Лудольф Мюллер

"Слово о полку Игореве" - произведение языческое или христианское?

Оп.: Тысячелетие крещения Руси. Международная церковная научная конференция "Богословие и духовность". Москва, 11-18 мая 1987 г.

Как в Советском Союзе, так и за его пределами в последние годы неоднократно утверждалось, что мировоззрение, выраженное в "Слове о полку Игореве", сильнее проникнуто славянским язычеством, чем христианством. Указывают на то, что в "Слове" отсутствуют христианские мотивы, не называется Христос, а вместо него фигурируют языческие боги и злые духи: Даждьбог, Стрибог, Белее, Троян, Див и Дева Обида. Ярославна в молитве обращается не к Богу, а к ветру, водам Днепра и солнцу. Солнце не хочет, чтобы Игорь против воли великого князя Святослава предпринял свой поход, предостерегает его с помощью солнечного затмения: "Солнце ему тьмою путь заступаше". Давайте проверим эти аргументы. Сначала имена языческих богов. В средневековой византийской литературе нет ничего необычного в упоминаниях языческих богов. Как Бояна называют внуком Белеса, так в византийской поэзии поэта называют учеником Аполлона. Эти поэтические выражения, взятые из поэзии дохристианского времени, как на Руси, так и в Греции происходят не из религиозной веры, а из поэтической традиции. Поэтому, не стесняясь, могли использовать имена языческих богов, так как в Византии, как и на Руси, господствовало учение Евгемера о возникновении веры в богов, о том, что языческие боги были первоначально выдающимися людьми, которых после их смерти почитали как богов. Поэтому имена языческих богов могли использоваться и как имена людей. Так, например, имя Даждьбог засвидетельствовано в Древней Руси как личное имя.

Но почему Ярославна обращается не к Богу, или ко Христу, или к Богородице, а к природным силам — ветру, Днепру, солнцу?

Мы должны обратить внимание на то, в какой ситуации показана Ярославна: ни в церкви, ни в молитве в своем доме перед иконой, а на природе, где она чувствует дуновения ветра, видит воды Сейма и сияние солнца на небе. Слова Ярославны — не молитва, а обрядовые причитания. Однако для литературного жанра причитания всегда было характерно обращение с призывом к силам природы: к небесам, земле, солнцу, луне, лесам и полям. Автор "Слова о полку Игореве" стилизует плач Ярославны так, что он соответствует законам этого жанра, если бы поэт вложил в уста Ярославны слова молитвы.

Рассказывая о Всеславе Полоцком, поэт говорит о способности Всеслава превращаться в волка и о других магических искусствах Всеслава. Но во времена средневековья все верили в магию, христиане и язычники. Автор "Повести временных лет" именно так пишет о Всеславе: "Его же роди мати от волхованья". Был ли Нестор Летописец язычником, так как он верил этому сообщению о рождении Всеслава и передавал его дальше? Следует обратить внимание и на то, что автор "Слова о полку Игореве" заканчивает сообщение о Всеславе словами:

Ни хытру, ни горазду,
Ни пытьцу горазду
Суда Божия не минути.

Христиане и язычники различались не тем, что одни верили в магию, другие — нет; в магию верили и те и другие. Но язычники верили в нее как в непреодолимую силу, а христиане верили, что сила Божия сильнее магической. И именно их точку зрения проводит автор "Слова о полку Игореве".

Наконец, "солярный миф", который, как полагают, можно найти в "Слове о полку Игореве". То, что солнечное затмение считают дурным предзнаменованием, не является отличием христиан от язычников, а различает людей, живших до Коперника, от людей, живших после него. Хронисты, как и автор "Слова о полку Игореве", осуждают Игоря за то, что он не обратил внимания на знамение. Но в хронике затмение описывается статично, а в "Слове о полку Игореве" — динамично; здесь оно — самостоятельно действующее существо.

Но слово "заступити" поэт использует и с другим подлежащим: "Жалость искусити Дону Великого ему знамение заступи". Итак, солнце и "жалость" заступают князю Игорю что-нибудь. Итак, "жалость" — также самостоятельно действующее существо, мифическое существо? А с другой стороны, непосредственно за словами "Солнце ему путь заступате" следуют другие: "Ночь стонучи ему грозою птичь убуди". Если в солнце я вижу мифическое существо, языческого Бога, тогда то же самое и в отношении ночи? Из ярко окрашенной, эмоциональной метафоры, используемой поэтом для описания природы, не следует делать миф о природе. Все, что здесь названо, по всем признакам не отличает "Слово о полку Игореве" от других светских средневековых произведений; в "Дигенисе Акритском", в "Песне о Роланде", в "Песне о Нибелунгах" находят такие же явления, но эти песни, тем не менее, характеризуют не как языческие, а как средневековые светские поэтические произведения. Но я иду еще дальше. Я говорю: в "Слове о полку Игореве" оказывается больше христианских элементов, чем в любом из этих трех произведений.

Совсем мало говорит и то, что в "Слове о полку Игореве" упоминаются Софийские соборы в Киеве и Полоцке. Однако важно употребление слов "языческий" и "христианский". Противопоставление "языческого" и "христианского" идентично в "Слове о полку Игореве" противопоставлению "языческого" и "русского". В отрывке (35, 1) поэт обращается к князьям: "Вы бы со своими крамолами начясте наводити поганые на землю Русскую". Итак, налицо противопоставление "языческий" — "русский". "Слово о полку Игореве" заканчивается словами: "Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганые полки".

Отождествление христианского и русского показывает, что для автора "Слова о полку Игореве" христианство — духовный и культурный принцип, который делает единым население Киева и Полоцка, Чернигова и Переяславля.

То, что автор "Слова о полку Игореве" живет с христианским представлением о Боге как последнем и наивысшем судье над нашей жизнью, показывает уже цитированное место, где говорится о том, что и кудесник Всеслав не может уйти от Божия суда. Тот же смысл содержат и следующие слова: "Бориса же Вячеславича слава на суд приведе" (15, 11). Словосочетание на "суд привести", вне всякого сомнения, означает смертный приговор и по сути своей не языческого происхождения, а христианского. '

И еще в другом, очень важном месте определенно назван Бог монотеистической религии. Перед началом сообщения о побеге Игоря, после плача Ярославны говорится:

Игореви князю
Бог путь кажет
из земли Половецкой на землю Русскую.

И причитания Ярославны, обращенные к силам природы и к Богу, возвышающемуся над всеми силами природы, Он услышал и показывает князю путь через появление смерча, как Он ранее предостерегал его, являя знамение солнечного затмения.

Исходя из этого, следует также наконец объяснить стих в конце "Слова о полку Игореве". Игорь едет по Боричеву к святой Богородице Пирогощей. Он выезжает из верхнего города Киева на коне и направляется в небольшую, как будто незначительную, церковь. Почему он делает это? Я уверен, что академик Д. С. Лихачев прав, когда он говорит, что Игорь своим посещением церкви выполняет обет. В хронике не сообщается, к какому типу богородичных икон относится икона Пирогощая. Я предполагаю, что это была Одигитрия, "Богородица-путеводительница" и что Игорь перед своим побегом дал обет, который он теперь выполняет, обет Богородице, которая вывела его из заключения на свободу. Великое поэтическое произведение звучит как благодарность ей, Одигитрии, услышавшей причитания Ярославны и молитву Игоря и вернувшей Игоря в сердце страны; она, невзирая на отказы и вину людей, меняет к лучшему судьбы тех, кто ей доверился.

Такой настрой не чувствуется ни в "Дигенисе Акритском", ни в "Песне о Роланде", ни в "Песне о Нибелунгах". "Слово о полку Игореве" более христианское произведение, чем все три вместе взятые.

Профессор д-р Лудольф Мюллер, Тюбинген (ФРГ),
Евангелическая Церковь в Германии