Большое значение в этом воспитании принадлежало походным церквям.[1] Первые сведения о них уходят в глубь истории. В Российском Государственном Историческом Архиве хранятся документы о походной церкви царя Иоанна Васильевича.[2] Эта походная атласная белая церковь во имя Воскресения Христова, со всеми принадлежностями – иконостасом, образами, царскими вратами, алтарем, крылосами и украшениями 8 ноября 1754 года по Указу Главной дворцовой канцелярии № 5044 была перевезена по первому зимнему пути из Шатерной палаты Москвы в Санкт-Петербург, и размещена в церкви святых праведных Захария и Елизаветы в Кавалергардском Ее Величества полку. Церковь приняли и освидетельствовали комиссар Федор Екимов и священник Григорий Петров.

         Церковь хранилась, поддерживалась и в последствии составила придельный храм церкви Кавалергардского полка. По архивным материалам видно, что священник Кавалергардского Ее Величества полка Петр Виноградов, офицеры полка интересовались историей данной походной церкви. В рапорте № 29 от 3 июня 1835 года на имя обер-священника Протопресвитера Николая Васильевича Музовского отец Петр Виноградов просил последнего обратиться в Московскую дворцовую контору с просьбою выслать документы со сведениями об этой походной церкви. Он писал: «1833 Года Марта 8 дня за № 168 изволили Ваше Высокопреподобие относиться в Московскую Дворцовую Контору о доставлении сведения, не откроется ли чего в делах архива сей Конторы достоверного или согласного с устным преданием о походной Церкви Царя и Великого Князя Иоанна Васильевича … Московская Дворцовая Контора, в следствие сего при отношении своем от 13 Июня того же года за № 1893, доставила к Вашему Высокопреподобию только один реэстр, с которым та походная Церковь была доставлена в Санкт-Петербург в 1754 году; но о том, чия оная Походная Церковь была и в какое время построена, вовсе умалчивает, каковое сведение … весьма важно и необходимо».[3]

         Праобразом полковых походных церквей, как нам представляется, можно считать эту одну из первых походных церквей – церковь царя и великого князя Иоанна Васильевича, поскольку в ней было все необходимое для проведения богослужений в полевых условиях. 

         Походные церкви развивались, изменялись по мере развития военного дела и задач, стявщих перед Вооруженными Силами. Это видно и на примере того исторического периода, рассматриваемого нами.[4] Одним из таких примеров могут послужить события 30 августа 1815 года под Вертю, недалеко от Парижа. Смотром при Вертю кончился поход русской армии 1815 года. Вот как описывает их генерал-лейтенант А.И. Михайловский-Данилевский: «Августа 30-го, в день Александра Невского, солнце при самом восхождении обещало благоприятнейшую погоду, какую только можно видеть в благословенном климате Шампании. Посреди прелестной долины, окруженной цепью невысоких гор, приготовлено по числу корпусов семь палаток для богослужения, пред каждою был выстроен корпус, конница без лошадей, пехота без ружей. Государь прибыл к гренадерам в восьмом часу утра, когда туман покрывал горизонт, но он мгновенно рассеялся, и представилось хзрелище небывалое в свете. Сто пятьдесят тысяч победоносных воинов, говорящих одним наречием, исповедующих одну веру, пришед из отдаленнейших пределов Европы в недра Франции, ожидают в безмолвии не звуков веселия, не зова к кровопролитному бою, но гласа молящихся пастырей, дабы излить сердца свои пред всевышним. Началась служба; благоговейные звуки священных песней повторялись отголосками; воинство преклонило колена и смирением своим доказало, что оно столь же благочестиво пред Создателем, сколь ужасно в битвах».[5]

         Для того, чтобы полковые походные церкви выглядели однообразно были разработаны и Высочайше утверждены чертежи военно-походной церкви 31 июня 1873 года.[6]

         В апреле 1896 года по Высочайшему повелению при Главном Интендантском Управлении была учреждена особая комиссия для сокращения грузов, возимых в войсковом обозе, с целью придания ему возможно меньшей глубины. Тут возник вопрос о походной церкви, которая была положена на военное время при первых полках пехотных дивизий. В результате внимательного изучения данного вопроса выяснилось, что по своему объему походная церковь крайне малопоместительна (на 10 – 15 человек), а поэтому не соответствует своему назначению даже и в мирное время. Во время лагерных сборов все молебны и панихиды всегда служились под открытым небом, а не в походной церкви.

         Опыт русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов также показывал, что, например, походная церковь 12-ой пехотной дивизии не ставилась ни разу, а в 31-ой пехотной дивизии во все время войны походная церковь ставилась только один раз и в ней служились только две литургии. Между тем, для перевозки походной церкви требовалось две повозки и 6 лошадей.

          Комиссия, при участии благочинного 31 пехотной дивизии высказала мнение о возможности не возить в военное время походную церковь.[7]

          Постановлениями особой комиссии по сокращению войсковых обозов и утвержденными Военным Советом 11 марта 1899 года «решено походной церкви при первых полках пехотных дивизий не иметь, а согласно заключения Святейшего Правительствующего Синода, сообщеннаго Гланому Интендантскому Управлению в отзыве Вашего Высокопреподобия от 31 августа 1896 года за № 9603, возить лишь установленные для прочих войсковых частей, имеющих священника, церковные вещи, в том числе и все богослужебные книги, и присвоить всем частям антиминс и складной престол, всего весом окло 15 фунтов, уменьшив количество ладону на 5 фунтов и восковых свечей на 10 фунтов, так как при этом условии все церковные вещи и книги могут быть уложены в имеющиеся ныне в пехотных полках ящики для церковных вещей, при чем вес церковных вещей не изменится».[8]

          В соответствии с приказом по военному ведомству 1892 года за № 284 и Положения Военного Соета от 11 марта 1899 года все церковные вещи и книги укладывались в имеющиеся для этой цели специальных ящиках. В них укладывались: «Складной престол, антиминс, крест малый в футляре, Евангелие малое, дароносица большая, малая, потирь, мирница, чаша металлическая, полное облачение цветное и траурное, подризник, один на обсл. облачения, кропило, пелена, образ Спасителя, образ полковой, октоих, большаго формежи, требник малый, псалтырь следованнная малая, общая и праздничная минси, книжка молебных пений, малая метрическая книга, большаго формежей, 5 фунтов ладону, 2 подсвечника малых, 10 фунтов свечей восковых тонких, всего весом 2 пуда… Ротные образа в виде складней, формат не более четверти листа писчей бумаги – 21.  Общий вес церковных вещей - 4 пуда 5 фунтов. Примечание: Ротные образа возятся в особых отделениях под крышей ящика для чая и сахара или в отдельных деревянных футлярах». В состав церковных вещей и богослужебных книг было включено 22 наименования.[9]        

         Вместа с тем, необходимо отметить, что состав имущества военно-походных церквей, да и сами чертежи этих церквей волновали военное духовенство и в более позднее время. Начальник 25-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Пневский (письмо от 4 ноября 1902 года за № 4371), командир 3-го Зерабулакского резервного батальона (письмо от 18 октября 1902 года за № 3334) обратились к протопресвитеру с просьбой выслать в их адрес «описания и чертежи церковного имущества, которое полки обязаны брать в поход».[10] Из докладной записки за № 171 от 23 октября 1903 года на имя протопресвитера военного и морского духовенства Александру Алексеевичу Желобовскому от благочинного 4 пехотной дивизии протоиерея Василия Турбина следует также: «Имею честь покорнейше просить Ваше Высокопреподобие разрешить прочтение и обсуждение на братском собрании военнаго духовенства нижеизложенных вопросов, затрагивающих и служебные и личные интересы военных пастырей.

         1-й вопрос о недостаточности однаго церковнаго сундука для перевозки церковных вещей при походах, в военное время. Дело в том, что в настоящее время походные дивизионные церкви при первых полках дивизий отменены, о чем Главное Интендантское Управление уведомило в сем году гг. начальников дивизий, а последние сообщили об этой отмене оо. благочинным; мною по крайней мере такое уведомление получено 3 Марта сего года. Но за то Св. Антиминсы и Престолы (складные) присвоиваются всем частям, имеющим священников. После этого каждая войсковая часть при действительной мобилизации, должна брать в поход кроме единственнаго сундука с необходимой утварью, ризницей и прочими предметами, еще и престол с одеждами, разумеется, с покровами, с сосудами для служения Литургии, для вина, с помещением для просфор; а также и жертвенник, без сомнения потребуются: хотя на холст писанный Иконостас, ломпадки, подсвечники, и кроме всего этого намет. Все предметы, упомянутые здесь, а может быть еще и другие, должны быть помещены в ящиках или сундуках, должны быть уложены в повозку. Где же взять все это и где поместить? Наконец, ведь надо же все это раньше изготовить, а для этого надо иметь чертежи, с размерами; ко всему этому прибавить следует еще: побудить и понудить начальников воинских частей, чтобы они неукоснительно все это устроили. – Мы можем только подавать рапорты и терпеливо ожидать, пока дозволяют обстоятельства. Но мы можем очутиться в затруднениях непоправимых, например при объявлении войны и даже при передвижении части на дальний восток. Поэтому необходимо теперь же все нужное изготовить, и дело это ускорить».[11]

          Начальнику 1-й пехотной дивизии благочинный этой дивизии протоиерей Иоанн Протопопов рапортом от 7 июля 1904 года за № 51 докладывал: «В приказе по дивизии от 18 Мая сего года за № 84 сказано, что согласно уведомления Главнаго Интендантскаго Управления от 9 Апреля сего года за № 14903 предположено походных церквей при первых полках дивизии не иметь. Но для того, чтобы каждая войсковая часть, имеющая священника, могла совершать все Богослужения, к церковным вещам и книгам полагаемым по табели имущества (Приказ по Военному Ведомству 1885 года № 188 и 1892 года № 284) – добавлены Антиминс, складной престол и медный чайник в ¼ ведра для нагревания воды с двумя чашечками с тем однако чтобы общий вес всех предметов не превышал 3 пуда 24 фунта вследствие чего в церковных вещах, указанных в названных приказах, уменьшено количество ладона 9 фунтов (из 10), восковых свечей на 10 фунтов (из 20) и исключена металлическая чаша.

         Составленная по распоряжению Вашего Превосходительства под моим председательством коммиссия из полковых священников и ктитора дивизионной церкви для составления описи церковному имуществу которое надлежит брать в поход и проэкта устройства однообразных складных престолов нашла, что при наличности только тех церковных вещей и книг которыя указаны в вышеприведенных приказах по Военному ведомству с добавлением к ним Антиминса, складнаго престола и чайника, священник не будет иметь возможности совершать все Богослужения, как предполагает Главное Интендантское Управление.

         1, Главное Богослужение – Литургия.[12] Для совершения ея, кроме Антиминса,[13] Престола[14] и потира,[15] полагаемых по табели, необходимо еще иметь дискос, звездицу, лжицу, копие, хотя одну тарелочку, воздухи, шелковый плат, книгу Апостол, просфорную печать, а также две большие пелены – одну для покрытия престола, а другую для стола, заменяющаго жертвенник.[16]

          2, При наступлении Великаго поста особенно Страстной седмицы,[17] а также Светлаго Христова воскресения когда Богослужения имеют свои особенности и особый устав нужно иметь хотя службы Страстной седмицы Плащаницу[18] и пасхальную книжку.

         3, Во время военнаго похода может случиться, что кто либо из иноверных воинов пожелает принять православие, поэтому нужно иметь книжку чинаприсоединения к православию, тем более, что она по табели полагается.

         4, Наконец Русский православный Христианин входя в храм, привык видеть алтарь отделенный от церкви иконостасом. А потому прилично было бы иметь хотя завесу из легкой материи с прорезанными в ней входами к престолу и жертвеннику, заменяющими царския и северныя двери в иконостасе. А для того чтобы эта завеса вполне могла заменить иконостас на ней следовало бы прикреплять небольшия иконы, написанныя на полотне или на клеенке масляными красками: Спаситель, Божией Матери, Николая Чудотворца, Александра Невскаго и полковую икону. (Две из означенных икон Спасителя и полковая по табели полагается). Все иконы, равно, и плащаница – должны иметь одинаковый размер. В этом случае когда потребуется совершить какое либо Богослужение на плацу, или в другом месте вне церкви, означенными иконами можно пользоваться легко и удобно, следует только устроить одну из легкаго дерева раму по размеру икон, и к ней каждый раз прикреплять, при помощи шпилек, нужную икону.

         Вот вещи, которыя не значатся по табели церковнаго имущества, приложенной к вышеприведенным Приказам по Военному ведомству и не указаны в отзыве Главнаго Интендантскаго Управления от 9 Апреля сего года за № 14903, а между тем они, по мнению коммиссии существенно необходимы чтобы священник во время военнаго похода имел возможность совершать все Богослужения положенные по Уставу церкви. Но для того, чтобы соблюсти предельный вес всего церковнаго имущества (3 п. 24 ф.) из Богослужебных книг, положенных по табели, по мнению коммиссии можно было бы исключить Октоих (11 ф.) и следованную псалтырь (5 ф.) и заменить их более легкими книгами – молитвословом иерейским (1 ф.), псалтырью малаго формата (48 зол.) и ирмологием (1 ф. 53 зол.).

         Настоящее мнение Коммиссии согласно распоряжению Вашего Превосходительства мною было предложено на обсуждение Благочинных гренадерских церквей в г. Москве, которые вполне согласились с мнением коммиссии, но при этом заявили, что суждения по этому вопросу они не имели, так как со стороны Военнаго Начальства такого поручения им до сего времени дано не было.

         О сем Вашему Превосходительству доношу с представлением при сем ведомости церковным вещам и книгам, которыя по мнению коммиссии необходимы во время военнаго похода».[19]

                                                      ВЕДОМОСТЬ

     церковным вещам и книгам, которые необходимы во время военнаго похода

  Благочинный 1-й пехотной дивизии, Протоиерей Иоанн Протопопов».[20]                                

         В 1908 году были выработаны правила укладки ящиков для церковных вещей пехотного и кавалерийского полков.[21] В ящик для церковных вещей пехотного полка предусматривалась укладка:

                                                  В самом ящике:

       1.Креста напрестольного серебряного. 2. Потира, дискоса, звездицы, 2 серебряных тарелочек. 3. Лжицы серебряной. 4. Копия. 5. Ковша серебряного. 6. Двух ковшей металических. 7. Трех подсвечников. 8. Кропила. 9. Дароносицы серебряной в чехле. 10. Печати для просфор. 11. Дарохранительницы. 12. Мvрницы. 13. Кадила. 14. Губки для потира. 15. Пять фунтов ладона. 16. Десять фунтов свечей. 17. Образ Спасителя и Образ Божией Матери. 18. Две стклянки для запасного вина. 19.Книг богослужебных в мягких клеенчатых переплетах (Служебник,Требник, Евангелие страстной седмицы, Молитвы пятидесятницы, Октоих учебный (осмигласник), Поминовение усопших, Часослов учебный, чин присоединения к православию, Служба страстной седмицы, Апостол, Книга молебных пений, Иерейский молитвослов, Книга Андрея Критского). 20. 4-х ножек и 4-х крестовин складного престола. Сложенная доска складного престола укладывалась поверх уложенных вещей, вплотную к задней и правой стенкам ящика. 

                                                   В крышке ящика:

         21.Образа полкового. 22. Евангелия в 1 / 8 листа. 23. Ризницы (полного облачения: форменного и цыетного, подризника, одежды на Святой Престол, срачицы, пелены под образ форменной) и палкового футляра с напрестольной плащаницею и 2-мя шелковыми илитонами.  24. Антимис (с губкой к нему) в кожанной сумке, если не одет священником на себя, и  епитрахиль для треб – укладываются в свободные места ящика. Кроме того, в свободных местах ящика может быть уложено, по усмотрению священника, образков, книг, брошюр религиозно-нравственного содержания, весом до 6,5 фунтоа. Вес самого ящика 1 пуд 13,5 фунтов.[22]

        Описание складного престола. «Престол состоит: 1) из складываемой пополам доски, 2) четырех ножек, 3) и четырех крестовин. Доска престола делается из двух половинок, соединенных между собой латунными петлями. В раскрытом виде половинки доски скрепляются имеющимися с боков задвижками. Каждая половинка состоит из деревянной брусчатой рамки, покрытой поверх склеенной в три слоя фанерой. По углам врезаны латунные пластинки с навинтованными отверстиями для ввинчивания ножек.

         Деревянные ножки (две правых и две левых), сделанные в виде брусков с квадратным сечением, снабжены в верхней своей части навинтованными латунными наконечниками, ввинчиваемыми в отверстие упомянутых латунных пластинок доски престола. Через бруски пропущено по две пары латунных штифтов с утопленными заподлицо головками. Выступающие концы этих штифтов имеют заточки для крючков надеваемых на них крестовин.

         Крестовины состоят из двух деревяных планок, соединенных по средине заклепкой, и служат для скрепления между собою ножек собранного престола. По концам планок имеются отверстия с латунными шайбами, которыми крестовины одеваются на штифты ножек, и латунные крючки для закрепления крестовин. Вес престола – 17 фун. 48 зол.».[23]

         С боковых сторон ящика для церковных вещей пехотного полка приделаны кожаные простроченные ручки. Внутри ящик разделен продольными и поперечными перегородками на отделения и имеет колодку с гнездами для помещения укладываемых вещей и, кроме того, три прикрепленных кармана: два открытых для стклянок и один, закрываемый клапаном, для дарохранительницы.

         К правой боковой стене ящика привинчен деревяный брусок, служащий для поддержки помещаемой поверх уложенных вещей крышки престола, закрепляемой двумя парами идущих накрест ремней с пряжками. Под крышкой ящика прикреплено особое гнездо для евангелия, две пары расположенных на крест ремней для полкового образа и две пары ремней с планками для ризницы. Внутренность ящика выклеивается цветною бумазеей, а колодка с гнездами – плисом.

         Уложенные вещи закрепляются ремнями с пряжками или кнопками, как показано на чертеже.

         Для поддержки крышки ящика в открытом положении служат два ремня, прикрепляемых по бокам внутри его.[24] Правила укладки грузов в войсковой обоз объявлены приказом по военному ведомству в 1907 году за № 229.

         В ящик № 1 для церковных вещей кавалерийского полка укладывались:

                                              «а) В самом ящике.

         Крест напрестольный серебряный. Потир, дискос, звездица. Две тарелочки серебряные. Лжица серебряная. Копие. Ковш серебряный. Два ковша металлических. Мурница. Печать для просфор. Кропило. Дарохранительница. 2 стклянки для запасного вина. Губка для потира. Кадило. 3 подсвечника.

                                                 б) Во вкладном ящике.

Дароносица серебряная в чехле. Евангелие в одну восьмую листа. Образ Спасителя. Образ Божией Матери. Образ полковой ( укладываются поверх вышеуказанных образов).  в) В крышке ящика. 4 ножки и 4 крестовины складного престола.

         Вес всех перечисленных вещей – 27 ф. 18 зол. Вес самого ящика – 32 ф.

         Ящик вяжется на шипы из сосновых досок толщиною ¼ дм по размерам и очертаниям, указанным на чертеже. С боковых сторон ящика имеются кожаные

  простроченные ручки.

         С нижней стороны дна, поперек ящика прикреплено два сосновых бруска. Для того, чтобы ящик можно было придвинуть в плотную к передней стенке двуколки. По средине крышки ящика пишется красною масляною краскою изображение восьмиконечного креста. Внутри ящик разделен поперечной перегородкой на две половины, с устроенными в них отделениями и колодками с гнездами для помещения укладываемых вещей. В правой половине, кроме того, прикреплено три открытых кармана из цветной бумазеи для стклянок и кадила и один закрываемый клапаном карман для дарохранительницы.

         В левой половине, поверх уложенных вещей, помещается вкладной ящик, опирающийся дном на прибитые по углам бруски. Ящик этот закрепляется помощью идущих накрест двух пар ремней с пряжками, прикрепленных к стенкам наружнаго ящика и его поперечной перегородки. Под крышкой ящика прикреплено два бруска с вырезами для помещения ножек складного престола.

         Внутренность ящика выклеивается цветной бумазеей, а колодки с гнездами и вкладной ящик – плисом.

         Уложенные вещи закрепляются ремнями с пряжками или кнопками, как показано на чертеже. Для поддержки крышки ящика в откинутом положении служат два ремня, прикрепленных по бокам внутри его».[25]

                    Ящик № 2 для церквоных вещей кавалерийскаго полка.

         «Наружное устройство ящика такое же как ящика № 1, от котораго ящик № 2 отличается лишь размерами и тем, что крышка ящика обведена вокруг боковых стенок ясневыми планками также, как и самый ящик, такие же планки прикреплены и по дну, но двух поперечных брусков к последнему не привинчивается, а крышка прикреплена только на двух железных петлях.

         Внутри ящик разделен вертикальными перегородками на 4 отделения, а под крышкой прикреплено две пары ремней с пряжками и двумя планками для ризницы. По бокам ящика, внутри его, прикрепляется по ремню для поддержки крышки в открытом положении. Внутренность ящика выклеивается цветной бумазеей.

                                                         В ящике укладывается: 

                                                            а) В самом ящике.

         1.Книги Богослужебные в мягких клеенчатых переплетах (Служебник, Требник, Евангелие страстной седмицы, Молитвы пятидесятницы, Октоих учебный (осмигласник), Поминовение усопших, Часослов учебный, Чин присоединения к православию, Служба страстной седмицы, Апостол, Книга молебных пений, Иерейский молитвослов, Книга Андрея Критского).

        2. Пять фунтов ладону.

        3. Десять фунтов свечей.

        4. Запасное место, где могут быть уложены антиминс (с губкой к нему) в кожаной сумке, если он не одет священником на себя, и епитрахаль для треб.

                                             б) В крышке ящика.

         5. Ризница (полные облачения: форменное и цветное, подризник, одежда на Св. Престол, фачица, пелена под образ форменная) и папковый футляр с напрестольною плащаницею и 2-мя шелковыми илитонами.

         Поверх гнезд (1 – 4) помещается вплотную к передней стенке ящика сложенная доска складного престола.

         Вес всех перечисленных вещей 1 пуд 16 фут. 78 зол. Кроме того, в свободном месте ящика может быть уложено, по усмотрению священника, образков, книг, брошюр религиозно-нравственнаго содержания, весом до 48 зол. Вес самого ящика 27 фут. 48 зол.».[26]

         Поставщик Двора Его Императорского Величества, фабрикант, потомственный Почетный гражданин Иван Алексеевич Жевержеев 6 февраля 1909 года обращается к протопресвитеру А.А. Желобовскому: «Ваше Высокопреподобие, в организованную Вами Комиссию по пересмотру положения об управлении церквами и духовенства Военно-Морского Ведомства, мною были представлены образцы военно-походных вещей в Феврале 1908 года: крест напрестольный серебряный, потир, дискос, звездица, 2 тарелочки серебряные, лжица серебряная, копия, ковш серебряный, 2 ковша металлических, 3 подсвечника, кропило, дароносица серебряная в чехле системы Жевержеева, печать для просфор, дарохранительница, мирница, кадило, губка для потира, образ Спасителя, образ Божией Матери, образ полковой, 2 стклянки для запаснаго вина, книги Богослужебныя в мягких клеенчатых переплетах (служебник, требник, евангелие страстной седмицы, молитва пятидесятницы, октоих учебный – осьмигласник, поминовение усопших, часослов учебный, чин присоединения к православию, служба страстной седмицы, апостол, книга молебных пений, Иерейский молитвослов, книга Андрея Критскаго), складной престол системы Жевержеева, евангелие в 1/8 листа, ризница (полныя облачения: форменное и цветное, подризник, одежда на Св. Престол, срачица, пелена под образ форменная), папковый футляр с напрестольною плащаницею, 2 илитона, кожаная сумка для антиминса, губка для антиминса и ящики-чемоданы для них: для пехотных полков 1, а для кавалерийских 2, в кои и укладываются вышепоименованные вещи и кроме того 5 фунтов ладана, 10 фунтов свечей, несколько образов, книг и брошюр религиозно-нравственнаго содержания по усмотрению полкового священника и антиминс и епитрахиль для треб, если не одеты на себя священником. Означенная Коммиссия разсмотрела все вещи, сделав некоторыя указания, одобрила их к употреблению в войсках в военное время, о чем сообщила по требованию Генерала Каменскаго в председательствуемую им  Коммиссию, которая вполне согласилась с мнением Духовенства и так же означенныя вещи одобрила.

         В виду требования из разных частей войск вышеозначенных церковных военно-походных вещей, имею честь почтительнейше просить Ваше Высокопреподобие выдать мне или копию постановления вышеупомянутой Коммиссии или удостоверение Ваше о состоявшемся одобрении их».[27]

         Протопресвитером А.А. Желобовским распоряжением № 2147 от 26 февраля 1909 года было определено председателю комиссии  протоиерею Алексею Ставровскому выдать удостоверение «в одобрении комиссиею выработанных г. Жевержеевым образцов военно-походных церковных вещей».[28]

         Комиссия в составе председателя – протоиерея Ставровского, членов комиссии- протоиереев Е. Аквилонова, И. Философова, Гр. Вышеславцева, Г. Шавельского, Н. Каллистова, А.Журавского, ст.советника М.Л. Журавского, священников Дм. Поликарпова, Н.А. Кедренского, надворного советника А.Эр. Боголюбова, утвердила эти образцы,[29] что следует из журнала 44-го заседания членов комиссии от 7 февраля 1908 года: «коммиссия признала их, равно как и способ укладки, размер и устройство отдельных предметов… вполне соответствующими своему назначению и исполнеными, согласно ея указанию, данному в одном из предшествовавших заседаний».[30]  На 66-м заседании 12 марта 1909 года члены комиссии постановили: «выдать г. Жевержееву копию с журнального постановления, о чем и сообщить Духовному правлению для доклада о. Протопресвитеру военного и морского духовенства».[31] После этого утверждения все церковное имущество централизовано закупалось и направлялось по заявкам  полковых священников.

         В отдельных небольших подразделениях, укреплениях, не имевших своих храмов и походных церквей, были большие складные образа. Об их роли в жизни военнослужащих и членов их семей можно судить даже по одному примеру из событий середины XIX века, когда шла Кавказская война и проходила осада отрядами Шамиля небольшого русского укрепления Ахты. В документах, хранящихся в отделе рукописей Российской Национальной биб- лиотеки в фондах собрания Санкт-Петербургской духовной академии, повест- вуется: «Взрывом порохового погреба две казармы были разрушены, в прочих двери, окны и посуда были перебиты, но в 4 линейной роте, большой складной образ Николая Чудотворца и Георгия Победоносца остался на своем месте не поврежденным; к этому образу собирались все женщины и дети, бывшие тогда в укреплении и сюда приходили молиться офицеры и солдаты всех исповеданий.[32]

         В числе 12 женщин разных лет и весьма разного образования, некоторые умели сохранить присутствие духа, в честь и славу своему полу, служа примером твердости и веры Христианской, в особенности замечания достойны были следующия: Г-жа Ж. Женщина уже пожилая; ея нашли обезображенную и увечную под развалинами и замертво принесли в казарму; когда она очнулась, первый ея вопрос был: жив ли ея муж? В это время мужа привели тяжело раненого; старушка заплакала, однако она собралась с силами и после перевязки оба старика усердно перед образом молились. Также рядом с ними молилась с двумя детьми жена убитого офицера.

        На скамейке сидел раненый – перед ним стояла молодая девица и перевязывала его рану. Она спрашивала: может ли укрепление еще держаться и чего можно ожидать? Ей отвечали, что надобно быть готовым на все, но в крайности еще можно умереть. По некотором молчании, она спросила: будем ли вместе, когда умрем? «Если веруешь, будем вместе», был ответ. После перевязки раненого вызвали из казармы и девица стала молиться, как горничная девушка, - поставляя с большим усердием свечи пред образа, сказала: «Молитесь сударыни, что бы мы были живы». «Я молюсь, чтобы мне не пережить отца»- отвечала она, продолжая свою молитву.[33]

        Между достойными женщинами еще упомянуть должно старушку Т. Это была вдова Артиллерийского Офицера и сестра Офицера Гарнизонной Артиллерии; она усердно молилась перед образами, как пришел ее брат, и звал ее в парк для указания солдатам работу при заготовлении снарядов, тогда как Офицер был нужен при орудиях. Старушка пошла и оставалась в парке до окончания осады, лишь для молитвы она еще показывалась в казарме…[34]

         После штурма 20 Сентября мюриды при наступлении ночи с удвоенными силами принялись за работу, ломы и кирки застучали за стенами укрепления, в поле слышен был крик погонщиков и ослов подвозивших фашины и огромные толпы теснились за завалами, потрясая воздух диким голосом своего напева «Ла илла, иль Аллах». Гарнизон в это время занимался исправлением ограды на стенах, где кули навалены рядами, составляла главную нашу защиту; но от продолжительной пальбы эти кули загорелись, притом ветер раздувал огонь и гасить было нечем, уже с неделю гарнизон был без воды. [35]

         Черные тучи покрыли долину, ночь лежала темная вокруг укрепления, лишь над стеною рисовалась огненная полоса, вдруг ветер усилился и кули наши запылали, а на 4-м бастионе некоторые прогоревшие свалились уже в ров и открыли бастион, тогда мюриды загичали и солдаты засуетились; но Офицер остановил команду; «К ружью»- кричал он, - «ребята, у нас есть еще штыки».

         «Хвала Богу!» прибавил линейного баталиона унтер-офицер Егоров, - «и еще в казарме свеча не погасла перед иконой». Солдаты в это время перекрестились, Егоров посмотрел на черное небо и несколько дождевых капель пало из тучи, - «Млитесь, братцы», - сказал унтер-офицер, в то же время зашумел сильный дождь, - огни погасли, мюриды смолкли и Гарнизон утолил жажду».[36]

         В начале 1891 года протопресвитеру А.А. Желобовскому был представлен полный список соборов и церквей, находящихся под его началом (по состоянию на 9 января 1891 года):

     Кроме того, по состоянию на 9 января 1891 года в ведомстве протопресвитера военного и морского духовенства, кроме церкви Преображения Господня, что находилась при доме священника армии и флота, пребывало:

                 Соборов и церквей военно-сухопутного ведомства:[37]

1.     Военных соборов – 5.

2.     Крепостных церквей – 8.

3.     Госпитальных церквей – 13.

4.     Тюремных и при дисциплинарных батальонах – 8.

5.     Заводских – 3.

6.     Батальонных и бригадных – 9.

7.     Церквей разных наименований – 16.

8.     При полках кавалерийских дивизий – 36.

9.     При полках пехотных дивизий – 147.

       Соборов и церквей военно-сухопутного ведомства в границах Кавказского военного округа:[38]

1.     Военных соборов – 2.

2.     Крепостных церквей – 6.

3.     Местных военных церквей – 6.

4.     При полках Кавказской кавалепгардской дивизии – 4.

5.     При казачьих конных полках – 9.

6.     При полках Кавказской гренадерской дивизии – 4.

7.     При полках пехотных дивизий – 20.

8.     При Закаспийских стрелковых батальонах – 8.

9.     При пластунских пеших батальонах – 6.

10. При кавказских местных батальонах – 6.

11. При местных командах – 13.

12. Госпитальных – 4.

                         Соборов и церквей морского ведомства:[39]

1.     Морских соборов – 4.

2.     Морских госпитальных – 3.

3.     Церквей разных наименований по морскому ведомству – 23.     

      Вместе с тем хочется отметить, что в Санкт-Петербурге, да и вдругих городах, строились церкви в честь военных побед русской армии и флота, а так же в честь великих полководцев и просто известных военачальников, активно посещаемых военнослужащими. Примером могут служить две церкви в Санкт-Петербурге – это церковь во имя св. апостола Матфия и Покрова Пресвятой Богородицы и церковь во имя Преображения Господня (Спас-Колтовская). Интересны и трагичны их истории. Так, история церкви во имя св. апостола Матфия и Покрова Пресвятой Богородицы, находившейся неподалеку от Сытного рынка, восходит ко времени основания города. Первоначально деревянная церковь была сооружена в 1703 году в Петропавловской крепости и просуществовала там до 1719 года, когда была перенесена в солдатские слободы и освящена во имя св. апостола Матфия в присутствии Петра Великого в 1720 году в память взятия города Нарвы. Чин освящения совершил митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский. В той же церкви государь присутствовал при совершении торжественного молебна по случаю победы над шведами. С 1738 года при церкви существовало кладбище. В 1754 году около храма была построена деревянная Покровская церковь. В 1800 году она по ветхости была разобрана, в том же году по проекту архитектора Л.И. Миллера был выстроен пятиглавый каменный храм, напоминающий Андреевский собор на Васильевском острове, который был освящен 1 октября 1800 года. В храме было три придела: центральный – Покровский, св. апостола Матфия и св. Сергия Радонежского. Главной достопримечательностью храма являлся перенесенный из разобранной в 1806 году Матфиевской церкви старинный «петровский» иконостас, установленный в Матфиевском приделе. В нем находился образ св. Александра Невского, современный перенесению его мощей в 1724 году в Петербург. Впоследствии иконостас обновился иконами, писанными А.П. Лосенко и В.Л. Боровиковским. В 1889 – 1890 годах архитектором Г.И. Карповым к храму была пристроена колокольня. Несмотря на его историко-художественную ценность, храм закрыли 25 июля 1932 года и в том же году снесли.

        Церковь во имя Преображения Господня (Спас-Колтовская) располагалась в северо-западной части Петербургской стороны между речкой Ждановкой и Малой Невкой. Свое название она получила по имени командира «Невского» полка, квартировавшего на этом пустынном полуострове, Колтовского. В этом полку еще с 1721 года находилась полотняная походная церковь. В 1728 году вместо походной была сооружена деревянная церковь, которая в 1761 году была перестроена по типу Троицкого петровского собора, находившегося напротив Петропавловской крепости. В июне 1862 года состоялась закладка каменного храма по проекту архитектора А.Т. Жуковского. Его постройка осуществлялась по инициативе известного петербургского протоиерея Иоакима Кочетова на добровольные пожертвования купцов Андриянова, Жданова, статского советника Яковлева, при участии епархиального архитектора Г.И. Карпова и гражданского инженера Р.Б. Бернгарда. 5 ноября 1872 года в нижнем этаже храма был освящен престол во имя св. Димитрия Ростовского, а 24 июня 1874 года митрополитом Санкт-Петербургским и Новгородским Исидором в верхнем этаже – престол во имя Преображения Господня. В храме находилась чтимая икона «Иисус Христос словом укрощает бурю на море», написанная в память спасения от наводнения 7 ноября 1824 года, и ежегодно совершалось особо составленное молебное пение «на случай наводнения», привлекавшее большое число богомольцев, в том числе и военнослужащих. 27 февраля 1932 года храм был закрыт, а в ноябре того же года снесен.[40]

         В целях развития религиозно-нравственного просвещения, а также преподавания азов грамотности и начал общей культуры военным духовенством активно использовались возможности  церковных библиотек. Они появились в российской армии в 1859 году по инициативе Главного священника армии и флота В.Б. Баженова. Циркуляром от 10 декабря 1859 года за № 1789 Главный священник гвардии и гренадер предписал всем подведомым ему священникам, чтобы они «озаботились устройством библиотек при каждой полковой церкви, приобретали для оных библиотек религиозно-нравственные книги на церковные суммы и давали таковыя книги для чтения нижним чинам», для каковой цели и разослал в каждую полковую церковь несколько духовных книг, составленных им самим,[53] которые должны были положить начало церковным полковым библиотекам, а также специальную книгу учета когда, кому выдана книга и когда возвращена.[54]

        Библиотеки приобщали нижних чинов к чтению книг религиозного содержания, оказывали помощь полковым священникам в подготовке проповедей и внебогослужебных бесед, помогали вести борьбу с сектантством. Следует отметить, что церковные библиотеки имели важное значение, прежде всего, для малосостоятельного духовенства, лишенного возможности приобретать духовные книги и журналы на собственные средства, являлись зачастую единственным местом, откуда каждый член клира мог получать необходимые для своего самообразования и пополнения своих знаний. «Благовременность принимаемых мер сделалась особенно необходимой в виду обнаружившихся некоторых данных о попытках Пашковцев пропагандировать свое учение, между прочим, и в войсках».[55]

         «Выражая желание доставить грамотным нижним чинам полезное чтение»,  Главный священник в одном из своих циркуляров подчиненным просил духовенство принять в этом деле активное участие. Это обращение нашло поддержку среди военных пастырей, и как результат – каждая церковь была обеспечена книгами, брошюрами и газетами, каталогами недорогих книг, которые рекомендовались для приобретения на деньги полковых церквей, а так же книгами для записи выдачи книг. Вся литература в подавляющем большинстве была религиозно-назидательного характера. Совершенно справедливо отмечает священник Т.С. Тихомиров: «Книжка, полученная из церкви, куда стекается народ для присутствования при богослужении или для религиозно-нравственных бесед, всегда будет иметь в глазах его больший авторитет, чем книжка, хотя и духовного содержания, но попавшая к нему из каких-либо частных рук».[56] Церковные библиотеки для нижних чинов являлись самыми естественными и самыми надежными духными сокровищами. Чтение книг теснее соединяло личный состав с церковью, приучало его с большим вниманием и усердием относиться к церковному богослужению. Наряду с периодической печатью военно-духовного ведомства, для них закупались церковные газеты и журналы, издаваемые Святейшим Синодом. Причем по цене они были более доступны для полковых церковных библиотек, чем светские. Для религиозного просвещения использовались такие издания Святейшего Синода, как «Букварь», «Начатки  христианского учения»,  «Евангелие» на русском языке и другие.[57]

         В дальнейшем сеть церковных библиотек заметно расширилась. Руководство военного духовенства всячески поощряло деятельность полковых священников по открытию новых библиотек на церковные деньги. Идея создания церковных библиотек  поддерживалась и командованием воинских частей, общественностью гарнизонов. Самая важная помощь делу устройства библиотек оказывалась благотворительностью частных лиц. Вкаждом приходе находились лица, которые денежными пожертвованиями откликались «на призыв священника послужить благу народа через удовлетворение его умственных интересов в духе веры Христовой».[58] И действительно, нередки были случаи пожертвования среди офицеров, других категорий служащих воинских частей в пользу библиотек. Так, офицеры и чиновники Первого Пластунского пешего батальона пожертвовали шесть билетов первого и второго внутренних займов для того, чтобы проценты с них использовать на устройство библиотеки при батальонной церкви для нижних чинов.[59] Актив  Преображенского Всей Гвардии собора в лице настоятеля протоиерея В. Краснопольского, старосты Собора Н. Чаплина и ктитора капитана Гр. Татищева в декабре 1894 года решил создать при соборе бесплатную библиотеку для нижних чинов. Но из-за отсутствия удобного помещения решить эту задачу им не удалось. Но в 1901 году было законченно строительство надстройки соборного дома и появилась возможность в нем выделить помещения и для библиотеки. И в рапорте № 27 от 10 ноября 1901 года на имя командира Лейб-Гвардии Преображенского полка они представили «Устав Преображенской в память Александра III безплатной читальни», а также просили ходатайства у отца Протопресвитера военного и морского духовенства об утверждении этого Устава и о разрешении открыть библиотеку.[60]

          Командир полка рапорт со своим ходатайством 13 ноября 1901 года (за № 5000) адресовал о. Протопресвитеру. Его Высокопреподобие о. Протопресвитер 28 декабря на подлинном наложил резолюцию: «Утверждается».

 Так приход Собора получил прекрасную возможность читать книги, газеты и журналы не только религиозного, но и светского содержания. На приобретение литературы, периодических изданий Преображенский Всей Гвардии собор выделял ежегодно 800 рублей. Значительным был вклад добровольных пожертвований (деньгами и книгами). Деньги для этих целей поступали от дохода от продажи старых газет, журналов и книг.

         Командир Лейб-Гвардии Преображенского полка являлся почетным попечителем библиотеки. Попечителем библиотеки был настоятель Собора. Ближайшее руководство библиотекою принадлежало Совету под председательством попечителя.[61]

         26 января 1898 года настоятель Колпинской Троицкой церкви протоиерей Михаил Георгиевский докладывал Протопресвитеру А.А. Желобовскому о том, что при Адмиралтейских Ижорских заводах в поселке Колпино открывается бесплатная, народная  библиотека-читальня  с  отделом  для  книг  религиозно -

  нравственного содержания.

         Отец Михаил Георгиевский просил разрешения на приобретение для библиотеки книг духовного содержания по предложенному им списку. А также просил назначить наблюдателя за «дальнейшим пополнением книг и вообще за влиянием библиотеки на религиозно-нравственный быт здешнего населения».[62]

         Протопресвитер ордером № 1305 от 5 февраля 1898 года определил:   «Назначаю Вас наблюдателем за библиотекой и ее влиянием на религиозно-нравственный быт местного населения. Приобрести для библиотеки на имеющиеся средства, указанные в приложении к рапорту Вашему от 26 минувшего января за № 148 список книг и брошюр духовно-нравственного содержания разре- шается».[63]

         8 января 1891 года от почетного гражданина Ивана Денисовича Митрополова на имя Протопресвитера военного и морского духовенства А.А. Желобовского поступило прошение о разрешении на организацию деятельности бесплатных уличных библиотек при полковых церквах на всей территории Российской Империи. Эти библиотеки получили свое развитие с 1880 года. Начало их созданию было положено Ее Императорским Величеством Государыней Императрицей Марией Федоровной. 14 июля 1881 года она пожертвовала на это дело 100 рублей. Библиотеки на протяжении многих лет успешно работали в Санкт-Петербурге, Москве, Саратове, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Кронштадте, Воронеже и в других городах.[64]

         Уже по этим фактам можно судить, что как сами военные пастыри, так и ктиторы и старосты относились к идее создания церковных библиотек с пониманием и всячески поддерживали все начинания в этой области, подходили к решению данной проблемы творчески. Некоторые из полковых священников устраивали при церквях иконно-книжные лавки, создавали так называемые      «летучие библиотеки». Это способствовало распространению среди нижних чинов религиозно-нравственных книг, священных изображений и святых икон в духе Православной Церкви.

         Известно также, что такие иконно-книжные лавки в некоторых епархиях, при помощи местных братств, имелись и приносили большую пользу.[65] 

         Так, 13 августа 1880 года в «Русском инвалиде» был опубликован материал, в котором рассказывалось о деятельности «Общества для распространения святого писания в России» и отмечалось, что Общество подготовило отчет о своей работе за 1879 год. В отчете приводились следующие данные: в обществе состояло 601 член, в числе которых 196 лиц было духовного звания и 6 книгонош. В отчетном периоде обществом распространено 34.642 экземпляра книг духовного содержания на сумму 15.926 рублей 91 копейку. Книги распространялись, в том числе, и в воинских частях.

         Примечательным является и тот факт, что в штабе войск Гвардии и Петербургского военного округа 24 марта 1883 года было выдано свидетельство № 1915 заведующему Синодальной Книжной лавки Ивану Денисовичу Митрополову Главнокомандующим войсками, обеспечивавшее свободный допуск в казармы для проведения собеседований с военнослужащими и распространения среди них религиозно-нравственной литературы.[66]

          И подобных обществ в России во второй половине XIX века было не мало.  Важными периодическими изданиями второй половины XIX века, которые находились как в полковой, так и в церковной библиотеках, были официальная газета военного министерства  «Русский инвалид», журналы «Чтение для солдат»,  «Сборник солдатских сочинений», «Душеполезное чтение», «Солдатская беседа» и другие.

          Газета «Русский инвалид» – одно из старейших военных периодических изданий, освещала все стороны армейской жизни, тематика газеты отражала изменения, происходящие в армии. Значительное место занимали материалы религиозно-нравственного воспитания военнослужащих.

          В официальном отделе мы находим приказы по военному ведомству, которые определяли назначение военных священников, штаты военного духовенства, указания и распоряжения по строительству полковых и крепостных храмов, о выплате денежного содержания полковым священникам, назначении им пенсий и другие вопросы касающиеся церковной жизни и деятельности военного духовенства.

          В неофициальном отделе широко отражена роль и место полкового храма в повседневной жизни воинских частей и подразделений, рассказывалось о проведении церковных  парадов, индивидуальной воспитательной работе военного священника.

          Журнал «Чтение для солдат» выходил шесть раз в год с 1847 по 1915 год. С 1887 года журнал стал ежемесячным. Всего вышло 314 книг.

          Главное место в журнале занимали рассказы и беседы на религиозно-нравственные темы, имевшие целью соответствующее нравственное и патриотическое воспитание личного состава. Публиковались рассказы из армейской жизни, описания  подвигов русских воинов и военного духовенства, статьи о военно-историческом прошлом России.

          На страницах «Сборника солдатских сочинений», издававшегося редакцией журнала «Чтение для солдат» шесть раз в год в Санкт- Петербурге в 1863-1864 годах, также публиковались рассказы и стихотворения на религиозные темы, написанные главным образом писарями и унтер-офицерами.

          Журнал «Душеполезное чтение» основан в 1853 году епископом Костромским и Галичским Виссарионом. Его задачей было «служить духовному и нравственному наставлению христиан, удовлетворять потребности назидательного и духовного чтения».  Издавался 54 года.

          Большое внимание религиозному воспитанию нижних чинов уделяли журналы «Досуг и дело», выходивший с 1867 по 1914 год, а также «Солдатская беседа» (1858–1867 гг.).

          Официальным же органом военного и морского духовенства являлся журнал «Вестник военного духовенства», издававшийся по утвержденной Святейшим Синодом программе с 1890 года два раза в месяц. В нем публиковались распоряжения и указания для военного и морского духовенства, проповеди, статьи, хроника жизни духовенства. Особое внимание уделялось пастырскому проповедничеству в войсках и разъяснению вопросов специальной церковно-пастырской практики. В библиографическом отделе, кроме рецензий, помещались списки книг для церковно-полковых библиотек.

         Много места на страницах журналов «Педагогический сборник» (1864 – 1917 гг.), «Ежегодник русской армии» (1868 – 1881 гг.), «Солдатская беседа» (1858 – 1867 гг.), «Сборник солдатских сочинений» (1863 – 1864 гг.) и других отводилось вопросам религиозного воспитания военнослужащих русской армии. Практически в каждом их номере мы обнаруживаем эти материалы. Очевидно, издатели и редакции журналов хорошо понимали роль и значение религии для простого русского солдата.

        Протопресвитер А.А. Желобовский заботился и о том, чтобы журналы богословского содержания «Православное обозрение», «Разум и вера», «Вестник военного духовенства» поступали не только в церковные библиотеки, но и в библиотеки офицерских собраний.

         Вместе с тем, к сожалению, только немногие церковные библиотеки имели возможность удовлетворять вполне насущной потребности самообразования священно- и церковнослужителей, а так же военнослужащих. В большинстве случаев полковые храмы не имели для библиотек каких-либо отдельных помещений, да и запас книг, журналов и газет был скуден до крайности: необходимые церковно-богослужебные книги, небольшое количество святоотеческих изданий и несколько, как бы случайно попавших, других книг духовного содержания – вот и весь обычный наличный состав церковной библиотеки. Естественно, что такому небогатому собранию книг трудно придавать даже название библиотеки.

         Состояние храма и его библиотеки во многом определялось качественным составом церковных старост: их образованием, мировоззрением и радением к делу. Священник Т.С. Тихомиров не случайно отмечает: «При желании не трудно найти и средства на улучшение и расширение наших церковных библиотек; было бы только должное усердие и искреннее к тому стремление со стороны наших церковных старост. Св. Синодом разрешено пользоваться для приобретения книг церковной библиотеке церковными же средствами. Но в данном случае приходится, обыкновенно, слышать жалобы на то, что средства церкви скудны, что их едва хватает на удовлетворение самых насущных нужд церкви и что поэтому содействовать делу улучшения церковной библиотеки решительно нет никакой возможности».[67]

         И далее он пишет: «Предоставляется, таким образом, необходимым, в видах успешности образования церковных библиотек, возбудить к этому делу сочувствие церковных старост, втолковать им, что церковные библиотеки служат к удовлетворению духовных потребностей не только духовенства, но и прихожан. Немалое значение, конечно, в этом случае имело бы поставление старостам их заботливости по приобретению книг для церкви в особенную заслугу и принятие этой заслуги, вместе с другими заслугами по церкви, в соображение при представлении их к наградам.

         Отчего не заимствовать из этих средств на благоукрашение церквей небольшие суммы на пополнение церковных библиотек книгами, руководствуясь тою мыслью, что содействием церковно-библиотечному делу выполнилась бы одна из самых лучших сторон деятельности наших церковно-приходских попечительств».[68]

         С целью повышения эффективности использования книжного фонда, да и уменьшения затрат на церковную библиотеку до минимума - практиковалось проведение периодических обменов книгами между несколькими церквами. В практике поучило распространение когда крупные и ценные издания покупались сообща для нескольких церквей с тем, чтобы по мере надобности книги передвигались из одной церкви в другую. Дешевыми книгами, брошюрами, журналами для постоянного пользования обзаводилась каждая церковь отдельно.

         Интересный пример кооперации библиотечной работы приводит священник Т.С. Тихомиров: «Достойная при этом внимания мера, которую предлагает один из священников Вятской епархии, - это составление объединительного книжного каталога в каждом благочинническом округе. «В настоящее время священник, - говорит он, - просмотревший в первый год после вступления в приход церковную библиотеку и прочитавший две-три интересовавшие его книжки, должен сдерживать свое желание к чтению только потому, что не знает о существовании в соседнем селе полезных ему книг. Соседний же священник напрасно доискивается тех книг, которые в достаточном количестве содержатся в церкви первого священника и т.п.»

         Отличие от обыкновенного каталога здесь будет заключаться в том, что против каждой книги будет сделана дополнительная заметка, в какой церкви имеется данная книга. Копии этого объединительного каталога рассылаются и хранятся в церковной библиотеке. Тогда лучшие книги всех церковных библиотек войдут в общий благочиннический каталог и получат живое употребление, более полезное, чем бесплодное лежание на полках до времени полной устарелости и негодности».[69]

         Протопресвитер военного и морского духовенства А.А. Желобовский заботился и о снабжении полковых офицерских библиотек журналами богословского содержания. В заявлении «на просвященное и благосклонное внимание Главного Штаба» 18 октября 1890 года за № 6313 он пишет: «В офицерских при полках библиотеках, сколько мне известно, или совсем отсутствует, или весьма скуден отдел Богословских и духовно-нравственных книг. Между тем современное религиозное состояние умов, появление непризванных в деле веры учителей с их подпольными сочинениями, вызывает для каждого сына церкви, особенно юнаго и неопытнаго, неотложную нужду ему в основательном знакомстве с здравым учением Православной церкви. Для укрепления военнослужащих в истинах Веры и нравственности, в духе Православной церкви, не признает ли Главный Штаб возможным и полезным, чтобы офицерские библиотеки выписывали хотя один журнал богословскаго содержания. Позволяю себе из имеющихся периодических изданий религиозного содержания указать, как на более соответствующия высказанной цели, на три журнала:

  1., Православное Обозрение / Москва с пересылкою 7 рублей /.

  2., Разум и Вера / Харьков, духовная Семинария, с пересылкою 10 р. /.

  3., Вестник военного духовенства / Большая Подъяческая, д. № 32, с пересылкою 3 р./».[70] 

         Еще большее значение библиотеки имели в учебных заведениях: церковно-приходских школах при полковых церквах, армейской семинарии. Так, определенное представление об армейской семинарии дают следующие документы, появившиеся значительно позже ее расформирования и приводимые нами без сокращений: «№ 5583                Сентябрь 17 дня 1865 года.

                                                              Ордер

         Санкт-Петербургскаго Адмиралтейскаго Собора Священнику Михаилу Кутневичу.

         В верхней комнате занимаемаго мною казеннаго дома хранятся несколько томов книг разнаго содержания, принадлежащих бывшей Армейской Семинарии, без всякаго о том каталога или описи.

         В следствие чего поручаю Вам безотлагательно заняться приведением книг бывшей Армейской Семинарии в надлежащий порядок, и, составить всем книгам общий каталог или опись, представить ко мне при рапорте таковой каталог или опись в двух экземплярах.

         Подписал: Главный Священник Армии и Флотов протоиерей Михаил Измайлович Богословский».[71]

         «Его Высокопреподобию Господину Главному Священнику Армии и Флотов Протоиерею и Кавалеру Михаилу Измайловичу Богословскому.

          С.Петербургскаго Адмиралтейскаго Св. Спиридона Тримнфийскаго Собора Священника Михаила кутневича.

                                                             Рапорт.

         В следствие Ордера Вашего Высокопреподобия от 17 числа Сентября сего года за № 5583, коим воздожено на меня поручение о приведении книг бывшей Армейской Семинарии в надлежащий порядок, честь имею донести Вашему Высокопреподобию, что таковое поручение мною исполнено, книги приведены в возможный порядок и им составлена опись, каковую Вашему Высопреподобию честь имею представить при сем в двух экземплярах.

                               Священник Михаил Кутневич.

№ 250.

Ноября 16-го дня 1865 года».[72]

       И далее: «                       Опись

               Книг Библиотеки бывшей Армейской Семинари.

                                    (на латинском языке)

1. Латинские книги – 79 наименований (119 экз).

2. Книги философские и Законодательство – 45 наименований (96 экз.).

3. Науки математические – 14 наименований (36 экз.).

4. Науки естественные – 38 наименований (66 экз.).

5. История – 15 наименований (27 экз.).

6. Словесность и литература – 76 наименований (170 экз.).

7. Филология – 31 наименование (88 экз.). Из них: на латинском языке – 28 наименований, на русском – 3 наименования.

                                           Книги Российские.  

1. Священное Писание, Богословие и прочие книги духовнаго содержания – 32 наименования (57 экз.).

2. Книги философские и Законодательство – 12 наименований (16 экз.).

330. Начальные философские статьи касающиеся до существа и свойств души человеческой. Петербург, 1791.

331. Уложение Царя Алексея Михайловича 1737.

332. Указы Императора Петра Великаго с 1714 по 1729 год. В двух экземплярах.

333. Регламент Императора Петра Великаго. 1795.

334. Григория Терланга. Краткое руководство к систематическому познанию гражданскаго частнаго права России. Петербург, 1810.

335. Проэкт устава приходских училищ.

336. Проэкт устава духовных приходских училищ. Петербург, 1810. Первый экземпляр и 1814 год второй экземпляр.

337. Проэект устава духовных уездных училищ. Петербург, 1814.

338. Проэкт устава духовных семинарий. Два экземпляра 1810 и 1814. Петербург.

339. Проэкт устава духовных академий. Петербург, 1814.

340. Устав учебных заведений, подведомственных университетам. Петербург. Два экземпляра.

341. Руководство учителям перваго и втораго классов народных училищ Российской Империи. Петербург, 1783.

3. Книги математические – 11 наименований (67 экз.). На русском языке.

342. Руководство к арифметике в двух томах, переведено с немецкаго, первый том В. Ададуровым в 1740 году, а второй том В. Куенцовым 1760 году. Петербург.

343. Руководство к Арифметике для употребления в народных училищах в двух частях. Петербург, 1801.

344. Осиповскаго курс математики. Том первый. Петербург, 1802.

345. В. Висковатаго. Первые основания Алгебры. Петербург, 1803.

346. Крафта. Краткое руководство к теоретической геометрии. Петербург, 1762.

347. Китнера. Начальные основания математики в 3-х томах, первый том 1792, второй 1794 и третий 1802. Петербург.

348. Ееелера универсальная арифметика в 2-х томах. Петербург, 1787.

349. Н. Муравьева начальные основания математики. Петербург, 1782.

350. Михаила Головина. Плоская сферическая тригонометрия с алгебраическими доказательствами. Петербург, 1789.

351. Петра Гиларовскаго сокращение высшей математики. Петербург, 1796.

352. Таблица логарифмов. Петербург, 1795.

4. Науки естественные – 30 наименований (145 экз.) (география, химия, ботаника, физика, анатомия, экономика).

5. История – 17 наименований (98 экз.).

382. Древняя история, переведенная с французскаго В. Тредьяковским. 9 томов. Петербург, 1752, 1753, 1760, 1761, 1762 годы.

386. Библиотека российская и историческая, содержащая древние летописи. Ч. 1. 1767. Петербург.

387. Сокращение всемирной истории Алкетиля. Ч. 2. 1803. Петербург.

388. Всемирная история для народных училищ в 3-х томах. Петербург.

389. Г. Кураса, сокращенная универсальная история. Петербург, 1762.

390. Людвиг Гальберг. Универсальная история. Перевод с латинскаго Ивана Барковых.

392. С. Пуффендорф. Введение в историю знатнейших Европейских государств. Ч. 2. Петербург, 1777.

393. Краткая Российская история. Петербург, 1807.

398. Основание силы и благосостояния Государств, переведена с немецкаго И. Богаевским, Ч. 2. Петербург, 1755.

6. Словесность и Литература – 18 наименований (55 экземпляров).

7. Филология – 3 наименования (67 экз.).

418. Начальные основания Российской грамматики. Петербург, 1792.

419. М. Ломоносов. Российская грамматика. Петербург, 1755.

                                                    Книги французские.

1. Книги духовного содержания – 23 наименования (47 экз.). На французском языке.

2. Книги философские и Законодательство – 13 наименований (19 экз.). На французском языке.

3. Книги математические – 10 наименований (14 экз.). На французском языке.

4. Науки естественные – 41 наименование (98 экз.). На французском языке.

5. Книги исторические – 11 наименований (19 экз.). На французском языке.

6. Словесность и литература – 38 наименований (72 экз.). На французском языке.

7. Филология – 13 наименований (39 экз.). На французском языке.

                                                    Немецкие книги.

1. Священное Писание, Богословские и прочие книги духовного содержания – 34 наименования (43 экз.). На немецком языке.

2. Науки естественные – 24 наименования (40 экз.). На немецком языке.

3. Науки математические – 5 наименований (9 экз.). На немецком языке.

4. История – 18 наименований (96 экз.). На немецком языке.

5. Словесность и литература – 18 наименований (33 экз.). На немецком языке.

6. Филология – 10 наименований (36 экз.). На немецком языке.

        Книги Еврейские и Греческие – 27 наименований (53 экз.).                                              

        Книги английские, итальянские и голландские – 10 наименований (28 экз.)».[73]  

        Итого с осени 1819 года по осень 1865 года в библиотеке бывшей армейской семинарии каким-то проведением сохранились 1766 книг 714 наименований. Ордером № 6579 от 18 ноября 1865 года священнику Михаилу Кутневичу была объявлена благодарность за проделанную работу. Хозяйственное управление при Святейшем Синоде распорядилось 20 июля 1867 года (распоряжение № 6956): передать 21 сочинение в библиотеку Санкт-Петербургской духовной академии (20 из них на латинском, немецком, французском, еврейском языках); 693 экземпляра препроводить в Симбирскую семинарию, библиотека которой в 1864 году погибла при пожаре; остальные книги препроводить в Хозяйственное Управление для дальнейшего распоряжения.[74]

         Деятельность военного духовенства была многогранной. Так, наряду мер, принимаемых в армии, в том числе и в войсках Петербургского военного округа, для повышения престижа и авторитета службы в Вооруженных Силах, утверждения религии и нравственности среди нижних чинов, нельзя не отметить устройство военных кладбищ и погребение нижних чинов с должными воинскими почестями. Большое внимание с 1887 года уделяется сооружению храмов при военных кладбищах, активное участие в этом деле принимали члены Дома Романовых. В письме начальника штаба войск Гвардии и Петербургского военного округа № 10254 от 16 декабря 1894 года на имя протопресвитера военного и морского духовенства А.А. Желобовского отмечается:

                                        «Ваше Высокопреподобие,

                             Многоуважаемый Александр Алексеевич.

       С 1887 года, по мысли Великого Князя Владимира Александровича, открыты ныне почти повсеместно благоустроенныя военныя кладбища.

       Главнейшим улучшением обстановки этих кладбищ Августейший Главнокомандующий изволит считать возведение в их пределах каменных военных  церквей по крайней мере в тех из них, которыя служат для погребения сравнительно большаго числа умерших воинских чинов.

       Полагая, что Преображенское и Успенское Петербургские военные кладбища, представляя места вечнаго покоя для большей части умерших солдат столичнаго гарнизона, находятся именно в такой исключительной обстановке, Его Императорское Высочество соизволил выразить желание приступить к сбору частных пожертвований для сооружения на них военных храмов.

       В этих видах, по приказанию Великаго Князя, обращаюсь к Вашему Высокопреподобию с покорнейшею просьбою об исходатайствовании разрешения как на сбор денег для построения двух названных церквей, так и на учреждение денежных кружек в военных церквах г. С.-Петербурга, дабы тем облегчить участие в святом деле этом и тем жертвователям, которые пожелали бы уделить с тою целью свою хотя бы и скромную лепту.

       … Можно надеяться, что забота о завершении благоустройства Преображенскаго и Успенскаго кладбищ благотворно отзовется и на всех прочих военных кладбищах, подвинув и там скорейшее решение вопроса о создании если не особых церквей то, по крайней мере, соответственных военных часовен.

       Церковь на кладбище Преображенском Его Императорское Высочество полагал бы посвятить Имени Святаго Великаго Князя Александра Невскаго – в память в Бозе почившаго Императора Александра III, в царствовании Котораго военным кладбищам придано современное их благоустройство, а на кладбище Успенском – Имени Святой Марии Магдалины, в честь вдовствующей Императрицы Марии Федоровны.

       К сему присовокуплю, что, вместе с сим, я отнесся к Начальнику Инженеров Округа в видах оказания в данном случае и со стороны Его Превосходительства должнаго содействия как по составлению для двух названных военных церквей планов и смет, так и по удовлетворению всех прочих при их постройке строительных потребностей».[75]

       А.А. Желобовский в своем ответе 19 декабря 1894 года за № 12658 тепло: «Письмо Ваше… доставило мне высокое утешение: оно явилось новым доказательством ревностной заботливости Августейшего Главнокомандующего о религиозно-нравственном подъеме духа в Русской Армии, и о … единении защитников Отечества с своим Державным Вождем».[76]

       Святейший Синод 3 февраля 1895 года определил: «разрешить кружечный сбор в Петербургских военных церквах для построения церквей на Преображенском и Успенском военных кладбищах с тем, чтобы кружка обносилась по очереди».[77] И военное духовенство активно откликнулось на эту просьбу Главнокомандующего, о чем свидетельствует ответ протопресвитера А.А. Желобовского от 19 декабря 1894 года № 12658 и многочисленные рапорта благочинных и полковых священников о собранных и переведенных на лицевой счет штаба округа денежных суммах.[78] Так, командир лейб-гвардии Егерского полка полковник Кутепов докладывал, что в полковой церкви с 4 марта по 15 октября 1895 года на построение храмов собрано 373 рубля. Протопресвитер военного и морского духовенства 8 мая 1895 года лично перечислил 425 рублей 88 копеек. За этот период военным духовенством было собрано более 2 тысяч рублей.[79] В адрес протопресвитера военного и морского духовенства А.А. Желобовского и в дальнейшем поступали рапорта полковых священников о собранных таким образом средствах на строительство церквей. В архиве Духовного правления при протопресвитере военного и морского духовенства в деле № 37 по 3 столу сохранились 33 подобных рапорта с докладом о собранных денежных средствах.[80]

       Церковь святого благоверного князя Александра Невского на Преображенском кладбище (станция Обухово, на десятой версте от Санкт-Петербурга) была построена в 1895 – 1896 годах военным инженером В.А. Колянковским и освящена 16 ноября 1896 года в присутствии императора Николая II. Церковь на Успенском (Северном) кладбище (станция Парголово, в четырех верстах от Санкт-Петербурга) была заложена на воинском участке кладбища 19 ноября 1897 года и освящена 5 февраля   1900 года.

       Нет сомнения, что такое внимание Главнокомандующего к исполнению последнего долга по отношению к умершим нижним чинам чутко отзывалось в сердце русского православного солдата и имело самое благоприятное влияние на весь внутренний строй жизни высочайше вверенных великому князю войсковых частей Петербургского военного округа.

       С тех пор военные кладбища отличались своим благоустройством и порядком, что было особенно характерно для кладбища гвардейских полков и частей Петербургского военного округа. По распоряжению протопресвитера военного и морского духовенства отпевание умерших военнослужащих и проводы тела в последний путь должны были совершаться только своими полковыми священниками.

       Кроме того, командир лейб-гвардии Конного полка в письме от 13 октября 1895 года за № 2921 пишет протопресвитеру военного и морского духовенства: «Полковые участки на Преображенском и Красносельском кладбищах требуют ежегодные расходы для содержания их в порядке, между тем казна никаких отпусков на этот предмет не делает. Поэтому прошу Ваше Высокопреподобие не признаете ли возможным разрешить поставить в Церкви Благовещения Пресвятыя Богородицы вверенного мне полка и в эскадронах кружки для сбора пожертвования на это доброе дело».[81]

       На что 20 октября 1895 года А.А. Желобовский отвечает в письме за № 12056 : «Вследствие заявления Вашим Императорским Высочеством желания поставить в церкви Благовещения Пресвятыя Богородицы вверенного Вам полка и в эскадронах кружки для сбора пожертвований, - на покрытие расходов по содержанию полковых участков на Преображенском и Красносельском военных кладбищах – долгом поставляю почтительнейше уведомить Ваше Императорское Высочество, что я вполне сочувствую этому благому делу и призываю на него Божие благословение».[82] Особые условия квартирования большей части войск Петербургского военного округа делали вопрос о военных кладбищах весьма важным, а вместе с тем и крайне сложным, который однако, после значительной предварительной работы, в конце концов, удалось разрешить самым благоприятным образом.

         6 июня 1887 года состоялось, по приказанию Его Императорского Высочества, Главнокомандующего войсками, распоряжение по округу об устройстве военных кладбищ и о придании похоронам нижних чинов большей торжественности. Признано было необходимым создавать на похоронах нижних чинов такую обстановку, при которой умершему солдату не только воздавалась бы, присущая высокому званию воина, честь, при точном соблюдении церковного обряда отпевания, отводе на кладбище приличного места и соответствующего устройства могилы, но и чтобы самое имя покойного не скоро забывалось его ближайшим начальством и товарищами. Некоторые «знаки уважения» были закреплены уставом. На похоронах любого военнослужащего, даже «последнего солдата», все участвующие в церемонии офицеры и генералы должны были находиться в полной парадной форме при орденах и лентах. Помимо традиций и устава командованием руководил и здравый смысл. Оно прекрасно понимало, что, имея доброжелательно настроенных и хорошо обученных подчиненных, оно ничем не рискует ни на параде, ни в бою. Справедливость такого подхода доказывала практика прошедших лет и подтвердит практика будущих сражений.

         Назначены были временные попечители военных кладбищ, начальники отдельных воинских частей, на которых было возложено исполнение всех общих обязанностей, вызываемых устройством кладбищ, установлением за ними надзора и поддержание благоустройства, приняв «к руководству установленный ранее, по приказанию Его Императорского Высочества, порядок на Красносельском военном кладбище …»[83]

         В развитие дальнейшей идеи Главнокомандующего на благоустройство во-

  енных кладбищ, на них постоянно начали сооружать часовни на средства, жертвуемые как войсковыми частями, так и частными благотворителями, закладка и освящение которых происходили всякий раз при особой торжественной обстановке с участием представителей от дислоцирующихся войск.[84] Так, 17 июня в присутствии Его Императорского Высочества Главнокомандующего войсками, происходила закладка часовни на Царскосельском военном кладбище.

         18 июня в Кронштадте последовало «освящение часовни на устроенном там, на косе острова Котлина военном кладбище в присутствии главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора и представителей от сухопутных и морских частей местного гарнизона».[85]

         Архивные материалы подтверждают, что такие часовни и церкви строились на военных кладбищах и значительно ранее указанного времени, и в других округах. Так, например, часовня-памятник на братской могиле воинов, павших при усмирении польского мятежа 1863 года и погребенных в северо-западной части православного Св. Евфрасиниевского кладбища, где еще издавна отведено было место для погребения военнослужащих, была построена и освящена 29 августа 1865 года (Виленский военный округ). Еще в самый разгар польского мятежа, когда печальный звон колоколов созывал жителей Вильно отдать последний христианский и патриотический долг храбрым русским воинам, привозимых сюда для погребения, возникла мысль воздвигнуть памятник над их могилами, достойный их подвига.[86] Тогда же была открыта подписка на сбор средств для постройки памятника, в которой приняли участие и Ея Величество Государыня Императрица Мария Александровна со своими детьми, а так же главный начальник края граф Михаил Николаевич Муравьев. Последний ассигновал на это дело 4.000 рублей в дополнение к 900 рублям, собранным по подписке.[87]

         Часовня-памятник сооружена на гранитном пьедестале, в легком византий- ском стиле. На трех ее стенах, между колоннами, снаружи вделаны белые, мра- морные, большие, цельные доски, на которых вырезаны золоченными буквами имена павших при усмирении мятежа 1863 года и здесь же похороненных. С четвертой стороны ажурная чугунная дверь с золоченною бронзою. Внутри часовни помещен в массивном киоте образ св. Великомученика Георгия Победоносца и тут же изящной работы массивная лампада.[88]

         К проведению работ по созданию памятника были привлечены лучшие силы страны. Постройка часовни производилась академиком инженер-технологом Чагиным, в соучастии по художественной части профессора Императорской академии художеств Резанова. Образ св. Георгия писан академиком Тихобразовым. Дверь превосходно исполнена художником Соколовым. Все прочие части были выполнены из отличного цементного материала известными мастерами Гутцлавом и Гмелиным. Торжественное освящение и открытие проводил Преосвященный Александр с собором духовенства, в присутствии главного начальника края, генералов, офицеров и гражданских чинов, дворянства, купечества, представителей от гвардейских и армейских частей, которые во время усмирения мятежа находились в этих губернях. Все могилы павших в боях и умерших от ран, находящиеся вблизи часовни-монумента, были окроплены Преосвященным освященною водою, а присутствующие генералы и офицеры увенчали их дубовыми венками. Архимандрит Иосиф, ректор духовной семинарии, произнес «трогательное слово, соответствующее важности события».[89]

         Над дверью полукругом была сделана надпись: «В память русских воинов, павших при усмирении польских мятежников в 1863 году». Внутри часовни под иконой св. великомученика Георгия – «Лета от Рождества Христова 1864 сооружена сия часовня над могилою храбрых русских воинов, павших в делах с польскими мятежниками во время бывшаго в 1863 г. возстания».[90]

        Снаружи часовни на мраморных досках были сделаны надписи.

        Правая сторона.. Из войск гвардии Виленскаго военнаго округа умершие от ран и погребенные на сем кладбище.

        Лейб-гвардии Павловскаго полка поручик Всеволод Арбузов.

        Нижние чины: Лейб-гвардии Гадчинскаго полка рядовой Афанасий Рылечков.

         Лейб-гвардии Московскаго полка рядовые: Ануфрий Муравьев, Антон Токарь, Ефим Матвеев, Семен Терещенко, Хрисанф Борко, Иевлей Измалкок, Даниил Орлов, Михаил Никифоров.

        Лейб-гвардии Гренадерскаго полка рядовые: Иван Антонов, Василий Ткаченко, Никита Мясоедов.

         Левая сторона.. Из войск Виленскаго военнаго округа умершие от ран и погребенные на сем кладбище.[91]

         12-го Гренадерскаго Астраханскаго Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Александра Александровича полка унтер-офицер Федор Попов.

         Рядовые: Козьма Дементьев, Антон Мазур.

         4-го Пехотнаго Копорскаго Его Королевскаго Высочества Наследнаго Принца Саксонскаго полка унтер-офицер Илья Уткин.

        101-го Пехотнаго Пермскаго генерала от инфантерии Муравьева полка унтер-офицер Илья Игнатьев, рядовой Клементий Быков.

         Донскаго казачьяго № 31-го полка казак Иван Козлов.

         Донскаго казачьяго № 42-го полка казак Егор Попов.

         Задняя сторона.. Из войск гвардии Виленскаго военнаго округа умершие от ран и погребенные на сем кладбище.[92]

         Лейб-гвардии Павловскаго полка фельдфебель Григорий Кондратьев. Рядовые: Иван Панков, Иван Матвеев, Варфоломей Ефимов, Павел Зубов, Василий Лапшин, Алексей Сафронин, Федор Иванов, Яков Максюков, Павел Кузьмин, Иван Шемякин, Никита Бец, Адам Быжиц.

         Лейб-гвардии Финляндскаго полка рядовые: Ермолай Агафонов, Афанасий Воробьев, Семен Дмитриев, Андрей Захаров, Иван Попелишь, Мерри Перри.

        Лейб-гвардии казачьяго полка казаки: Захар Мартынов, Василий Зимокейский.

        Лейб-гвардии Драгунскаго полка унтер-офицер Матвей Долгополов, рядовой Козьма Курденко.

         Хочется отметить, что в архиве Военского Констанитина Адамовича[93] сохранилось письмо священника Виленской кладбищенской церкви А. Карасева от 10 декабря 1909 года, в котором он пишет: «Уважаемый Константин Адамович, посылаю Вам все, что удалось мне собрать, как о находящейся на нашем кладбище Георгиевской часовне, так и о памятнике полковнику Дееву, находящемся в 8 верстах от г. Вильны по Ошмянскому тракту. Снять фотографии с памятника Дееву мне никак не удалось, буквально не могу выбрать времени, чтобы съездить туда. Прежние рисунки этого памятника имеются в частной коллекции б. Преподавателя Виленскаго Учительскаго Института, ныне покойнаго Василия Васильевича Грязнова, и в музее Церковно-Археологическаго Общества при Киевской Духовной Академии; такой же рисунок имеется в изданной в 80-х годах прошлаго столетия книжке законоучителя Виленскаго Учительскаго Института Никодима Соколова «Островоротная Икона Богородицы в г. Вильне»; в этой же книжке имеется и описание самого памятника, но, к сожалению, книжки то этой сейчас под руками у меня нет. Вчера слышал, что один из моих знакомых (любитель фотографии) будто бы прошлым летом фотографировал памятник Дееву; если это окажется верным, то я надеюсь получить от него снимок и пришлю его Вам».[94]

         Читая это письмо, поражаешься эрудиции его автора, культуре, широте интересов и мировоззрения. Уже один почерк, которым написано письмо,  вызывает уважение к этому человеку. Трудно поверить, что написано оно почти сто лет назад. Приложенные три фотографии, две из которых сделаны священником Александром Карасевым, отчасти дают возможность наглядно представить представить себе как выглядело это воинское захоронение. Первая фотография с надписью на обратной стороне: «Могила поручика лейб-гвардии Павловскаго полка Всеволода Алексеевича Арбузова, находящаяся на Виленском Евфросиниевском кладбище.

         Фотографировал в октябре 1909 года священник Виленской кладбищенской церкви Александр Карасев».[95] По фотографии видно, что могила в отличном состоянии. Ограда – чугуная, ажурная. В хорошем состоянии надгробный памятник. На обороте второй фотографии сделана такая надпись: «Георгиевская часовня-памятник на могиле воинов, павших при усмирении польскаго мятежа в 1863 году и погребенных на Евфросиниевском кладбище в г. Вильне. Фотографировал летом 1898 года гражданский инженер А.А. Быковский (Негатив – собственность священника Виленской кладбищенской церкви А. Карасева).[96] Снимок очень хорошо сохранился, изображение четкое.

        Третья фотография, сделанная А. Карасевым зимой 1903 года и так же хорошо сохранившаяся, показывает отличное состояние Георгиевской часовни-памятника.[97]   

        Можно приводить и другие примеры, взятые из жизни других военных округов, скажем, Кавказского военного округа. Начальник 38 пехотной дивизии, штаб которой располагался в г. Кутаиси, (он же являлся начальником Кутаисского гарнизона) – генерал-лейтенант Гурчин в своем письме 27 февраля 1893 года за № 551 к протопресвитеру военного и морского духовенства отмечал: «Сообщаю Вашему Высокопреподобию, что с разрешения Командующего войсками Кавказского военного округа на военном кладбище в г. Кутаис построена небольшая церковь во Имя Спаса Преображения вместимостью, приблизительно, на 60 человек, обошедшаяся с внутреннею обстановкою в 1685 рублей 49 копеек; расход этот отнесен на хозяйственные суммы войск Гарнизона, пропорционально числу воинских чинов в них состоящих.

         Первоначально предполагалось построить только часовню, закладка которой была произведена и освящена 25 мая 1892 года Епископом Имеретии Преосвященным Гавриилом в сослужении со всеми военными священниками гарнизона, в присутствии парада от войск Гарнизона. Затем явилась возможность вместо часовни построить церковь, дабы можно было совершать на самом кладбище литургию.

         По окончании постройки, с Благословения Преосвященнаго Гавриила, 7 января сего года церковь была освящена военными священниками в присутствии военнаго начальства и нижних чинов.

         В виду того, что кладбищенская церковь составляет достояние всех воинских частей гарнизона, участвующих своими средствами в ея постройке и что она находится в 2-х верстах от города, мною установлены правила относительно порядка совершения Богослужения, ведения церковнаго хозяйства и охраны ея, объявленные в приказе по гарнизону, копию с котораго я считаю не лишним препроводить Вашему Высокопреподобию для сведения».[98]

         В приказе начальника Кутаисского гарнизона генерал-лейтенанта Гурчина № 8 от 27 февраля 1893 года указывалось: «Церковь Спаса-Преображения на Военном кладбище, построенная на хозяйственные средства войсками Кутаисского гарнизона и предназначенная, главным образом, для совершения Богослужения по умершим воинским чинам, не может считаться собственностью какой-либо отдельной части, а составляет общее достояние всех воинских частей, расположенных в г. Кутаисе».[99] А поэтому для представления возможности совершать в этой церкви Богослужение всем священникам, состоящим при войсках Кутаисского гарнизона, по умершим воинским чинам и устранения могущих быть недоразумений, приказом были определены правила:

         1. Ктитором церкви был назначен офицер от 149 пехотного Черноморского полка, поскольку численность военнослужащих  полка превышала в два раза численность всех остальных частей гарнизона. Ктитором был избран штабс-капитан Григорьев.

         2. Ктитору вменялось в обязанность в точности руководствоваться «Положением об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомств», приложенным к приказу по Военному ведомству № 208 от 1890 года. Для ведения отчетности по приходу и расходу денег для надобностей церкви вводилась приходно-расходная шнурованная книга совместно с полковым священником 149 пехотного Черноморского полка.

         Деньги, составляющие собственность кладбищенской церкви, записывались в графу «разных капиталов» по денежному журналу 149 пехотного Черноморского полка, хранились в их денежном ящике, расходовались исключительно для надобностей кладбищенской церкви и ежемесячно представлялись для проверки специальной комиссии.

         3.Ежегодно в первой половине января приказом по гарнизону назначалась комиссия для проверки документов прихода и расхода денежных сумм и состояния церковного имущества. В состав комиссии входили офицеры от всех полков, штабы которых были расположены в г. Кутаисе и от Кутоисского местного лазарета, а о результатах проверки объявлялось в приказе по гарнизону.

         4. Ключи от церкви, церковной утвари, церковной библиотеки и архива, церковная печать хранились у священника Черноморского полка, а священники остальных полков и местного лазарета обращались к нему за получением ключа и по окончании Богослужения возвращали его.

         5. Для совершения Богослужения священникам необходимо было брать церковника от своей части.

         6. Священникам из церковной утвари, принадлежавшей кладбищенской церкви, запрещено было брать для совершения треб вне этой церкви и кладбища.

       7.Охрана церкви возлагалась на кладбищенских сторожей и кроме того, в темное время суток там дежурил (с разрешения Командующего войсками округа) ночной сторожевой пост (параграф 34 Устава гарнизонной службы) в составе 3-х рядовых, один из них являлся старшим.[100] Сторожевые посты выставлялись по очереди от 149-го Черноморского, Потийского резервного и 1-го Хоперского конного казачьего полков.

       8.Кутаисский воинский начальник, как попечитель военного кладбища, следил за правильным нарядом ночного поста и за исполнением своих обязанностей чинами поста и кладбищенскими сторожами, в отношении охраны церкви и поддержания последними должной чистоты вокруг церкви.[101]

        Протопресвитер военного и морского духовенства ответил письмом от 22 мая 1893 года за № 3951 : «Начальнику 38 пехотной дивизии и Кутаисскаго гарнизона. В последствие отношения от 27 Февраля текущаго года, за № 551, имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что новоустроенная в г. Кутаисе для чинов ввереннаго Вам гарнизона, кладбищенская военная церковь должна состоять на основании статей 1 и 7 «Положения» от 12 июня 1890 года во вверенном мне ведомстве на одинаковых основаниях с прочими военными и морскими церквами, - вследствие чего порядок совершения в оной Богослужения, а также ведение приходорасходной, по церкви, денежной отчетности, должно определяться подлежащими статьями упомянутаго «Положения об управлении церквами и духовенством военнаго и морскаго ведомств», приложеннаго к Приказу по Военному Ведомству 1890 года № 208.[102]

       Необходимо отметить, что церковь святителя Николая Чудотворца на Тифлисском гарнизонном военном кладбище также была построена на средства частей гарнизона и освящена 9 мая 1892 года. В Калуге на военном кладбище была построена в 1900 году в «византийском стиле» Церковь святителя Николая Чудотворца (10-й пехотный Новоингерманландский полк).[103]

       Интересна и во многом знаменательна на наш взгляд связь прошлого с настоящим. Так, 29 августа 2002 года на острове Новик (Менц-Саари) в Выборгском заливе, примерно в 2 милях от города Высоцка вновь, спустя 101 год, была освящена воссозданная деревянная часовня в память российских моряков.[104] Стараниями многих людей ее открытие готовилось несколько лет. Любопытно, что это произошло в год 300-летия Балтийского флота и накануне 300-летия Санкт-Петербурга – морской столицы России.

       Российский Центр гражданского и патриотического воспитания молодежи и Клуб юных моряков «Адмиралтеец» Санкт-Петербурга каждое лето проводят шлюпочную практику в Финском заливе в рамках программы Морские шлюпочные походы «Дорогами Петра Великого». Во время этих походов закрепляются знания морских наук, приобретаются навыки обращения с парусами и веслами, изучается история родного края.

       «Известно, что любовь к Отечеству начинается с любви к малой родине. Поэтому, когда в 1997 году на острове Новик участники практики обнаружили заброшенное кладбище, где едва прочитывалась морская символика, не было и тени сомнения, что необходимо привести это место в порядок, как и весь остров. Участники практики убрали мусор, отмыли и очистили надгробные камни, на которых кое-где сохранились надписи. Простые полевые цветы стали первой данью нашей памяти» - подчеркивал в своем выступлении на митинге в честь торжественного открытия часовни исполнительный директор Российского Центра гражданского и патриотического воспитания молодежи, руководитель морских программ Сергей Семенович Шихарев.

       Из архивных материалов Центрального государственного архива ВМФ, публикаций, а также с помощью научных сотрудников Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи удалось установить, что на острове в XVIII – XIX вв. было кладбище российских моряков и деревянная часовня, построенная на пожертвования матросов и офицеров Минной и Шхерной дивизий Практической Эскадры Балтийского флота. Часовня была освящена 29 августа 1891 года. И закономерно, что у ребят возникла идея ее восстановления.

       Поставить Поклонный крест – единственное, что оказалось под силу юным морякам XX века. Это было сделано воспитанниками морских клубов Петербурга (Российский Центр гражданского и патриотического воспитания молодежи; клуб юных моряков «Адмиралтеец»), Костромы (клуб юных моряков г. Кострома) и подросткового объединения «Рысь» поселка городского типа Городице Волгоградской области 12 июля 1998 года. 

       Большую поддержку оказывал благочинный Выборгского округа, настоятель Спасо-Преображенского собора Выборга, протоиерей отец Лев (Церпицкий), который провел первую службу и освящение креста. Во время последующих походов, в которых участвовали также учащиеся морских клубов из Волгограда и Приморска, были восстановлены 59 могил, на 7 – выявлены имена похороненых моряков[105] и обновлены надгробные надписи, найден фундамент часовни. Ребята занимались восстановительными работами от чистого сердца. Тогда же было принято окончательное решение о восстановлении часовни. Весь объем работ – от проекта до восстановления – был выполнен специалистами Санкт-Петербургского СМУ-3 безвозмездно. Проект часовни корректировался протоиереем отцом Львом Церпицким. Когда был изготовлен заказанный в Выборге крест из нержавеющей стали и рабочие мастерской узнали, для чего он предназначен, то отказались от денег. «Оплатите нам только стройматериалы», - сказали они. То же случилось и при перевозке креста на барже – за переход к острову денег не взяли, только за солярку. И можно предполагать, что участие юных моряков – будущей смены в Российском флоте, а также простых граждан в подобных делах, незаметных широкой общественности, и есть проявление не книжного, а настоящего патриотизма.

       В следующем году планируется восстановить кладбищенскую ограду. Уже найдены составляющие ее гранитные блоки с металлическими деталями. А в перспективе возможно и более комплексное благоустройство.[106]

       Есть и другие положительные примеры. 2 февраля 2003 года отмечалась знаменательная дата – 60-летие победоносного завершения Сталинградской битвы. Высоко над Волгой, на Мамаевом кургане, у братской могилы возводится храм Всех Святых. Как исстари повелось на Руси, строится он на Народные пожертвования. Работы были начаты в октябре 2002 года. Благословляя создание храма-памятника, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем послании отметил: «Выражаю глубокую и сердечную благодарность всем, кто своими дарами или любой иной помощью поддержит возведение этого храма как дань памяти о всех сыновьях и дочерях Святой Руси, положивших души свои ради спасения Отечества». Проектная высота стен храма – 33 метра.[107]

         Устройство военных кладбищ в дореволюционной русской армии было доброй традицией, просуществовавшей, к сожалению, не очень долго. Уже в 1918 году с упразднением царской армии, были упразднены и военные кладбища. Возрождение же этой традиции могло бы способствовать  возрождению сильных армии и флота, возрождению былой их славы. Подтверждением тому может служить опыт армий таких стран мира, как США, Великобритании, Франции, Германии и других государств, где уважительно относятся к своим защитникам.[108]

         Нельзя не упомянуть и о деятельности церковно-приходских школ при полковых церквах. «Правила о школах грамоты» высочайше были утверждены 4 мая 1891 года и «Правила о церковно-приходских школах» высочайше утверждены 13 июня 1884 года. В феврале 1900 года разработано новое «Положение о церковных школах», которое предусматривало: 1) продолжительность курса учения 3 года в одноклассной церковно-приходской школе, вместо двух лет и 4 года в двухклассной, вместо прежних 3 лет; 2) введение в круг предметов преподавания в двухклассной церковно-приходской школе географии в связи с краткими сведениями о предметах и явлениях природы, черчения и, по возможности, рисования; 3) учреждение приходского школьного совета, как низшего административно-педагогического органа; 4) учреждение заведующего делом просвещения в приходе.[109] Чтобы понять суть их работы сошлемся на архивные документы, на пример хотя бы нескольких воинских частей. 16 июня 1892 года священник 62-го пехотного Суздальского полка, расквартированного в городе Бельске, рапотом за № 105 докладывал протопресвитеру военного и морского духовенства следующее: «Вследствие моего ходатайства Его Высокопреосвященством, Архиепископом Литовским назначена была на 20 мая текущаго года экзаменационная коммиссия от епархии и дирекции народных училищ Гродненской губернии для производства испытаний в открытой мною в городе Бельске мужской церковно-приходской школы на льготу 4-го разряда по отбыванию воинской повинности, на которыя были представлены мною из старшего отделения 14 учеников, и минувшаго 20 мая, с 9 часов утра до 8 часов вечера, был произведен экзамен, сначала письменный по русскому языку и арифметике, затем устный по всем предметам программы одноклассной церковно-приходской школы, в присутствии господина Командира полка и Господ Подполковников и представителей г. Бельска, не только без всякаго послабления и снисхождения, но даже с пристрастною строгостию, вследствие некоторых причин, при чем экзаменационною комиссией из 14 экзаменовавшихся мальчиков признаны 11 достойными свидетельства на льготу 4-го разряда по отбыванию воинской повинности, в чем был составлен коммиссией протокол, копию с котораго и со списка учеников при сем честь имею представить Вашему Высокопреподобию.

         Обрадованный до глубины души столь высоким, по милости Божией, процент удостоившихся получения свидетельства на льготу учеников, я почитаю себя весьма счастливым повернуть пред стопами Вашего Высокопреподобия сей рапорт об утешительном результате трехлетних нелегких трудов моих по обучению и воспитанию беднейших детей на пользу Церкви, Царя и Отечества.

         Священник 62-го пехотнаго Суздальскаго полка Василий Ястребов».[110]

         Протопресвитер своим донесением за № 5217 от 18 июля 1892 года представил в училищный Совет при Святейшем Синоде о высоких результатах экзаменов, а также представленный священником В. Ястребовым «протокол бывшей испытательной коммиссии и список воспитанникам полковой школы, экзаменовавшихся этой коммиссией».[111]

         Такой же рапорт (№ 719 от 18 сентября 1892 года) протиерея Колпинской Троицкой церкви Петра Иванова на 5 учеников с просьбою о ходатайстве перед епархиальным училищным Советом о выдаче свидетельства об окончании курса, «как обнаружившим вполне удовлетворительные познания в преподаваемых им предметах, что доказывается поставленными им в списке отметками. При сем честь имею представить Вашему Высокопреподобию и отчет о состоянии школы за 1891 / 1892 учебный год».[112]

       Рапорт № 340 от 8 декабря 1892 года от благочинного 21 пехотной дивизии, расквартированной в П. Кусары Бакинской губернии, священника Мефодия Цехановского: «Имею честь всепочтительнейше донести Вашему Высокопреподобию, что церковно-приходское училище при церкви 81-го пехотнаго Апшеронскаго полка открыто 1 ноября сего года».[113]

         Благочинный Петровской местной военной церкви в Дагестанской области протоиерей Василий Бекаревич в своем рапорте (№ 294 от 31 декабря 1892 года) писал: «Имею честь донести Вашему Высокопреподобию, что из старой Петровской военной церкви, вследствие разрешения Командующаго войсками Кавказскаго военнаго округа, Генерал-Адьютанта Шереметьева, и Вашего Высокопреподобия, устроена церковно-приходская школа и 6-го сего Декабря освящена и открыта. Учащихся в ней по 22-е число сего Декабря было 100 человек: из них мальчиков 60, а девочек 40 человек».[114]

        Не менее интересен другой рапорт священника 62-го пехотного Суздальского полка Василия Ястребова за № 146 от 23 октября 1892 года в духовное правление: «Честь имею доложить Духовному Правлению, что кроме открытых мною в городе Бельске двух церковно-приходских школ и моими трудами организованных, мужской 1889 году, женской 1890 году, в которых число обучающихся возросло теперь до 160 обоего пола и для которых моим старанием построен в 1891 году большой и удобный деревянный дом, стоимостью 4000 рублей, в настоящее время с благословения Божия, по моей инициативе и неуклонным стремлением открыта при полку с разрешения и содействия военнаго начальства особая, третья школа исключительно для сирот, солдатских детей, под наименованием Суворовской, в честь знаменитаго Полководца А.В. Суворова, командовавшего Суздальским полком с 1763 года по 1768-й, именем котораго имеет именоваться с Высочайшаго соизволения Суздальский полк с 1900 года. Мальчиков пока 18, их начальником и воспитателем назначен приказом по полку Поручик М. Павловский, надзирателем заслуженный ветеран полка, из дворян, унтер-офицер М. Козаков,- мальчики живут в отдельном общежитии, на полном иждивении полка, пользуясь ежедневно 0,5 фунта мяса и 2,5 фунта хлеба, - с 8 часов до 12 часов дня слушают уроки в учебной команде, с 12 часов отправляются на специальные занятия по полку, по их склонностям к тому или другому роду занятий: одни в канцелярию полка, другие в музыкальную команду, третьи в слесарню и т.д., - из них организован хор для полковой церкви под руководством моего учителя церковно-приходской школы.

         В доказательство прописаннаго об организации Суворовской школы при полку имею честь прилагать при сем некоторые из приказов по полку текущаго года за № 162-й, 166-й, 291».[115]

         «Приказ по 62 пехотному Суздальскому полку № 162 от 10 июня 1892 года. Лагерь при городе Бельске.

                                                               П. 9.

                                     О воспитанниках Суворовской школы.

        Находящиеся при ротах 12 воспитанников Суворовской школы проживают в ротах без всяких занятий и без надлежащего надзора, вследствие чего я нахожу необходимым, для достижения цели, изложенной в неутвержденном еще проекте положения о школе, впредь до утверждения ея в виде временной меры, составить из воспитанников особую команду, которую на время лагернаго сбора полка поместить в казарме 6-й роты, находящейся на дворе при полковой канцелярии, распределить воспитанников по роду избранных ими занятий, сообразуясь с мечтами, способностями и физическими развитиями каждаго и прикомандировать на довольствие к нестроевой роте. Для ближайшаго наблюдения за воспитанниками назначается старший унтер-офицер 2-й роты Михаил Казаков, а общее наблюдение поручается делопроизводителю полковаго суда Поручику Павловскому. Внутренний порядок в команде воспитанников должен быть учрежден на основании правил, изложенных в уставе о Внутренней службе в войсках. Поручику Павловскому составить инструкцию для названной школы, в которой определить все касающееся порядка, надзора, выбора воспитанников для специальных занятий и проч. Инструкция эта по утверждении мною в виде опыта применима будет во время настоящаго лагернаго сбора. Командиру нестроевой роты, довольствуя воспитанников, предписываю руководствоваться следующим:

        Хлеб, по 2 фунта в день на каждаго, получать из общей полковой хлебопекарни из экономическаго припаса по числу воспитанников, сразу на три дня и выдавать унтер-офицеру, имеющему ближайшее наблюдение за воспитанниками, который выдает хлеб каждому на руки. Крупу на приготовление пищи получать, по 2/30 гарица в день на каждаго, от полковаго квартирмейстера, который все количество выданной крупы делит на число рот и, при выдаче крупы в роты, недодает в каждую роту по ровну.

         Мясо, по 0,5 фунта в день на каждаго, получать по ассигновкам от подрядчика и, для покрытия этаго расхода ротным командирам ежедневно недобирать 0,5 фунта мяса на роту. Имея в виду, что всех воспитанников в настоящее время на довольствии 12 человек, следовательно и недобор мяса должен быть сделан 12 ротами по следующему расчету: в июне месяце ротами 2, 3 и 4-го батальонов, в июле 1, 3 и 4-го батальонов, в августе – 1, 2 и 4-го батальонов и в сентябре 1, 2 и 3 батальонов.

         Все дургие продукты, потребные для приготовления пищи, класть в котел по раскладке нестроевой роты и получающаяся вследствии этого передержка распределяется между всеми ротами поровну. По такому же расчету производится приготовление обедов в постные дни и ужинов.

         Довольствие воспитанников при нестроевой роте с 12 сего июня, для чего гг.ротным командирам и заведывающим командами выслать их 11-го сего июня к 10 часам утра в полковую канцелярию со всеми собственными и казенными вещами.

                     Командир полка, Полковник Богданов».[116]

        А вот приказ по полку за № 166 от 14 июня 1892 года: «Параграф 9. Предписываю заведывающему солдатским буфетом выдавать по ассигновкам, подписанным Поручиком Павловским для команды воспитанников Суворовской школы: сапожные щетки, мыло, ваксу, сапожную мазь, лампадное масло и всякую мелочь, необходимую для содержания в чистоте и порядке как самих воспитанников, так и помещения, а также банные деньги. При представлении же месячной отчетности должен быть представлен от буфета особый к этому предмету счет для проверки таковаго и хранения вместе с отчетностью».[117]

         Другие стороны жизни воспитанников отражены в приказе по полку за № 291 от 17 октября 1892 года: «Параграф 1. Завтра, по случаю праздника, занятий в ротах и командах не производить, а послать, к 10 часам утра, 15 и 16 роты, в полковую Николаевскую церковь для слушания Божественной литургии.

         Параграф 2. Выписавшегося из полковаго лазарета воспитанника Суворовской школы Киприяна Юзька предписываю полагать на лицо. Довольствие ему лазаретное прекратить, а при учебной команде производить с сего числа».[118]

         4 ноября 1892 года протопресвитер военного и морского духовенства в своем письме за № 8234 выразил священнику 62-го пехотного Суздальского полка Василию Ястребову свою благодарность: «Получил рапорт Ваш от 23 минувшаго Октября за № 146 и донесение об открытии Вами школы для сирот – солдатских детей, считаю долгом выразить Вам мою благодарность за особые Ваши труды в деле образования детей-сирот».[119]

         Священник Т.С. Тихомиров в книге «На приходе» отмечает применение дисциплинарных мер в церковно-приходских школах: «1) не допускать мер взыскания: а) нецелесообразных, например, высылка ленивого ученика из класса во время урока, удаление нерадивых на несколько дней из школы; б) несообразных с самим понятием о наказании, как-то: частое спрашивание уроков, чтение псалмов во внеклассное время, положение поклонов перед иконою (мера епитимийная, а не педагогическая в применении к детям); в) противных гигиеническим условиям; г) соединенных с унижением детей и с телесным страданием; 2) чтобы учителя церковно-приходских школ имели должное внимание и любовь не к одним только хорошим ученикам (в виде поощрения их), но ко всем вообще учащимся в школе, и в употреблении мер взыскания руководились духом кротости, помня наставление апостола (Еф. 6:4) родителям.[120] «Так как экзамены причиняют глубокие нервные волнения и потрясения, нередко остающиеся на всю жизнь, то им не следует придавать решающее значение в оценке знания и лучше всего совсем устранить их из школьной жизни»,[121] - заявляет Т.С. Тихомиров. По его мнению, оценки деморализуют учеников: одни равнодушны к ним, другие же прибегают к подлогам и обманам; портятся также отношения к учителю и вызываются пагубные явления: ослабление умственных способностей, ленность, вялость, утрата веселости, раздражительность, грубость и т.п.

          «Для поддержания дисциплины учитель должен оказывать нравственное воздействие и прибегать к наказаниям очень осторожно и лишь в крайности; надо влиять на совестливость и ограничиваться угрозами. Всякого же рода телесные наказания должны быть изгнаны из школы; удары по голове вызывают головные боли и тупоумие, таскание за уши ведет к заболеванию, а равно и битье линейкой по рукам, стояние на ногах может искривить позвоночник и ставление на колени вредно действует на мышцы бедра и живота. Поэтому истинные учителя должны совершенно обходиться без наказаний и исправлять лишь вразумлением, настойчивостью, последовательностью, спокойствием и твердостью, развивая в учениках совесть, чувство чести и долга. Полезно также уделять некоторое время рукоделиям и ремеслам, но умеренно; это имеет воспитательное влияние на умственное и нравственное развитие и приучает к труду.

         Итак, школа, выполняя великую задачу умственного развития учащихся, обязана охранять и укреплять их здоровье; лишь при этом условии она оправдает свое высокое назначение и будет истинным благодетелем местного населения. Для достижения этой великой цели не следует щадить ни сил, ни средств», - подчеркивает Т.С. Тихомиров.[122]

        В книге подробно излагаются вопросы школьной гигиены,[123] освещения,[124] школьной обстановки: «Многие болезни происходят от неправильного сидения за дурно устроенными партами, почему особенное внимание нужно обратить на школьную обстановку. От правильного стола требуется: 1) чтобы тело ученика находилось в непринужденном и надежно подпертом, сидячем положении; 2) чтобы кровообращение совершалось беспрепятственно; 3) чтобы грудная клетка и брюшная полость могли свободно расширяться; 4) чтобы позвоночный столб имел опору; 5) чтобы все движения совершались без усиленного напряжения мышц; и 6) чтобы лежащие на столе предметы находились на правильном расстоянии от глаз ученика».[125] 

        Священник Т.С. Тихомиров замечает, что «в школе следует иметь парты разных размеров, чтобы могли быть пригодны для каждого роста. За классной доской требуется хороший уход. Ее следует окрашивать в густой черный цвет, но без глянца; окраска меняется в течение зимы 3-4 раза. Мел полагается белый и мягкий. От времени до времени доску необходимо вытирать уксусом. Тряпки или губки ежедневно после занятий надо мыть и высушивать. Но лучше доску заменять линолеумом. Для книг, тетрадей и пособий шкафы должны быть без карнизов и резьбы, невысокие, чтобы легко стирать с них пыль. Наконец, в классе должны быть плевательницы».[126]

        Полезными могут быть рекомендации Т.С. Тихомирова учителям, которые должны приступать к обучению крайне осмотрительно и осторожно, сообразуясь с физическими силами учеников и их умственными способностями и избегая излишнего напряжения, которое может вредно отозваться на здоровье ребенка и вызвать переутомление. При переутомлении дети обычно делаются рассеянными, сонливыми, равнодушными ко всему, плохо едят и спят; у них появляется кровотечение из носу, головные боли, сердцебиение и другие школьные болезни.

         Прежде всего следует придерживаться правила, что детей моложе восьми лет нельзя принимать в школу. «Вообще поступление в школу всегда производит в ребенке большую перемену: он теряет обычную резвость, становится вялым, чувствует недостаток аппетита. У здоровых детей это явление может скоро пройти, но на слабого ребенка может повлиять очень пагубно. Практикою доказано, что успехи учеников, принятых в школу в очень раннем возрасте, редко бывают утешительными».[127]

         Архиепископ Фаддей (в миру Иван Васильевич Успенский)[128] отмечает, что учитель имеет дело с душой ребенка, и, чтобы воздействовать на душу, самому учителю следует иметь такие качества, которые он хочет воспитать в детях. Дети еще не привыкли к самостоятельному образу действий и потому заимствуют у взрослых сначала слова и действия, а вместе с тем и настроения последних. Поэтому громадное значение в учебно-воспитательном деле играет роль личности учителя.[129]

         В октябре 2002 года появилось письмо министра образования России, разрешающее вводить в школах уроки «основ православной культуры».[130] Православие является неотъемлемой частью истории и культуры России, а потому без серьезного знания того, что названо «неотъемлемой частью», есть образование неполное, урезанное. Во-вторых, присутствие православного учителя в школе никак не исключает и посещения этой же школы мусульманским проповедником или иудейским. В-третьих, Церковь не настаивает на обязательности уроков по православию. «Мы всегда подчеркиваем факультативность, добровольность тех курсов, которые желаем вести», - отмечает диакон Андрей Кураев.[131]

         Статья 18, п. 3 Основного Закона гласит: «Государство оказывает содействие и поддержку благотворительной деятельности религиозных организаций, а также реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий». Очевидно, что деятельность тех религий, которые особо упомянуты в преамбуле закона, а тем более православия, с точки зрения законодателя имеет «общественное значение». Далее А. Кураев отмечает: «Можно ли представить себе культурно-просветительскую программу, более значимую, чем та, которая предполагает воспитание детей в ощущении неразрывной связи их судеб и всей тысячелетней истории страны? Самая важная культурно-просветительская программа, создаваемая Церковью, - не программа празднования какого-либо юбилея. Это программа воспитания детей, причем не в узких кружках воскресных школ, а с привлечением потенциала государственных школ».[132]

                                                        ЗАКЛЮЧЕНИЕ

        Таким образом, из всего сказанного можно сделать следующие выводы:

        деятельность Русской Православной Церкви в русской армии уникальна и общезначима. Она существенно возвысила смысл служения Отечеству, роль и значение армии и флота в России. В самые тяжелые времена Россия обращалась к Богу и не только выдерживала величайшие испытания, но и начинала жить более одухотворенной жизнью. На всех этапах исторического развития, ведомая глубокой верой, преданная царю и любящая Родину, она, русская армия, обеспечивала становление российской государственности, защиту Отечества по всем направлениям и от всех угроз.

         Русский философ Иван Ильин писал: «Воинское дело есть дело трудное, скорбное и трагическое. Но необходимое и служащее благой цели. Средства его жестокие и неправедные. Но именно поэтому дух, коему вручаются эти средства, должен быть крепок и непоколебим в своем искреннем христолюбии».[133] Не случайно, что вопросам духовно-нравственного воспитания военнослужащих уделялось столь пристальное внимание.

       В русской армии в XIX – начале ХХ вв. сложилась целостная, четкая, хорошо отлаженная система духовноно-нравственного и патриотического воспитания военнослужащих всех категорий, охватывающая практически все военно-учебные заведения, подразделения и части, соединения и в целом все Вооруженные Силы России, в своей сущности адекватная их идее и предназначению.

       Многогранная деятельность военного духовенства, подтвержденная многочисленными архивными документами, материалы которых отражены в книге, позволяет выделить качественные характеристики этой деятельности. Это верность своему призванию, усердие и добросовестность в исполнении своих обязанностей, понимание важности дела воспитания защитников Отечества

         Накоплен богатый педагогический опыт работы военного духовенства в обычных условиях, а также и в боевой обстановке. Определилось место и роль полкового священника в этих условиях, что нашло своё отражение в приказах, директивах, указах, уставах, наставлениях, инструкциях и других нормативно-правовых актах, как со стороны Военного ведомства, так и со стороны Святейшего Синода.[134]

         Важнейшими направлениями деятельности военного духовенства являлись: - духовно-нравственное воспитание военнослужащих; -религиозно-нравст-венное просвещение малообразованного молодого пополнения. Создание цер- ковно-приходских и воскресных школ; - борьба с нравственными недостатками в армии; - активная благотворительная деятельность;- выполнение специфических обязанностей в военное время. Были выработаны и всесторонне обоснованы фундаментальные принципы отечественного воспитания: православие, народность и научность. Показано, что в христианском учении заложено самое глубокое понимание человека и его развития, и, соответственно, именно христианское учение должно стать ведущим в определении цели жизни человека и путей его воспитания.

         Церковно-приходские и воскресные школы, получившие распространение и в Вооруженных Силах, соединяя преподавание общеобразовательных предметов с духовно-нравственным воспитанием молодых солдат, формировала у них мировоззрение, основанное на нравственных ценностях православия: любви к Богу и ближнему, труду по совести, любви и почитании родителей и старших, доброго отношения к семье, патриотического отношения к Родине. Деятельность полковых священников носила подвижнеческий характер и была всецело направлена на благо воспитанников, их духовно-нравственное и интеллектуальное развитие, пробуждение в них лучших человеческих качеств. В ходе повседневной деятельности военного духовенства на протяжении длительного времени выработались эффективные формы и методы  духовно-нравтвенного и патриотического воспитания личного состава. Как показывает анализ фактов, на всем протяжении существования института военного духовенства наблюдалось органическое единство Русской православной церкви и школы в деле духовного, нравственного, патриотического и интеллектуального развития личности военнослужащего.

         Основные усилия, призванные повысить эффективность духовно-нравственного воспитания воинов были направлены на: улучшение кадрового состава священнослужителей военного ведомства; строительство новых полковых (батальонных) храмов; совершенствование методов, форм и средств воздействия на личный состав.

         Накоплен богатый опыт отношений между военным духовенством основных религиозных конфессий Российской империи в русской армии.

         Создана в основном добротная материальная база полковых храмов, церковных библиотек, позволяющая вести всю работу полковым священникам на высоком уровне.[135]

         В организации духовно-нравственного воспитания военнослужащих широко использовались местные возможности городских и сельских приходов. Были налажены взаимоотношения с епархиальным руководством, определился порядок и время проведения Богослужений для личного состава полков и бригад, не имевших своих храмов.

         Отечественные и зарубежные исследователи подчеркивали и подчеркивают, что русская армия всегда отличалась духовной силой, которая, в свою очередь, помогала создавать сильную, хорошо организованную армию, порождала великих полководцев, развивала национальное военное искусство, служила одним из источников военных побед.[136]

         В советский период нашей истории духовное качество российской армии было в значительной степени утрачено. Военное духовенство, в силу проводимой государственной политики, оказалось за рубежом или было уничтожено. Поэтому сегодня требуется самоотверженная согласованная работа государства, церкви и армии по восстановлению этого жизненно необходимого и традиционного элемента военной системы России.

         С начала 90-х годов началось взаимное движение Церкви и Армии навстречу друг другу. 2 марта 1994 года были подписаны Совместное заявление, а 4 апреля 1997 года – Соглашение о сотрудничестве Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II [137] и Министром обороны Российской Федерации. Богословы и священнослужители стали приглашаться на конференции, сборы офицерского состава, встречи с личным составом, а также для чтения духовно-просветительских лекций в военно-учебных заведениях и воинских частях. Военнослужащие все чаще стали посещать храмы и другие церковные учреждения.[138] Неофициальный диалог наладился, появились первые общественные организации военнослужащих-христиан, проявился интерес (научно-познавательный и специально-религиозный) к военно-религиозной проблематике. Официальные представители Русской православной церкви объявили о своем желании и стремлении «быть полезными нашему воинству», возрождать духовно-просветительскую и духовно-воспитательную работу в воинских коллективах на основе  соответствующего соглашения.   

         Русская православная церковь в лице Синодального Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями,[139]используя накопленный опыт военного духовенства русской армии, ставит перед собой две главных цели. Одна – это христианская миссия в Армии. Болшинство наших военнослужащих по своему происхождению, воспитанию и культуре принадлежат к православию. И Церковь должна оказывать им всемерную поддержку. Приходские священники уже окормляют военнослужащих, если в местах дислокации воинских частей находятся храмы. Для координации их усилий в епархиях Русской Православной Церкви созданы специальные отделы. Вторая цель находится внутри армейской службы. Конечно, военная техника, технологии в современных войнах значат много. Но все-таки, важнейшая составляющая победы – это дух Армии. Именно здесь Армия ожидает от Церкви реальной помощи, особенно в «горячих точках».[140]

         В современных условиях проводит работу по следующим направлениям: взаимодействие с военным руководством и воспитательными структурами по вопросам реализации соглашений и программ двухстороннего церковно-военного сотрудничества; оказание практической и методической помощи командованию и воспитательным отделам в подготовке и проведении исследований религиозной ситуации в воинских коллективах и районах дислокации войсковых частей; забота о пастырском окормлении православных военнослужащих, как в местах их постоянной дислокации, так и во время командировок в районы выполнения служебно-боевых задач, в том числе в составе миротворческих контингентов в Боснии, Косово, Абхазии и на Северном Кавказе; участие в проведении совместных мероприятий по реализации соглашений, планов и программ двустороннего сотрудничества и оказание практической помощи командованию в реформировании Вооруженных Сил; участие в мероприятиях историко-патриотической и духовно-нравственной тематики в рамках подготовки и проведения Дней воинской славы России, знаменательных и юбилейных дат и событий отечественной истории.

       Возникло понимание того, что одной из главных задач современных Вооруженных Сил является духовно-нравственное возрождение, что военная мощь, соединенная с высотой духовной, - сила необоримая, не подверженная никаким политическим шатаниям и авантюрам внутри страны и способная противостоять нападениям извне, что для спасительного духовно-нравственного возрождения армии необходимо:

- возродить прославленные полки с их традициями, знаменами, символикой и военными песнями;[141]

 - по-этапно восстановить совместными усилиями армии и церкви институт военных священников как духовных руководителей верующих воинов, создав законодательно-правовую базу и определив правовой статус полкового священника на переходный период (военные священники имеются сегодня в армиях всех цивилизованных государств и вновь появляются в армиях стран бывшего социалистического лагеря – в Польше, Румынии, Словакии и других);[142]

- активизировать, сделать доступным для всего личного состава печатный орган Синодального Отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями - газеты «Победа, победившая мир»,[143] расчитанный на офицеров, прапорщиков, военнослужащих контрактной службы, членов их семей и всех верующих, который должен стать центром по разработке программы духовного, нравственного и патриотического воспитания военнослужащих, коллективным организатором ее реализации и углубления взаимодействия этих институтов;[144]

- обеспечить свободный доступ в казармы приходских священников, оборудовать походные церкви и молитвенные комнаты, а на территории больших войсковых частей построить со временем храмы, обеспечив равные условия для работы духовенству основных религиозных конфессий Российской Федерации;[145]

- поднять боевой дух личного состава через знакомство его с подвигами православного воинства, воинов других вероисповеданий, военной историей Отечества, совершение паломничества по святым русским местам;

-  привести государственное законодательство, в том числе и армейские уставы, в соответствие с принципами христианского учения.

       Невозможность одномоментного его возрождения очевидна: само государство в лице его руководителей, которые принимают решения, пока еще не сформулировало для себя роль Церкви и духовенства в Российской армии; нет законодательно-правовой базы (введение в армии и на флоте должности священнослужителя стало бы прямым нарушением действующего законодательства), школа современной юриспруденции России не признает того, что существует такая дисциплина, как церковное право; экономические причины (введение большого числа новых должностей в условиях сокращения армии и дефицита военного бюджета достаточно проблематично); духовно-нравственные причины (нельзя игнорировать поликонфессиональность нашего общества в целом, и в армии, в особенности, религиозные меньшинства должны иметь равные права и возможности на исполнение религиозных обрядов, праздников и треб); недостаток кадров священнослужителей в приходах (в недалеком прошлом в стране было только три духовных учебных заведения), и тем более готовых вести служебную деятельность в Вооруженных Силах (по самым приблизительным подсчетам цифра эта равняется пяти тысячам) и т.д.

       Газета Синодального Отдела «Победа, победившая мир», с сожалением отмечает, что «та традиция, которая в России сложилась до революции, теперь утрачена, потому что у нас «Церковь отделена от Государства». Эта формула так до конца и не осмыслена. В разные десятилетия ей придавалось разное содержание: от категорического отрицания Церкви, истребления священников, разрушения храмов – до так называемой «лояльности», толерантности и сотрудничества, как это мы видим сейчас. Наш народ, в лице своего государства, еще не определился, каково будет законное присутствие церковных структур в Армии».[146]