Валерия Волкова

Русское Студенческое Христианское Движение
и его отношение к церковной иерархии (1923-1939 гг.)

C cайта http://zarubezhje.narod.ru, 2004 год

“Я все больше ценю Движение, и не как русскую христианскую молодежь, а как собрание и собирание всего живого и честного в Церкви, всех тех, кто принимает Христианство не как традицию, не как слова, не как быт, а как жизнь”.

Свящ.Александр Ельчанинов (Вестник РХД, 1993, № 168, с.77)

1. Предисловие.

Цель данной работы - рассказать о Русском Студенческом Христианском Движении в 1920-1939-е годы и о том, каким было отношение Движения к церковной иерархии. Было бы важно попытаться проследить, как менялось это отношение в различные периоды указанного отрезка времени. А также попробовать определить экклезиологический статус РСХД.

Движение русских студентов-христиан можно с полным правом назвать мирянским (лаическим) движением в Церкви, хотя в нем участвовали также священники и епископы. По словам митрополита Евлогия (Георгиевского) ““Движение” не только Церкви не чуждалось, но было с нею крепко связано, оставаясь одновременно организацией “мирскою”, от нее не зависимою. “Мы не епархиальное учреждение и не клирики, мы служим Церкви в звании мирян, посильно содействуя приближению к Церкви неверующих…” - так определяли “движенцы” свое отношение к Церкви” (18, с.490).

Возникшее на христианской почве, Движение стало неотъемлемой частью истории Русской Православной Церкви и принесло добрые плоды, которыми может питаться новое поколение православных христиан в России. Оно дало Церкви много прекрасных имен, примеры святости и благочестия. История РСХД неразрывно связана с историей Церкви ХХ века, историей катастроф, войн, гонений, жертвенности и мученичества за Христа.

Этот опыт необходим не только для истории, но для более глубокого вхождения в православную традицию, ее сохранения и продолжения своей жизнью, обретения большей полноты церковности. Корни Движения произрастают из русского религиозного возрождения конца XIX - начала XX века, которое выразилось в проведении Поместного Собора 1917-18 года. На Соборе прозвучали свидетельства о необходимости реформ в русской Церкви и были приняты важнейшие решения. РСХД, существовавшее в России еще до революции, было образовано за рубежом с целью церковного обновления, провозглашенного на Соборе. Его главной целью были миссионерство, служение Церкви, воцерковление культуры, что формулировалось следующим образом: “РСХД имеет своей основной целью объединение верующей молодежи для служения Православной Церкви и привлечение к вере во Христа равнодушных к вере и неверующих. Оно стремится помочь своим членам выработать христианское мировоззрение и ставит своей задачей подготовить защитников веры и Церкви, способных вести борьбу с современным атеизмом и материализмом. РСХД утверждает свою неразрывную связь с Россией. Наша принадлежность к русскому народу и к русской Православной Церкви налагает на нас духовные обязательства, независимо от того, мыслим ли мы себя временными изгнанниками-эмигрантами или решили связать свою жизнь с другой страной. Подлинная русская культура неотделима от Православия: поэтому в хранении и продолжении ее мы видим наш долг. Мы видим наш долг также в свидетельстве пред миром о подлинном лике России, и напоминании о страданиях русского народа” (из Устава РСХД 1959 г.).

Для нас важно не забывать о том, что эмигрантами первой волны были люди, пережившие страшную жизненную катастрофу и вынужденные спасаться бегством из России, с кровью оторванные от родных людей и обжитых мест, находящиеся, как правило, в бедственном материальном положении. И при этом им надо было не просто выжить. Насущной потребностью стало сохранить национальную культуру и воспитать детей в ней. Им необходимо было осознать себя оторванными не только от родной земли и отеческих корней, но главным образом от Церкви и понять, что христианское просвещение жизненно необходимо. А.В.Карташов пишет, что уже с конца 1920 г. в Париже, Белграде и Константинополе для многочисленных слушателей часто читались популярные лекции и проводились беседы почти всегда на церковные темы (17, с.13). За границей сразу начинали строиться храмы, устраиваться школы и курсы для детей и взрослых.

Деятельность церковных организаций в эмиграции была разнообразной и очень полезной. В частности, первым делом было построение храма или устройство помещения для совершения богослужений. В книге Ковалевского мы узнаем важные для нас подробности: “Начав со скромных комнат в частных квартирах, иногда даже без иконостаса и с временным столом для литургии, как это было в окрестностях Парижа в 1923-24 годах, русские колонии обзаводились постепенно постоянными помещениями, потом строились церкви-бараки, которые украшались и расширялись. Следующим этапом было построение деревянного храма, который потом заменялся кирпичным, а иногда и каменным с куполом и звонницей. В Зарубежье был построен на беженские гроши ряд красивых церквей в русском стиле, из которых некоторые значительных размеров” (6, с.200). Далее он пишет, что вокруг церквей создавались школы, библиотеки, хоры, молодежные и благотворительные организации. Многие приходы занимались издательской деятельностью (6, с.201-203).

Для лучших представителей эмиграции первой волны была очевидной духовная причина происшедшей в России трагедии. Они призывали взять на себя ответственность и послужить своей родине за границей. Русские религиозные мыслители и церковные деятели, объединенные стремлением воплотить идею церковного обновления, возлагали большие надежды на молодежь, пережившую революционный катарсис и обратившуюся ко Христу.

Русские эмигранты не были однородной общностью по своим религиозным, культурным, и политическим устремлениям. Объединенные в самом начале общей трагедией, любовью к России и к православной церкви, представители эмиграции стали затем группироваться в различные движения, организации и партии очень разного толка, часто совершенно непримиримые (о политических организациях в Русском Зарубежье см. книгу А.Аржаковского “Журнал “Путь” (1925-1940). - Киев: Феникс, 2000. - с.279-281). Разнородностью отличалась и жизнь русской православной церкви за границей. По словам А.Аржаковского, подавляющее большинство русской эмиграции, представленное частью монархических кругов и синодом РПЦЗ, стремилось “к стабильности, возвращению к дореволюционному положению дел, к теплу тесного общения в рамках закрытой общины”. Им противостояло поколение людей, считавших обновление в Церкви жизненной необходимостью, ярких представителей религиозно-философской мысли. Как пишет далее Аржаковский, “очень скоро либералы и реформисты, сотрудничавшие с “Путем”, стали отождествляться в сознании наиболее реакционных представителей эмиграции с традиционными образами антихриста - еврея и масона. В самом центре этой “мифологии заговора” фигурировала американская организация YMCA” (1, с.102) - Ассоциация молодых людей-христиан.

Отсутствие единства в зарубежной церковной жизни привело к раздорам, церковной смуте, завершилось карловацким расколом, а затем усугубилось церковным разрывом в 1931 году. Все это не могло не отражаться на жизни РСХД, и во многом определило его связи с церковной иерархией. Находясь в изгнании, Движение переживало в разное время подъемы, спады и кризисы, но в своем самосознании оно всегда держалось главного, понимая свою роль в процессе духовного обновления и возрождения в России. Говоря о целях Движения, Н.А.Бердяев выделял две основные задачи: близкую и отдаленную. Близкая - в духовной помощи молодежи, находящейся в рассеянии. Более далекой и более важной целью он назвал возможный возврат в Россию, в которой кому-то из представителей теперешней молодежи “предстоит встретиться с результатом длительного насаждения безбожия (…). Только здесь [за рубежом] может быть создана примерная организация молодежи, которая может быть перенесена внутрь России” (Бердяев Н. А. Значение русского христианского движения // Вестник РХД, 1993, № 168.- с.47). Конечно, мы вспоминаем РСХД не с целью копирования каких-то форм. Из своей истории следует извлекать прежде всего духовный смысл, учиться у нее и быть благодарными тем, кто тогда думал о нас.

Для многих представителей Русского Зарубежья в наши дни Движение продолжает жить, оно во многом определяет направление духовности и культуры. Еще живут и работают люди, воспитанные в нем, а также их дети. Продолжает выходить журнал “Вестник Русского Студенческого Христианского Движения” (с 1974 года журнал называется “Вестник Русского Христианского Движения”), носящий его имя (первый номер журнала вышел в декабре 1926 г.). И одновременно с этой жизнью, происходит оценка и самооценка всего Русского Зарубежья как явления, и РСХД как его неотъемлемой части.

Об РСХД написано немало статей и книг на русском языке. Было бы желательно создание библиографии по данному вопросу, которая может стать темой очередной курсовой работы.

2. Создание РСХД.

РСХД зародилось в России еще до революции для объединения студенческой молодежи, ищущей Христа. К этому периоду относится образование организации “Маяк” - русского отделения YMCA. В 1913 году христианские кружки были преобразованы в Русское студенческое христианское движение и принято в члены Всемирной христианской студенческой организации. Его президентом стал В.Ф.Марцинковский, а среди членов Лев Липеровский, Александр Никитин, Лев Зандер, Ф.Пьянов (с.108-109). Для образования РСХД сначала в России, а затем за рубежом очень много сделал лауреат Нобелевской премии мира Джон Мотт.

Л. Н. Липеровский (1888-1963), А. И. Никитин (1889-1949), В. Ф. Марцинковский (1884-1971) и М. Л. Бреше были учениками лютеранина барона Павла Николаи (ум. в 1919 г.), организовавшего в России несколько библейских кружков. Николаи способствовал приезду в Россию американца Джона Мотта. А.В.Карташов пишет о нем как о человеке с мировым горизонтом и старом друге русских епископов-миссионеров: Тихона в Сев.Америке и Сергия в Японии (17, с.13). Лекции Д.Мотта российским студентам имели большой успех, библейские кружки возникли в ряде городов. В 1905 г. в Санкт-Петербурге было создано движение “Маяк”. Движение стало расти и в 1913 году было принято во Всемирную Христианскую Студенческую Федерацию. Президентом РСХД стал В.Ф.Марцинковский. Д.Мотт, будучи ген.секретарем Всемирной христианской студенческой организации (ВХСФ) и президентом Ассоциации молодых людей христиан (YMCA), очень много сделал для русских за рубежом. В частности, финансировал РФА и способствовал устройству Свято-Сергиевского Богословского Института.

Российское Движение носило межконфессиональный характер. После революции многие его участники подверглись преследованиям со стороны большевиков. Движение в России было уничтожено. Оказавшись в изгнании, представители интеллектуальной элиты, до революции связанные с РСХД стали его возрождать вместе с русской молодежью.

В жизни Зарубежья оно возникло сразу во многих местах, где оказались русские эмигранты: в Париже, Белграде, на Дальнем Востоке, в Пекине и сыграло в нем большую культурно-просветительную роль. РСХД стало основой очень многих культурно-просветительских и благотворительных программ во всех центрах Русского Зарубежья: организации летних лагерей для детей, юношества и взрослых, курсов лекций для взрослых, воскресных школ, культурных мероприятий (спектаклей, Дней русской культуры и других традиционных праздников). Было создано Педагогическое бюро, изучавшее проблемы образования во всем мире (рук. прот.В.В.Зеньковский). Проведение благотворительных кампаний. Плодотворное участие в экуменической деятельности Русской православной церкви, возглавляемое за рубежом митрополитом Евлогием при поддержке Свято-Сергиевского Института (и при осуждении карловацкими епископами) (14,с.174-175).

Участие в Поместном соборе 17-18 г. А.Карташова, С.Троицкого, Г.Трубецкого, о.С.Булгакова и их общие церковные позиции многое определили в деле организации РСХД за рубежом. Суть решений Собора была в обновлении церковной жизни на основе соборности и личной ответственности каждого человека. Таким образом, ““клирики” признают священническое достоинство всех крещеных членов Церкви, а “интеллектуалы” - христологические основы апостольского преемства” (1,с.64). Русские богословы, считавшие себя последователями Хомякова и Соловьева, авторы “Вех”, находясь теперь в эмиграции, последовательно выражали все ту же духовную позицию. Эту позицию, призывающую к покаянию, единству и ответственности, сформулировал Бердяев в редакционной статье журнала “Путь”: “Русская эмиграция состоит не из невинных, противостоящих виноватым, живущим в России. Она состоит из виноватых, и ее положительная духовная миссия не может осуществиться, если она не осознает свою виновность. Признать ее должны как “правые”, так и “левые”. Образованное русское общество, сегодня напуганное антихристианским лицом русской революции, тысячу раз отворачивалось от христианских заповедей и мало думало об осуществлении христианской истины. Путь, противоположный христианским заповедям и отрицающий христианскую истину, ведет к своему логическому завершению в большевизме. Но не большевики его начали. Все мы, как правые, так и левые, открыли его и запечатлели его более или менее долго” (цит. по 1, с.66). Бердяев призывал не к военной контрреволюции, а к духовному противостоянию злу, которое должно было выразиться прежде всего в личностном обретении утраченного смысла жизни и Христовой истины.

Необходимо было создавать духовные учебные заведения, школы, курсы для религиозного и философского образования русских эмигрантов, издавать литературу, готовить священников, преподавателей и катехизаторов (в РСХД взрослой катехизации не проводилось, только детская). Оказавшись за рубежом, такие люди, как Бердяев, о.С.Булгаков, Зеньковский, Карташов, сразу начали действовать. Появились Религиозно-Философская Академия (1922) и издательство “YMCA-Press” (1923). А в 1923 году было создано РСХД, цель и смысл которого стал выражаться все более часто употребляемым словосочетанием “оцерковление жизни”.

В 1925 году вышел первый номер журнала “Путь”, призванный по словам Бердяева, осуществлять “духовное лидерство” по отношению к РСХД (1,с.112). Было создано высшее учебное заведение, продолжающее традиции русской богословской школы с учетом решений, принятых Собором. 1 марта 1925 года митрополит Евлогий совершением литургии и официально открыл Свято-Сергиевский Богословский Институт.

По благословению митр.Евлогия была приобретена германская церковь под православный храм и одновременно для Высшей духовной школы. Приобретение состоялось в день памяти преподобного Сергия Радонежского. “В ознаменование помощи Божией, при начале дела, владыка митрополит посвятил свое начинание покровительству преп.Сергия и наименовал будущий центр русской церковности и религиозно-научного просвещения “Сергиевским подворьем” (16, с.21). Название “Институт” было в память о Петроградском богословском институте, существовавшем в 1919-1921 гг. по благословению патриарха Тихона и созданном с применением церковных реформ, принятых на Соборе (в частности, впервые туда принимали женщин). В 1950 г. были устроены Женские Богословские Курсы, которые просуществовали 20 лет. К этому времени женщин начали принимать в Богословский Институт как вольнослушательниц (5, с.287).

Все студенты ССПБИ принадлежали РСХД. В конце 1925 года вышел первый номер журнала “Вестник РСХД”.

В сентябре 1923 года в чехословацком городе Пшерове состоялся первый съезд религиозных и философских кружков, возникших в центрах русского рассеяния: Париже, Лилле, Берлине, Праге, Братиславе, Белграде и Софии. Два студента приехали из Юрьева (Тарту) и Кишинева. Вместе со студентами-эмигрантами на эту первую общеевропейскую встречу собрались к тому времени высланные из России о.Сергий Булгаков, Н.А.Бердяев, П.И.Новгородцев, С.Л.Франк, Н.О.Лосский, Б.П.Вышеславцев. А также В.В.Зеньковский и Г.В.Флоровский (тогда еще не священники), А.В.Карташов, Л.А.Зандер и др. Присутствовали и представители Всемирной Студенческой Христианской Федерации, на средства которой был организован этот съезд (Ральф Холлингер, Руфь Рауз, Дональд Лаури, Густав Кульманн).

Каждый день конференции начинался литургией, которую о.Сергий служил в зале старинного охотничьего замка. Евхаристия заняла центральное место на этой встрече и благодаря этому удалось преодолеть разделения и недоверие между ее участниками. Единогласно решили создать Русское Студенческое Христианское Движение за рубежом на основе православия. Отец Сергий сформулировал его отличительные особенности: принятие ответственности за судьбы Церкви в России и за рубежом, возникновение новой евхаристической эпохи, утверждение вселенскости восточного православия и стремление восстановить общение с западными христианами. Основанное на этом съезде РСХД объединило старшее и младшее поколения русской эмиграции. Председателем был избран В.В.Зеньковский, секретарем Л.Н.Липеровский.

На съезде с докладами выступили Карташов, Бердяев. Доклад Бердяева, по мнению Зеньковского, “в некотором смысле был основополагающим, т.к. в нем было до исключительной очевидности показана неправда и ослабляющая сила “интерконфессионального” метода” (13,с.23). С заключительной речью к съезду обратился о.Сергий Булгаков. Он сказал, что конец Константиновской эпохи означает конец пассивной жизни для церкви. Теперь все по-иному и необходимо творить, искать новые формы церковной жизни, включающие всех христиан. Отец Сергий выделил основное в новом Движении: принятие ответственности за судьбы Церкви в России и за рубежом; осознание новой евхаристической эпохи; утверждение вселенскости восточного православия и связанное с ним стремление к экуменизму (4, с.102-103).

Важно, что новое Движение, провозгласив свою органическую связь с православной церковью, сохраняло преемственность с дореволюционным Движением, оставив наименование “христианского”, миссионерскую открытость, а также желание сотрудничать с западными христианами и учиться у них их большому опыту социальной работы (13, с.25). Таким образом, с самого начала Движение осознавало себя православным по духу и неформальным по отношению к церковной иерархии.

Вот как Н.М.Зернов вспоминает об этих днях, получивших название “пшеровской пятидесятницы”: “Съезд кончился в воскресенье. На последней литургии все причащались. Чувство единства охватило нас. Восемь дней тому назад мы встретились в этом австрийском замке как незнакомцы, теперь мы стояли вместе, как члены одной семьи. Никто не хотел уходить из этой залы-храма. Все чего-то ждали. Липеровский неожиданно запел “Христос воскресе”, все дружно подхватили пасхальный победоносный напев. Он выразил то, что было в сердце каждого, в эти дни в Пшерове мы встретили Воскресшего Христа. Мы разъехались с верой в грядущее воскресение православной России” (4, с.104).

Через 70 лет о съезде написал Н.А.Струве: “Он был своеобразной “пятидесятницей”, излившейся на русскую эмиграцию и давшей ей необычайный заряд творческой духовной энергии не на одно десятилетие. Благодать Пшеровского съезда растеклась по разным начинаниям (Богословский Институт, Православное Дело, издательство Имка-Пресс и др.), перекинулась в Прибалтику, после нескольких лет затмения - вновь воссияла, более умеренным светом, во Франции 50-х и 60-х годов… И лишь в наши уже дни приходится констатировать, что заряд, полученный в Пшерове, подходит к концу. Зато брезжит надежда, что огонь его примется в самой России…” (12, с.3).

Начиная с 1925 года работа Движения охватила большинство стран Европы, в том числе и Прибалтику. Его центром стал Париж и оттуда по другим городам и странам ездили лекторы.

3. Формы жизни Движения
(в журнале “Вестник РСХД” этой теме посвящена рубрика о жизни Движения)

РСХД состояло из различных христианских кружков, в основном библейских. Вот как об этом писал о.Сергий Булгаков: “Группы молодых людей - под руководством или даже без руководства - собираются для молитвы, бесед, совместного изучения того, что посильно или доступно для них, и касается предметов веры. В самих занятиях кружков наблюдается пестрота: одни читают Евангелие, другие Отцов Церкви, третьи знакомятся с житиями святых и литургикой, случайно затрагивают вопросы патристики, иконографии, церковной истории. По трудности, иногда прямо убожеству общих условий жизни, такая работа лишь в исключительных случаях приближается к научному изучению. В большинстве случаев она много ниже того, что имели наши духовные семинарии и академии, вообще профессиональные богословские школы. Однако последние в своем профессионализме не знали во многих случаях и того рвения к религиозному просвещению, которое можно, как правило, наблюдать в этих кружках.” (8, с.4-5).

Таких кружков насчитывалось довольно много. Каждый из них объединял в среднем от 6-8 до 30 человек. Кружки возникали как внутри, так и вне Движения, а затем присоединялись к нему. Их направленность была весьма разнообразна: изучение Библии, патрологии, истории церкви, литургики и других церковных дисциплин, а также философии, художественной литературы. Встречи проходили, как правило, еженедельно и обыкновенно имели форму беседы или доклада с обсуждением. Иногда были посвящены какой-либо актуальной теме: “О Воскресении Христовом”, “О грехе”, “Крушение идеологии” и т.д. Для руководителей кружков проводились курсы, встречи, беседы и лекции. Лекции читали профессора А.В.Карташов, Н.А.Бердяев, Л.А.Зандер, еп.Вениамин, С.С.Безобразов, Б.П.Вышеславцев и др. РСХД регулярно проводило открытые собрания для привлечения в Движение новых членов, на которых эти профессора выступали с докладами (10, с.25-31). На один из таких докладов в зале русского посольства в Париже, попала В.А.Калашникова (впоследствии по мужу - Зандер) вместе со своим отцом, свящ.А.Калашниковым. Темой доклада А.В.Карташова было сообщение о состоявшемся в Пшерове съезде молодежи. На В.А.Калашникову доклад произвел большое впечатление: “Зал посольства был переполнен. Были и старые, и молодые. В яркой и образной речи, иногда, в минуты особого вдохновения закрывая глаза, Карташов рисовал картину будущего воссоздания русской общественности на основе вживания в церковную жизнь, ее традиции и устои. Для этого, говорил он, необходимо, прежде всего, создание за границей русской богословской школы, о чем уже ведутся серьезные разговоры. Необходимо также образование разного рода приходских организаций и небольших православных ячеек, которые могли бы впоследствии сплотиться в единое православное братство, освящающее все уголки общественной жизни.” (5, с.271).

Деятельность кружков приносила добрые плоды. В частности, в Белграде по инициативе Н.М.Зернова был основан кружок преп.Серафима Саровского, в котором участвовали ставшие впоследствии крупными церковными деятелями арх.Киприан (Керн), о.Николай Афанасьев, С.С.Безобразов (еп.Кассиан), о.Димитрий Клепинин (Димитрию Клепинину, впоследствии священнику, участие в этом кружке очень помогло духовно и утвердило его в вере (27, с.335)), мать Бландина (Оболенская). Члены кружка увлеченно обсуждали церковные и политические проблемы, вопросы по искусству, усердно собирали средства на постройку храма в Белграде. Кружок впоследствии преобразовался в Братство имени преп.Серафима Саровского. В воскресенье, 25 октября 1925 года члены кружка вступили в братство. В этот день все причащались, а затем митрополит Антоний прочел обеты братства перед Курской иконой Божией Матери. Все повторяли за владыкой слова молитвы и обещаний (4, с.114)

Наиболее активные движенцы образовывали братства (как пишет М.Раев, “поскольку такие братства создавались по инициативе частных лиц, их состав и деятельность не всегда хорошо отражены в источниках. Лишь случайные упоминания в переписке позволяют нам убедиться в их существовании.” (14, с.178)). В числе организованных братств наиболее известны следующие: Братство Святой Софии; Свято-Сергиевское братство; парижское братство св.Александра Невского; братство Святой Троицы.

Учредительное собрание братства св. Софии состоялось через два дня после окончания первого Пшеровского съезда. В письме Бердяеву отец Сергий Булгаков писал: “Оно родилось из того радостного порыва, который мы все испытали в первом Пшерове” (3, с.214). Братство было основано как центр духовного руководства РСХД. О.С.Булгаков, Зеньковский, Новгородцев, Бердяев, Карташов решили образовать профессорское объединение для обсуждения вопросов, связанных с Движением. Было предложено восстановить деятельность братства св.Софии, учрежденного в 1919 году по благословению патриарха Тихона. В Уставе братства св.Софии-Премудрости Божией говорится: “главная задача Братства состоит в обращении на служение православной церкви преимущественно мирянских культурных сил двумя путями: 1) путем собирания во единый братский союз активных работников церковно-богословского просвещения и церковно-общественного делания и 2) путем объединения и организации их труда на церковно-общественной ниве”. (3, с.65).

Свято-Сергиевское братство, объединявшее преподавателей и студентов ССПБИ, возникло в 1928 году по инициативе А.И.Греве (ставшего архиеп.Никоном) и К.П.Струве (арх.Савва). Оно вело заочное обучение для детей, помогало малоимущим, издавало “Сергиевские листки”, ухаживало за русскими могилами (4, с.241; 6, с.204-205). Существовало долгие годы.

Братство св. Александра Невского было основано в 1921 г. Им (в течение 50 лет!) руководил П.Е.Ковалевский. Братство объединяло церковную молодежь, привлекало ее к участию в богослужениях и помощи разъездному духовенству. На курсах церковной молодежи при этом Братстве обсуждались современные проблемы с точки зрения православия. Через него прошли многие будущие пастыри (о.А.Нелидов, о.А.Князев, о.А.Шмеман, о.И.Мейендорф и др.)

Братство Святой Троицы (основано в 1924 г. в Париже) выросло из студенческого кружка по инициативе о.Александра Калашникова, который был уверен, по воспоминанию П.Ковалевского, что “настало время воскрешения русских исторических братств, и он часто подчеркивал нашу преемственность от них”. Как пишет Л.Зандер, вдохновлял членов кружка на создание братства и А.В.Карташов: ““Нет вам визы на затвор”, - говорил он и продолжал развивать свою теорию маленьких братств. “Были бы братья, а братство будет””. Вопрос о братстве долго обсуждался в кружке и решили по примеру русских братств “посвятить свою деятельность трем целям: соблюдению евангельских заповедей, сохранению православных догматов, традиций и предания и посильному “братотворению”” (5, с.276-277). Вот как оно родилось: “Перед праздником Троицы 8 человек нашего маленького кружка, после совместного Причащения, принесли обет молитвы друг за друга и посильного служения Православной Церкви. Так совершилось в жизни кружка то событие, которое определило его существование на всю жизнь, претворив в Братство”. Братство просуществовало до 1941 года (год смерти о.А.Калашникова). В разные годы его членами были 40 человек. Это братство дало 10 священников, 1 дьякона, 1 богослова, активных членов РСХД (5, с.279).

Однако, как пишет Н.М.Зернов, идея создания братств и их союза на основе РСХД, в целом оказалась неосуществимой. Не все кружки последовали примеру создания братств, так как не считали этот путь правильным, а сами сторонники братств часто не имели единства по вопросу их целей и задач (4, с.112).

Главная проблема, вставшая вначале перед РСХД - интерконфессиональная направленность многих кружков. Эта направленность исходила от руководителей кружков - членов Всемирной Христианской Студенческой Федерации (YMCA). Члены Пражского библейского кружка, например, при изучении Священного Писания руководствовались только своим пониманием текста и некоторыми руководствами, изданными Федерацией. На собраниях этого кружка нельзя было повесить иконы, чтобы не соблазнить неверующих (13, с.14-15).

Были трудности и в кружках, являвшихся православными. Отец Василий Зеньковский вспоминал, что в Белградском кружке трудности были связаны главным образом с семьей Зерновых, которых было трое и все очень одаренные и яркие люди. По замечанию одного из членов кружка, собрания превращались в “салон Зерновых”, которые не посоветовавшись часто приглашали на заседания новых людей (13, с.11).

После бурного роста Движения и увеличения количества кружков, в конце двадцатых годов наступил некоторый спад. Он проявлялся схожими симптомами: члены кружков становились неинтересны, даже надоедали друг другу. Вновь приходящие люди приносили с собой новые проблемы, и кружки инстинктивно начинали замыкаться сами в себе (11,с.16). Автор статьи “Кризисы в кружках” (Вестник РСХД, 1928, № 4, с.15) назвал главную причину этого: прекращение духовного роста членов кружков. В начале жизни кружков для духовного роста достаточно хорошей программы занятий, печатных руководств и руководителя, “удовлетворительно знающего Православие”. Но затем наступает момент необходимости самостоятельного духовного напряжения, на которое бывают способны лишь наиболее духовно одаренные члены кружка. Для преодоления этого кризиса, как считает автор, в кружке необходим хотя бы один человек, “обладающий силой и словами убеждения, хотя немного, но зрящий. Как бы ни был медленен и мал его духовный рост, он все же может вдунуть новую энергию в тех, кто не двигается, помочь разгореться скрытому в золе пламени духа”. Кроме того, таким кружкам и братствам необходимо свидетельство и поддержка от духовных руководителей Движения. Это могут быть студенты и профессора Духовной Академии, православные священники, приезжающие на места с целью духовной помощи таким кружкам (11, с.17-18).

Еще более серьезным препятствием, чем замирание жизни в кружках, стало, по мнению Г.П.Федотова, уклонение от Движения большинства его прежних членов. Они взяли от Движения все, что оно могло им дать, твердо встали на церковную почву, но начали скучать в кружках и уходить из них, становясь иногда даже врагами Движения. Отчасти это объясняет слово “студенческое” в названии Русского христианского движения, которое перестало отражать реальный возраст его участников. Появился возрастной разрыв, который можно было преодолеть, работая вместе с новым поколением молодежи (15,с.272).

Часто жизнь Движения омрачалась церковной политикой, о чем можно прочитать в “хрониках”, которые печатал “Вестник РСХД”. Например, в № 12 за 1926 г.: “Работа среди гимназистов, да и вообще среди молодежи, в весьма значительной степени затрудняется церковным расколом, который проникает и в школу, и в семью” (10, с.28).

Деятельность РСХД была очень разнообразной: спортивные и образовательные организации для детей, летние лагеря. Движение очень много делало для помощи нуждающимся: бесплатные столовые, общежития для бедствующих и безработных, система медицинских услуг.

Медицинскую комиссию возглавляла Е. С. Серикова. Медкомиссия оказывала медицинскую помощь членам Движения, работала в амбулатории при ССПБИ, посещала русских больных во французских госпиталях (10, с.25).

Огромный вклад в благотворительную деятельность РСХД внесла мать Мария (Скобцова), которая была местным секретарем Движения в провинциях Франции. Позднее она писала: “Нам приходится действовать в нашей совместной жизни, - навещать больных, кормить безработных, учить детей, общаться со всеми видами человеческого горя и человеческого падения, иметь дело с пьяницами, с преступниками, с сумасшедшими, с унывающими, с неверующими, с опустившимися, - со всей духовной проказой нашей жизни…” (цит.по: 28, с.356).

РСХД деятельно и продуктивно участвовало в экуменическом диалоге с протестантскими и католическими церквями, было создано православно-англиканское братство св.Албания и преп.Сергия.

4. Периодизация отношений РСХД с церковной властью.

То, что Движение правильно выбрало путь, независимый от формального подчинения церковной иерархии, неоднократно подтверждалось жизнью. Главной причиной неприятия Движения стала позиция епископского синода в Сремских Карловцах. Характерно то, что усиление нападок Карловацкого синода всегда было связано с церковной политикой, имевшей целью подчинить своему влиянию сначала приходы, относящиеся к Московской патриархии, а затем и “евлогианские”. Их непримиримость также была вызвана тем, что РСХД отказывалась от непосредственного контроля со стороны упомянутого синода. В отличие от них, церковная иерархия, и прежде всего митрополит Евлогий, оказали Движению поддержку и покровительство, согласившись с желанием видеть в церковном начальстве наставников, а не диктаторов.

Представители иерархии не всегда могли ответить на вопросы и недоумения церковной жизни, а зачастую усугубляли их. Так, православный кружок в Белграде испытывал на себе явную и скрытую вражду. Н.Зернов с горечью вспоминает: “Самое трудное для нас было то, что некоторые наши противники не выступали открыто против нас, наоборот даже сотрудничали с нами. Например, настоятель нашей церкви и его помощник председательствовали на наших открытых воскресных собраниях. Но за спиной они критиковали нас. Им было непонятно, зачем собираться в кружки для изучения христианства? Разве не достаточно, - говорили они, - церковных служб? Нас обвиняли и в духовной гордости и в сектанстве. Для нас, молодежи, которая так высоко ставила духовенство и идеализировала жизнь Церкви, эта неискренность была мучительна”(4, с.108).

На соборе РПЦЗ 1921 г. в Сремских Карловцах организации YMCA и “Маяк” (который, вообще говоря, действовал в России до революции и к тому времени уже не существовал) были объявлены состоящими в масонском заговоре против христианства. К РСХД было негативное отношение среди части представителей русской эмиграции, считавших себя православными (главным образом, среди евразийцев и монархистов). Их обвинения в жидомасонстве или большевизме носили нелепый характер и были плодом болезненной мнительности или политической идеологизации. Со стороны русских монархических кругов началось наступление на о.Сергия Булгакова (за его софиологию), представителей РСХД, Братство Святой Софии, журнал “Путь”, Свято-Сергиевский Институт, РФА. Так, например, На Братство Святой Софии в первые годы его существования со стороны евразийцев стала распространяться клевета, “что оно будто бы собирается “латинизировать” православие” (см. например: 3, с.7, с.194). На эти выпады обвиняемой стороной публиковались опровержения, а также неоднократно делались попытки примирения. Например, митрополит Антоний (Храповицкий) был приглашен на Хоповский съезд.

Лозунг “оцерковления” жизни, провозглашенный на Пшеровском съезде также выявил непримиримость некоторых людей и групп к сближению светской и церковной жизни. Важно отметить, что “это в первую очередь характерно для последовательно антиклерикальных групп (социалисты, традиционные либералы и позитивисты), равно как и для крайне консервативных сил (Епископский синод)” (14,с.177). На Аржеронском съезде 1925 г. еп.Вениамин в своем докладе отделил общественную деятельность христиан от церковной, потому что “на первом месте всегда стоит “я”, мои интересы, мое спасение. И монашество есть путь моего, личного спасения, а отнюдь не общественного делания. “Спасайте себя” - вот первая и основная заповедь христианства. Но общественной деятельности нельзя предоставить даже второго места; ибо если первой и главной моей заботой являюсь я сам, моя душа (идея “святого эгоизма”), то на втором месте должна стоять моя семья - жена, дети, близкие. В этом отношении простое и столь опошленное на словах мещанство несравненно выше пустого утопизма общественности.” (19, С.113).

На этом же съезде прозвучал и доклад А.В.Карташова “О ближайших судьбах русской церкви и о значении братских соединений”, главной темой которого стала мысль о том, что “в Церкви нет ничего частного и изолированного, Церковь вся - вселенска; поэтому церковные братства - небольшие в своих масштабах и скромные в своей деятельности, не могут отказываться от максимальных христианских заданий, посылаемых Богом именно нашей эпохе” (19, с.112). Далее он говорит, что здесь не должно быть ограничений, поэтому Церковь ни про что не может сказать “моя хата с краю”. Но исполнять эти задачи можно только соборно, - “объединяясь в меру своего духовного возраста и христианской любви и осуществлением таких объединений и должны явиться братства” (там же). Этому же пониманию церковной жизни соответствовал и доклад Н.А.Бердяева. Тело Церкви, как и всякое тело состоит из клеток и может жить нормально только при здоровье его элементов. И вот к образованию таких здоровых и крепких клеток церковного организма мы и должны стремиться. Таким образом маленькое и скромное дело кружков и братств - если посмотреть на него с точки зрения философии истории, оказывается самым жизненным и существенным ответом на мировую боль нашей эпохи. (…) В будущем должен созидаться такой стиль Православия, который будет обнаружением творческой религиозной энергии, преображающей жизнь. Стиль Православия перестал быть простецким. (19, с.113).

Это противоречие между двумя пониманиями христианства как религии самоспасения или религии преображения мира, стало темой доклада о.Сергия Булгакова. Дар свободы человеку от Бога делает каждый момент жизни творческим осуществлением этой свободы. Творчество и аскетизм необходимы друг другу, но их проявления могут быть различными. “Это нисколько не отрицает духовной дисциплины. Наоборот: кто не способен к послушанию вообще, ни к чему не пригоден. Но и послушание это должно быть не механическим и рабским, но свободным подчинением своей воли велениям Церкви” (19, с.115).

Отношение внутри РСХД к иерархии после местного съезда в Аржероне, показавшего сотериологические и экклезиологические расхождения, выразилось затем на последующих съездах.

Очередная общая конференция РСХД состоялась в Хоповском монастыре в Сербии (1925 г.). На ней обсуждались два основных вопроса: взаимоотношение с иерархией и сотрудничество с инославными. Как пишет Н.Зернов, “мы мечтали о примирении между интеллигенцией и иерархией”. Если вопрос об отношении с инославными не вызвал никаких разногласий, то по вопросу структурной организации РСХД очень горячо спорили. Обсуждался вопрос об организации православных братств, а Движения - в их союз. Главное, в чем расходились во мнениях - было вопрос отношений с иерархией. Представитель Белградского братства Н.Клепинин в своем докладе предложил преобразовать кружки в братства, а все Движение в союз братств, чтобы не было поводов для обвинения Движения в недостаточной церковности. Сама по себе идея братства не вызывала возражений среди участников съезда, но вопрос подчинения братства церковной иерархии оказался спорным. Одни хотели формально подчинить братства епископату, другие были за их автономию, самостоятельность и ответственность. Съезд не стал преобразовываться в союз братств, но некоторые братства были включены в состав Движения. “Примирения с иерархией” тоже не произошло, так как “организация зарубежной Церкви все еще оставалась незаконченной” (4, с.112).

1926-27 годы были годами подъема в жизни РСХД, увеличением кружков, которые действовали почти во всех европейских странах. В 1927 году РСХД имело 600 членов, половина из которых были студентами. Активизировалась работа среди детей и юношества, педагогическая деятельность.

В июле 1926 года на третьем съезде РСХД в Клермоне было заявлено, что по причине своего миссионерского характера и участия нецерковных молодых людей, движение “никак не может признать себя формально подчиненным иерархии” (1, с.128).

В сентябре 1926 г. в Шато Бьервиль близ Парижа прошел четвертый съезд РСХД. Бьервильский съезд, кроме вопроса изучения Библии в кружках, был в основном посвящен экклезиологической проблеме - подчинения Движения церковной иерархии. Была определена организационная структура на весь межвоенный период.

В.А.Зандер рассказала о жизни братства Святой Троицы и о соотношении кружка и братства. Главное их отличие не духовное, а каноническое, то есть правовое. Братство может входить или не входить в Движение, которое может жить и без братств. Братству не принадлежит руководящая роль, они лишь рабочая сила Церкви. Так видело себя Парижское братство Святой Троицы в Движении.

Затем выступил П. С. Лопухин из Белграда. Прот.В.Зеньковский позднее писал о Лопухине, что члены Белградского кружка не хотели его принимать, но Зерновы связали себя обещанием ввести его в состав кружка. Позднее Зерновы разорвали связь с Лопухиным, который вообще погубил кружок. Впоследствии Лопухин стал вместе с Ю.П.Граббе (тоже членом Белградского кружка) деятельным работником епархиального управления в Карловцах (13, с.11).

Доклад П.С.Лопухина поднял вопрос о переименовании Движения и о подчинении его церковной власти. Так как дело Движения не может быть посторонним для Церкви и ее иерархов, “блюстителей Церкви”, ответственных за ее планы, РСХД должно быть в принципиальной связи с иерархией. Установление принципиальной связи с иерархией требует иного внутреннего устроения участников Движения, вызывая в них дух трезвости, строгости, сдержанности и смирения, меняет весь характер жизни организации, делая его более церковно-православным. Отсюда и по имени Движение должно стать православным христианским и установить узаконенную связь с церковной властью. Движение должно быть связано с тем иерархом, в епархии которого находится главный орган Движения, т.е. в данном случае - под руководством митр.Евлогия (22, № 19). Н.А.Бердяев при обсуждении этого доклада предложил различать два понятия Церкви: как мистическое Тело Христа и как церковь видимую. Говоря о церковности Движения, надо понимать ее в первом смысле. Говорить, что без формального подчинения иерархии Движение не может быть церковным и православным, глубоко чуждо православию и отражает католическое понимание формальной связи с иерархией. Православие дает нам свободу, апостол Павел говорит: “К свободе призваны вы, братья”. Непонятна и нелюбовь к наименованию христианство и христианское. К Бердяеву присоединился проф.В.Г.Коринчевский, сказавший, что Движение создала не наша иерархия. Сможет и захочет ли она его вести? Как осуществить подчинение Движения церковной власти, когда мы переживаем церковное разделение, и может быть даже раскол? Движение привлекает к себе священнослужителей, конференции духовно и богослужебно православны. Но не все священники могут быть руководителями Движения. Диакон Лев Липеровский, говоря о подчинении Движения церковной власти, подчеркнул, что оно есть религиозная, но светская, мирянская организация, что владыка Сергий в Праге неоднократно заявлял, что подчинение Движения церковной власти поставит в трудное положение иерархию. Так, например, обращение Движения к собору епископов было грубой и вредной ошибкой. Это обращение к собору епископов было сделано весной 1926 года. Часть иерархии Синодальной церкви осудила YMCA и ВХСФ и запретила членам русской православной церкви сотрудничать с ними. И тогда РСХД орбратилось к собору с приветствием и просьбой о благословении его деятельности. В ответ арх.Феофан от имени собора заявил, что благословение дается только православным и поэтому благословить Движение в целом нельзя (2, с.27).

Движение переоценивает себя, не довольствуясь благословением отдельных священников и даже епископов, а обращается к собору епископов. Как только Движение начинает мыслить себя церковной организацией, - оно просто самочинно. Движение должно сохранить старое название, но должно быть православным по существу и руководиться православными людьми (22, с.20-22). Съезд оставил прежнее название Движения с прибавлением в скобках “Объединение православных братств и кружков”. Про отношения Движения с иерархией в резолюции говорилось: “осуществляет свои цели при духовном руководительстве пастырей и архипастырей, пользуясь, где это возможно, их указаниями, как в работе отдельных кружков, так и для Движения в целом” (22, с.23). И хотя большинство поддержало принцип самостоятельности, однако, единодушия достигнуто не было. Была создана новая организационная структура Движения. Это решение было компромиссным и не привело к урегулированию отношений между двумя течениями в РСХД.

В г.Клермон (сентябрь 1927 г.) состоялся 5-й съезд РСХД, принявший новый устав (съезд проходил уже после церковного раскола августа 1927). Бурные прения вызвал вопрос о выходе Белградского братства из состава Движения. Основной причиной выхода стало несогласие по вопросу об иерархии, а статья Бердяева против руководства РПЦЗ подлила масла в огонь и ускорила разрыв этого братства с Движением. В заметке матери Марии “Белградский вопрос”, напечатанной “Вестником”, она пишет: “церковные события последнего времени подтвердили правильность позиции Движения как чисто мирянской организации” (24, с.298).

Таким образом, период относительного единства в РСХД по вопросу отношений к иерархии можно датировать периодом 1923-1927 годов. К 1927 году, когда деятельность РСХД стала очень заметной и активной, консервативные круги усилили нападки на ВХСФ и YMCA для подготовки раскола и дискредитации митрополита Евлогия с тем, чтобы приходы Московской патриархии перешли в РПЦЗ. Частично их цель была достигнута. По этому поводу С. Л. Франк писал о. Сергию Булгакову: “Как это отразилось на нашей берлинской церковной жизни: у нас приход раскололся на два прихода, из которых один, больший, на стороне митр.Евлогия, а другой, меньший, на стороне собора и еп.Тихона (…). Еп.Тихон, чувствуя трудность и даже невозможность защищать решение собора чисто формально канонически, пустил в ход дикую версию, подхваченную доверчивыми и темными людьми, что весь раскол по существу вызван фактом, что митр.Евлогий находится под влиянием Братства, как находится и Академия, а Братство это бесспорно еретическое, свободомыслящее, масонское и т.п.” (3, с.236).

В целом церковный раскол 1927 года имел тяжелые последствия для РСХД. Одним из проявлений этого стал выход Белградского братства.

Следующий период можно датировать 1928-1931 гг. А.Аржаковский пишет, что в 1928-1929 гг. внутри РСХД оформились два течения, называемые им неотрадиционалистским и неомодернистским. Представители неотрадиционалистов для того, чтобы уберечься от политики и придать Движению с формальной точки зрения более традиционную структуру, создали православное братство на основе прихода (1, с.140-141). В Париже была устроена движенская церковь во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. Духовным руководителем Движения стал о.Сергий Четвериков. Как “священник Движения” в октябре 1928 года он разослал кружкам свое послание с призывом взять на себя молитвенный обет и образовать Содружество. Он, в частности, писал: “От многих членов Движения мне приходится слышать, что они нередко чувствую себя очень одинокими, не получают необходимой нравственной и религиозной поддержки от других членов Движения, от других кружков, от всего Движения вообще и от центра Движения в частности. Они не видят в Движении живого чувства единства, которое бы одушевляло и ободряло их. За краткими одушевленными моментами общих Съездов следуют долгие промежутки духовного ослабления и одиночества. От этого они падают духом, опускаются. Чувствуется необходимость принятия на себя обязательных правил, некоторого обета, который укрепил бы волю и регулировал бы духовную жизнь. Одной из важнейших причин такого положения дела является, без сомнения, отсутствие в нашем Движении связующего элемента постоянной друг за друга молитвы. Если бы каждый член Движения знал, что в центре Движения совершается постоянная молитва, как о всем Движении, так и о членах его, то это воспринималось бы членами Движения как огромная и радостная поддержка” (5, с.283-284)

Позже вторым священником Движения стал о.Георгий Флоровский. Оба священника принадлежали к неотрадиционалистам.

К 1929 году монархическая и консервативная тенденция в РСХД победила. В начале 30-х годов Бердяев пишет статью “Об идейном кризисе движения”, в которой говорит: “Движение не может быть лишь движением к православной церкви, Движение должно быть движением из православной церкви, как источника духовного питания и крепости, ко всем мучительным вопросам, поставленным жизнью. Движение может быть лишь раскрытием многообразного жизненного содержания Православия” (26, с.53). Он предостерегает от смешения православного благочестия со спортивным воспитанием юношества и бессознательного участия Движения в политике: “под лозунгом аполитизма ведется очень определенная право-националистическая или фашистская политика, как будто бы сама собой разумеется ее связь с православием” (26, с.54). Русская молодежь в эмиграции в начале 30-х годов стала испытывать упаднические настроения и чувство безысходности. Они жаждали деятельности и фраза “воцерковление жизни” для них стала терять свой смысл. Н.А.Бердяев в этой статье проясняет его: “Оцерковление жизни, как цель Движения, осталась безжизненной формулой, оно ни в чем не выражается. Хождение в церковь по воскресениям и праздничным дням не есть еще оцерковление жизни. Борьба за ценность и достоинство человеческой личности, которые сейчас подвергаются осмеянию и со всех сторон подвергаются угрозе, борьба за свободу духа и духовность жизни есть христианская задача и христианский лозунг” (26, с.59).

В начале 30-х годов, т.е. в период обострения отношений между митр. Сергием и митр.Евлогием, возобновились нападки Карловацкого синода. Это делалось опять с той же с целью: ослабить позицию митрополита Евлогия и подчинить РПЦЗ приходы его епархии. YMCA обвинялась в масонстве и сектанстве, о.Сергий Булгаков в ереси, РФА и ССПБИ в финансовой зависимости от YMCA, РСХД в экуменизме и т.п. Карловацкий собор обязал пастырей спрашивать на исповеди о принадлежности к масонству и при положительном ответе не причащать (1, с.231). Эти нападки, однако, способствовали активизации и сближению РФА, ССПБИ и РСХД, которые собрались на общую конференцию 1933 года в Шантильи. Это время для РСХД ознаменовалось подъемом и активной всесторонней деятельностью: в 10 странах Европы насчитывалось 25 центров, десятки кружков, спортивные и образовательные организации для детей, летние лагеря. Благодаря конференциям и работе активных движенцев в Прибалтике и на Карпатах, РСХД распространилось среди русскоязычного населения, проживающего рядом с СССР.

В Прибалтике, в частности, значительную роль сыграли супруги Зандер, пробывшие там три года (5, с.285). Для участия в съездах и чтения лекций приезжала в Прибалтику и мать Мария (Скобцова). Сравнивая молодежь русского меньшинства в Прибалтике с молодежью в эмиграции, она говорила, что молодежь эмиграции формируется под влиянием национального унижения и безработицы. Увлечение политикой в некоторых кругах эмигрантской молодежи она считала политическим снобизмом. “Все это, - говорила мать Мария, болезненные реакции. На месте раны - абсолютно деформированного национального сознания - возникает национальное самолюбие, бахвальство. Так как настоящего питания национальному чувству нет, то молодежь эмиграции в своем национализме интернациональна и денациональна” (28, с.359).

На Карпатах после Первой мировой войны многие униаты вернулись в православие. Как пишет Н. М. Зернов, наиболее успешная конференция карпатской молодежи состоялась в Лепшинском монастыре (1938 г.). Конец деятельности Движения на Карпатах положил раздел Чехословакии и начало войны. (33, с.248).

В 1934 году возникло РХД крестьянской молодежи в Прибалтике (После первого съезда в местечке Ряпина (Эстония) стали возникать кружки, выходить газета, чудесным образом создалось издательство “Путь жизни”, издававшее серьезную духовную литературу. Съезды там проходили дважды в год, организовывались курсы для руководителей кружков, детский сад. В Печорах был построен своими силами дом-общежитие для гимназистов. Летом 40 года РХДКМ было уничтожено, многие русские в Эстонии были арестованы и погибли в тюрьмах НКВД (29, с.99-114)).

Следующий период начинается церковным разрывом 1931 года, который хотя и был менее болезненным, чем раскол 27 г., но также не мог не сказаться на РСХД. Далеко не все члены РСХД поддержали митрополита Евлогия. Однако, несмотря на принадлежность разным юрисдикциям, члены РСХД могли продолжать совместную деятельность. Закончился период разрывом в Движении 1935 г. Этот же год ознаменован нападками на о.Сергия Булгакова со стороны церковной иерархии.

Политические разногласия, наметившиеся в конце 20-х, в 1934 году переросли в противостояние и завершились разрывом в 1935 году. В 1934 году от РСХД отошло молодежное движение под руководством Н.Федорова, основавшего “Организацию витязей”. Н.Федоров покинул РСХД по националистическим мотивам, а также из-за связи РСХД с YMCA.

С другой стороны, после избрания секретарем РСХД пронационалистически настроенного А.Никитина, в 1935 году мать Мария и Бердяев создали по благословению митр.Евлогия отдельное от Движения “Православное дело”. Оно объединило антинационалистически настроенных членов РСХД. “Православное дело” занималось благотворительностью, при нем был “миссионерский центр”. “Православное дело” оказывало духовную и материальную поддержку русским эмигрантам, оказавшимся в беде. “Монастырь” матери Марии в шутку прозвали “Шаталова пустынь”. О.Лев (Жилле) писал: “Это в высшей степени странное место: здесь можно встретить и молодых девушек, и умалишенных, и высланных, и безработных, и - в данный момент - хор русской оперы, а также григорианский хор дона Малерба; к тому же это миссионерский центр - богослужения в часовне проходят каждое утро и каждый вечер” (цит. по: 1, с.456).

В 1935 году продолжилось преследование о.Сергия Булгакова за его богословие (история этой травли, не потерявшая своей актуальности, изложена на страницах книги А.Аржаковского (1, с.420-439)). Осуждение софиологии о.Сергия, исходившее из Москвы от митрополита Сергия и подхваченное Карловацким синодом, было вызвано усилением позиций патриаршего местоблюстителя и стремлением возвратить эмигрантские приходы. Митрополит Евлогий был вынужден собрать епархиальную комиссию для разбора обвинений о.Сергия в ереси. Надо заметить, что “богословским” спор о Софии надо называть условно, потому что осуждение о.Сергия было совершенно бездоказательным. По словам Аржаковского, В.Лосский, написавший брошюру против о.Сергия, отвергая обвинения в доносительстве, утверждал, что всего лишь выполнил просьбу архиереев (1, с.430).

Последний период рассматриваемого в данной работе отрезка времени соответствует 1936-1939 годам. В 1936 году единство членов РСХД стало укрепляться, “Вестник РСХД” опубликовал статьи в защиту о.Сергия Булгакова. Из-за участия в нападках на софиологию, авторитет духовников движения оо.Сергия Четверикова и Георгия Флоровского среди молодежи сильно понизился. В 1938 году отца Сергия Четверикова в Введенской церкви при РСХД сменил о.Дмитрий Клепинин. О. Димитрий был выпускником ССПБИ. Рукоположен в сан священника митрополитом Евлогием. В 1939 году он стал настоятелем Покровского храма при общежитии “Православного дела”. Умер в Германии в лагере Дора 9 февраля 1944 года в возрасте 39 лет.

Генеральным секретарем РСХД, теперь уже состоящего из “автономных движений”, был избран Л.Зандер, сумевший объединить разные течения. Он развивал идею “активного христианства”. В журнале, теперь называемом просто “Вестник”, публиковалась информация о “работе христианских сил в мире”. Осознание кризиса Движения, реальность фашизма и близость войны также способствовали укреплению единства. Члены РСХД, возлагавшие свои надежды на церковную иерархию, перестали играть в Движении сколько-нибудь заметную роль. Определяющей в деятельности РСХД стала социальная направленность. Успех “Православного дела”, возглавляемого матерью Марией, явился по словам Аржаковского, прообразом грядущего обновления русской Церкви. “Мать Мария стала мечтать о том, что “через сто лет” появится православное братство, которое объединит людей, движимых тем же идеалом: осуществлять литургию за стенами храма, и что повсюду будут введены принципы персоналистического образования” (1, с.462).

Война стала эсхатологическим периодом в жизни русской эмиграции. Были окончательно расставлены приоритеты и выявлено соответствие убеждений и жизни. Во время оккупации деятельность РСХД прекратилась, большинство руководителей были арестованы (проф.В.В.Зеньковский, Л.Зандер и другие). В феврале 1943 года во время немецкой оккупации Парижа за укрывательство евреев мать Марию вместе с ее сыном Юрием и о.Дмитрием Клепининым арестовали и отправили в концентрационные лагеря О.Дмитрий и Юрий погибли в подземном лагере Дора. Мать Мария мученически умерла в газовой камере Равенсбрюка в апреле 1945 года.

После освобождения В. В. Зеньковского и Л. Зандера Движение возродилось, и как пишет Н.М.Зернов, его цели стали иными: “не подготовка церковных кадров для работы в России, а углубление церковного сознания среди русской эмиграции и воспитание молодого поколения в духе православия и русской культуры” (33, с.253).

5. Экклезиологические основания существования РСХД

Как мы видели, отношения с церковной властью у РСХД очень часто были напряженными. Однако, в основе создания РСХД лежит не принцип административной свободы от церковной власти и не сиюминутные политические интересы. Организаторы РСХД как церковного мирянского движения положили в его основу экклезиологические принципы.

Основными в определении РСХД, как и вообще любого церковного объединения, должны быть понятия границ церкви и соборности. Но в православном богословии, как считает Н.М.Зернов, и с ним трудно не согласиться, нет “общепризнанного определения Церкви и ее видимых границ. “Можно сказать, что современное православие не имеет более насущной задачи, чем определение тех объективных принципов, которые указывают на принадлежность данной церковной общины к той единой, Соборной и Апостольской Церкви, веру в которую мы исповедуем на каждой литургии. Богатый материал, необходимый для решения этого вопроса, накопляется в настоящее время в нашей Церкви, пребывающей в рассеянии, но тем, кто участвует в его собирании, трудно заняться его объективным разбором и изучением, эта работа, наверное, будет сделана последующими поколениями” (цит.по 1, с.478).

При образовании РСХД за основу была взята теория соборности А.С.Хомякова Идея соборности базируется на достоинстве царственного священства христиан в евхаристическом объединении. Движение мыслилось как организация церковной интеллигенции. Прот.Василий Зеньковский пишет, что на втором Пшеровском съезде Движения была зафиксирована основная позиция церковной интеллигенции, ““отдающей свою душу на переустройство жизни на началах христианства”. Через это Движение окончательно сблизилось с русской религиозно-философской традицией, и в то же время осознало себя свободной силой в Церкви”. Он утверждает, что путь церковной самостоятельности открывался не потому, что идея свободы вытекала из духовной установки Движения и не потому что оно само было проникнуто пафосом свободы, “а потому, что по новой церковной задаче оно не могло, да и не может быть иным, чем только свободным течением, но конечно внутри-церковным, а следовательно свободным во внешнем смысле, но ищущим свободы истинной во Христе, ибо цель его не есть задача только клира, она выходит за пределы обычной церковной активности. Движение здесь становилось на тот путь, который чуть-чуть позже был сформулирован в католической Церкви как принцип “лаического апостолата”, т.е. проведения в жизнь христианских начал всеми членами Церкви” (30, с.104).

Исходящая от Карловацкого Синода мысль о необходимости связи Движения с церковной властью, не была на самом деле заботой о подлинной церковности. Прот.Василий Зеньковский был убежден: “Подмена идеи церковности Движения планом административного подчинения его церковной власти, т.е. непонимание, неприятие и простое отвержение свободы мирянской активности в Церкви, есть одна из характерных черт той фатальной линии в русском церковном сознании, которое представлено преимущественно карловацкими кругами и близкими им по настроению людьми “евлогианских” кругов”. Некоторые движенцы тоже были заражены “административным восторгом”, убивавшим “живое вдохновение, живое искание правды в Церкви” (31, с.113, 119).

На 2-м Пшеровском съезде (местном) всеми без исключения было осознано “надтерриториальное единство” Движения (т.е. объединение русских в разных странах Европы), что по мнению о.В.Зеньковского стало фактом исключительной важности и продуктивности (30, с.103). Это отличает Движение от понятия прихода, который, по мнению А.В.Карташова, “не удовлетворяет требованиям воцерковления жизни” и поэтому “настало время адаптировать каноническую систему церковной организации к современному обществу” (цит. по: 1, с.298).

РСХД - уникальное церковное явление. Пытаясь определить его экклезиологический статус, мы видим, что Движение нельзя считать организацией, условно обозначая ее “академически-научным объединением верующих интеллигентов” (использовано выражение Н.С.Трубецкого из его письма о причинах, по которым он не хотел вступать в Братство (3, с.203)). Движение создавалось по Божиему благословению, которое было явлено на Пшеровском съезде. Оно явилось плодом соборности, находясь внутри невидимых границ Церкви. Будучи православным по духу, Движение открывалось всему живому в Церкви. РСХД активно занималось социальной работой, но было бы неправильно свести его лишь к узкому понятию благотворительной организации.

Можно ли соотнести РСХД с понятием межприходского братства? Видимо, да. Идея преобразования кружков в братства, а всего Движения - в содружество, была близка многим движенцам. И все-таки, несмотря на появление братств в РСХД, эта идея не осуществилась. Дело не только в том, что по преобладающему среди членов Движения мнению братства должны быть подчинены церковной власти. Отчасти, конечно, это так: братство не может существовать без своего духовного попечителя, поскольку все члены братства - люди полностью церковные. Но он не может назначаться “сверху”, как на приходе. Наличие духовника в братстве должно вытекать из единства его членов. Понятие “духовник братства” предполагает, что этот священник является духовником членов братства по их желанию, а не автоматически всего братства сразу (см. письмо прот. Сергия Булгакова С.Л.Франку (3, письмо 38, с.239)). В РСХД же как раз был назначен духовник движения. Внешне это назначение должно было придавать вид православного братства и оберегать Движение от нападок. На какое-то время эта цель была достигнута, но в целом оно не способствовало единству членов Движения и даже повредило ему (оо.Сергий Четвериков и Георгий Флоровский, будучи духовниками движения, по личным мотивам выступали против софиологии о.Сергия Булгакова. О.Сергий Четвериков призывал исключить Н.А.Бердяева, выступившего в защиту о.Сергия, из РСХД за непослушание церковным властям (1, с.232, 423)).

При разнообразии мнений, в братстве невозможны политические разногласия, которые разрушают единство (как это было, например, в Братстве Святой Софии. П.Б.Струве разделял монархические взгляды, из-за чего Н.А.Бердяев вышел из Братства). При вступлении в РСХД политические убеждения не считались препятствием. Это оказалось наивной иллюзией, что и показала история расхождений и разрывов в Движении. И все же политические убеждения стали не причиной кризиса Движения, а скорее его следствием. Видимо, главная причина кризиса была в том, что члены РСХД в основном не были полностью воцерковлены. РСХД было миссионерским по духу, и поэтому привлекало много новых членов. Они входили в жизнь кружков и участвовали в жизни Движения, а потом начинали ощущать потребность в духовном руководстве. Движенский приход не мог решить проблему духовного роста, ее также не мог решить духовник Движения. И не только потому, что в духовном окормлении нуждалось сразу большое количество людей. Причина духовной стагнации была в том, что в кружках и братствах не велась систематическая катехизация для взрослых. Получилось так, что люди, с восторгом принимавшие идею “оцерковления жизни”, часто сами оставались не воцерковленными. Прот.В.Зеньковский писал: “развитие духовной жизни, ее продвижение и углубление не только замедлилось у подавляющего большинства движенцев, но даже пошло на убыль - и эта духовная неустроенность, эта остановка духовного устремления вперед явилась, по-моему, главной причиной того расстройства Движения, которое стало явно обнаруживаться уже в 1930-1931 гг. Движение, движенцы очень часто понимали свое “оцерковление” не дальше сакраментальной стороны, как бы полагаясь на то, что духовная жизнь у них будет развиваться “сама по себе”” (30, с.85). Ощущая неполноту своей церковной жизни, члены Движения старались “оцерковить свой быт” и для этого пытались собираться вместе. Отец Сергий Булгаков проводил в дни больших праздников так называемые “вечера”, на которых служили молебен с песнопениями праздника. Затем о.Сергий говорил краткое слово, потом все приглашались за стол. После чая был короткий концерт. Всего таких встреч состоялось 6-8, на них собиралось очень много народа. Однако, к сожалению, как вспоминает о.Василий Зеньковский, им не придавалось особого значения. “Но все же эти вечера достойны упоминания как попытка хотя бы в очень сдержанной и нарочито скромной форме подойти к “оцерковлению” быта””. Далее о.Василий добавляет, что позже в Париже была сделана попытка устроить общую трапезу после воскресной литургии, “чтобы не обрывать той общей сакраментальной близости, которую прихожане имели в литургии”. Эта попытка не удалась, так как семейным людям трудно было оставаться после литургии и о.Сергий Четвериков не сумел организовать и закрепить это начинание (30, с.119-120).

Можно ли определить РСХД как мирянский орден, или общину, или как-то еще? Как пишет Ковалевский, работа РСХД была внеюрисдикционна, вернее, была в общении с местными духовными властями в каждой стране, что позволило Движению вести широкую и плодотворную работу с молодежью (6, с.215). Таким образом, РСХД -межепархиальное церковное учреждение и мы можем определить его как православное движение, в котором участвовали как миряне, так и священники и епископы. Оно могло включать в себя братства, общины, иноческие и монашеские союзы, а также группы, называемые кружками. Православное по духу, Движение не имело формальной принадлежности к определенной церковной структуре. Гибкость форм Движения, его миссионерская, диаконическая, просветительская, и экуменическая направленность не предусматривала жесткой внутренней организации. У нас есть все основания говорить о новой церковной общности, название которой не надо придумывать, потому что оно уже есть - это православное движение.

Закончим словами Н.М.Зернова из его книги “Русское религиозное возрождение ХХ века”: “Вернувшись в Церковь, русская интеллигенция раскрыла новые стороны христианства, которые будут иметь огромное значение для будущих поколений русского православия. Они примирили авторитет и свободу, верность традиции и творчество, подчинение иерархии и личную ответственность. Это удалось потому, что главным стало значение Евхаристии для личности и для общества. Это знание вдохновляло идеи и дела” (33, с.254).

Список использованной литературы

1. А. Аржаковский. Журнал “Путь” (1925-1940): Поколение русских религиозных мыслителей в эмиграции. - Киев, 2000.

2. Б. Плюханов. РСХД в Латвии и Эстонии.- Париж, 1993.

3. Братство Святой Софии: материалы и документы 1923-1939.- М., 2000.

4. Н. М. Зернов. Съезд в Пшерове и начало русского студенческого христианского движения // Хроника семьи Зерновых. За рубежом.- Париж, 1923.- с.97.

5. В. А. Зандер. Путь моей жизни // Вестник РХД, 1984, № 142.- с.271.

6. П. Е. Ковалевский. Зарубежная Россия: история и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека (1920-1970).- Париж, 1971.

7. Первые годы Русского студенческого христианского движения (РСХД) // П. Е. Ковалевский. Зарубежная Россия, доп.вып.- Париж, 1973.

8. О. Сергий Булгаков. Смысл и оправдание христианских студенческих кружков (в ответ на анкету о целях “движения”) // Вестник РСХД, 1926, № 4.- с.4.

9. Письма кружков о их жизни // Вестник РСХД, 1926, № 2.- с.11.

10. Ю. Степанов. Хроника жизни Движения // Вестник РСХД, 1926, № 12.- с.25.

11. Проф. В. Коренчевский. Кризисы в кружках // Вестник РСХД, 1928, № 4.- с. 15.

12. Н. Струве. Пшеровская пятидесятница //Вестник РХД, 1993, № 168.- с.3.

13. [Прот.] В.В.Зеньковский. Зарождение РСХД в эмиграции (Из истории русских религиозных течений в эмиграции) // Вестник РХД, 1993, № 168.- с.5.

14. М.Раев. Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции 1919-1939.- М., 1994.

15. Г.П.Федотов. Третий Клермон // Лицо России: статьи 1918-1930.- 2-е изд.- Париж, 1988, с.268.

16. Свято-Сергиевское подворье в Париже: к 75-летию со дня основания.- СПб- Париж, 1999.

17. А.В.Карташов. Как создался Богословский Институт // L’Institut de Theologie Orthodoxe Saint-Serge /Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже.- с.13-15.

18. Митр.Евлогий. Путь моей жизни: воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной.- М., 1994.

19. Л.Зандер. Съезд в Аржероне //Путь, 1926, № 2.- с.111-116.

20. Л.Зандер. Съезд в Хопове //Путь, 1926, № 2.- с.116-121.

21. Л.Зандер. Бьервильский съезд //Путь, 1927, № 6.- с.120-125.

22. Секретарский отчет о съезде в Шато Бьервиль 1-5 сентября 1926 г.// Вестник РСХД, 1926, № 10.- с.16-24.

23. Съезд в Бьервилле //Вестник РСХД, 1926, № 11.- с.17-19.

24. Е.Скобцова [мать Мария]. Белградский вопрос // Вестник РХД, 1977, № 122.- с.298.

25. Свящ.Александр Ельчанинов. Со съезда в Аржероне (из писем к жене) // Вестник РХД, 1984, № 142.- с.86.

26. Н.А.Бердяев. Об идейном кризисе Движения (задачи Движения и грозящие ему опасности) // Вестник РХД, 1993, Т 168.- с.53.

27. С.Жаба. За други своя…// Вестник РХД, 1980, № 131.- с.325.

28. Л.Макаров. Мать Мария и русское студенческое христианское движение (1932-1935) // Вестник РХД, 1980, № 131.- с.353.

29. И.А.Лаговский. Возникновение РХД крестьянской молодежи (1934 г.) // Вестник РХД, 1993, Т 168.- с.99.

30. Прот. Василий Зеньковский. Мое участие в РСХД //Вестник РХД, 1998, № 177.- с.85.

31. Прот. Василий Зеньковский. Мое участие в РСХД //Вестник РХД, 1998, № 178.- с.109.

32. Прот. Василий Зеньковский. Мое участие в РСХД //Вестник РХД, 2001, № 182.- с.315.

33. Н.Зернов. Русское религиозное возрождение ХХ века.- Париж, 1991.