И. В. Черказьянова

Дореволюционная меннонитская школа Сибири

http://ftp.univer.omsk.su/trudy/fil_ezh/n2/cherkas.html

Филологический ежегодник Омского гос. ун-та. Вып. 2. ISBN 5-7779-0118-2 Омск, (1999)

Современное изучение истории и культуры российских немцев стало возможным с конца 1980-х гг. Предшествующий, советский, период в историографии немцев был наименее плодотворным: немецкая тема либо вообще замалчивалась, либо преподносилась в одностороннем, искаженном виде. Негласные запреты не позволили ученым в это время поднять наиболее острые вопросы. Начало изучения немцев в Сибири относится к 1960-м гг. и связано с именами Г.Г. Эдига - исследователя немецких диалектов Западной Сибири и Казахстана - и Л.В. Малиновского, положившего начало исследованию проблем переселения немцев в Сибирь, социалистических преобразований в немецкой деревне в 1920-е гг. В настоящее время опубликован ряд работ по различным аспектам немецкой проблематики края. Проблемы духовной жизни остаются все еще слабо изученными.

Специальных современных работ, посвященных меннонитским школам России или отдельных регионов страны практически нет [1]. Проблемы их образования рассматриваются в общем контексте развития образования российских немцев. Прежние стереотипы в отношении меннонитов все еще встречаются даже у некоторых современных авторов, искренне желающих переосмыслить историю немцев. Так, в очерке А. Вильгельма и К. Вильгельма, опубликованном в альманахе "Феникс", констатируется, что "образование, в частности у меннонитов, не стояло на высокой ступени: дальше чтения Библии они не шли, но были все поголовно грамотны" [2]. Г.К. Кронгардт, анализируя причины отсутствия до революции среди меннонитов Кыргызстана лиц с высшим образованием, солидаризуется с выводом А. Н. Ипатова, характерным для застойного периода: меннониты ограничивались элементарной стадией обучения, так как дальнейшее образование порождало свободомыслие, подрывало религию [3].

Все это свидетельствует о еще недостаточной изученности проблем образования немцев об отсутствии всестороннего анализа. Необходим исторический подход к изучаемому периоду: разве до революции сельское население любого другого народа стремилось в вузы? Если же сравнивать школы различных конфессиональных групп самих немцев, то меннонитские школы имели значительное превосходство. По всей империи меннониты содержали школы исключительно за счет общественных средств, в них работали и собственные учителя. Сегодня возникает настоятельная необходимость не просто заполнить имеющийся пробел в изучении меннонитов, но, прежде всего, объективно переосмыслить роль меннонитской школы для самой этой общности, а также ее влияние на развитие немецких колоний. Следует отказаться от осуждения глубокой религиозности немцев и попытаться понять действие единого организма "община - церковь - школа", оценить роль церкви и религии в становлении и развитии школ, их значение для сохранения традиционной культуры.

Первые меннониты в Сибири появились на территории Омского и Тюкалинского уездов в самом конце 1890-х гг. - начале ХХ в. По своим религиозным воззрениям они делились на старо- и новоменнонитов (церковных и братских). Среди первых меннонитских поселений значится Чунаевка, основанная в 1900 году выходцами Молочанско-Риккенауской религиозной общины из Бердянского уезда Таврической губернии [4]. Чунаевка стала центром новоменнонитов Западной Сибири. В ней имелся большой молитвенный дом, построенный на собственных участках Я.Я. Рогальского и П.Я. Дика. В доме были комнаты для собрания прихожан и (меньшая) для начальной школы. Здесь же находилась квартира учителя из двух комнат с кухней. В 1909/10 уч. г. школу посещало 30 детей (22 мальчика и 8 девочек) [5].

В 1900 г. началось заселение пос. Кремлевка, ставшего вскоре духовным центром новоменнонитов Тюкалинского уезда. В 1905 г. в нем уже имелось собственное помещение для собраний при школе [6]. Кремлевская община обслуживала население Бородинки (в 8 км от Кремлевки) и Девятериковки, образовавшихся в 1907-1908 гг. В 1901 г. меннониты проживали в поселках Фризенхов, Михайловка близ станции Токуши в Петропавловском уезде [7]. Все перечисленные поселки входили в состав Чунаевской общины.

К 1907 г. относится оформление и другой меннонитской общины в Акмолинской области - Сибирской меннонитской церковной общины (староменнониты), которая объединяла поселки Новоалександровку, Миролюбовку, Екатериновку, Николай-Поле, Лузино, Шараповку Омского уезда, Скворцово - Петропавловского уезда и Неудачино Томской губернии [8]. В 1909 г. в Новоалександровке было построено большое школьное здание на средства общества и кредита, взятого у одного из хуторян, которое служило и центральным молитвенным домом [9].

К 1912 г. официально существовала Павлодарская меннонитская братская община, в которую входили села Вознесенской и Богдановской волостей [10]. 1910 - 1914 гг. - время активного оформления меннонитских общин обоих видов на Алтае. Они были сосредоточены в основном в Орловской волости Барнаульского уезда. К декабрю 1913 г. окончательно сформировались приходы староменнонитов: Шумановский, Орловский, Рейнфельдский, Гринфельдский. 19 февраля 1914 г. был организован Славгородский церковный меннонитский приход. Собрание поручило диакону Д.Д. Эппу собрать средства на строительство школы и молитвенного дома [11]. Новоменнониты Орловской и Леньковской волостей объединились 15 июля 1910 г. в "Кулундинскую меннонитскую братскую общину" [12].

Меннониты дореволюционной России, по сравнению с другими группами немцев, достигли более высокого экономического и культурного уровня. Это отмечали еще современники, это признавали и сами власти. Причины следует искать в материальном положении меннонитских колоний, культуре земледелия, а также в уровне их культурных запросов. Уже при переселении в Россию эта категория поселян была более зажиточной. Правительство видело в них очаги культурного хозяйствования, поэтому им были предоставлены льготы и привилегии, что способствовало еще большему расцвету этих колоний. Корпоративность меннонитов распространялась не только на область религии, она выражалась в поддержке всех дочерних колоний, каждого члена общины. Меннониты в Сибири получали традиционную финансовую поддержку из материнских колоний, поэтому изначально были более обеспечены, чем лютеране - выходцы из Поволжья. Так, по отчетам Хортицкого волостного правления Екатеринославской губернии, сибирским меннонитам было выдано: в 1912 г. - 34180 руб., 1913 г. - 41610 руб., 1914 г. - 12410 руб. Из Гальбштадтской волости Таврической губернии им были выплачены в 1914 г. пособия по 400 руб. на семью (всего 20200 руб.) и взаимообразные ссуды в размере 13300 руб. [13].

Однако материальный фактор не всегда оказывался доминирующим в жизни переселенцев. Важную роль играли традиция, общий уровень культуры. Наблюдатели отмечали успехи меннонитов в хозяйственном освоении края и связывали это с их культурой: "У немцев мы видели лучший скот, лучшие урожаи, лучшее сено, но у немцев есть свои инструктора полеводства, огородничества и скотоводства. Это их грамотность, культурность, возможность ориентироваться в новых условиях жизни, прочитать книжку, сельскохозяйственную газету или брошюру, иногда даже просто семяной каталог" [14]. Требования к школе меннонитов были значительно строже, чем у лютеран. Это вытекало из общего жесткого уклада жизни сектантских общин, было связано и с более высоким уровнем требований к нравственности вообще.

Переселившись из южных районов России, большей частью из Таврической, Херсонской и Екатеринославской губерний, меннониты перенесли на новое место общие правила для их школ, утвержденные в 1850 г. Посещение школы было обязательным для детей 6 - 14 лет. Глава семьи, нарушавший закон, должен был платить штраф за каждый пропуск занятий. После передачи всех колонистских школ в ведение МНП было установлено четырехлетнее обучение в начальных школах. Однако меннонитов это не устраивало. В 1907 г. в своих предложениях к законопроекту II Государственной Думы о введении всеобщего начального обучения они обосновывали необходимость обучать своих детей 6 лет, так как на изучение предметов на малознакомом детям русском языке уходит много времени [15]. В меннонитских школах программа обучения была шире, чем у других групп немцев. В числе обязательных предметов у них было родиноведение, в рамках которого изучалась история и география меннонитских колоний России, история приходов. Южнороссийские колонии имели собственные школы с педагогическими классами для подготовки учителей начальной школы.

Отличительные особенности меннонитов сохранялись и в Сибири. Их поселки и соответственно школы были меньше, чем лютеранские и католические. Меннонитские школы отличались и по оснащению, и по уровню обеспечения учителями, и по оплате учительского труда. Так, к концу 1914/15 уч. г. в школах меннонитов Омского уезда насчитывалось от 13 до 32 человек в противоположность лютеранским, где на одного учителя приходилось до 80 человек. Исключение составляла меннонитская школа в Новоомске, в которой обучалось 63 ребенка и имелось два учителя [16]. На 1 января 1913 г. во всех меннонитских училищах Омского уезда имелись учительские и ученические библиотеки, в лютеранских библиотеки вообще отсутствовали [17].

Официальная регистрация церковных приходов и общин меннонитов имела самое прямое отношение к деятельности их школ. Указ от 17 октября 1906 года "О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин", разрешавший деятельность православных сект и старообрядцев [18], трактовался властями как закон, запрещавший инославные секты, к которым были отнесены меннониты. Формальная логика данного закона породила большую путаницу с регистрацией меннонитских религиозных общин, так как никогда со времени водворения меннонитов в России не подвергалась сомнению самостоятельность их вероучения. Теперь же их рассматривали как лютеранскую (инославную) секту, не подлежащую регистрации.

Закон породил неразбериху и с открытием самостоятельных школ для детей меннонитов. Вплоть до 1917 г. вопросы правомочности открытия и существования таких школ не были окончательно решены. Несмотря на сложности, порожденные законом о сектантах, меннониты Омского уезда нашли возможность для открытия своих учебных заведений. В 1910 - 1911 гг. в уезде были учреждены меннонитские школы под официальным названием "евангелическо-лютеранских". Среди них были школы в Новоалександровке (официальное разрешение попечителя об открытии было подписано 16 июля 1910 г.), Чукреевке (29 марта 1910 г.), на станции Омск - Пост (29 марта 1910 г.). Уже через год жители этих поселков начали кампанию по переименованию школ, так как за этой формальностью был скрыт глубокий смысл. Учредителями и содержателями школ были исключительно меннониты. Их дети должны были иметь свидетельства об окончании меннонитского училища, что было важно при крещении. Меннониты опасались вмешательства в их школьные дела лютеранского духовенства, поскольку закон возлагал надзор за религиозным и нравственным воспитанием детей на духовное начальство. Меннониты же считали себя самостоятельной конфессией, не имеющей ничего общего с лютеранством. Ко всему, меннонитские учителя имели свидетельства с оговоркой "с правом преподавания только своим единоверцам". При сохранении же в их школах статуса лютеранских это могло повлечь запрет на их преподавательскую деятельность. Акмолинский директор народных училищ и попечитель учебного округа разрешили переименовать школы в меннонитские. С точки зрения учебного начальства, это было меньшим злом, в противном случае меннониты все равно бы имели свои школы, но уже недоступные для контроля [19]. Лояльность Акмолинской и Семипалатинской дирекции народных училищ по отношению к меннонитам была лишь кажущейся. История с открытием школ в селах Заборовском, Добровском, Раевском, Софиевском Павлодарского уезда свидетельствует об обратном: школы были запрещены до тех пор, пока поселяне не выполнили требований властей о введении преподавания русского языка и о размере жалования учителю [20].

Особенно жесткая политика по отношению к меннонитам проводилась в Томской губернии. Так, когда дело об открытии школы в поселке Николаевка Барнаульского уезда Томской губернии в 1915 г. дошло до министерства просвещения, выяснилось, что томский губернатор неоднократно отказывал меннонитам Барнаульского и Каинского уездов в открытии школ, ссылаясь на закон о сектантах [21]. B 1914 г. было отклонено и ходатайство учителя П.П. Тевса об открытии частной школы для меннонитов в селе Славгородском - волостном центре Барнаульского уезда. Программа этого училища предусматривала уроки русского языка, истории, географии, арифметики, закона Божьего, немецкого языка и пения. 14 часов в неделю отводилось русскому языку, 10 - вероучению и родному языку, на арифметику приходилось 6 часов. По своей программе эта школа соответствовала бы двухклассной министерской. Планировалось платное обучение, максимальная наполняемость - 120 детей, 3 учителя. Под будущую школу уже было арендовано помещение. Сам П.П. Тевс имел свидетельство учителя начальных классов, выданное в 1900 году в Таврической губернии. В 1901 году он окончил педагогические курсы в Симферополе. По всем формальным признакам школа могла быть открыта. Однако 27 августа 1914 г., после 6-месячной переписки между томским губернатором и различными инстанциями Западно-Сибирского учебного округа, последовал запрет попечителя округа под тем предлогом, что "меннониты могут учиться в правительственных учебных заведениях с. Славгород" [22]. За этим предлогом стоял страх перед распространением сектантства. Охранительная позиция по отношению к православию заставила губернские власти пойти на этот шаг. К тому времени в Славгороде действовали 2 школы: двухклассное церковно-приходское со 184 учениками (их них 170 православных, 10 лютеран, 3 меннонита и 1 магометанин) и двухклассное училище МНП с 228 учениками (из них 200 православных, 6 католиков, 16 меннонитов и 6 магометан). Открытие школы в Славгороде, четырехклассного высшего начального училища с трехгодичными педкурсами, состоялось лишь осенью 1917 г. по решению Центрального комитета российских граждан немецкой национальности Западной Сибири (образован 7 мая 1917 г. в Славгороде) [23].

Закон о сектантах использовался властями и для запрета меннонитам использовать школьные помещения для проведения богослужений. Это было тем более странно, так как многие министерские школы Омского уезда продолжали работу в молитвенных домах, в школах проводили свои религиозные собрания лютеране и католики. Съезд меннонитских церковных общин России, состоявшийся в октябре 1910 г., выразил большую озабоченность тем положением, которое создалось в ряде регионов из-за подобных запретов административных органов. Практика объединения школы и молитвенного дома под одной крышей существовала с самого начала водворения меннонитов в России. Теперь же общины были поставлены в крайне затруднительное положение, потому что многие прихожане жили на значительном расстоянии от молитвенных домов, местами от четырех до десяти верст, и проведение собраний в школах было их единственной возможностью совершать обряды. Съезд обратился в МНП с просьбой сохранить и впредь за меннонитами право отправления богослужений в школьных зданиях в свободное от занятий время. Делегаты просили также сохранить прежний порядок назначения учителей в их школы, по которому общество избирало кандидата и представляло его на утверждение властям [24].

Жесткая, а временами откровенно запретительная политика административных органов по отношению к меннонитам ярко проявилась в истории регистрации Устава Омского меннонитского училищного общества, которая тянулась два года. Меннониты, проживающие в Акмолинской области, предприняли попытку обеспечить свои школы собственными учителями, так как преподаватели приезжали из материнских колоний лишь на некоторое время. С этой целью планировалось преобразовать Новоомскую школу в центральное училище с педагогическим классом. Организация подобных училищ на собственные средства практиковалась у всех немцев России. У меннонитов они появились в первой половине XIX в., первыми стали Орловское и Гальбштадтское в Таврической губернии [25]. Ближайшим к Сибири было Давлекановское центральное училище в Уфимской губернии. Именно выпускники этих школ и гимназий работали в Сибири [26], однако это не решало школьных кадровых проблем сибирских меннонитов.

Весной 1911 г. в Акмолинское областное правление поступил на регистрацию устав Омского меннонитского училищного общества, ставившего своей целью содействовать распространению среди меннонитского юношества Акмолинской области "соответствующего требованиям времени образования" [27]. Для этого предлагалось oткрыть и содержать меннонитское центральное училище для девочек и мальчиков в Новоомске, при станции Омск - Пост, а также oрганизовать другие учебные заведения: начальные училища, детские сады, профессиональные школы, среднее учебное заведение.

Акмолинское правление несколько раз возвращало устав на доработку: власти считали, что, во-первых, меннониты таким образом преследуют религиозные цели, и, во-вторых, недопустимо было их требование о самостоятельном назначении и увольнении своих учителей и заведующих школами. По существующему закону назначение проводилось лишь учебным начальством по согласованию с обществом. Для меннонитов же принципиально важно было иметь учителей из своей среды и самим контролировать их деятельность. Регистрация устава затянулась на два года, так и не получив положительного решения. Обращение меннонитов в Сенат с жалобой в 1913 г. осталось без последствий. Истинной причиной отказа регистрировать меннонитское училищное общество был страх властей перед растущим влиянием сектантов. В рапорте Сенату Акмолинский губернатор подчеркивал: "...общество чисто конфессионального характера нанесет несомненный ущерб православному населению области" [28].

Несмотря на запрет, школа в Куломзино была открыта в 1911 г. и обслуживала все общины от Омска до Петропавловска. В новом здании разместились и начальная школа, и школа профессионального обучения. Руководителем был назначен Гергард Геде. Просуществовав до весны 1915 г., школа была закрыта, а затем преобразована в высшее начальное училище для детей всех вероисповеданий. Из-за конфликта с инспектором народных училищ по поводу закрытия школы Г.И. Геде был сослан в 1916 г. в Тобольскую губернию [29].

Вопреки преследованиям и запретам меннонитские школы оставались и в Сибири на более высоком уровне, чем другие немецкие. Глубокая религиозность и корпоративность этой категории населения способствовали сохранению традиций в школьных вопросах. К 1917 г. на территории Западно-Сибирского учебного округа существовало 54 официально зарегистрированных немецких школ, из них 35 меннонитских, 4 лютеранских, 1 католическая и 14 государственных (министерских). Важнейшим результатом развития школ меннонитов следует считать, на наш взгляд, уровень грамотности. По итогам переписи 1897 г., грамотных среди меннонитов было в Европейской России - 65,9 %, в Средней Азии - 69,1 % (72,9 % мужчин и 65,25 % женщин) [30]. По прошествии двух десятков лет проживания в Сибири эти показатели практически не изменились. Данные демографической переписи 1920 г. свидетельствуют о грамотности жителей Орловской меннонитской волости Славгородского (быв. Барнаульского) уезда: удельный вес грамотных составлял 68,5 % (68,8 % мужчин и 68,2 % женщин) [31]. Попытки сибирских меннонитов открыть центральную школу по подготовке собственных учителей свидетельствуют не только об уровне духовных запросов, но и качественном росте всей системы их школьного образования, поскольку в таких школах использовались лишь свои педагоги, их содержание ложилось всецело на плечи самого населения.

_______________________________________