывался Феодосиа, стоящий на проливе морском, паче же рещи на проливе ис Чернаго моря во Азовское. А той град в то время, яко и прочия приморский городы, держали генуенсы.

И тако султан аще и не возможе града того бранию одолети, обаче одолел златом, ибо даде много злата некоторым немцом, будущим тамо, иже предаша град в руце его. Браняшеся сей град турком двадесят и четыре лета по взятии е Константинополском ^е.

По взятии же его мужы честных || шляхетских родов, такожде и изменники немцы, иже Кафу здали, вси в Константинополь заведени быша, идеже изменники в темницах помроша. Народ же общий на своих местех оставлены быша, токмо у всех их половину имения себе султан взял.

Тамо же и сей хан крымской Менди-Гирей со двема братома своима взят бысть от турка. А той хан Менди-Гирей яко прилежащий сосед из диких поль лучшаго ради спасения за стены градныя прииде. И тако от того времяни турецкий султан оным славным генуенским градом Кафою облада.

Потом и прочия грады, обретающияся в той Таврике, такожде и Белъград волосский, и Ачаков, потом и Азов {128} в державу турецкую приидоша. Отнюду же многу корысть приобретше поганый яко в сокровищах, тако и в пленниках ж многаго народа.

И от времяни того во всех оных пристанищных градех нача султан турецкий соблюдения ради их имети многия воинства. И тако укрепи их, яко без всякаго опасения пребывает в Константинополе, ибо на всех пристанищах, яже суть во устиах рек изо всех || стран текущих в Понтийское море, имеет ^з городы крепкия и яко бы врата в море оное з, их же в великом осмотрении и крепости содержит, утвердив их многими воинскими людми, и стрелбою огненною, и всякими припасы яко воинскими, тако и людскими, доволными не на един год.

На реке же Днепре, недовольно мнящи единым городом Ачаковым устие его утвердити [ибо и той, яко Волга, не единым устием впадает в море, но многими], опасение имеющи от Московскаго государства, содела крепости на Днепре выше Ачакова яко бы в ста верстах, то есть городок Кизы-Кирмень, стоящий на правой стороне Днепра, вниз идущи.

Противо его же есть на Днепре остров Таванский назван, на нем же суть городки, паче же рещи башни, яже называются Таванския, и противо тех на другой стороне Днепра город Шах-Кирмень ¹⁶. Которыя аще и не велики, но суть каменны и велми крепки, и прошествие мимо их по Днепру велми трудно, паче же рещи и непроходно, а наипаче великими стругами.

Но и кроме сих соделанных крепостей на реке Днепре сама природа места, путь по Днепру яко бы защищающи, нечестивых заградила. Яко выше || по Днепру тех соделанных крепостей суть на нем пороги каменныя, положением таковы. Чрез всю реку от края до края лежит камение великое, в долготу по реке сажень на пя<т>десят, иной и на сто и болши, являющися из воды так часто, яко вода между того камения с великою быстротою и шумом приходит. И того ради не токмо струги, но и малыя лодки проходят тамо с великим трудом и немалою тщетою людей и запасов,

Порогов же тех от тамошних жителей названия суть и сия ^и: 1) Кадáк порог ниже устия реки Самары версты три, над ним же вниз идущи Днепром на правом брегу стоит город назван Кадак ¹⁷; 2) порог Сурский название имеет от реки Суры, которая с тоя же страны Днепра впадает в него; 3) порог называют Лохáный, от-{129}древле так назван; 4) порог Звонец название имеет от сего, яко вода сквозь частыя камения порога того бегущая с великим шумом или звоном проходит; 5) порог Стрелчий назван того ради, яко идущее судно чрез его мещет, аки стрелу от лука; 6) порог Княинин — отдавна поведают, якобы некая княиня || утопе тамо; 7) порог Ненасытец вышереченный болши и труднее всех порогов, название таково того ради имеет, яко бы не может насытитися, ломаючи стругов над собою, его же вдоль по реке есть пятьсот сажен; 8) порог называют Вóронова забóра; 9) порог Волнег, мало менши Ненасытна; 10) порог Будило назван по тому, яко некто козак спящий, спущающися в лотке с порога Волнега, на сем месте взбудился; 11) порог Таволжаный того ради назван, яко над ним по берегам Днепровым таволга ростет; 12) порог Лычный, отдавна назван тако; 13) порог Волный сего ради назвася тако, яко то последний порог и всяк преходяй оныя трудности назовется волный, яко ниже сего нет порогов и по Днепру уже путь волный или свободный, против его же впадает в Днепр и речка Волная с левыя стороны Днепра вниз идущим им, которая дале Самары города ¹⁸ идущи степью сорок верст. А все сии пороги минуючи сухим путем прямо есть верст на сорок, а Днепром рекою идущи верст на сто, закривленнаго ради течения || Днепроваго.

Такожде и из Дону реки мимо Азова прошествие в море Меотское и инде по протокам претвердо загради, соделав выше Азова яко бы в седми верстах на Дону реке по обе стороны его две башни, которых языком из называют каланч, из них же чрез весь Дон от башни до башни протягнены чепи железныя и утвержденны презелною крепостию.

А вся сия крепости содела поганый, имеющи великое опасение от Московския православныя монархии. Сими к же крепостьми и городами, в них же султан турецкий воинство свое имеет, от онаго времяни и хана крымскаго со всеми татары, иже живяху блиско градов оных по селом, и всех прочих живущих в полях подручны себе сотвори. Яко и ханов по своему изволению посылает тамо. И тако хан султану послушен есть, яко на всякия войны, аще и велми трудныя, на них же и нехотящу хану, повинен есть со всеми или с частию воинства своего по повелению султанскому в помощь турком ходити или посылати.

И суть тии турком к великой помощи, || ибо на вой-{130}нах турки, яко народ покойный и чистоту любящий, обозами с тяжестьми ходят, татарове же, яко народ легкий, непрестанно около обозов их бывают, от неприятелей опасающи, многажды же и отгоняющии, ибо, яко речеся, татарове в битвах зело суть сердечны и смелы, смерть свою ни за что ставящи.

Яко той же Ботер пишет *: егда султан турецкий Селим Первый имел битву с Томмубием блиско Маттарии ¹⁹, сии татарове, их же султан имяше с собою, преплывши вплавь великую реку Нил много помогаша турком ко одолению. Всяко же и кроме того, еже на войнах с турки бывают купно, повинен хан крымской дати султану вместо всякия дани на кийджо год триста пленников.

И сице зде написася о взятии Таврики Херсонския и крымских татар порабощении от турка. По том мало нечто о прочих ханах крымских опишем.

Егда уже, яко рекох, облада страною тою султан турецкий, тогда по смерти того хана Менди-Гирея бысть хан в Крыме имянем Мин-Гирей ²⁰, его же летописцы тако, яко и пред ним || бывшаго хана Менди-Гиреем называют.

С сим ханом примирился великий князь Иван Васильевич московский, и лета 6991-го сей хан Менди-Гирей советом и повелением ево государевым воевал Киевскую страну, и мечем и огнем пустошил, и град Киев взял и пожег.

И потом же государь дружбу с сим ханом имеющи уведа, яко Болшия Орды царь с воинством идет войною нань, зжалился о сем и посла ему в поле ко Орде в помощь воинства своя, князя Петра Никитича Оболенскаго да князя Иоанна Михайловича Оболенскаго же Рéпню со двором своим, с ними же и царевичей служащих себе с мурзами и татары.

И тако вси идоша полем к Перекопу. Царь же ординский, слышав о сем, убояся российскаго воинства возвратися восвояси. Воинство же российское кроме брани возвратишася восвояси во всяком благополучии, едва не до самыя Перекопи ходивши. Бысть сие лета 6999-го.

Хан же крымской Мен-Гирей или Менди-Гирей, воздающи государю великому князю таковую его любовь и оборону, по воли ево и повелением лета || 7007-го в есени посла сына своего Махмет-Гирея на враждотворнаго литовскаго князя Александра, зятя великаго государя. И воеваша тии Литовския и Полския области: Волынь, Подлесие, Владимер и Брест — опустошили, {131} и проидоша воюющи и пустошащи л до Люблина и до реки Вислицы, и плену множество от областей тех м изведши, пусты учинили н.

По сем той же хан еще послушание к великому князю Иоанну Васильевичу исполняющи, Заволския, то есть Болшия Орды царя Ш<а> охмата имянем, пришедша на помощь Литве противо государя нашего и стояща в полях на реке Днепре между Чернигова и Киева, наглаву порази, и татар будущих с ним победи, и самого в Полшу прогна. Бысть сие лета 7009-го, яко писася о том во описании царей Заволских, в части 2 во главе 3.

По сем лета 7017-го той же хан ходил войною на п нагайских татар. Еже уведавше нагайцы, вскоре собравшися жестокую брань сотвориша с ним и до конца воинство его победиша, идеже и царевичи два — Стрийковский пишет внуки, а Гвагнин дети его — убиени быша; едва сам не со многими бегством спасеся.

На другое || по том лето той же хан хотящи отомстити обиду свою нагайцом собрався с величайшим воинством паки изыде на них. И прешед Дон реку улучи на них неготовых сущих, и двакраты порази их, и Орду их поплени.

Такожде и Болшую Орду за Волгою, до Камы реки протягающуюся, попленил, и повоевал, и до конца опустошил, и народу их толико в плен вывел, яко оставльшияся заволские и нагайские жители, не имеющи с ким в разореных оных ордах обитати, едини за отцами, другие за братиею и сынами, иныя за женами доброволно идоша за воинством супостатов в Перекопскую Орду.

И егда вси тии в Перекопи населишася, тогда наипаче тако умножися, и разширися, и силна нача быти Крымская Орда, яко всем прилежащим народам и странам страшными быти начаша крымския татарове. По сем умре хан Минди-Гирей или Мин-Гирей.

По нем же бысть хан в Крыме сын его Махмет-Гирей. При сем полский краль Жигимунт Первый, имущи ненависть на государя царя Василиа Иоанновича всеа России, яко предаде ему || господь Бог во область праотеческое древнее наследие град Смоленск, всяко подвизашеся месть воздати, но не возмогши своими силами, сице умысли: посла послов своих с великою казною в Крым к сему хану Махмет-Гирею, такожде и к братием его, накупующи их, дабы воевали российское воинство. {132}

И тако по совету кралеву той хан лет 7023-го посла воинства своего до двадесяти тысящей. Иже пришедше на украинные городы воеваша около Тулы града и инде. Воеводы же государевы — князь Василей Васильевич Одоевской, князь Иоанн Михайлович Воротынской — послаша на них воинство прежде себе, таже и сами поидоша.

Преднее же воинство сведше брань с татары победиша их. Еже слышавше воеводы, спешно тамо же за погаными идяху. Воины же сущие по украинным городом заидоша напред, и заседоша путь татаром, и дождавшися многих их побиша. Потом и сами воеводы со многим воинством постигоша татар и конными воинствы нападше на них многих побиша; на бродах же в реках и на путех много зело паде их, такожде и в реках истопше; многих || же знаменитых и живых взяша.

Такову же тогда победу восприяша христиане над погаными, яко о том известно ведущии возвестиша. Такожде и сами взятыя татарове и последи ис Крыма пришедшия возвещаху, яко от двадесяти тысящей едва мало что, пеши и обнажении, приидоша во своя. Христианское же воинство со одолением во своя возвратишася здраво.

Хан же крымский Махмет-Гирей, мстящися победы своих, мало последи того посла татар на Российския области, иже пришедши воеваша места около града Путивля. Великаго же государя слуга и воевода князь Василей Иоаннович Шемятич, северский владетель, поиде с воинством за ними. И дошед их в поле за рекою Сулою, сведши с ними жестокую брань победил их, многих же и живых взял и прислал к государю к Москве.

Безбожный хан Махмет-Гирей печали многи исполнися о сем, паче же страхом объят быв, умысли коварство в сердце своем. Посылает убо к великому государю царю Василию Иоанновичу посла своего имянем Абак-мурзу, пронырливо мир составляя || и примиряяся, хотящи нечто даров прияти, обещевающися всюду послушен р быти, идеже ему от государя повелено будет. И о сем клятвами спасением утвердися по своему закону.

Великий же государь, испытующи верности его, повеле ему изыти с воинством на полскаго краля Жигимонта за великия его неисправления. Он же, послушающи государя, посла в Полское кралевство войною сына своего калгу-богатыря ²¹, и иных царевичей, и братию {133} свою, их же бяше тогда в воинстве до четыредесяти тысящ. И тако повоевавше всюду державу Полскаго кралевства, и воевод с воинством у града Сокаля ²² поразивши, отъидоша во Орду. Бысть сие лет 7027-го.

По сем той же хан Махмет-Гирей, лета 7028-го собрав многое воинство татарское, изыде войною на Орду нагайских татар, их же и остаток повоевал и под власть свою покорил. И за Перекоп в Крым до четыредесяти <тысящ> с пленников приведе.

Сей же хан собрався с немалым воинством, имущи с собою в помощь нагайских татар, со многою силою перешед реку Волгу казанских татар победи и градом || Казанью облада. Сие же бысть изменою казанских князей Сеита, Булата и Кучелея, иже отступивши от подданства великаго князя призваша в Казань на царство брата Махмет-Гиреева имянем Сафа-Гирея.

О сем взятии Казани от крымскаго хана не описася при описании царей казанских того ради, яко болшая часть летописцев о том умолчаша. Но точию являют, яко казанцы отступивше от Московскаго государства взяша в Казань на царство из Крыма царевича Сафа-Гирея, яко о том при описании царей казанских положися. Но сие хану Махмет-Гирею воздадеся от татар заволских, егда паки быша под властию Московскаго государства, яко о том ниже описано будет.

Потом любовраждебный хан Махмет-Гирей, аще и в миру сущи с великим государем царем Васильем Ивановичем, но обаче тайно смирися с полским кралем Жигимонтом и дарами от него обдарен будущи. Но и великий государь, гнев нань имеющи о сем, яко помогал казанцом и брата своего в Казань на царство отпустил, готовашеся на него войною.

Еже слышав той хан Махмет-Гирей || улучи удобно время своему злохитрому начинанию, вместо дружбы и мирнаго завещания на кровопролитие готовашеся, советом онаго нечестиваго Абак-мурзы собрав многочисленное воинство своих и нагайских татар и прочих бусурманов, их же до осмидесяти тысящей бысть, к тому и от полскаго краля имущи помощь, устремися на пленение Московскаго государства.

И безвестно вскоре достиже в пределы Российския, и прешед реку Оку много пленение содела над христианы, безмилостивно убивающи, и пленяющи, и оскверняющи, и многия святыя церкви пожигающи. Даже и близ самаго царствующаго града Москвы прииде, {134} и разори и позже монастырь святаго Николая чудотворца, иже на Угреши.

И внезапу мысляху нечестивии со многим безстудием достигнути и самый царствующий град и посады попалити и попленити. Но не попусти тако быти божественная воля. Во град же Москву от всех стран собрася множество народа и тамо затворишася.

Благочестивый же самодержец изыде из града на Волок-Ламской и начат воинство отовсюду совокупляти. На Москве || же преосвященный Макарий митрополит всея России со освященным собором и со всенародным множеством прилежный молитвы ко господу Богу о избавлении от поганых возсылаху и на покаяние обращающеся милость Божию к себе приклоняху.

И тако всемилостивый господь Бог, иже обращения согрешающих всячески <желателен> т, не презре вопля слезнаго православных христиан, показа преславное чудо во избавлении стада своего от онаго сверепаго волка сицевым образом.

Бяше тогда во обители святолепнаго Вознесения Господня в девиче монастыре, иже внутрь царствующаго града близ Спасских врат, некая инокиня слепа телесныма очима, обаче внутреннее сияние очес разумных светло имущи, иже такожде общия молитвы общему Владыце о избавлении града возсылающи, и постящися пребываше, и в подвизех духовных будущи, слышит шум велик, и ветр страшен, и звон великих у колоколов, таже божественным мановением восхищена бывши к видению и обретеся вне монастыря.

И тогда отверзошася очи ея мисленныя, вкупе же и телесныя. || И узре страшное видение не во сне, но наяву. Яко идяху из града во Спасские врата безчисленный световидный собор святолепных мужей во священных одеждах митрополитов, и архиепископов, и епископов, такожде иереев, и диаконов, и протчаго причта, посреди же предгрядущих позна оная инокиня святых святителей московских Петра, и Алексиа, и Иону, и Леонтиа епископа ростовскаго, чудотворцев.

С ними же несом бяше чудотворный образ Богоматере, иже Владимирский нарицается, и прочия святые иконы, и кресты, и евангелия, и прочия святыни несошася с кандилы, и свещами, и рипидами, и хоругми. И вся по чину, яко действоватися обыче в ходех соборных. Им же последова безчисленный сонм народа: мужей, и жен, и детей. {135}

И абие еще зрит: и се от великаго торга, яже во граде Китае, во стретение оному святолепному собору скоро течаху великий во преподобных и преславный в чудесех Сергий игумен Радонежский, от иныя же страны преподобный Варлаам Хутынский, новгородский чудотворец.

И тако согласистася сия двоица преподобных и притекши со слезами многими и рыданми припадоша к ногам оных великих святителей, умиленно || глаголюще: «О святии бодрии пастырие словеснаго сего стада, и камо уклоняетеся, и кому оставляете паству вашу в настоящее сие варварское нашествие?!»

Световиднии же святителие такожде со слезами отвещеваху, глаголюще: «Мы убо, о преподобнии, много молихом всемилостиваго Бога и пречистую его Матерь, еже бы избавитися народу сему от предлежащаго пленения. Господь же не токмо нам повеле изыти из града сего, но и пречистыя своея Матере икону изнести повеле, понеже людие страх Божий презреша и о заповедех его вознерадиша, и сего ради попусти Бог варварскому языку приити дозде, яко да накажутся и покаянием к Богу обратятся!»

Двоица же преподобных, Сергий и Варлаам, прилежнейше моляху оных святых и с плачем глаголаху: «Вы убо, о святии святителие, в жизни сей будущи душы своя полагали есте о сей вашей пастве, ныне же в настоящей сей скорби оставити их хощете; их же ныне призрите, како сетующе ходят и на покаяние обратишася! Не презрите, молим мы, ни оставляйте Богом порученныя вам || паствы, се бо настоит время, еже помощи им! И аще усугубите прилежныя ваша молитвы ко пресвятей Богородице, то она возможет умолити сына своего Христа Бога нашего и праведный его гнев на милость преложити. Людие же сии потщатся богоугодныя дел творити и пути своя по заповедем Божиим исправляти».

Тогда абие священнолепный собор святителей со оными преподобными согласно и единодушно на молитву подвигошася, и литию сотворши молитвоваху доволно по чину, и «Господи помилуй» со слезами вопияху, и молитву пред образом пресвятыя Богородицы глаголаху, и потом отпуст литии сотворши и на вся страны крестом животворящим народ ограждаху, и потом возвратишася во град со образом Богоматере и с прочею святынею, и тако совершишася дивное то видение.

Преподобная же она инокиня обретеся в келлии своей, и сия поведа исповеднику своему, и оттуду прост-{136}реся повесть сия неложная. Тожде видение видеша и прочии три подвижныя вдовицы, близко Спасских ворот в то осадное время пребывающии.

Бысть же тогда и ино известно явление, || последующе оному. У церкви Благовещения пресвятые Богородицы, яже над Москвою рекою противо Дорогомиловской слободы, идеже бяше дом ростовских архиереев ф, причетнику церкви тоя грядущу ко церкви той и узре святителя Леонтия епископа ростовскаго чудо <творца> х, спешно грядуща в церковь и глаголюща к нему: «Скоро отверзи мне церковь, да вшед в ню облекуся во освященныя одежды, да немедленно могу постигнути святейших митрополитов, грядущих из града Москвы».

И тако вниде в церковь и облекшися во одежды, быстро отыде ко граду. Повествует же ся, яко в той церкви бяху ризы того святаго епископа от древних лет лежащия, последи же явления того нигде не обретошася, во уверение таковаго преславнаго чудотворения.

Хан же крымской Махмет-Гирей стоящи тогда близ монастыря святаго Николая чудотворца на Угреши и мысляше с великим дерзновением напасти на царствующий град. Обаче прежде своего шествия посла многих татар посады жещи у града. И егда тии надбегоша блиско града, тогда узреша около града по всем полям безчисленное вооруженное воинство стоящо. Их же видевше || нечестивии во страсе мнозе возвратившеся возвестиша хану о великом воинстве, стоящем около града.

Хан же не верующи тому и гневашеся на них. И вскоре иных множайших посла уведати истинну. Но и тии в величайшем трепете то ж видеша и трепетни суще возвестиша хану. Той же недоумевашеся о сем, известно бо ведяше от пленников, яко невозможно толико ц скоро и толикому собратися воинству, посла третицею многих, с ними же и ближнаго своего некоего.

И тому прибегшу, узре сугубейшее и избраннейшее воинство, аки уже грядущее на них з дерзновением многим, иже вельми ужасеся и трепеща скоро прибежа к хану, сице вопия: «Что косниши, о царю! Побегнем убо елико наискорее, не вем бо, аще возможем убежати от скорогрядущаго свирепаго российскаго воинства!»

И тако страх велик нападе на хана и на всех бывших с ним поганых, и побегоша невозвратно, друг друга топчуще и глаголюще: «Бежите, бежите, се бо российское {137} воинство с яростию гонят нас!» И тако бегоша невозвратно. И тогда множество пленников свободися от поганых. ||

И тако всесилный Господь призре на молитвы и покаяние христиан верных и избави достояние свое от пленения молитвами пресвятыя и пречистыя Матере своея приснодевы Марии и предстательством святых святителей, российских твердых молитвенников. Бысть сей приход хана сего к Москве и чудесное избавление от него царьствующаго града лета 7029-го, яко о сем Гвагнин историк во описании Литвы на листу 92-м пишет.

Последи сего вскоре той же хан собрався с немалым воинством, палим обладательства ч огнем, изыде на Орду астараханских татар. И пришед улусы их повоевал, и град Астарахань взял, и тамо посадих на царство сына своего калгу. Сам же крымских татар нелюбити начат, возлюби же нагайских татар, иже всегда близ его бяху; от них же тогда вскоре и убиен бысть, и дети ево, и многие крымския татарове.

Историк же Гвагнин * пишет о сем мало нечто отменно. Яко лета 7031-го крымской хан Махмет-Гирей собрався с воинством изыде воевати заволских татар, хотящи их себе покорити. Тии же согласившися з далными татары, живущими блиско || Хвалисскаго моря, заведоша его в тесныя места идеже река Волга в море оное впадает, и сведши с ним брань воинство его победили и самаго убили.

На сего место по изволению султана турецкаго прислан бысть в Крым хан Седет-Гирей имянем. Его же не возлюбивши татарове согнаша, иже убежа к султану турецкому, а на его место лета 7033-го избраша татарове брата его именем Сет-Гирея, того ради, зане в турках возрасте и менши злости в себе имеяше.

Тогда же крымский царевич Аслам и с ним инии мнози с похвалами многими изыдоша воевати Российских стран и безвестно прибегше к реке Оке, хотящи прейти ю. Но тамо приспеша на них воеводы великаго государя с воинством московским и Богу поспешествующу им многих татар побиша, прочих же прогнаша, в поле за ними ходяще. Тогда же взяша татарина, иже зело любим бяше самому Асламу.

Таже по сем татарове крымския и Сет-Гирея хана не возлюбиша и согнаша с ханства, и избраша брата его предреченнаго Аслама на ханство. Обаче султан турец-{138}кий, ведущи мужество и делность Аслам-||салтанову, паки Седет-Гирея у себе бывшаго, брата Сет-Гиреева, на ханство назначил, завещающи ему, дабы убил Аслам-салтана.

Но егда доведася сего Аслам-салтан от писания, присланнаго к нему от приятелей из турков, убежа ис Крыма и присла посла своего к великому государю царю Василию Иоанновичу, дающися ему в послушание и службу. Государь же посла к нему уверити его князя Михаила Кубенскаго, иже шед обрете его в поле и увери в службу государю.

По сем той нечестивый Аслам-салтан, преступив клятву, согласяся с казанским царем Сафа-Гиреем, изгнанным ис Казани, и с прочими царевичи, и со многими татары приидоша в Российския страны и у града Рязани посады пожгоша.

На них же приспеша тамо государевы воеводы не со многим воинством, но обаче поможе им Бог, во многих бо местех многих татар побили и живых поимали.

Потом той нечестивый Аслам-салтан, скитающися в пустых полях, не ведущи где обрести покоя, прислал от себя татар ко кралю полскому Жигимонту Первому, дабы поволил ему с седмиюдесять тысящей воинства || в полях у Днепра пребывати, обещевающися ему на супостатов помощным быти. Ему же по прошению его повелено тамо быти.

Он же присовокупив к себе несколко татар заволских поиде противо брата своего Сет-Гирея [иже паки бысть ханом по отбежании его], обаче побежден бысть от брата, паки убежа в Полшу лета 7040-го; и повелено ему жити на Днепре блиско города Черкас.

Сет-Гирей же уведав его бывша тамо, начат преправлятися с воинством чрез Днепр к Черкасом. Аслам-салтан же, уведав о том, уклонися в Полшу, а Сет-Гирей пришед приступаше ко граду Черкасом, обаче смирися с тамошним властелем, отъиде в Крым.

Той же хан Сет-Гирей, угождающи полскому кралю, того же лета 7040-го посла татар своих воевати стран Российских, иже воеваша в Рязанских областех. С ними же воеводы государя царя и великаго князя Иоанна Васильевича всея России, самодержца, князь Семен Пéнков да князь Иван Тать имеша битву на реке Проне; и изгнаша татар оттуду, многих побивше, и пятидесяти триех живых вземше прислаша к государю к Москве.

На другое по сем лето, || то есть 7041-е, той же нечестивый хан по прошению краля полскаго Жигимонта и советом бегунов московских, князя Семена Бель-{139}ского да Ивана Ляцкаго, поят с собою многое воинство крымских и нагайских татар, и преступив клятвенный завет, еже с великим государем, и тайно устремися на Рязанския украйны.

Слышав же таковая государь царь Иоанн Васильевич посла на Коломну воевод с воинством. Татарове же дерзко пришедше на брег Оки реки, хотяще прейти ю. Воеводы же с воинством возбраниша им таковую дерзость, не даша преходити реки, но многих их самих побиша и отгнаша.

Меншие ж воеводы и чрез реку прешедши по загоном многих татар побиваху и в плен имаху, их же послаша к государю; прочии же все невозвратно побегоша в поле. Гвагнин пишет *, яко тогда приходил на Оку хан Аслам-салтан, учинившися паки на ханстве на место Сет-Гиреево.

По сем хане Сет-Гирее или Аслам-салтане бысть хан в Крыме Девлет-Гирей имянем, иже лет 7060-го, во время <походу> ш под Казань город царя и великаго || князя Иоанна Васильевича, со многими воинствы приходил к Российским пределом, идеже от московскаго воинства под градом Тулою побежден бысть и отогнан, яко о том писася в сей истории в части 3, во главе 5.

По сем лета 7063-го прииде весть к государю к Москве, яко хан Девлет-Гирей с воинством многим прешед заливы морския блиско Астарахани, пошел воевати земли пятигорских черкас.

Государь же, видев благополучно время отомстити поганым обиды своя, посла на Крым воинство свое, над ними же постави воевод: Ивана Болшаго Васильевича Шереметева, Лва Андреевича Салтыкова, Алексия Даниловича Басманова и прочих.

И тии идоша с воинством путем на Изюм-Курган. Хан же лукав сый, не поиде на черкас, но обратив воинство свое поиде на пленение Российских стран путем на великий перевоз, от того Изюмскаго пути день езду.

Воеводы же, имеющи стражу крепкую и подъезды, уведав о сем, писаша к государю. Государь же, вскоре собрався с великим воинством, иде к реке Оке. И прешед реку поиде ко граду Туле, и стати тамо хотяше, ожидающи ко сражению поганых, || и битву с ними составити.

Воеводы же в тыл хана зашедше, неведомо идяху за ним, хотящи тогда ударити нань, егда воинство в загоны распустит. Бывши же воеводы в верх рек Можá и Коломка, уведаша о кошу ханском и послаша нань шесть {140} тысящ воинства, иже дошедше бывших тамо татар побиша и кош взяша, идеже до шестидесяти тысящей коней взяша, такожде двесте аргамаков, осмьдесят верблюдов.

Возвещено же бысть о сем писанием в украинные городы, яко уже конечно изчезнуть имат хан крымской с татары, ибо государь идет с воинством противо его, а Иван Шереметев с воинством над главою его. Хан же до самых Российских пределов идущи ничто же ведаше о сем, ибо не случися нигде взяти ему языка.

Потом обрете дву человек ловцов, от них же уведав бывшее и о воинстве за собою, от чего вначале зело убояся. И возвратися тем же путем ко Орде, и по дву днях стретеся с воинством, и то не со всем, ибо не приидоша еще тии, иже на кош ходили. И тако сшедшеся битву крепкую учинили и зело много || татар побили.

И по излишному дерзновению наших вразишася неции в полки татарския. Из них же взяты быша два воина, честных отцов дети, иже вопрошаеми, един поведа множество воинства, яко достоит мужественному воину, другий же устрашися мук, сказал хану о всем по ряду, яко: «Малое есть воинство, да и того половина послана на кош твой».

Хан же, аще тоя нощи бежати уже хотяше щ во Орду, но обаче удержася словесы безумнаго онаго. И тако во утрие паки брань начася и пребывала до полудня. И тако крепко малым оным воинством бишася с татары, яко всех татар уже было разогнали, токмо хан сам при янчарех воздержался, их же при себе несколко имяше.

Но несчастием христиан в том часе воевода Иван <Васильевич> э Шереметев зело бысть ранен, к тому конь застрелен под ним, иже сбил его с себе, идеже едва не взяша его, но обранен бысть от храбрых некоторых воинов и едва жив отвезен с побоища.

Татарове же видевше хана, воздержавшася при янчарех, паки собрашася к нему. Христианом же без мужественнаго вожда порядок || изменися — аще бо и быша инии воеводы, но не токмо справны. Всяко же еще аки чрез два часа стояла брань; таже нечестивии зело нападоша на христиан, и половину воинства разогнаша, и многих побиша, храбрых же некоторых и живых побраша.

Прочие же с воеводами в баераке едином обсекошася седоша. К ним же хан того же дня со всеми татары {141} трижды зело жестоко приступал, хотящи взяти их. Но отбишася от него, и поиде от них, и гряде скоро ко Орде, бояше бо ся созади воинства.

Егда же государь яко половину пути от реки Оки к Туле преиде, прииде к нему весть о брани той неблагополучной, по мале же времяни и раненые прибегающе являтися начаша. Государь же, советовав с сигклиты, поиде ко граду Туле, хотящи битву с татары имети, не ведяще бо о возвращении хана во Орду.

Егда же прииде государь на Тулу, и тамо собрася к нему немало разбитаго онаго воинъства, и оные предреченные воеводы, иже отбишася от хана, и воинства с ними до дву тысящ, иже совершенно поведаша, яко уже третий день, егда хан возвратися во Орду.

Государь же всех подвизавшихся мужественно воевод и воинство || пожаловал за службы их коемуждо по достоянию, и тако достойную мзду восприяша.

На другое по том лето, то есть 7064-е, сей лукавый хан Девлет-Гирей прислал к великому государю посланников о размене послов и злохитро мир утвержая. Государь же посланника его отпусти к нему, с ним же и своего посланника посла, и отписати повеле, обличающи льстивное его лукавствование.

Не по мнозе же приидоша с поля вестницы, поведающе государю, яко хан собрався со всеми людми вышел на Конские воды и хощет быти войною на Тулские и Козелские места. Государь же по тем вестям поиде в Серпухов с воинствы, с ним же князь Владимер Андреевич и царь Симеон казанской. Оттуду же хотяше ити на Тулу и на поле противу хана, хотящи конечно битву имети с ним.

Нечестивый же хан Девлет-Гирей, услыша благочестиваго царя готова суща в стретение ему на брань, возвратися и поиде на черкас войною.

Государь же посла тогда аки пять тысящ воинства воевать Крымских юртов. И егда хан прииде на реку Миюс, и прииде к нему ведомость, яко российское многое воинство || идут Днепром рекою ко граду Аслам-Кирменю; сие же слышав хан возвратися в Крым.

Бысть же тогда и мор велик на татар в Перекопской орде. В тех бо летех прежде пущен бысть от Бога мор на Орду на нагайских татар [иже бяше за Волгою, последи же сего преидоша ю, начаша кочевати между Волги и Дона блиско от Астарахани, идеже ныне называются Нагайские улусы]; первее наведе на них тако зело студеную зиму, яко весь скот их помер, яко стада конские, {142} тако и прочих скотов, а на лето и сами исчезоша от глада, ибо тии не имущи хлеба скотом питахуся.

Видевше же остатнии, яко явственный гнев Божий изыде на них, поидоша препитания ради в Перекопскую орду. Государь же и тамо поражаше их. И наведе Бог на них зной солнечный, и сухоту, и безводие. Идеже бо реки текли, тамо не токмо вода не обреташеся, но и копавши много ни мало обретаху ея.

[Тако того исмаителскаго народу в той Орде за Волгою и пяти тысящ мужей не осталось, их же число подобно морскому песку было]. И того ради и ис Перекопи тех нагайских татар изгоняху, || зане, яко речеся, и тамо бяше глад велик и мор престрашен на люди и скот, яко и в той Орде десяти тысящ коней от тоя язвы не осталося.

И тогда зело было удобно время мститися христианом над бусурманы за многолетную кровь христианскую, безпрестанно от них проливаемую, и мир содеяти себе и Отечеству своему вечно.

И о сем мнози советники государю советоваша, да подвигнется сам с великими воинствы на Перекопскую Орду, времени на то зовущу, и Богу на се подвижущу, и помощь на сие истую подати хотящу.

И аки самым перстом показующи погубити врагов своих и избавити множайших плененных, отдревле заведенных, от тяжкия неволи, аки от самых адских пропостей. За что премногая бы похвала на сем свете была, наипаче же тмами крат множайши в оном веце у сама-то создателя Христа Бога, иже предражайшия крове своея не пощадил за человеческий погибший народ излияти.

Аще бо и души христианом случилося положити за плененных многими леты православных христиан, воистинну бы всех добродетелей сия добродетель любви ю вышши пред ним обрелася, яко сам рече: «Болши сея доброде- ^ю || тели ничтоже есть, аще кто положит душу свою за други своя». Добро бы, и паки реку, зело добро избавити во Орде плененных от многолетныя работы и разрешити окованных от претяжчайшие неволи.

Государь же таковым случаем подвизаем, советовав с советники своими, посла оное преждереченное воинство в помощь ко князю Дмитрею Вишневецкому, иже живяше на низу Днепра реки между запорожскими казаками на острове Хортицком ²³, служащи кралю полскому, такожде и государю нашему верно. И тако оное {143} воинство, с ними же Вишневецкой с литовскими и черкаскими казаки, приидоша Днепром к городу Аслам-Кирменю, идеже отогнаша стада лошадей и всякаго скота.

Потом поидоша вниз Днепром и приидоша ко граду Ачакову ²⁴. И острог взяша, и турок и татар побиша и живых взяша, и поидоша назад. И приидоша на них ачаковский и тягинской сенжаки с воинствы. Российское же воинство заседоша у реки в тростиах и из пищалей многих татар побиша, а сами со всеми здраво отъидоша. И паки приидоша к Аслам-|| Кирменю и сташа на острову.

И тамо прииде на них калга-салтан со всеми татары, и князи, и мурзами, и бысть им бой велик чрез шесть дней. И отогнаша у татар стада конския к себе на остров, и потом поидоша по Надднеприю вверх по полской стороне ²⁵, и разыдошася с татары, Богом храними, здраво; а татар многих из пищалей побили и поранили.

В то же время от иныя страны государевы воинския люди поидоша Миюсом рекою в море за улус ширинских князей к городу Керчи, и тамо много пленивше и языков вземше отъидоша. Такожде и во иных местех российския воинския люди всюду татар побивали и языков к Москве присылали.

Безбожный же хан крымский яко и прежде присылаше к государю, лукавый мир составляя. Благочестивый же государь не внимаше лестем его, но всюду на украйне крепкое воинство на стражи имяше.

По сем лета 7065 князь Дмитрей Вишневецкой, служащи государю, вкупе с московским воиством поиде ко граду Аслам-Кирменю. И взял его, и разорил, и людей побил, и пушки на свой остров отвезе.

Хан же крымской с сыном и со всеми крымскими татары || прииде на Вишневецкаго к городу его на Хортицкой остров. И пребыв тамо двадесять дней, жестокую брань творящи. Но изгубил многое воинство, отъиде со срамом многим. З другую же страну черкасы пятигорския, служащи государю, взяша два города крымския, Темрюк да Томань ²⁶.

Последи хана Девлет-Гирея бысть хан я в Крыме Анди-Гирей имянем, иже лета 7067-го посла сына своего Махмет-Гирея и с ним крымских и нагайских татар до ста тысящ. О сем возвестиша государю два татарина и два черкашенина, иже того году приидоша служити государю. {144}

И тако погании лукаво таящися идоша. И умыслища разделитися в разныя места войною, овии на Рязань, овии на Тулу, иные же на Каширу. Чаяху бо государя отшедша с воинством на ливонския немцы. И недошедшим им до украйны, взяша рыбных ловцев на реке Мече и от них уведаша, яко государь на Москве, а в немцы послал воинство.

На Рязани же, и на Туле, и на Коломне, и в прочих местех бяху многая воинства. Нечестивии же татарове, слышавше || сия, убояшася зело и вскоре на бегство устремишася. А воеводы великаго государя с воинством во многих местех будущи остаточных татар всюду побиваху, и живых емлюще к государю прислаша, и лошадей болши пятидесяти тысящ взяша.

Тогда же князь Димитрей Вишневецкой паки побил крымских татар на реке Андаре, иже хотяху ити на Казанские места, и живых двадесять человек взял, и к государю прислал. Такожде тогда у града Пронска Василей Бутурлин крымских татар побил, и 16 человек живых взял, и к государю прислал.

Потом лета 7068-го паки посла государь воевать Крымских юртов <о>колничего Даниила Федоровича Адашева и с ним до осми тысящь воинства. Иже пришедше Днепром под Ачаков и взяша тамо карабль, на нем же быша турки и татарове, их а же ^а многих побиша и живых взяша. И чрез чаяние татар изыдоша Днепром аж на самое море в малых лодийцах, и на острове Чулу быша.

И Богу помогающу им, двадесять дней по морю ходили. И тамо на протоках морских корабль взяли. И паки приидоша Днепром в улусы || Крымские на остров Ярлагаш. И тамо татар побиша, и стада конския и скотския и многия верблюды взяша. И оттуду поидоша на улусы на Кременчюг, да на Кашкалыр, да на Кагалник.

И даже за пятьнадесять верст от Перекопу быша, и Божиим пособием многия улусы повоеваша и побиша, многих такожде и живых взявше, поидоша. Татарове же мнози собравшеся приидоша на них, но обаче сами побеждени быша от российскаго воинства. И оттуду приидоша на Озибек остров здраво.

Хан же крымской, с ним же и дети ево, и князи, и мурзы собрався поидоша за воинством, иже приидоша с моря под Ачаков на устие Днепра реки. И Божиим промыслом свободно проидоша в верх Днепра здраво с {145} воинством и пленом многим, свободивше и многих пленников, отдревле заведенных во адския оныя темности.

Турков же всех, поимаша на перевозах и на кораблях, отпустиша в Ачаков, понеже государь царь в мире бяше с турским султаном и улусов ево воевать не велел. Турскаго же султана || державцы, ачаковские аги и сенжаки, изыдоша к российскому воинству, приносяще хлеб, и вино, и прочая потребы и свободно дающе им прошествие, честь воздаваху. И тако российское воинство идоша в верх по Днепру.

Хан же крымской во многих тесных местах и на перевозех по обе стороны реки прихождаше на них и шесть недель препроводи тако, но ничтоже успе, но паче мнози татарове ис пищалей избиени быша. Воеводы же со всем воинством Богом храними приидоша здраво на остров, зовомый Монастырской ²⁷. Хан же, ничтоже успев, возвратися в Крым.

Того же лета приидоша крымских татар три тысящи на Тульские места и воеваша тамо. За ними же ходили государевы воеводы и языков вземше возвратишася. Тогда приидоша к государю два татарина служити.

В тая же реченная времена атаманы государевы ходили на Крымские улусы и многажды их пленили. Приидоша же на Кипчажской улус и взяша множество жен и детей татарских. К ним же приидоша сами многия мурзы нагайския, и поддашася на государево || имя, и уверившися, идоша купно с ними на Крымския улусы.

Бяху же тогда с ними и черкасские козаки, иже служащи государю многия улусы повоевали. Бысть же всем тогда бой велик с крымскими татары, идеже много татар побиено бысть и плену безчисленно взято. И приидоша к Москве. Государь же нагайских мурз и своих атаманов и казаков за службы их пожаловал по достоянию.

Нечестивый же хан, мстящися побед своих на христианы, лета 7077-го советова султану турецкому послати воинство под Астарахань. И изыде той хан при турках на ту войну со многими татары; с ним же быша дети ево: Махмет-Гирей, Казы-Гирей, Алди-Гирей, яко о том писася в сей истории во главе 6 в части 3.

Потом той же хан Анди-Гирей лета 7079-го приходил с воинством воевать Российских стран ²⁸. И даже до Москвы тогда всюду попленил и христиан множество погубил. И в день Вознесения Христова прииде под самый царствующий град Москву, и посады около града пожже, и кровопролитие велие содела. Государь  же ||{146} собрания ради воинства уклонися тогда к слободе Александровой, но погании немного медления сотворши отъидоша во Орду.

Последи сего хана учинися на ханстве в Крыме хан Девлет-Гирей имянем, иже лета 7080-го прислал послов своих к Москве к государю и с ними татар до трехъсот мужей, просящи обыкновенныя казны и мир утверждающи.

Государь же, не стерпев лукавству нечестиваго хана, зане всегда обещавашеся в мире и послушании быти и никогда же во истинне пребываше б, но вместо мира и послушания многа пленения странам Российским творяше, повеле послов оных татар всех посещи, а началным их повеле обрезати губы, носы, уши, и тако отпусти их к хану. Вместо же даров посла к нему секиру, глаголющи, яко тою секирою глава его отсечена будет.

От сего времяни завзятся обычай, яко во время бытия послов иноземских пред лицем царским начаша поставляти знаменитых четырех мужей, которых рындами называют, со обнаженным оружием: прежде с топорами, а потом недавных премен начаша по-||ставляти таковых мужей с мечами обнаженными, соблюдения ради царскаго здравия и на страх послов, приступающих к целованию руки самодержца.

Нечестивый же хан Девлет-Гирей возъярися на великаго государя о пагубе послов своих, собрався с царевичи со многими крымскими татары. С ними же и нагайских татар с мурзою их Керембердеем двадесять тысящ, к тому имяше седмь тысящ турских янчаров, присланных в помощь себе от Махомета везиря турскаго.

И с теми бусурманскими силами изыде, яко лев рыкая, на Московское государство, и развер<з>ши лютыя челюсти своя безстудно течаше, хотящи до конца потребити его. Великий же государь, слышав о сем, зело скорбяше, яко скораго ради наступления поганых не возможе собрати воинства противо таковаго зверскаго нашествия, отыде с Москвы к странам Новоградским, да тамо соберет воинство.

Еликих же вскоре совокупи, посла с теми воевод своих: болярина князя Михаила Ивановича Воротынскаго [в и о нем же помянул есмь, || о Казанском взятии пишущи], князя Никиту Романовича Одоевскаго, князя Андрея Петровича Хованскаго, князя Ивана Петровича Шуйскаго, князя Андрея Ивановича Репнина и прочих {147} немало, заповедав им елико крепость их снесет бранити Отечества, и земли, уже и тако зело опустошенныя.

Оныя же воеводы шедше с воинством сташа по брегу Оки реки во обыкновенных местех, ждущи нечестивых ко г сражению. На брегу же реки на Сенкине перевозе поставиша двесте мужей нарочитых, заповедавши им преход татаром бранити.

И тамо из полков татарских первый притече на Оку Керембердей мурза с нагайскими татары и согнав христиан з брега преиде на сию страну Оки. Болярин же князь Михайла Иванович и прочие стояху тогда от града Серпохова в трех верстах, соделавши тамо градок мал, Гуляем его нарекши.

И проиде той мурза к царствующему граду, обаче ничтоже учини зла. Сам же хан прииде на Оку реку иулия в 21 день. И из-за реки ис полков своих стреляти повелел ис пушек || на воинство христианское.

Христианские же военачальники не повелеша по татаром стреляти ис пушек, да утаится таковая стрелба во граде Гуляе. И тоя же нощи и сам хан со всем воинствы преиде на сию страну реки на том же Сенкине перевозе. И на том месте оставил татар до дву тысящ человек, да содержат битву, донеле же все воинство за реку преидет.

И хан преиде на сию страну Оки реки и устроився поиде к Москве. Оный же славный ратоборец князь Михаил Иванович Воротынской, яко муж крепкий, и мужественный, и от младости своея в делех воинских знаменитый, с прочими воеводы и с воинством ни мало усумнешася таковаго нечестивных наступления, и не даша им ни мало распростретися и воевати убогих христиан, и прежде нападоша на предний татарский полк, в нем же быша два царевича, и прогнаша их до болшаго ханскаго полку.

Хан же видев христианское воинство мужественно ополчившося и брань с ним творящь, убояся зело. Ибо и царевичи оныя убежавши из бою глаголаша ему, да не творит || шествия к Москве, ибо и зде, рекоша, едва можем противо христиан битися, а тамо имут христиане и множайшее воинство. д Хан же посла на помощь преднему полку крымских и нагайских татар до двунадесяти тысящ.

Христианское же передовое воинство, узреша помощь татаром прибывшую, начаша уступати до болших {148} полков своих, биющеся мужественно с погаными. И умысльно побегоша мимо градка Гуляя, приводящи татар на стрелбу огненную.

И егда приспеша нечестивии блиско градка и стрелбы огненныя, тогда ударено по них из многих пушек и пищалей и тако множество их побито. Чего наипаче сам хан убоявся, воздержа шествие свое к Москве и стал с воинством, не дошед реки Пахры за седмь верст, во блатех, в крепких местех.

Боляре же и воеводы с воинством поидоша за татары. И на другой день дошедши их тамо начаша битву чинити, но не бысть тогда великия битвы. Во вторый же день по том сведоша с татары презелную битву, яже неколико часов пребывала. И поможе Бог христианскому воинству благоумнаго мужа полкоустроением, и падоша полки бусурманския || от мечев христианских, идеже нагайскаго мурзу Керембердея и трех братов ширинских князей убиша. Тогда же воин-суздалец имянем Тимир Алалкин взял славнаго богатыря, великаго кровопийцу христианскаго Дивея мурзу, и многих прочих взяша в плен тогда.

Хан же возъярися зело о погибели воинства своего, паче же Дивея ради, ибо зело любим бяше ему мужества ради своего; посла ко градку Гуляю царевичей и с ними всех татар и енчаров добывати во градке воев христианских и свободити ис плена мурзу Дивея. Татарове же, чрез обыкновенный свой строй сшедши с коней, поидоша пеши ко граду, тако зело жестоко приступающе, яко за стены града руками хватахуся и вручь секошася со христианы; и тако зело мнози нечестивии избиени быша.

В то же самое время бодроосмотрителный военачалник князь Михаил Иванович Воротынской со своим полком объиде татар долиною тайно созади, а из града повеле из всея стрелбы ударити жестоко на татар, а сам с воинством своим нападе на них || зело мужественно, а из града тогда же изъиде в лице им воевода князь Федор Иванович Хворостинин с прочим воинством. И бысть тамо жесточайшая брань, и падоша множайшии погании е, видевше же себе прелщенных, отыдоша от града.

На том тогда бою убиени быша ханский сын да калгин сын, и прочих знаменитых мурз и татар многое множество; и живии яти быша сын ханский и мурзы знаменитыя мнози. {149}

И того ради нечестивый хан убоявся зело, и в нощи того же дня побежа со срамом многим, оставив шатры, и знамена великия, и вся воинская тяжкая оружия, и за собою три тысящи избранных воинов, да воздержат христиан, гонящих по нем, воеже бы ему путь свободный к бегству имети. И тако тоя нощи и Оку реку преиде и c великим срамом невозвратно побежа во Орду, ни ко единому граду приближающися.

Воинство же христианское нападше на оставльшихся татар такожде прогнаша их до Оки реки и до тысящи убиша их, мнози же в реке истопоша, яко едва что их до хана прииде. Христианское же воинство возвратися к воеводам с победою здраво. ||

И таковым тогда мужественным подвигом онаго знаменитаго военачалника князя Михаила, глаголю, Ивановича, и прочих воевод, и всего воинства свободи господь Бог величайшаго пленения и тщеты Российскаго царства.

По том боляре и воеводы с воинством возвратишася к Москве. И пришедше со знаменитою победою представиша государю всех пленников, яко ханскаго сына и Дивея мурзу, тако и прочих мурз многих; такожде знамена великия и шатры ханския привезше объявиша  государю во знамение совершенныя победы.

Нечестивый же хан Девлет-Гирей множае ярящися на Московское государство и ни мало дающи свободы христианом безпрестанно воеваше Московское государство, овогда сам приходящи, овогда многих татар посылающи на страны украинныя.

Лета же 7083-го сам собрався со многими татары изыде на пленение Российских стран. И пришед к граду Болхову многия пакости содела. Противо ему же изшедши воеводы, князь Иван Дмитриевич Белской с прочими, со многим воинством. И брань сведши с ним победиша его и в поле прогнаша, || град же Болхов и области его свободиша от пленения.

По том того же лета той же нечестивый хан посла многих татар на пленение Российских стран, иже приидоша на Резанские места. За ними же поиде тогда воевода князь Борис Васильевич Серебреной и инии мнози, и нашедше на татар в Печерниках, от града Михайлова в пятинадесяти верстах, и многих их тамо побиша и плен весь возвратиша. Бысть сие месяца октовриа в первый день.

Потом лета 7092-го той же нечестивый хан Девлет-Гирей ²⁹, ярящися на Российское царьство, посла на {150} пленение стран его многих татар. И воевали тогда погани уезды градов Белева, Козелска, Мещо<в>ска, Мосолска, Перемышля и Воротынска. И уездов тех села и прочая жилища зело поплениша и пожгоша и плену множество взяша.

И послан бяше противу их с воинством воевода — думной дворянин Михаил Андреевич Безнин — иже с подщанием изыде на поганых и приспе на них с воинством у реки Оки под слободою Монастырскою. Погани же, послышавше о приспеянии на себе христианских войск, начаша чрез реку возитися. ||

И в то самое время приспеша на них христианское воинство, и на татар поразиша, и плен весь возвратиша, и самих поганых емше многих, возвратишася с победою многою. Бысть сие в первое лето державы государя царя и великаго князя Феодора Иоанновича всеа России самодержца.

По сем лета 7094-го бывшу многу несогласию в Крыме, егда ханы едины единаго изгоняху с ханства. И того ради крымской царевич Мурат-Гирей, сын Махмет-Гиреев, иже бе брат хану Девлет-Гирею, прииде к Москве служити государю царю и великому князю Феодору Иоанновичу с племянником своим, иже бе и пасынок, ему же имя Кумы-Гирей, и з женою, яже бе и невестка ему, и с ними многия татарове, аталыки и мурзы.

Государь же пожаловал его, велел себе государю служити. И был у государя на приезде и у стола июня в 23 день, а иуля в 18 день послал его государь в Астарахань, и повеле ему промысл чинити над Крымским юртом, и естьли бы Господь поручил ему владети Крымом, а служити московскому великому государю. С ним же посла государь и воевод своих с ратными людми, думнаго дворянина Романа Ми-||хайловича Пивова да Михаила Иванова сына Бурцова.

Той же царевич Мурат-Гирей будущи в Астарахани многую службу показал и многих юртовых татар на службу государеву привел. Потом умре тамо от чаровников татарских со многими своими. Остатнии же его татарове взяти быша к Москве и устроены повелением государевым селы и кормами доволными.

Хан же Девлет-Гирей непрестанно воюющи христиан и паче о том яряся посла многих татар на украинныя грады Российскаго государства, иже быша < >ж уезде у Пятницы Столпиной. Противо им же изшедши воево-{151}ды с воинством не даша пленения чинити, но прогнаша их в поле.

Потом лета 7095-го паки приходиша крымские татарове со двема царевичи на украинные городы. И пришедше ко граду Крапивне, и острог у града вземше много пленения тамо и в ближних тамошних местех сотвориша, зане тогда тамо до четыредесяти тысящ поганых бяше. Бысть сие иуля в тридесятый день.

И таковыми своими непрестанными на украинные грады Российскаго царствия приходы оные нечестивыя || крымския татарове с прежде бывши<ми> ханы, паче же с сим своим ханом Девлет-Гиреем, многая пленения творяху странам тем, селения и грады огнем пожигающи, и христиан верных убийством оружия погубляющи, и безчисленный народ в плен невозвратно отводящи.

Тщету многу соделоваху России и благочестивому царю, ибо аще когда и не прихождаху в страны те погании, обаче благочестивый царь охранения ради стран тех имяше беспрестанно многое воинство со многими воеводы в разных градех тамошних стран и не почиваху никогда ратнии от военных трудов и ополчений, от чего в великую свою тщету прихождаху.

Такожде и по умертвии сего нечестиваго хана творяшеся, егда бысть в Крыме на ханстве сын его Казы-Гирей, иже такожде зияющи люто на христиан и идущи следом отца своего и прежних ханов лета 7099-го собра многое воинство поганых крымских и нагайских татар, к тому и турков многих, изыде с ними на погубление и искоренение Российскаго царствия ³⁰.

О нем принесена бысть весть к государю || с поля от многих боляр, и воевод, и станишников иуля в 26 день. Потом из града Ливен воеводы Иван Михайлов сын Бутурлин да князь Андрей Звенигородской писали к государю, что выехал к ним на Ливны ис полков крымскаго хана к государю в службу татарин и сказал, что хан Казы-Гирей, а с ним четыре царевича и воинства с ними до ста тысящ, идут на пленение стран Российских прямо к Москве.

Великий же государь, слышав таковаго зверя на отечество свое наступление, возложа на Бога упование, начат уготовляти противо его воинство свое. И послав в прежде бывшия во странах украинских полки к воеводам, дабы изо всех градов боляре и воеводы с воинством шли ко граду Серпухову к болярину и воеводе ко князю Федору Ивановичу Мстиславскому.

Воеводы же были тогда в полкоустроениих: предпи-{152}санный князь Федор Иванович Мстиславской, князь з Никита Романович Трубецкой^з, болярин князь Тимофей Романович Трубецкой, князь Борис Конбулатович Черкаской, князь Андрей Иванович Голицын и прочие мнози с ними.

Иже вскоре снидашася на повеленное место со всеми воинскими || полки. Из Серпухова и же повеле государь воеводам со всем воинством быти к Москве, а на брегу реки Оки повеле оставити неколико нарочитых воинов, дабы ведомо было, в коем месте и когда хан реку преидет. И тако приидоша полки и сташа в лугах противо села Коломенскаго.

Оттуду же неции к воеводы быша на Москве у государя, им же повеле государь от Коломенскаго пришед стати обозами противо Даниловскаго монастыря. Егда же приидоша, тогда изыде к ним с Москвы сам благочестивый самодержец Феодор Иоаннович и приветствова воевод и все воинство от уст своих, радостными словесы вооружающи их небоязненно стати противо нечестивым, обещавая воинству всякую свою милость, и отъиде паки к Москве.

Иуля же в 3 день прибегоша к Москве оные воини, иже оставлени быша на Оке, поведающе государю, яко преиде реку ниже Серпухова июля во 2 день. Государь же видев жестокое зверское нашествие на себе, посла с Москвы в помощь воеводам боярина и конюшего Бориса Федоровича Годунова со всеми || избранными своими царедворцы: с чашники, и столники, и жилцы, и из городов с выборными дворяны, и голов с стрелцами и с даточными, и повеле им быти в полку с болярином со князем Федором Ивановичем Мстиславским л.

К реке же Пахре повеле послати из полков воеводу, князя Владимира Иоанновича Бахтеяров-Ростовскаго и с ним дворян смольян, алексинцов, тулян двести пятьдесят человек, заповедавши им, да елико могут удерживают татар на преходе реки оныя.

Онии же по повелению государеву скоро шедше тамо, но ничтоже возбраниша татаром, неравнаго ради себе воинства поганых, ибо татарове пришедше отбиша их от реки и прешедше реку приидоша прямо к полкам Российским иуля в 4 день рано. И повеле хан многим татаром ити к российским полкам от села Воробьева и от речки Котла от Курганов и битву начинати. {153}

Противу их же боляре и воеводы повелеша изыти многим храбрым воином полков своих. Иже изшедше начаша с погаными травитися, а битву начинати. И бывшу сражению, падоша нечестивии мнози, такожде и в плен взяти, и по нужде || уступиша российским воином, и отъидоша в полки своя.

Сами же боляре и воеводы со всеми полки готовы быша противо хана нечестиваго, но той не дерзну изыти на брань противу христианскаго воинства, но стояше на Котле в оврагех в крепких местех.

Многих же поганых распусти на все страны на пленение, иже зело много повоеваша и поплениша народа и пожгоша сел и жилищ около града Москвы. И таковую тщету содеяша, яко и списати трудно.

Благочестивый же государь видев таковая в день и в нощь непрестанно моляшеся Богу о избавлении христоимянитых людей от хищнаго онаго волка. И того же дни в полуденное время мало преста от молитвы, взыде в высочайшия своя царския чертоги и зряще полков христианских, такожде и поганых. За ним же государем стояше тогда болярин Григорей Васильевич Годунов и плакаше горко, зря полки поганых. Государь же обозревся глагола ему: «Что плачеши толико?»

Той же сердечным плачем отвеща: «Видим благочестивый самодержче сего нечестиваго, || пленяща правоверных и твое достояние». Великий же государь пророческим гласом рече ему [ибо глаголют неции, яко непрестанных своих ради слезных молитв той благочестивый самодержец имяше о том извещение от Господа свыше]: «Не бойся, ибо сея нощи побегнут нечестивии татарове и утре не имат их зде обрестися». Той же болярин, слышав таковая, радостен бысть и поведав многим нарочитым сие.

Тоя же нощи противо 5 числа иуля действом Божиим, молитвами же и помощию всероссийскаго теплаго предстателя преславнаго в чудесех Сергиа великоимянитаго, его же святых мощей обретение в той день торжествовашеся, бысть в полках российских шум и мятеж велик; хан же слышав таковая повеле привести к себе пленников неких и вопрошаше их: «Чесо ради толик шум и мятеж в полках сотворися?» Они же дерзновенно поведаша, яко прииде к Москве и в полки из Российских государств, из Новогородскаго и прочих, многочисленное воинство, и имут ныне на полки твоя при-||<ити> м.

Хан же слышав таковая в великую боязнь впаде и {154} объят бысть страхом многим бегству вдадеся, гоним изволением Божиим, помощию святаго Сергиа чудотворца, молитв ради благочестиваго самодержца, повергши кош свой и тяжкия вещи. Такожде и татарове нечестивии по нем бежаша, оставльши многих пленников христианских, точию вопияху: «Бежим, бежим, да не изгибнем вси от воинства московскаго!»

Государь же благочестивый уведав о сем воздаде хвалу господу Богу и повеле полки некоторыя послати вслед поганых на вящшее их прогнание; иже шедше со многим потщанием и скоростию не можаху самаго нечестиваго достигнути, токмо оставльших нечестивых много зело побиша и в плен взяша, христиан же всех от них свободиша.

Бежаше же нечестивый хан зело скоро, ни ко единому граду приближающися. Боляре же и воеводы со всем воинством приидоша к Москве со многою радостию, яко соблюдоша свое, множае паче нежели чуждее приобретоша. Их же благочестивый || государь удоволи своим государским жалованием.

В честь же Богу, спасшему достояние христианское до конца не изгублено, повеле на месте том, идеже полки христианские во обозех стояли, возставити храм во имя пресвятыя Богородицы святыя ея иконы Донския имянуемыя и составити общежителную обитель монахом, вдав им села и доволство всякое; идеже потом в память толикаго благодеяния Божия уставися от града Москвы из соборныя величайшия церкве со святыми иконы и со животворящими кресты соборное хождение, присутствующу тамо самому самодержцу и святейшему патриарху.

На другое по том лето, то есть 7100-е, хан Казы-Гирей, аки бы мстящися таковаго своего от царствующаго града бегства, злейши гневашеся на христиан, посла царевичей си нечестивых со многими татары на пленение стран Российских. И приидоша тии безвестно на страны Резанские, и Коширские, и Тулские, и всюду тамо много повоеваша, и многих христиан побиша, села и жилища разоряющи и погубляющи.

Тогда и чина дворянска || многих з женами и з детми плениша, такожде и от общаго народа мног плен вземше сведоша во адския темности — христоненавистная, глаголю, жилища своя — яко и много лет жившия н не памятствова таковаго пленения от поганых. Ибо безвестно нападше таковыя пакости содеяша, яко и вое-{155}воды с полками не возмогоша толико скоро собратися и приспети на них. И тако без тщеты своея отъидоша нечестивии.

Великий же государь царь Феодор Иванович, видев таковая содеявшаяся христианом от поганых, зело болезноваше душею о тщете толикой, всяко советоваше с сигклитом своим, дабы како мощно было таковая наступления возразити поганым; умысли же, Богу поспешествующу, дело благо.

Послав убо в далныя украинския страны [идеже едва тогда не бяше кочевья поганых татар] многих воевод с воинством, повеле на путех и на преходех рек, идеже хождаху погании, поставити грады и утвердити их многим оружием и жителми воинскаго || чина.

Они же шедше, по повелению самодержца поставиша грады в пустых полях татарских: Белград, Оскол, Валуйку и прочие. А прежде того в тех странах поставлены быша грады: Ливны, Куреск о, Кромы п.— Укрепиша оныя по р достоянию ^р воинственному всякими доволствы ³¹.

И быша тии ко многому защищению христианом от незапнаго нашествия поганых. Ибо во вся страны из градов тех ездяху на то учиненныя проезжие станицы, вземлюще о поганых отовсюду всякую ведомость. Яко и около градов тех начаша населятися многолюдные слободы и села.

Бысть сие лета 7101-е. И от того времяни благостию Божиею, бодроосмотрителством сего благочестиваго самодержца, паче же молитвами его многими, немалу свободу восприяша украинския страны. И от онаго времяни и доселе не бысть уже от поганых таковых безстудных наступлений до самаго царьствующаго града, яко прежде бяше; аще же когда и прихождаху, но не впадаху дале Тулских пределов, и || то чрез сто лет единою или дважды.

О прочих же ханах крымских, бывших по сем в Крыме, и о войнах их с Московским самодержством даже до нынешних времен ин люботрудник да потщится написати и в память будущим родом подати. ||{156}