НЕВЕ В ОКРУЖЕНИИ СЕКСОТОВ
О судьбе русских католических священников византийского обряда в 1930-е гг. и о связях епископа Неве с истинно-православными христианами
Автор – эксперт Научно-исследовательского и правозащитного центра "Мемориал". В основе публикации – доклад, прочитанный 15 октября 2011 г. на конференции "Католическая Церковь в СССР в 1920-30-е гг."
См. библиографию.
К середине 1920-х годов работа чекистов по активному внедрению секретных осведомителей (или секретных сотрудников – сексотов) в окружение священнослужителей в храмах и в общинах всех религий практически завершилась. Окончательно были утверждены сметы расходов по секретному осведомлению, и средства на это поступали каждые полгода во все регионы. Согласно этим сметам, в каждом храме должно быть не менее двух активных сексотов, хотя желающих, по мнению чекистов, было гораздо больше.
С 1927 года начался следующий этап, и чекисты активно взялись за самих священнослужителей. Это касается всех конфессий по всему Советскому Союзу. Каждый официально зарегистрированный в храме священник вызывался в ГПУ и перед ним ставился выбор: либо дать подписку о сотрудничестве, либо отправиться в лагерь или ссылку.
Нужно отметить, что из священнослужителей, которые дали эти подписки, каждый сам выбирал для себя, как из этого положения выходить. Кто-то действительно активно сотрудничал, писал и нарушал тайну исповеди. Кто-то выкручивался и через какое-то время, естественно, как "несправившийся", отправлялся в лагерь. Кампания по вербовке священников была завершена к 1930 г.
Епископ Пий Неве, переведенный из Донбаса в Москву, получил официальную регистрацию — разрешение служить в храме св. Людовика — 21 октября 1926 г. Но ему было поставлено условие, что он будет исполнять обязанности пастыря лишь в отношении французских граждан. Поэтому официальным апостольским администратором Московского деканата католической Церкви был назначен Карл Бенович, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла. Заведующей храмом св. Людовика была мадам Отт. И в ее обслугу уже в самом начале 20-х годов было внедрено много сексотов. После того, как в храме появился Пий Неве, там стало много новых сексотов, которые собирали на него компромат.
Первым пострадавшим от знакомста с Пием Неве стал настоятель прихода русских католиков Потапий Емельянов в Донбасе. Он был арестован в январе 1927 года. И при обыске у него были изъяты письма Неве, потому что именно Неве через папскую миссию в Ростове помогал этому приходу в голодные годы в начале 20-х.
Следствию было важно добиться от Потапия Емельянова признания в том, что он получал материальную помощь от Неве за переход прихожан из православия в католичество. Причем нашелся "свидетель", который подтвердил, что Емельянов помогал материально лишь тем крестьянам, которые перешли в католичество.
В феврале 1931 года в Москве были арестованы священники русских католиков Сергий Соловьев и Александр Васильев. С первых же допросов о. Сергий не только начал подписывать жуткие и очень серьезные обвинения против себя, но и сдавать остальных. Кроме этого, еще один из нужных свидетелей показал, что вся община Сергия Соловьева рассматривалась как одна из вспомогательных сил, чтобы помочь Франции в ее деятельности против СССР.
Показания Александра Васильева подтвердили, что именно Неве тайно перевел его в католичество, передавал ему литературу для распространения, пользовался его информацией о церковной борьбе среди православных. Кроме этого, Васильев признал, что осведомленность Неве в делах РПЦ говорила о наличии у него информаторов и среди православных священников. И он предположил, что таким информатором являлся архиепископ Варфоломей (Ремов).
Весной 1931 г. по групповому делу были арестованы католические священники двух храмов - Карл Лапинович и Михаил Цатуль. Их постоянные контакты с Неве прежде всего интересовали следствие. И эти священники дали нужные показания. Они рассказали о связи Неве с Ватиканом и о том, что он "очень пессимистически настроен в отношении возможности существования религии в России". И завершались эти показания утверждением, что "роль Неве в СССР безусловно контрреволюционая", что он "разведчик, агент Ватикана и, возможно, французского посольства".
Более серьезные показания о Неве и его "разведывательной деятельности" дал другой священник — Михаил Сокур. При этом он сначала заявил, что ничего не знал о Неве до его приезда в Москву, а потом вдруг вспомнил о "разведывательной" деятельности Неве в Макеевке и его связи с белым командыванием во время Гражданской войны. Он подтвердил, что Неве продолжает руководить Московской и Смоленской епархиями, а также имеет влияние и в Ленинграде, и на Кавказе, и в Татарской республике, и в других местах. "Свидетель" показал, что в каждой беседе Неве говорил о тяжелом положении Советов, и что в результате нарастающего недовольства среди населения можно ожидать восстаний и других форм протеста.
Показателен рассказ этого свидетеля о том, что православным попам, тайно принявшим католицизм, расрешается скрывать это и продолжать действовать как раньше. И на это якобы дал согласие Ватикан. По уверению этого "свидетеля", метод конспиративных католиков – православных попов непосредственно связан с подготовкой интервенции.
Все эти показания дали чекистам основания обратиться в посольство с требованием выслать епископа Неве. Но были проведены переговоры, и Неве все-таки устоял.
Летом 1933 года в Москве была арестована большая группа монахинь абрикосовской общины, которые только что освободились из ссылок, вместе с игуменьей Анной Абрикосовой, которая только что была освобождена из тюрьмы. Епископ Неве помогал им. И когда они были арестованы, то от них стали добиваться очень серьезных показаний против него. Одна из монахинь дала необходимые следствию показания. Она рассказала, что Неве говорил осенью 1932 года, что во французском посольстве находят множество неизвестных, подброшенных анонимных записок, в которых Европу просят помочь избавить Россию от большевиков. В беседах с сестрами абрикосовской община Неве заявлял о неизбежности интервенции. Завершались эти показания сестры тем, что "Неве являлся идеологическим и идейным вдохновителем нашей контрреволюционной деятельности".
В обвинительном заключении по этому делу был специальный раздел "Связь с Ватиканом и роль епископа Неве". Там говорилось о том, что "целью контрреволюционной организации было свержение советской власти и установление монархического строя... И Анна Абрикосова получила через Неве ответ от Папы, в котором он благословил ее на борьбу за "русское дело".
В начале 1932 года в храме св. Людовика появился преподаватель института, который познакомился с Неве и в беседах с ним проявил удивительные познания в христианском вероучении, чем очень серьезно расположил к себе епископа Неве. В апреле 1933 г. под руководством Неве этот "инженер" перешел в католичество. На самом деле он был сексотом. С 1930 г. он активно сотрудничал с чекистами, будучи арестованным по групповому делу православного духовенства. Он дал подписку о сотрудничестве и в течение двух лет давал очень много показаний по делу духовенства Истинно-Православной Церкви. В 1950-х годах он покажет: "По заданию НКВД я принял католичество. И это способствовало моему еще большему сближению с Неве. А о том, что мне приходилось слышать от Неве, я своевременно в письменной форме информировал органы НКВД".
К показаниям этого сексота надо относиться очень серьезно. Он до того нафантазировал, что в середине 1940-х годов был арестован и попал в лагерь, так как он случайно зацепил сексотов более серьезных, и чекисты решили, что все, что он писал до этого, — это выдумки — и отправили его в лагерь.
Он также сообщил о тайном переходе в католичество архиепископа Варфоломея (Ремова), о существовании при церкви Богородицы в Путинках тайного монастыря и тайных пострижений (православных и католических), которые проводил этот архиепископ.
Эти сведения послужили основанием для рапорта чекистов своему начальству о существовании в Москве "тайной контрреволюционной организации церковников, созданной по дерективам "Русской комиссии" в Ватикане негласным представителем последнего в Москве, католическим епископом Евгением Неве".
Этот рапорт послужил началом больших арестов в Москве в 1935 году, когда были арестованы практически все тайные монахини и монахи - и католические, и православные, - которые действовали под руководством владыки Варфоломея (Ремова). На следствии владыка во всем признался и сдал практически всех, к сожалению. По поводу Неве он написал все, что нужно было следствию. В частности, он подтвердил, что письма ссыльных священников пересылаются в Ватикан как доказательство гонений на верующих, а также то, что он сообщил Неве, что митрополит Сергий не делает без ГБ ни одного шага. Но главное, в чем обвиняли владыку, это то, что он сдал всех сексотов из высших эшелонов Церкви — обо всех рассказал Неве. И это стало основанием для расстрела.
Перед отъездом в отпуск епископ Неве познакомил своего помощника Леопольда Брауна с этим "специалистом по христианскому вероучению". Причем представил его как "человека, заслуживающего доверия, и убежденного католика". В будущем именно этот сексот сыграет главную роль в групповых процессах католиков 1940-50-х годов, в высылке всех настоятелей храма св. Людовика – иностранцев - и в трагической судьбе заведующей храмом св. Людовика мадам Отт и ее дочери.
Я работала в ЦА ФСБ только со следственными делами. А есть еще целый блок агентурно-следственных дел, где хранятся подписки и их донесения. Этот материал никогда не будет открыт. Мы о ком-то узнали только потому, что следователи оставляли в следственных делах агентурные справки или делали меморандумы, где были клички, а не имена. Но в следственном деле мадам Отт и ее дочери названы все секретные агенты, которые работали в храме св. Людовика и ее окружении. Это нонсенс — этого не должно было быть. Но именно по этому делу мы знаем, кто в ее окружении работал на НКВД. И именно по этому делу мы узнали фамилию того сексота, обладающего глубокими познаниями в христианском вероучении.
Что касается других дел, например, относительно православной Церкви, то чекисты, чтобы легко было переносить в обвинительное заключение, например, часто делали меморандумы. Попробую объяснить: например, есть большая Московская область. Ее ведет один священник – сексот. Об этом все знали. И когда прихожанки предупреждали нового священника на исповеди, чтобы он опасался отца Х, потому что он сексот, то они не знали, что и этот священник уже тоже сексот. Он об этом писал в ГБ, и им это вменялось в качестве обвинения. То есть в православной Церкви миряне знали, кто доносит, и предупреждали.
Но нужно понимать, что представители всех конфессий, которые были зарегистрированы в храмах в качестве священников с 1927 по 1929 гг., должны были дать подписку. У того же епископа Неве был большой круг священников. Часть из них сразу его предпредила: "При мне не говорить, потому что я дал подписку". Он часто знал, кто дал подписку, и сотрудничал с ними очень активно.
Я могу говорить о православном священстве — к 1933 г. большая часть из них ушла в лагеря, и остались только активнейшие сергиане, и те до 1937 года — потому они тоже будут расстреляны.
Почему советская власть так долго терпела епископа Неве и не могла его арестовать? Потому что его арестовать вообще не могли — он французский поданный. Когда его перевели в Москву, то от него требовали принять российское гражданство, но он категорически отказался. Поэтому все переговоры шли на уровне НКИД. Чекисты не хотели ссориться с французским посольством — потому что в это время французы признали советскую власть. Его так и не выслали — когда он выехал в отпуск, ему просто не дали очередную въездную визу, но официально он не был выслан.
Епископ Неве прекрасно знал русский язык. Он же служил в Донбасе с 1904 года. Большая часть архивной информации о нем вошла в книгу про Неве, которая вышла в 2007 г.
Также монахини абрикосовской общины написали уникальные воспоминия о том, как Неве вообще здесь служил, кому он помогал. Но даже в следственных делах есть сведения о том, как он помогал ссыльным — кому, что и сколько он передавал.
К сожалению, возможностей для продолжения исследований нет - сейчас вообще все архивы закрыты. Как только пришел Путин, то их закрыли. Нам просто повезло, что в начале 90-х я попала в Центральный архив ФСБ и смогла скопировать все эти дела — это просто чудо. Не потому, что я была сотрудником "Мемориала" — только благодаря письму католической администратуры я туда попала. Как мне потом рассказывали, чекистов поразила ватиканская шапка на письме – они бегали по всему зданию и показывали ее — дескать, "вот кто нам написал!"
Теперь мы не можем ни в один архив прорваться, хотя многие архивы следственных дел переданы в государственные архивы — они не в архивах ФСБ. Но по всем городам пришли указания эти архивы следственных дел закрыть даже для родственников. И в последние 3-4 года правила все более ужесточаются: родственник должен доказать, что он родственник, и ему не дадут следственное дело, ему дадут просто подробную выписку. То есть сейчас ситуация чудовищная.
Но в архиве "Мемориала" осталось очень много следственных дел католического духовенства в виде копий.
