Борис Успенский

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗЫСКАНИЯ В ОБЛАСТИ СЛАВЯНСКИХ ДРЕВНОСТЕЙ

(Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского)

К оглавлению

III. “ПИСЬМО К СВ. НИКОЛАЮ” В ИНОСТРАННЫХ СООБЩЕНИЯХ О РОССИИ (к с. 25)

Анонимный английский автор, служивший зиму 1557/58 г. в Москве при царском дворе, свидетельствует, что русские вкладывают при погребении покойнику “в правую руку свидетельство, выдаваемое священником, для удостоверения св. Николаю, что умерший христианин” (Середонин, 1884, с. 28). То же говорит и Флетчер в своем описании русских обычаев конца XVI в.: “About their [русских] burials also, they have manie superstitious and prophane ceremonies: as putting within the finger of the cor-pes, a letter to Saint Nicolas: whome they make their chiefe media-tour, and as it were, the porter of heaven gates, as the Papistes doe

122

their Peter”, т. е.: “При похоронах у них [русских] существует также множество суеверных и языческих обрядов, как, например, они кладут в руки покойнику письмо к св. Николаю, которого почитают главным своим заступником и стражем врат Царствия Небесного, каким паписты считают Петра” (Флетчер, 1591, л. 106; Флетчер, 1905, с. 118). В XVII в. об этом пишут Коллинз и Корб. По словам Коллинза, покойнику в руку дают “a Certificate... (from the Metropolite of the place) to St. Nicholas, of his life and conversation”, т. е. “письмо (от митрополита) к Николаю Чудотворцу, в котором описаны жизнь и поведение покойного” (Кол-линз, 1671, с. 21; Коллинз, 1846, с. 8; ср.: Семенкович, 1912, с. 139—140). Более подробные сведения находим у Корба, который сообщает, что русские кладут в гроб “препоручительную грамоту [litteras commendatitias] Св. Николаю, которого считают небесным привратником. В этой грамоте патриарх утверждает, что умерший жил по христиански и с похвальным постоянством скончал дни живота своего в истинной Русской вере” (Корб, 1906, с. 231). Аналогичные свидетельства для XVIII в. находятся, в частности, у Перри и Леклерка. Ср. сообщение Перри: “They [русские] believe if a Man has receiv'd the Blessing of the Priest before his Departure from this World, and has a small Billet or Certificate for St. Nicholas, written by the Priest that he dy'd in the true Christian Faith, and put between his Fingers when he is laid in his Crave, he shall be admitted into Heaven”, т. е.: “Они [русские] верят, что если человек перед смертию получил благословение священника и небольшую записку как удостоверение, написанное священником св. Николаю, в том, что умер в истинной христианской вере, и если с этой записочкой, сложенной между пальцами его, положат его в могилу, то ему открыт доступ в небо” (Перри, 1716, с. 231; Перри, 1871, с. 149). Равным образом и Леклерк (I, с. 214) говорит, что соответствующее удостоверение (passe-port) “адресовано непосредственно св. Николаю, который должен принять душу умершего и ввести ее в рай” (“Се passe-port est adres-sc directement a saint Nicolas, qui doit recevoir 1'ame du mort & 1'introduire en Paradise”). Анонимная протестантская брошюра “Curieuse Nachricht...” 1725 г. сообщает о русских, что св. Николай считается у них патроном страны, и после смерти они получают от епископа письмо (Pasz) к этому святому в доказательство тому, что они умерли в истинной вере и должны быть пропущены на небо, причем письмо это кладется покойнику в рот при захоронении (“Weiter haben sie, die Griechen, auch die Ver-ehrung der Heiligen noch aus der Romischen Kirche behalten, wie denn Russen insonderheit den heiligen Nicolaum zum Patron ihres Landes erklaret den sie in ihren Aniiegen angeruffen, und von ihm Hiilffe erwartet, auch bey ihrem Tode sich gar von dem Bischoff einen Pasz an den heiligen Nicolaum geben lassen, dass sie nehm-lich in rechtem Glauben gestorben, und also der heilige Nicolaus sie in den Himmel passiren lassen solte; und dieser Pasz ist den

123

Verstorbenen bey ihrer Beerdigung geschrieben in den Mund geleget worden, wie ihre Geschichte bezeigen”); здесь же отмечается, что Петр Первый отменил обычай “передавать с умершими письма к св. Николаю” (“die Abschaffung des Passes, den man den Todten an Nicolaum mit gegeben”) (Верховской, I, c. VIII и X; ср.: Морозов, 1880, с. 272—274; Зызыкин, III, с. 227—228; Прыжов, 1934, с. 320).

Другие наблюдатели говорят о разрешительной грамоте, предназначенной апостолу Петру как привратнику рая, что, понятно, не так удивительно. См. такие сведения у Адамса в его описании путешествия Р. Ченслора в 1553 г., причем Адаме связывает с этим Петров пост (Старчевский, I, с. 12; Готье, 1937, с. 65), ватем у Гваньини (1578, л. 19 об.), Данкаарта (1615, с. 46—47), Петрея-де-Эрлезунда (Петрей, 1867, с. 441), Олеария (1906, с. 341), Майерберга (1874, с. 102), Витсена (III, с. 418—419), Койэта (1900, с. 437), Рейтенфельса (1905, с. 179), леди Рондо (Рондо, 1776, с. 81; Рондо, 1874, с. 82) или Седерберга (1873, с. 34, 38). Соответственно Джон Мильтон говорит в своей компиляции сведений о Московии, составленной в 1682 г., что при погребении “в руки кладут свидетельство на имя св. Николая или Петра в том, что покойный был русский или русская и умер в православии” (Мильтон, 1875, с. 9).

Речь идет, несомненно, о так называемой “разрешительной (разрешательной) молитве”, которая и сейчас представлена в русском православном похоронном обряде: лист с этой молитвой (разрешающей умершего от бывших на нем клятв и запрещений и испрашивающей отпущения тех грехов, в которых он не каялся) кладется с покойником в гроб, а в случае заочного отпевания может просто зарываться в землю. Приведенные толкования не зафиксированы, насколько нам известно, в этнографических описаниях; знаменательно, однако, что в народе данный лист обыкновенно именуется “пропуском” (Г. Завойко, 1914, с. 93; В. Смирнов, 1920, с. 30, 35; Костолевский, 1906, с. 221; Шейн, II, 1, с. 562) или “подорожной” (Добровольский, 1914, с. 629). Важно отметить, что соответствующий обычай представляет собой собственно русское явление. По сообщению Киево-Печерского патерика, этот обычай установился после того, как Симон (Шимон) Варяг завещал похоронить себя с молитвой, данной ему Феодосием Печерским: “И оттоле утвердися таковое написанiе полагати умерьшимъ, прежде бо сего инъ не сотвори сицевыа вещи в Руси” (Киево-Печерский патерик, 1911, с. 5, ср. также с. 64, 189, 191); ср. также упоминание данного обычая в “Житии Александра Невского” (Серебрянский, 1916, приложения, с. 108, 120, 137).

В 1674 г. после смерти царя Алексея Михайловича возник спор между патриархом Иоакимом и царским духовником Андреем Савиновым относительно того, кто из них должен вложить в руку умершего царя прощальную (разрешительную) грамоту;

124

патриарх победил в этом споре (Соловьев, VII, с. 192). См. вообще об истории разрешительной молитвы в России (и, в частности, интересующего нас обычая): Алмазов, II, с. 250—293; Макарий Булгаков, II, с. 139—140; Думитрашков, 1860; Нестеровский, 1883. К сожалению, нам осталась недоступна брошюра, специально посвященная данному обычаю: “Die Reussische Passbort ins Himmelreich; so die Reussischen Pfaffen einen jedern Reussen, der reich ist, ins Grab mit geben” (б. м., 1617).

Текст или пересказ разрешительной молитвы, вкладывавшейся в России в руки усопшему, приводится у Витсена (III, с. 418— 419), Данкаарта (1615, с. 46—47), Койэта (1900, с. 437), Олеария (1906, с. 341; голландское изд. 1651 г. и немецкое изд. 1663 г. не идентичны в этом отношении), причем он отличается от того текста, который принят в современном обряде. Равным образом и начальные слова молитвы Феодосия Печерского, цитируемые в Киево-Печерском патерике, не читаются в тексте принятой ныне молитвы. Вообще принятый сейчас текст (восходящий к умилостивительной молитве из литургии апостола Иакова), по-видимому, вошел в практику русской церкви только во второй половине XVII в., т. е. после реформ патриарха Никона (Алмазов, II, с. 274). Более ранняя история текста данной молитвы остается совершенно невыясненной.