В.В.Морозан

Экономическое положение Русской Православной Церкви в конце XIX - начале XX вв.

Оп.: Нестор. - 2000 г. - №1. - С. 239-262. Номер страницы перед текстом на странице.

V.V.Morozan. The economic state of the Russian Orthodox Church from the end of the XIX to the beginning of the XX century.

There is a myth about «legendary wealth» of the Russian Orthodox Church. The author rebuts it using the statistic data.

В последние годы интерес исследователей к истории русской православной церкви неизмеримо вырос. Отечественная историография пополнилась немалым количеством разнообразных и интересных работ в этой области. Однако во всей этой массе исследований практически отсутствуют работы, посвященные экономическому положению православной церкви конца XIX- начала XX вв. По-прежнему у современных исследователей сохраняется неопределенное представление о хозяйственной жизни главной конфессии империи в очерченный период и в особенности - об источниках и суммах доходов, характере землепользования и уровне земельных владений.

Несомненно основным источником доходов православного духовенства была земля. От ее количества, качества и уровня агротехники зависела не только степень материального благополучия священнослужителей и полноценная церковная деятельность, но порой и сама жизнь категорий духовенства. В этой связи представляется небезынтересно выявить источники обеспечения священнослужителей земельными участками, достаточность отведенных площадей и их экономическую эффективность. Чрезвычайно важными для православной церкви были также и другие статьи дохода, которые в совокупности приносили духовенству в отдельные годы весьма значительные средства.

Рассматривая масштабы церковной земельной собственности в конце XIX - начале XX вв., следует отметить, что приводимые в различных источниках сведения представителей наименее обеспеченных достаточно противоречивы и отличаются большим разбросом при определении их общей площади. Еще сложнее выявить характер землепользования отдельных епархий, монастырей, приходов или членов причтов. Так, по материалам официаль-

* Владимир Васильевич Морозан, кандидат исторических наук, доцент С-Пе-тербургского Гос. Аграрного университета. О В.В.Морозан, 2000

312

ной статистики в 1905 г. духовное ведомство владело около 2,6 млн. десятин. (Религия 1975: 183). Справочные же издания начала XX в., напротив, несколько даже уменьшали общие показатели церковного землевладения. (БЭ: 597). Вместе с тем, имеющиеся в нашем распоряжении документальные материалы позволяют считать, что вся площадь землевладении православной церкви превышала 4 млн. десятин. К этим владениям относятся как принадлежащие собственно церкви земельные участки, так и площади, полученные причетами от казны, сельских и городских обществ или отдельных лиц на правах безвозмездного и бессрочного пользования. Как правило, после долгих лет эксплуатации, подобные участки переходили в собственность отдельных приходов.

Система церковного землевладения в императорской России складывалась в очень сложных для духовенства условиях. С подчинением православной церкви нуждам самодержавия, Петр I фактически произвел и частичную секуляризацию ее владений. После смерти Петра I императорская власть неоднократно рассматривала вопрос о дальнейшей секуляризации церковных земель но лишь в царствование Екатерины II правительство окончательно решилось реализовать эти намерения в полной мере. По манифесту 26 февраля 1764 г. огромное количество вотчинных владений архиерейских домов, монастырей и церквей, в которых по последней ревизии числилось до 910 866 душ, были окончательно переданы в ведение коллегии экономии, а духовные власти совершенно отстранялись от их управления. Вследствие этой реформы из 1,5 млн. руб. ежегодного дохода от церковных вотчин государство стало получать 787 тыс. руб., остальная сумма шла на содержание духовенства.

В следующем году (1765) царские власти закрепили за всеми землевладельцами империи их собственность, в том числе и те владения, которые еще сохранились за церковными приходами и монастырями. По положению о генеральном межевании предполагалось определить точные границы земельных владений всех имевшихся в тот момент собственников. Следовательно фактическое и бесспорное владение любым лицом земельными угодьями на 1765 г. позволило ему закрепить свои имения на правах собственности. Однако на деле процесс оформления затянулся и продолжился в XIX столетии.

Меры эти относились лишь к тем субъектам православной церкви, которые обладали землей. В тех случаях, когда причты православных храмов не имели писцовых земель (т. е. земель, приписанных к ним решением властей и оформленных царскими приказами), им по предписанию Екатерины II надлежало отвести по 33 десятин земли, по одной мельнице из казенного имущества и рыбные ловли. В результате изъятия у церкви ее крестьян и значительной части земельной собственности, а вследствие этого и сокращение числа монастырей более чем на половину, ее экономическое положение существенно ухудшилось. Тем не менее, и в этих условиях русская

313

православная церковь продолжала оставаться крупнейшим земельным собственником и, несомненно, была далека от бедственного положения.

В последующее после реформы 1764 г. время церковь не только сохранила свои угодья, но и смогла увеличить свои богатства, как путем наращивания денежных капиталов, так и приобретением новых земельных владений. Важным рубежом в процессе расширения церковных земельных владений явился 1805 г., когда монастырям было дано право приобретать недвижимые имения. Наконец, в соответствии со «Сводом законов межевания» 1842 г. причтам приходских церквей предполагалось отводить от 33 до 99 десятин в зависимости от площади земельной собственности принадлежавшей всем местным прихожанам. По этому же Своду архиерейским домам выделялось по 60 десятин, а монастырям - по 50-150 десятин и участки лесных казенных дач. При этом земли, отведенные ранее или пожертвованные сверх указанных норм, оставались в собственности церковных владельцев.

В дальнейшем правительство приняло еще несколько законодательных и нормативных актов, регулировавших земельные отношения духовенства и прихожан, церкви и государства. Так, по высочайше утвержденному в 1869 г. мнению Государственного Совета священникам, приписанным к приходским церквям, сверх указанной пропорции земли по числу местных жителей надлежало отводить особо 300 десятин, назначение которых было удовлетворять хозяйственные нужды церковнослужителей. Положение 1869 г. четко определяло земельные наделы, отводимые непосредственно священникам и другим церковным служителям. В силу этого правила, например, постановлением общего присутствия Терского областного правления от 4 октября 1874 г. были отмежеваны участки для церквей по 300 десятин и, кроме того, переданы угодья церковным причтам: по 60 десятин священникам, 45 десятин - диаконам и 30 псаломщикам. При этом земельные участки первой категории были сданы станичным обществам, вторые же - отведены в распоряжение самим священникам и причетникам.

Любопытно, что в 1879 г. начальник Терской области генерал-адъютант А.П.Свистунов ходатайствовал перед Главным управлением наместника Кавказа об изъятии у причтов отведенных им участков. По его мнению эти земельные наделы нарезаны были им сверх общей станичной паевой нормы.* Хотя в 1882 г. областное начальство получило категорический отказ, попытки изъятия земель продолжались ив 1910г. Терскому областному правлению удалось лишить духовенство этих наделов. (Российский Государственный Исторический Архив (далее-РГИА). Ф. 799. Оп. 15. Д. 882. Л. 1). В целом же црименение на практике закона о 300 десятин в казачьих войсках был'о различно и во многом зависело от местного начальства.

* По Положению 1869 г. паевая норма составляла 30 десятин. На практике же размер пая составлял от 4 до 50 десятин.

314

Таким образом, на протяжении всего XIX в. православная церковь не без трудностей, но продолжала различными путями увеличивать свое материальное богатство. В целом ее доходы можно разделить на шесть категорий. К первой относились денежные субсидии государства, которые составляли отдельную статью расходов ежегодного бюджета. Ко второй и третей относились земельные приобретения, которые производились за счет казенных владений, либо путем пожертвования и приношения населением. Сюда входили как различная поземельная собственность, состоявшая из пахотной земли, лугов и лесов, так и рыбные ловли, мельницы и иные владения. К четвертой относились доходы от сдачи в аренду церковного имущества и от торговли различными сельскохозяйственными и промышленными продуктами. К пятой категории можно причислить проценты с капиталов, находившиеся в банках. И, наконец, к шестой следует отнести денежные приношения мирян.

К сожалению, исчерпывающих данных о росте церковной земельной собственности в XIX в. нет. В нашем распоряжении находятся лишь частичные статистические данные по отдельным духовным субъектам. В частности, есть сведения по земельным и лесным владениям 200 монастырей империи середины 1870-х годов, которые составляли около 250 тыс. десятин (подробней см. Ростиславов 1876: 77-80). Наименьший надел имел Белевский Преображенский монастырь - 26 десятин земли, наибольшим владела Соловецкая обитель - 66,666 тыс. десятин. В месте с тем 36 монастырей владели собственностью менее 100 десятин земли, в том числе 16 - менее 50 десятин. Из всего количества приведенных монастырей 44 имели от 100 до 200 десятин земли, 90 - от 200 до 1000 десятин, 12 - от 1000 до 2000 десятин и 5 -более 10 тыс. десятин земли. В целом все православные монастыри России владели в эти годы по косвенным данным менее чем миллионом десятин земли (Ростиславов 1876: 77-80).

Рассматривая земельные владения Русской Православной Церкви, следует разделить ее поземельную собственность на две категории: монастырскую и приходскую. Монастыри всегда испытывали меньшую нужду в луговых, пахотных и лесных владениях. Как ни странно, лицам отказавшимся от мирских благ и добровольно избравшие аскетический образ жизни правительство оказывало большую щедрость и большее внимание, чем белому духовенству, которое будучи обремененное большими семьями, чаще испытывало потребность в материальной помощи. Так, за период с 1836 по 1861 гг. около 170 монастырей получили более 16 тыс. десятин леса и более 9 тыс. пахотной и луговой земли. Одному из крупнейших монастырей империи, Сертевой лавре, в 1858 г. было отмежевано 1 249 десятин леса. Примеров подобного рода немало. В отдельных случаях монастыри неоднократно получали лес и пахотную землю. Монастырское землевладение продолжало увеличивайся и на протяжении всей второй половины ХГХ и в начале XX вв. Между тем, подобное мы не наблюдаем в отношении приходского духовенства. Вернее, прави-

315

тельсгво неоднократно рассматривало вопрос об обеспечении причтов достаточным количеством земли, однако реализовывались принятые решения лишь частично.

Обладая большими материальными ресурсами, монастыри, независимо от казенного отвода, увеличивали свою собственность и благодаря покупке земли на свои денежные средства. В целом составить полноценный обзор о имущественных владений монастырей на рубеже XX в. чрезвычайно сложно. Содержащиеся в документах данные являются неточными и весьма приблизительными. Это объясняется, отчасти, самою сущностью изучаемого предмета, отчасти, неудовлетворительным состоянием планов земельных наделов и межевых книг. Все это не позволяло и самим монастырям с точностью обозначить размер собственных владений и заставляло их подчас прибегать лишь к условному описанию. Другим не менее важным фактором, не позволяющим точно определить размер земельной собственности черного духовенства, являлось поведение большинства монастырских начальников, скрывавших истинное положение с земельным обеспечением перед епархиальным и синодальным руководством. В свои ведомости монахи часто не включали отдельные доходные земли, оброчные статьи и банковские капиталы, что позволяло им не только рассчитывать на получение дополнительных субсидий или выделение новых угодий, но и уходить от обязанности содержать епархиальное начальство.

Так, из доставленных епархиальных ведомостей не всегда можно получить полное представление о всех земельных угодиях и участках, принадлежавших отдельным монастырям. Иногда в состав усадебной земли, кроме находившейся под разного рода строениями (церквами, домами, лавками и пр.), включались также земли, отведенные под кладбища. При 62 монастырях и общинах и вовсе усадебной земли не значилось. Причем, остается неизвестным, включена она была или нет в другие рубрики предоставленных документов.

В иных случаях некоторые монастыри вводили рубрику «пахотная земля» и усадебные участки а также луговые и огородные угодья. Из ведомостей видно, что от ряда земельных владений монахи получали весьма низкий доход, как по причине плохой освоенности угодий, так и по причине низкого качества самой почвы. В доставленных из епархий документах указывается и на отдаленность земель от монастырей. Такие участки монахи отдавали в аренду, а сами в свою очередь арендовали землю у соседей.

Из представленных в Хозяйственное управление Св. Синода документов видно, что среди земель, принадлежавших монастырям, значительная часть относилась к лесным пространствам. При этом числились церковными владениями не только сами леса но и мелколесье, участки кустарника, вырубленные леса, а равно и значительные луговые пространства с мелкими лесными посадками (например, в Олонецкой епархии). К сожалению, из приведенных сведений по лесным угодьям не понятно, сколь эффективно использовались они в хозяйственной практике монастырей. Каковы были масштабы вырубки ле-

316

сов, как для собственных нужд, так и в коммерческих целях. Между тем, известно, что монастыри активно занимались торговлей лесом не только в окрестных районах, но и далеко за их пределами.

Достаточно сложно выявить площадь и водных границ. Их размеры часто указываются лишь приблизительно. В других случаях о них только упоминается. Так например, в общий счет водных пространств не вошли два озера в Смоленской епархии. В ведомости имеется примечание:

«ни рыбою, ни арендою с них монастырь не пользуется, так как они находятся на крестьянской земле» (Сноска пропущена).

В целом имеющиеся в нашем распоряжении сведения позволяют определить общую площадь и характер земельных владений лавр, архиерейских домов и монастырей, которыми они располагали к началу XX в. В частности, в 1910 г. эта собственность состояла из следующих частей: усадебной земли было 8 632,1 десятин, пахотной - 179 488,11 десятин, луговой - 86 998,23 десятин, под огородничеством - 3 726,2 десятин, лесной - 308 396,2 десятин, сенокосной - 107 758,08 десятин, водных просторов - 104 086,05 десятин, неудобной - 802 436,2 десятин, прочей - 3 348,23 десятин (РГИА. Ф.799. Оп. 15. Д. 1055. Л. 296-300). Отметим, что не все угодья вошли в эти числа. Часть из них, как земли ставропигиального Соловецкого монастыря (около 1653 десятин), не были распределены по угодьям и потому не учтены. Не были учтены отдельные элементы и другой церковной собственности.

Не менее важной доходной частью архиерейских домов, лавр и монастырей являлись денежные средства, содержавшиеся в банках и процентные бумаги. Из справочных материалов которые были составлены Хозяйственным управлением Св. Синода следует, что к 1 января 1910 г. перечисленные выше духовные места владели 1 390 464 руб. наличными деньгами и 60 010 925 руб. в ценных бумагах (РГИА. Ф. 799. Оп 15. Д. 1055. Л. 321-326). Всего - 61 401 389 руб. Вместе стем архиерейские дома, лавры и монастыри в 1910 г. получили из казны еще 1 044 288 руб. на свое содержание. В этом же году они получили доходы от кружечного и кошелькового сбора 932 274 руб., от продажи свечей имели чистой прибыли 1 460 098 руб., а доходы от сдачи в аренду недвижимости и по другим оброчным статьям составили 5 904 933 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1055. Л. 321-326). Помимо этого в течение года в их пользу прихожане пожертвовали 3 870 870 руб. В число этих денег входили как обыденные пожертвования, так и исключительные. Первые не отличались значительностью жертвенных сумм и поступали относительно регулярно. Вторые же выходили за рамки повседневных доходов, случались весьма редко и доходили порой до десятков, а то и сотен тысяч рублей единовременно. Наконец, процентов с принадлежащих им капиталов получено было 2 375 654 руб., а также разных мелочных и случайных доходов приобретено 6 007 217 руб. Всего за 1910 г. монастыри, лавры и архиерейские дома получили 21 595 335 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1055. Л. 321-326). Если сравнивать с

317

общей суммой выделенных из бюджета средств всему церковному ведомству в том году (34 208 967 руб.), то указанная выше сумма окажется значительной. Таким образом, только православные монастыри, лавры и архиерейские дома в 1910г. имели в своем распоряжении учтенных доходов более 103 млн. руб.

Охватить все источники монастырских денежных поступлений чрезвычайно трудно или вовсе невозможно. Причина тому - исключительная разнообразность методов и форм «добычи денег» православными обителями. Впрочем, в большинстве случаев они отличались удивительной простотой и эффективностью. В частности, активно использовался монахами труд окрестных крестьян, старые предания, легенды и пр. Так, около ближних пещер Киевской лавры был колодец, который считался святым. По преданию он, якобы, был вырыт преподобным Антонием Печерским. Для облегчения доступа к воде колодца местные монахи устроили каменную лестницу, а рядом с водой поставили кружку для монет. Подобный колодец существовал и в Сергиевой лавре. Саровская же пустынь приобретала у окрестных крестьян деревянные ложки и разные другие кустарные изделия и с выгодой для себя продавала богомольцам. С большой охотой монахи продавали «лубочные виды монастырей» и разную изобразительную продукцию. Определенную прибыли приносили паломники, которые, посещая святые места, охотно оставались на ночлег в монастырях. Заметным источником денег были услуги по погребению и отпеванию умерших. Так, во многих обителях родным предлагали читать «неугасаемую псалтырь». Как известно, псалтырь читают при горящих восковых свечах, которые имеют свойство быстро выгорать. Монахи же предлагали близким усопших особые, долго горящие свечи. За подобные услуги в Алек-сеевском монастыре в конце XIX в. с родных брали 50 руб. за сорок дней и 100-200 руб. за год. Помимо того в той же обители принимались пожертвования и на вечный псалтырный помин. За это прихожанам следовало заплатить больше 200 руб. (Ростиславов 1876:179).

Александровская обитель, разделила процедуру похорон на четыре разряда, в зависимости от пожелания родных. По «Положению о предметах, требующих при погребении усопших», принятому еще в 1860-е годы, за могилу первого разряда в церкви полагалось заплатить 400 руб., второго разряда на Лазаревском кладбище по 150 руб., третьего и четвертого разряда на новом кладбище по 50-75 руб. Со временем цены на эти услуги значительно повысились, составив в конце XIX в. от 150 до 500 и более рублей (Ростиславов 1876: 187). Получалось, что монахи продавали могильные участки за стоимость одной и более десятины земли.

Некоторые монастыри и лавры успешно занимались коммерческой деятельностью на товарном рынке. Известно например, что Александро-Невская лавра получала в конце XIX в. ежегодно около 250 тыс. руб. прибыли от подобных операций. Лавре принадлежала едва ли не вся территория между Невским проспектом и Об-

318

водным каналом от реки Невы до Николаевского вокзала. Основным источником прибыли лавры были доходные дома вдоль Невского проспекта и хлебная пристань с амбарами и лабазами у Невы. Еще в 1840-х годах городские власти Петербурга обратились к митрополиту с предложением приобрести у лавры часть ее территории за 227 тыс. руб. для постройки хлебной пристани. Однако владыка отказал городу в продаже земли и высказал желание возвести необходимые постройки за счет церковных денег. Вскоре на берегу Невы была сооружена пристань и многочисленные хлебные склады. За выгрузку муки на пристани в конце XIX в. лавра брала по 2 копейки с каждого мешка, а за склад в амбары - по 6 копеек. Всего в складских помещениях Александро-Невской лавры могло разместиться до 800 тыс. мешков (Ростиславов 1876: 216-217).

Рассматривая материальное состояние многочисленных монастырей России, следует учитывать, что среди более чем 800 православных обителей начала XX в. были, как богатые, так и весьма бедные их владения. Среди женских монастырей практически не было зажиточных мест, в большинстве случаев были незначительны, а доходы очень скромны. Даже внешний облик этих монастырей существенно отличался от мужских. Жилые постройки в женских обителях, как правило, были деревянными. В мужских же подобное наблюдалось исключительно редко. Вместе с тем, как отмечалось выше, среди русских монастырей некоторые выделялись чрезвычайно высокими доходами, другие же могли нормально существовать лишь с помощью дополнительных субсидий. Как правило, наиболее благополучными были древние обители, с хорошо налаженным хозяйством, широко популярные среди богомольцев. Относительно новые монастыри не только часто испытывали материальную нужду, отсутствие земельных угодий, интереса к себе прихожан, но и нехватку людей готовых принять постриг.

Эти особенности в целом относятся и к самим епархиям, которые также отличались разнообразием источников доходов и степенью финансового благополучия. Так, в частности, Грузинский экзархат практически не имел местных доходов и существовал исключительно за счет средств Св. Синода (сам экзарх получал на разные нужды из братской кружки архиерейского дома 160 руб. и 600 руб. столовых). Содержание другого епархиального управления, Финляндского, всецело относилось к местному бюджету. В этой связи Великое княжество Финляндское ежегодно выделяло на эти цели 12 тыс. руб. золотом. К бедным епархиям относилась и ряд других, более отдаленных от центра страны, чьи общие местные доходы составляли от 25 до 50 тыс. руб.: Якутская - с доходом в 25 865 руб., Туркестанская - с 38 950 руб., Енисейская и Забайкальская - с чуть более 51 тыс. руб. Особенно ощутима степень «бедности» указанных епархий, когда сравниваешь их денежные поступления с прибылями благополучных мест. В частности в 1910 г. доходны Петербургской епархии составили 1 274 411 руб., Киевской - 1 783 475 руб. и

319

Московской- 3 217 338 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1055. Л. 321-326). Столь разное состояние доходности самым прямым образом отражалось на денежном довольствии епархиальных и викарных архиереев. Оно определялось размером сумм, выделявшихся на содержание архиерейских домов. Деньги эти главным образом поступали из местных средств и колебались в 1909 г. от 53 307 руб. (киевский митрополит) до 406 руб. (подольский преосвященный). При этом средняя сумма казенного оклад епископов составляла 1745 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 29. Д. 709. Л. 14). Многие из них получали содержание менее 1 500 руб. в год, т.е. столько же, сколько получал секретарь консистории. Если расположить в нисходящем порядке архиерейские дома получавшие более 10 тыс. руб. в год, по размеру содержания, как от казны, так и из местных источников, то получится следующая таблица:

Киевский 53307руб.

Московский 36742руб.

Петербургский 28787руб.

Литовский 24622руб.

Кишиневский 21987руб.

Волынский 20423руб.

Казанский 18579руб.

Харьковский 18281руб.

Астраханский 16387руб.

Симбирский 15683руб.

Херсонский 15416руб.

Вятский 14 475 руб. и так далее

(РГИА. Ф. 799. Оп. 29. Д. 709. Л. 14).

Из представленных духовными консисториями подробных ведомостей за 1909 г. видно, что епархиальные преосвященные и их викарии получали доходы из следующих местных источников: а) из братских кружек по архиерейским домам; б) от арендных статей по архиерейским домам; в) от архиерейских домоуправлений на столовое довольствие, если преосвященные не пользовались от этого домоуправления столом; г) из братских кружек монастырей управляемых преосвященными и д) от арендных статей в основном тех же монастырей (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1165. Л. 31). Проведенные нами расчеты позволили установить и суммы по каждому источнику доходов полученных всеми епархиями России в 1909 г.: по первому источнику - 39 101 руб., по второму - 125 031 руб., по третьему - 15 236 руб., по четвертому - 232 271 руб. и по пятому -127 886 руб.

Любопытно, что в некоторых «бедных» епархиях помимо доходов от хозяйственной деятельности и финансовых операций, сохранялись старые способы получения средств. В частности, в Якутской области сохранялся до 1917г. ружный сбор с сельского населения. Введенный в декабре 1861 г. ружный сбор с крестьян и инородцев этой области в пользу местного духовенства, взимался вза-

320

мен хлебной руги по 15,20 и 26 копеек с души. Однако к платежу этого сбора не было привлечено все население края, а лишь жители тех селений, которые, подписывая особые приговоры, добровольно соглашались содержать членов причта. Взамен духовенство обязывалось исполнять для них требы бесплатно, а также обучать их детей грамоте. Впоследствии по положению Комитета министров ружный сбор производился по числу душ 10 народной переписи с тем условием, что епархия должна была способствовать открытию в Якутской области начальных школ, в особенности церковноприходских. Последующие события показали, что взаимные обязательства сторонами выполнялись не в полной мере. Духовенство часто уклонялось от просветительской деятельности и продолжало брать плату за требы. Население же нередко отказывалось платить церкви установленную плату. Особенно значительно выросли недоимки в начале XX в. В 1907 г. они достигли 50 тыс. руб., что вдвое превышало годовой оклад сбора. В условиях слабого хозяйственного развития края указанная сумма составляла немалые деньги. Следует также учитывать, что в этом регионе еще в начале века была высока доля безземельных и малоземельных семей среди аборигенов, которые были основными плательщиками налога. При этом сами члены причтов обеспечивались, пусть и небольшими, но обязательными наделами. Подобное положение дел не могло не вносить в отношения прихожан и духовенства дополнительные взаимные претензии и распри, доходившие порой до судебных разбирательств.

Осаждаемое многочисленными жалобами и притязаниями со стороны местного населения, епархиальное руководство было вынуждено обратиться в Хозяйственное управление с ходатайством о переводе якутских священников на казенное содержание. В итоге Св. Синод изыскал такую возможность, и в 1909 г. назначил священникам жалование в размере 600 руб. в год, а также вошел с предложением об отмене ружного сбора, который, однако, так и не был отменен (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 841. Л. 5).

Значительным источником дохода православной церкви были епархиальные свечные заводы, расположенные в 55 регионах России. Хотя производством свечей в империи занимались и частные заводы, правительство еще со времен Петра I пыталось ограничить их права. Так, по Указу 28 февраля 1721 г. церквам было предоставлено право на исключительную продажу церковных свечей с тем условием, что бы на полученный с торговли доход

«построить везде при церквах богадельни пребывания ради нищенствующих больных, которых там и кормить по пропорции каждой церкви доходов» (РГИА. - Ф. 777. Оп. 25. Д. 776. Л. 5).

Впрочем, указ царя остался невыполненным и в 1808 г. последовало новое распоряжение, которое сохраняло свою силу до конца XIX в. По нему продажа церковных свечей в розницу была признана монопольным правом церкви. За частными лицами остава-

321

лось лишь право на продаже свечей «гуртом», не менее 8, 1 кг. в одни руки (ПСЗ Т. XXV. Док. 23 254). В 1870 г. учреждение новых свечных заводов практически было закреплено за духовенством. Именно после этого закона в большинстве епархий появились свои свечные заводы, которые законными и незаконными способами пытались окончательно монополизировать свечной рынок. Однако протесты Министерства финансов в 1 878 г. позволили частным предпринимателям продолжать выпуск этой продукции, с тем условием, чтобы розничная продажа свечей оставалась за духовенством. Но и после этого церковное управление не оставляло попыток вытеснить частных производителей с российского товарного рынка. Подтверждением тому является Устав Ставропольского епархиального завода, в котором были определены основные обязанности как руководства этого предприятия, так и местного духовенства. В частности, в статье 45 говорится:

«для свободной и розничной продажи свеч, заводам в каждой городе и в торговых, где по усмотрению съездов устраиваются свечные лавки (РГИА, Ф. 777. Оп. 25. Д. 776. Л. 6).

Между тем, по распоряжению правительства духовенство могло продавать свечи лишь при церквах, на ярмарках и в особых восковых лавках. Однако это не останавливало духовенство. Монопольное право на розничную торговлю и весьма агрессивная коммерческая деятельность церкви в этой сфере позволили не только значительно подорвать частную торговлю, но вскоре и существенно поднять цены на этот товар. Указанные обстоятельства также дали возможность епархиальным свечным заводам активно фальсифицировать продукцию, используя вместо натурального воска различные суррогаты. В тех же случаях, когда епархиальные заводы приобретали именно воск, предпочтение отдавалось иностранным производителям этого продукта. Подобная практика особенно усилилась в конце ХЖ - начале XX вв., что привело к упадку местного пчеловодства. По подсчетам бюджетной комиссии Государственной Думы, в 1910г. Церковь потеряла на покупке импортного сырья до 5 млн. руб. (РГИА. Ф. 777. Оп. 25. Д. 776. Л. 1 1). Всего же в том году по всем епархиальным церковно-свечным заводам было получено чистой прибыли 3 538 813 руб. Из этой суммы большая часть была израсходована на содержание учебных заведений: на нужды духовных семинарий - 368 243 руб., на мужские духовные училища - 197 171 руб., на женские епархиальные училища - 1 309 074 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 1 5. Д. 1055. Л. 5).

Далеко неоднозначно было и положение приходского духовенства. Обеспеченность причтов землей имела в империи во многом региональные особенности. В одних епархиях земельное обеспечение православных приходов было удовлетворительное и духовенство вело активную хозяйственную деятельность. В других причты практически не были наделены бемлей и существовали за счет казенного содержания и милостыни мирян. В некоторых же мы наблюдаем и высокую обеспеченность причтов землей и относительно высокое казенное денежное содержание.

322

На примере тех же казачьих войск можно проследить как в течение весьма длительного времени процесс расширения церковной собственности шел непрерывно и весьма интенсивно. Отметим, что порядок поземельного довольствия причтов приходских церквей казачьих поселений был определен еще положением о казачьих войсках 1835 г. Это довольствие, в частности в Войске Донском, заключалось в предоставлении церковнослужителям определенного количества паев из сенокосных и лесных земель. Духовенство также имело право пользоваться всеми остальными земельными угодьями наравне с поселянами на общественных станичных правах. При этом для удовлетворения церковных причтов этим довольствием население Войско Донского не получало особой земли, а должно было отделять его из юртового земельного надела, выданного казакам по числу душ мужского пола.

Вместе с тем, в большинстве казачьих войск было предписано отводить церковным причтам особые земельные участки размером в 99 десятин. Помимо того, в этих же областях было распространенно и положение о паевом довольствии духовенства, применявшееся вначале в Войске Донском. Однако насколько точно соблюдались в них указанные правила о паевом довольствии установить весьма трудно в силу отсутствия подробных сведений. Что же касается особых земельных участков, то таковые формальным порядком отведены не были. Лишь местами духовенство наделялось ими по настоянию войсковой администрации.

Ввиду неоднократного обращения казачьего начальства о пересмотре существовавшего законодательства о поземельном устройстве духовенства, Военный совет предложил в 1894 г. войсковым управлениям и духовным консисториям представить свои отзывы и предложения по этому вопросу. Доставленные проекты содержали в себе не только пожелания местного начальства, но и некоторый анализ поземельных отношений в казачьих войсках.

Так, начальство Донской области сообщило, что священнослужители большинства станичных приходов были наделены земельными участками согласно Уставу о благоустройстве в казачьих селениях: протоиереи получали по 4, священники по 2, диаконы по 11/2 и псаломщики по 1 паю. В то же время были поселения в которых духовенство кроме паев получало и «участки-особняки». В целом площадь всех земельных угодий, отводимых отдельным приходским священникам в разных станицах в начале XX в. колебалась от 100 до 485 десятин (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 882. Л. 6). При этом военное начальство указывало на то, что у причтов существовавший способ землеустройства не вызывал неудовольствия. Жалобы поступали лишь по частным вопросам.

В донесениях же Духовной консистории положение дел было освещено несколько иначе. В частности, сообщалось.о том, что священники пользовались указанным числом паев лишь в сенокосных и лесных угодьях. В пашенных же землях все члены причта пользовались только одним паем наравне с казаками. А так как в конце XIX - нача-

323

ле XX вв. в Донской области зерновое хозяйство практически вытеснило скотоводство, то сенокосные угодья в станичных юртах сократилось до минимума. Существенно уменьшились и лесные площади. По этой причине в большинстве станиц духовенству отводилось лишь по одному пахотному паю. При этом священнослужители получали свои наделы рваными участками, часто в 7-8 и более местах на расстоянии от 20 до 40 верст, как друг от друга, так и от места жительства. Характер же служебных обязанностей, которые требовали ежедневного присутствия в церкви, не позволял духовенству эффективно осваивать эти угодья (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 882. Л. 7). Ввиду таких обстоятельств епархиальное начальство настаивало на том, чтобы члены причта получали в надел 66 десятин земли в виде отдельного постоянного участка, расположенного вблизи от церкви и с тем, чтобы за духовенством были сохранены прежние их права наравне с казаками.

В Кубанском войске обеспечение церковнослужителей также было различно, как в количественном отношении, так и в способах отвода земель. В бывших трех округах Черномории каждой церкви отводилось по два отдельных участка - один в 300 десятин, выделенный для общих нужд церкви, другой, непосредственно причту (60 десятин для священника, 45 десятин для диакона и 30 десятин причетнику). Таких участков было отведено для 66 приходов. Всего было замежевано для церковных участков 14 563 десятины земли и 10 643 десятин для самих причтов. Впрочем, указанные нормы не всегда распространялись на вновь открывшиеся вакансии. В отдельных случаях, когда увеличивался состав причта, станичные общества отказывали в выделении земли. Подобное могло произойти и при учреждении новых церквей.

В районе бывшего Линейного Кавказского войска по левой стороне реки Кубани, Урупом и Зеленчуком, где земли еще были размежеваны, церковные причты пользовались административными отводами в виде отдельных участков по 99 десятин на причт.

Во всех прочих районах Кубани, где земля для церквей находилась в составе станичного юртового владения, казачьи общества наделяли причты по-разному. Некоторые отдавали им в пользование все десять казачьих паев, другие отводили священнику 2, диакону -1 1/2, а причетнику -1 пай. Другие предоставляли по 99 десятин на весь причт. В двух же станицах казаки и вовсе отказались выделить духовенству земельные наделы. Среди местных церквей встречались и «особенно благополучные». В частности, в Закубанском крае 109 приходов, имевших достаточное количество земли, получали еще жалование по 200 руб. 70 коп. в год на каждый причт.

В целом порядок отвода земельных участков в Донской и Кубанской областях не мог удовлетворить местное духовенство. Безземелье в одню? случаях или чересполосное расположение отведенных участков в других обрекли многих священников на бедное существование. Даже в тех случаях, когда церкви выделяли на ее нужды 300 десятин, станич-

324

ное общество не упускало возможности использовать эти земли в своих интересах. Так, некоторые станицы вопреки воли причта сдавали церковные земли в аренду, обращая доходы от нее на нужды прихода, а на общественные потребности. Столь откровенно негативное отношение к нуждам церкви было явлением достаточно распространенным не только в районах казачьих войск, но и в других частях империи.

В 1910 г., вследствие циркулярного отношения Хозяйственного управления Св. Синода от 12 декабря 1909 г., духовные консистории представили сведения о количестве церковных земельных угодий, состоявших во владении каждого прихода. Доставленные ведомости не содержат исчерпывающей информации по данному вопросу и плохо систематизированы. Однако приведенные цифровые показатели дают возможность выявить отдельные характерные особенности землеустройства, свойственные большей части попечительств.

Ведомость по Петербургской епархии содержит сведения лишь по 248 церквям из 312. Общая площадь земельных владений указанных приходов составила 13 608 десятин земли. Наименьшим наделом была обеспечена Островская Иоанно-Предтеченская церковь в Шлиссель-бургском уезде - 0,4 десятины земли. Помимо нее еще 14 приходов имели участки менее одной десятины. Максимальный же надел принадлежал Новоладожскому Николаевскому собору в Новоладожском уезде 1 360,01 десятин. В целом большинство церквей владело участками от 1 до 40 десятин (166 прихода), и лишь 22 церкви имели более 100 десятин земли (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1203. Л. 4). Все участки, без исключения, были предоставлены приходам из казенных земель и практически не содержали угодий пожертвованных или отведенных им прихожанами. В состав этой земли входили как хозяйственные участки, так и участки отведенные под церкви, кладбища и пр.

Достаточно полно и подробно расписаны церковные владения Харьковской епархии. Из 860 церквей приведены данные по 816 приходам, которые владели 36 681,18 десятин земли. Из этой массы 995,2 десятин были отведены под церкви и 35 381,2 десятин находились в хозяйственном пользовании причтов. Отметим, что лишь 5 773,03 десятины были предоставлены причтам казной, остальная часть была отведена либо сельскими обществами (18 178,1 десятина), либо помещиками (12 355,09 десятин) (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1203. Л. 32-70). По некоторым церковным участкам документы не сохранились и потому установить субъекта передачи земли невозможно. Львиная доля церквей владела участками от 30 до 50 десятин земли и около 30 приходов имели участки менее 10 десятин. Вместе с тем, в этой епархии были как крупные землевладельцы, такие как Соборно - Преображенская церковь в г. Сумах - 748 десятин, так и вовсе безземельные (Успенская церковь в г. Богодухе).

Вообще, в большей части епархий коренной России был достаточно высокий процент церквей, владевших небольшими участками земли от 30 до 50 десятин. Подобное положение дел на-

325

блюдалось в Калужской, Костромской, Орловской, Рязанской, Курской и др. губерниях. В то же время владения лишь малого количества принтов превышали 100 десятин. В Калужской губ. из 647 церквей таких было всего 60, а 40 и вовсе не имели земли или их наделы не превышали 4 десятин (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1203. Л. 106-115). В отдаленных восточных епархиях ситуация была схожая. В Енисейской епархии находилось 247 церквей с общим объемом землевладения в 13 264,08 десятин. В ней, как и в Европейской России, подавляющее число приходов также имело участки размером 45-55 десятин (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1203. Л. 213-216). Небольшими участками были наделены и причты Якутской епархии. За исключением одной церкви из 90, причты владели от 33 до 99 десятин. При этом около 90 % причтов использовали свои наделы под сенокос. Не имевшая земли церковь пользовалось рыбными ловлями.

Весьма различной была ситуация на окраинах империи. В Литовской епархии положение с земельным обеспечением причтов было достаточно благополучно. Из 206 церквей лишь две оказались безземельными и одна - с наделом в 20 десятин. 85 приходов владели участками более 100 десятин, а некоторые из них - и более 1000 десятин (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1203. Л. 172-196). В Кишиневской епархии земельное обеспечение было схожее с положением дел в Центрально-Европейской части России, т.е. наделы церквей в подавляющей массе также были невелики и не превышали 33 десятин. Основная доля земельных участков была отведена узаконенными пропорциями крестьянскими обществами. Таким образом, обеспечение духовенства в этом регионе производилось главным образом прихожанами, которые предоставили священнослужителям 36 213,5 десятин из 43 910,15 (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1006. Л. 198-212). Недостаточным было обеспечение духовенства в Имеретин, Грузии и в ряде других районах Кавказа. Ниже приводится таблица общих церковных владений по всей территории империи (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 1005. Л. 309-310).

*(из указанного числа 45 церквей земли не имели вовсе)

* * (из указанного числа 44 церкви земли не имели)

326

Владимирское 1109 53155,1

Волынское 1357 90015,22

Воронежское 970 49068,13

Вятское 730 37354,17

Гродненско 356 28 855,07

Грузинское 179 2111,05

Гурийско-

Мингрельское 97 156,13

Донское 413 15084,06*

Екатеринбургское 447 31 264,19

Екатеринославское 543 45 420,03

Енисейское 247 13264,08

Забайкальское 193 9 872,03

Имертинское 276 790,12

Иркутское 178 9 693,02

Казанское 612 43297,15

Кишиневское 986 43910,18

Киевское 1387 66 455,07

Костромское 911 51616,05

Курское 1018 51250,05

Литовское 206 17941,2

Минское 557 51366,13

Могилевское 555 31 134,13

Московское 1213 47322,1

Нижегородское 907 34616,04

Новгородское 754 72932,03

Олонецкое 287 24955,12

Омское 357 51 149,01

Оренбургское 420 47818,02

Орловское 872 65653,14

Пензенское 762 33 982,03

Пермское 426 24558,11

Полоцкое 306 19711,05

Подольское 1528 83 683,23

Полтавское 1142 45167,14

Псковское 378 25 636,0

Рижское 191 9738,23

Рязанское 889 44199,14

Самарское 864 45 668,04

Саратовское 789 40 229,09

Смоленское 595 38717,07

С . -Петербургское 325 13566,15

Симбирское г 706 29435,15

* (кроме того, принты 22 церквей пользовались по одному паю на каждого члена размером от 7 до 17 десятин)

327

Ставропольское 540 69787,07

Сухумское 71 3938,2

Таврическое 331 22 728,21

Тамбовское 1091 54912,09

Тверское 941 59388,19

Тобольское 341 37118,23

Томское 650 62302,09

Тульское 872 43814,06

Туркменское 66 5036,01

Уфимское 448 15 938,06

Финляндское 34 695,02

Харьковское 863 37 794,02

Херсонское 646 42295,22

Холмское 300 17024,18

Черниговское 1059 3804,12

Ярославское 879 44706,18

Всего 38580 2 264 052,03

Неудовлетворительное положение с земельным обеспечением многих причтов осложнялось и низким казенным денежным содержанием. Начиная с конца XIX в. правительство неоднократно принимала меры к улучшению материального положения приходского духовенства. Однако доля тех, кто не получал денег, оставалась достаточно высокой. По объяснительной записке к смете Св. Синода, казенное пособие получали в 1909 г. - 28 622 причта, в 1910 г. - 29 984 причта ив!912г. -31218 причта (РГИА. Ф. 1278. Оп. 5. Д. 684. Л.51). В среднем ежегодный рост составлял 856 причтов. При этом число приходов, совсем не получавших никакого жалования, также росло. В 1910 г. таких было 10 996 причта, а в 1912 г. - более 11 тыс. (РГИА. Ф. 1278. Оп. 5. Д. 684. Л.51). Ниже даны сведения по некоторым епархиям о числе причтов не получавших жалования

В епархиях На 1909 г. На 1910 г.

Владикавказской 27 38

Кишиневской 595 602

Самарской 195 171

Симбирской 159 171

Смоленской 74 88

Тамбовской 694 722

Томской 498 515

Уфимской 52 70

Грузинском экзархате 38 151

Само же денежное содержание отличалось в большинстве случаев исключительно малым размером. По так называемым «средненормальным окладам» священник должен был получать 300

328

руб., диакон - 150 руб. и псаломщик - 100 руб. в год. На деле в 1916 г. из общего числа приходских священнослужителей в России (111 697 человек) 13 255 священников получали оклад менее указанного выше, а 25 992 духовных лица и вовсе не получали казенного жалования (РГИА. Ф. 796. Оп. 202. Д. 656. Л. 10).

В прошлые десятилетия приходское духовенство компенсировало недостаток казенного содержания доходами от треб и подаяний мирян. В последние предреволюционные годы, особенно в военное время, поступление средств от требоисполнений резко снизилось. В годы Первой мировой войны все чаще в донесениях епархиальных начальств и в печати отмечались случаи, когда семьи призванных на войну солдат почти повсеместно отказывались платить духовенству не только за обязательные требы, но и по остальным обрядам. Миряне не без основания требовали, чтобы семьям, чьи кормильцы были мобилизованы на защиту отечества, разрешили заказывать церковные требы бесплатно. Благополучнее обстояли дела с требоисполнениями в довоенное время. По имеющимся сведениям за 1905-1907 (не самые благополучные года) на 1000 православных жителей России приходилось 10 браков, 53 крещения, 21 отпевания младенцев до 7 лет и 13 взрослых (РГИА. Ф. 1276. Оп. 9. Д. 822. Л. 64). Таким образом на один приход в среднем приходилось 25 браков, 133 крещения, 60 случаев отпеваний малолетних детей и 32 взрослых а также 90 напутствий на дому. Сведения, полученные путем исследования экономического положения 17 средних приходов одной из восточных (небогатых) епархий (в источнике не указывается названия приходов и епархии), показали, что за крещение брали по 50 коп., отпевание младенцев - 40 коп., взрослых - 1 руб. 08 коп., за бракосочетание - 6 руб., исповедь и причастие - по 15 коп., при исповеди на дому - 23 коп. и за метрические выписки - 3 руб. 96 коп. (РГИА. Ф. 1276. Оп. 9. Д. 822. Л. 74). Доходы от обязательных и необязательных треб и оброчных статей порой давали до 9/10 от общих поступлений клирика.

К церковным доходам следовало бы причислить и натуральные сборы, которые в среднем составляли по некоторым данным, при очень большом колебании по отдельным приходам, до 745 руб. в 1908 г. на причт и до 1212 руб. - в 1913 г. Столь большая разница объясняется тем, что одни годы были более урожайными чем другие. Однако следует отметить, что не везде широко практиковался сбор натуральных продуктов. В частности, менее всего собирали продукты с мирян в тех приходах, в которых имелась доходная земля и причты получали казенное жалование. Впрочем, в некоторых местах имелись и натуральные сборы, и причтовая земля или и земля и жалование от прихода.

Проведенные группой депутатов Государственной Думы исследования показали, что 86 млн. прихожан уплатили приходскому духовенству в 1913 г. за обязательные требы, натуральных обороты и доходы с земли не менее 42 млн. руб. К этому следует

329

добавить более 2 млн. руб. в виде процентов с причтовых капиталов (РГИА. Ф. 1276. Оп. 9. Д. 822. Л. 74). И хотя отдельно не собирались сведения по доходам от необязательных треб, авторы записки считали, что в целом эта сумма превышала 1 млн. руб.

Однако не все денежные поступления использовались причтами исключительно на свои цели. Значительная их часть отчислялась в состав специальных средств духовного ведомства. Речь идет о средствах, получаемых в виде процентных отчислений из доходов приходских церквей: кружечных, кошельковых и свечных. Для этого благочинные собирали по церквам эти отчисления и переводили на счет епархиального руководства. По сведениям на начало XX в. сборы эти в среднем составляли более одной трети всех доходов приходских церквей. В отдельных же случаях они были настолько обременительны, что часть приходов просто бедствовала, не имея средств для содержания церквей, их ремонт и пр. В 1908 г. бюджетная комиссия Государственной Думы высказалась за необходимость снижения этих сборов, признавая их далекими или вовсе чуждыми интересам прихожан и церквам. На средства последних, без их согласия, содержались духовно-учебные заведения, Учебный комитет Св. Синода, богословские училища, духовные консистории и пр. Так, например, Московская консистория на 3/4 содержалась из указанных средств. Всего в 1910 г. до 655 тыс. руб., расходовавшихся на нужды консисторий, черпались из церковных доходов.

Рассматривая финансовое и имущественное обеспечение православной церкви, необходимо отметить, что многие епархиальные дома, монастыри и причты очень неэффективно эксплуатировали свои владения. Так, архиерейский дом Волынской епархии, имея ферму в 200 десятин земли, использовал свои угодья лишь для заготовки дров и сена. С начала века дом прекратил сдавать в аренду флигель и квартиры в нижнем этаже здания. Раннее он получал за эти помещения до 2 тыс. руб. дохода в год (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 470. Л. 7). Совершенно незначительными были доходы в 1901 г. от отдачи в аренду помещений и по многим консисториям: Владикавказская получала 300 руб., Владимирская - 175 руб., Екатеринбургская - 459 руб., Калужская -325 руб., Могилевская - 50 руб., Подольская - 75 руб., Псковская

— 30 руб., Самарская - 350 руб., Саратовская - 290 руб., Тульская

— 200 руб. (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 101. Л. 171). От них выгодно отличалась от других Московская консистория, которая получала от арендаторов ее помещений более 14 тыс. руб. в год.

Что касается приходского духовенства, то умение профессионально использовать земельные или лесные угодья среди этой категории владельцев встречалось редко. Исключительным явлением выглядит хозяйственная деятельность священника села Малой-Знаменки Таврической губ. Аполлинария Ромоданова. В 1903 г. А. Ромоданов посадил на 5,5 десятинах фруктовый сад, а

330

весь участок в 11 десятин обнес живой изгородью на плантаж в 15 тыс. диких деревьев, устроил абиссинский колодец с поливальной машиной и ряд других приспособлений. Для развития хозяйства священник организовал и фруктовый питомник. Словом, все это обошлось ему в 10 тыс. руб., которые он одолжил у друзей и знакомых. Устроенный сад имел и культурное значение для окружающего населения. По примеру А. Ромоданова и крестьяне начали заниматься садоводством, используя его опыт и питомник (РГИА. Ф. 799. Оп. 15. Д. 645. Л. 2). Однако в силу многих причин, особенно из-за отсутствия необходимых средств и свободного времени, успешное освоение приходской земли не могло приобрести сколько-нибудь широкого размаха.

Подводя итоги вышесказанному, отметим, что экономическое положение русской православной церкви в конце XIX - начале XX вв. было весьма прочным, а источники дохода давно налажены и постоянно совершенствовались. Вместе с тем, следует отметить, что православная церковь, как и российское общество, не являлась однородным организмом. Мы наблюдаем и богатство отдельных церковных субъектов и духовных лиц и откровенную бедность большой группы священнослужителей. Эти проблемы неоднократно обсуждались правительством, которое по мере своих возможностей пыталось их решить. Несмотря на то, что к указанному времени церковь уже обладала значительными материальными ресурсами, они все же были недостаточны, а посему усилия по их наращиванию не прекращались. В начале XX в. этот процесс усилился. Находя поддержку в Государственной Думе, духовенство неоднократно обращало внимание правительства на необходимость более полного земельного и финансового обеспечения церкви и ее служителей. Вместе с тем, внутренние ресурсы главной конфессии страны далеко еще не были исчерпаны и при умелом их использовании могли принести более значительные доходы. Если учесть, что даже в этих условиях православная церковь ежегодно имела в своем распоряжении вместе с государственными субсидиями более 200 млн. руб., то очевидно, что перспектива ее экономического развития была весьма многообещающей.

ЛИТЕРАТУРА

ПСЗ - Полное собрание законов. Вып. 1.

БЭ - Большая Энциклопедия. СПб., б/г. Т. 9.

Религия 1975 - Религия и Церковь в истории России. М., 1975.

Ростиславов 1876 - Ростиславов. Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. СПб., 1876.