Ф.Ф.Болонев

Старообрядцы Забайкалья в ХVIII-XX вв.

Новосибирск: АОЗТ. Изд-во «Февраль», 1994. 148 с.: ил. Библиогр.: с. 43-47.

См. семейские

Приложения (документы).

(вместо предисловия)

Интерес к расколу появляется сейчас не из археологического любопытства. на него начинают смотреть как на событие, способное повториться и потому требующее внимательного изучения.

В. Распутин

В наше смутное время, время нового великого раскола общества, несравненно более сложного, чем предыдущие, не находя ответа на многие вопросы, поставленные жизнью, мы невольно устремляем взгляд в прошедшее, стараемся найти в нем ответы на вопросы сегодняшнего дня, К теме раскола русского общества, происшедшего в "бунташном" XVII веке, обращаются ученые, деятели литературы. искусства. Привлекают внимание крупные фигуры, выдвинутые этим движением: бунтаря протопопа Аввакума, вождей соловецкого восстания, царя Алексея Михайловича, патриарха Никона, боярыни Федосьи Морозовой, епископа Павла Коломенского, князя Хованского и других.

Вопрос о расколе начинает все глубже и глубже интересовать общественную мысль. Отношение русского народа к власти, стремление к вольной волюшке, к земле - вопросы непреходящие. Существенный опыт в их разрешении накопили старообрядцы, Преданность вере, духовная непокорность староверов - залог их относительной независимости, черта исконно русская.

Раскол - одно из самых употребляемых в современном лексиконе слов. Русский раскол - великий раскол. У нас ничего не бывает малого. Раскалывается общество, партии, народы, государственность, Кажется, что расколы предопределены всем ходом исторического развития России, но их порождение связывается с насилием. Насилие, применяемое для изменения образа жизни народа, его коренных многообразных форм никогда не шло на пользу России, русскому народу. Но оно часто повторялось, что и приводило к расколу всего общества.

3 стр.

Это было характерно для XVII века, для 1917 года, это мы наблюдаем и в наше смутное время. Все переходные, переломные кризисные явления, если они сопровождаются насилием, порождают раскол. И это повторяется в весьма нежелательной форме на каждом историческом витке. Часто глухота к истории, к ее прежнему опыту, пренебрежение к ее повторяющимся событиям чревато непредсказуемыми последствиями. Казалось бы, что общество развивается, умнеет, учится на прошлом историческом опыте, но часто не делает должных выводов. Это прискорбно. Прискорбно и то, что прошлый исторический опыт подавался нам односторонне. Он то просто искажался, то отражал определенную идейную, идеологическую позицию какого-то официального направления (монархическую, народническую, марксистскую и пр.). Очень ограниченное число авторов имело свои независимые взгляды. Это мы прекрасно видим в освещении истории русского старообрядчества.

В недалеком прошлом староверие в советской исторической науке оценивалось тенденциозно. При этом историки, религиоведы одно замалчивали, другое выпячивали. В староверии усматривали только темные стороны - возврат к старине, косность, темноту и невежество. О староверах писали как о фанатиках, о мироненавистниках, стремящихся уйти от людей в дебри лесов, в горы, в пустыни.

Но в связи с такой оценкой старообрядцев не могу не привести мнение В. Розанова. Он писал: "Вот почему так хороши раскольники с "Исусом". Может быть, еще они спасут мир, с сокровищем веры в них затаенной; и тем лучше, что они - "неотесанны": остальные так усердно тесали себя в истории, что уже ничего не осталось, стесали самую сердцевину себя". Некоторые ученые, литераторы и критики до сих пор утверждают, что жизнь в старообрядческих общинах идет чуть ли не по "волчьим законам". Так называемые "специалисты" подливают масла в огонь, не заботясь об истине, пишут о быте этих людей, унижая их достоинство. Об этом мне уже приходилось писать, в частности в послесловии к роману И. Чернева "Семейщина" (Улан-Удэ, 1988).

Но отрадно отметить и то, что многие современные авторы видят в расколе "основное русло развития русской народной культуры". Хотя эту сторону старообрядчества некоторые историки продолжают замалчивать. А раскол изображается ими как нечто худое, недостойное особого внимания, хотя и "свое родное самобытно-национальное". Чтобы не быть голословным приведу примеры. Так, в одном из новейших исследований читаем, что старообрядчество, "отстаивая национальную ограниченность, проповедуя фанатическую ненависть ко всему новому, иноземному... смотрело не вперед, а назад".1

4 стр.

Церковные авторы как и прежде писали о старообрядцах превратно, также пишут и до сих пор. Вот что пишет о расколе известный церковный историк Г. Флоренский: "Весь раскол в чувстве отчуждения и самозамыкания. Раскол ищет этой выключенности из истории и жизни. Он рвет связи, хочет оторваться. Всего менее это "старообрядчество" было хранением и воскрешением преданий. Это не был возврат к древности и полноте. Это был апокалиптический надрыв и прельщение, тяжелая духовная болезнь, одержимость" 2.

Вот так-то, не более не менее. Не могут историки официальной церкви простить старообрядчеству его самостоятельности, его непокорности властям церковным, его преданности старой вере, старым обрядам и сохранения преемственности в развитии национального самосознания и культуры. А эту позитивную сторону движения раскола некоторые историки стараются как бы не замечать, замалчивать. Замалчивание - один из способов недоброжелательства, осознанное уничижение. Оно - свойство людей недалеких. непорядочных, какими бы степенями они не были отмечены.

На наш взгляд, в этом вопросе более верную позицию занимает Ксения Мяло. Она пишет: "В старообрядческом обществе традиция держалась необычайно крепко и в формах иной раз прямо-таки архаических, крестьянское хозяйство и крестьянский быт вовсе не были враждебно непроницаемы для техники и усовершенствований жизни. Как правило, крестьянин старообрядец стремился быть экономически самостоятельным, крепким хозяином, потому не только не сопротивлялся повышающим эффективность хозяйствования новинкам, но живо интересовался ими, охотно внедрял их... Но любая предпринимаемая новация не должна была разрушать мировоззренческое ядро, сердцевину отвоеванной в жестоких столкновениях XVII-XVIII веков собственной культуры" 3.

Интерес широкого читателя к староверам пробудился после публикации в "Комсомольской правде" и других изданиях цикла статей, посвященных "робинзонаде" семьи Лыковых. О ее мытарствах следили с замиранием сердца! Вынужденный уход от мира под влиянием репрессий 20-30 гг. привлек внимание общественности к крепости кержацкого духа. В описании быта староверов появились элементы анализа, проявилось стремление понять этот особый мир. А у читателей - сочувствие и невольное уважение к этим людям.

Можно уверенно сказать, что вопрос о роли старообрядцев в истории России еще не решен. То в них видят страдальцев за веру и древнее благочестие, хранителей родной старины, вечных тружеников, бунтарей и самосожженцев, соратников Степана Разина, Емельяна Пугачева, Кондратия Булавина, Игната Некрасова, Василия Уса, атамана Платова..., то неисправимых консерваторов.

5 стр.

невежественных отщепенцев, отколовшихся от православной церкви.

Староверы - кто они: беспокойный дух России или же ее невежество, фанатизм, рутина, пионеры освоения новых земель или вечно мечущиеся странники, ищущие свое Беловодье!?

В поисках ответа на эти вопросы нельзя не отметить, что старообрядцы сохранили крепкий дух своих учителей: протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, епископа Павла Коломенского, - дух гордого сопротивления властям, неубывающего кержацкого упрямства в сохранении своей веры, своей культуры.

Староверы в истории России - феномен поразительный. Сторонники староверия впечатляют преданностью вере, широтой расселения на земном шаре, сохранением древнерусской культуры и своего лица на протяжении одной трети тысячелетия. Осмотрительный консерватизм старообрядцев во многом оказался нужным для нового подъема или возрождения национальной культуры, ибо продлил ее бытование до наших дней и, надо полагать, еще сослужит свою службу в различных уголках земного шара, куда забросила судьба горсточки дюжих русских людей, приверженцев старой веры и старых обрядов.

Гонимые властями старообрядцы становились невольными насельниками новых земель. Их хозяйственная деятельность на этих землях требовала выхода на рынок, что приводило к завязыванию связей с аборигенами края, к взаимовлиянию различных культур. Такое взаимное влияние наблюдалось почти везде, где поселялись старообрядцы (на Украине и в Прибалтике, в Белоруссии и Польше, на Урале, в Западной Сибири, на Алтае, в Забайкалье и на Дальнем Востоке).

Гонения на приверженцев старой веры и старых обрядов начались в царствование Алексея Михайловича, названного Тишайшим, во времена патриаршества Никона (1652-1666 гг.) и продолжались вплоть до наших дней. Лишь в последние годы начался поворот к веротерпимости.

Менялись цари, менялись власти и режимы, а репрессии против ревнителей старой веры и древнего благочестия не прекращались: они или усиливались, что происходило в царствование Софьи, Петра I, Анны Иоанновны (бироновщина), Павла I, Николая I, в советское время или несколько затухали, ослабевали при Екатерине II, Александре I, Александре III, Николае II.

Как отколовшуюся непокорную часть народа староверов объявили вне закона, лишили всех прав и преследовали за веру.

Между тем жизнь преследуемых церковными и государственными властями шла своим чередом. Староверы, где бы они ни поселились, возводили новые дома, поднимали целину, раскорчевывая леса, осушая болота, осваивали пустыни, таежные дебри и даже районы вечной мерзлоты.

6 стр.

Русские староверы внесли заметную лепту в процесс хозяйственного освоения многих земельных просторов в разных уголках Сибири (Ишим, Бараба, Алтай, Бухтарма, Забайкалье, Амур). Одни из них пришли сюда за тысячи километров в поисках "земли обетованной", легендарного Беловодья, пришли, спасаясь от никонианской новизны, от царских гонений. Других же в более позднее время пригнали по этапу с целью заселения новых земель, развития в этих краях надежного хлебопашества. Одни добирались тайными тропами, минуя пикеты, заставы, на которых было велено хватать всех беглых и возвращать своим владельцам, находящимся в Европейской России. Других же вели по этапу как ссыльных.

Староверов, бежавших из России в Польшу, на Украину, в Белоруссию, Молдавию и Прибалтику в связи с Семилетней войной, а затем и разделами Польши, стремились поймать, используя царские войска, и выдворить в Сибирь. Их селили на Барабе, Алтае, в верховьях Иртыша, по его притокам (Убе, Ульбе, Глубокой) и в Забайкалье, в Селенгинской Даурии по притокам р. Селенги (Хилку, Куйтуну, Чикою, Уде, Тугную). Эти группы старообрядцев, выведенные из Польши в 1764 году гнали в Сибирь по маршруту: Буг, Винница, Горохов, Межибеж, Бох, Бердичев, Стародубье, Ветка, Гомель, Калуга, Казань, Тобольск, Бараба, Алтай, Забайкалье. Их вели в Сибирь партиями по 150-200 человек в каждой вместе с женами и детьми. Всего их сюда следовало 22 партии общим числом около 4000 человек, на это число ссыльных приходилось 1000 конвоиров. Нужные, опасные, стало быть, эти люди. Не случайно через 30 лет после их водворения на указанных местах сибирские администраторы заговорят об общеполезности крестьян-старообрядцев, которые, по выражению иркутского губернатора Трескина, будучи поселены на местах, мало пригодных для хлебопашества, "и камень сделали плодородным". Там, где не доставала рука государства, староверы создавали вольные поселения или общины, в которых действовало крестьянское самоуправление. Так было на Волге, Бухтарме, в Сибири и других местах.

С.И. Гуляев изучая быт каменщиков, русских крестьян и беглых заводских работников, поселившихся на Бухтарме, писал о них: "Связанные одинаковою участью, одним образом жизни, отчужденные от общества каменщики составляли какое-то братство, несмотря на различные верования (там были предоставлены различные толки старообрядцев и православные. - Ф. Б.). Они сохранили многие хорошие качества русского народа: были надежные товарищи, делали взаимные пособия друг другу, особенно же помогали всем неимущим припасами, семенами для посева, земледельческими орудиями, одеждою и прочим"6.

7 стр.

Словом, на новых местах эти дюжие люди, обладая крепкой общинной и религиозной спаянностью, взаимопомощью, уверенностью в себе и в товарищах, трезвым и здоровым образом жизни, приверженностью и любовью к земле-матушке, неистощимым трудолюбием, наблюдательностью и смекалкой, выносливостью в борьбе с суровой природой, стойкостью перед невзгодами, деловым практицизмом и трезвым расчетом, проявили себя как истинные пионеры освоения новых девственных мест.

Путешественники и очевидцы утверждают, что поля у них отличались ухоженностью, села - довольством и зажиточностью, культура земледелия была высокой, славилось их пчеловодство.

Везде у староверов господствовал культ чистоты. Поддерживалась чистота жилища, усадьбы, одежды. тела, В среде староверов не было обмана и воровства, в селах не знали замков. Давший слово, как правило, его не нарушал, исполнял обещание. Старших староверы почитали. Молодежь до 20 лет не пила водки, не курила. Крепость нравов ставилась в пример. Это к концу XIX века запреты стали нарушаться. За самовольство, непослушание предавали анафеме, не пускали в церковь. Только покаяние позволяло ослушнику восстановить свою репутацию в обществе.

Повседневные религиозные отправления состояли в следующем. Каждый день старовера начинался и кончался молитвой. Рано утром, поднявшись и умывшись, творили "начал". Помолившись принимались за трапезу и за труды праведные - основу крестьянского благосостояния. Перед началом любого занятия обязательно творили Исусову молитву, осеняя себя двуперстием.

Народно-бытовая культура старообрядцев - очень сложный феномен. Казалось бы, все дела и помыслы староверов направлена к одной цели - сохранить те общественные отношения, которые существовали до утверждения крепостного права в России, сохранить старину - национальную одежду, обычаи и обряды, старую веру. Но не только в прошлое были обращены помыслы староверов Они внесли большой вклад в развитие торговли и промышленности.

Трудами П.Т. Рындзюнского, А.И. Клибанова доказано, что старообрядческое движение оказало стимулирующее влияние и возникновение и развитие капитализма в России.

Старообрядчество расшевелило народные массы и в нравственном отношении. Оно заставило русских людей задуматься над своим поведением, над жизнью. Праведно ли живем, когда утрачиваем свои культурные ценности, свое своеобразие, когда перенимаем бездумно зарубежные образцы?

Старообрядцы жили богатой духовной жизнью, у них было много грамотных людей, их хозяйство находилось в лучшем состоянии. А семейные общины староверов, достигавшие 40-50 человек

8 стр.

были очень сплоченными и крепкими. Но этого примера стараются не замечать...

Над Россией уже давно проносятся ветры Запада. Но их насильственное возникновение не всегда на пользу нашему отечеству: надувая наши паруса, они не в силах подвигнуть корабль по имени Россия на большую скорость, на лучшую жизнь. Россия не может слепо воспринимать чужое и строить жизнь по чужеземным меркам... Ее организм отвергает чужеродное. Этого никак не могут понять реформаторы всех мастей от Петра I до современных ревнителей устройства по западному образцу. Свой путь развития России видел Ф.М. Достоевский. Но мы, к сожалению, поздно приходим к Достоевскому. Ибо у нас его работы часто не публиковались. В русской неуютной расхристанной действительности он был крепко потеснен. Между тем мысли пророка и провидца находят дорогу к сердцу русского человека.

Раздумья Ф.М. Достоевского привели его к выработке учения или к пониманию православия, как драгоценности, в которой хранится истинная истина. Христова истина. "Носителем и хранителем Христова света и истинной православной веры являются, по учению Достоевского, три части русского народа: это, прежде всего, простой русский народ - крестьяне, незнающие церковной догматики, но несущие в сердце своем Христа... Второй частью народа, носящей и хранящей истинное православие, является монашество, особенно институт старчества. Третью часть носителей света Христова составляют... старообрядцы, которых не поняли ни западники, ни даже славянофилы в силу своего барского происхождения. Западники же уже по другой причине - из-за своей испорченности европейским "просвещением", - не могли ничего не увидеть в расколе, кроме факта "невежества русского, гнавшегося за сугубым аллилуйя, двуперстным знамением... Они не поняли в этом странном отрицании страстного стремления к истине, глубокого недовольства действительностью. И этот факт, - по мнению Ф. М. Достоевского, - самое крупное явление в русской жизни и самый лучший залог надежды на лучшее будущее в русской жизни". (Разрядка - Л. С.)4

Крупнейший знаток народной жизни России и старообрядчества П. Мельников (А. Печерский) в 1866 г. министру внутренних дел писал: "Главный оплот будущего России все-таки вижу в старообрядцах. А восстановление русского духа, самобытной нашей жизни все-таки произойдет от образованных старообрядцев..."5.

Подобное мнение могло зародиться только на основе практических дел, происходящих в России, в старообрядческой среде. Историк Н. И. Костомаров несколькими годами позже напишет: "Раскол составляет крупное явление народного умственного прогресса".

9 стр.

В 1870 году барон Гакстгаузен скажет, что "кто хочет узнать характерные черты великороссов, тот должен изучать их у староверов".

Появлению подобных суждений, несомненно, способствовала жизнь и деятельность старообрядческих общин в Москве, в Санкт-Петербурге, в Поволжье, в Подмосковье, на Выге, на Ветке и других местах, где были сильны старообрядческие центры. А также появление новых предпринимателей и промышленников из среды старообрядцев. Все эти явления стали заметным фактом русской действительности, и не могли остаться без внимания передовых наблюдательных ученых.

Ныне, когда многие научные и культурные программы, школы и направления фактически остались без поддержки властей и без финансирования их федеральным правительством, вопрос о меценатстве или спонсорстве становится особо актуальным. Многим деятелям науки, культуры, медучреждениям, театрам приходится искать благодетелей, меценатов, которые смогли бы продолжить старые русские традиции, ибо формы меценатства были развиты в России и широко практиковались вплоть до октябрьского переворота 1917 года.

Материалы о знаменитых российских меценатах можно встретить в изданиях различного направления. Но странное дело, что в этих статьях о меценатах говорится чаще в общей форме и только как о крупнейших предпринимателях и меценатах России, о ее радетелях не, но не всегда говорится об их религиозной конфессиональной принадлежности. Когда же начинаешь подробнее знакомиться с деятельностью многих российских промышленников и купцов, то выясняется, что многие из них были старообрядцами.

Еще в недавнее время информация о них была очень односторонней. Мы, в основном, получали сведения только о Савве Тимофеевиче Морозове, щедро помогавшем большевикам. Но сложно было достать информацию о других крупнейших меценатах России: о Козьме Терентьевиче Солдатенкове, о Кокореве, о Рябушинских, о Гучковых, о Павле Третьякове и прочих. Случайно ли это, что эти богатейшие люди России были староверами и истинными патриотами своего Отечества? Благодаря их энергии и преданности избранному делу русская промышленность выходила на передовые рубежи в мире. Разбогатев, они всеми силами стараются улучшить жизнь своего народа, поднять его культуру. И это делалось по-русски широко, щедро, с размахом, с тонким художественным вкусом.

Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.

В 50-е годы по окончании Крымской войны появился в Москве человек, которого называли "современным Посошковым". (Иван Посошков, старовер-писатель, написал уникальное для петровского

10 стр.

времени сочинение "О скудости и богатстве", погиб в Петропавловской крепости). В.А. Кокорев, старообрядец беспоповского толка из Солигалича Костромской губернии к 30-м годам стал обладателем фантастического по тем временам капитала в семь миллионов рублей. Промышленник, банкир, строитель железных дорог, он, закупив картины русских и европейских художников, уже в начале 1862 года открыл первую в Москве публичную галерею. Кокорев воплощал в жизнь не только грандиозные замыслы, строя в Москве на Софийской набережной, напротив Кремля "подворье", опередившее по размаху европейские гранд отели, замышлял создать трансатлантическое пароходство.

Василий Александрович Кокорев известен и как меценат. В Москве на Девичьем поле для историка М.П. Погодина он построил русскую избу. Особое пристрастие имел к крестьянскому искусству - в нем он видел главную духовную ценность и источник для творчества. Собирал и хранил рукоделия народных мастеров: резчиков по дереву, горшечников, игрушечников и пр. На его средства в Европе получали профессиональное образование ряд московских художников. А в конце жизни в Тверской губернии он организовал и построил для художников так называемую "академическую дачу" для того, чтобы русские живописцы вдохновлялись пейзажами Вышнего Волочка и не рвались на Запад, в частности, в Италию или в Испанию.

Таков довольно неполный перечень благодеяний Кокорева.

Козьму Терентьевича Солдатенкова (1818-1901) называли русским Косьмой Медичи. Предприниматель, строитель железных дорог, книгоиздатель и меценат, один из лидеров австрийского (белокриницкого) согласия. Он прославился не только своими богатствами, но и щедростью. О нем писали: "Он миллионы покорив, не покорился миллионам". Не покорялся он и начальству, с ним был не в ладу. Возможно, поэтому его имя старались замалчивать. Он построил на свои деньги лучшую в Европе больницу, которую почему-то до сих пор называют Боткинской, хотя Боткин к ней никакого отношения не имел.

Авторитет Козьмы Терентьевича в передовых кругах русского общества был настолько высок, что ему верили разные слои. Так, рисунки декабриста Н.А. Бестужева, вывезенные из Сибири, сестра декабриста доверила Солдатенкову. Он первый стал собирать картины русских художников. 270 картин, собранных им, он подарил Румянцевскому музею. Среди них было и знаменитое полотно Иванова "Явление Христа народу". Он был видным издателем и библиофилом. С 1856 по 1901 гг. он выпустил около 200 книг. Среди них "Сочинения" В.Г. Белинского в 12 томах, "Всеобщую историю" Г. Вебера в переводе Н.Г. Чернышевского, также издал сочинения Чернышевского, Писарева, Кольцова и др. Свою библиотеку

11 стр.

(около 9 тыс. томов) завещал Румянцевскому музею. Вся Москва знала его и им любовалась. Он скончался в 1903 году и завещал: 1 миллион на строительство больниц, 4 миллиона - на развитие купечества, 1 миллион - на дома престарелых и т. п.

Более известен дар купца-старовера Павла Михайловича Третьякова. О его знаменитой художественной галерее, носящей имя братьев Третьяковых, известно многим. Подобных пожертвований родному городу (картинная галерея в Лаврушенском переулке была подарена Москве) немного найдется во всемирной истории.

Кроме сбора редкостной коллекции картин русских художников П.М. Третьяков постоянно помогал русским художникам и деятелям науки. Фактически с его финансовой помощью была организована и состоялась экспедиция Н. Н. Миклухо-Маклая к папуасам.

Не менее удивительна судьба и Николая Александровича Рубакина, старообрядца-"лоцмана книжного моря", как его называют и поныне, написавшего самостоятельно более 280 книг и брошюр для народа и собравшего две огромных библиотеки с общим количеством книг в 230 тыс. томов. Одну (130 тыс. томов) он подарил Санкт-Петербургу, другую - Государственной библиотеке России в Москве (бывшая Ленинка).

Крупных деятелей промышленного, государственного и общественного развития для России дали известные старообрядческие роды Рябушинских и Гучковых - это были русские Рокфеллеры, Ротшильды или Форды.

Основал род капиталистов Рябушинских Михаил Яковлевич. Он происходил из Калужских крестьян. В 1802 году он вступил в московское купечество, удачно женился на дочери одного из московских купцов. В 1820 году он имел капиталу около одной тысячи рублей. Но сближение с купцами-старообрядцами поповщинского согласия, центром которого было Рогожское кладбище, помогло ему стать на ноги. Несмотря на гонения староверов во времена Николая I, он остался верен старообрядчеству, даже не перешел в единоверцы. К 1824 году имел капитал 8 тыс. рублей. А уже по отчету 1834 года он имел прибыль 7 тыс. 302 руб. 26 коп., а общий капитал его составлял 191 тыс. 119 руб. 82 коп. А через 20 лет цифры выросли до огромных размеров. Прибыль достигла более 178 тыс. рублей, а капитал - более 1,5 миллиона, а ко времени кончины М.Я. Рябушинского в 1858 году он превысил уже 2 млн. рублей7.

Летом 1870 года один из сыновей Михаила Яковлевича Павел Михайлович Рябушинский обвенчался с дочерью Петербургского хлеботорговца-миллионера Александрой Степановной Овсянниковой из старинной старообрядческой семьи. У них родилось 16 детей. Выжили 8 братьев и 5 сестер. Павел Михайлович фактически взял

12 стр.

в свои руки наследие отца и в громадных масштабах преумножил семейное дело. Он вместе с братом Василием в 1867 году основал торговый дом "П. и В. братья Рябушинские". Вскоре их фирма приобрела крупную текстильную фабрику в Тверской губернии, ставшую основой экономического могущества Рябушинских. В начале 1890 года на этом предприятии, ставшем к тому времени акционерным обществом, работало около 2,3 тыс. рабочих, а в 1899 году объем товарной продукции составлял 3,7 млн. рублей по сравнению с двумя миллионами рублей в 1894 году.

В 1887 г. создано "Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями". Его имущество составило 2 миллиона 416 тыс. 656 руб. 18 коп. Это был солидный капитал. Некоторый процент из него Рябушинские перечисляли на благотворительные цели. Содержали больницу, богадельню, ясли и школу при фабрике. В I891 г. Павел Михайлович в здании родительского дома в Голутвинском переулке открыл народную столовую. В ней на завещанные средства ежедневно бесплатно питались 300 человек.

В то же время богатство этого семейства росло фантастическими размерами. В 1902 году был организован "Банкирский дом братьев Рябушинских". С основным капиталом в 5 млн. руб. За год эта сумма выросла почти в семь раз, достигнув в 1903 г. 33,7 млн. руб. В 1905 году их основной капитал равнялся уже 313,4 млн руб., а в 1908 году оборот одного только Московского правления банкирского дома составлял 742,3 млн. руб.

В 1916 году Рябушинские купили одно из крупнейших лесных предприятий России - Товарищество Беломорских лесопильных заводов "Н. Русанов и сын". С основным капиталом в 1,5 млн. руб. В годы первой мировой войны, предвидя острую нехватку автотранспорта, они приступают к строительству автомобильного завода в Москве, известного под названием АМО (ныне завод Лихачева).

Выйдя в разряд крупнейших капиталистов России, Рябушинские не чуждались науки и искусства, издавали газеты и книги. Собирали раритеты и редкие произведения искусств в антикварных лавках Европы, Китая и Японии.

Дмитрий Павлович Рябушинский добился выдающихся результатов в науке. В 1904 году он в семейном имении Кучино организовал Аэродинамический институт, где проводил исследования в области теории воздухоплавания. В 1919 году эмигрировал во Францию, там в 1935 был избран членом-корреспондентом Французской Академии наук...

В дореволюционное время Россия богатела и развивалась в известной мере за счет старообрядческих капиталов. Текстильная промышленность Москвы и Московского промышленного центра была создана в основном на капиталы староверов. На фабриках С.Т. Морозова работали 54 тыс. рабочих. В 1913-1914 гг. сумма

13 стр.

годового производства его предприятий составляла 102 млн руб. Крупные капиталисты-старообрядцы обладали громадными состояниями. П. П. Рябушинский имел капитал в 20 млн. руб., владел целым рядом предприятий в текстильной и других областях промышленности и был собственником 40 тыс. десятин земли. Его годовой доход за 1915 г. составил 326913 руб. 35 коп. В то время жалованье самых высокопоставленных чиновников не превышало 25-30 тыс. рублей. К началу нашего века почти все важнейшие отрасли промышленности России были сосредоточены в руках старообрядцев-миллионеров. К числу таких предпринимателей относились С.Т. Морозов, Рябушинские, Гучковы, Хлудовы, Солдатенковы, Громовы, В. Кокорев, М.И. Бриллиантов, Зимины, Благины, братья Поляковы, Пуговкин, Трегубов, М.С. Кузнецов, А.М. Пимонов, И.К. Рахманов, Бугров, братья Триндины и др.

Таковы некоторые факты из жизни русских предпринимателей, выходцев из старообрядческой среды.

Нельзя умолчать еще об одном обсуждаемом аспекте - о якобы исконной ленности русского человека, неспособности его трудиться с полной отдачей сил, от чего и происходят у нас многие экономические неудачи. Словом, из-за неумения русского Ивана работать, засучив рукава, страна на пороге разрухи.

В связи с этим возникает резонный вопрос. Почему же русские люди, оказавшись за рубежом, часто не по своей воле, в силу разных обстоятельств, работают, там не уступая ни аккуратным немцам, ни расчетливым англичанам, ни вдохновенным французам, ни темпераментным итальянцам. Так трудятся русские духоборы в Канаде, русские староверы, разбросанные судьбою почти по всем континентам земного шара.

В сентябре 1990 г. в Новосибирске работал III Международный симпозиум "Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки". Его участникам был показан фильм канадских кинодокументалистов и этнографов о семье староверов Реутовых. Эта семья за 20 лет семь раз сменила место жительства. Беспокойные души все искали место уединенное, вольное и не разорились.

Как выбирали место старообрядцы в Маньчжурии сообщает японский этнограф Е. Накамура. Он пишет: "Староверы, потерпев поражение в продолжительном (с 1931 по 1935 г.) сопротивлении новой власти, переправились через пограничную реку Уссури около Хутоу... Однажды братья Калугины во время охоты обнаружили в окрестностях Хэндаохецзы небольшую плоскую долину в несколько километров шириной... Местность им понравилась и, посоветовавшись с единоверцами, Калугины составили прошение" и подали его японским властям. В те годы Маньчжурия находилась

14 стр.

под протекцией японской Квантунской армии. Через две недели их заявление было одобрено.

Старообрядцы, бежавшие из Приморья, из деревень Каменки, Петропавловки и Архиповки от коллективизации, в прошении указали местонахождение облюбованного ими участка и написали: "Вышеуказанный участок земли в настоящее время не занят под пашню, не принадлежит никому и никак не используется. Если нам будет дозволено поселиться, то мы сразу же начнем и заготовку сена на зиму на корм лошадям. Зимой мы будем рубить лес и ставить избы. Когда наступит весна, мы соберем семьи и займемся обработкой земли". Группа состояла из 25 семей. В ней было 33 мужчины, 28 женщин, и 61 детская душа. В заявлении они просят освободить их на первых порах от налоговой повинности и иметь винтовки и ружья для отряда самообороны "против шаек хунхузов, которые бесчинствовали в том районе, делая его необитаемым". Далее в прошении сказано: "Если нам будет дозволено поселиться, то мы заведем столько скота и сельскохозяйственных орудий, сколько нам нужно. Мы не нуждаемся в помощи или особенной протекции со стороны полиции". Таким образом, к концу 1937 года образовался целый поселок, названный в память об убитом царе Романовкой9.

Сегодня на далекой Аляске, на полуострове Кенай русский плотник зарабатывает за 1 час работы 30 долларов10. Неплохо работают и живут русские старообрядцы и в Австралии.

Многие лозунги, декларации недавнего времени канули в Лету. Но заповеди старообрядцев живы и поныне. Они воспитывали стойкость, надежность, преданность вере, уверенность в себе. Староверы давно осознали пагубность тех новых веяний, которые уничтожали нравственные устои народа, отбили охоту трудиться на совесть. Часто под пение духовного стиха "Кому повем печаль мою?" они горевали о том, что

Правда пропала.

Истина охрипла.

Совесть хромает.

Помощь оглохла.

Честность умерла с голоду.

Искренность убита.

Труд питается милостыней.

Ум-разум на каторжной работе.

Терпение осталось одно, да и то скоро лопнет.

Староверие - явление парадоксальное. Парадокс его состоит в сохранении как русско-византийских православных и языческих основ через раздробленность и концентрацию. Начало этому было положено еще при царе Алексее Михайловиче и при патриархе

15 стр.

Никоне. Разобщенность их по территориям (местностям), ими населенных, и по согласиям и толкам продолжается до наших дней. Но зато наблюдается удивительная концентрация духа и творческих производственных успехов на их жизненном пути в небольших общинах, поселениях или анклавах (Соловки, Выгореция, Ветка, Стародубье, Пермь (Урал), Приморье, Алтай, Забайкалье, Рига, Рогожское и Преображенское кладбище и т. п.). За рубежом такие центры или анклавы находим на территории Польши, Румынии, Болгарии, Турции, Китая (село Романовка в Маньчжурии), в Аргентине, Уругвае, Боливии, Бразилии, Австралии, США. Именно в этих странах ныне проживают общины русских староверов. Время и события разметали горстки русских людей почти по всему лону земли, почти по всем континентам и материкам. Да хранят их там все светлые силы!

Конечно, мы не можем закрывать глаза и на негативные явления в быту и культуре староверов. К ним можно отнести отрицание научной медицины, в частности отказ от оспопрививания (в рубце, оставшемся от прививки, видели знак антихриста), что приводило к высокой детской смертности. Отрицанием научной медицины можно объяснить раздражающий многих запрет на общение с мирскими в "ядении, питии и дружбе". Запрет есть из одной чашки и пить из одной посудины с не старовером - явление, вполне объяснимое. Он был установлен с чисто гигиенической целью - не перенять болезнь от другого человека. Староверам в старину не разрешалось пить чай и кофе. Староверы не признавали светской грамоты - только церковнославянскую.

Староверы до революции составляли значительную часть русского народа. Их численность превышала 20 млн. человек. И эти люди постоянно находились на положении гонимых как со стороны официальной русской православной церкви, так и со стороны государства.

Хотя в начале века староверам была дарована относительная свобода. Указом от 17 апреля 1905 года постановлялось следующее:

1. Заменить слово "раскольник" словом "старообрядец" (а наши ученые мужи до сих пор не расстаются с этим антинаучным термином! - Ф. Б.).

2. Разрешить устройство моленных сходок и избрание духовных лиц-наставников.

3. Разрешить устройство кладбищ.

4. Отпечатать запечатанные храмы.

5. Духовным лицам присвоить звание "настоятелей и наставников",

6. Разрешить старообрядцам поступать в гимназии, университеты, военные школы и производить их в офицеры.

Их преследовали при царизме, но еще более жестокому насилию и надругательству они подверглись в период большевистской диктатуры.

16 стр.

Словно полчища Мамая прошлись по селениям староверов во времена насильственной коллективизации ликвидаторы кулачества как класса, когда вместе с кулаками были выселены из родных мест многие середняки и бедняки с семьями. Были уничтожены самые светлые головы, самые работящие руки. Если учесть, что староверы с их трудолюбием и трезвым образом жизни, поддержкой своих единоверцев были сравнительно зажиточной частью общества, можно представить, что им пришлось вынести сполна все ужасы сталинских репрессий..

В 1988 году в связи с празднованием тысячелетия крещения Руси в нашей прессе много писалось о русской православной церкви, о ее деятелях, святых и святильниках земли русской, о их роли в духовной и нравственной жизни народа. Но осталось почти незамеченным русское старообрядчество - одна из главных ветвей православия. Правда, прекрасные отклики и статьи о старообрядчестве находим в трудах акад. Д. С. Лихачева и писателя В. Г. Распутина9.

Развитие старообрядчества в истории России основывалось на фундаменте старой веры и преданности национальным интересам. Это явление еще во многом неразгаданное. "Старообрядчество, - писал Андрей Платонов, - это серьезно, это всемирное принципиальное движение; причем, - из него неизвестно что могло бы еще выйти, а из прогресса известно что..." В. В. Розанов ставит раскол старообрядчества как явление выше реформации Лютера в Германии. Он считает, что старообрядцы - это последние верующие на земле, самые непоколебимые, самые полные из верующих.

Старообрядчество привлекательно для многих деятелей нашего культурного и духовного возрождения. К их числу прежде всего относятся академик Д.С. Лихачев и писатель В.Г. Распутин. Их глубокая любовь к родине, к русскому народу в известной мере подпитана старообрядческой стойкостью перед невзгодами, их верой в себя и в Россию. Д.С. Лихачев доказал эту стойкость, находясь в заключении в Соловках, В.Г. Распутин - отстаивая честь русского человека, его патриотизм, защищая природу и богатства (природные и духовные) России...

Н.А. Бердяев, исследуя миросозерцание Ф. М. Достоевского, на наш взгляд, довольно опрометчиво утверждал: "В России нет культурной традиции. В отношении к культуре все почти русские люди нигилисты". Говоря об этом так самоуверенно, Бердяев плохо знал русское старообрядчество, его общинную, религиозную и культурную среду. Именно старообрядческая Россия была той культурной средой и оплотом русских культурных традиций, в староверии сохранялись подлинные национальные обычаи и обряды русского народа. Именно эта культурная среда дала стране истинных защитников старины, собирателей и хранителей ее духовных

17 стр.

сокровищ. Это прекрасно видно только из одного неполного списка выдающихся деятелей нашей национальной культуры в разных областях деятельности: Аввакум Петров - протопоп, выдающийся писатель XVII века; Павел Коломенский, епископ; Федосья Морозова, боярыня; И.Посошков, экономист и писатель; М.В. Ломоносов, братья Денисовы (князья Мышецкие), Атаман Платов - герой Отечественной войны 1812 года; и писатели и поэты: Н. Клюев, С. Есенин, Н. Кузмин, Иван Шмелев, Б. Корнилов, И. Ефремов, А. Волков, Ф. Гладков; плеяда сибирских писателей из староверов: Е. Пермитин, А. Коптелов, И. Чернев, Е. Мальцев, И. Калашников, С. Лобозеров и др. Народный академик Т.С. Мальцев, выдающийся русский земледелец...

Даже этот далеко неполный список лиц, выходцев из старообрядческой среды, свидетельствует о той мощной струе, которую влили в русскую культуру последователи староверия, сохраняя ее национальные истоки и традиции. Не случайно В.В. Розанов в статье "Психология русского раскола" писал: "Нужно помнить об оригинальном и огромном движении, которое испытывала русская душа в расколе, об этой бездне инициативы, акции, суровой борьбы и поэзии..." Академик Д.С. Лихачев охарактеризовал старообрядчество как "живой остаток древней русской культуры, сохранившей ее замечательные достоинства". Сделать это без культурной среды невозможно. Именно старообрядцы сохранили традиции книгописания, бережения иконописи и, главное - соблюдение русского уклада жизни, культуру в самом широком смысле, быт, пронизанный национальным духом, одежду и свое национальное самосознание. Действительно без влияния богатейшего фонда национальной культуры, сохраненного старообрядцами, Россию можно увидеть лишь однобоко. Образно говоря, это будет птица-тройка без одного коня. Вот почему нам надо знать все стороны народной жизни, видеть развитие не только основного ствола, но и его ответвлений. Об одной из таких ветвей общерусского древа и пойдет речь в этой книге. Эта ветвь - старообрядцы Забайкалья.

Староверы Забайкалья, получившие название семейские, не обойдены вниманием историков, этнографов, фольклористов и лингвистов. Интересуются ими антропологи, биологи и медики. Работ о них написано много. Значительная часть их рассмотрена нами в книге "Народный календарь семейских Забайкалья (вторая половина XIX - начало XX вв., (Новосибирск: "Наука", 1978). Теперь найдены новые материалы в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Иркутска, Улан-Удэ, которые приоткрывают неизвестные страницы в драматической судьбе этой этнографической группы. Многие очерки написаны на новых архивных находках автора и историков Н.А. Миненко, Г.Ф. Быкони и других, которым автор выражает свою признательность.

18 стр.

1. Очерки русской культуры XVII века. Ч. 2, М., 1979, с. 312.

2. Флоровский Г. Пути русского богословия. 3-е изд. Париж, 1982, с. 73.

3. Мяло К. Оборванная нить. Крестьянская культура и культурная революция. // Новый мир, 1988, № 8. с. 252-253.

4. Савельев Л. Записки по русской философии. // Москва, 1993, № 5, с. 179.

5. Савельев Л. Указ. работа, с. 179-180.

6. Гуляев С. И. Алтайские каменщики. // Санкт-Петербургские ведомости. - 1845, - № 20, с. 118.

7. Торговое и промышленное деле Рябушинских. М., 1913, с. 26.

8. Петров Ю. А. Братья Рябушинские. Групповой портрет русской финансовой олигархии. // Встреча с историей. Очерки, статьи, публикации. Вып. 3. М., 1990 с. 30.

9. Накамура Ё. Романовка - поселок староверов в Маньчжурии (1936- 1945). // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосибирск, Наука. Сибирское отделение. 1992, с. 248-250.

10. Песков В. Русаки на Аляске. // Комсомольская правда, 1991, 9 февр.

11. Лихачев Д. С. Прошлое - будущему. Л., 1985. Он же. Предварительные итоги тысячелетнего опыта. // Огонек, 1988, № 10. с. 12.

12. Распутин В. Г. Смысл давнего прошлого. // Россия древняя и вечная. Иркутск, 1992, с. 140-158.

В народе XVII век прозвали "бунтошным". Начало столетия ознаменовалось страшным голодом и смутой - первой в России гражданской войной, а закончилось стрелецким восстанием 1698 г. В промежутке между этими межевыми событиями было несколько крупных народных волнений и десятки малых мятежей: польская интервенция, самозванцы Лжедмитрии, борьба за царский трон, окончательное закрепощение крестьянства, народные выступления в Москве, Новгороде, Пскове, когда "всколыбалася чернь на бояр" в 1648-1650 гг., мощный "Медный бунт" 1662 г., девятилетняя борьба Соловецкого монастыря с царскими войсками, известная своей дерзостью стрелецкая "хованщина" и, наконец, народные войны под предводительством Ивана Болотникова, Василия Уса, Степана Разина... Русь лихорадило. Она переживала тяжелейший кризис.

Второй из рода Романовых - царь Алексей Михайлович - напрасно был прозван "тишайшим" за свой якобы кроткий нрав. Он был очень вспыльчив, но отходчив. Тигр в обличье кота видится в этой личности. В ту бурную эпоху - а он был одним из ее активных деятелей - порождены два крупнейших явления в истории России: раскол и Петр I.

При непосредственном и активном участии царя Алексея во второй половине XVII в. в истории России произошли коренные, необратимые перемены. Прежде всего - реформа русской православной церкви, вызванная дальнейшим усилением централизации Российского государства, усилением его аппарата насилия, стремлением крепче держать в узде народные массы, более изощренно воспитывать их в смирении и покорности сильным мира сего. Русскому правительству хотелось также расположить к России народы, исповедующие православие (славян, грузин, армян, греков). Именно с этой целью царь решается реформировать церковь и приблизить формы богослужения и обряды к новогреческим образцам, которые были уже приняты в других православных странах (Украина, Грузия, Армения).

19 стр.

Церковь к тому времени являлась единственным самостоятельным институтом в стране, но она не была единой организацией. Противоречия феодального общества были свойственны и ей. Как феодальная организация, она сама оказалась расколотой на непримиримые части. Высшее духовенство было крупнейшим землевладельцем страны. В конце XVII в. ему принадлежало больше половины земель государства, 13 % крестьянских дворов России и 440 тыс. крепостных душ. Низшие слои духовенства, хотя и вели паразитический образ жизни, в целом влачили неприглядное существование. Авторитет церкви был низок в глазах русских людей, как низок был и нравственный уровень служителей культа. Это не могло не вызвать тревоги правящих верхов и справедливого возмущения низов - трудового народа. Вот в каком состоянии находилась церковь - верная прислужница самодержавия и крепостников-помещиков - в те тревожные времена.

Для подготовки назревших реформ царь привлек группу лиц, в основном из священства, известную как кружок "ревнителей древнего благочестия", который возглавил духовник царя Стефан Вонифатьев, впоследствии активный участник Соловецкого восстания (1668-1676 гг.), проходившего под лозунгом борьбы в защиту старой веры. В кружок входили властолюбивый, энергичный архимандрит Новоспасский Никон, который вскоре стал митрополитом в Новгороде, протопоп Казанского собора Иван Неронов, дьякон Благовещенского собора Федор Иванов, окольничий Федор Ртищев и протопопы из провинции: Аввакум из Юрьевца Повольского, Даниил из Костромы, Логин из Мурома.

В 1652 г. скончался безвольный и престарелый патриарх Иосиф, на его место был избран митрополит Новгородский Никон, человек действия, преследующий свои честолюбивые цели. Это ускорило проведение реформы. Уже в марте следующего года новый патриарх разослал по церквям "память", В ней предписывалось заменить земные поклоны поясными, а двуперстие, которым крестно знаменовали себя верующие русские люди, - троеперстием. Были внесены исправления в книги, изменено хождение посолонь, т. е. хождение по солнцу вокруг аналоя при совершении обрядов, уменьшено количество поклонов, сильно изменено и церковное песнопение, из-за чего оно фактически лишалось "многогласия", которое было по душе русскому человеку, поскольку сокращало службу в церкви. Изменены второй и восьмой члены символа веры - в первом убран "аз", в последнем - пропущено слово "истинного", введено написание имени Исус с двумя "и" и т. п. Вся корректировка совершалась в соответствии с обрядами греческой церкви, различия с которыми за период многовекового отдельного существования русской церкви накопились весьма существенные. Эти

20 стр.

изменения были окончательно закреплены постановлениями церковных соборов 1654 и 1655 гг.

Многие верующие восприняли это как введение на Руси фактически новой веры, взамен привычной старой. Начались протесты против нововведений Никона. Царю от сторонников старых обрядов посыпались челобитные, в которых осуждалась "новая незнамая вера" как ересь: "учение ее - душевредное, ее службы - не службы, таинства - не таинства, пастыри - волки"1.

Русский православный епископат не посмел на соборах перечить царю, патриарху и не встал на защиту старой веры. Только один из епископов - Павел Коломенский - остался до конца последовательным, за что был сослан в Палеостровский монастырь. Все сторонники двуперстия в 1656 г. были приравнены к еретикам, отлучены от церкви и преданы проклятию. Наиболее видные вожди оппозиции были прокляты и сосланы в разные места. Протопоп Аввакум писал: "...епископа Павла Коломенского, муча; и в Новгородских пределах огнем сожег; Даниила, костромского протопопа, муча много и в Астрахани в земляной тюрьме заморил; також стриг, как и мене, в церкви, посреде народа; муромского протопопа Логина, - остигше и муча, в Муром сослал, тут и скончался в мор; Гавриилу, священнику в Нижнем, приказал голову отсечь; Михаила священника без вести погубил... со мною 60 человек у всенощнова взял, муча и бив и проклиная в тюрьме держал, малии в живых обретошася; а меня в Даурскую землю сослал... На Москве старца Аврамия, духовного сына моего, Исаиию Салтыкова в костре сожгли. Старца Иону Казанца в Кольском рассекли на пятеро. На Колмогорах Ивана Юродивого сожгли. В Боровске Полиекта священника и с ним 14 человек сожгли. В Нижнем человека сожгли. В Казани 30 человек..."2.

Реформа высоко подняла Никона, но этот самоуверенный властолюбец замыслил поставить "священство выше царства", т. е. противопоставить власть патриарха власти царя. Царь не мог удовлетворить притязание своего "собинного друга", и в 1666 г. Никон был лишен патриаршего сана и отправлен в Ферапонтов монастырь.

Но реформа оставалась в силе. Она разделила русскую церковь на два лагеря православия: господствующий и старообрядческий. Реформа вызвала мощное и сложное антифеодальное, антиправительственное движение, известное под названием "раскол". Внешне причиной раскола являлась защита старых обычаев и обрядов, старой веры, на самом же деле под религиозной оболочкой народные массы (крестьяне, посадские люди, низшее духовенство) выражали свой стихийный политический протест против засилия крепостников-помещиков, против церкви, оправдывавшей феодальный гнет. Ф. Энгельс, оценивая подобные выступления, писал: "Если эта

21 стр.

классовая борьба протекала тогда под знаком религии, если интересы, нужды и требования отдельных классов скрывались под религиозной оболочкой, то это несколько не меняет дела и легко объясняется условиями времени"3. В. И. Ленин, находя "наличность в русском крестьянстве революционных элементов", тоже указывал, что "выступление политического протеста под религиозной оболочкой есть явление, свойственное всем народам на известной стадии их развития..."4.

Взгляд на раскол в русском обществе не мог быть одинаковым, как не одинаковы были социальные слои общества. Одни видели в нем только "дерзость нескольких протопопов" - проявление фанатизма чуть ли не отсталой части русского населения, ретивых приверженцев старины. Другие же считали, что "раскол явился протестом старины против новин, причем под стариной отнюдь не должно разуметь одну заскорузлость и рутину; рядом с двуперстным знамением и хождением посолонь, рядом с бородою и русским кафтаном протестанты (т. е. старообрядцы, протестующие против нововведений царя и Никона. - Ф. Б.) отстаивали и старинное крестьянское русское право свободного передвижения и личной свободы, и исконное право земледельца на обрабатываемую им землю, и старинное русское самоуправление... Только благодаря глубоко жизненному значению своему раскол и мог увлечь за собою значительную часть русского народа и сыграть такую важную роль в нашей народной истории... Раскол сохранил экономическое благосостояние значительной части русского народа и в значительной мере содействовал развитию народных промышленных сил. Наконец, раскол явился чрезвычайно видным фактором расселения русского народа и колонизации им пустых, незаселенных пространств"5.

Взгляда на раскол как движение народных масс за свою самостоятельность, за свою свободу, за свою самобытность, высказанного сто лет назад, придерживается и ряд советских исследователей. Особо следует отметить в этом плане работы А.И. Клибанова, В.Г. Карцева, Н.Н. Покровского6. Однако в нашей исторической науке отношение к расколу и его последователям не всегда объективное. Стереотип осуждения староверчества как чего-то реакционного, темного в истории России очень устойчив. Известный русский историк Н.И. Костомаров в сочинении "История раскола у раскольников", написанном в 1870 г., оценил раскол как своеобразное народное движение, которое всколыхнуло огромные массы людей и вывело их из умственного и духовного застоя. Он писал: "В нашей истории раскол был едва ли не единственным явлением, когда русский народ не в отдельных личностях, а в целых массах, без руководства и побуждения со стороны власти или лиц, стоящих на степени высшей по образованию, показал

22 стр.

своеобразную деятельность в области мысли и убеждения. Раскол был крупным явлением народного умственного прогресса... раскол расшевелил спавший мозг русского человека"7. "Русский мужик в расколе получил своего рода образование, выработал своего рода культуру, охотнее учился грамоте, кругозор его расширялся..." (с. 231).

Н.И. Костомаров не находил у старообрядцев и пресловутого фанатизма, он мыслил свободно, широко, самостоятельно, независимо от догм, от шаблона. Он писал, исходя из фактов, которыми была чрезвычайно богата жизнь, анализировал. Он видел и причины раскола и атмосферу в которой возникло это народное движение. Его характеристики намного точнее и вернее, чем оценки многих поздних исследователей старообрядчества (историков, религиоведов, философов). Так, раскол русской церкви, по его мнению, - явление не только религиозное. Он писал: "Царствование Алексея Михайловича было вообще периодом очень важных бунтов, которых причины скрывались совсем не в религии". Для подтверждения этой мысли Костомаров приводит пример: в соляном бунте участвовало 500 человек, из них 200 принадлежало к духовным, а остальным религиозное возмущение было только поводом (с. 222). Историк увидел поспешность и неподготовленность проведения реформы, грубость и жестокость методов и способов ее проведения, неоправданную ничем жестокость расправы с приверженцами старых обрядов, старой веры.

К великому сожалению, почти все социальные и экономические преобразования и религиозные реформы в России претворялись в жизнь с помощью насилия. Народу повелевали покорно повиноваться, а не размышлять; в противном случае начинались массовые репрессии инакомыслящих с применением самых изощренных методов насилия, дабы подавить любое противодействие, непослушание, от кого бы оно ни исходило. Так было при Иване Грозном, при Алексее Михайловиче и Никоне, при Павле I, при Николае I, при Сталине... При этом, как правило, методы подавления инакомыслия постоянно изощрялись, масштабы насилия возрастали до неимоверных размеров.

Во время знаменитой хованщины, когда ревнители старины и двуперстия потребовали от патриарха свободы совести, прекращения "за старую веру людей казнить, вешать и в срубах жечь", патриарх ответил: "Не на вас сис дело лежит и не подобает Вам, простолюдинам, церковная исправляти... ваше дело повиноваться церкви и нам, архиереям" (Костомаров, с. 225-226).

Защитники старой веры видели в подобных преследованиях надругательство над прежними русскими обычаями и традициями. Они говорили: "Нас предают проклятию, а если мы прокляты, то и все наши российские чудотворцы и прародители ваши, государи,

23 стр.

подлежат тому же проклятию, как и мы". Патриарх и архиереи ничего не смогли на это ответить вразумительно, и по известию староверов, "только сидели голову повесивши". "Преследование произвело раскол, оно его воспитывало и поддерживало", - писал И. И. Костомаров. Церковный раскол сам по себе, если бы он оставался только оппозицией церкви, не был бы так страшен, и с ним быстро бы расправились. Но к расколу примыкали, соединялись с ним все недовольные Никоном, боярами, крепостничеством, политикой царя, организаторы и участники всех народных волнений, вызванных социальными, экономическими и политическими причинами и побуждениями. После таких выступлений ждать пощады было напрасно. "Спасаясь от угрожающих пыток и разного рода мук, самые смелые бежали на Дон. Там оппозиция принимала характер более отважный. Она не ограничивалась только враждою к боярам, воеводам и приказным людям; огорчение простиралось и на царственных особ. Там от раскольников слышались такие речи: "Что нам цари? Пастушьи они дети. Такая их мать, как и наша. Мы лучше их. Вот пойдем на Москву - и не сделают с нами того, что со Стенькою Разиным"8. И это была не простая угроза. Почти во всех крестьянских войнах активно участвовали старообрядцы.

Правильно оценил Н. И. Костомаров и самосожжения старообрядцев. Ведь им не оставалось иного выбора: или принять мученический венец добровольно, или "в срубе по приговору закона". Самосожжение - это крайняя мера протеста против несправедливости, это вызов человека, загнанного в тупик. И нельзя объяснить самосожжения только фанатизмом, как это делала официальная пропаганда, и как еще нередко оценивают их современные историки. Н.И. Костомаров пишет: "Раскольничьи самосожжения были в свое время такими же геройскими подвигами, какими бы теперь считали решимость защитников отечества: лучше погибнуть в крепости, взорвав ее на воздух, чем сдаться неприятелю". (Там же. - с. 220).

Раскол преследовали юридическими и полицейскими мерами, его проклинали в церквях, искореняли варварскими способами, меньше всего просвещением людей, что могло бы дать церкви и правительству шансы на успех. А раскольник стремился больше к самообразованию. Любил мыслить, спорить. Его не удовлетворяли приказания сверху: так-то верить, так-то молиться, так-то жить. Старовер "хотел сделать собственную совесть судьею приказания". Старообрядцы в борьбе с преследованиями царизма и церковного диктата выиграли нравственно. Это давало моральное право раскольнику чувствовать себя выше никонианина. Преследуемому староверу часто было не до жиру, быть бы живу. Он жил скромно, удалялся от праздности, забав и житейской пустоты. Этот аскетизм

24 стр.

поддерживал его трудолюбие и трезвость, опрятность в домашней жизни, обходительность в обращении, избавлял от срамословия, от распущенности. В старообрядческой общине устанавливались крепкая взаимная связь, взаимопомощь, взаимовыручка, демократический дух. Даже распри между толками не приводили к развалу общины.

Отмечая эти качества старообрядцев, Н. И. Костомаров писал: "Взаимное доверие между ними образовалось в высокой степени. Надобно заметить при этом, что вражда религиозная между сектами очень часто не переходила в сферу житейскую. Раскольники по сознанию самых православных отличались честностью, аккуратностью в делах и добросердечностью в житейских связях не только между собою, но и с иноверцами. Одно слово раскольника было для его собрата тверже письменного договора" (с. 232).

Все это было признаком высокой культуры и нравственности, притягивало разные слои населения, за счет которых раскол умножался, рос и развивался.

Раскол в русской православной церкви правильнее будет рассматривать как раскол в русском обществе, значительная часть которого выступила против феодального гнета, против обезличивания народа. Это явление было ярким проявлением самосознания русских людей, протестующих против засилья помещиков, против введения "немецких обычаев, латинских новин" и прочих иноземных атрибутов культуры.

Раскол олицетворял защиту прежней жизни, ее старорусского уклада, старого быта, старой веры. В такой религиозной форме была выражена борьба низов против феодально-крепостнического гнета. Петр I как личность и явление был олицетворением России по европейскому образцу. Все это отразило диалектику развития жизни русского общества. Для Петра I старина выразилась в расколе и мятежах, а для сторонников старых обрядов преобразователь стал гонителем старины, круто насаждающим иноземные обычаи, порядки, за что они объявили его антихристом.

Русский раскол XVII в. породил такие легендарные фигуры, как Аввакум Петров, Павел Коломенский, боярыня Федосья Морозова, Епифаний, Федор, Стефан Вонифатьев, князь Иван Хованский, Никита Добрынин (Пустосвят), Андрей и Семен Денисовы (князья Мышецкие) и др. Эти люди страстно и дерзко выступали против насаждения нового греческого культа в православии, против немецких, голландских и иных форм одежды и этикета. "Ox, ox, бедныя! Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступков и обычаев!" - восклицал Аввакум, глядя на введение иноземных ритуалов в русский быт.

По мнению этих деятелей раскола, русская культура должна развиваться своим особым путем, предназначенным ей историей.

25 стр.

а новые обычаи не должны насаждаться реформами, от кого бы они ни исходили. Вот почему мы должны рассматривать раскол не только как социальный и политический протест русских крестьян против своих угнетателей, выраженный в религиозной форме, но и как защиту русских национальных особенностей; старинных русских обычаев, обрядов, одежды, верований, языка, духовных ценностей, самобытного искусства. Но соблюдение старого не обязательно предполагало отступление назад. Общество, сохраняя старинные обычаи и обряды, веру, свою этническую специфику, шло вперед, содействуя поступательному развитию страны, что и будет доказано последующим развитием староверия в разных концах страны.

Анализируя эти явления А. И. Клибанов приходит к выводу: "Апелляция к "прошлому" крестьянских участников староверия не являлась и фактором попятного исторического движения". И далее: "Обращение "назад", поскольку речь идет о социальном протесте, носителем которого выступают народные массы, представляется нам фактором поступательного общественного развития, хотя действие его было медленным и ограниченным"9.

Ряды сторонников старой веры росли. Староверие стихийно распространялось не только в центре страны, но и на ее окраинах. Его проповедники и защитники вели весьма успешную устную и письменную агитацию, вовлекая в раскол, все новых его приверженцев.

Дерзкие выступления народа против официальной церкви и правительства, за свои права, за старую веру привели к тому, что правительство обрушило на своих противников град репрессий. Приверженцы двуперстия были объявлены вне закона. Начались гонения, ссылки, казни, сожжения, которые особенно усилились после ряда неудачных, несогласованных выступлений сторонников староверия. Царевна Софья в 1685 г. издает 12 изуверских статей, во имя исполнения которых "горели костры, резались языки, рубились головы, удары кнута раздавались в застенках и на площадях, тюрьмы и монастыри были полны раскольниками", - писал П. И. Мельников (Андрей Печерский).10

Этот же писатель в своих "Письмах о расколе" писал о результатах таких преследований следующее: "Эти преследования не только не уничтожали раскола, но, напротив, возвышали и укрепляли его, доставляя ему сонмы страдальцев и мучеников и умножая таким образом число новых последователей, которые, ввиду каждого преследования, толпами обращались в раскол, не понимая вполне сознательно, в чем он состоит, но памятуя лишь старую русскую пословицу: Не та вера свята, которая мучит, а та, которую мучат"11.

Жестокость и насилие со стороны царских властей и никонианской церкви могли усмирить только слабых духом. Кнут и

26 стр.

плаха, топор и огонь, пытки на дыбе, казнь и ссылка - это извечный арсенал угнетателей, одобренный царем и патриархом, способствовали усилению активных форм антифеодального протеста. Одной из них явилось массовое бегство старообрядцев за пределы родных мест.

Один из умных и наблюдательных людей того времени Иван Посошков, русский экономист и публицист, автор "Книги о скудости и богатстве", писал, что помещики на крестьян своих "налагают бремена неудобоносимые... и многие дворяне говорят: крестьянину де не давай обрости, но стриги его яко овцу до года. И тако творя, царство пустошат... что у иного и козы не оставляют. От таковые нужды крестьяне домы свои оставляют и бегут иные в Понизовые места, иные жив Украинныя, а иные - и в Зарубежныя..."

Уход на вольные земли был давно известен русскому народу. Особенно он усилился в XVI в. Вот что писал об этом Г. В. Плеханов: "Чем больше возрастал гнет, лежавший на низшем классе Московского государства, тем больше являлось побуждение для побега и тем многочисленнее становилось население по берегам казачьих рек, т. е. Дона и Яика, Волги и Терека"12.

Староверы уходили на север к поморам, к Белому морю, на Печору, Мезень, в Сибирь. Небольшими группами потекли староверы в Польшу, Молдавию, Валахию.

Число сторонников "древнего благочестия" росло, хотя правительство принимало строгие меры "в возбранение распространения раскола, чтоб (извести) тех воров и им пристанища нигде не было"13.

Только от мучительства Биронова14, от жестокосердного взыскания податей и недоимок, как полагает русский историк и сам крупный помещик И.Н. Болтин, бежало за границу "не менее 250 000 душ мужеска пола".

Даже сам Петр I жаловался на помещиков: "Есть некоторые непотребные люди, которые своим деревням сами беспутные разорители суть, что ради пьянства или иного какого непостоянного житья вотчины свои не токмо не снабдевают и не защищают ни в чем, но разоряют, налагая на крестьян несносные тягости, и в том их бьют и мучат и от того крестьяне, покинув тягла свои, бегают, и чинится от того пустота, а в государевых податях умножается доимка"15.

Особенно много староверов нашло приют в Стародубье и на Ветке, принадлежавшей в ту пору Польше. Иван Алексеев, старообрядческий писатель-беспоповец, писал: "И к новшествам принуждающе силою и муками; коих страшных прощений, не могуще носити, многие народы оставляюще свои природные места, сродники и Други, течаху в Стародубскую область и тамо пустыни населяюще".

27 стр.

Одной из первых в Стародубский край бежала группа старообрядцев с попом Козмою, чей приход был на Кулишках в Москве Об этом сообщал А. Иоаннов (Журавлев), один из старообрядческих писателей XVIII в.: "И тамо вси пришедшие с Козмою, числом 20 поселишися при реце Ревне в лето 7177 (1668) в местечке Понуровка"16.

Местные стародубские власти их неплохо приняли. Староверы незамедлительно оповестили об этом своих собратьев, преследуемых в России. И на "украинные земли" потекли толпы приверженцев старых обрядов, ищущих свободы вероисповедания и вольной жизни: крестьяне, посадские люди, беглые солдаты, чернецы, монахи, торговцы, беглецы из тюрем и ссылки...

Ценные сведения о заселении Стародубья находим у того же А. Иоаннова (Журавлева): "Русаки наши, как узнали друг от друга малороссийскую дорогу, то беспрестанно один за другим туда приходили, и редкий беглец при собственном имени оставался для того, чтобы в случае поисков нельзя было познать их".

Это очень важное сообщение, раскрывающее для нас одну из загадочных сторон быта старообрядцев. Дело в том, что многие забайкальские старообрядцы до сих пор носят польские фамилии (Андриевские, Бельские, Вставские, Красинские, Покацкие, Ивайловские, Халецкие, Манюковские и пр.), которые могли быть взяты русскими староверами либо при заключении смешанных браков (они во время проживания в польских пределах случались; исследователь ветковских старообрядцев М.И. Лилеев упоминает об этом несколько раз), либо путем заимствования чужой фамилии, чаще фамилии пана, на земле которого они поселялись.

Некоторые сведения о заселении Стародубья и Ветки сообщает И.С. Абрамов. В начале XX в. он посетил Ветку и написал об этом большую работу17. А летом 1908 г. побывал в Стародубье и о результате этой поездки опубликовал другую статью "Поездка в Стародубье". В ней автор раскрывает причины бегства, сообщает, из каких мест бежали староверы на новые земли, и другие известия. Так, из рукописи 1736 г., найденной в Елионке (одно из поселений старообрядцев), видно, что многие ее жители "стекались сюда из разнообразнейших мест России, причем их побуждали не только гонения за веру, а также желание освободиться от ига крепостного права" (выделено нами. - Ф. Б.), - пишет И. С. Абрамов.

Местом поселения староверов становились уезды Стародубский, Мглинский, Суражский и Новозыбковский. Днепровско-Сожская низменность была слабо заселена и славилась обилием рек и болот. служила надежным убежищем для всевозможных перебежчиков. Польские паны в начале XVII в., в период смуты, захватили ряд русских земель на пограничье с Украиной и Белоруссией и теперь

28 стр.

энергично старались заселить их, привлекая сюда переселенцев разного рода льготными условиями и обещаниями. Они "закликали" русских людей на "слободу". Так, пан Криштоф Фащь дал слобожанам Городни вольность на 30 лет и широкое право пользоваться его "власными землями".

В Польше на первых порах жилось привольнее: не было рекрутчины, поборов, не преследовали за раскол, за двуперстие, не оскорбляли религиозные чувства и человеческое достоинство староверов.

Первоначальные условия, на которых селили беглецов в Стародубских слободах, не были обременительны. Так, поселенцам слободы Ардонь Чернецкая, или Ерденка, на землях Киево-Печерской лавры были даны льготы на 8 лет, "по докончанию тех восьми лет, поклону дать до обители святопечерской, денег золотих сто доброй монеты, пуд меду и лисицу"18.

В 1713 г. начала заселяться последняя раскольничья слобода в Стародубье - Свяцкая (Святская). Населили ее выходцы из местечка Халчи "держави великого князства литовского вышедшими оттуда "ради великих своих кривд и бед неизносных". Они выговорили себе право "слободы" на 6 лет, но обязались давать лавре в льготное от повинностей время обычные поклонные деньги, "пуд меду и лисицу". Видимо, эта формула была общепринятой.

Бывали случаи, когда предводители украинского казачества сгоняли со своих мест бедных соотечественников и приглашали к себе староверов. Вероятно, казацкая верхушка надеялась, что русские крестьяне в ее владениях окажутся более податливыми, зависимыми в смысле эксплуатации их труда в будущем. Первоначально русским беглецам отрадно было осознавать себя вольными людьми. "Одно сознание, что они не принадлежат пану как какая-нибудь вещь... - писал М. И. Лилеев, - придавало им известное достоинство и возбуждало стремление к улучшению своего положения". Вкусив свободу, русский человек осваивал новые земли, строил дома, развивал ремесла и торговлю. Крестьянские повинности были незначительными. Новопоселенцы занимались уборкою сена, доставкою дров хозяину и тому подобными работами.

Раскладка всякого рода податей проводилась самими слобожанами, причем всегда принимались во внимание средства и силы плательщиков. Но обольщаться таким положение было рано. Паны умели устроить дело так, что "кроме известной зависимости, в которую вступали слобожане уже самим фактом поселения на чужой земле, они получали от поселивших их владельцев земель также нередко дворы, лошадей, коров, разного рода хлеб и даже деньги". И тем самым попадали в некоторую зависимость.

29 стр.

Из сказанного видно, что "малороссийские державцы" и польские паны смотрели на раскольников как на выгодных поселенцев, колонизаторов их пустопорожних земель, которых со временем весьма удобно эксплуатировать. В сложных условиях чужеземного подданства оказывались приверженцы древнего благочестия: с одной стороны, относительная свобода вероисповедания, некоторые льготы в первую пору жизни на новом месте, свободный переход от пана к пану, с другой, полная материальная зависимость от нового хозяина.

Вопрос о формировании старообрядческого населения в польских пределах далек не прост. Официальные "борзописцы" видели в жителях, населивших Ветку и ее слободы, чуть ли не разбойников, сбежавших со всех краев. Так, журнал "Отечественные записки" (1849, № 2) в рецензии на книгу "История русской церкви" писал: "На Ветку вместе с суеверами стекались беглые солдаты, беглые крестьяне, беглые колодники и выходили из Ветки на разбой".

Представители демократического лагеря хотели более объективно разобраться в данном вопросе. Но они, взяв за основу какие-либо наиболее яркие элементы духовной и материальной культуры староверов, приходили часто к односторонним выводам, особенно по вопросу о месте, откуда прибыли старообрядцы в Стародубье и на Ветку. Так, крупный этнограф П.А. Ровинский считал, что староверы попали туда из Архангельской и Вологодской губерний. Частично он был прав, так как одежда, дома, хозяйственные строения и другие элементы материальной культуры старообрядцев Забайкалья северно- и центральнорусского происхождения, но говор их акающий, характерный для южных областей России. И тут не все укладывается в систему доказательств П.А. Ровинского19.

А.М. Селищев на основе изучения говора семейских пришел к выводу, что предки этих староверов до ухода на польские земли проживали в областях к югу от Москвы: Тульской, Калужской, Орловской, Рязанской, Белгородской, ибо говор семейских относится к южнорусской диалектной группе20. И тоже частично был прав.

М.И. Лилеев утверждал, что "большинство из них были выходцами из центральных губерний, а многие вышли из Костромы, Ярославля, Москвы, Калуги, Тулы, Орла, Курска, Смоленска, Новгорода, Вологды и Твери, Владимира и Симбирска..."21.

Новые находки в Центральном государственном архиве древних актов, сделанные М.Г. Тарусской и А.А. Лебедевой22, показали, что 16208 беглых крестьян (души обоего пола) Ветки и Стародубья в 1736 г. были распределены по местам их прежнего местожительства следующим образом:

30 стр.

Губернии

Московская (куда входили Тульская, Калужская, Ярославская, Углицкая провинции)

Новгородская

Белгородская (в том числе Орловская провинция)

Воронежская (включая Тамбовскую провинцию)

Смоленская

Архангельская (включая Вологодскую, Устюжскую провинции)

Казанская

Нижегородская

Астраханская

Остальные из разных городов России 4823

1864

2030

665

670

61

29

480

3

5583

Таким образом, до первой выгонки старообрядцев из Ветки и Стародубья (1735 г.) контингент их фактически складывался из крестьян и посадских людей центральных, северных и южных губерний России.

О жизни старообрядцев в районах Стародубья и Ветки написано несколько книг и статей, которые мы уже называли. Судя по этой литературе, жизнь староверов в польских пределах полна драматизма, самоотверженности. Русский человек оставался русским и на чужой ему земле. Он и там сохранял любовь к Родине, ненависть к поработителям.

Сохранилось прошение монахов Феодосия и Филарета, написанное в 1760 г. гетману Разумовскому, в чье владение перешли многие слободы старообрядцев: "...всяких поборов к службе его императорского Величества как солдатстве, такожде и Козаков не брать бы... 3 живущих в Малой России в полках Стародубском и Черниговском, с описных слобод обывателей наборов никаких не бывало и поныне не бывает, кроме годового двойного оброку и всяких общенародных повинностей в равенстве с малороссиянами. А ежели, чего недаждь Владыко Христе, паче чаяния какового внезапного нападения, какового неприятеля, то мы, нижайшие сыны отечества своего российского, за дом пресвятые Богородицы и за веру христианскую, такожде и за державу Е. И. В. (его императорского величества. - Ф. Б.) кровь свою пролиять и главы свои яко едину вси равно положить готовы будем безотступно..."23.

И это говорилось не ради красного словца. В пределах Речи Посполитой они умели постоять за себя и доказать свою преданность Родине. Так однажды они крепко побили крупного польского магната пана Радзивилла, который выступил с войском против их благодетеля пана Халецкого, посягнув на его земли, на которых они проживали. "Чернецы вступили за своего помещика, зделали

31 стр.

страшный бой и окончили оной ужасным пролитием польской крови, чем Халецкому прежнюю дачу и безопасность доставили"24.

В районах Гомеля, Ветки и Стародубья в конце XVII - первой трети XVIII в. собралось очень предприимчивое, гордое и трудолюбивое население, которое с согласия своих хозяев, тамошних помещиков (Вольских, Красинских, Ходкевичей, Халецких, Чарторыйских), осваивает новые земли, осушает болота, строит слободы, монастыри, храмы, развивает промышленность и торговлю. Причем староверы торгуют не только в пределах Украины, Польши, но и проникают в Россию, где горячо проповедуют свою вольность и непокорство властям царским и церковным. В районе Ветки построено 14 слобод, в районе Стародубья - 17, в районе Гомеля - более 30. Протоиерей Андрей Иоаннов (Журавлев) дает следующую характеристику населения тогдашней Ветки: "Народ сей от природы... суеверен, груб, горд, предприимчив и обманчив, но поворотлив, к делам способен, трудолюбив и обходителен, словом, такой, который удобно просветиться может".

Старообрядческие слободы за польским рубежом становятся все более притягательны для многих русских людей, не желающих жить под кабалой помещиков и никонианских пастырей, многие бегут туда и от солдатского ярма. Помещики и военачальники беспрестанно жалуются в Синод и правительство на побеги своих крестьян и солдат. Правительство Анны Иоанновны 2 августа 1734 г. издает манифест "О возвращении беглецов из-за границы на прежнее жилище и о даче им для поправления своего состояния льготы от государственных податей на несколько лет"25. Старообрядцы после вольного житья не откликнулись на это предложение императрицы. Но и за границей не удалось им уберечься от державной руки самодержицы.

Дело в том, что Речь Посполитая (Польша) в то время, по выражению Ф. Энгельса, "находилась в состоянии полного расстройства"26. Соседние государства с ней не считались. Это дало возможность русскому правительству в 1735 г. направить в польские пределы пять полков во главе с опытным в репрессивных делах полковником Я.Г. Сытиным с целью "оных беглецов под стражею вывести в отечество и разослать кто откуда был по своим местам". Задача этого военного отряда состояла в том, чтобы "очистить Ветку" и соседние с нею слободы, населенные великороссийскими беглыми людьми, преимущественно приверженцами старых обрядов.

В конце февраля 1735 г. полки Сытина перешли польскую границу. Солдатам было объявлено, что идут они на Белую Церковь. Хитрость удалась. Староверы не догадывались, что над ними нависла опасность. Ветка была внезапно окружена, жители староверческих слобод, застигнутые врасплох, не оказали никакого

32 стр.

сопротивления. Их дома и монастырские постройки были сожжены. По одним данным, 13 тыс. было выведено с Ветки, по другим - 40 тыс.

Но выведенные из Ветки старообрядцы не смирились, не сдались. Почти 10 тыс. этих дюжих людей, выселенных из польских пределов Россию, повели пропаганду за свою, по их понятиям, правую веру в различных губерниях русского государства. Они убеждали: "Котора вера гонима, та и права". И скоро снова на Ветку потекли толпы недовольных, а через пять лет Ветка воскресла из пепла подобно сказочной птице Феникс и снова сделалась одним из основных гнезд раскола.

Чем же было притягательно староверие? Дело в том, что староверческие сообщества отличались известным демократизмом, взаимовыручкой и поэтому привлекали всех недовольных российскими "беззакониями". "Демократическая раскольническая община всем открывала и давала убежище и через то сама росла", - отмечал историк-демократ А.П. Щапов.

Старообрядчество представляло очень сложное по своему социальному составу религиозное общественное движение. Оно состояло из низшего духовенства, крестьянства, служилых людей, стрельцов, ремесленников, купцов и мелких торговцев, а также некоторой части сановитого боярства, потерявшего часть своих сословных привилегий и находившегося в немилости государя или же принадлежавшего к придворной оппозиции, которая была направлена против вельмож, захвативших власть в палатах "тишайшего" царя.

Столь неоднородное по классовому составу это движение не могло быть длительное время однородным и по своим социально-экономическим и политическим установкам, взглядам и идеям. Вскоре проявилась социально-экономическая несовместимость, которая расставила участников общего религиозно-политического протеста по своим местам. Старообрядческий раскол через два-три десятилетия распался на два основных течения: поповщину, первоначально существовавшую в форме беглопоповщины, и беспоповщину.

Зажиточные слои старообрядчества и духовенство, не признавшие реформ Никона, ратовали за то, чтобы старообрядческая церковь имела своих священников, попов, которые совершали бы богослужение по старым книгам, по старым обрядам. В вероучении они ничем не отличались от официального православия. Такое направление в старообрядчестве получило название поповщины.

Первоначально представители этого направления привлекали в качестве священников попов, переходивших или перебегавших к ним из никонианской церкви. Поэтому оно и называлось беглолоповщиной. Беглопоповщина приобрела влияние сначала среди крестьянства и посадского населения, а затем и среди торгово-промышленной буржуазии.

33 стр.

Центрами поповщины долгое время были Стародубье, Ветка и Иргиз, хотя со временем там появились последователи федосеевского толка, относящегося к беспоповщине. Потом начались ответвления. Из поповщины выделились единоверческое, австрийское, или белокриницкое, согласия, беловодская иерархия. От беглопоповщины отошли часовенные. Из-за отсутствия священников уставщики вели богослужение, крестили, исповедовали и причащали верующих в часовнях.

Более сложное направление в старообрядчестве - беспоповщина. Последователи этого направления не признавали попов. Они считали, что со времен Никона православная церковь отступила от "истинной веры", а православные священники перевелись. Существовавшая "долгогривая братия" - не попы, а "сатанинские исчадия ада", "слуги антихриста", "ставленники дьявола".

Беспоповщина отражала интересы и идеи наиболее закабаленной, а следовательно, и наиболее демократической части русского общества; в ней антифеодальный протест был выражен более решительно. Беспоповцы следовали положению, по которому "каждый христианин есть священник", а оно вытекало из слов одного из ранних деятелей христианской церкви Иоанна Златоуста: "Сами себя освящайте, сами себе священники бывайте".

С течением времени усилившееся социальное расслоение и территориальная разбросанность последователей беспоповщины привели к расщеплению этого направления на ряд крупных толков и согласий. Наиболее влиятельными были поморский толк, возникший на севере России - в Поморье, и отделившийся от него вскоре филипповский толк, названный по имени его основателя Филиппа, бывшего стрельца. В псковско-новгородских пределах возник федосеевский толк, который основал Феодосии Васильев. Последователи этих толков были особенно непримиримы к самодержавно-крепостническому строю, вели аскетическую жизнь. Нетовский или спасовский толк зародился в керженских дебрях в конце XVII в. Его проповедники учили, что раз нет в мире ни православного священства, ни таинств, ни благодати, то спасение можно получить только уповая на Спаса (Исуса Христа). Позже толк разбился на несколько согласий: глухую нетовщину, поющую нетовщину, рябиновщину, самокрещенцев, или бабушкино согласие, дырников и пр.

Известен также бегунский толк; его последователи называют себя "истинно православными христианами странствующими" - это одно из крайних течений в старообрядчестве. Основал его в конце XVIII в. беглый солдат Евфимий, который призывал верующих ради спасения душ на "вечное странство". Евфимий выступал против императора, которого считал представителем царства антихриста, против частной собственности, против неравенства.

34 стр.

В данном случае видна яркая социальная направленность выступлений этого проповедника.

Некоторые течения беспоповщины отличались крайним аскетизмом. Их представители не признавали брак, были непримиримы к властям, молились не за царя, а за державу, не платили налогов, уклонялись от службы в армии, не молились на иконы (дырники) и т. д.

...Итак, Ветка снова поднимается из пепла, благоустраивается и развивается. И в короткий срок она достигает довольно высокого экономического положения. "Польша становится для старообрядцев вторым отечеством, но в то же время - землею "поганою, неверною"" - писал академик Д. Анучин. За 30 лет после первой выгонки в районе Гомеля и Ветки сосредоточивается значительное русское население - более 20 тыс. чел., а вообще на всей территории Речи Посполитой до ее первого раздела, по данным современного польского историка Евгения Иванца, насчитывалось до 100 тыс. старообрядцев, выходцев из разных мест России. В основном это были крестьяне, убежавшие от помещиков, солдаты, замордованные иноземными и отечественными офицерами и бежавшие из армии, казаки, торговцы, посадские люди, монахи.

Русское правительство понимало, что эти места являются удобным пристанищем для всех недовольных, рассадником инакомыслия. Поэтому в 1762 г. в указе сената от 14 декабря снова делается попытка вернуть всех старообрядцев в Россию: "Всем живущим за границею российским раскольникам объявить, что им позволяется выходить и селиться особливыми слободами не только в Сибири, на Барабинской степи и других порожних и отдаленных местах, но и в Воронежской, Белгородской и Казанской губерниях..." В этом же указе им было обещано простить все их "преступления", разрешить носить бороды и указные платья (одежду), определенную указами царя Петра I. - Ф. Б). Каждому была обещана воля в выборе сословия, к какому кто себя отнесет. Старообрядцы должны были платить раскольничий оклад. Определялись им и льготы от всяких податей и работ сроком на шесть лет.

Но эти посулы и обещания не привлекли ветковцев. Они продолжали жить независимой жизнью в пределах Халчи (поместья пана Халецкого) и на землях вельмож Чарторыйских. Пришедшая к власти Екатерина II не могла терпеть этого рассадника свободомыслия. В 1764 г. генерал-майор Маслов двумя военными полками окружил Ветку. Он захватил там около 20 тыс. душ обоего пола и проявил еще большую жестокость, чем Сытин в 1735 г., - без суда и следствия отправил все население ветковских слобод на поселение в Сибирь.

35 стр.

Эта вторая выгонка старообрядцев из Ветки и Стародубья, хотя и нанесла страшный удар по Ветке как центру поповщины, но не сломила ее до конца, часть староверов там осталась и дожила до XX столетия.

М.И. Лилеев сообщает, что были еще и другие случаи выгона. Например, в 1779 г. пытался вывести из Польши часть староверов, подданных графа П.А. Румянцева-Задунайского, пожалованных ему в 1775 г. вместе с 293 тыс. дес. земли, Алексей Кононович, один из русских военачальников, но за них вступился польский полковник Война и насильно отобрал их у Кононовича и не позволил забирать .

После разгрома Ветки центр беглопоповщины переместился в Стародубье. Все недовольное население убегало в Стародубье и в последующие годы вплоть до отмены крепостного права. А староверы Сибири (Забайкалья, Алтая) поддерживали с оставшимися в стародубских слободах родственниками и единомышленниками связь до 30-х гг. XX в. Связь эта поддерживалась при помощи ходоков, отправлявшихся за беглыми попами в европейскую часть России, а также путем переписки. Так, у Л.В. Чистякова, жителя с. Десятниково, письма хранились вплоть до 60-х гг. XX в.

Таким образом, шла своеобразная борьба за рабочие руки и души русских мужиков, попавших из-за религиозных преследований в чужие края, которые стали им второй родиной. Здесь благодаря взаимным выручкам росли и укреплялись межэтнические связи также с трудовым народом Украины, Белоруссии.

На западных рубежах нашей страны и за ее пределами старообрядцы оказались пионерами освоения малозаселенных окраин. Там их культура значительно обогащается не только за счет всероссийского опыта, привнесенного туда предприимчивыми и деловыми людьми со всех губерний и провинций государства, но и за счет опыта коренных народов тех мест - украинцев и белорусов.

Стародубско-ветковская группа старообрядцев сохранила многие черты культуры допетровской Московской Руси, но вековое проживание их на землях Украины и Белоруссии не прошло бесследно. Они усвоили отдельные элементы духовной и материальной культуры братских народов. О некоторых заимствованиях писали М.И. Лилеев, И.Абрамов, З. Радченко и др.

Различные напластования украинской и белорусской культур придали особое своеобразие такой этнографической группе, как старообрядцы Забайкалья. Перенаселенные в 1764-1765 гг. под конвоем военных отрядов в Сибирь, они сохранили вплоть до настоящего времени многие колоритные черты той культуры.

О прежних тесных этнических связях старообрядцев с местным украинским, белорусским и польским населением свидетельствуют

36 стр.

фамилии, родовые прозвища семейских польского и украинского происхождения. В языке и говоре семейских ощутимо белорусско-украинское влияние: из русских только семейские в Сибири называют картошку бульбой, отрезанный кусок хлеба - лусточкой, шампиньоны - печерицей, песчаные холмы - кучугурами, завитки на наличниках и на головных уборах - кучерями, летучую мышь - кажаном и т. д. Заметно это влияние в произношении имен: Хома, Хвеня, Хведор, Крестина. Многие факты заимствования в языках белорусском и украинском также отмечены в работах А.М. Селищева28, В. И.Копыловой29 и др.

Польско-украинские и белорусские элементы в одежде семейских обнаружили Ю.Д. Талько-Грынцевич30 и Г.С. Маслова31, в росписи жилища - Г.И. Ильина-Охрименко32.

У старообрядцев Забайкалья имеется много сюжетов, элементов фольклора, народных верований, обрядности, общих с белорусскими. В частности, они, как и белорусы, отмечают четыре родительских дня в году, остальное население России - три дня.

Князь М.М. Щербатов в своем сочинении "Статистика в рассуждении России", написанном в 1776-1777 гг., замечает о стародубских раскольничьих слободах, что "сии слободы богатятся великою их торговлею из Польши..."

Стародубье и Ветка знавали вождя крестьянской войны Е.И. Пугачева. В 1762 г. он как служивый казак был призван для выгонки староверов из этих мест, но убежал и поселился на некоторое время среди старообрядцев. Именно в стародубских и ветковских слободах созрела идея о самозванстве. Принять на себя имя устраненного Екатериной II мужа, царя Петра Федоровича, предложили тамошний старообрядец Кожевников и Семенов (его религиозная принадлежность точно не установлена). Сохранился паспорт, полученный Е.И. Пугачевым на Добрянском форпосте через посредство староверов 12 августа 1772 г. В нем сказано: "Объявитель сего, вышедший из Польши и явившийся собой при Добрянском форпосте, веры раскольнической, Емельян Иванов сын Пугачев, по желанию его для житья определен в Казанскую губернию, в Симбирскую провинцию, к реке Иргизу, которому по тракту чинить свободный пропуск, обид, налог и притеснений не чинить и давать квартиры по указам..."33. Дальнейшее действие этого дерзкого и справедливого россиянина широко известны. Многие деяния старообрядцев Стародубья, Ветки, Гомеля, Горохова, Бердичева, Винницы пока еще недостаточно осмыслены и освещены в нашей литературе. Не оценены по достоинству их колонизационные способности, их участие в крестьянских войнах.

Но приверженцев старых обрядов ждали новые испытания. Их ждала Сибирь...

37 стр.

1. Никольский Н. М. История русской церкви. - М., 1983. - С. 136.

2. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. - Иркутск, 1979. - С. 81.

3. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. - Т. 7. - С. 360.

4. Ленин В. И. Полн. собр. соч. - Т. 4. - С. 228.

5. Абрамов Я. Выговские пионеры. // Отечественные записки. - СПб., 1984. - Т. CCLXIII. - С. 89-90.

6. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. - М., 1977; Карцов В. Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России: Спецкурс. Ч. 1-2. Калинин. 1971; Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. - Новосибирск, 1974.

7. Костомаров Н. И. Собр. соч. Кн. 5. Т. 12, СПб. 1904, С. 211. В дальнейшем вместо ссылки в тексте будут указаны страницы этого сочинения.

8. Там же. С. 228-229.

9. Клибанов А. И. Указ. соч. С. 90.

10 Мельников П. И. (Андрей Печерский). Поли. собр. соч. Изд. 2-е. - Т. VII. - СПб., 1909. - С. 32.

11. Мельников П. И. (Андрей Печерский). Собр. соч. в 8 томах. Т. VIII, - М., 1976. - С. 11.

12. Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. - Соч. Т. XX. - М.-Л., 1925. - С. 101.

13. Лилеев М. И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII- XVIII вв. - Киев, 1895. - С. 7.

14. Бирон - курляндский дворянин, обласканный императрицей Анной Иоанновной, насадил в России крайне реакционный режим, поощрял немецкое засилье во всех сферах жизни, грабил народ и страну. Это вызывало протест русских людей и их побеги за рубеж.

15. Щапов А. П. Русский раскол старообрядчества. - Соч. в 3-х томах. - Т. 1. - СПб., 1906. - С. 440.

16. Иоаннов (Журавлев) А. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах. - Ч. IV. - СПб., 1795. - С. 86-88.

17. Абрамов И. Старообрядцы на Ветке... // Живая старина, 1907. - № 3. - С. 118-119.

18. Лилеев М. И. Из истории раскола на Ветке... - С. 61, 69-71, 290.

19. Ровинский П. А. Этнографические исследования в Забайкальской области. // Изв. Сиб. отд. РГО, 1872. - Т. 3. - № 3. - С. 132.

20. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы: Семейские. - Иркутск, 1920. - С. 68.

21. Лилеев М. И. Из истории раскола... - Вып. 1. - С. 80.

22. Лебедева А. А. Одежда одной из локальных групп русского населения Забайкалья (старообрядцев). // В кн.: Из культурного наследия народов России. - Л., 1972. - С. 156; Тарусская М. Г. Коллекция росписной утвари и одежды семейского населения. - В кн.: Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Ч. 2. Забайкалье. - Новосибирск, 1975. - С. 71.

23. Лилеев М. И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII-XVIII вв. - Киев, 1893. - С..

24. Абрамов И. Старообрядцы на Ветке... // Живая старина, 1907. - Вып. III-IV. - С. 118-119.

25. ПСЗ. - Т. 9. - № 6612. - СПб., 1830.

26. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 22. - С. 18.

27. Лилеев М. И. Из истории раскола... - С. 288-289.

28. Селищев А. М. Указ. соч.

29. Копылова В. И. Фонетическая система говора семейских Красночикойского района Читинской области. - Улан-Удэ, 1973.

30. Талько-Грынцевич Ю. Д. Семейские (старообрядцы) в Забайкалье. - Протоколы общего собрания Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отд. РГО. Кяхта, 1894. - № 2; Он же. К антропологии великороссов: Семейские (старообрядцы забайкальские). - Томск, 1898.

31. Маслова Г. С. Русский народный костюм Восточной Сибири. // Этнографический сборник. - Улан-Удэ, 1962. - Вып. 3. - С. 17-26.

32. Ильина-Охрименко Г. И. Народное искусство семейских Забайкалья XIX- XX веков: Резьба и роспись. - Улан-Удэ, 1972. Она же. Русская домовая роспись Забайкалья. - Советская этнография, 1965. - № 1. - С. 127-171.

33. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. - С. 154.

(Верхотурский этап 1764-1765 гг.)

Драматическая судьба двух колоритных групп русских старообрядцев Сибири - "поляков" Алтая, Восточного Казахстана и "семейских" Забайкалья продолжает привлекать исследователей. Несмотря на большое количество изданных книг и статей, до сих пор в их истории много "белых пятен", неизвестных страниц. Нередко ученые приводят разные даты переселения этих групп в Сибирь, связывая их выгонку из пределов Белоруссии и Украины с разделами Польши, как известно, происшедшими в более позднее, время. Не во всем ясен маршрут их следования к местам поселения и многое другое. Мнения ученых разделилось и о добровольности их переселения. Одни писали о насильственном переселении1.

П. А. Ровинский сомневался в этом2.

Вл. Гирченко утверждал, что это было добровольное переселение3.

Новый материал, найденный в архивах, позволяет взглянуть на эпопею переселения более определенно.

Летом 1986 г. в Москве в Центральном государственном архиве древних актов в фонде Верхотурской воеводской канцелярии обнаружены новые документы, раскрывающие картину поэтапного переселения в Сибирь русских беглых людей, выведенных из Польши. Из них мы узнаем о том, как и при каких условиях происходило переселение староверов, кто их сопровождал по этапу, каковы были снабжение, маршрут следования и даты их прибытия в Верхотурск и убытия из него. Поскольку материалы свидетельствуют только о партиях переселенцев, прибывших в Верхотурье и отправленных из него, исследователи вправе назвать этот этап прохождения Верхотурским.

Важную роль на этом этапе играл Лаврентий Фабрициус, секунд-майор, или пример-майор, как указывается в документах. При его участии были сформированы из беглых людей Селенгинский

38 стр.

и Томский пехотные полки, а, возможно, и организована пересылка этих людей на Алтай, в Барабинскую степь и Забайкалье. Документация, денежные расходы и снабжение людей провиантом - все было сосредоточено в его руках.

Новые материалы проливают свет на эпопею следования в пути 14 партий выводимых из Польши староверов. От Казани и Соликамска до Верхотурья, Тобольска, Екатеринбурга, Туринска. А началось с того, что в 1764 г. правительством Екатерины II была совершена вторая выгонка старообрядцев из польских пределов. Заманчиво предположить, что к этим мероприятиям правительство подтолкнул и совет М.В. Ломоносова, которого волновала судьба русского народа, его разобщенность на религиозной и социальной почве, уход русских людей за рубеж. В 1761 г. в работе "О сохранении и размножении российского народа" Ломоносов писал: "С пограничных мест уходят люди в чужие государства, а особливо в Польшу, и тем лишается подданных Российская корона... Побеги бывают более от помещичьих отягощении крестьянам и от солдатских наборов. Итак, мне кажется, лучше пограничных с Польшей жителей облегчить податьми и снять солдатские наборы, расположив их по всему государству. Для расколу много уходит русских людей на Ветку: находящихся там беглецов не можно ли возвратить при нынешнем военном случае? А впредь могут служить способы, кои представятся о исправлении нравов и о большем просвещении народа"4.

Нам неизвестно, был ли совет М. В. Ломоносова подхвачен правительством или оно само додумалось о необходимости выселения старообрядцев с Ветки. Во всяком случае через три года последовала крупная выгонка беглых людей из Польши. А мы, не останавливаясь на подробностях этой второй акции, поведем речь о переселении староверов через Верхотурье. Этот город, выросший из Верхотурского острога, оказался на главном пути в сибирские земли в те годы, затем они пролягут в разных направлениях. Предполагаемая схема маршрута по новым архивным материалам выглядит так. Из Польши (Ветка, Дорогобуж, Подолия, Прибужье, Винница - основные места поселений в польских пределах, откуда их вывели, а также Стародубские слободы) их привели в Калугу, отсюда преимущественно водным путем в Казань по рекам Оке, Волге, далее 8 партий ушли на Екатеринбург, остальные 15 были отправлены на Соликамск, Верхотурье, Тобольск, а оттуда распределены для поселения на Барабе, Алтае и в Забайкалье.

План переселения староверов из Польши в Сибирь был разработан царской администрацией заблаговременно. К передвижению больших масс русских людей стали готовиться заранее. Некоторые организационные меры были предприняты еще в Верхотурье.

39 стр.

Об этом свидетельствуют архивные материалы, из которых приведем только наиболее ценные. Правительством первоначально было намечено всем возвращаемым беглым людям со дня их вступления на русскую территорию выделять в месяц от казны на серый кафтан или шубу, на обувь, хлеб и продовольствие, мужчинам по 1 руб. 70 коп., женщинам по 1 руб. 28 коп., детям по 1 руб. 20 коп. На детей полагалось, кроме того, полпайка провианта. Для переезда на 20 чел. выделяли одну подводу. Для заселения Нерчинского и Селенгинского уездов предложено было отправить туда из тех же польских выходцев всех лиц старше 40 лет и увечных, не могущих служить в строю.

Большую часть выведенных из Польши староверов гнали в Сибирь по старой дороге через Верхотурье. Но в начале царствования Екатерины II был проложен Московский тракт от Екатеринбурга на западе до Кяхты и Нерчинска на востоке. Он проходил на 200 с лишним верст южнее прежней дороги на Верхотурье. Путь наших невольных путешественников в Казани раздвоился: восемь партий отсюда были направлены в Екатеринбург. Об их судьбе пока ничего неизвестно. Нужны новые поиски.

9 июля 1764 г. указами ведено командировать "отписных крестьян и разночинцев и казаков с препровождением из Верхотурья до Тюмени и Туринска и к расположению каждого места по пятидесяти (человек. - Ф. Б.), чтоб быть им попеременно и в Тюмени, и Тобольску, и Ялуторовску для того и требовать в Туринской воеводской и Краснослободского управления канцелярии по пятьдесят человек. Точно как и прежде посланными указами"5. Вскоре было ведено требовать работников от жителей по очереди, которым за перевоз людей, направленных по этапу в Сибирь, обещали платить "мужику с лошадью в летнее время по 10 копеек, а без лошади - по 5 коп.; и зимою с лошадью по 5 коп., а без лошади по 4 коп, на день" (л. 85).

В то время губернатором Сибири был Денис Иванович Чичерин. Для препровождения следующих из России в Сибирь беглецов, направленных в Сибирский корпус, был назначен уже упомянутый "ланд-милиций полков" секунд-майор Лаврентий Фабрициус, которому даны были большие полномочия. К примеру, в одном из документов, датируемом 1 декабря 1765 г. читаем: "От пример-майора Фабрициуса для приема и отправления идущих из России в Сибирь выводимых из Польши беглых российских людей Селенгинского полку пример-майора Фабрициуса командою, с которой он прежде находился по требованию его майора Фабрициуса подлежащее число на довольствие предписанных людей денежной казне и провианта ис преждеассигнованной в Верхотурье определенной на /создание/ новоучрежденного сибирского корпуса суммы...", т. е. речь идет о том, что Фабрициус на нужды переселения

40 стр.

на формирование Селенгинского и Томского полков может "отлучать (расходовать) сколько захочет" (л. 246). Секретной комиссией Д.И. Чичерину от 19 июля 1764 г. ведено "...ежели для следующих в Сибирь из России к определению в полки людей на необходимые надобности и расход потребно будет", то нужно выделить "для цели препровождения" требуемые на это средства. И секунд-майору Фабрициусу было выдано для указанной выше цели 2108 руб. 22 коп. и половина 2/3 провианта. Муки, ржи и овса на сто тридцать руб. шесть коп.", а всего 2240 руб. 14 коп. "Одна половина две трети натурою. Крупы 2 четверти 2 четверика 6 гарцев6. Оные цены в Туринской канцелярии не показано того ради приказать и с объявленной выписки сочиня две ведомости и одну из них послать в Сибирскую губернскую канцелярию" (99 об.). Эти средства, видимо, были выделены на формирование новых сибирских полков, в состав которых намечалось определить и выводимых из Польши беглых российских людей.

Таковы некоторые подготовительные меры, предпринятые администрациями царского правительства и сибирского губернаторства. Но эти меры в дальнейшем получили свое развитие на основе опыта, накопленного в течение 1764 г., когда были проведены через Верхотурье в Тобольск первые партии. Об этом можно судить из документа от 6 октября 1765 г., в котором были подведены итоги целого года, непосредственно связанные с перемещением больших групп населения из России в Сибирь. Хочется привести его почти полностью: "От господина бригадира и казанского обер-коменданта Иевлева ордерами оказалось, что сюда на Верхотурье отправлено кроме прошедших на Екатеринбург осми и разделенных за худобою судна на другие одной двадцать две партии в коея состоит однех беглецов не менее как по двести по пятьдесят, а иные и менее двух сот да за ними конвою по пятидесяти человек и того разумеется в следовании во всех партиях одних беглецов более четырех тысяч, а конвою до тысячи человек (Разрядка моя. - Ф. Б.). И на таковое число полагая одну месячную дачу потребно провианта муки более тысячи круп на одних только конвойных до пятидесяти четвертей и более же... А требуемого числа, которое ныне озаготовления в магазине состоит не только на все следующие партии достать может, но и на одни восемь коя уповательно со отправления ис Соликамска в здешний город Верхотурск в непродолжительное время, а конечно, через две недели прибывать будут. В удовольствии круп же на конвойных и вовсе недостаточно..." Фабрициус требует, чтобы нужное количество провианта было заготовлено, "дабы в следовании тех партий какой либо остановки последовать не могло". Муку и крупу рекомендовалось закупить в Ирбитской и Ницинской слободах. Это поручалось сделать дворянину Ивану Дмитриеву

41 стр.

сыну боярскому. Хотя в указанных слободах крупы и муки имелось достаточное количество, но, "за нынешнем распутием перевозки учинить вскорости никак не возможно"7.

В ходе поиска нам удалось найти материалы о 14 партиях из 23, выведенных из Казани и следующих разными путями под конвоем солдат и офицеров. Как видно из документа, приведенного выше, их "за худобою судна" разделили на партии по 250 чел. и менее. Из них 8 партий было направлено в Екатеринбург, о чем историкам прежде не было известно; 14 же партий вели на Верхотурье, а оттуда направили в Тобольск и Туринск.

Первые партии ссыльнопоселенцев второй выгонки из Польши прибыли в Верхотурск в начале октября 1764 г. Всеми делами на данном этапе ведал Лаврентий Фабрициус. Ему на счет карабинерных полков для продовольствия ссыльных, провианта и жалованья конвоя выделялось по 10 тыс. руб. Это для того времени были немалые деньги8. Для каждой партии в зависимости от количества людей, следовавших в ней, выделялась определенная сумма денег или запас провианта. Вот что читаем в сообщении секунд-майора Фабрициуса, поданном 5 октября 1764 г. в Верхотурскую воеводскую канцелярию: "По требованию следующего с первой партией пойманными в Польше российскими беглецами, определенного в Сибирский корпус господина пример-майора Волкова во время следования до Тобольска для довольствия тех людей и на прогон подвоз их провианта подконвойных и протчее. Верхотурская воеводская канцелярия благоволила из осигнуемой на то денежной казны отпустить в прием и под росписку команде ево господина майора... подпорутчика триста рублей"9. В сообщении от 7 октября 1764 г. Фабрициус просит отпустить для довольствия идущей до Тобольска второй партии, которую сопровождает капитан Шуклин, 350 руб. из имеющихся соляных, подлежащих выдаче сборов денежной казны (л. 9-10).

Итак, Первые две партии пойманных в польских пределах русских людей были конвоированы через Верхотурье в октябре 1764 г. Их численный состав нам неизвестен. Но, вероятно, в каждой партии было не менее 200 чел. Об этом свидетельствует сумма денег, выделенных для пропитания и конвоирования ссылаемых в Сибирь староверов, отправленных пока до Тобольска. Последующие партии выведенных из Польши российских беглецов пройдут через Верхотурье в 1765 г. В сообщении "Селенгинского пехотного полку пример-майора Фабрициуса в Верхотурскую воеводскую канцелярию по поданной казне ко мне от следующего с третьей партией определенного в Сибирский корпус господина капитана Мартышева ведомости... Верхотурская воеводская канцелярия благоволит: в едущей в оной партии людей мужска и женска полу рослым сту тридцати девяти полагал сего генваря

42 стр.

мца (месяца) на перву половину на каждого муки по одному четверику, малолетним получа ещи против оныя в полы (т. е. половину. - Ф. Б.) пятнадцати человеку муки по четыре гарнца, всего на сто пятьдесят четыре человека муки к остаточной одной четверти семнадцать четвертей два четверика четыре гарнца. Под росписку означенному господину капитану Мартышеву выдать по ведомости с показанием цен. Меня уведомить. Фабрициус. Генваря 2 дня 1765 года"10.

В этом документе выделим информацию о том, что уже к этому времени был сформирован Селенгинский пехотный полк, создание которого З. Шагжина относит к 1796 г.11 Расшифрованы в документе и данные о провианте, выделяемом на каждого переселяемого взрослого и малолетка на определенный отрезок времени. В данном сообщении провиант был выделен на полмесяца, на "первую половину генваря". В документе от 4 января 1765 г. говорится: "Следующего с четвертой партией капитана Полянского, ведущего в оной четвертой партии пойманных в Польше российских беглецов мужска и женска полу рослых (т. е. взрослых, старше 15 лет. - Ф. Б.) получивших в месяц муки по два четверика с сту двумя малолетними, получающих против оных в полы тридцати одного. Всего сту тридцати трем человекам муки полагал..."12.

По нашим расчетам, им должно было на всю партию быть выделено 204 + 31 = 235 четвериков, или на 102 взрослых по 2 четверика и на 31 малолетнего по 1 четверику. Кажется, что ведший четвертую партию до Верхотурья "Казанского гарнизона 2-го батальона прапорщик Петр Чесноков" злоупотребил в дороге имеющимися в его распоряжении средствами. В этой партии люди плохо питались и находились в тяжелейших условиях. На этом этапе в качестве компенсации они получили муки больше нормы. В другом документе говорится, чтоб впредь люди не имели "тягости, а паче гладу"13. Вероятно, из-за этих "тягостей и гладу" ссыльные часто "шалили", в следовавших по этапу партиях происходили разные "обиды и воровство". С целью пересечения подобных "шалств" администрация предпринимала ответные меры.

В документах сообщается, что в городе Верхотуре большое скопище народа "конвойных и с теми партиями более тысячи человек и чтоб от тех команд здешним жителям как в прошлом 764 году таких же следующих партий от каковых обиды и воровство происходили... В городе и в ямской слободе учредить в пристойных местах по перекресткам бекетов (пикеты. - Ф. Б.) и на оные в ночное время для смотрения чтоб бегше (слова не разобраны - Ф. Б.) /вероятно, из/ партии под конвоем с какого шалства шуму, Драк и воровства не происходило. Определять на каждый бикет по пристояному (?) числу человек". Не разрешали также "шататся по улицам в ночное время"14.

43 стр.

Вероятно, для сопровождения некоторых партий не доставало военной силы и для конвоирования привлекалось местное население. 4 февраля 1765 г. староста Верхотурских разночинцев Яков Бессонов просит верхотурскую воеводскую канцелярию "для препровождения в пятой партии пойманных в Польше российских беглецов от Верхотурья до города Туринска нарядить из Верхотурского разночинцев двадцать пять человек с их оружием у кого есть и по наряде для отсылки Селенгинского пехотного полку к господину пример-майору Фабрициусу прислать"15.

Материалы о 6-13-ой и 15-ой, т.е. по девяти партиям в этом фонде отсутствуют. Из ранее приведенного документа известно, что 8 партий из Казани вели в ссылку через Екатеринбург, и их одиссея зафиксирована где-то в другом месте. Возникает соблазн предположить, что именно эти 8 партий были отправлены на Алтай, куда они прибыли, по данным Н.Н. Покровского, в июне 1766 г.16, а, возможно, другим путем шли на Тобольск.

В документе-аттестате, выданном на имя Палицына, "октября 24 дня 1765 года" говорится, что в четвертой на десять (четырнадцатой) партии "больших поляков и их детям 249 человек в августе шестого на десять будущего октября по шестое на десять числа за неимением провианта по справочной цене за муки за триста девяноста четыре пуда по пятнадцати копеек пуд арестантам в день" (л. 133). В тот же день Палицыну выдано жалованья и на прокорм 171 руб. 78 3/4 коп. (л. 247 об.).

Эти документы дают сведения о том, что в дороге выведенных из Польши русских староверов называют то арестантами, то поляками; совместно с ними в сибирский корпус следуют и рядовые служилые, определенные, как и староверы, туда на службу. Название "поляки" затем прочно закрепится за староверами на Алтае и в Забайкалье. В другом документе тоже говорится, что в команде прапорщика Воронежского пехотного полку Шитиловского "полякам мужеска и женска пола большого росту (т. е. возраста. - Ф. Б.) сту сорока двум арестантам..." (л. 141). Вероятно, эти данные относятся к переходу 17-й партии, а беглые русские люди, возвращаемые из Польши военною силою, тоже названы "поляками и арестантами".

Недостаток провианта компенсировали деньгами. Так, четырнадцатой партии, состоящей из 257 чел., да на команду конвоя выплачено "за провиант муки 4 четверти, за 5 четвериков 63 руб. 36 коп. с деньгой. За один четверик за 3 гарнца 30 коп. 3 чети. Итого 63 руб. 67 1/4 коп.", (л. 249-249 об.). Но деньги есть не будешь. А в редконаселенной Сибири купить что-либо из продуктов было не просто. Добывали самое простое и необходимое (муку, крупу). Скудное питание, тяжести перехода приводили к заболеваниям.

44 стр.

Так, в семнадцатой партии "тяжко больных" выявлено 69 чел., им предложено выделить 20 квартир.

Из документов можно почерпнуть интересные данные. Семнадцатую партию привел в Верхотурск прапорщик Ушаков, но он был отправлен снова в Казань, так как был назначен или определен в главную команду". Он едет туда за следующими 50 беглецами. Ему выделено пять подвод до Соли Камской, по деньге на версту за подводу, или 3 руб. 67 коп. с половиной. Седьмую на десять партию возглавил прапорщик Лебедев, и он довел эту партию до города Туринска (л. 121). В документе, датированном 3 октября 1765 г., сообщается, что с восемнадцатой партией прибыл капитан Токмовцов. Он привел в Верхотурье 141 взрослого беглеца и 71 малолетнего, а всего 212 чел. (лл. 196-199). В его команде было 46 чел. Из них один унтер-офицер, один капрал, один цирюльник и 43 рядовых. 4 ноября 1765 г. капитану Токмовцову на выведенных из Польши с восемнадцатой партией 212 чел. и конвойных 46, а всего на 258 чел. выделено 65 руб. 81 коп. с половиной (л. 250).

3 октября 1765 г., т.е. одновременно с восемнадцатой партией, прибыла девятнадцатая. В ней было 153 взрослых и 90 малолетних "мужска и женска" полу. Партию привел Тенгинского пехотного полку капитан Васильев. В его команде состояли 1 сержант, 2 капрала, 2 цирюльника, 47 рядовых и 2 извозчика. Солдаты относились к этому же полку, одного из капралов звали Алексей Назаров (лал. 161-162 и 190).

31 октября 1765 г. сообщено, что в сопровождении команды капитана Костомарова прибыла в Верхотурск "двадесятая" (20-я) партия. В ней находилось 154 чел. старше 15 лет и 49 малолетних, до 15 лет, да арестантов 5 чел. (л. 172). В команде Костомарова состояли 54 чел. и один из них был "фершал" и 50 рядовых (л. 173-174). 203 чел. шли под усиленной охраной, состоящей из 54 конвойных. Но в этой партии на этапе происходят всевозможные неприятные для начальства события, связанные то с побегами и озлоблением, то с грабительством и избиением бесконвойного офицера. Вероятно, побеги случались нередко. Для их предотвращения было разработано специальное наставление, в котором сопровождающим давались указания, как поступать в подобных ситуациях с офицерами, проворонившими конвоируемых беглецов. Это отмечено в документе от 7 ноября 1765 г. (л. 203). Из "Ведомости", обнаруженной Н.Н. Покровским, известно, что всего по дороге из Калуги до Тобольска бежали 81 чел.17 Один из таких побегов зафиксирован и в найденных нами документах. Несмотря на все меры предосторожности и на усиленный конвой (на 4 чел.- 1 конвойный) наиболее и отчаянные из гонимых в Сибирь староверов не могли смириться с уготованной им участью. И они бегут.

45 стр.

В сообщении от 28 октября 1765 г. сказано, что "здесь в Верхотурье бежали из квартир по тракту из партии, а именно Аким Родионов, Зиновей Никитин, сын его Яков, а приметами они Родионов отроду 45 лет ростом двух аршин четыре вершка с половиной, волос черный, глаза серые, лицом смугл, нос кокоревой, борода руса; Никитин отроду 47 лет, росту два аршина 5 вершков, волосы и борода темнорусые, глаза серые, нос остр.., сын Его Яков 16 лет росту двух аршин одного вершка, волос черен, глаза серые, нос остр" (л. 159).

Из Верхотурья до Тобольска шестнадцатую и двадцатую партии сопровождал прапорщик князь Дмитрий Вяземский. Ему было выделено для этой цели 200 руб. и 46 или 49 подвод (лл. 182, 188, 189). Вероятно, в 16 партии находилось 188 взрослых и 85 малолетних, а всего 279 чел. обоего пола (лл. 193, 194, 204). В документах от 4 ноября сообщено, что на выведенную шестнадцатую партию российских беглецов и арестантов (всего 279 чел.) прапорщику Вяземскому в прием и под расписку выделено из тех расчетов 68 руб. 75 коп. (л. 250). Того же числа и месяца в двадцатой партии с военнослужащими и арестантами было 262 чел. Им вместо провианта выделено денег 70 руб. 54 1/4 коп. Того же дня князю Вяземскому и его денщику выдано жалованья 34 руб. 60 коп. (л. 249 об. - 250). Следовательно, в этих двух партиях было 541 чел. вместе со служилыми и арестантами.

А 3 ноября 1765 г. капитану Богданову на российских беглецов, выведенных из Польши, и конвойных (всего на 246 чел.) на ноябрь, выдано вместо провианта деньгами муки за 52 четверти за 5 четвериков 61 руб. 4 коп. с деньгой, и за 5 четвериков за 3 гарца 1 руб. 20 коп. три чети. Итого 62 руб. 25 коп. 1/4 коп. (л. 249 об.). Это была двадцать первая партия. В ней за разные предерзости в Сибирь были отправлены 13 чел. И выведенных из Польши российских беглецов мужского и женского пола 119, малолетних детей - 71. Всего 190 чел. Следовательно, конвойных было 43 чел. (лл. 164, 171). Эту партию конвоировал прапорщик Никифор Белов (л. 209-210).

25 ноября 1765 г. двадцать вторая партия отправлялась из Верхотурья в Тобольск под командой Томского полку господина прапорщика Воронежского пехотного полку Ивана Шишлера, ему выделялось 26 подвод, а также 314 руб. 27 коп. денег. В этой партии находились 158 взрослых мужчин и женщин, 58 детей. Вместе с арестантами взрослых было 208 чел. На них выдано 25 руб. 98 1/4 коп. (л. 250 об.). Но в другом документе от 28 ноября 1765 года написано, что отправлена из Верхотурья 22 партия под командой прапорщика Полоскова (лл. 228-239). А в документе от 26 ноября пояснено: Ивану Шишлеру и его команде его воинских чинов выдано денежного жалованья 314 руб. 27

46 стр.

с половиной, а 27 ноября прапорщику Полоскову на продовольствие оной 22 партии выдано 60 руб. (л. 248 об.).

20 ноября 1765 г. под командой Сибирского корпуса подпоручика Скоробогатова отправлена в Тобольск двадцать третья партия. Подпоручику "за недостатком у него жалованья" выдано 120 руб., партии выделено 20 подвод (л. 224, 227). Кроме того 30 октября 1765 г. сержанту Ивану Галактионову на продовольствие оставшимся в Верхотурье из-за болезни российским беглецам выделено 100 руб. (л, 247 об.). А 18 ноября того же года ему дополнительно выделено еще 300 руб. (л. 248). Судя по выделенной сумме денег, больных в Верхотурье скопилось немало.

Всего за 1764 и 1765 гг. на цели "препровождения" и на питание, на лечение только на Верхотурском этапе израсходовано 4684 руб. 70 коп. три чети 2/3 (л. 252). Полностью на переселение солдат и пахарей до мест их поселения и на содержание их до первого урожая было отпущено 34980 руб. И заготовлено для этой эпопеи 44 тыс. четвертей хлеба18.

Рассмотренные выше материалы красноречиво свидетельствуют о насильственных, принудительных мерах и методах переселения в Сибирь больших групп старообрядцев, выведенных из польских пределов. Эти партии - каждая в количестве 150-250 чел. - проходили через Верхотурье в 1764-1765 гг. под конвоем. На 4 чел. шедших в ссылку, был определен один конвоир. О добровольности перенаселения не могло быть и речи. Эти выведенные из Польши русские беглые люди уже в дороге получили название "поляков". И это название за ними закрепится и на Алтае, и в Забайкалье.

Документы позволяют утверждать, что начало формирования Селенгинского пехотного полка следует отнести к концу 1764 г., на 32 года раньше данных, приведенных З. Шагжиной.

47 стр.

1. Максимов С.В. Сибирь и каторга. - Спб. 1871. - Т. 1. - С. 353-354; Селищев А.М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. Иркутск, 1920. - С. 73.

2. Ровинский П.А. Этнографические исследования в Забайкальской области // Изв. Сиб. отд. РГО, СПб. 1872. - Т. 3. - С. 125.

3. Гирченко В. Из истории переселения в Прибайкалье старообрядцев-семейских. Верхнеудинск, 1922. - С. 3.

4. Мих. Ломоносов. Избранная проза. - М., 1986. - С. 316.

5. ЦГАДА, фонд 474 (Верхотурская воеводская канцелярия). - Оп. 1. - Д. 198. - Л. 83. В дальнейшем все ссылки на материалы этого фонда и дела будут обозначены только порядковым номером листа прямо в тексте.

6. Четверть - старая русская мера объема сыпучих тел, равная 8 четверикам (около 210 литров). Четверик равен восьмой части четверти (26, 239 л.). Гарнец равен 3,28 л. или восьмой части четверика.

7. ЦГАДА. - Ф. 474. - Оп. 1. - Д. 209. - Л..

8. ЦГАДА. - Ф. 474. - Оп. 1. - Д. 198. - Л. 2-3.

9. ЦГАДА. - Ф. 474. - Оп. 1. - Д. 198. - Л. 1.

10. Там же. - Л. 37.

11. См.: Шагжина 3. Дар Селенгинского полка. "Правда Бурятии", 16 августа 1986 г.

12. ЦГАДА. - Ф. 474. - Оп. 1, - Д. 198. - Л. 43.

13. Там же. - Д. 209. - Л. 1-1 об.

14. Там же. - Л. 213.

15. Там же. - Д. 198. - Л. 82. Далее в тексте будут указаны номера листов этого дела.

16. Покровский Н. Н. К истории появления в Сибири забайкальских "семейских" и алтайских "поляков". // Изв. Сиб. отд. АН СССР. Сер. обществ, наук 1975. - № 6. - Вып. 2. - С. 109.

17. Там же. - С. 111.

18. Васильев А. П. Забайкальские казаки (исторический очерк). - Чита 1916. - Т. II. - С. 169.

Вторая половина XVIII века. Необозримые пространства русского государства оставались неосвоенными и слабозаселенными. В Сибири вопрос колонизации отдельных районов настолько назрел, что его нужно было решать немедленно: медеплавильным, сереброплавильным и железоделательным заводам, возникшим к этому времени на востоке страны, требовалось много рабочих, специалистов, которых нужно было кормить. В продовольствии нуждались и регулярные войска, казаки, производившие мало хлеба.

Правительство Екатерины II усмотрело в старообрядцах прекрасных колонистов, которые смогут производить хлеб и другие сельскохозяйственные продукты там, где их не хватает. Будучи исконными земледельцами они обладали такими чертами, как предприимчивость, трудолюбие, были отличными общинниками, да и на западных границах без них было бы спокойнее. Поэтому возложить на них дела русской земледельческой культуры казалось просто необходимым.

Из Верхотурья потянулись в неведомую Сибирь по старому Московскому тракту подводы, сани, повозки, телеги, груженные самым необходимым домашним скарбом, стариками, больными да малыми детьми. Младенцев везли в берестяных люльках, подводы конвоировали солдаты и казаки. Путь лежал за Байкал-море, куда были направлены беглые старообрядцы из пределов Заднепровья. Природа Забайкалья всегда вызывала восхищение у путешественников. Тут можно было обнаружить ландшафты разных частей света. Виды донских степей чередовались с видами горной Швейцарии, с альпийскими лугами. О реке Селенге, например, А. П. Чехов отзовется, что это - "сплошная красотища". Чистые реки, аршаны с целебной водой, стада коз, табуны лошадей - всего было в этих местах в достатке.

Но хлебопашество в Забайкалье до середины XVIII века развивалось очень медленно и не везде успешно. Отдельные островки русского земледелия не обеспечивали потребности населения

48 стр.

в хлебе. А количество крестьян, казаков, служилых и промышленных из года в год возрастало. И надо отметить, что с появлением русских людей в Забайкалье, к многоликости природной среды, к чересполосице местных ландшафтов прибавилось и разнообразие этнических культур, усилилась антропологическая и этнографическая пестрота в крае, появились новые селения, пополнялись вновь поселяемыми людьми старые деревни и слободы, а вокруг них земля принимала обихоженный вид. Тщательно обработанные огороды, полосы пашен и сенокосов занимали все большее пространство. Две цивилизации бок о бок начали жить в крае: скотоводческая и земледельческая. Началось их взаимное влияние, культурный обмен, усилилась торговля. Все это положительно сказалось на развитии производительных сил в Забайкалье.

Особый колорит, пестроту и яркость в этнографическую картину Забайкалья внесли поселенные здесь староверы, выведенные из польских пределов. С их водворением началось более интенсивное освоение девственных мест этого края. Приведенные сюда в значительном числе (около 5 тыс. человек) старообрядцы, обладая большим сельскохозяйственным опытом, крепкой общинной сплоченностью и поразительным трудолюбием, уже через короткое время заслужили достойное признание лучших земледельцев края. Они "камень сделали плодородным", - отозвался о них Иркутский губернатор Трескин.

О староверах Забайкалья, со временем получивших здесь название "семейские", написаны десятки статей и книг. Но о том, когда, в каком количестве и откуда они были сосланы в Забайкалье, - известно было немного. Сами они к настоящему времени сохранили в памяти воспоминание, что их предки были переселены из Польши при царице Екатерине II. А из каких мест выведены - почти никто не помнит. Прежде в сельских общинах велись летописи о значительных событиях в жизни старообрядцев Забайкалья, но эти записи почти все куда-то исчезли. Так, по преданию, летопись из с. Бичура в 1922 г. была вывезена в Гусиноозерск. Таким же образом были утрачены записи и летописи и из других сел. Прежде на корочках старопечатных книг, привезенных с большим трудом из мест выселения, тоже имелись записи о том, откуда пришли в то или иное село. И такие книги хранились вплоть до недавнего времени. Бывало, местный грамотей раскроет такой фолиант, часто напечатанный от руки и бережно переплетенный в телячью, добротно выделанную кожу, и узрит о деяниях предков, о их перемещениях по российским и иным просторам. Теперь тех книг почти не осталось у потомков староверов, имеются книги только поздних изданий. Старые рукописные и печатные дониконианского времени, которые так ценились староверами, в большинстве своем уничтожены во время репрессий

49 стр.

20-30-х гг. или позже по невежеству, иные же закопаны в могилы с их владельцами, другие попали в нечистые руки скупщиков, какая-то часть оказалась в руках специалистов-археографов, собиравших редкие старые книги в специальных экспедициях.

Вплоть до недавнего времени в науке бытовало мнение, что старообрядцы Забайкалья - это выведенцы из Стародубских и Ветковских слобод бывших Черниговской и Могилевской губерний. Но в свете новых материалов, найденных в архивах страны, это мнение верно лишь отчасти.

В последние три десятилетия по истории староверов-семейских в архивах разных городов России (Москва, Санкт-Петербург, Иркутск, Улан-Удэ) обнаружен ряд важных документов, которые позволили освятить многие некогда темные страницы истории этой этнографической группы. Большую работу в этом плане проделала этнограф А.А. Лебедева. Она опубликовала несколько ценных статей, посвященных русскому населению Забайкалья, в которых много уделено внимания и семейским1. Поиски семейской старины в архивах страны начал еще в 50-е годы М.М. Шмулевич. Им опубликовано около 20 статей. Его основной труд "Очерки истории Западного Забайкалья" (XVII - середина XIX в.) был издан в Новосибирске в 1985 г. Книга подготовлена к печати автором этих строк и Т.С. Мамсик. Очень ценный документ - Ведомость-доношение генерал-майора П. Ивашева, подготовленные для императрицы Екатерины II, собранные в 1768 году, обнаружил в ЦГАДА Н.Н. Покровский2.

В этой "Ведомости..." показано "сколько выведенных из Польши российских беглых людей... в Сибирь отправлено было", где они поселены и в каком количестве". По Селенгинскому ведомству материалы прислал "генерал-майор кавалер Якобий" - бывший тогда главой селенгинской администрации.

Значительное число документов найдено В.Ф. Лобановым из Хабаровска, на основе их им написана и защищена кандидатская диссертация "Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в первой половине XIX в.". Новосибирск, 1983. Опубликованы статьи, в частности, посвященные старообрядческим волнениям в Забайкалье в 40-е годы XIX века3. Автором этих строк впервые найден документ "Росписи Тарбагатайской Зосимо-Саватиевской церкви прихожанам разных селений" (начат в 1746 г. - окончен в 1779 г.), в котором обнаружены подробные списки "новопоселенных ис поляков с их семейством" по деревням; в Тарбагатайской слободе, в Куйтунской, Куналейской, Десятниковой, Бурнашевской.

В чем ценность найденного документа? Известно, что исповедная роспись - своеобразная перепись людей православного вероисповедания, "обретающихся при оной церкви". Велась она посемейно,

50 стр.

ежегодно учитывая прихожан всех сословий от мала до велика. Исповедь являлась одним из способов политической слежки за умами и настроением людей, церковнослужители обязывались доносить властям о всех инакомыслящих. Также "роспись" дает нам точную дату поселения и количество новопоселенных по деревням. Словом, найденный документ несет большую информацию. Отметим сразу же, что из 824 человек, приведенных в названные деревни, ни один из них на протяжении 15 лет на исповедь не явился. Да и кто из староверов мог пойти на исповедь к никонианским попам после всего пережитого ими.

Эта партия невольных поселенцев, направленная в Тарбагатайские деревни, была расселена следующим образом:

Название селений Число поселенных Семей Дворов (условно) Вдов +

вдовцов Сирот Одиноких

Тарбагатайская слобода 107 31 17 9 12 6

Куйтун 397 113 40 31 + 10 49 16

Куналей 205 61 26 18+2 30 13

Десятниково 66 15 8 5 7 1

Бурнашево 49 13 7 7+3 15

Итого 824 233 98 70 + 15 113 36

Таблица составлена по данным исповедной росписи Тарбагатайской Зосимо-Саватиевской церкви за 1765 год (Центральный государственный архив Бурятской АССР, ф. 207, оп. I, д. 1616, л. 199об-214). Полный список "новопоселенных ис поляков с их семейством" дан в конце книги (приложение № 1).

Количество лиц мужского и женского пола по селениям равное. В общем итоге 412 мужчин и столько же женщин. Почти в каждой третьей семье имеются вдовы, сироты составляют около 14 %. Чуть ли не каждая вторая семья имеет приемышей-сирот. Видимо, это дети тех наиболее дюжих старообрядцев, которых насильно забрили в рекруты или же подвергли иной репрессии. Но осиротевшие не оставлены в беде: каждый из них определен к надежной крепкой семье.

В Государственном архиве Иркутской области, в фонде Иркутской духовной консистории историком из г. Красноярска Г.Ф. Быконей обнаружен комплекс уникальных документов, относящихся к 1794-1806 гг. Он формально был связан с просьбой старообрядцев Верхнеудинского и Доронинского уездов о разрешении им построить церковь в одном из сел или в д. Большой Куналей или в с. Шаралдай. Первоначальный документ имеет название: "Дело по просьбе старообрядцев Верхнеудинского округа о постройке своей церкви и богослужения в ней по старопечатным книгам". Декабря 11 дня

51 стр.

1794 г. посельщики Тарбагатайского, Мухоршибирского, Усколуцкого, Урлуцкого и Архангельского ведомств обратились к генерал-майору Лариону Тимофеевичу с вышеназванной просьбой. Документ подали выбранные от посельщиков крестьяне Феофан Черных из с. Шаралдай и Ануфрий Горбатых из с. Большой Куналей. Доверенные лица о своих единоверцах сообщили, что "они родились и выросли между старообрядцами, а переведены и поселены назад тому лет с тридцать по означенным местам числом до 5 (пяти) тысяч человек".

Надо отметить, что прошение крестьян написано очень прочувствовано, а мотивы и беды старообрядцев ("истинных христиан" по документу), побудившие написать это прошение, изложены эмоционально, ярким и живым языком. В частности, в документе говорится: "Не имея у себя ни церкви, ни священника, лишаются христианских должностей и рождающиеся у них прибывают без святого крещения, а умирающие предаются земле без христианского погребения. Почему находятся в очевидной опасности дабы не погубить и себя и свое потомство вечно поелику же де они люди некнижные и рассуждать право ли верят не могут и не дерзают и только великое усердие имеют верить и жить так, как верили и жили их предки, до чего не могут достигнуть, если не будут иметь наставника и пастыря..." (ГАИО. Ф. 50, оп. 7, д. 40, л. 1).

Нужно знать их "великое усердие верить и жить", их глубокую и страстную приверженность к церковной духовной обрядности, чтобы понять умонастроение старообрядцев, оставшихся в Забайкалье без церкви и без священника, без которых они "боятся погубить себя и свое потомство", боятся духовного обнищания и нравственного падения - вот почему так настойчиво просят сооружения церкви в их селах и добиваются права иметь у себя наставника и пастыря.

В декабре того же года Иркутское духовное начальство затребовало от поселенных староверов сведения. Старообрядцы всех селений должны были ответить на пятнадцать пунктов. Вот основные из этих пунктов: 1) Когда они приведены; 2) В какие места приселены; 3) Когда приселены были, все ли они в то время были старообрядцами или не все; 4) Из рожденных из них самих не пришлись какие в правоверие; 5) Из правоверия здешние (старожилы - Ф. Б.) не перевелись к ним в старообрядчество; 6) Сколько селений их; 7) Каждое как называется именно; 8) Где точно каждое находится; 9) Сколько их мужеска и женска пола; 10) Живут между правоверными (т. е. православными - Ф. Б.) или особо. Требовалось на все пункты взять "достоверные письменные объяснения" и доставить их святейшему правительствующему Синоду.

52 стр.

В 1785 г. крестьяне-старообрядцы всех 30 селений, где они были поселены, представили в Иркутскую духовную консисторию следующие, уникальные в своем роде данные, которые мы частично воспроизведем в самом сжатом виде. Эти документы - яркие свидетельства преданности их старой вере и отражение их нравственных исканий.

Надо отметить, что по происшествии тридцати лет крестьяне - невольные переведенцы из правобережных от Днепра областей Украины, Белоруссии, часть земель которых в то время находились в пределах Польши, хорошо помнят, когда и откуда они приведены. Живы еще многие из тех, кто прошел этот большой и страшный путь насильственного переселения "из поляков за Байкал-море". Ответы староверов отличаются полнотой и обстоятельностью, они значительно шире тех вопросов, поставленных перед ними в 15-ти пунктах. Особый интерес представляют дополнительные сведения, касающиеся прежних мест их проживания, откуда их вывели царские войска.

Дальнейшее повествование поведет Г.Ф. Быконя, который нашел нижеизложенный материал. При написании данного очерка им использованы ведомости верхнеудинского и троицкосавского духовных заказчиков, протопопов или протоиереев Мордовского и Устюжанинова, составленные в феврале-марте 1785 года, верхнеудинского земского исправника подпоручика Ивана Швейдена, а также особые "объяснения", взятые в январе-марте 1795 года с выборных "старцев" о местах прежнего проживания и принятой там церковной службы. Из документов явствует, что первых вывезенных из Ветки старообрядцев, размещенных в 1765 году на территории Тарбагатайского общества, было 237 человек мужского и 240 душ женского пола. Они проживали в 12 населенных пунктах. Трудности обустройства первых годов обусловили низкую рождаемость в семьях переселенцев. Когда жизнь у них наладилась, то численность жителей в этом регионе резко возросла. На начало 1795 года в 258 дворах было 819 душ мужского и 879 душ женского пола, из которых родившихся после IV ревизии насчитывалось соответственно 275 и 331 человек. Большинство старообрядцев Тарбагатайского общества продолжало жить среди старожильческого православного населения. Правда, часть поповцев перевелись на реку Брянь и стали жить "особо" в д. Новобрянской. В д. Куналейской среди них проживали шесть семейств старожилов. Аналогично повели себя отличавшиеся большой религиозной нетерпимостью "беспоповцы", которых "вывели из Винницы". Через 30 лет часть их осталась жить совместно со старожилами в д. Бурнашево (во дворах 26 душ муж. пола, 23 жен. пола) и Десятниково (19 муж. и 12. жен. в 3 дворах), а прочие выселились oco6о в д. Чиримскую или Жиримскую4.

53 стр.

В Мухоршибирском ведомстве старообрядцы, взятые из "места, именуемого Ветка", еще в 1764 году и поселенные в 1767 году и через 30 лет, т. е. в 1795 году продолжали жить совместно со старожилами. Только из д. Николаевской (она же Никольская) они вышли и обосновались в 7 верстах от этого селения одноименной "собственной деревней". Часть этой партии разместили в Урлутской слободе, отошедшей с 1782 года в Доронинский уезд, а позже (год не указан), "за теснотой" их перевели в д. Хараузскую5.

В этом же 1767 году к ним в эту слободу поместили только что прибывших старообрядцев, "взятых" из разных мест, расположенных по рекам Сожу и Бугу6. Остальных из этой партии разместили в других деревнях того же Урлукского и Гутайского ведомств, а также на территории Архангельского общества Верхнеудинского уезда. Большинство были поселены отдельно от старожилов в с. Архангельском и д. Мангиртуйской. Их взяли "из ближних селений слободы Спасовой местечка Ветка на реке Сож"7. В д. Гутайской оказались поповцы, жившие до 1767 года в разных селениях местечка Ветка на р. Сож, а также федосеевцы, прибывшие из разных мест, расположенных по р. Бох в районе г. Межибеж8. Потомки выведенцев из мест вокруг Гомеля и Ветки на р. Сож оказались к 1795 году в деревнях Доложенская, Грехневская, Хилкотойская9, причем в первых двух деревнях жили федосеевцы, а в третьей - поповцы. Жители целиком старообрядческой деревни Борохоевская Гутайского же ведомства показали, что их родители прежде жили в деревне Красной местечка Ветка на реке Сож10. В д. Окинской, центре особо выделенного десятка Урлутского общества, поместили поповцев, взятых "с рек Сож и Бох городов Гомеля и Хмельника из принадлежащих к ним селений", а также федосеевцев, которые были "с Украины от реки Днестра, Горохов, Бара и Бердича различных селений". Вероятно, из-за религиозных трений в 1779 году федосеевцы перевелись в старожильческую д. Ключевскую11.

Выведенных в 1767 г. продолжали размещать в Забайкалье и в 1768 г. Старообрядцы д. Бичурской показали в 1795 г., что они родом "из Польши, с лежащих по рекам Сож и Бох городов Гоми и Хмельника и принадлежащих разных им селений". Первоначально их, 70 душ муж. пола и 66 душ жен. пола, поместили "в слободу Покровскую у речки Иро", а затем до IV ревизии всех, кроме одной семьи из 4 человек, перевели на р. Бичуру, где в д. Бичурской на 1782 год числилось 129 рев. душ и 106 душ жен. пола старообрядцев12.

Последняя по данным источникам партия старообрядцев, помещенных в Забайкалье, была собрана в 1768 г. В д. Албитуйской оказались старообрядцы и "правоверные", выведенные "с реки Буга города Хмельника д. Макаровой"13. Обитатели чисто старообрядческой

54 стр.

д. Верхненаринской показали, что они ведут свой род переселенных "с рек Днепра и Сожи местечек Холмича и Ветки из ближних между собой селений Новоселок и Красной слободки". Оттуда же, т. е. из д. Красная слободка и села Макарова местечка Холмичи происходили три семьи старообрядцев в старожильческой д. Китойской, 22 семьи старообрядческой Нижненаринской вели свой род от жителей разных сел "слободы Спасовой местечка Гоми на р. Сож"14.

Всего на начало 1795 г. в двух уездах и трех церковных заказах числилось старообрядцев 2437 муж. и 2578 жен. пола, которые проживали в 709 дворах, расположенных в 30-ти деревнях. В среднем лишь каждый пятый из них непосредственно был переведен из Польши, а прочие уже родились в Сибири. Темпы естественного прироста населения следует признать очень высокими, например, за период между IV и V ревизиями, т. е. за 17 лет численность старообрядцев почти удвоилась.

Случаи перехода из православия в раскол были единичными, зафиксировано всего 6 случаев. В слободе Урлутской (в других случаях Урлуцкой) из православия в раскол уклонились Иван Белов и Игнат Шелопугин, а в д. Бичурской - отставной солдат Матвей Иванов с семьей. Любопытно, что последний и в ведомости указан как член семьи сына Маманта. Но и эти лица, судя по их специальным объяснениям, не были старожилами-сибиряками. Отставной солдат, 8 марта 1795 г., показал, что по выводу из Польши, "не быв на поселении, определен был в военую службу и, продолжая оную, состоял в правоверии, а как уже в прошлом 1779 г. получил увольнение на собственное пропитание по городу Селенгинску и обзавелся жительством в вышеописанной деревне (Бичуре - Г. Д.), то с того времени в рассуждении первобытного моего состояния, следуя предкам моим, с женою моею и детьми Мамантом - двадцатипятилетним, Михаилом - 18 лет, Тарасом и Данилой - близнецами 16 лет, Егором - 14 лет, состою в старообрядчестве"15 Из объяснений старообрядцев Урлутской слободы, а также перешедших в старообрядчество Беловых и Шелопугина выясняется, что в их слободе "Население составляет вообще из нас и выведенных же из Польши правоверных", т. е. под видом раскольников в Сибирь отправляли обычных православных. Так, 24 февраля Шелопугин показал, что он выведен из местечка Старое Константинове и "был с малолетства в правоверии до прошлого 1785 г.", а затем под влиянием брата, "староверца" Харитона Харчонова "уклонился" в раскол. Сын Белова тогда же объяснил, что его умерший отец, родом из "местечка Себеж", был в правоверии и самого Ивана, родившегося в 1768 г. в слободе Урлутской, крестили в правоверии, но, став взрослым, "вступил в старообрядцы", так как ими были мать и предки"16.

55 стр.

Крестьянин Парфен Шишев, о вере которого у церковных властей возникли сомнения, показал, что он был сиротой, но, по слухам, его родители присланы из Польши, и сам он с детства рос среди раскольников. Только трое ясачных-новокрешеннов, обращенных в раскол, были сибиряками. Двое из них сироты, которые родились в Бичуре и воспитывались у старообрядцев (Агафон Иванович Семенов из Итанцинской волости, Степан Федорович Измайлов с р. Кроль). Третий, Павел Никитин, родом из бурят, был с детства отдан родителями, жившими в д. Хонхолой, в работу раскольникам, которые его и окрестили в Мухоршибирской церкви у священника Попова17. Таким образом, можно сделать вывод, что переселенных из Польши было больше, чем старообрядцев. Поэтому с доверием следует отнестись к заявлению старцев пяти волостей Забайкалья, что лет 30 назад было переведено и поселено "по означенным местам числом до 5 тыс. человек".

Обнаруженные документы свидетельствуют о некоторых сторонах внутренней жизни раскольников конца XVIII - начала XIX вв. Они не теряли связи с прежними местами жительства. Из их прошений об открытии церкви видно, что забайкальские старообрядцы списались с Черниговской дикастерией и с ее ведома просили себе в старообрядческие священники "Черниговской губернии Лужковского погоста Дмитрия Алексеева да Митьковского посада Федора Иванова", а позже - некоего Петрова. Добиваясь открытия церкви, старообрядцы действовали довольно сплоченно и дружно. От своих обществ они выбрали двух доверенных лиц, Федора Черных и Ануфрия Горбатых, собрав им на мирские нужды 800 руб. В 1794 г. разрешение было получено, но дело застопорилось спорами о месте строительства церкви. Доверенные, нарушив "мирской приговор" об открытии Покровской церкви в д. Куналейской, где было "ветковское согласие", предложили свой религиозный центр - д. Шаралдайскую. В 1801 г. старообрядцы запросили с Тельминской казенной суконной фабрики Антропа Черных и посельщиков Иркутской округи Манзурской волости Федора Разуваева и Бориса Семенова, обещав за них "исправно вносить государственные подати". Черных им потребовался для "написания икон, а последних двух выбирают старообрядцы все в причетники"18. На запросы духовных властей старцы разъяснили, что церковную службу они хотят вести по книгам царя Алексея Михайловича, а федосеевцы крестят и женят детей в церкви, а больше никаких обрядов не признают.

Важно отметить, что в момент поселения и спустя 30 лет после него старообрядцы не жили сугубо обособленно как от сибиряков-старожилов, так и от православных, переселенных вместе с ними из Польши. Так, в 1795 г. в 18 из 30 деревень старообрядцы жили

56 стр.

вместе с православными или членами "федосеевского толка". Из ряда деревень старообрядцы частично к 1795 г. выселились. Эти внутренние миграции их обычно определялись хозяйственными соображениями, о чем прямо свидетельствуют анализируемые документы. В пользу этого говорит и тот факт, что 4 из 7 этих деревень были чисто староверческими. Вместе с тем во внутренних переходах старообрядцев, особенно в Доронинском уезде все же прослеживается тенденция к их территориальному обособлению по признаку веры (д. Верхненаринская, Нижненаринская, Борохаевская, Ключевская и др.). Крупными центрами сосредоточения членов "ветковского согласия" или поповцев оказались д. Куналейская, Николаевская (Никольская), Бичура, слобода Архангельская. Федосеевцы составляли большинство в д. Гутайской и еще проживали в 5 селениях Забайкалья. Местные, особенно церковные власти, не препятствовали, а скорее подталкивали этот процесс религиозного обособления, ревниво требуя, чтобы старообрядцы не вовлекали других в раскол. Повествование Г.Ф. Быкони завершено.

Как уже было отмечено Г.Ф. Быконей насильственное выселение староверов в Сибирь не прервало их связь с религиозными центрами старообрядчества в Европейской России и в местах новых поселений. Доктор исторических наук Н.А. Миненко в Тобольском фонде государственного архива Тюменской области тоже обнаружила яркие свидетельства подобных связей. В 1796 г. в деревнях, населенных выведенцами из Польских пределов, объявился из стародубских слобод старообрядческий "лжеучитель" Иван Семенов. Он якобы от его императорского величества имел позволение "совершать все церковные таинства по польским обрядам". ""Свенчав" браки, и "окрестивши младенцев", стародубский поп Семенов вместе с крестьянином д. Секисовской Иваном Худяковым поехали "Иркуцкой губернии за Байкал в Селенгинскую округу к тамошним ис поляков поселенцам". Вот какие беды, опасности и истязания пришлось вынести этим путешественникам в дороге и за Байкалом. В письмах своим домочадцам Худяков писал: "Во-первых, когда мы отправились в здешние страны, то в проездах по разным местам ограбили более двух сот руб. кроме прогонов, а прогоны были весьма дорогая. По прибытии же в сию страну имели житие... в банях и овинах, и в скотских жилищах и не лишены были и... подпольных ям, а разгулки имели по лесам и по частым кустам, ибо посланы были грозныя указы, чтобы ни под каким видом нас не держать никому. И нарочно отправлен был по секрету от земского суда дворянский заседатель Борисов... с командою казачею и старался все лето, чтобы нас и никак не мог получить, а оболстил наших мнимых християн... предателей выборнова и сотника, кои довели. И команда была Казакова и сибиряков человек сто, а наших на тот раз не лучилось, потому что было страдное время,

57 стр.

а то отца (священника Семенова - Н. М.) малыми людьми увезли, а я хотел припрятать нужныя вещи, в том меня и захватили и сколько было тиранства, о том не можно и сказать, а два дни связан был, и били беспрестани, хто плетию, хто успетком, от которых побоев более месяца лежал и не думал, что мне живому быть, но и тепере все мои члены в расслаблении. И триста рублей с меня выловили и отпустили, еще ж народом сто рублей дали да пятьсот пудов муки. Потом же зимою, перед масляной, отца поймали в д. Куналей, а мене скрыли, то отца бить и отбили, однако и тут двесте рублей с нас сорвали да с народу 50 руб. и сто пуд мясу, а народу великое истязание было, и в ково мы стояли - Макара Афонасьева - чуть до смерти не застегали". Спасение пришло лишь тогда, когда забайкальские старообрядцы "выходили указ", разрешавший им устроить в д. Куналей свою церковь и запрещавший преследовать их. "Но хотя теперь и всем свобода, - продолжал И. Худяков, - но мы не знаем, как выехать отсуда, ибо прежний страх из нас не вышел... Вселюбезная моя сожительница и предражайшия мои детушки, помолитеся... царю небесному, чтобы нам здесь не погибнуть...""19.

На этом мучения этого духовного наставника или уставщика не прекратились. Несмотря на его сокровенное желание оказаться "при старости лет" дома, в 1800 г. он прибывает на Алтай, но в Барнауле его арестовали и в "ножных железах" отправили в Семипалатинский уездный суд20.

Данный документ примечателен, тем, что из его содержания вытекает ряд до сих пор неизвестных фактов. Староверы, выведенные из Польши, по прошествии 30 лет после поселения их в Забайкалье и на Алтае, несмотря на большое расстояние и на противодействие властей к их консолидации, поддерживают связь между собой, сохраняют единство веры, осуществляют посильную и необходимую взаимную помощь и поддержку. Ради страстного желания заполучить беглого попа для свершения обрядов по заветам своих предков "по польским обрядам", т. е. так как совершали в польских пределах старообрядцы не жалеют расходов и материального ущерба на проезд и на содержание своих наставников или, как их унизительно именуют царские и церковные власти, "лжеучителей" и на подкуп чиновников. Показаны способы укрывательства духовных лиц в банях, овинах, в скотских помещениях и в подпольных ямах, в лесах, раскрыта система слежки и методы выколачивания из старообрядцев денег за тайное содержание попов и наставников.

Отмечено появление в их среде предателей, "мнимых християн", сотника и выборнова, готовых, - по мнению Н.А. Миненко, в любой момент пойти на сделку с администрацией. Подобное утверждение необходимо взять под сомнение. Староверы в своих

58 стр.

общинах предателей не терпели. Но в первые годы их поселения Сибири, они были лишены возможности выбирать из своей среды волостного старосту, сотника. Последних местная администрация назначала из числа православных крестьян или казаков. Отсюда термин "наши мнимые християне", которых за известное вознаграждение светское и церковное начальство обязывало доносить о всех событиях и происшествиях, наблюдаемых в старообрядческих общинах: о появлении новых неизвестных лиц, о переходе из православия в старообрядчество и т. д. Своих же единоверцев крестьяне староверы не предавали даже в момент безысходности, а не то, что "в любой момент".

59 стр.

1. Лебедева А. А. К истории формирования русского населения Забайкалья, его хозяйственного и семейного быта (XIX - начало XX в.) // Этнография русского населения Сибири и Средней Азии. - М., 1969. - С. 104-188.

2. Покровский Н. Н. К истории появления в Сибири забайкальских "семейских" и алтайских "поляков" // Изв. Сиб. отд. АН СССР. Сер. обществ, наук, 1975 - № 6. - Вып. 2. - С. 109-112.

3. Изв. Сиб. отд. АН СССР. Сер. обществ, наук, 1985. - № 14 - Вып 3 - С. 43-48.

4. ГАИО. - Ф. 50. - Оп. 7. - Д. 40. - Л. 13 об.-14, 23, 27, 30.

5. Там же. - Л. 15 об.-16 об., 31-33.

6. Там же. - Л. 16 об., 43. 57.

7. Там же. - Л. 46-47.

8. Там же. - Л. 37-38.

9. Там же. - Л. 37, 39, 40.

10. Там же. - Л. 48.

11. Там же. - Л. 17, 51-52, 60.

12. Там же. - Л. 16 об., 49, 59.

13. Там же. - Л. 44, 52.

14. Там же. - Л. 42-43, 45, 57-58.

15. Там же. - Л. 50.

16. Там же. - Л. 53-55, 56 об.. 60.

17. Там же. - Л. 62-63.

18. Там же. - Л. 1, 101 об.-108.

19 Миненко Н. А. Ссыльные крестьяне - "поляки" на Алтае в XVIII - первой половине XIX в. // Политические ссыльные а Сибири (XVIII - начало XX в.). Новосибирск, 1983, С. 210-212.

20. Там же. С. 212.

Это была колонизация, имевшая для российских окраин не меньше значение, чем столыпинская реформа, но, в отличие от последней, она составлялась отборным народом...

В этих условиях раннее появление здесь раскольничьих сел с их культом семьи, образом жизни и почти поголовной грамотностью было явлением отрадным.

Валентин Распутин

В данном очерке уделено внимание поселению старообрядцев в Сибири. Вопрос этот в наше время историками исследован недостаточно. Хотя о колонизации Сибири написано немало трудов. Она заселялась в основном двумя путями: вольным народом и ссыльными. Волны вольной народной колонизации, в которой старообрядцы приняли живейшее участие, часто докатывались до Сибири, и в отдаленных местах появлялись деревни, скиты, заимки, выселки и иные поселения.

В XVIII при Петре I в связи с разгромом поморских и керженских скитов преподобным Питиримом, с усилением крепостничества и антинародной политики послепетровских правителей, когда власть нередко захватывали фавориты - иноземцы типа Бирона, приток староверов в Сибирь усилился. Кержацкие корни до сих пор живут в Сибири и на Алтае.

В Забайкалье староверы были поселены целыми семьями, в отличие от одиночных ссыльных, получили название "семейские"; словом, этноним произошел от слова "семья". На Алтае и Восточном Казахстане их ближайшие родичи называются и до сих пор "поляками". В Западной Сибири общее название староверов - "кержаки", на Урале - двоеданы.

Наше дальнейшее повествование пойдет в основном о семейских. Поселенные в основном в 1765-1768 гг. в Забайкалье в количестве

60 стр.

пяти тыс. человек они выродились в людей крепкого телосложения, высокого роста, мужчины и особенно женщины отличаются истинно русской красотой, крепкими нравами и завидным здоровьем.

Декабрист Андрей Розен, побывав в семейских селениях во время ссылки в Забайкалье в 1830 г., писал: "Избы и дома у них не только красивы углами, но и пирогами... а люди, люди!.. Ну, право, все молодец к молодцу. Красавицы не хуже донских - рослые, белолицые, румяные... Все у них... показывало довольство, порядок, трудолюбие". Писатель и этнограф С.В. Максимов, побывавший у семейских в 1861 году, отметил, что семейские женщины "поражают красотой лиц и дородством тела".

Подобные же отзывы мы находим у разных авторов о "поляках" Алтая, о красоте "поляцких" женщин, о силе и ловкости мужчин, о их хозяйственной хватке, о трудолюбии, о крепком укладе их быта и семейной жизни. С.В. Максимов в книге "Сибирь и каторга" отмечает: "В Алтайских горах... расселена была часть тех старообрядцев, которые присланы были в Сибирь из стародубских и ветковских слобод... Народ зажиточный, отличающийся замечательными хозяйственными способностями"...

На новых местах эти дюжие люди, имея крепкие семьи, отличающиеся особой любовью к земле-матушке и неистощимым трудолюбием, проявили себя самым лучшим образом. Эти их достоинства имели первостепенное значение в освоении новых земель в Сибири и на Дальнем Востоке. Русский крестьянин с топором и сохой поднял вековую целину "сибирской землицы", освоил, обиходил ее горно-таежные и степные места, добрался до районов вечной мерзлоты Якутии и везде доказал, свои земледельческие способности.

Позже в поэме "Дедушка" Н. А. Некрасов скажет о семейских тарбагатайских крестьянах примечательные слова: - Горсточку русских сослали в страшную глушь за раскол, землю да волю им дали ... Прошло немного лет, как комиссары, обозревая земли, где поселились староверы, "Новое чудо нашли: жители хлеб собирали с прежде бесплодной земли... Так постепенно в полвека вырос огромный посад - Воля и труд человека Дивные дивы творят".

К середине XIX века семейские освоили все близлежащие земли, отведенные им. Население старообрядческих сел стремительно росло. За 70 лет жизни за Байкалом оно увеличилось более чем в 4 раза. По четвертой ревизии (1782 г.) староверов-мужчин, ссыльных и вывезенных из Польши, было 2328 человек, а душ обоего пола примерно 4400 человек. В 1850 г. их насчитывалось уже 17880 человек, в 1853 г. - 17827 душ обоего пола2. Они проживали основном в четырех волостях Верхнеудинского округа Тарбагатайской,

61 стр.

Мухоршибирской, Куналейской (ныне Бичурский район республики Бурятия. - Ф. Б.) и Урлукской. В Западном Забайкалье они составляли 80% от общегубернского числа староверов и 57% от всего числа тамошних русских крестьян3. В этом же регионе находилось более 2/3 всех поселений Забайкалья4.

Селения забайкальских староверов выделялись на общем фоне сибирских русских сел своей величиной, ухоженностью, чистотой и размерами домов, своеобразием культуры, быта, нравов. "В Тарбагатае в 1851 г. было около 900 жителей, в Большом Куналее - более 1800, в Куйтуне - 1650, в Новой Бряни - более 700 чел." В этих четырех селах проживало более половины всех жителей Тарбагатайской волости, состоящей из 13 селений. В с. Урлук проживало более 2000. Село Бичура к тому времени протянулось уже на 7 верст и в ней в 1850 г. было 1400 человек5.

Быстрый естественный прирост населения привел к тому, что в ряде сел стал ощущаться хронический недостаток земли. В поисках новых вольных земель крестьяне-староверы стали покидать родные места. В 1814 г. 20 крестьян с. Десятниково из-за малоземелья переселились на правый берег Чикоя верстах в 20 выше Чикойской стрелки и образовали село Ново-Десятницкое.

Из-за "земельного утеснения" крестьяне Мухоршибирской волости Шаралдайского селения долгое время вели спор с бурятами Барун-Кубдутского и Барун-Харганатского родов о землях, лежащих по р. Сулхаре. А царские власти и местные иркутские чиновники склонялись в решении этого вопроса то на одну, то на другую сторону. Что, естественно, вызывало взрыв недовольства у семейских крестьян и у бурят названных родов. Тяжба тянулась десятки лет, но так и не произошло справедливого "поземельного устройства". Посланцы бурят дошли с просительными грамотами до царя Александра III, который вместе с царицей лично их принял и пообещал представителям бурят, что обещание монархов свято исполнится, но царь и царица не сдержали своего слова. Справедливо межевание при них не было проведено. Чиновничий бюрократический аппарат хитрил, лукавил, лавировал в этом вопросе.

Малоземелье стало острой проблемой для Верхнеудинского округа. Но история не стоит на месте. События развиваются и захватывают целые массы, затрагивая интересы больших групп населения. Так и произошло на сей раз.

С середины XIX века началось активное освоение Приамурья и Дальнего Востока. В 1846 г. генерал-губернатором Восточной Сибири был назначен деятельный и дальновидный человек Н. Н. Муравьев. Он уделяет Забайкалью большое внимание. В 1849 г. под начальством капитана Г.И. Невельского открыт Амурский лиман и устье Амура, которые оказались судоходными. Это послужило толчком к занятию Амура, к его быстрейшему освоению. Это

62 стр.

произошло как нельзя кстати, так как в тех местах Тихого океана уже рыскали англичане с целью прибрать к рукам дальневосточные берега.

В 1851 г. была образована Забайкальская область, и Чита из постного села, население которого составляло 669 чел., становится "властным центром, так как ее географическое положение оказалось более удобным, чем расположение Нерчинска и других городов Восточного Забайкалья. Потребовались новые тракты, дороги, коммуникации. Было усилено казачье войско. 27 тыс. нерчинско-заводских крестьян обращены в казаков, из них образовано 12 батальонов.

Из Верхнеудинска до Читы был построен новый тракт, названный Читинским. Обустройство и заселение Читинского тракта в основном легло на плечи семейского крестьянина. Ряд селений по этому тракту в верховьях реки Хилок был населен, главным образом, из староверческих сел Верхнеудинского округа.

О некоторых методах подобного обустройства и причинах переселения крестьян на новые места нам удалось узнать из различных источников. Так, селение Беклемешево, названное так по имени чиновника особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири Ф.А. Беклемешева, возникло сначала как заимка, вероятно, в 1850 году. Об этом мы читаем в очерке Павла Миловецкого "Иргынское селение в Забайкальской области", в котором автор был в июне 1859 г., о с. Беклемешевском же, откуда он прибыл накануне, пишет, что оно возникло лет десять назад . Это был наблюдательный и дотошный миссионер. Он пишет о почитании местными бурятами Николы, о прекрасных механических мастерах из бурят, об их таланте и о том, как несомненная выгода заставила бурят заниматься хлебопашеством. С "открытием амурских дел потребовался большой запас хлеба для сплавов на эту реку" и буряты "сами собой", без понукания занялись земледелием. Если в 1857 г. было ими посеяно хлеба 19344 четверти, то в 1858 - 33971 четверть7.

П. Миловецкий вслед за декабристами дает человеческим достоинствам бурят одну из лучших из известных мне характеристик: "Буряты справедливы и сострадательны; в каждом человеке, кто бы он ни был, они видят прежде всего человека, которому в случае надобности необходимо подать помощь. Уважая истинное достоинство в других, они требуют такого же уважения и к себе". Вот он, принцип основ гуманизма, основ взаимного уважения людей. И его благие деяния постоянно испытывали люди разных национальностей, живущие по соседству с бурятами.

По другим данным с. Беклемешево было основано в 1854-1856 годах8. Сюда "по кличу селится по тракту" стали прибывать семьи из густонаселенных районов, и оттуда, где наступило хроническое

63 стр.

малоземелье. Так, переселенцы из Урлука и из Чикоя следующим образом характеризовали те стесненные земельные условия, в каких они оказались. "Пахотной земли стало так мало, что "борону некуда притащить". "В Урлуке дрова удалились за 30 верст". Сенокосный паек - по выражению крестьянина И.М. Рыбакова, - можно было выкосить "за один дух"9. Этим бедственным положением семейских крестьян и воспользовалась местная администрация. Освоение Амура и возвышение г. Читы как административного центра при Н.Н. Муравьеве-Амурском потребовало новых дорог и почтовых трактов. К этому делу заселения тракта на Читу был и подключен молодой исправник Ф.А. Беклемешев.

Мнения современников об этом человеке весьма противоречивы, Декабрист Д.И. Завалишин называет его мошенником, соблазнителем, приводящим в свой дом переодетых в мужское платье девок, который за малейшую провинность сек своего крепостного человека, не на живот, а на смерть. Князь П.А. Кропоткин в 1863 г. писал о нем: "Беклемешев страшная скотина, он делал невообразимые мерзости с крестьянами, вот хотя бы в деревне, носящей его имя на тракте, как он выселял крестьян, запарывал крестьян и т. п.". А вот воспоминания крестьян с. Беклемешево об этом чиновнике. Их записал в 1927 г. исследователь А. Добромыслов. "Прасковья Асташина (она же Милютина) рассказывала: "Исправник Беклемешев был очень деятельный, но и строгий, лентяев не любил. За медленное строительство наказывал плетьми (с ним всегда были казаки). Та-а-а-к драли, адали белье колотили". Гр. Чистякова говорит про Беклемешева: "Строгий человек был, драл. Так за ним розги-ерник и носили. Одного так откатал, что тот со страху убежал в старую Шакшу (деревню)... Помогал новоселам, кому деньгами, кому чем другим, одному корову дал. Подрался на дуэли, кого-то убил, за что его и сместили..." Крестьянин Глотов вспоминал: "Поселением заведовал Беклемешев, молодой человек, лет 17, шепелявый, серьезный. У него с каким-то была ссора. Стрелялись. Тот не попал. Беклемешев того убил из пистолета, заряженного солдатской пуговицей"10.

Таковы характеристики Беклемешева, данные самими крестьянами, деды которых были поселены из разных сел Забайкалья. Кстати, перечисленные здесь фамилии из трех сел: Милютина, из Бурнашево, Чистякова из Десятниково, Глотов - из Куйтуна. Большая часть крестьян была заселена в Беклемешево из села Куйтун, где уже с давних пор чувствовалось малоземелье. Куйтун в то время был одним из самых больших сел в Западном Забайкалье. Вместе с семейскими селились и несемейские.

А вот какую характеристику Беклемешеву дает М.И. Венюков, один из активных участников заселения Амура, крупный русский

64 стр.

географ и экономист. Он пишет: "Он (Беклемешев) был человек дела ненавидящий паразитов, ничем дотоле не замаранный. Правда над ним смеялись, что он при заселении Читинского тракта брал с верхнеудинских староверов взятки не деньгами, а красавицами, семьи которых выселял на большую дорогу, чтобы почаще их видеть, но я не раз говорил о нем с самими староверами, как высланными, так и оставшимися на местах, и постоянно слышал от них что время исправничества в Верхнеудинске Беклемешева было для них золотым веком. "Душевный был человек Федор Андреевич: никаких поборов сам не брал и другим не позволял брать. Попросишь о чем - коли можно, сейчас сделает. Ни попы, заседатели, ни казаки, ни горные чиновники, ни купцы при нем обижать нас не смели" 11. Такова неоднозначная оценка деяниям исправника Беклемешева. Так ли было? Бог весть.

Освоение и возникновение новых селений по Читинскому тракту - это цветочки. Ягодки нас ждут впереди. Неугомонный генерал-губернатор Н. Н. Муравьев, ставший впоследствии Амурским, провернет со временем две грандиозные по своим замыслам и масштабам переброски крестьян и казаков с целью: а) заселения и освоения Якутско-Аянского тракта в Якутии; б) занятия и освоения Амура и Приморья. Это были смелые, широкие по своему размаху эпопеи освоения Севера Дальнего Востока. И русские и крестьяне снова оказались на высоте, доказав свои колонизационные способности даже при административно-командных методах переброски, которые применяли, не всегда считаясь с желанием переселенцев-казаков или крестьян. Как сообщает исследователь казачества А.П. Васильев, казаков-добровольцев на переселение было мало, в основном, переселялись по жребию. Вытянувший жребий мог нанять за себя другого казака, но непременно здорового и женатого12. Казаку выдавалось пособие в размере 15 руб. на хозяйственное обзаведение на новом месте. И в течение первых двух лет нуждающимся выдавали из казны продукты.

Большую роль сыграли в деле колонизации и русские крестьяне. Они приложили весь свой опыт, знания, сноровку и упорство в деле земледельческого освоения Якутии и Дальнего Востока. Занесли туда ростки земледельческой культуры и цивилизации. Укрепили позиции России на дальневосточных окраинах.

В Центральном государственном архиве республики Бурятия мною обнаружено "Дело о вызовах желающих на новое переселение на Аянский тракт по Якутской области". Объем 364 рукописных листа. Началось оно с 25 апреля 1851 года.

Прежде во время своих поездок по семейским селам я часто встречал сообщения о том, что некоторые семейства в этих деревнях носят прозвища Аянский, другие - Приамурский. Разгадка пришла после того, как в с. Десятниково в 1969 г. я повстречал 102-летнего

65 стр.

еще бодрого старика, носящего прозвище Аянский (вероятно, крестьяне - покорители севера и Амура не хотели отставать от именитых генералов и администраторов). Его звали Давид Власьевич Степанов. Он рассказал: "Отец Влас Корнеевич ходил на Аян. Жена там померла. Было четверо детей, и он выехал оттуда на пароходе и снова женился здесь. Я от второй жены. На Аян ушли 18 семей из окрестных разных сел. Из Десятниково - две семьи. Жили в лесу, питались в основном рыбой. Продукты привозили на пароходе летом".

Другой информатор Изот Яковлевич Павлов поведал, что другой дед Аянский Тимофей Лаптев в Десятниково прожил 105 лет...

Некоторые сведения об уходе на Аян сообщил И.М. Вишняков (1901 г. рожд.). Он говорил, что в Десятниково прибыло десять семейств (десяток), отсюда и название "Десятниково". Затем часть семейств - Васильевы, Щекины и Вишняков ушла на Аян, туда их сговорили, что не будут брать в армию. Но Вишняков оттуда попал к морю Лаптевых, потом вернулся домой. Сейчас потомки "аянских" проживают в поселке Красный Яр в 10 км от Никольска-Уссурийского (р. Чай-Фунь).

Аянскими назывались и Леоновы в Новой Бряни, в Янгужинских Ключах (ныне Иволгинский р-он) тоже семейские приехали из Аяна. У.О. Юрьева (1906 г. рожд.) рассказала, что ее прадед Куприян Китаев ходил на Аян. Там умер, но у него было 5 сыновей и 6 дочерей. Семья вернулась. Они построили в Ключах 6 домов. По архивным данным из Большого Куналея ушли на освоение аянского тракта более 20 семей. А из Тарбагатайской волости переселились туда 56 семей. А желающих переселиться только из этой волости, куда входили села: Десятниково, Бурнашево, Б-Куналей, Куйтун, Жирим, Тарбагатай, Новая Брянь, Старая Брянь, Надеино, Пестерево и др. было 155 семей. Но надо учесть, что иногда родители записывали в число желающих своих сыновей, ушедших на золотые прииски. Такие факты в документах встречаются нередко.

Теперь обратимся к официальным и архивным данным, а также к публикациям на эту тему. В 1851-1852 гг. южнее Охотска был основан новый порт Аян. К нему из Якутска необходимо было проложить тракт. На основании высочайше учрежденного положения Комитета Министров об устройстве почтовых сообщений от Якутска к Аянскому порту Главное управление Восточной Сибири вызывает желающих на заселение тракта между Амгинской слободой и Аяном. Заселение этого тракта предполагалось произвести:

а) "охотно желающими из Томской, Енисейской, Иркутской губерний и Якутской области". Кочевые и бродячие инородцы, изъявившие желание переселиться к Аяну, на местах нового поселения будут причислены к состоянию оседлых;

66 стр.

б) поселяемые должны быть людьми преимущественно свободного состояния. Приглашались туда и ссыльные, которые прожили в ссылке несколько лет и имеют одобрительное поведение. Возраст мужчин не должен был превышать 45 лет, женщин - 40 лет.

Переселенцам были определены следующие пособия и льготы. Все новоселы, выходцы из других губерний и областей (кроме Якутской): 1) Отчислялись от прежних обществ без согласия последних; 2) С них слагались все недоимки прежних лет; 3) Давалось освобождение до новой народной переписи от платежа податей и повинностей и навсегда от повинности рекрутской. От рекрутской повинности освобождались и их дети; 4) Казна обещала снабжать у в течение первого года мукою по два пуда на месяц на каждую душу мужского пола старше 15 лет и по пуду - на женщин и детей без всякой платы; 5) Обещано было безденежно снабжать семенами хлеба и овощей, а также земледельческими, рыболовными и звероловными орудиями и снастями на 30 руб. серебром на каждую душу мужского пола старше 15 лет; 6) Безденежно снабжать одеждой и домашним скотом по 50 руб. серебром на каждого взрослого мужчину; 7) В случае невыполнения последних двух пунктов за предметы, недоданные казной, возмещали деньгами.

На местах поселения поселенцам отводили 15-ти десятинный надел, но до его отвода новоселы могли пользоваться всеми окрестными землями, какие только для них понадобятся.

Таковы были обещанные льготы и пособия, но все ли они были исполнены, сказать трудно. В воспоминаниях выходцев с Аяна нет упоминания о легкой жизни.

Можно предположить, что добровольцев ехать в неведомый северный край из других мест кроме Забайкалья было немного, так как на Аянский тракт прибыло 102 семьи, включающие в свой состав 589 человек. Примерно половина из них была из Тарбагатайской волости Верхнеудинского округа.

Вероятно, людей, переселявшихся на Аянский тракт, собирали в Иркутске, а некоторых на ст. Невер, а весной 1852 г. их отправили в дальний путь. Переселенцам, судя по документам, должна быть оказываема "всякая помощь, доброхотство и покровительство".

Отбор добровольцев для переселения проходил не очень гладко, часто нарушалось положение о переселении: Местные власти не хотели отпускать не уплативших недоимки, а кое-где старались избавиться от неугодных. Переселяется много семей, в которых много девочек, т. е. малоземельные, так как на девушек земельный надел не давался. Придираются к невенчанным, объявляя их как "блудно сошедшихся", а детей их - "блудно прижитыми", обманывали желающих переселиться и т. д.

67 стр.

В документах встречаются казусы и такого рода. В деле крестьянина Надеинского селения Кирилла Грязнова, который обратился к генерал-губернатору Восточной Сибири с просьбой об освобождении его от переселения, так как отец его Логин Грязнов отказал ему и его жене от совместного с ним проживания, не дал им никакого наследства, а впоследствии, когда производился вызов желающих переселяться на Аян, Кирилл находился на золотых промыслах, отец записал его вместе с прочими детьми своими для переселения.

Жиримский крестьянин Василий Петрович Рявцов 22 ноября 1851 года жалуется, что его записало на Аян против его воли, без его согласия сельское начальство и просит оставить его на прежнем месте жительства. На запрос Тарбагатайского волостного правления, каким образом произошло назначение Рявцова на переселение на Аян, жиримское начальство отвечает, что "он подал список переселиться на Аян сам с собой (?) и вроде бы его никто не записывал против его собственной воли". Сельское общество и прежде всего сельские старшины не хотели считаться с постановлением и предписанием об освобождении желающих переселиться на Аян от недоимок и старались принудительно получить недоимки от уезжающих крестьян.

Крестьянин Стефан Евстифеев с товарищами из разных селений Тарбагатайской волости (они, видимо, едут на станцию Невер), отстаивая свои права, пишет: "Какая бы то ни была казенная недоимка, она должна быть сосложиться с тех людей, которые будут отчислены на Аянский тракт". Сельские старшины и старосты, "невзирая ни на что, принуждают таковую исполнить". Они составляют списки должников в экономические магазины, требуя погасить долги. Тогда крестьяне нескольких селений, а именно: от Куйтунского селения Степан Истифеев (он же Стефан Евстифеев), Назар Спиридонов, Семен Китаев, Матвей Борисов, Иван (фамилия не разобрана - Ф. Б.), Григорий Яковлев, за них и за себя руку приложил, т. е. расписался крестьянин Тарбагатайского селения М. Бутковский, за крестьян Тарбагатая расписался Петр Матвеев, за крестьян Новобрянского селения Михаилы Кушнарева, Федора Емельянова, Демида Филиппова, Лазаря Леонова и Надеинского селения Логина Грязнова, Евлампий Емельянов руку приложил. За крестьянина селения Десятниково Андрея Станиславова крестьянин Тимофей Чистяков руку приложил и собственноручно роспись сделал Семен Чистяков. От крестьян Бурнашевского селения росписи не разобраны (Ф. Б.).

Эти крестьяне, переселяющиеся на Аян, жалуются Забайкальскому военному генерал-губернатору майору Запольскому о том, что "сельские старшины насильственно отбирают от нас собственность нашу в недоимок, несмотря на высочайшее повеление".

68 стр.

Крестьяне просят его разобраться и ожидают "вполне милостивого законного распоряжения".

Таким образом, местные сельские власти не хотели признавать льгот которыми наделялись крестьяне-переселенцы согласно "Высочайше утвержденного положения Комитета Министров". Несмотря на эти козни начальства заселение Аянского тракта состоялось. К 1852 г. местная администрация закупила для переселенцев скот у якутов приамгинских наслегов и отправила его на р. Маю. В ноябре тракт был уже открыт и станции заселены крестьянами. Главным источником их существования для них служила почтовая гоньба, за которую ямщики получали от казны по 320-400 руб. на одну станцию13. Но станционные крестьяне Якутско-Аянского тракта начали в тех суровых условиях успешно развивать и хлебопашество.

Уже через два года И. А. Гончаров - автор "Обломова", возвращаясь из кругосветного путешествия через Сибирь, как раз со своими спутниками в конце августа - начале сентября проследовал по этому тракту из Аяна в Якутск. Его дорожные заметки примечательны во многих отношениях. В них даны краткие и точные зарисовки местности, быта и хозяйственной деятельности новых поселенцев. Он отмечает, "что по Мае всех станций двадцать одна, по тридцати пяти и сорок верст каждая. О населении пишет: "Русские все старообрядцы, все переселенцы из-за Байкала... (разрядка моя - Ф. Б.). Переселенцев живет по одной, по две и по три семьи. Женщины красивы, высоки ростом, стройны и с приятными чертами лица. Все из-за Байкала, отчасти и с Лены"14. Любопытны встречи с новыми колонистами, и какой-то неподдельной гордостью за русского человека веет от этих строк: "Меня неожиданно и приятно поразило одно обстоятельство. Что нам известно о хлебопашестве в этом углу Сибири, который причислен, кажется, так, из снисхождения, к жилым местам, к Якутской области? Что оно не удается, невозможно: а между тем на самых свежих и новых поселениях на реке Мае... нам впервые оросились в глаза огороды и снопы хлеба, на первый раз ячменя и конопли. Местами поселенцы не нахвалятся урожаем. Кто эти поселенцы? Русские. Они вызываются или переводятся за проступки из-за Байкала или с Лены и селятся по нескольку семейств на новых местах. Казна не только им дает средства на первое обзаведение лошадей, рогатого скота, но и поддерживает их постоянно, отпуская по два пуда в месяц хлеба на мужчину и по пуду на женщин и детей. Я видел поселенцев по рекам Мае и Алдану: они нанимают тунгусов и якутов обрабатывать землю". (Фрегат "Паллада". - с. 529).

Есть места вовсе бесплодные: с них, по распоряжению начальства, поселенцы переселяются на другие участки. Подъезжая

69 стр.

к реке Амге (это уже ближе к Якутску), я вдруг как будто перенесся на берега Волги: передо мной раскинулись поля, пест, реющие хлебом. "Ужели это пшеница", - с изумлением спросил я, завидя пушистые, знакомые мне золотистые колосья. "Пшеница и есть, - сказал мне человек, - а вон и яровое!" (там же). "Хлебопашество и разведение овощей по рекам Мае и Алдану - создание свежее, недавнее", - констатирует автор. Вслед за русскими принялись за хлебопашество и якуты. А 8 сентября, подъезжая к Амгинской станции И. А. Гончаров, восхищенный первыми плодами русских крестьян, записывает: "Не веришь, что едешь по Якутской области, куда, бывало, ворон костей не занашивал, - так оживлены поля хлебами, ячменем, и даже мы видели вершок пшеницы, но ржи нет. Хлеб уже в снопах, сено в стогах".

Такова оценка писателя деятельности горстки русских людей, оказывающих свое благотворное влияние на местную жизнь, принесших свою культуру в эти забытые богом края. "Несмотря... на продолжительность зимы, на лютость стужи, как все шевелится здесь, в краю! Я теперь живой, заезжий свидетель того химически-исторического процесса, в котором пустыни превращаются в жилые места... Религия и цивилизация борются с дикостью и вызывают к жизни спящие силы..."

Однако, развитие большинства станций и земледельческое освоение в местах Якутско-Аянского тракта продолжалось недолго. В 1867 г. с прекращением деятельности Российско-Американской компании и установления сообщения с Камчаткой морским путем почтовый тракт на Аян был закрыт. Тамошних крестьян ждала новая, не менее важная и ответственная эпопея: им в том же году был сделан вызов и желающим предложено переселиться на Амур. Они отрядили из своей среды 3 ходока в Приамурье для ознакомления с новым краем; места понравились. Затем 50 семей, воспользовавшись новыми льготами, покинули Якутскую область, некоторые семьи вернулись в родные места Забайкалья, а за их потомками закрепилось название "аянские". На Аянском тракте осталось лишь несколько семей в селении Усть-Майском, которые затем переедут в Ново-Покровское и Павловское. В этих селениях "земледельческий талант" семейских проявится особенно ярко.

О судьбе ушедших на освоение земель в Приамурье специальных работ, кажется, нет, хотя кое-какие материалы тоже имеются. О них мы скажем ниже.

Как же складывалась дальнейшая жизнь оставшихся крестьян-старообрядцев в Якутии? За 15-летний период проживания на станциях Аянского тракта они успели построить просторные дома с русскими печами, расчистить леса и возделать пашни, и даже развить огородничество. И. А. Гончаров пишет, что он и его спутники с удовольствием покупали овощи и корнеплоды, чтобы

70 стр.

поощрить крестьян к дальнейшему возделыванию огородных культур. А там стали выращивать огурцы, капусту (кочаны достигали до 8-12 фунтов), морковь, репу, редьку, брюкву, лук, редис. Последствии И. И. Майнов, исследователь русских крестьян в Якутии, напишет: "Огородничество на станциях находится в самом жалком виде, а у павловчан оно дает крестьянам крупный доход и огородными местами там очень дорожат".

Что же закрепило и держало крестьянина на Севере? Ответ может быть один: воля и земельный достаток. Вероятно, местные власти поощряли их занятие земледелием. Другим же просто не в состоянии было куда-либо перебираться, и они осели на вечной мерзлоте и стали ее заботливо обихаживать и принуждать к плодородию.

Вообще вся эта затея - устройство почтовой гоньбы на Аянском тракте - похожа на авантюру. Она - порождение административно-бюрократической системы, какой-то чиновничьей прихоти. Стоило ли на 15 лет срывать крестьян с разных мест и поселять их в таких неблагоприятных, непригодных для земледелия местах? Но подобные эксперименты, требующие больших расходов, наблюдаются, к сожалению, и в наше время! Плохо мы учимся у истории. Или не знаем ее. Бестолковые проекты ведомств повторяются. И никто за это не несет ответственности. Все идет своим чередом. Проекты рождаются в тиши кабинетов, осуществляются с пятого на десятое, кое-как, через пень колоду, и ничего не доводится до конца. Для чего все это делалось - никому неизвестно. Все шито-крыто. Таков стиль бюрократов. И он неистребим до тех пор, пока народ будет отстранен от участия и разработки подобных судьбоносных решений. Но расшатать бюрократическую систему трудно. Чиновники сплочены, хитры, лукавы.

Ведь и в то время основной задачей являлась такая грандиозная по своим масштабам операция - освоение Амура, его заселение русскими людьми. Что проходило тоже чисто военно-административными, часто волевыми методами. И в этом плане вся тяжесть пала на русских крестьян и казаков Забайкалья.

Однако, вернемся же к оставшимся в Якутии крестьянам. Где и как они устроились, чем стали заниматься в виду такой резкой перемены их жизни и быта в связи с ликвидацией почтового Якутского тракта? Казна выдала им пособие - по 95 руб. на каждую "могучую душу", семей десять, не решаясь вновь пытать счастье и отправляться в неведомый Амурский край, сначала перебивались кое-как на станциях. Некому было продать расчищенные пашни, строения, дома, но потом не выдержали и переселились Деревню Новопокровскую, в 20 верстах от Амги. Эта деревня была основана в 1852 г. старообрядцами, но часть их подалась на Амур, остальные в 1872 году основали в 23 верстах от г. Якутска

71 стр.

новое поселение Павловское. В 1895 году в селениях Усть-Майском было 8 дворов, в Новопокровском - 11, в селении Павловском 25 дворов (И. И. Майнов. Указ. раб. - С. 15). Эти селения лучше разрабатывали земли и по относительному количеству пашен и сенокосов занимали первые места. Следует отметить и такой факт. Земли в Якутии, расчищенные под пашни, лежащие на вечной мерзлоте на подпочвенных льдах, нередко проваливались, оседали настолько, что о дальнейшей их обработке не могло быть и речи. Такие провалившиеся пашни на расчищенных от леса местах были почти на всех станциях. Несколько участков пашен провалилось в селении Усть-Майском, и крестьяне опасались дальнейших провалов в будущем. Кроме того, новопоселенцы в Амгинской слободе и в селении Новопокровском жаловались "на рыхлость и скорое иссыхание почвы". К тому же хлеба часто попадали под ранние заморозки, в ряде мест пашню прорывали мелкие протоки.

Примечательны сведения Иохельсона, которые он там собрал за 35 лет (примерно 1860-1895 гг.). Из них 19 лет были неурожайными (8 лет не возвратили семян), 10 - средних (с урожаем в сам-3-сам-5) и только б лет дали урожай выше сам-5-ти. И автор заключает, что в долине Лены, как и Амги, "земледелие по своей рискованности не может являться для заурядного пахаря единственной основой существования и необходимо и должно совмещаться в его хозяйстве с другими промыслами". И несмотря на такие неблагоприятные условия, русские крестьяне упорно развивали земледелие в Якутии. Поскольку матушка-рожь кормит всех сплошь, то ей отдавали явное предпочтение. Лучше всего удавалась ярица (яровая рожь). Она занимала более половины посевов, дальше шли овес, ячмень, пшеница, картофель и огородные культуры. Средний посев на один двор в с. Павловском составлял 57,2 пуда, по всем остальным поселениям он колебался примерно в пределах 12-33 пудов.

В селениях по Якутско-Аянскому тракту крестьяне устроили магазины. Так, крестьяне села Павловское до 1895 г. засыпали в свой магазин по 12 пудов с ревизской души, но на будущее время решили на сходе засыпать в продолжении 17 лет по б пудов с наличной мужской души, которых было на момент составления приговора 73 души. Лучший магазин был именно в этом селении, здание которого было пожертвовано обществу местным богачеем А. М. Кушнаревым. Эта фамилия распространена у семейских за Байкалом. Она встречается в селах Большой Куналей, Новая Брянь, Куйтун. В частности, выше мы писали, что в числе крестьян с. Новобрянского уезжал на Аян Михаила Кушнарев.

По всему вышеизложенному видно, что и в Якутии семейские крестьяне оказались в числе незаурядных колонистов. Так, И. И. Майнов считает, что "благодаря близости города (23 версты)

72 стр.

и более высокой культурности своего старообрядческого населения Павловское является самым зажиточным, самым земледельческим и во всех отношениях самым лучшим из здешних русских селений".

Процесс колонизации Амура и освоения новых земель в Военной Сибири при генерал-губернаторе Н. Н. Муравьеве не мог не коснуться и семейских. С. В. Максимов писал: "С 1857 г. в течение 9 лет семейские неустанно, беспрекословно и без особых ущербов для себя, своим хлебом кормили Амур и не только отдавали муку и хлеб даром, но и приплачивали еще по 10-20 на пуд за доставку до Читы вольным вощикам (казна давала за пуд 60 коп., доставка из Тарбагатая, например, стоила 70-80 коп)"15. Вероятно этому бескорыстию семейских благоприятствовали урожайные годы. В семейских общинах была установлена справедливая раскладка по семействам. В среднем на хозяина было возложено до 40 пудов ежегодного взноса (на богатых больше, на бедных меньше). "Бедным сверх того предоставлено было право воспользоваться платою за доставку в Читу на сплавные лодки и баржи" .

Об ушедших на Амур мы имеем весьма отрывочные, скудные сведения. Вот что писал один из непосредственных свидетелей и участник заселения Приамурья, известный русский географ и экономист М. И. Венюков об одном из таких староверческих поселений: "Военный губернатор Амурской области Педашенко однажды вздумал посетить староверческие, или раскольничьи, селения, возникшие на призейской равнине, верстах в 50-100 от Амура, и нашел их в цветущем виде уже на второй или на третий год существования.

— Славно вы живете, братцы, - говорил он крестьянам, - гораздо лучше, чем казаки, даром что у них Амур под боком. Отчего бы эта разница?

— А, батюшка, ваше превосходительство, оттого, что мы от начальства подальше, - отвечали крестьяне.

— Гм! - заметил губернатор, - однако же и без властей вам жить нельзя; надобно будет кого-нибудь над вами поставить.

— Отец родной! - закричали крестьяне, - мы люди смирные, между нами ничего худого не случится, а если бы что и вышло, то мы сами выдадим дурня твоему благородию; подати мы платим исправно, повинности отбываем так же; ну, а от начальства избавь!

И толпа бросилась генералу в ноги".

Говорят, что Педашенко в годовом отчете государю написал, что староверы отнюдь не антихристы, а напротив - образцовые подданные17.

Надо заметить, что представители русской администрации относились к забайкальским старообрядцам неоднозначно. Вот что пишет об этом современный историк, основываясь на архивных Документах: "Вообще, по отношению к семейским как местное, так и столичное начальство всегда вставало перед дилеммой:

73 стр.

с одной стороны начальство раздражала бытовая и религиозная замкнутость старообрядцев, то, что они "...холодны к религии", с другой - оно отмечало большое значение трудолюбия семейского крестьянства в деле освоения края. Семейские были основными поставщиками хлеба в казенные магазины, они продавали хлеб и в городах. Эту действительность по отношению к ним можно проиллюстрировать следующим примером. В апреле 1863 г. министр государственных имуществ консультировался с генерал-губернатором Восточной Сибири Корсаковым по вопросу о возможности удовлетворения просьбы "раскольников" о переселении их на Амур. Министр боялся "вредного влияния раскольников, в религиозном отношении". В своем ответе Корсаков указывает, что необходимо не только не препятствовать переселению семейских на Амур, но, наоборот, поощрять это дело, ибо семейские крестьяне "дают более других надежды на прочное их водворение", что имеет несравненно большее значение для развития Приамурья, чем их религиозные взгляды. К тому же "...по причине малонаселенности края опасаться этого можно гораздо менее..." .

В данном случае М. М. Шмулевич несколько неточно выразил свою точку зрения. На наш взгляд, начальство раздражало не только их "холодность к религии" и их бытовая и религиозная замкнутость, а наоборот, их религиозная горячая пропаганда старообрядчества, их нетерпимость официального православия и непринятие над собой никакого начальства, т. е., неколебимое стремление крестьян к независимой жизни на новых землях. Это прекрасно было подмечено и описано М. И. Венюковым. Именно самоволие, стремление к независимости, желание полной свободы действия в своей религиозной и общественной жизни - вот что настораживало и раздражало начальство.

Надо сказать, что Забайкалье было для русского правительства в его целях покорения Амура и его дальнейшего хозяйственного освоения самым настоящим плацдармом и имело важное стратегическое значение. Этому послужило его географическое положение и его экономическое состояние, достаточное количество казаков и крестьян. Без этих факторов приобретение Амура Россией было бы намного затруднительнее. Ведь время его вторичного покорения и освоения было весьма трудным для русского государства. Крымская война с Англией, Францией, Турцией (1853-1856 гг.), сложные отношения с Китаем, с Японией, пристальное внимание к дальневосточным берегам со стороны Англии, Америки и Франции. Все это торопило русское правительство к скорейшему освоению Амура и к выходу России на Дальний Восток и Приамурье.

И на первых порах главную роль в закреплении Амура за Россией сыграли забайкальские казаки и крестьяне. С 1855-1856 по 1862 год, по данным Сибирского комитета, происходило переселение

74 стр.

в Приамурье и Приморье казаков Забайкальского казачьего войска. Они были поселены по левому берегу Амура от слияния Шилки с Аргунью до реки Тунгуски на протяжении 1630 верст и по берегам Уссури с целью несения пограничной службы. "Из Забайкалья было переселено 3095 семейств в числе 13889 душ обоего пола"19. По другим данным по приказу Н. Н. Муравьева в 1857 г. "...первый шаг к колонизации Приамурья был сделан расселением 384 семей забайкальских казаков, раскиданных на протяжении 1137 верст по левому берегу Амура. Казаками было взято с собой лошадей 520, коров 710, овец 1158, 110 свиней, давших начало скотоводству в области. В 1858 году переселившимися забайкальскими казаками в Амурской области было образовано 32 станицы". Расселяли казаков по береговой полосе Амура на расстоянии 10-30 верст одна станица от другой. К 1869 году по Амуру было 67 казачьих поселений20.

В 1857-1867 гг. в Приамурье переселилось 21693 человека21. То есть больше половины переселенцев было из Забайкалья. Еще больший поток переселенцев хлынул из Забайкалья на заселение и освоение Приморья. "С 1857 по 1867 гг. приток населения в основном из Забайкалья составлял в среднем 3 тыс. человек в год"22.

Заселение их происходило принудительным административным путем. Это привело ко многим негативным последствиям. Казаки оказались на неудобных для ведения сельского хозяйства местах, поэтому многие не могли на новых землях поправить свое хозяйство. Бедствовали и разорялись, просили о помощи, первые годы жили в землянках и т. п. В то же время добровольное переселение крестьян на Амур правительство сознательно сдерживало и не только из-за того, что переселению на окраины России противились крупные землевладельцы, помещики, боявшиеся потерять своих крестьян.

"...Верховное правительство с присущей ему недальновидностью, - писал М. И. Венюков, - не умело ценить важность Амурского края". Вот почему все его законодательство и переселенческая политика в отношении Амура непоследовательны. С одной стороны оно ограничивает переселение, запретив переселяться тем крестьянским семьям, которые имели на родине в общей сложности более 5 десятин земли на душу, и тем из малоземельных, которые не имели достаточных средств для совершения всего пути а свои счет . Законами ограничивается увольнение крестьян из сельских обществ24. С другой стороны правительство выделяет денежные субсидии для переселенцев, предоставляет им ряд льгот, облегчавших обоснование на новых местах. Не могли не привлечь предприимчивых людей и такие льготы и права: когда разрешено иметь на семью 100-десятинный надел на первые 20 лет

75 стр.

бесплатно; право приобретать землю в собственность с оплатой по три рубля за десятину; свободу от рекрутской повинности и от податей в течение 20 лет, а также свободу от денежной и натуральной оплаты в течение 3 лет. По всему краю вводилась свободная торговля и свободное учреждение фабрик и заводов25.

Крупный русский этнограф и писатель С. Максимов, побывав на Амуре в 60-е годы XIX в., писал, что "водворение государственных крестьян... на амурских побережиях... произведено безрасчетно, неудачно и к тому же несчастливо". И это все происходило от того, что переселенческая политика царизма была "насквозь проникнута азиатским вмешательством заскорузлого чиновничества, мешавшего свободно устроиться переселенцам, вносившего страшную путаницу в новые земельные отношения, заражавшего ядом крепостнического бюрократизма центральной России окраинную Россию"26.

Но такие условия не всех устрашали и отпугивали и по пословице: от добра добра не ищут, - на вольные земли бежали люди от нужды, от несвободы, от преследования за религиозные убеждения, от малоземелья. Предприимчивых людей, не боящихся труда, сильных духом и телом влекла заманчивая перспектива начать новую вольную жизнь в достатке и довольстве. Не всем это удавалось, но прежде пустынный девственный край заселялся, осваивался. В "Амурском календаре на 1902 год" читаем: В 1900 году все население Амурской области состояло из 132348 человек. Из них раскольников и сектантов числилось 23772 человека обоего пола. Словом, староверы и сектанты, а к этим последним относили в то время и часть старообрядцев-беспоповцев, духоборов, молокан и других составляли в среде крестьянства Приамурья значительную долю.

В последующие годы колонизация Амура и Приморья шла с переменным успехом, то затухала, то возобновлялась. На это были свои причины. "В период русско-японской войны крестьяне почти перестали переселяться на Дальний Восток. В связи с этим, - пишет А. А. Лебедева, - в 1906 г. переселение туда было объявлено особо поощряемым (установлены льготы по переезду и выдавались ссуды на домообзаведение). Эта мера возымела свое действие: "...в 1906-1910 гг. на Дальний Восток переехало более 189000 человек. .. В эти годы вновь прослеживаются небольшие партии из Забайкалья на Амур"27. "Среди переселившегося крестьянского населения было немало старообрядцев и сектантов (11771 человек), в том числе семейских из Забайкалья, основавших на р. Чирге с. Тарбагатай, а на Амуре деревни Николаевку, Ключевскую, Берминскую, Введенскую, Новую и Заливную. Население по рекам Бурее и Завитой состояло преимущественно из старообрядцев беспоповцев Томской, Вятской и Самарской губерний (деревни Листвянская, Верхне-Белая, Бахирева, Белый Яр и Платонова)"28.

76 стр.

Надо сказать, что вплоть до первой мировой войны из семейских сел по приговору сельских и волостных сходов ежегодно уходили на Амур и в Приамурье по несколько семей, иногда и десятки семей. Так, из Большого Куналея в 1914 году переселилось на Амур. 21 человек29. А в 1909 г. из того же села уехало туда на постоянное жительство 12 семей (68 человек)30. Это были молодые детные семьи.

О быте и жизни староверов в Приамурье и Приморье известно не так уж и много. Пока этими сюжетами исследователи серьезно не занимались. А теперь трудно что-либо восстановить, как и везде, там тоже самые крепкие крестьяне были репрессированы в 20-30 годы. Иногда, переселяясь на Восток, семейские крестьяне давали и на новых местах своим селениям названия родных сел Забайкалья. Подобные примеры мы уже приводили. Об этом сообщал и Л. Е. Элиасов. А вот что сохранилось в памяти народной об уходе на Амур и как там осваивали новые земли. В 1986 году в Большом Куналее Александр Иванович Рыжаков (1905 г. рождения) рассказал мне о том, как куналейские мужики осваивали Приамурье. "По Зее из наших жил Гуран (прозвище, настоящая фамилия Сазонов - Ф. Б.). В Желтоярово жил Рыжаков Яков Минаевич, в Майорихе - эти селения недалеко от Благовещенска - жил Петров Савелий, поселились и по Бурее. Там жил Травкин. На Амуре земли были добрые, черноземы. Их наши мужики распахивали на трех конях сабанами. После распашки сеяли пять лет подряд. После такой вспашки паров не надо было. У дяди Якова было семь сыновей. Работящие, сильные. Для уборки закупали жнейки. Жили крепко. Дочь Домна вышла за начальника всей железной дороги или за генерала. В 1927 г. всех их арестовали и сослали".

Высокую оценку староверам, как предприимчивым земледельцам, быстро усваивающим местные условия и завоевавших уважение у местных народов дает Г. П. Михайлов в статье "Староверы как колонизаторы Уссурийского края". Он пишет: "Консерваторы по своему отношению к православной церкви, староверы Уссурийского края не являются таковыми в хозяйственной жизни. Усовершенствованный плуг, новую сельскохозяйственную машину, рамочный улей вы встретите скорее у староверов, чем у малоросса. Староверы - единственные из крестьян Уссурийского края занялись... оленеводством". Эти наклонности староверов к прогрессивным методам хозяйствования автор видит в их большей развитости, ..интеллигентности староверской массы". Далее автор приходит к любопытному выводу: "Мысль старовера, привыкшая критически работать в области религиозных воззрений, как бы в силу привычки критически относится и к окружающей старовера экономической действительности"31.

77 стр.

Четвертый Хабаровский съезд в 1903 году признал староверов "одним из наиболее желательных для Уссурийского края колонизационных элементов" .

Известный путешественник и писатель В. К. Арсеньев во время своих путешествий по Уссурийскому краю побывал у староверов деревни Амагу, где они поселились в 1900 г. в количестве семи семейств. В год прибытия к ним В. К. Арсеньева их насчитывалось 18 дворов, "Староверы, - пишет он, - сохранили облик чистых великороссов. Патриархальность семьи, костюмы, утварь, вышивки на одежде, резьба по дереву и т. д. - все это напоминало древнюю Русь... Средствами к жизни их были земледелие и соболевание. Соболей они ловили всеми способами: и китайским, и корейским, и удэхейским...

К чести старообрядцев нужно сказать, что, придя на Амагу, они не стали притеснять туземцев, а, наоборот, помогли им и начали учить земледелию и скотоводству: удэхейцы научились говорить по-русски, завели лошадей, рогатый скот и построили баню"33. Как видим, и на дальнем Приморье староверы приобщают удэхейцев к русской культуре, к земледелию, и не притесняя и не изгоняя из родных мест обитания этот таежный охотничий народ.

Таким образом, мы подняли и осветили одну из забытых тем из истории старообрядцев Забайкалья - тему освоения громадных пространств Восточной Сибири, Приамурья и Приморья. Там прошли проверку их знания и опыт, сила и мужество, их героическая борьба за самоутверждение. И семейские крестьяне в эту суровую летопись заселения и освоения девственных мест внесли свои яркие страницы. Их мужественные усилия на этом поприще есть часть усилий русского народа и неотъемлемая глава истории нашей Родины.

Удивительнее всего то, что русскому крестьянину, переселявшемуся на новое местожительство, не на кого было надеяться, кроме как на самого себя. Он сам в одном лице был и пахарем и агрономом, дровосеком и плотником, охотником и естествоиспытателем, экономистом и бухгалтером, пастухом и зоотехником, лекарем, костоправом, знатоком трав и растений, ямщиком и огородником, знатоком календаря и духовным наставником. Все, что касалось ведения крестьянского хозяйства, он впитывал в себя с детства. На новых местах он эмпирическим путем познавал почву, выводил нужные сорта зерновых и огородных культур путем проб и ошибок, не имея надежной гарантии в успехе.

Так было в Забайкалье, где он и "камень сделал плодородным", затем продолжалось на Аянском тракте в далекой Якутской земле, "куда и ворон костей не занашивал" и не предвиделось возможности земледелия, и на Амуре, и в Приморье. Затем события развивались

78 стр.

так, что часть русского крестьянства (староверы, духоборы, молокане) оказались за рубежом. И там сначала на землях Монголии, Китая (Маньчжурия, КВЖД, Харбин, Синцзян), а ныне продолжается в Новом Свете, в Западном полушарии, на землях далеких стран в Аргентине, Уругвае, Бразилии, Боливии, США, Канады, Аляски, также Австралии и Новой Зеландии, куда судьба забросила горсточки русских крестьян-старообрядцев - неугомонных рыцарей духа и пионеров освоения новых девственных мест, уверенных в правоте своего дела, своей веры, в своей неустрашимости перед неведомым; осенив себя крестом, они верят в свое предназначение, которое они сами, вероятно, не до конца осмысливают, проделывая вдали от России (где их корни, и где основы их веры) грандиозную работу по освоению новых природно-климатических зон. Они свято чтут обычаи и нравы, предания и заветы предков. Сохраняют русский язык, одежду, веру, обряды. Их стойкость в иноязыческой среде, аввакумовский дух, трудолюбие и преданность земле-матушке покоряют всех, кто с ними соприкасается и в Аргентине, в Бразилии, в Австралии, и в США. По сути дела старообрядчество в наше время стало мировым явлением. По разному складывается судьба этих общин в разных странах. В США же они достигли высокого материального уровня. В штате Орегон их проживает более 5 тыс. человек. Есть деревни Николаевск, Вознесенка, Раздольная, Находка, Ключевая, Качемак - село на Аляске... В Китае, Бразилии и Турции жизнь складывалась труднее. Теперь в Китае их осталось около 3 тыс. человек. Многие староверы выехали из этих стран. Часть вернулась в Россию, другие осели, в основном в США, Канаде, Австралии...

79 стр.

1. Кабузан В. М., Троицкий С. М. Новые источники по истории населения Восточной Сибири во второй половине XVIII в. "Советская этнография", 1966. - № 3. - С. 28-29; Шмулевич М.М. Очерки истории Западного Забайкалья. XVII - середина XIX в. - Новосибирск, 1985. - С. 21.

2. Шмулевич М. М. Указ. раб. - С. 26. ЦГИА. - ф. 1265. - Оп. 3. - д. 91. - Л. 12 об. (В 1853 г. их число уменьшилось из-за переселения на Якутско-Аянский тракт).

3. Мамсик Т. С. Крестьянское движение в Сибири. Вторая четверть XIX в. - Новосибирск, 1987. - С. 126.

4. Шмулевич М. М. К истории крестьянской колонизации и возникновения русских сел в Западном Забайкалье в XVIII - первой половине XIX вв. "Этнографический сборник". - Вып. 6. - Улан-Удэ, 1974. - С. 96.

5. Шмулевич М. М. Очерки истории Западного Забайкалья. - С. 25.

6. "Странник". - СПб., 1863. - Т. 4, декабрь. - С. 2.

7. Там же. - С. 10-12.

8. Читинский областной музей. - Ф. 12. - Оп. 1. - Д. 13. - Л. 21. Материалы о семейских в с. Аленгуй, Беклемешево.

9. Там же. - Л. 1.

10. Там же. - Л. 22.

11. Венюков М. И. Путешествия по Приамурью, Китаю, Японии. - Хабаровск, 1970. - С. 95.

12. Васильев А. П. Забайкальские казаки. Исторический очерк, - Т. 3. - Чита, 1918.

13. Майнов И. И. Русские крестьяне и оседлые инородцы Якутской области // Записки РГО по отделению статистики. - Т. XII. - СПб., 1919. - С. 7.

14. Гончаров И. А. Фрегат "Паллада". - Л.: Издательство "Наука", 1986. - С. 506-507.

15. Максимов С. В. Сибирь и каторга. - СПб., 1871. - Ч. 1. - С. 324.

16. Максимов С. В. Сибирь и каторга. - СПб., 1871. - Ч. 1. - С. 235.

17. Венюков М. И. Путешествия по Приамурью, Китаю, Японии. - Хабаровск, 1970. - С. 61-62.

18. Шмулевич М. М. Очерки истории Западного Забайкалья. XVII - середина XIX в. - Новосибирск, 1985. - С. 25.

19. Алексеев А. И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX в. - М., 1982. - 137.

20. Волкова П. И., Наумов Л. Г. Население Восточного Забайкалья в XIX- XX вв. по исследованиям П.Д.Лежнина // Проблемы краеведения. - Вып. 3. - Чита, 1968. - С. 76.

21. Алексеев А. И. Указ. раб. - С. 146.

22. Там же.

23. Кирьянов В. В Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь (В связи с историей заселения Сибири). - М., 1902. - С. 171.

24. Крестьянская реформа в России 1861 г. Сборник законодательных актов. - М., 1954. - С. 66-68.

25. Алексеев А. И. Указ. раб. - С. 140.

26. Ленин В. И. Полн. собр. соч. - Т. 16. - С. 405.

27. Русские старожилы Сибири... - М., 1973. - С. 62-63.

28. Там же. - С 64.

29. ИГА. Бур. АССР. - ф. 52. - Оп. 6. - Л. 40.

30. Русские старожилы Сибири... - С. 63.

31. Сибирские вопросы. - СПб. 1905. - № 1. - С. 256-257.

32. Там же.

33. Арсеньев В. К. В дебрях Уссурийского края. - М., 1950. - С. 418-419.

(Слово о народной медицине семейских)

Не подлежит сомнению, что в сокровищнице народных средств и способов врачевания находится не мало очень действительных и полезных, но мало или вовсе неизвестных научной медицине. Как бы не открещивались от народной медицины ярые поборники так называемого строго научного направления в терапии, последняя всегда пользовалась, пользуется и, наверное, еще долго будет пользоваться материалами из этой сокровищницы.

Проф. Н. Ф. Высоцкий

Прекрасно осознавая смысл выражения, здоровье - всему голова, широко бытующего в народе, автор остается в сложном положении человека, которому необходимо доказать, казалось бы, две несовместимые истины, заключающиеся в том, что староверы, с одной стороны, считали, что здоровье дороже всего, а с другой - не признавали вплоть до 20-30 годов XX века научной медицины. Тем не менее естественный прирост населения у семейских был выше, чем у местных старожилов. Жизнь и здоровье в старообрядческих общинах поддерживались естественным путем, без особого вмешательства извне. Чистая, девственная, еще не затравленная природа, здоровый дух, чистая вода, свежая пища, работа не из-под палки, без понукания и стрессов, по своей воле и каждому по своей силе, запреты пить водку и курить табак - все это давало возможность поддерживать им свою крепость и свое здоровье долгие годы. Верующие во многом уповали на бога. "Все от бога: бог дал, бог взял; бог не выдаст, свинья не съест". Но разум трезвого крестьянина, реалиста и практика, частенько подсказывал: на бога надейся, да сам не плошай. Надежда только на сверхъестественные силы в случае болезни не могла оставаться

80 стр.

в полном одиночестве. Крестьянин был не так прост: он постоянно прибегал к рациональным способам, проверенным опытом, и старался избавиться от хворости с помощью всевозможных лечебных процедур. Им были испытаны целебные свойства сотен растений в окружающей его природе, которые он знал "на зубок", принимал лекарства минерального и животного происхождения; он чувствовал благотворное влияние тепла при простудах, массажа, различных язей и натираний, ценил способность отдельных лиц вправлять вывихи, сращивать сломанные кости, используя лишь лучину и бересту. Психотерапия с ее заговорным искусством тоже помогала ставить человека на ноги, укрепляла его дух и веру в себя. Таким эмпирическим путем, путем проб и ошибок и отдельных редких успехов зарождалась и становилась народная медицина. Конечно, были сильны магия, колдовство, чародейство, волхование. Сильна вера в сверхъестественные силы и действия, с помощью которых пытались обезопасить себя от злых сил, от болезни, получить удачу на охоте, охранить себя от несчастья, наслать порчу на недруга, приворожить любимого и т. д.

Народная медицина стала неотделимой частью культуры каждого народа. Народные знания - один из самых слабоизученных аспектов духовной культуры. В большой степени это относится и к народной медицине; изучение которой важно и нужно не только в научном плане, но и для решения ряда практических задач. Ю. В. Бромлей совершенно справедливо отмечает: "Внимание к прикладным аспектам народной медицины вполне понятно: лечение заболеваний относится к числу самых насущных потребностей человечества. Но наряду с практическими задачами, разрабатываемыми естественными науками, прежде всего их медико-биологическим комплексом, народная медицина нуждается в изучении других ее сторон. Это обусловлено тем, что народная медицина, как и любой другой вид народных знаний, представляет собой неотъемлемую часть культуры каждого народа".1

Народная медицина включает в себя как традиционные "эмпирические знания и лечение, так и религиозно-магические представления и действия, сочетающиеся в самых разных комбинациях"2. Исходя из данных положений, на основе полевых материалов, собранных в Забайкалье, ниже мы рассмотрим отдельные приемы народного врачевания, носящие как рациональный, так и иррациональный характер. Но донаучное врачевание проверялось практикой. Шел постепенный отбор средств и способов лечения. Преимущественно будут описаны отдельные способы донаучного врачевания, для которых характерно широкое применение лекарственных растений, минералов и лекарств животного происхождения и использование различных заговорных формул.

81 стр.

Народная классификация болезней своеобразна, необычны их названия: надсада, простуда, порча, кумуха (лихорадка), волосец, уроки, утин (боли в пояснице), призеры, криксы, сглаз и т. п. Они определялись народом по наитию, обобщенно; в этих названиях обнаруживается несомненный отпечаток древних, языческих представлений о человеке и мире. Для рассмотрения всего комплекса этих вопросов требуется большая работа.

Мне довелось повстречаться с некоторыми из знахарей, шептуний, занимающимися народными способами врачевания и знающими заговоры от многих болезней и напастей. В основном это женщины старше 50 лет. Одни из них не скрывали своих занятий и делились своими приемами лечения, другие - наотрез отказались что-либо сообщить из своей практики, хотя среди местных жителей пользуются репутацией людей, приносящих пользу при отдельных заболеваниях. Они "загрызают" грыжи, "правят" головы при сотрясениях, пользуют от надсады, выводят бородавки, лечат ячмень, "засекают утин" (боль в спине) и проч.

Несмотря на то, что сейчас в каждом населенном пункте имеется больница или фельдшерский пункт, а в аптеках - большой ассортимент лекарственных средств и препаратов, подчас люди (при длительных заболеваниях) в надежде на выздоровление прибегают к помощи лиц, владеющих даром исцеления с помощью трав, мазей, заклинаний.

Конечно, все эти народные средства и способы лечения находятся под официальным запретом, народные лекари находятся в постоянном страхе за свою деятельность. Народные знания были объявлены "отсталостью", "бескультурьем", и варварскими методами искоренялись из жизни и быта народа. Народной культуре был нанесен непоправимый урон, загублены ее целительные и крепкие нравственные устои, почти разрушен тот "озонный слой", без которого здоровая жизнь немыслима.

Теперь кое-где спохватились и решили, что отказываться от такого наследства, как народная культура и народное врачевание, нет никакой необходимости. Если в России только в отдельных уголках ее народная медицина робко признается и туго восстанавливается в правах, доказав свое право на существование многими примерами исцеления, то иное отношение к ней мы видим в ряде стран: в Болгарии готовится и должна быть скоро издана "Народная медицина Болгарии" в трех томах; в Монголии в системе Академии наук открыт Институт народной медицины Монголии; в Китае традиционно сильна народная медицина, некоторые методы и способы народной медицины Китая внедряются и у нас; японская армия отказалась от современных лекарств, лечение ее состава производится в основном народными средствами. Примеров таких много. Поворот в сторону народных знаний наметился и у нас.

82 стр.

Заговорила печать. Выступают и сами народные лекари. С трудом, но медики стали допускать недипломированных целителей на стезю врачевания. Ведь их успехи не скроешь, как не укрыть солнце полой зипуна. Пора всенародно признать народных целителей, чьи знания, умение и способы лечения подтверждены вековой практикой и одобрены народом. Сам народ отделит зерна от плевел, истинного целителя от шарлатана. Доверьте ему это сделать. Ведь общеизвестно, что доверие лучше запретов. И в медицине должен быть плюрализм мнений и деяний.

Достижения научной медицины впечатляющи. Она избавила человечество от оспы, от чумы и успешно борется с рядом заболеваний, получивших распространение в последние 30-40 лет. Но ряд факторов, неблагоприятных для развития нашего общества, не мог не оказать негативного влияния на эту отрасль, отвечающую за здоровье человека. Социальные деформации в обществе безусловно повлияли на не очень крепкие нравственно некоторые кадры современных медиков; доступность лекарств, увлечение самолечением, бесконтрольность и безответственность отдельных лиц к фармакологии, увлечение антибиотиками, загрязнение окружающей среды промышленными и производственными отходами, плохая очистка вод, воздуха привели к новым болезням века (аллергия, рак, астма и т. д.).

Все это не могло не повлиять на настроение больных, и естественное обращение их к средствам и методам народной медицины, которую так беспощадно изгоняли, запрещали, преследовали ее знатоков и народных лекарей. Лекари и лекарки, массажисты и костоправы, ушли в подполье. Но временами из их среды проявлялись феноменально способные личности, как по волшебству избавляющие больных от некоторых распространенных болезней и приковывали к себе внимание в разных уголках страны. Народ валил к ним бесконечной чередой, разным путем изыскивая пути попасть к ним на прием и получить необходимое лечение. И только в наше время с наступлением и развитием гласности и расширением демократии в нашем обществе, лед тронулся. Мы снова обратили внимание к народной медицине, ко всему тому, что ценного накопила она в своем арсенале. В Бурятии развивается тибетская медицина, печатаются подлинные труды, исследования основ восточной медицины, с интерпретацией на основе современных знаний.

Достижения же народной медицины русского народа пока слабо известны. Их в данное время никто, кажется, не изучает; медики к ней были настроены негативно, этнографам не давали возможности печатать собранный материал по народным знаниям. В результате многое, пожалуй, утрачено. Но жизнь меняется, все приходит на круги своя. Робко начала восстанавливаться народная

83 стр.

культура и возрождаются народные способы лечения, проверенные практикой. Надо учитывать и то, что переход на аренду и фермерству потребует иной работы сельских медиков, которых катастрофически не хватает на селе. Не исключена возможность что и народные эскулапы-целители тоже займут свое достойное место в системе здравоохранения страны. Ведь фермер и арендатор будет дорожить своим временем и здоровьем. Медицинское обслуживание в селах не везде на должном уровне.

А народ пытлив, неугомонен в поисках. Отчего появляются болезни? Это интересовало людей всегда, наблюдается и в настоящее время. Многие задаются этим вопросом. Вот рассуждение К. П. Федоровой (1906 г. рожд.), известной песенницы, знатока старой жизни. Свое понятие о развитии болезни она излагает образно и ярко. "Рак да рак, говорят, - а где раковенок? Почему его-то не находят? Лягуша как получается. Сначала тенета (т. е. икра лягушек в прудах - Ф. Б.), поварешка (личинки, головастики - внешне похожие на названный предмет или на ложку), лягушата, а потом "лягуша"... Словом, даже безграмотные, но смотрят в корень всего происходящего. В период брежневского хмельного лихолетья, которое не могло не укорениться и в семейских селах, она прямо заявляла: "Вино - враг народа. Никто пьяный свечку богу не поставил - все кочергу". Ей, конечно, очень тяжело. На ее долю многое выпало. Погиб в автомобильной аварии зять Леонид, покалечился сын, упав с мотоцикла. Она не знала, как бороться с этим злом и говорила: "Со стяг бы свечку нашла да поставила богу, лишь бы вина не было, или тому, кто его запретит. Молодежь-то нынче расчудесная. Святого нет, ничего не ценят. С одной стороны - в шелковье, с другой - .голая, т. е. пропьют - ничего не оставят. Есть достаток, да нет ума. Невестка дочке 100 пар шелковых чулок подарила. А зачем столько - не подумала...".

Поведала мне она о рецептах, применяемых в народе от заболеваний. Ангину лечат соком, выжатым из репчатого лука, который выдерживают в тепле (на печке) в течение суток, и прополаскивают горло. Полынку белую пьют от одышки. Она же - хорошее средство от моли. Ожоги лечат белком яйца. Знает несколько заговоров... Но не является лекаркой.

Сам автор благодарен народным целительницам и целителям. А их в моем родном селе было немало. Известным костоправом был Михей Кушнарев. Многим он помог, умело, со знанием дела складывал сломанные кости рук и ног; хорошо вправляли вывихи бабушка Ануриха и ее землячка, живущая по улице Елань (к сожалению, не могу вспомнить ее имя и фамилию). Неоднократно, после детских шалостей и прыжков с сараев, амбаров мы "стряхивали головы", и их хорошо правила, приводила в порядок, избавляла от боли тетя Агафья Иванова, мать моего друга детства

84 стр.

Якова. Она же мастерски вылизывала языком песок и дресву из тих глаз. К бабушке-костоправке в Тарбагатае в 40-50-е годы ездили за помощью, за исцелением со всего района. И таких целителей можно было встретить в любом селе. Они делали большую, нужную работу. Но не все болезни были им подвластны.

Знания народного врачевания чаще всего передаются по наследству и являются привилегией одной семьи или группы родственников. Знатоки народной медицины: лекари, знахари, лекарки и волхвитки (такое древнее название женщин, занимающихся врачеванием, бытовало у старообрядцев долины Чикоя) скрывали свои знания, являющиеся семейной (родовой) тайной. Отец передавал сыну, мать - дочери знание тех или иных средств и способов врачевания. Иногда костоправы обучали своему ремеслу человека из родственников. В лекарском опыте народных эскулапов можно обнаружить и проследить бытование как древних традиционных положительных знаний и заблуждений, так и некоторых эмпирических знаний, полученных в относительно недавнее время.

Лекарки из семейских хорошо изучили местную флору. И излечивали даже такие болезни, как падучая. О нескольких случаях исцеления пишет врач П. Кельберг в материалах из Селенгинского округа, относящихся к 1880 годам. Он сообщает, что "Кузьмич-трава или ефедра... в последнее время весьма распространилась в народном употреблении по большей части без совета врача. Многие выписывают из России и платят по 1 рублю за фунт... У нас ефедра растет везде в большом изобилии - местное название - дикая малина. Ефедра давно употребляется в народной медицине, хотя не всегда безвредно. Старуха-старообрядка лечит ефедрой падучую болезнь, при этом удачно". Далее П. Кельберг сообщает, что к нему в Селенгинск заезжал окружной врач Прокопенко, который рассказал ему, что он знает эту старообрядку, брал от нее ефедру и вылечил солдата, страдавшего падучей болезнью. Священник страдал ревматизмом ног. Ему посоветовали пить отвар ефедры3. Этим отваром из стеблей растения успешно лечил от ревматизма и желудочно-кишечных заболеваний Федор Кузьмич Мухавников, крестьянин из Поволжья. Вот почему ее называют кузьмичевой травой. Целебные свойства забайкальской ефедры исследовал П. А. Кельберг и установил, что она по своему действию не уступает привозной. А семейские ее уже вовсю использовали и до этого, и, как видим, успешно.

Искусство врачевания с древнейших времен было занятием преимущественно женским. На Руси к "вещим жонкам", волхвиткам прислушивались цари. Известна своими познаниями в области гигиены и изготовления мазей внучка Владимира Мономаха, дочь князя Мстислава Владимировича Евпраксия, выданная замуж в Византию за императора Алексея Комнина, там ее стали называть

85 стр.

царицей Зоей. Она скончалась в 1180 г., а в 30-е годы XII в. на греческом языке она изложила руководство по гигиене, в трактате "Мазь". В повести о Петре и Февронии, последняя излечивает князя Петра от струпьев. Интересен и такой факт. В 1584 г испугавшись знамения - движения кометы - царь Иван Грозный собирает в Москву 60 вещих жонок, "баб шепчуших", и они предсказали ему смерть 18 марта. И царь умер ...

У семейских лекарки - в подавляющем числе женщины, и это искусство врачевания обычно передается по наследству от матери дочери, от дочери - внучке. Обычно прививать любовь к этому сложному ремеслу и совершенствовать навыки начинали чуть ли не с детства. Они, как правило, отличаются добротой, и наблюдательностью. И знание людской психологии - их отличительная черта; а ласковая, доверительная речь - бальзам для больного. Доброе слово, таинственные манипуляции, нашептывания, дородная (целебная) трава. Вовремя приведенные примеры исцеления многих больных не составляют сомнения у пациентов об их выздоровлении. К тому же опытная знахарка дает больному самому выговориться, излить все, что накопилось на душе, "отвести душу", не прерывая на полуслове, ласково поглядывая, задавая нужные вопросы. Ведь лекарка, знахарь простому человеку ближе нежели официальные эскулапы. Из 10 минут, выделенных на прием, пишут 7 минут, для больного времени нет, достойного внимания ему не оказано. А от знахарки крестьянин уходит в хорошем расположении духа, да и лекарство получает нужное: на вкус горькое, на цвет приятное. Все органы удовлетворены: и дух, и нутро, и вкус, и глаз... Воспрянувший духом человек легче побеждает болезнь.

Американский врач Гарри Райт, посвятивший изучению первобытной медицины значительную часть своей жизни, в своей книге "Свидетель колдовства" пишет о психологическом воздействии первобытных знахарей: "Элементы психологии и психотерапии пронизывают все существо искусства магии... Знахари широко используют два основных механизма психотерапии: внушение и исповедь... Знахарь... ослабляет тревогу и внушает веру. Все это полностью соответствует принципам психоанализа и психотерапии. Однако знахарь простейшими приемами за несколько минут достигает результатов, для которых нашим высокооплачиваемым психиатрам требуются месяцы и даже годы"4.

Еще М. М. Сперанский в свое время отмечал, что в Восточной Сибири "медицинская часть" была "одной из слабейших в Сибири"5. Для Забайкалья это положение сохраняло свою верность и в более позднее время. А оспа и дейтерия были страшным бичом семейских сел. И причина их распространения была не только в религиозной и бытовой замкнутости староверов, не признающих

86 стр.

оспопрививание как "Печать антихриста", но и в их социальной и в экономической жизни, в недостатке оспопрививателей, в отсутствии вакцины и проч.

В отчете за 1812-1813 гг. иркутский губернатор докладывал в Петербург, что старообрядцы подали в Верхнеудинское земское правление заявление о том, что "предохранительную оспу прививать не желают, но, имея во всем упование на бога, веруют, что и натуральная оспа не причинит им зла". В 1823 г. в Тарбагатайской волости с семейским населением в 6079 человек оспу удалось привить лишь 85 детям. В 1829 г. оспенный ученик Захар Калинин сообщил в оспенный комитет, что за 1828-1829 гг. им привита оспа 319 юным гражданам, но это были исключительно дети старожилов, но не "семейских, кои прививки оспы с давнего времени не приемлют". В 1836 г. в с. Новый Заган умерли от натуральной оспы 25 человек6. В 1855 г. на 347751 человек в Забайкальской области было всего 13 врачей7. Царское правительство не заботилось о народном здравоохранении. "В 1894 г. в Забайкальской области насчитывалось всего 52 врача (из них гражданских и общественных было 21, казачьих и военных - 22, горных и вольнопрактиковавших - 9. Почти половина их практически не обслуживала население, так как сидела в канцеляриях или работала в военном ведомстве. Поэтому в Забайкалье на одного работающего врача приходилось по 24 тысячи жителей и по 22 тысячи квадратных верст пространства. Одна больничная койка приходилась на 980 жителей"8. И даже тех редких врачей, которые приезжали работать в Забайкалье, в частности, к староверам, последние встречали очень недружелюбно.

В 1890 г на работу и жительство в Бичуру приехал известный врач и исследователь Забайкалья Н. В. Кириллов, который должен был обслуживать свыше 150 тысяч населения, жившего на площади в 40 тысяч квадратных верст. Большинство населения этого округа составляли семейские (90%). Врача поражало отношение семейских к заболеваниям и смерти близких. "Население, - писал Кириллов о бичурцах, - считает "грехом" противиться "воле божьей". Приходится слышать такое рассуждение: "Бог дал утеху родителям поласкать детей и потом посылает "госпочку" (оспу), спешит в назначенное время убрать лишних, чтоб не стало тесно остальным".

Или еще слышал такие рассуждения: "Кому назначено, вываляется и сам, "болька" не тронет его. Вот гляди: в Надеиной везде горлянка (дифтерия) ходит, мрут дети, как мухи, а солдатка Акулина таскает своего ребенка по больным, спать вместе кладет, целовать велит - а он все жив, и не схоронит она свою стыдобушку, пока муж с Владивостоку не придет".9

Семейские отказывались от медицинской помощи, и хуже того, прятали заболевших. Если врачи все-таки сумели привить ребенку

87 стр.

оспу, то взрослые через соломинку старались высосать у него насечек прививочный материал. Изолировать больного, сделать дезинфекцию было невозможно, ибо старики - начетчики и уставщики - считали это грехом. В постоянной борьбе с косностью и невежеством 3 года Кириллов вел среди семейских врачебную работу.

Для того, чтобы больше ознакомить население с мерами защиты от дифтерии, от которой в течение полгода умерло свыше 300 подростков среди староверов, Кириллов написал специальное "Наставление о борьбе с горлянкой". Оно читалось на всех сельских сходках. Любопытно, что средства, которые тогда приходилось использовать для лечения были таковы: очищенный скипидар и керосин - для смазывания зева и у детей, настой извести для полоскания горла взрослым. Все это рекомендовал Кириллов в одном из пунктов своего наставления10.

Шестого сентября 1892 г. верхнеудинский окружной врач Н. В. Кириллов пишет рапорт во врачебное отделение Забайкальской области. В нем он сообщает, что "дифтерия занесена теперь в селение Куналейское, имеющее свыше 4000 жителей, почти исключительно раскольников. Мною предложены те же меры, какие рекомендовались Куйтунскому волостному правлению (список этих рекомендаций имеется в деле - Ф. Б.).

По циркулирующим слухам в с. Куйтунском умерло от дифтерии свыше 200 детей, в Куналее ожидали еще более жертв. При приезде фельдшера староверы не только отказываются от медицинской помощи, а даже не показывают заболевших. К гибели детей относятся в большинстве случаев апатично, рассуждая, что прочим "земли больше останется". Куналейское волостное правление мне отозвалось, что болезней нет эпидемических"11. Этот документ врача и исследователя Забайкалья и Дальнего Востока свидетельствует не только об отрицательном отношении семейских к научной медицине, но и указывает одну из важных причин этого отношения - малоземелье. Недостаток земли в Куналее приводил к тому, что жители вынуждены быть "равнодушными" к смерти детей.

Для старообрядческих сел характерна картина почти полного отсутствия медицинского обслуживания. Так, в октябре 1918 г. Медико-санитарный отдел Верхнеудинской уездной земской управы запросил "самые точные ответы" в управе Десятниковской волости, население которой составляло 4040 человек, на вопросы: какой больницей пользуется населеннее волости, сколько в волости фельдшерских пунктов, имеется ли в волости акушерка или повивальная бабка; из волости ответили: "Больницы нет совсем, фельдшерских пунктов, фельдшеров и акушерки не имеется"12.

Не мудрено, что населеннее Забайкалья, обделенное в плане просвещения и медицинской помощи, а также земельным достатком,

88 стр.

в случае болезни обращалось к знахарям, к ламам и доморощенным лекаркам. Институт знахарей был весьма обширным. Н.В. Кириллов писал: "В настоящее время население в Забайкалье кормит сто простых костоправов, около 500 знахарок и знахарей, около тысячи лам-лечителей, более 1200 деревенских повитух..."13. Многие приемы и способы лечения были известны широкому кругу сельских жителей. Люди преклонного возраста обычно знали некоторые лечебные свойства отдельных растений и умели готовить снадобья от некоторых распространенных заболеваний. Самолечение было поставлено на широкую ногу. Практически каждой семье были известны отдельные снадобья и способы лечения.

Малочисленность врачебного персонала, а в некоторых случаях неприязненное отношение к врачам семейских, вызванное негативным влиянием старообрядческих "отцов общества" - уставщиков и начетчиков - приводило к непризнанию научной медицины. "Все от бога, все в руце божьей. Волосок с головы не упадет без веления божьего" - учили духовные пастыри. Обращаться к врачу - грех, принимать лекарства - грех. В качестве наставления они использовали выдержку из рукописного сборника, гласящую: Лучше есть в нездравии пребывати, нежели ради применения немощи в нечестия власти... 14 .

Подобные внушения уставщиков - "страшного зла в семейских обществах", которые своим произволом "губят тело и душу простого человека"15, действительно оказывали губительное влияние на верующих старообрядцев. В 1915 г. в двух семейских селах Куйтуне и Большом Куналее умерло от оспы 1500 детей16. Разгулу массовой смертности способствовало то, что невежественные духовные пастыри семейских провозгласили знак, остающийся после прививки оспы, "антихристовой печатью", и на основе этого запрещали ставить детям предохранительные прививки.

Любопытные наблюдения и заметки о народной медицине семейских находим у многих авторов, писавших о забайкальских староверах. Приведем некоторые сведения по интересующему нас вопросу. Описывая способы народного врачевания, П. А. Ровинский отмечает своеобразие народной "диагностики" отдельных болезней. Например, зоб (заболевание, широко распространенное у жителей Бичуры из-за недостаточного содержания в питьевой воде йода) по мнению информатора, "прилучается от самих себе же", от того, что пьют воду, не перекрестившись и не прочтя молитву, или за обедом "сидят не по чину". От таких людей, якобы, отстраняется ангел, а черт тут как тут - "стоит над чашей да кастит в нее". Подытоживая все свои наблюдения, П. А. Ровинский пишет: "Так вот и живут люди, не нуждаясь ни в священнике, ни в лекаре, ни в оспеннике. Все у них есть свое, все они могут сами исполнить. Собирают травы, заучивают наговоры и пускают их в ход против

89 стр.

человека и против сил природы. У них нет ничего неопределенного все решено, на все есть готовое объяснение. Это целая наука собранная в один кодекс. Ни одно сомнение не смущает душу семейского, незачем ломать голову над внешними вопросами, и поэтому вся сила его ума и воли всецело устремлена к одной цели, к практической деятельности"17.

Среди применяемых семейскими в народном врачевании, заметную роль играли целебные травы. Поселенные в Забайкалье крестьяне начали целесообразно осваивать местную флору. В наборе лекарственных средств на первом месте стоят "травы жизни" которые нашли широкое применение в лечебной практике семейских. Известно, что флора Забайкалья является одной из интереснейших на земном шаре18. Очень много лекарственных растений из широко известных и принятых научной медициной произрастает в этом суровом и дивном краю. Среди них знаменитые аир, бадан валериана, солодка, ревень, чистотел, багульник болотный, черемша, золотой корень, курильский чай, пустырник, чабрец и многие другие.

Мне удалось записать сведения о весьма незначительном количестве тех растений, которые применяют семейские. Многие целебные травы остались неизвестными: одни не удалось зафиксировать, другие - без названия (определяются по форме цветов, листьев, запаху и т. д.).

Многие лекарственные растения, .используемые в народной медицине семейских, известны в специальной литературе19, но их применение народом иногда разнообразнее и шире тех известий, опубликованных перечисленными авторами. С полной вероятностью можно сказать, что еще не все свойства целебных растений нам известны, и они нуждаются в дальнейших исследованиях. Описывая растения народной медицины, я решил не давать их латинских названий, ибо некоторые из них не имеют и точных русских названий, как об этом было сказано выше. Не специалист, определяя их, может внести нежелательную путаницу. По мнению семейских, от каждой болезни имеется своя трава, только нужно ее знать. Народным опытом определены следующие растения. При желудочно-кишечных заболеваниях применяли воронец, зверобой, чернику, пили настой горной белой полынки, корень бадана, кровохлебки, кору ольхи, черноголовник или головник, порезную траву, плоды черемухи. При болезнях желудка и для улучшения аппетита пили настой корней трилистника или троелистки, ромашку. Красную ("рубашную") траву, что растет близ гольцов, считают хорошим кровоостанавливающим средством и дородной (целебной) при болезнях желудка. А так же ели круто посоленные гренки. Если учесть, что многие из этих трав содержат дубильные

90 стр.

вещества, то их применение народом при лечении "живота" является весьма рациональным.

Болезни печени и желчного пузыря лечат девятильником (пижмой) и считают, что эта трава от девяти болезней. Информатор А. Я. Киселева (1894 г. рождения) из села Новая Брянь рассказала: "Девятильник бывает с пупыречками на цветке (мужской), а в женском - цветочек с ямочкой. Каждый вид применяется для своего пола. Так, от родимца или от испуга настоем девятильника моют ноги до колен, а руки до локтей на девяти зорях утром и вечером с заговором "Заря-зарница - красная девица". При болезнях печени и желчного пузыря готовят состав в равных долях: "мед, масло сливочное несоленое, свиной жир, сок алоэ. Все вместе кипятят и охлаждают. Настой пьют по 1 столовой ложке в день, за час перед обедом. Стакан овса в литре воды кипятить 20-30 минут. Процеживают через марлю, затем с этим настоем кипятят стакан сахара. Литр этого настоя выпивают в течение дня (с. Десятниково, О. С. Вишнякова (55 л.). Запись 1970 г).

При расхождении желчи применяли водяной настой жарков (купальниц) и желтуницы. Семейские выделяют три вида крапив. Крапива, цветущая алыми цветами, применялась при болезнях печени (А. Н. Коновалова, 1892 г. рожд. Красный Чикой, с. Фомичево Читинской области).

При болезнях сердца употребляли сердечную траву в виде настоя. Названа так потому, что ее три листочка похожи на сердечко. Растет по холмам на солнцепеках. Она успокаивает при сильном сердцебиении и других болезнях сердца. Лечебными сердечными средствами считаются и полынка с синенькими и белыми цветами и белый цветок (листья чуть толще сосновых иголочек, растет в лесной чаше) (с. Большой Куналей).

Почки лечили березовыми почками,, которые заваривали как чай и пили. При камнях почек пили березовый сок, и камни выходили.

Ягоды морошки (танечки) применяли при воспалении мочевого пузыря (с. Новосретенка Бичурского района Республика Бурятия). Мать-и-мачеха - от грыжи. Траву перелойку - от геморроя.". От головной боли применяли полынку головную - цвет белый, растет на камнях. Ее пили и при головокружениях (возможно от малокровия), разводя водой или водкой. Средствами от "головы" считают зубровку, душицу, бруснику и "смоген" (панцерию шерстистую).

Большой славой целебного растения у семейских пользуется "смоген" или "асмоген"20. Настой "смогена" пьют при "белой Рыже", при белях, при кровяном давлении и гипертонии. В Новой Бряни "смоген" считают средством чуть ли не от всех женских

91 стр.

болезней. Их лечат и порезной травой (казак-трава) (А. С. Родионова (69 л.), с. Большой Куналей).

От повышенного давления крови применяют боярку (боярышник), утесную горную полынь и шикшу (водяника черная, вероника, синявшина трава, дорогая трава), от пониженного давления применяют кузьмич-траву (цветет желтенько, ягоды красные). Ее же применяют от рези в суставах (от ревматизма). Причем знающие люди предупреждают, что настойку травы на водке можно пить без "особого бережья". А при приеме настоя на воде необходимо беречься (не купаться, не переохлаждаться).

Трава огуречник применяется от веснух, от лихорадки, когда человек млеет, страдает бессонницей, ноги болят. Его настаивают на воде в течение дня или даже недели. Уросливую траву, похожую на брусничник, пьют от испуга, а верес - от нервов.

От эпилепсии, от припадков помогает "сурьезная" трава "царские кудри", настоянная на водке. Она обычно растет на скалах, из расщелины вьется спиралями по солнцу. Цветы мелкие, желтые, по скале как золото. Находят по Чикокону (притоку р. Чикоя). (Сообщено в 1971 г. А. Н. Коноваловой, 1892 г. рождения, из с. Фомичево Красночикойского района Читинской области).

В основном травы для лекарственных целей собирают в цвету. Сбор их приурочивают к Иванову дню (24 июня ст.), который у семейских носит название "травника". С Ивана-травника до Петрова дня (29 июня) собирают травы мужские. Об их различии мы писали выше. Все настои настаивают и хранят в темноте, "лекарство дольше дюжит" - убеждены знатоки народной медицины.

В лечебных целях широко использовались черемша, солодка, ревень, чага, а из культурных растений лук, чеснок, огурцы, капуста, морковь, укроп, мята и другие. Применение лекарственных растений нередко сопровождалось заговорами, молитвами, окуриванием и опрыскиванием нашептанной водой. Окуривали, например, больного от испуга чаще всего чертополохом и шерстью той собаки, которая испугала человека.

Применялись у семейских и другие средства и способы лечения. В случае, когда ребенок начинал "худеть (старость пристала)", по межам рвали 12 трав и варили их вместе с "собачками" (так называют цепляющиеся за одежду семена). Этими травами окуривали и настоем из них обмывали ребенка. Также для окуривания на перекрестке дорог собирали былинки, соломки и ими окуривали больного. Стирали всю одежду ребенка и его постель и полоскали обязательно на реке вдоль по течению воды, как бы пуская одежду по реке, с целью, чтобы всю хворобу унесло. Окуривали обязательно с заговором или с молитвой (богородицей) на ночь, старались при этом соблюдать полную тишину, чтобы петух не закукарекал, и никто не закричал, и чтобы после этого ребенок хорошо выспался.

92 стр.

По свидетельству А. Г. Баннова (1890 г. рождения) из с. Новодесятниково Кяхтинского района, лечащего травами, он применяет всего один и тот же заговор от всех болезней. "Кто мне верит, все излечиваю", - говорил он.

Полезные свойства некоторых растений нового края, надо полагать семейские узнали от местного населения и от пришедших сюда значительно раньше русских старожилов, а многие виды трав и деревьев испытывали сами на "зубок", опытным путем, принимая их в пищу н выясняя их целебность.

В народной медицине семейских очень явственно прослеживается основное положение гомеопатии (подобное лечат подобным). Видимо, это метод лечения присущ народным воззрениям вообще, как древний магический прием. Трудно предположить, что русские семейские знатоки лекарственных трав были знакомы с идеями Парацельса и Ганемана. Согласно их учения о "сигнатурах" "природа сама отличает лекарства особой формой, цветом, подобием с известными органами тела". Такие-то отметки и называются "сигнатурами"21.

Очень многие болезни семейские "приписывают" простуде, самым верным действенным средством от которой считают тепло. Поэтому простуду выгоняют сухим теплом - спят на русской печи, на простуженную голову, например, и от глухоты, набрасывают нагретый в печи горшок, и говорят, что таким средством хорошо излечиваются. Простуженные уши прогревают следующим образом. Свертывают газетку или лист бумаги трубкой. Узкий конец ее вставляют в раковину уха, а широкий поджигают. В результате создавшегося тепла и тяги "уши отлаживает" (Сообщено Чебуниной М. М. (1895 г. рождения), с. Тарбагатай).

В старину большинство семейских своим завидным здоровьем было обязано русской бане. Суровый резкоконтинентальный климат Забайкалья не баловал пришельцев из западных окраин России. После сильных переохлаждении организма (что в крестьянском хозяйстве при круглогодовом ежедневном труде случалось нередко) от осложнений спасало благодетельное тепло бани и печи. Получил человек благодатный массаж березовым веником, пропотел, сбил таким образом жар и ломоту в теле, и всю хворость как рукой снимало. При простуде рекомендуют мед, малину и бруснику. Последнюю, как богатую витаминами, применяют и при истощении. Когда отнимались от простуды ноги, то весьма рациональным считается следующий способ лечения подобного простудного заболевания. Больного помещали в зарод (стог) "загоревшего" сена (а оно загорает, когда его плохо высушили). Хорошо укутанный человек сидел в нем несколько суток, его там и кормили. Таким Разом прогревался, пропотевал и излечивался от хворобы.

93 стр.

Семейские широко применяли лекарства животного и минерального происхождения. Мнение о том, что старообрядцы лечатся только растительными средствами22, не совсем верное. Наряду травами семейские широко применяют средства животного и минерального происхождения. В народной медицине забайкальских староверов широко используются панты изюбрей, медвежье сало, барсучий жир, внутренний жир, печень животных и рыб и т. п.

При упадке сил пили отвар или настой пантов. Причем для получения пантов семейские начали одомашнивать изюбрей. R Западном Забайкалье насчитывалось в конце XIX в. около 600 прирученных маралов23. Кабарожьей струёй (мускусом) лечат грыжу у младенцев (так же поступают эвенки). При недержании мочи детей поят настоем толченой беличьей струи. Рысьи почки применяют при болезни глаз, считают, что порошок из них очищает глаза. Этот способ применяется бурятами. Печень налима, по убеждению семейских, полезна от слепоты. Это рационально, печень богата витаминами. От алкоголя, говорят, хорошо отвращает слизь налима, служащая вместо чешуи. Ее настаивают на водке и поят больного. Выпивший ее не может уже без отвращения пить спиртное (записано от М. И. Черных с. Заиграево).

Кашель лечат смесью кипяченого молока с внутренним несоленым жиром животных. Это средство применяют при кашле у детей до одного года. В Бичуре стригущий лишай лечат смесью чистого дегтя, медного купороса, серы горючей и несоленого свиного жира.

Весьма популярно у костоправов и массажистов сливочное масло. Им натирают части тела при переломах и вывихах. Так, при вывихе ноги разогревают ее в теплой воде, растирают, массажируют место вывиха со сливочным маслом и легким рывком вправляют сустав на место. Несоленым сливочным маслом смазывают и экземы. "Цыпки" (болячки на руках и ногах) сводят воробьиным пометом. Ангину лечат керосином. Желтуху - болезнь Боткина - лечат запекшими в хлеб или пироги тараканами и вшами. Порошок из сухих тараканов в свое время использовал для этих целей врач С. П. Боткин24. Он был родом из Кяхты.

Кровь останавливают, посыпая свежую рану пеплом, порошком извести. Для заживления ран широко применяют смолу хвойных деревьев.

Применение указанных средств и способов лечения ими не основано на точных знаниях химического состава трав и препаратов животного и минерального происхождения. Оно зиждется на эмпирических знаниях. Все способы лечения, применяемые семейскими, думаю, нуждаются в проверке специалистов (врачей, фармакологов и др.). Ведь дозировка лекарств в народной практике весьма условна. Она зависит от лекаря. О точности народной

94 стр.

диагностики и говорить нечего. Болезнь знахари распознавали больше наитием, отчего многие болезни определялись обобщенно: простуда, надсада (пуп сорвал), сглаз или порча, испуг и т. д.

Древо народной медицины семейских состоит из 3 ветвей. Одна из них выросла на почве народного наблюдения и опыта. Народ "на зубок" испробовал многие растения. Эта ветвь рациональная, стихийно-материалистическая, ее достижения и значение еще полностью не освоены научной практикой. Сюда же мы относим внушения - народную психотерапию.

Вторая ветвь - мистическая, иррациональная, связанная с верой в сверхъестественное существование духов, в колдовство, чародейство. Она включает в себя лечебную магию, с ее весьма древними ритуалами и лечебными процедурами.

Третья ветвь - фаталистическая, связанная крепкими нитями божьей волей: все от бога, все в руках божьих, говорят ее сторонники.

Два последних ответвления непосредственно вытекают из незнания законов природы и связаны с верой в существование сверхъестественных сил. В практике народного врачевания часто эти направления переплетались. Наряду с рациональными использовались и мистические, иррациональные способы.

Заключить работу хотелось бы выдержкой из статьи "Народная медицина", в которой наши ведущие ученые - член-корреспондент Академии наук СССР А. Федоров, генерал-полковник медицинской службы профессор П. Гончаров, профессор Б. П. Токин и многие другие писали: "Очень хорошо, что современная поликлиника со штатом квалифицированных врачей вытеснила из жизни бабку-знахарку. Но нельзя не бить тревогу по поводу того, что со старой бабкой уходит в небытие и огромный опыт, опыт поколений пастухов и пахарей, перепробовавших "на зуб" все растения своих лесов, болот, лугов, степей и полупустынь, многовековой коллективный опыт, который входит в национальную культуру народа. Нужно подчеркнуть, что опыт этот неповторим. Невозможно снова и снова перепробовать все растения (а их только в нашей стране 17000 видов) на все болезни. Крупицы народных знаний нужно собирать как можно скорее, пока они еще не исчезли навсегда"25.

95 стр.

1. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. - М., 1981. - С. 212.

2. Там же. - С. 225.

3. ГАИО - Гос. архив Иркутской области. - Ф. 293. - Оп. 1. - Д. 111. - Л. 184-186 об.

4. Райт Г. Свидетель колдовства. Издат-во ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия". - М., 1971. - С. 63-64.

5. Вагин В. Исторические сведения о деятельности графа М.М.Сперанского в Сибири. - Т. 1. - СПб., 1872. - С. 144-145.

6. Очерки истории культуры Бурятии. - Улан-Удэ, 1972. - С. 221.

7. ЦГИА. - ф. 1265. - Оп. 5. - Д. 90. - Л. 2 об., 12.

8. "Приамурские ведомости", 1896. - № 94. - С. 16; Петряев Е. Д. "Н. В. Кириллов - исследователь Забайкалья и Дальнего Востока". - Чита, 1960. - С. 24.

9. Петряев Е. Д. Там же. С. 25-26.

10. Петряев Е. Д. Там же. С. 26.

11. Государственный архив Читинской области. - Р. 1574. - Оп. 1. - Д. 5. - Л. 3.

12. ЦГА. Бур. АССР. - Ф. 313. - Оп. 14. - Л. 102.

13. Сельская врачебная часть в Забайкалье, ее состояние и нужды. - "Восточное обозрение", 1896. - № 44. - С. 2; № 46. - С. 2-3.

14. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы (семейские). - Иркутск, 1920. - С. 14.

15. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы (семейские). - Иркутск, 1920. - С. 12.

16. Там же. - С. 14.

17. Ровинский П. А. Материалы для этнографии Забайкалья. // Известия ВСОРГО. - Т. IV. - № 3. - 1873. - С. 122-123.

18. Петряев Е. Д. Витаминоносители и лекарственные растения Забайкалья. В кн.: "Наш край". - Чита, 1954 - С. 62.

19. Петряев Е. Д. Лекарственные растения Забайкалья. - Чита, 1952; Он же. Указ. соч. Сергиевская Л.П.Материалы к изучению народных лекарственных растений Забайкалья. - М., 1940; Алексеева А. А., Блинова К. Ф., Комарова М. Н.. Копгельм Н. А., Михеев Б. И., Яковлев Г. П. Лекарственные растения Бурятии. - Улан-Удэ, 1974; Телятьев В. В. Лекарственные растения Восточной Сибири. - Вост.-Сиб. книж. изд-во. - Иркутск, 1971; Минаева В. Г. Лекарственные растения Сибири, - Новосибирск, 1970; Крылов В. Г. Травы жизни и их искатели. - Новосибирск, 1972.

20. В с. Бичура Республики Бурятия старуху-лекарку, знающую травы, зовут "асмогенчиха".

21. Высоцкий Н. ф. Народная медицина - М., 1911. - С. 124.

22. Высоцкий Н. ф. Народная медицина - М., 1911. - С. 114.

23. Кириллов Н. В. Полуодомашненные изюбри в Верхнеудинском округе. - Известия ВСОРГО, 1889. - Т. XX. - № 4 - С. 15.

24. Высоцкий Н. ф. Указ. соч. Введение. - С. 4.

25. "Литературная газета", 1965. - № 30.

Различные способы самосохранения присущи каждому народу Эта необходимость породила народную медицину, до сих пор недостаточно изученную область народно-бытовой культуры, вызвала к жизни поэтические заклинания, всевозможные рациональные запреты и заповеди, обычаи и обряды, направленные непосредственно на охрану здоровья и благополучия людей.

Забота о здоровье человека была, есть и будет первейшей заботой любого общества. Здоровье дороже всего. Это нашло выражение в том, что при встрече человека ему прежде всего желают доброго здоровья: здорово, здравствуй, здоровеньки булы... Подобные приветствия выстраданы человечеством в течение тысячелетий. Их ритуал обязателен для всех возрастов. Благопожелания, обрядовые песни, заговоры, приветствия и другие поэтические средства играли свою положительную роль в общественной жизни. Фольклор разных народов отразил в чеканных формулах словесного искусства народное восприятие и понимание необходимого состояния физического, духовного и социального благополучия, то есть здоровья. В русском фольклоре заповедано: здоровье - всему голова; здоровью цены нет; силушка по жилушкам огнем бежит; здоров будешь, все добудешь; не надо пять коров, только б сам был здоров. Даже в более позднем создании - частушке провозглашалось: молоко, молоко, молоко коровье, не смотри на красоту - спрашивай здоровье. Так народ оценивал это богатство и наставлял молодежь.

Прекрасно осознавая ценность здоровья в крестьянской жизни, старообрядцы Забайкалья всеми доступными им способами старались укрепить его. Тема охраны здоровья в крестьянской среде, тем более в старообрядческой заслуживает пристального внимания исследователей. Эта часть русского населения не признавала официальной научной медицины вплоть до установления Советской власти, но прирост населения среди староверов Забайкалья был выше естественного прироста всех остальных групп населения

96 стр.

в отдельные годы в пять раз. Семейские женщины рожали от 10 до 24 детей1. Из-за непризнания светской медицины у староверов была очень высока детская смертность2. Только от оспы умирало в отдельные годы половина родившихся детей. Оставшаяся часть вырастала крепкой, сильной, здоровой. Об этом писали многие авторы, хорошо знавшие семейских. Так, исправник В. В. Глуховцев, 20 лет служивший в Забайкалье, автор нескольких статей о жизни и быте старообрядческого населения, заслуживший у семейских нелестную репутацию притеснителя староверов, писал: "О физическом же развитии женщин и девушек можно судить по той легкости, с какой они носят пятипудовые кули с мукой и молотят наравне с любым мужчиной.

В здоровом теле - здоровый дух. Ни на ком не оправдывается эта пословица более, как на наших семейских"3.

Другой автор вторит: "О здоровом сложении старообрядцев можно заключить из того, что скушав несколько кусков свиного сала они выпивают ковш холодной воды или кваса и с ними не бывает курьезных последствий"4.

О здоровье забайкальских староверов хорошо отзывались и декабристы. А. Е. Розен о семейских писал: "...народ сильный и здоровый. Они поддерживают свою крепость, свое здоровье прилежным трудом и здоровою пищей".5 Он также констатирует, что "они не употребляют ни табаку, ни чаю, ни вина, ни лекарств, все это почитают за грех"6. Относительно приема лекарств старообрядцами необходимо уточнить. Они не принимали снадобья, рекомендованные официальной медициной, а средства народного врачевания были у них в большом употреблении. По этому поводу профессор Н. Ф. Высоцкий писал: "Старообрядцы лечатся исключительно растительными средствами; по их понятиям, травы и коренья указаны нам самим богом, а лекарства металлические, аптечные, обработанные аптекарями-немцами, поганы; принимать их грешно, ибо они выдуманы людьми"7.

В начале XX века исследователь Г.М.Осокин тоже отметил: "..Ведя более правильную жизнь, не злоупотребляя вином, табаком, распутством, семейские дали краю крепкий, здоровый, сильный и красивый тип населения"8.

Итак, постоянный размеренный труд, здоровая пища, правильная жизнь, отсутствие вредных привычек - вот основа здоровья семейских. Но проникновение буржуазных отношений в старообрядческую деревню, постепенное разрушение бывших патриархальных устоев в крестьянских семьях, не могло не повлиять на крепость староверческих запретов. В связи с этим возникает вопрос. Каким образом общины старообрядцев сохраняли свои заповеди и запреты, выдержку и моральную стойкость в борьбе с негативными гениями, которые разными путями вторгались в старообрядческие

97 стр.

гнезда? Рост численности населения, привел к малоземелью, и Надельной земли на душу населения в больших многолюдных староверческих селах приходилось мало. Получают развитие отходи промыслы, ремесла. В села нахлынули торговцы разных мастей.

Дополнительные заработки, вызванные отхожими промыслами работа на золотых приисках, на строительстве железной дороги создали хорошую питательную среду для торговцев и ростовщиков. Заработанные крестьянами деньги они умело выкачивали из карманов. В селах растет число мануфактурных лавок, питейных заведений. В связи с этим небезынтересно проследить, как в русских (семейских) селениях плодятся кабаки. Наглядную картину этот явления нам помогут раскрыть архивные данные, обнаруженные нами в различных архивохранилищах страны, и материалы исследователей и путешественников, опубликованные в старой периодической печати, а также наши полевые сборы.

В 1835 году в Тарбагатайской волости, состоящей из тринадцати селений было всего три питейных дома. Они располагались в самых крупных селах: в Тарбагатайской слободе, Куйтуне и Куналее. Причем в двух первых населенных пунктах значительную прослойку составляли крестьяне-сибиряки и карымы, бывшие ясачные перешедшие в класс земледельцев и прошедшие значительную метизацию с русскими старожилами. Только в Куналее проживали в основном старообрядцы. В тот год пуд ржаной муки стоил от 1 рубля 80 коп. до 2 рублей 30 коп. Ведро простого вина оценивалось 10 рублями. Земледельцу за месяц работы платили тоже 10-11 рублей. "Чаю, табаку, лутчих виноградных вин в продаже не имелось",9 - говорится в документе. Но уже примерно через тридцать лет обстановка круто меняется. В Тарбагатайской волости - житнице Верхнеудинска, в 1866-1867 годах купцом И. Ф. Голдобиным устраивается винокуренный завод10. В 1867 году в Мухоршибирской волости Н. В. Паршин насчитал 26 питейных заведений, а в Куналейской т. е. Бичурской - 10 и винный завод, строящейся при устье речки Бичуры . В Урлукской волости действовало 60 питейных заведений. Только в Урлуке и в смежном Баян Былыкском появилось 11 питейных заведений12.

Чем же вызвано такое обилие кабаков, появившихся в старожильческих и старообрядческих селениях во второй половине XIX века в Забайкалье? Хотя известно, что в Забайкальской и Якутской областях потребление вина сельским населением было самым низким в Сибири. В 1904-1908 гг. сельское население Сибири потребляло в среднем 0,64 ведра на одну душу, то есть на 42% более против среднего уровня для России вообще. В Забайкальской области потреблялось на душу 0,41 ведра. Это на 9% менее средней для всего государства13. Отметим еще один фактор - потребление вина в Забайкалье резко усилилось в связи

98 стр.

с непопулярной в народе русско-японской войной 1904-1905 гг14. С среднем сибиряк пропивал в год на 2 слишком рубля больше, чем его российский собрат. Причем городское население выпивало в 3,5 раза больше, чем деревенское15.

Меньшее потребление вина в Забайкалье можно объяснить и тем, что существенную часть населения составляли староверы, у которых пить вино запрещалось, но развитие золотопромышленности в крае и вообще в Восточной Сибири повлекло за собой в летнее время отток населения из сельской местности, у которого появились невиданные до этого деньги, заработанные на приисках, на железной дороге, извозом, ямщиной (впрочем ямщиной крестьяне занимались и зимой). С пуском винокуренных заводов легче стало сбывать хлеб, иногда за сданный на завод хлеб предприниматели платили натурой, то есть спиртом.

Газета "Сибирь", № 5 за 1882 г. писала: "В нынешний год в Мухоршибирской волости нанято рабочих людей для приисков Зейской К° Сабашникова - 155, ононской К° - 170, бр. Бутиных - 180 и для приисков разных К° - 100, всего 780 человек, которым выдано в задаток... по 115-ти рублей, т. е. 89700. Следовательно, наем рабочих людей приносит каждогодно около 100 000 одной Мухоршибирской волости. Спрашивается, куда расходуется такая масса денег? Одна треть этих денег поступает в уплату податей, на различные общественные повинности и на пополнение экономических хлебных магазинов; другая треть попадает в кабаки, и из последней трети получаемого задатка более половины остается у торгующих в Мухоршибири купцов, и только половина последней трети идет собственно на домашние крестьянские расходы". Далее автор с горечью пишет, что "с уходом рабочего на прииски, пашня его остается не обработанной, и хлеб он должен покупать... Земледелие падает, торговля в застое, а край во всем терпит дороговизну! Цветут только золотопромышленные компании да кабаки. Вдвое цветет тот, кто золотопромышленник и кабатчик вместе..." 16

Не безынтересна информация о том, как вели себя семейские, завербованные на добычу золота. Вот что читаем об этом в одной из книг, посвященной золотым промыслам. "В Амурской Газете № 20 (стр. 763) напечатано: на прошлой неделе отправилась большая партия (около 600 ч.) приисковых рабочих на прииски Амгунской золотой К°. Все они крестьяне Верхнеудинского округа из "семейских". При найме получили от 45 до 60 руб. на человека. Есть между ними и семейные, но таких очень мало. Может быть потому, что это "семейские", между ними почти не заметно было обычного среди приискателей разгула, из всей массы нашлась небольшая группа человек в 5-6, которые сидели на берегу около пристани и распивали "очищенную". И какой это здоровый народ (К. П. Чаплеевский. Тайга и золото. СПб., 1899, С. 90).

99 стр.

Прирост населения, недостаток земельных угодий толкали семейских на поиски дополнительного заработка. Этим умело пользовались золотопромышленники. Они прекрасно учитывали здоровый образ жизни и физическую и духовную крепость крестьян-староверов и при найме на золотые прииски отдавали предпочтем именно семейским. Ибо здоровый семейский мужик на приисковых работах трудился один за троих.

Работа на приисках пагубно отражалась на физическом и духовном здоровье народа. Об этом писали все исследователи. Так Ю. Талько-Грынцевич отмечал: "Уход на золотые прииски - дело не благородное. Ибо оттуда молодые приносят страсть к водке, табаку, картам и сквернословию, которые считались грехом." 18 Естественно, среди владельцев золотых приисков и питейных заведений не было "обувателей", зато было много разувателей обирателей, разорителей. Корчемное дело ставится на широкую ногу. Кабаки проникают и в семейские села. Но народ не дремлет и всячески борется с этим злом. Отношение русского населения Забайкалья к водке было однозначным. Водка - это зло. А со всяким злом нужна энергичная борьба. И люди боролись за трезвый здоровый образ жизни всеми способами. Активно в это благородное дело включался фольклор, действовали рациональные запреты, религиозно-нравственная назидательность. Народная мудрость наставляла: кто вино любит, тот себя губит; меньше пить, дольше жить; с вином поводишься - нагишом находишься; пьяный храбрится, а проспится - свиньи боится; у него совесть в бутылке задохнулась19 и т. п.

Большое распространение имели апокрифические сочинения религиозно-нравственного содержания, которые часто ходили в рукописях, особенно среди старообрядцев. А. М. Селищев приводит в своей книге о семейских один такой апокриф "О хмельном питии, от чего уставися горелное вино душепагубное. Братие, послушайте сего благовестия и разумейте, что хмельное питие от беса сотворено на пагубу душам православным християном и на вечную муку". В нем говорится, как сатана, чтобы противодействовать распространению христианства послал на землю пьяного беса, а этот бес нарвал на горе травы (на полях замечено: "хмелю"), коей была прельщена Ноева жена, и показал одному человеку, как варить хмельное питие. Сварил человек хмельное питие и отослал царю. Царю понравилось оно и чрез него распространилось в народе. "И разнесе то пьяное питие в Цыцарию и в Литву и по всем царствам и странам. Потом на кончину века сего и к нам прииде в русскую страну на погибель душам християнским и на вечную муку. И потом прииде в русскую страну злая брань матерная на осквернение земли и воздуху и всей твари. И затем

100 стр.

в русскую страну антихристово питие сухая табака, в ней же наипаче человецы повредишася..."20.

Курение табака в старообрядческом обществе всячески преследовалось и пресекалось. "Кто из православных христиан дерзнети пити табак, да будет проклят". С табакуром "не молиться, не есть, не пить, ибо он предался в руки бесов мрачных. Когда умрет, то гроба ему не давати, но бросить в яму или овраг на съедение зверям".

В обиходе крестьян-старообрядцев нередко употреблялись и выражения: "Кто курит табаки, тот хуже собаки", "кто курит, тот бога от себя турит".

Словом, пропаганда против пьянства и курения велась всеми доступными крестьянам способами. В этом плане интерес представляет устрашающая выдержка, направленная против табакокурения, извлеченная из весьма распространенной среди староверов книги "Цветник": "Аще который человек начнет держати сию бесовскую и богом ненавидимую и святыми отцы отреченную смердящую траву табак и употреблять какими либо действиями: то у того человека мозг во главе его укрушит и вместо мозга внидет в главу его та смердящая воня, изгубит в нем мозг его и начнет тако пребывати неточию (не только) в единой главе, но и во всех костях его, и вместо мозга в голове его будет зола".

Когда религиозно-этические и рациональные запреты не действовали, то прибегали крестьяне-общинники к крутым мерам общественного воздействия. Конечно, это были вынужденные формы воспитания или даже принуждения, дабы уберечь общину, сельское общество от пагубного увлечения водкой и табаком, от распространения винопития и табакокурения, а также с целью предотвратить разрушение нравственных устоев общества. Не случайно, старообрядческие книжники в Забайкалье писали: "Блудник, пьяница и ленивый на единой колеснице". Эти пороки осуждались не только внутри общины староверов, но и у соседнего населения. Осуждение семейскими лени и пьянства у сибиряков зафиксировали А. Е. Розен и известный этнограф С. В. Максимов. Последний писал: "Сибирским народом недовольны как бичурские семейские так и мухоршибирские... Хозяйство у них - второе дело. У нас молодняк до 20 лет водки не смеет пить, а у тех (сибиряков - Ф. Б.) ему и в этом воля. Казаки же народ совсем гиблой и не домовитой"21.

Как видим, молодым людям у старообрядцев Забайкалья запрещалось пить вино до 20 лет. Обычно молодой человек пригублял рюмку водки или вина в первый раз только в день свадьбы. Женщины, как правило, не пили горячительные напитки в течение всей жизни. Поэтому даже в 50-55 лет семейские женщины глядели довольно моложаво, лет на 10-12 моложе своего возраста.

101 стр.

Этому способствовали здоровый труд, без надсады, равномерно распределенный между всеми членами семьи, здоровая пища, согласованность супругов во всех делах, отсутствие вредных привычек, и естественная нормальная физиологическая жизнь без перерыва беременности, без вмешательства повитух.

К мерам общественного воздействия отнесем всеобщее осуждение опустившегося человека, церковное проклятие, опойц не хоронили на общем кладбище, в пьющую семью не выдавали дочерей' замуж.

Неподдающиеся исправлению алкоголики (а их в ином селе было 2-3 человека) служили объектом для всенародного осуждение и порицания, являлись наглядным отрицательным примером. Обычно крестьяне, указывая на него, внушали молодым: "Сгиб-пропал человек, а мог быть хорошим хозяином: руки-то у него золотые а рот говенный. Нет того молодца, который поборол бы винца"

Выпивох при таком отношении было мало или даже в больших селах не было совсем. Если все перечисленные способы воздействия не оказывали на пьющего должного влияния, то прибегали к весьма старинному исправительному средству. У волостного правления устанавливали столб, к нему привязывали на некоторое время (на день, на три), смотря по провинности человека по какой-либо причине пристрастившегося к выпивке. Каждый прохожий осуждал, бранил, ругал бедолагу. Некоторые старушки даже плевали на пьяницу. Эта средневековая мера - выставлять человека на всеобщий позор была, конечно, вынужденным, но эффективным профилактическим средством. Повторно на такой позор мог пойти только совершенно опустившийся или неизлечимо больной человек. Позорный столб - мера крайняя. В основном староверы старались воспитывать человека высоко убежденного в полезности существующих запретов, развитого умственно и нравственно. Для этого они предпринимали очень тонкие способы воздействия на человека, на его психику, на его ум, на его эмоциональное восприятие, на его чувства. Такие меры напоминают одно из высказываний А. И. Герцена в "Былое и думах". Он писал: "Вино оглушает человека, дает возможность забыться, искусственно веселит, раздражает; это оглушение и раздражение тем больше нравятся, чем меньше человек развит и чем больше сведен на узкую, пустую жизнь". Степень развития старообрядцев не была низкой. Высокий уровень их интеллектуальной жизни отмечают большинство исследователей их культуры и быта.

Даже материальные соблазны и выгоды не могли поколебать их преданности своим заветам и обычаям. Так, они терпели земельную нужду, но не вступали в состав более богатого общества, в котором не запрещалось курение табака. Так, в начале XX века семейские крестьяне селения Ново-Павловское не вошли в состав

102 стр.

Тянгинского, населенного украинцами и переселенцами, любителями табака. Последние имели богатые земельные наделы, и семейские могли бы за их счет получить дополнительные земельные участки. Курить - грех, с табакурами общаться - тоже грех. Исследователь А.Добромыслов в 1925 году писал: "Дети иногда женатые стесняются курить при стариках. Даже староверы, принявшие единоверие и православного попа, не признавали его, если он курил табак (чертово зелье). По селу Аленгую священник ходил с крестом в один из праздников, заставляя жителей целовать крест. Одна из старух сказала: "Из рук твоих, берущих табак, крест целовать не буду". Священник вынужден был положить крест на цепь и только тогда старуха поцеловала этот крест"22.

Газета "Забайкалье", № 63 за 1902 год приводит тоже яркий пример противодействия староверов проникновению кабаков в их села. "Село Большой Куналей - жители в нем - народ зажиточный - семейские. С 1 января хотели открыть питейное заведение, но против этого восстали старики-наставники, уверяя односельчан, что они таким путем попадутся в лапы сатаны, и за такое деяние будет божья гроза, крестьяне отказали от открытия общественного кабака. Один из верхнеудинских виноторговцев предлагал куналейцам 1000 рублей за приговор в его пользу, но куналейцы и этого не хотели..."

В августе 1914 года сельский сход этого же села в целях борьбы с пьянством постановил зарыть в селе казенную винную лавку. В документе говорится: "Должностным лицам волостного и сельского управления поручается строго следить за тайной продажей вина и на виновных составлять протоколы и наказывать". Протокол подписали 568 домохозяев23 .

Таковы некоторые интересные материалы о способах охраны здоровья, о методах и средствах борьбы против пьянства и курения табака, которыми пользовались русские крестьяне - старообрядцы Забайкалья на протяжении XIX и в начале XX века. В их действиях проявлялся не только инстинкт самосохранения, но твердое осознание пагубности пьянства на людей. Накопленный народом опыт борьбы с негативными развращающими явлениями в русском обществе, несомненно может быть ценен и в наше время, когда борьба с пьянством принимает всенародный характер. Думается, что общество, находящееся на более высокой ступени своего развития и культуры не может игнорировать рациональные крупицы народного опыта.

103 стр.

1. Талько-Грынцевич Ю. Д. Семейские (старообрядцы) Забайкалья. Протоколы Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела РГО. - Кяхта, 1894. - № 2. - С. 24.

2. Там же. - С. 22, 24.

3. Глуховцев В. В. Семейские (из личных наблюдений бичурца). - Восточное обозрение, 1901. - № 17.

4. Паршин Н. В. От Верхнеудинска до Урлука. "Иркутские губ. ведомости", 1867. - № 29.

5. Розен А. Е. Записки декабриста. - Иркутск, 1984. - С. 253.

6. Там же. - С. 252.

7. Высоцкий Н. ф. Народная медицина - М., 1911. - С. 114.

8. Осокин Г. М. На границе Монголии. Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья. - СПб., 1906. - С. 65.

9. Центральный государственный архив (ЦГА) Бурятской АССР. - Ф. 207. - Оп. 1. - Д. 88. - Л. 32-33.

10. Иркутские губ. ведомости, 1867. - № 47.

11. Паршин Н. В Указ. раб. - Ирк. губ. ведом., 1867. - № 46.

12. Там же. - № 37.

13. Б. П. Пьяная Сибирь. Газета "Сибирь", 1910. - № 192.

14. Там же.

15. Там же.

16. Цитирую по кн.: Мишла (М. И. Орфанов). В дали. (Из прошлого). Рассказы из вольной и невольной жизни. - М., 1883. - С. 98-99.

17. Чаплеевский К. П. Тайга и золото. СПб., 1899, С. 90.

18. Талько-Грынцевич Ю. Д. Указ. соч. - С. 25.

19. Фольклор семейских. - Улан-Удэ, 1963.

20. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. - Иркутск, 1920. - С. 34-35.

21. Максимов С. В. Сибирь и каторга. - Ч. 1. - СПб., 1987. - С. 324-325.

22. Архив Читинского областного музея. - Ф. 12. - Оп. 1. - Д. 14. - Л. 2.

23. ЦГА Бур. АССР. - Ф. 52. - Оп. 1. - Д. 6. - Л. 149.

В СТАРООБРЯДЧЕСКИХ ОБЩИНАХ СИБИРИ

Старообрядцы Сибири не обойдены вниманием исследователей Литература о них огромна и весьма противоречива. Эта противоречивость мнений и оценок характерна как для русских дореволюционных исследователей, так присуща и работам советских историков и религиеведов. Жизнь староверческих общин на фоне общерусского развития - явление очень сложное; к ней с общей меркой не всегда подойдешь, а подойдешь - не всегда разберешься. Именно само это религиозно-общественное явление было не настолько простым, чтобы его можно было оценивать однозначно.

Староверы в дореволюционной Сибири составляли значительную часть русского крестьянства этого огромного региона. Общая численность старообрядцев Сибири по переписи 1897 года составляла около 250 тыс. человек, в 1928 году их осталось примерно около 80 тыс., а с 1929 по 1975 гг. численность верующих староверов сократилась в 16 раз1.

В Западной Сибири и на Алтае в конце XIX в. их проживало 170-180 тысяч, а в Забайкалье более 40 тысяч приверженцев древнего благочестия2.

Их руками поднята вековечная целина многих окраин России на ее юго-восточных границах, их руками и умом сделаны существенные приобретения новых земель на юге Алтая (Бухтарма). Разработаны горно-таежные районы Забайкалья, где земледелие этих крестьян-староверов стало образцом для другого населения, проживающего там, в том числе и для аборигенов края - бурят, а места эти стали считаться житницами Сибири.

Из сибирских старообрядцев наиболее изучены семейские, поляки - этнографическая группа русских староверов, выведенных из Польши, и бухтарминские старообрядцы, названные каменщиками, укрывшиеся за Камнем, т. е. в горах и долине Бухтармы, в последние годы активно изучает староверов Томской области П. Е. Бардина.

104 стр.

Остальные группы староверов освещены в историко-этнографической литературе очень слабо, в современной историографии почти нет работ о староверах, проживающих в Новосибирской, Омской областях и Красноярском крае...

Известно, что старообрядцы в силу их религиозных убеждений, этнической обособленности и преданности старине сохранили много специфического древнерусского в своем быту, в своем мировоззрении, в своей культуре. Поэтому особо важно изучение отдельных групп старообрядческого населения, в каких бы местах они не оказались, как хранителей русской традиционной культуры.

Важно это и потому, что под напором научно-технической революции многие компоненты такой культуры стремительно исчезают. НТР нивелирует культуру народов и этнографических групп, сводит на нет их своеобразие, их этническую специфику. Вот почему важно успеть зафиксировать то, что еще бытует в их жизни в их хозяйственном быту, традиционно-бытовых устоях и религиозно-правовых нормах и правилах.

Учитывая все это, мы попытаемся осветить некоторые особенности народно-бытовой культуры старообрядцев Алтая (поляков) и семейских Забайкалья.

Эти две группы русского населения Сибири, потомки стародубских и вятковских старообрядцев, выведенных из Черниговской и Могилевской губерний, Винницы и Прибужья и поселенных в названных местах в 1765-1767 гг., мало подверглись постороннему влиянию в области быта, семейного уклада, нравов, сохраняли в течение веков старорусские особенности традиций, обрядов и обычаев, старинной одежды, жилища и его убранства, пищи, говора. Они образовали колоритные этнографические группы, строго и долго соблюдали свои общинные устои. Словом, они сохраняли многие элементы культуры Московской допетровской Руси, составляя своеобразные островки среди русского населения Сибири. Но и в далекой Сибири они находились под постоянным надзором властей и подвергались различным гонениям. Несмотря на карательные меры царского правительства, официальной церкви и увещевания миссионеров, склонявших их в лоно русской православной официальной церкви, они продолжали жить по завету, оставленному предками - первыми ревнителями древнего благочестия: "Что старо, то свято; что старее, то правее; что исстари ведется, то не минется; ветхое лучше есть", боролись против всякой новизны, вторгающейся в древние устои русского народа.

Известно, что народная культура - явление чрезвычайно устойчивое, многие ее элементы и традиции отмирают постепенно. Такие традиции в советской науке получили название "этнические ". Они "складываются в определенные исторические эпохи

105 стр.

в связи с социально-экономическими и естественно-географически условиями жизни каждого народа, но после своего возникновения они приобретают значительную устойчивость и долго сохраняют даже тогда, когда условия жизни народа успевают сильно измениться"3. Но на Руси уже в предпетровскую эпоху этот процент отмирания был ускорен в связи с расколом русской православной церкви на два непримиримых течения: на господствующую церковь принявшую нововведения патриарха Никона, и на гонимую часть верующих, старообрядческую. Русских староверов весьма точно можно охарактеризовать словами Фридриха Энгельса, относящимися к жителям старых швейцарских кантонов: "Предметом величайшей гордости этих дюжих жителей старых швейцарских кантонов с давних пор было то, что они никогда не отступали ни на шаг от обычаев своих предков, что в потоке столетий они сохраняли в неприкосновенности простые, целомудренные, суровые и добродетельные нравы своих отцов"4.

Подобным "предметом гордости" обладали и русские староверы причем ни в чем не уступая швейцарским кантонистам, а, возможно, в чем-то и превзошли их: эти замечательно дюжие русские люди прошли через дыбы, плахи, виселицы, массовые самосожжения, через тюрьмы и выгонки для того, чтобы сохранить преданность своей идее, своей вере, своей национальной культуре.

Что же означала эта преданность старине? Ради которой они лишались всего, иногда даже отечества. Только ли религиозный фанатизм, невежество и упрямство какой-то части русских людей лежат в основе этого в общем-то примечательного и противоречивого явления? Советские историки в религиозном расколе видят форму антифеодального протеста в истории России (В. Г. Карцов и Н. Н. Покровский).

В дореволюционное время многие авторы, не являясь сторонниками раскола, давали высокую оценку "земледельческому таланту", трудолюбию и общеполезности староверов. Так, В. Паршин в книге "Поездка в Забайкальский край" писал: "Верхнеудинский округ считается одним из хлебородных в Иркутской губернии. Он питает окрестные места и нередко помогает Иркутску. Разгадка простая: Верхнеудинский округ населяют большей частью старообрядцы, народ трудолюбивый и трезвый. Нигде по Забайкалью вы не встретите такого цветущего здоровья и довольства, как в селениях старообрядцев. Они не терпят табаку и не пристрастны к вину. Держась по невежеству и упрямству своих старых обычаев, они честнее и трудолюбивее наших православных крестьян, прекрасные хозяева и лучшие земледельцы"5.

Примечательную характеристику староверам Забайкалья дал французский ученый Поль Лаббе в книге "У лам Сибири".

106 стр.

В 1902 г. он посетил Забайкалье и назвал русского крестьянина "главным представителем цивилизации в Сибири". А о старообрядцах он написал: "Упорство семейских дало чудесный результат, они преодолели все препятствия. Их поля, покрытые хлебами, их удобные дома вызывают в течение целого столетия восхищение всех путешественников... Они держат в порядке свои жилища, имеют просторные и проветриваемые комнаты; на стенках висят старинные образы и часто - чудесные иконы. Почти над всеми дворами домов виден деревянный скульптурный орнамент, иногда художественный.., свидетельствующий об изобретательности в оформлении. Нравы этих крестьян часто ставились в пример эмигрантам, которые за последние 30 лет прибыли в таком большом числе из Европы в Азию. С юных лет они умеют читать и писать, ни ревниво сохраняют свои старинные обычаи и еще сегодня можно собрать у них обильную жатву старинных песен и замечательных легенд..."6.

Но в наших исторических, религиоведческих трудах до сих пор нередко встретишь и противоположное этому представление о староверах.

Попробуем во всем этом разобраться. Откуда что проистекает?

Староверие - явление очень сложное. Его основные два ствола - поповщина и беспоповщина - имеют весьма разветвленную крону. Десятки толков, согласий ответвились от них. Каждый со своими идеологическими установками и стереотипом поведения. Поэтому, естественно, о старообрядчестве и старообрядцах не может быть однозначного мнения даже у исследователей. Но основная роль ученых - освещать истинное положение вещей, искать истину, а не искажать ее.

Консерватизм и патриархальщина и самоизоляция староверов были вызваны не одними отсталостью и невежеством, которые насаждались, поддерживались столпами общества как в самих старообрядческих общинах, так и официальными мерами царской и церковной администрации. Особой замкнутости староверческих общин в России не могло быть, исключая небольшие группы последователей некоторых толков. Староверы вступали в контакты и заводили тесные хозяйственные, бытовые и даже семейные связи с коренным населением тех мест, где они вынуждены были обрести пристанище. Это наблюдалось в Карелии, на Урале, в Западной Сибири и Забайкалье. В конце XIX века, как уже было отмечено ранее, 375 бурят по официальной переписи состояли в старообрядчестве7.

Общеизвестно, что быт - самый консервативный элемент в жизни любого народа или этнографической группы. Старообрядцы были приверженцами многих древних русских народных культурно-бытовых

107 стр.

явлений, характерных для допетровской Руси. о сохраняли старую веру, обряды и обычаи, традиционное мировоззрение, крутые нравы, завещанную предками одежду, песни предания, которые по их понятиям были исконно национальными. Они считали, что вся сумма материальных, культурных и духовных ценностей, сохраняемая ими, лучшим образом отражает их национальную специфику, самобытность и их национальное самосознание, и все это в совокупности является зеркальным отражение духа народного.

Но быт людей является продуктом соответствующего экономического состояния общества, а с изменением социально-экономических условий изменяется и быт. Это не миновало и сторонников древнего благочестия. Жизнь в староверческом обществе развивалась, не минуя общественные законы. А. И. Клибанов и другие ученые доказали, что там, где были сильны старообрядческие центры, тем быстрее росли торгово-промышленные предприятия и развивался капитализм. Жизнь старообрядческих общин в Забайкалье свидетельствовала отнюдь не об отсталом их существовании. Вспомним описание с. Тарбагатай у декабристов и у Н. А. Некрасова в поэме "Дедушка".

Возникает вопрос. Что же означал их призыв или завет: жить как наши предки жили. Это положение обычно оценивают как лозунг защиты старины. Но какой старины? Отсталой, забитой, темной, дикой, обреченной или вольной, обеспеченной, свободной от помещичьего ига. Защищать старину - это не значит отстаивать все старое, косное, отжившее. А в понимании крестьянина второй половины XVII-XVIII веков этот лозунг означал возможный возврат утраченной личной свободы и возвращение им былой земельной собственности и воли. "Отсюда, - считает академик Л. В. Черепнин, - апелляция к "старине" как естественным состоянию и положению крестьянства, нарушенным и нарушаемым светскими и духовными феодалами". К тому же "старина", в защиту и под знаменем которой выступали крестьяне-староверы, в ее социально-экономическом значении и являлась "земным ядром" религиозных построений старообрядчества"8. Этот же автор высказывает и вторую правильную мысль. Он считает: "Не приверженность в букве и догматизму, как нередко характеризуется старообрядчество, а психологические и идеологические начала народного сознания и культуры - вот что отстаивали старообрядцы в своей борьбе с "никонианами" - церковными носителями и апологетами крепостничества"9. Такая старина была двигателем вперед, а не назад. К сожалению, не все, пишущие о старообрядцах, доросли до такого понимания и такой оценки староверия.

Повторяем, что народно-бытовая культура старообрядцев - очень сложный феномен народного самосознания, который нельзя

108 стр.

оценивать однозначно. С одной стороны это протест против засилья крепостников и их апологетов и упорство в сохранении своего лица, тех общественных и общинно-бытовых отношений, которые существовали до утверждения крепостной неволи. У староверов Сибири были крепкие нравы. Не допускались добрачные вольности молодежи. Почитание старших было одним из основных заветов в староверческой среде, всякое отступление от этих правил и норм поведения осуждалось и преследовалось самым энергичным образом и не только церковным проклятием или преданием анафеме, но и мерами всеобщего осуждения.

К народно-бытовым особенностям культуры староверов Сибири отнесем их приверженность к особого рода одежде, чем они выделялись на общем фоне русского сибирского старожильческого населения; старинную одежду старушки сохранили до настоящего времени. Мужская одежда почти не сохранилась.

Староверы Сибири сохранили и многие памятники народной культуры и древнерусской письменности. Археографы, фольклористы этнографы собрали у них замечательные материалы: древние книги и рукописи, предметы быта и обихода, образцы старинной одежды, найдены уникальные иконы. Эти предметы старообрядческой культуры существенно пополнили книгохранилища и музеи страны, обогатив науку и культуру. Словом, преданность староверов старине, их консерватизм (религиозный и бытовой) сыграли ныне положительную роль.

Но нельзя утверждать, что старообрядчество являлось чуть ли не единственным хранителем культурных ценностей русского народа. Староверы - это только отдельная часть всего народа, сохраняющая отдельные корни общенародной культуры.

Не все было столь прекрасно в старообрядческих общинах Сибири. В среду староверов не допускалась светская грамота, обучение детей велось только на старославянском языке; не признавалась там и научная медицина.10

В советское время многочисленные преобразования не могли не пошатнуть отдельные стороны народной культуры староверов. Насильственные меры коллективизации, раскулачивание, при которых пострадали не только кулаки, а наиболее крепкие работящие крестьяне, тоже отрицательно сказались на положении старообрядцев. Население большинства сел уменьшилось почти в два раза. Традиционное трудолюбие еще сохраняется. Но в период брежневщины пала дисциплина, усилилось пьянство, которого прежде почти не бывало. Несмотря на это, колхозы, где преобладает старообрядческое население, не убыточны.

Динамику изменения численности населения в семейских селах сказывает нижеприведенная таблица.

109 стр.

Села На начало

1919 года11 На 1 января

1966 года На начало

1988 гол"

количество Количество количество

дворов жителей дворов жителей дворов жителе;

1. Тарбагатай 539 3391 835 2945 1444 4638

2. Б. Куналей 860 4808 561 2358 525 1476

3. Надеино 290 1606 188 783 173 450

4. Куйтун 768 4572 352 1410 366 1047

5. Десятниково 396 2096 305 1060 300 764

6. Бурнашево 183 1068 103 417 98 268

7. Щаралдай 470 3100 409 1798 - -

8. Бичура 1113 ок. 7000 2739 10704 3538 11343

9. Хонхолой 696 4287 541 2236 597 1711

10. Мухоршибирь 360 2409 1034 4027 1941 6106

11. Никольское 640 4200 446 1837 507 1482

12. Новый Заган 342 2350 638 2643 637 2139

13. Гашей 104 577 184 738 195 620

14. Калиновка12 - - 178 855 173 518

Всего: 6761 41464 8335 32957

Данные таблицы говорят об уменьшении количества населения в большинстве семейских сел. Изменилось население и по роду занятий. В Тарбагатае из 835 хозяйств 201 хозяйство колхозников и 634 хозяйства рабочих и служащих13.

Следовательно, в селе подавляющее большинство населения составляют рабочие и служащие. В нем только за 50 лет Советской власти выросли около 10 небольших предприятий легкой и пищевой промышленности. С другой стороны, видно, что количество хозяйств увеличилось, но в целом население уменьшилось. Следовательно, старые большие семьи старообрядцев, состоящие из нескольких поколений, уже отжили свой век, они стали небольшими, состоят в основном из 3-5 человек. В Большом Куналее население уменьшилось более чем наполовину, в Куйтуне более чем на 2/3, а количество дворов более, чем в два раза и т. д.

Уменьшение численности населения в семейских селах обусловлено рядом причин:

1. Из-за недостатка земель в некоторых селах в двадцатые-тридцатые годы много семейств переехало на менее занятые земли, где выходцами из этих деревень были основаны новые поселки.

2. Немало семейских, по различным причинам порвав с крестьянством, пополнили население растущих городов. По сути дела пригороды Улан-Удэ, особенно поселки Октябрьского района (3ау да) заселены в значительном числе семейскими.

110 стр.

Увеличение численности населения наблюдается в районных центрах - Мухоршибири и Бичуре.

Население в этих селах увеличивается не только за счет приезда новых лиц, но прежде всего за счет высокого естественного прироста. Особенно "урожайным" для Бичуры был 1958 год. В этот год родилось 528 детей, умерло 90 человек, значит население Бичуры только за счет естественного прироста за 1 год возросло на 438 человек. В 1966 году там же родилось 200 детей, умерло 73 человека. Прирост составил 127 человек. Растет население в результате приезда специалистов сельского хозяйства и разных промышленных предприятий, организаций, школ, медицинских и других учреждений.

Так в Бичуре 2 колхоза, 44 промышленных организации, среди них такие крупные, как сахарный завод, Хилокский леспромхоз, СМУ-4, ДЭУ, промкомбинат, комхоз и др.14

3. Одной из основных причин уменьшения численности населения сел было раскулачивание. Это была запретная тема для историков. Писать об этом чудовищном отчуждении крестьян от земли не разрешали. Но наряду с кулаками, которые до революции в России составляли примерно 15%, а в семейских селах их было не более 5-8 проц. Сталинскими репрессиями из семейских сел было выселено крестьян в 2-3 раза больше, чем было в них кулаков. К сожалению, мне пока точные цифры репрессированных в семейских селах неизвестны. Хотя выселяли не только кулаков, но и многих безвинных тружеников.

Репрессии, ссылка, ничем не оправданная расправа с истинными тружениками калечили общество, размывали веками выработанные устои, унижали людей, сокрушали их честь и достоинство. Приведу ряд примеров из жизни репрессированных семей; большинство этих лиц я знал лично, о других же получил сведения от их близких и родных.

Помню землячку Екатерину Филипповну Назарову, статную красивую женщину лет 38-40. Ее муж Агафон Назаров оказался в ссылке за то, что был отменный работник, но верующий. Бедная женщина с двумя детьми Савушкой и Васей осталась без своего угла. Их приютили у себя близкие родственники, отведя им для жилья горницу в своей пятистенке. Дети с 8-10 лет работали в колхозе на разных работах (боронили, седочили, возили копны, гребли сено, копали картошку, пропалывали поля, поливали огороды). Сама же Екатерина ходила как помешанная; постоянная скорбь, тоска, какое-то чувство вины тяжелым камнем лежали на ее душе, она почти постоянно твердила одно и то же: "Что же я наделала, что я наработала?!".

Когда ее муж вернулся из ссылки, ее лечили, какой-то народный лекарь неожиданным психологическим приемом стряхнул с нее

111 стр.

этот тяжкий груз. Она пришла в себя. Потом семья уехала Улан-Удэ. Да, большинство репрессированных крестьян не вернулись в родные места, им не разрешали жить у родных очагов могил. Чем это было вызвано - мне неизвестно. Возможно, местные власти не хотели видеть невинно репрессированных перед глазам.

На берегу Байкала в с. Гремячинском пришлось начинать новую жизнь семье надеинского крестьянина, вернувшегося после 17 летней ссылки из Красноярского края. Этот бедняк попал в ссылку из-за того, что взял на хранение книги раскулаченного грамотном крестьянина. Кто-то донес. И бедняк из бедняков рано оставшийся без родителей, Григорий женился в 16-летнем возрасте на 17-летней Меланье Васильевой, на одной из 5 сестер, живущих без отца, деда Гаврилы Карповича Кожевникова, крестьянина села Куйтун. И вот этого крестьянина причисляют к кулакам и отрывают от семьи, в которой уже было шестеро детей, и ссылают туда, где Макар телят не пас. Но ссылка мужа не сломила семью, хотя Меланье Ерофеевне одной пришлось взвалить непосильный груз на свои плечи, и пережить ужасные годы войны и послевоенный период.

Да разве об этом расскажешь,

В какие ты годы жила?

Какая безмерная тяжесть

На женские плечи легла.

"Воля и труд человека" снова пришли им на помощь. Григорий Трефильевич с тремя сыновьями и с дочерьми построил себе и детям своим несколько домов на берегу озера Дикого у Байкала, расчистив, раскорчевав и отвоевав у тайги нужные участки земли. Скончались старики в один год через месяц в 1988 году. Обоим перевалило за 90 лет. Это были истинные кормильцы, сеятели. Не раз я бывал у этих стариков и постоянно поражался их нечеловеческому терпению, жизнелюбию и неиссякаемому трудолюбию. Дед Гриша и в 70 - и в 80 лет еще косил травы на дальних угодьях, да и с медведями был на "ты". Не раз выходил победителем в единоборстве с хозяином тайги.

Страшные нечеловеческие муки выпали на долю семьи Власовых из с. Куйтун. Староверка Анна Власова совершила побег из ссылки с грудным ребенком в голодные годы. Ребенок в дороге умер. Семь долгих бессонных суток добиралась она до Улан-Удэ, сохраняя его у груди. Затем пешком шла в Куйтун (60 верст) и там ночью придала любимое дитятко земле. Затем нужно было устроиться на работу. Без документов в Улан-Удэ ее не принимали. Тогда она уехала в Петровский завод. Там была большая нужда в рабочим руках. Подыскав работу, она сняла угол у местных жителей. Только стала поправляться, завела обнову. Красивая, ласковая

112 стр.

умная она не могла не привлечь внимания окружающих. Хозяин дома стал заглядываться на Анну. Жена хозяина приревновала и выгнала Анну с квартиры. Подаваться некуда. Стала Анна строить немудрящую засыпушку, избенку из досок, простенки засыпала опилками. Построили, навесили дверь на крючья, занесли сундук, но кто-то решил, что в сундуке большие капиталы. Пришли ночью. Домик на отшибе, ни сеней, ни ограды. Сняли двери с крючьев. перепугали на смерть. Старшие спасают детей, кричат все. Воры взломали ящик, забрали вещи получше и ушли, оставив семью в слезах и страхе. Правда, Анна вскоре успокоилась и сказала: "Слава богу, что никого не тронули, а тряпки - дело наживное".

Мы привели только некоторые факты из жизни и судеб нескольких семей, пострадавших от сталинских репрессий, а их были тысячи, десятки тысяч только в семейских селах. Раскулачивание нанесло основной удар по народно-бытовой культуре села. Семьи репрессированных были насильственно разъединены. Главы семей или целые семьи были отправлены в Красноярский край (в Нарым), в Якутию, на БАМ, которая частично строилась уже с 1932 года и т. д. Прервалась связь времен, нарушились родственные связи. Деревня в ужасе затихла. Забирали неожиданно. Врагами народа становились лучшие люди села, его самые светлые головы и самые работящие руки. Смолкли старинные песни, исчезли обряды, народные игры, запрещены старые праздники, составляющие основу земледельческого календаря. Возникли и зазвучали новые песни, явно уступающие старым по красоте мелодий, содержанию и художественным достоинством.

На культуру села влияли различные силы. С одной стороны наблюдаем планомерное разрушение всех старых устоев, трудовых традиций, крестьянского лада, обычаев, обрядов, религиозных верований и пр. Параллельно насаждается административно-тоталитарный волевой стиль руководства снизу доверху, вернее, сверху до низу, непомерно разрастается бюрократия (эту систему народ закрепил в формуле: без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек). Идет полное порабощение воли колхозника. Искусственно возвышается достоинство и героизм единиц.

Но социалистические преобразования коснулись грамотности населения. Все дети были охвачены учебой, для взрослых был введен ликбез для ликвидации безграмотности старшего поколения. Но не просто было в селе мужчин и женщин, обремененных семьями и загруженных работой, усадить за парты. Условия труда для этого не были подходящими. К сожалению рост грамотности не закреплял нравственных устоев: наиболее хитрые и знающие люди, утратившие совесть и достоинства врастали в аппарат управления и отрывались от народа. Система управления, созданная "вождем всех народов", от Москвы до самых до окраин набросила сети на любые волеизъявления народа.

113 стр.

Полное порабощение прав и воли колхозника управленца всех рангов было одной из причин бегства крестьян из села. Оставаться вечно обездоленным поденщиком у ретивых надсмотрщиков и распорядителей благ самостоятельный человек не хотел и при первой возможности срывался с насиженного места, уходил искать лучшей доли, уходил туда, где лучше, помятуя старую русскую пословицу: "Рыба ищет, где глубже, человек - где лучше" Выезжали из села целые семьи, не оставалась в селе молодежи не возвращались к родным очагам отслужившие срок военной службы солдаты. Уезжало будущее деревни, оставляя ее на стареющее, отживающее свой век поколение. Все это отрицательно сказывалось на культуре села, на ее благосостоянии. Сельское хозяйство держалось на безвестных героях, на тех тружениках, которые не мыслили своей жизни вне села. Они продолжали кормить страну, получая при этом самую низкую зарплату, обездоленные в социальном и культурном плане.

Несомненно, раскрестьяниванию способствовали ряд факторов не только раскулачивание, но и строительство промышленных предприятий, рост городов. Вчерашний земледелец становился горожанином, и процесс этот был настолько стремительным и резким что некогда было опомниться, прихватить в новую жизнь устоявшиеся нормы и формы поведения, культуры, житейского опыта. Корни народной духовной культуры, нравственности, этики и эстетики были подрублены; образовалась ниша, которую заполняли не всегда доброкачественным материалом. Бурно разрасталась сорная трава, истинно культурные растения в ней глохли и хирели. Официальные призывы и лозунги о повышении культуры били мимо цели. но и в этом одичании вырастали отдельные плодоносящие деревья, сохранялись отдельные оазисы подлинной культуры. Жизнь очень противоречива. И в худшее время появляются лучшие плоды.

Бескультурье - основная разрушительная сила общества. Общество, предавшее забвению родную культуру, пустившее ее на самотек, и подрывшее ее корни, незамедлительно будет наказано различными проявлениями бездуховности, аморализма, всеобщей апатии, безразличием, аморфностью поведения и другими катаклизмами (пьянство, разврат всех слоев, наркомания, коррупция, мафия, безверие, бесхозяйственность, безответственность)... В известной мере многое из этого мы пожинаем теперь, разрушив до основанья всю прежнюю культуру, созданную гением народа за прошедшие тысячелетия.

Установленная Сталиным система устраивала только тех, кто оказывался в аппарате управления или же получал не по заслугам. Истинный труженик постоянно оказывался в убытке, в проигрыше. Произведенную им продукцию забирали за бесценок. Какая могла

114 стр.

заинтересованность в увеличении продукции? С колхозов и колхозников драли 3 шкуры. Так в 60-е годы закупочные цены на продукты сельского хозяйства были настолько низки, что колхозы от реализации их получали копейки. Закупочная цена центнера молока, установленная государством, равнялась 16 рублям, а в колхозе им. Ленина, что в Большом Куналее, себестоимость молока была равна 21 рублю. Словом, производить молоко было убыточно для колхоза и накладно для колхозников15. Но цены не повышали, а из колхозов продукции требовали все больше и больше. Люди работали на износ и задаром. Несомненно, это одна из основных причин оттока сельского населения в города, в леспромхозы, на госпредприятия.

Город в неоплатном долгу перед колхозным селом, колхозник должен быть уравнен с горожанином во всех правах. Он должен жить не хуже горожанина. Но этого не случиться, пока земледелец не станет полным хозяином на земле. А для этого нужно снять административную узду с крестьянина, раскрепостить его, дав ему землю и волю, избавить его от управленцев всех рангов. Он быстро накормит страну, насытит ее необходимыми продуктами. Тогда России не нужно будет покупать хлеб из-за рубежа. Вряд ли это произойдет, если над ними будет стоять целая армада управленцев с инструкциями и указаниями и отбирающая за бесценок произведенную им продукцию?

России нужны разнообразные формы хозяйствования: аренда, семейный подряд, фермерство и цивилизованное кооперирование. Эти новые формы должны возникнуть на основе убыточных, сидящих на дотации государства колхозов и госхозов. Раскрепощенный труд крестьянина, но не наемного работника, сидящего на зарплате у управленцев агропрома, может быть выработает со временем иные рациональные формы ведения хозяйства, когда при минимальных затратах человеческого труда, будет функционировать рентабельное высокопродуктивное хозяйство. Конечно, новое будет внедряться не без труда. Сторонники административно-командного руководства еще сильны. Они всеми мерами и уловками будут гасить инициативу передовых колхозников, арендаторов и фермеров и тормозить развитие производственных отношений, при которых их указания никому не нужны. Хозяином станет сам производитель благ, а хозяин умеет считать копейку и тунеядцев, и дармоедов не потерпит.

Словом, в селах происходят разительные перемены к лучшему. Хорошо будет, если они пойдут без надрыва, без обмана, с достаточной оплатой сельчанам за произведенную продукцию со стороны государства.

115 стр.

1. Шильдяшов И. М. Религия в Сибири и атеистическое воспитание. - Новосибирск. 1982. - С. 53, 72. Учет старообрядцев - дело сложное. Я не уверен в верности данных, на которые ссылаюсь.

2. Там же. - С. 53. Обзор Забайкальской области за 1896 г. - Чита, 1897. - С. 18.

3. Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А. Народы, расы, культуры. - М., Наука, 1985. - С. 22.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 4. - С. 350.

5. Паршин В. Поездка в Забайкальский край. - СПб., 1844. - С. 34-35.

6. Залкинд Е. М. Иностранные путешественники о Бурятии. В кн.: "Исследования и материалы по истории Бурятии". - Улан-Удэ, 1973. - С. 149. Труды БИОН Бф СО АН СССР. - Вып. 20.

7. Серебренников И. И. Инородцы Восточной Сибири, их состав и занятия. (Статистический очерк). - "Известия ВСОРГО", 1914. - Т. 43. - С. 136.

8. Клибанов А. И. Сектантство в прошлом и настоящем. - М., 1973. - С. 72.

9. Там же. - С. 52.

10. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. - Иркутск, 1920. - С. 14; Полова А. М. Семейские (Забайкальские старообрядцы). - Верхнеудинск, 1928. - С. 25.

11. Данные за 1919 год взяты из книги Селищева А. М. "Забайкальские старообрядцы", стр. 5. Данные о населении Б. Куналея приведены за 1965 г., Бичуры - за 1967 г. О Тарбагатае, Десятниково и Бурнашево цифры взяты из архива Тарбагатайского сельсовета тех лет.

12. Калиновка была основана в 1927 году выходцами из Б. Куналея.

13. Архив Тарбагатайского сельсовета Улан-Удинского района Бур. АССР тех лет.

14. Данные взяты из архива Бичурского сельсовета Бур. АССР за 1967 г. Позже сахарный завод как малорентабельный, имеющий сырье для переработки всего на 3 месяца, был переоборудован в швейную фабрику. Сотни бичурянок получили круглогодовую работу.

15. Архив колхоза им. Ленина Тарбагатайского р-на Бур. АССР.