И. В. Семененко-Басин

Возвращение мощей святых Русской Православной церкви в 1940-х годах

Оп.: Семененко-Басин И. Возвращение мощей святых Русской Православной церкви в 1940-х годах // Страницы: Богословие. Культура. Образование. 2004. Т. 9. Вып. 1. С. 74 – 88.

Эта же статья - 2010 г., "Росс. история".

Одним из тяжелейших потрясений религиозного сознания в России послереволюционных лет стали вскрытия мощей святых. Эти печально известные акции должны были, по замыслу советских вождей, сыграть свою роль в процессе уничтожения веры и любых религиозных представлений в умах «новой исторической общности – советского народа». Расчёт строился на том, что в течение многих веков особенностью народного русского благочестия была вера в нетление мощей всех без исключения угодников Божиих. Исследователи не раз обращались к истории вскрытия и уничтожения мощей в советской России[1], публиковались источники по этой теме[2], но обобщающей научной работы пока не существует. Что же касается возвратного движения, то есть возвращения мощей Православной церкви, то этот процесс до сих пор остаётся на периферии научных интересов.

В лихие 1920-30-е годы далеко не все святые мощи уничтожались, многие передавались в музеи. Позднее, во время краткого «потепления» в отношении советского государства к церкви некоторые реликвии были возвращены в православные храмы.   

Правовая сторона вскрытия и возвращения мощей в СССР едва ли имеет какое бы то ни было отношение к Праву в его классическом понимании. Декреты Совнаркома РСФСР «О свободе совести, церковных и религиозных общинах» (20 января 1918 г.) и «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (23 января 1918 г.)[3] объявили всё церковное имущество, включая храмы и различные святыни, находящиеся в их стенах, «народным достоянием», и сразу же были заявлены тоталитарные притязания новой власти. «Порядок учёта, хранения и хозяйственного распоряжения зданиями или предметами, предназначенными специально для богослужебных целей, определяется постановлениями местной и центральной государственной власти». Религиозные общества получали его в бесплатное пользование «по особым постановлениям местной или центральной государственной власти»[4].

Уже 22 октября 1918 г. произошло первое в советской России вскрытие мощей: потревоженными оказались останки преподобного Александра Свирского в Александро-Свирском монастыре. 14 февраля 1919 г. Народный комиссариат юстиции специальным постановлением объявил «антирелигиозную войну» мощам святых. После этого по всей стране развернулась массовая кампания, усилившаяся после издания Народным комиссариатом юстиции, с согласия Совета народных комиссаров, циркуляра «О ликвидации мощей» (25 августа 1920 г.). Наркомюст потребовал от местных властей изъять все без исключения мощи из собственности Церкви, передать их в музеи или  уничтожить. С этого времени начинается настоящее истребление мощей русских святых; последнее по времени вскрытие мощей произошло в январе 1930 г. (мощи св. княгини Анны Кашинской в Кашине)[5]. Некоторые из изъятых реликвий Церковь смогла вернуть себе во второй половине 1940-х, в годы некоторого потепления в её взаимоотношениях с советским государством. При этом и речи не было об отмене декретов 1918 г. или распоряжений Наркомюста от 1919 и 1920 гг., более того, правительство не издало ни единого правового акта, которым было бы регламентировано возвращение святынь. Таким образом, возвращение мощей было обставлено исключительно как жест благоволения со стороны И. В. Сталина. Непосредственно передачей мощей занимались сотрудники Совет по делам Русской Православной церкви при Совете министров СССР[6], созданного в 1943 г. и возглавлявшегося полковником (с июля 1945 г. – генерал-майором) госбезопасности Г. Г. Карповым.

Документы, отложившиеся в процессе возвращения мощей Церкви в 1940-е годы, хранятся ныне в Государственном архиве Российской Федерации, в фонде Совета по делам религий при СМ СССР (ф. 6991, оп. 2): ед. хр. 605 (общее дело о мощах святых), ед. хр. 606 (о мощах святителя Алексия Московского), ед. хр. 607 (о мощах княгини Анны Кашинской), ед. хр. 608 (о мощах праведного Иакова Боровичского), ед. хр. 609 (о мощах святителя Иннокентия Иркутского), ед. хр. 610 (о мощах праведных Иоанна и Лонгина Яренгских), ед. хр. 611 (о мощах святителя Иоанна Тобольского), ед. хр. 612 (о мощах святителя Иоасафа Белгородского), ед. хр. 613 (о мощах святителя Митрофана Воронежского), ед. хр. 614 (о мощах святителя Никиты Новгородского), ед. хр. 615 (о мощах святителя Питирима Тамбовского), ед. хр. 616 (о мощах преподобного Серафима Саровского), ед. хр. 617 (о мощах праведного Симеона Верхотурского), ед. хр. 618 (о мощах святителя Тихона Задонского).

Прежде чем вести речь о частичном восстановлении Церкви в СССР во второй половине 1940-х, отметим одно принципиально важное обстоятельство. Возвращение мощей Православной церкви, равно как и открытие приходов и монастырей, началось во время II мировой войны на территориях, оккупированных Германией, то есть в Украине и Беларуси. В частности, верующим была передана Киево-Печерская Лавра с множеством мощей в знаменитых пещерах, при помощи оккупационных властей церковь получила из местного музея мощи преподобной Евфросинии Полоцкой. И уже вслед за этим политику уступок Церкви стало развивать советское правительство. Характерно, что в сентябре 1947 г., по запросу Совета по делам Русской Православной церкви, уполномоченный Совета по Украине П. Ходченко прислал в Москву перечень всех мощей, находившихся в украинских церквях и монастырях, возобновлённых во время оккупации[7]. И германская оккупационная власть, и советские власти стремились снискать поддержку и симпатии местного населения[8].

Что же касается возвращений мощей, происходивших в советском политическом пространстве, то самая первая известная нам инициатива исходила «снизу», и не от священнослужителей, а от мирян, а именно от православных христиан г. Ферганы. Об этом и последующем ходатайстве известно из рапорта епископа Ташкентского и Среднеазиатского Кирилла Поспелова на имя Московского патриарха Алексия I Симанского[9].

Община верующих в 1944 г. и епископ Кирилл Поспелов в 1945 г. начали череду ходатайств о возвращении мощей святых, то есть фактически о ревизии государственной политики 1920-х годов. Не позднее 1945 г. к этому процессу подключилась Патриархия, и патриарх Алексий I стал регулярно направлять в Совет по делам Русской православной церкви при СМ СССР соответствующие письма, подкреплённые ходатайствами епархиальных архиереев, священников, приходских общин.

Как явствует из документов Совета по делам религий, государство возвращало Церкви мощи святых в течение 1946 – 1947 гг., последний известный случай имел место в феврале 1948 г. Приведу хронику событий[10]:

1944 г. – первая попытка верующих вернуть мощи святого из запасников музея (речь шла о мощах святителя Митрофана Воронежского).

1946 г., март – Церкви возвращены мощи святителя Тихона Задонского (Орёл).

1946 г., апрель – В составе архитектурного комплекса Троице-Сергиевой Лавры возвращены мощи преподобного Сергия Радонежского (Московская область).

1946 г. - Возвращены мощи святителя Феодосия Черниговского (Чернигов).

1946 г. - Возвращены мощи Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия (Москва; в 1947 г. перевезены в Вильнюс, в православный Свято-Духовский мужской монастырь)[11].

1947 г., июнь – Совет министров СССР принимает решение о возвращении мощей святителя Алексия Московского.

1947 г., июнь - Возвращены мощи святителя Иоанна Тобольского (Тобольск)[12].

1947 г., октябрь - Возвращены мощи святителя Алексия Московского (Москва).

1948 г., февраль - Возвращены мощи благоверной княгини Анны Кашинской (Кашин)[13].

В послевоенное время Церкви были также возвращены мощи младенца-мученика Гавриила Белостокского (дату возвращения установит не удалось). Из публикуемого документа видно, что мощи Гавриила Белостокского в сентябре 1948 г. находились в запасниках Музея истории религии в Ленинграде[14].

Негласная ревизия государственной политики 1920-30-х годов проходила не без споров и сопротивления партийных и советских работников. 26 июля 1946 г. председатель Совета Г. Г. Карпов в инструктивном письме к уполномоченным Совета  объявил, что «никакого массового возвращения мощей не может иметь места, уполномоченным не следует проявлять инициативу в части розыска мощей в музеях и других организациях»[15]. Поскольку патриарх всё же настаивал на возвращении мощей, Карпов обратился в Совет министров, и получил от К. Е. Ворошилова следующий столь же забавный, сколь и зловещий ответ: «Надо сказать патриарху, не глядя в глаза – пора РПЦ уж отказаться от этого, отжило уже, это мистицизм»[16]. Карпов продолжал сопротивляться возвращению мощей, о чём можно узнать из его письма В. М. Молотову от 21 мая 1947 г.[17]: «Относясь к передаче «мощей» отрицательно, поскольку это способствовало бы оживлению религиозного фанатизма и паломничества, а также увеличению доходов духовенства, Совет под благовидным предлогом оттягивал передачу «мощей» церквам». Он даже предлагал Совету министров принять решение об уничтожении всех мощей, о возвращении которых не было возбуждено ходатайств[18].

Патриарх, вероятно, знал, что в деле возвращения мощей Церкви, так же как и в случае иных уступок государства, важным фактором было личное благоволение И. В. Сталина. Например, после возвращения мощей Сергия Радонежского (произошло это на Пасху 1946 года), 29 апреля 1946 г., патриарх Алексий I писал Г.Г. Карпову:

«Вы поймёте, что если кто, то именно я, более чем кто либо, знаю, с каким добрым участием Вы отнеслись к моей просьбе о Лавре и как поспешили получить от Иосифа Виссарионовича разрешение на предоставление нам Троицкой Лавры с ея великой исторической святыней, мощами Преподобного Сергия»[19].

Если мощи преподобного Сергия, считавшиеся музейным экспонатом, с 1946 г. вновь оказались внутри литургического пространства Церкви, то останки другого знаменитейшего русского подвижника, преподобного Серафима Саровского, возвращены не были. Осенью 1946 г. настоятель прихода в Темникове священник Иоанн Лентовский и группа верующих подала прошение о возвращении мощей преподобного Серафима на имя епископа Пензенского и Саранского Михаила Постникова. При посредничестве уполномоченного Совета, прошение верующих в ноябре 1946 г. легло на стол Каропову. Как мы знаем теперь, никакого дальнейшего развития это дело в 1940-е годы не получило[20]. 

Большевистское поругание русских святых происходило с невероятной шумихой, сопровождалось публикацией соответствующих газетных статей, съёмкой документальных фильмов. Напротив, возвращение мощей было как бы «спрятано» от общества, становилось достоянием только постоянных прихожан кафедрального или монастырского собора. В качестве примера можно привести историю возвращения мощей одного из патронов Москвы, святителя Алексия. 8 марта 1947 г. патриарх Алексий I направил Г. Г. Карпову письмо с просьбой вернуть Церкви мощи святителя Алексия, митрополита Московского, и великого князя Даниила Московского[21]. В следующем, 1948 году должно было состояться празднование 800-летия Москвы, и патриарх особо подчеркнул, что просит вернуть мощи святых покровителей Москвы в преддверии юбилея. Мощи митрополита в течение столетий находились в церкви святителя Алексия в Чудовом монастыре в Кремле. В 1929 г. монастырь был полностью разрушен, а мощи перенесены в Успенский собор Кремля[22]. Мощи князя Даниила до 1930 г. покоились в московском Даниловом монастыре, в соборном храме Святых отцов семи вселенских соборов, а после закрытия монастыря – в близлежащей церкви Воскресения словущего. В 1932 г., когда власти собирались закрыть и эту церковь, мощи исчезли; вероятно, они были скрыты верующими[23]. 9 июня 1947 г. Совет министров издал распоряжение о передаче мощей св. Алексия, которая состоялась 14 октября. Патриарх сообщил об этом Карпову особым рапортом[24].

Во внутренних документах и в деловой переписке Совета по делам религий сохранились небезынтересные сведения о хранении мощей в различных музеях СССР.

В 1946 г. архиепископ Новосибирский и Барнаульский Варфоломей Городцов начал ходатайствовать о возвращении мощей святителя Иоанна Тобольского. 31 июля 1946 г. патриарх Алексий I направил Карпову письмо с цитатами из рапорта архиепископа Варфоломея о мощах св. Иоанна: они представляют собой коричневого цвета скелет, находятся в особой гробнице и доступны взглядам посетителей.

В ходатайстве о мощах святителя Иннокентия Иркутского от 10 октября 1946 г. патриарх Алексий I сообщил Карпову, что Иркутск расстался с мощами св. Иннокентия 26 февраля 1921 г. и местонахождение их неизвестно[25]. В письме уполномоченного по Ярославской области Цыганова от 12 августа и 25 сентября 1948 г. рассказано, что мощи Иннокентия Иркутского находятся в Ярославском краеведческом музее, в здании закрытой церкви Илии Пророка, куда они поступили в 1941 г. из антирелигиозного музея[26]. Согласно описанию Цыганова, мощи Иннокентия, не покрытые одеждой, выставлены в остеклённом ящике-витрине в отдельном приделе, куда нет доступа посетителям[27]. 2 сентября 1948 г. Карпов особым письмом потребовал проверить, как соблюдается изоляция мощей от верующих посетителей музея[28].

В 1947 г. ходатайствовать о возвращении мощей праведного Симеона Верхотурского принялся епископ Свердловский и Ирбитский Товия Остроумов. В прошении от 29 сентября 1947 г. на имя уполномоченного по Свердловской области В. Н. Смирнова епископ Товия писал: «С своей стороны считаю, что передача мощей из музея в церковь может иметь морально удовлетворяющие значение и действие и на тех людей, которые в настоящее время находятся вне Православной Патриаршей церкви, ибо это послужит убедительным орудием в руках церкви против раскольников-отщепенцев, и что даст возможность на ликвидацию раскола в Епархии»[29].

Как мы помним, в сентябре 1945 г. мощи святителя Митрофана Воронежского находились в эвакуации в Фергане. Из ходатайства епископа Воронежского и Острогожского Иосифа Орехова на имя патриарха от 9 апреля 1948 г. явствует, что к лету 1946 г. мощи св. Митрофана были возвращены в антирелигиозный музей в Воронеже, а после его закрытия перешли в ведение воронежского краеведческого музея, располагавшегося в помещении Покровской церкви[30]. 7 октября 1947 г. уполномоченный по Воронежской области Гостев сообщил в Совет, что антирелигиозный музей, располагавшийся в Покровской церкви в Воронеже, получил мощи Митрофана в 1929 / 1930 г., при том, что первое вскрытие мощей состоялось ещё в начале 1919 г.[31]. Гостев предлагал не возвращать мощи Церкви, а вместо этого похоронить.

3 июля 1947 г. уполномоченный по Калининской области В. Хевронов сообщил Карпову, что в Калининском (Тверском) музее хранится незаверенная копия акта вскрытия мощей Анны Кашинской (оригинала акта в музее не обнаружилось), состоявшегося 24 января 1930 г. Согласно копии акта, мощи св. Анны в 1930 г. представляли собой массу обугленных, обгорелых костных останков общим весом 1 кг, хорошо сохранилась только верхняя часть черепа[32].

10 июля 1947 г. уполномоченный сообщил в Совет, что мощей Иакова Боровичского в музее Валдая нет. «По устному сообщению Председателя Райисполкома тов. Кузнецова указанных «мощей» в гор. Валдае не было и до Отечественной войны, но когда и куда они изъяты неизвестно»[33].

30 августа 1947 г. патриарх Алексий I писал в Совет о судьбе мощей святых, находившихся в Софийском соборе Новгорода Великого. «Находящиеся в нём [Софийском соборе – И. С.-Б.] мощи святых считаются принадлежностью музея. В настоящее время во время ремонта Собора они находятся в крайне печальном положении: раки плохо закрыты, сор в них, пыль и у многих кости в беспорядке»[34]. Патриарх ходатайствовал о передаче в единственную открытый храм Новгорода мощей святителя Никиты Новгородского. 

Из документов о мощах святителя Питирима Тамбовского известно, что впервые мощи были вскрыты 22 февраля 1919 г., причём акт вскрытия не сохранился, так что Совет располагал только кратким описанием. После этого мощи находились в тамбовском кафедральном соборе. В 1929 г. собор был закрыт и мощи передали в Тамбовский краеведческий музей, устроив 20 ноября 1929 г. повторное вскрытие. В акте второго вскрытия записано, что в раке святителя Питирима находилась восковая фигура, в которую были вделаны немногочисленные сохранившиеся кости, в частности, фрагменты черепа[35]. 

В письме патриарха Алексий I в Совет от 28 мая 1948 г.[36] переданы сведения, содержавшиеся в ходатайстве епископа Архангельского и Холмогорского Леонтия Смирнова относительно мощей праведных Иоанна и Лонгина Яренгских. По сведениям епископа Леонтия, они находились тогда в областном музее в Архангельске.

1 марта 1949 г. уполномоченный по Калининской области Хевронов сообщил Карпову в ответ на его запрос о мощах преподобного Макария Калязинского, что реликвии хранятся в музее в Калязине и доступа посетителей к ним не было и нет[37].

Из документов Совета по делам религий известно также о мощах, хранившихся в запасниках Центрального антирелигиозного музея в Москве, в 1946 г. переименованного в Музей истории религии, и вскоре переведённого из Москвы в Ленинград. Директор музея В. В. Бонч-Бруевич направил 3 декабря 1947 г. Г. Г. Карпову два списка мощей, составленных 5 ноября 1947 г. В первом записаны мощи, отправленные в Ленинград вместе с прочими экспонатами[38]. Во втором – мощи, ещё остававшихся в Москве[39]. Из этих списков видно, что кроме мощей русских святых, в фондах Музея истории религии находились глава и кисть руки великомученицы Анастасии Римской Узорешительницы (IV в.).

Тогда же в Совете были составлены “Сведения о “мощах”, находящихся в фондах музея истории религии, а также музеях, подведомственных комитету по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФСР”[40].

Наконец, в бумагах Совета сохранились три Приложения к неизвестному нам документу:

“Приложение № 1. Список “мощей”, находящихся в церквах и монастырях”[41].

“Приложение № 2. Список “мощей”, находящихся в местных музеях, по которым возбуждено ходатайство о передаче их церкви”[42].

“Приложение № 3. Список мощей, находящихся в фондах Музея Истории Религии и в местных краеведческих музеях”[43].

8 сентября 1948 г. В. В. Бонч-Бруевич вновь сообщил Г. Г. Карпову о мощах, находившихся в фондах Музея истории религии[44]. И вновь мы встречаем варварскую идею уничтожения святых мощей, ранее высказанную Карповым; Бонч-Бруевич пишет: «Надо решить вопрос, как быть со всеми этими предметами: нужно ли их нам хранить, или нужно просто предать сожжению в крематории?».

Резкое охлаждение в отношении советского государства к Русской Православной церкви во второй половине 1948 г. остановило процесс возвращения мощей святых; все ещё не выполненные просьбы были «положены под сукно»[45]. Из документов Совета по делам религий известно, что к этому времени без ответа оставались официальные ходатайства патриарха и епархиальных архиереев о возвращении Церкви мощей святителей Никиты Новгородского, Митрофана Воронежского, Иоасафа Белгородского, Иннокентия Иркутского, Питирима Тамбовского, преподобного Серафима Саровского, князя Даниила Московского, праведных Иоанна и Лонгина Яренгских, Иакова Боровичского, Симеона Верхотурского, а также просьба священника о возвращении мощей пяти муромских святых, переданная в Совет через уполномоченного[46].  

Как развивались события дальше? После смерти Сталина у иерархов Православной церкви теплились надежды на возобновление политики уступок со стороны государства. Действительно, обстоятельства, казалось бы, могли перемениться в середине 1950-х годов, когда, по определению современных исследователей, в СССР происходило «укрепление позиций Патриархии»[47]. Например, в своём письме от 9 июля 1956 г. на имя патриарха Г. Г. Карпов писал об отсутствии препятствий для возвращения Церкви мощей святителя Никиты Новгородского[48]. И всё же событиям 1946 – 1947 годов не суждено было повториться. После того, как борьба в высшем советском руководстве завершилась в июле 1957 г. победой Н. С. Хрущёва, возвращение к прежней внутренней политике стало невозможно[49]. Русской Православной церкви предстояло вновь подвергнуться атаке со стороны государства. 

И всё-таки история возвращения мощей русских святых получила в 1950-е годы некоторое продолжение. Во времена «укрепления позиций Патриархии», иначе говоря, в 1953 – 1957 годах, с разрешения властей из разрушавшихся церквей и монастырей были перезахоронены останки иерархов и подвижников, почитавшихся в разное время верующими. Спустя полвека некоторые из них будут положенным образом канонизированы на соборах Русской Православной церкви.

13 февраля 1957 г. патриарх Алексий I в письме к Г. Г. Карпову[50] просил о перенесении праха митрополита Московского Макария Невского в Троице-Сергиеву Лавру. Митрополит Макарий был погребён в Николо-Угрешском монастыре, которому в 1957 г. грозили уничтожением варварские перестройки[51]. В том же письме было сказано: «Несколько лет назад из Вифании близ Лавры по тем же, что и приведённые ныне, основаниям, был, с разрешения Правительтва, перенесён в Лавру прах Митрополита Платона, в 1812 году похороненного в Вифанском монастыре. В середине прошлого года, как видно из прилагаемой выписки из Отчёта Архиепископа Воронежского, был перенесён с места погребения в середине 19 века прах Архиепископа Воронежского Антония»[52]. Итак, в первой половине 1950-х годов состоялось перезахоронение праха Московского митрополита Платона Левшина (1737 - 1812), первоначально погребённого в Вифанском скиту Троице-Сергиевой Лавры. Из отчёта Воронежского архиепископа Иосифа Орехова известно, что в августе 1956 г. в Воронеже на городском кладбище был перезахоронен архиепископ Воронежский Антоний Смирницкий (1773 – 1846)[53]. Перезахоронение митрополита Макария, о котором ходатайствовал патриарх, состоялось 16 апреля 1957 г. Митрополит Макарий нашёл упокоение в подклете Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры[54]. Далее, вплоть до «перестройки», объявленной М. С. Горбачёвым во второй половине 1980-х, вопрос о возвращении мощей святых ни разу не обсуждался на официальном уровне.

*       *       *

Благоговейное сохранение святых мощей – одно из древнейших установлений христианской Церкви. Возвращение мощей в стены возобновлённых храмов было предрешено самой историей, древностью традиции; конкретной причиной стали драматические события II мировой войны и изменение государственного курса сталинской администрации. Впрочем, возвращая Русской Православной церкви мощи некоторых святых, советское правительство не стремилось подвергнуть ревизии правовые основания антирелигиозной войны, развёрнутой большевиками сразу после прихода к власти. Как можно догадаться, советские руководители принимали во внимание обстоятельства, делавшие возвращение реликвии сравнительно безопасным для их всевластия. Во-первых, православные священнослужители в СССР были подконтрольны, открытых храмов по-прежнему было немного, так что в целом Церковь не обладала большой миссионерским потенциалом. Во-вторых, общество, уже воспринявшее новую светскую культурную парадигму, оставалось равнодушно к таким событиям внутрицерковной жизни, как возвращение святых мощей. Тем не мене, действия властей, предпринятые в 1940-е годы, объективно работали на сохранение и развитие традиционного православного благочестия. 

Возвращённые мощи оставались видимым знаком присутствия святых в Церкви. Вкупе с тайным почитание мучеников советского времени, а также иерархов и подвижников минувших столетий, возвращение мощей сохранило в России саму идею прославления святых в качестве возможного и ожидаемого события.

Приложение 1

Рапорт Кирилла Поспелова, епископа Ташкентского и Средне-Азиатского, Алексию I Симанскому, патриарху Московскому и всея Руси

Его Святейшеству

Святейшему Алексию, Патриарху Московскому и всея Руси

Преосвященного Кирилла,

Епископа Ташкентского и Средне-Азиатского

Рапорт

В Ферганском Краеведческом Музее находятся мощи Святителя Митрофана Воронежского, эвакуированные из Воронежского Антирелигиозного Музея, и в настоящее время хранятся в амбаре в неподобающем виде, в запечатанном ящике, что для религиозного чувства верующих весьма нежелательно.

А поэтому прошу Ваше Святейшество войти с ходатайством перед кем следует, не найдут ли возможным временно перенести ящик со святыми мощами для хранения в храм, хотя бы и в запечатанном виде. Ходатайство об этом возбуждалось общиной верующих г. Ферганы пред Архиепископом Алексием ещё в прошлом 1944 г., но ответа не получено.

Смиренный Кирилл, епископ Ташкентский и Средне-Азиатский

19 сентября 45 г.

№ 417

г. Ташкент

Хранение документа: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Ед. хр. 613. Л. 6 (копия, заверенная протопресвитером Н. Колчицким, управляющим делами Московской Патриархии).

В рапорте упомянут архиепископ Куйбышевский и Сызранский Алексий (Палицын), принимавший в Центральной Азии православные приходы, находившиеся в юрисдикции «обновленцев», в общение с Московским Патриархатом.

Приложение 2

Письмо Алексия I Симанского, патриарха Московского и всея Руси, Г. Г. Карпову, председателю Совета по делам Русской Православной церкви при СМ СССР

Председателю Совета по делам Русской Православной Церкви

Георгию Григорьевичу Карпову

Сегодня, 14 октября 1947 года, в 5 часов утра из Успенского собора в Кремле Зам. Начальника Отдела сохранения Историч. ценностей и памятников Кремля Д. И. Михайловым и старш. научн. работником Н. В. Гордеевым мощи Митрополита Алексия по особому Акту были переданы Протопресвитеру Патриаршего Богоявленского Собора о. Николаю Колчицкому. В 5 ч. 40 м. утра рака со св. мощами прибыла в Патриарший Собор, где была встречена мною с причтом Собора и поставлена в алтаре Никольского придела.  Был совершён в алтаре перед св. мощами краткий молебен, после чего алтарь был заперт.

Особое наблюдение было за тем, чтобы в Соборе в это время находились лишь служащие в Соборе лица.

17^го октября ко всенощному бдению рака с мощами святителя Алексия будет установлена в главном приделе. Будет совершено торжественное всенощное бдение, а 18 октября – Литургия и молебен по случаю памяти в этот день святителей Московских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена.

Чувствую отрадную потребность выразить Вам и в Вашем лице нашему Правительству самую глубокую благодарность за то внимание, какое было оказано моему ходатайству о передаче св. мощей святителя Алексия для чествования их – в наш соборный храм.

В летописях Русской Церкви это событие будет запечатлено как исторический факт огромной важности и как новое подтверждение того, с каким благоволением относится к нуждам нашей Церкви Глава нашего Правительства, наш великий Вождь И. В. Сталин.

+ Алексий Патриарх Московский и всея Руси

14 октября

1947.

Хранение документа: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Ед. хр. 59. Лл. 52 – 53 об.

Приложение 3

Письмо В. В. Бонч-Бруевича, директора музея истории религии АН СССР, Г. Г. Карпову, председателю Совета по делам Русской Православной церкви при СМ СССР

8 сентября 1948

Глубокоуважаемый Георгий Григорьевич.

Я обещал Вам дать список всех “мощей”, которые находятся в Музее Истории Религии в Ленинграде, куда влились экспонаты Московского Музея Истории Религии.

Я недавно был в Ленинграде и там, на месте, был составлен следующий список:

               1) Серафима Саровского,

               2) Иосафа Белгородского,

               3) Александра Невского,

               4) ребро святого Альфонса,

               5) мумифицированный труп фальшивомонетчика и

               6) мелкие частицы “мощей” разных католических “святых”.

               7) “Умученный от жидов” останки отрока Михаила.

Надо решить вопрос, как быть со всеми этими предметами: нужно ли их нам хранить, или нужно просто предать сожжению в крематории?

Я был бы очень рад, если бы Вы мне дали бы по этому поводу добрый совет и, может быть, нашли бы нужным снестись с Советом Министров, чтобы так или иначе решить это дело.

Директор музея истории религии АН СССР

Влад. Бонч-Бруевич.

Хранение документа: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 2. Ед. хр. 605. Л. 28.

Пункт 7 вписан от руки. В. В. Бонч-Бруевичем, вероятно, ошибся; имеется в виду младенец-мученик Гавриил Белостокский. На письме резолюция Г. Г. Карпова: “Иванову И. И. Надо вновь поставить вопрос в Совете Министров, внеся [1 слово нрзб., предположительно: тоже] предложение. Карпов. 13/IX”.

И. В. Семененко-Басин

Вскрытия святых мощей советского времени в зеркале научных исследований

Оп.: Семененко-Басин И. Вскрытия святых мощей советского времени в зеркале научных исследований // Страницы: Богословие. Культура. Образование. М., 2004. Т. 9. Вып. 4. С. 558 – 562.

Без малого четверть века тому назад Бернар Маршадье написал работу о «кампании по вскрытию мощей», развёрнутой в первые годы советской власти [Marchadier 1981]. К сожалению, статья Маршадье долгое время была малоизвестна в России. Восполняя сегодня досадный пробел в нашем знании западной русистики, скажем также и о новых исследованиях, посвящённых этой проблеме.

Бернар Маршадье основывался в своей работе на официальных отчётах, публиковавшихся в журнале «Революция и церковь». Основная масса документов по истории вскрытия мощей находилась тогда в закрытых фондах советских архивов. Мне известно лишь несколько значимых публикаций в русской зарубежной периодике, имеющих отношение к интересующей нас теме и носящих характер исторического источника. Это – фрагменты из воспоминаний С. А. Волкова о вскрытии мощей преподобного Сергия Радонежского [Волков 1981; полный текст воспоминаний: Волков 1995], а также дневниковые записи секретаря петербургского Религиозно-философского общества С. П. Каблукова, посвящённые церковному освидетельствовании мощей св. благоверного князя Александра Невского летом 1917 г. [К истории…]. Непосредственный участник события, Каблуков засвидетельствовал принятую в старой России практику «дополнять» плохо сохранившиеся костные останки святых таким образом, чтобы они выглядели целым человеческим телом.

В 1990-е годы пришло время для публикации новых источников о судьбе мощей русских святых. Приоритет принадлежит М. В. Шкаровскому, опубликовавшему вместе с документами о вскрытии мощей св. Александра Невского ряд принципиально важных постановлений НКВД, Наркомюста, СНК РСФСР, касавшихся «борьбы с мощами» в масштабах всей страны [Шкаровский 1992]. Вскоре был опубликован большой объём документов, происходящих преимущественно из недр советского государственно-партийного аппарата [Щапов 1996, с. 36, 40 – 41, 55 - 62; Покровский, Петров кн. 1, с. 171 - 173, 515 - 517]. Документы эпохи и, в частности, распоряжения церковных властей, предпринятые в связи со вскрытием святынь, собраны также в двух изданиях Православного Свято-Тихоновского богословского института в Москве. Сборник указов патриарха Тихона (Беллавина) содержит целиком или в выдержках ряд важных документов о вскрытии мощей [Акты…, с. 158, 159, 164-165, 167-168, 170-173, 245-247]. В следующем монументальном издании, посвящённом патриарху Тихону, опубликованы, наряду с церковными распоряжениями, официальными документами, архиерейской перепиской, также и акты вскрытия мощей одиннадцати святых [Следственное дело…, с. 475, 486, 495-647, 844-846].  

Публикация документов по истории вскрытия мощей продолжается (см. протоколы вскрытия мощей преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского: [Протокол вскрытия…; Документы о вскрытии…]). Круг источников всё ещё не очерчен полностью. Например, благодаря трудам российских и американских учёных, составителей библиографического указателя «Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках», выявлены редкие публикации в зарубежной русской прессе, посвящённые вскрытию мощей св. Митрофана Воронежского и св. Иннокентия Иркутского [Тартаковский, Эммонс, Будницкий т. 2, с. 591 (№ 4366), с. 596 (№ 4389)].  

В течение долгого времени статья Бернар Маршадье оставалась единственным научным исследованием, посвящённым вскрытию мощей в первые годы советской власти. Советская «антирелигиозная» литература довольствовалась републикацией документов 1920-х годов [О святых мощах]; вольная русская печать за границей не уделяла «кампании по вскрытию мощей» особого внимания. Редким исключением стала публикация в Париже в 1976 г. анонимного воззвания о сугубом почитании дней вскрытия мощей. Эти даты предлагалось рассматривать в качестве посмертных мучений старинных русских святых, причастных, таким образом, жертве новомучеников XX века [О поругании…]. 

Политические перемены в бывшем СССР позволили учёным активизировать работу в российских архивах и обращаться к ранее запретным темам. Первые, обзорные публикации о вскрытии мощей русских святых базировались на документах, посвящённых отдельным эпизодам «гонений на мощи» [Козлов 1991; Алексеев 1991, с. 73 – 99; Юрченков 1993]. Систематическое исследование правительственной борьбы с почитанием святых предпринял в своих монографиях А. Н. Кашеваров [Кашеваров 1995; Кашеваров 1999], благодаря чему мы имеем полное представление не только о самих вскрытиях, но также и о политических, идеологических, социальных аспектах «кампании по вскрытию мощей», продолженной не менее известной «кампанией по изъятию церковных ценностей».

Наряду с научными работами, вышли в свет популярные изложения истории вскрытия мощей [Рогозянский 1998], публикации, посвящённые мощам отдельных, особо чтимых святых [Юрченков 1997; Флоренский 1998]. История вскрытия мощей рассмотрена и в хорошо документированных книгах священнослужителей-историографов [Цыпин 1997, с. 66 - 68; Митрофанов 2002].

Особой, малоизученной темой остаются возвращения Церкви мощей святых во второй половине 1940-х и в 1990-е годы. Впервые документированные сведения о возвращении мощей во второй половине 1940-х появились на страницах монографий по истории Русской церкви XX века [Шкаровский 1995; Шкаровский 1999; Чумаченко 1999], опубликовано несколько официальных документов, сопровождавших процесс возвращения мощей Церкви [Одинцов, Волокитина 2003]. Систематизация документов и дальнейшее изучение проблемы предприняты в работе, базирующейся на источниках из открытой для читателей части фонда Совета по делам религий, хранящегося в Государственном архиве Российской Федерации [Семененко-Басин 2004]. До сих пор не появилось серьёзного исследования всех аспектов «второй волны» возвращения мощей, начавшейся после 1988 года.

               Наконец, в научной литературе начинает дискутироваться проблема типологического сходства расправ над народными святынями, чинившимися двумя правительствами, царским и большевистским. В первом случае имеются в виду акции, происходившие в России во второй половине XVII – первой половине XVIII века, сначала в ходе борьбы с Расколом, затем – в ходе церковной реформы времён Петра I и его преемниц на троне [см. новаторскую работу: Лавров 2000]. В частности, выяснено происхождение тех обвинений, на основании которых в 1677 году было официально запрещено почитание мощей св. Анны Кашинской [Семячко 1997].

               Можно предположить, что изучение вскрытий мощей не ограничится только лишь выявлением новых документов и всё более детальным прояснением событий 1918 – 1920 годов. «Кампания по вскрытию мощей» - часть истории религиозности, особого направления исторических исследований, предполагающего обращение к целому спектру проблем «народной веры», установок и практики институализированной Церкви, наконец, всей социально-политической культуры общества. Сегодня труды историков закладывают основание новой историографии, посвящённой российскому Православию, и её составной частью станут сюжеты «кампании по вскрытию мощей».

Библиография:

Marchadier 1981 – Marchadier B.  L`exhumation des reliques dans les premières années du pouvoir soviétique // Cahiers du monde russe et soviétique. 1981. Vol. XXII (1). P. 67 – 88.

Акты… – Акты святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917 – 1943 / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994.

Алексеев 1991 – Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М., 1991.

Волков 1981 – Волков С. А. Вскрытие мощей преподобного Сергия Радонежского // Надежда. Христианское чтение. Frankfurt / Main, 1981. № 5. С. 272 – 289.

Волков 1995 – Волков С. [А.] Последние у Троицы: Воспоминания о Московской духовной академии (1917 – 1920). М.- СПб., 1995. 

Документы о вскрытии… – Документы о вскрытии мощей [св. Серафима Саровского]. 1920 – 1921 гг. // В гости к батюшке Серафиму / Сост. С. Фомин. М., 1997. С. 37 – 45.

К истории…– К истории освидетельствования мощей св. Александра Невского // Вестник Русского христианского движения. Париж - Нью-Йорк - Москва, 1990. № 159. С. 42 – 49.

Кашеваров 1995 – Кашеваров А. Н. Государство и Церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной церкви. 1917 – 1945 гг. СПб., 1995.

Кашеваров 1999 – Кашеваров А. Н. Церковь и власть: Русская Православная церковь в первые годы Советской власти. СПб., 1999.

Козлов 1991 – Козлов В. Судьбы мощей русских святых // Отечество: Краеведческий альманах. М., 1991. Вып. 2. С. 136 – 159.

Лавров 2000 – Лавров А. С. Колдовство и религия в России. 1700 – 1740 гг. М., 2000.

Митрофанов 2002 – Митрофанов Г., прот. История Русской Православной церкви. 1900 – 1927. СПб., 2002.

О поругании… – О поругании святынь // Вестник Русского христианского движения. Париж - Нью-Йорк - Москва, 1976. № 118. С. 297 – 300.

О святых мощах – О святых мощах. М., 1961.

Одинцов, Волокитина 2003 – Документальная публикация «Деятельность Совета по делам Русской Православной церкви в 1943 – 1958 гг.» / Публ. подг. М. И. Одинцов, Т. В. Волокитина // Власть и Церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939 – 1958. Дискуссионные аспекты. М., 2003. С. 253 – 373.

Покровский, Петров кн. 1-2 – Архив Кремля. Политбюро и Церковь. 1922 – 1925 гг. / Изд. подг. Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. Новосибирск - Москва, 1997 - 1998. Кн. 1 -2.

Протокол вскрытия… – Протокол вскрытия мощей Сергия Радонежского // Радонеж – XX век. 1994. № 5. С. 28. 

Рогозянский 1998 – [Рогозянский А.]. Страсти по мощам: Из истории гонений на останки святых в Советское время. СПб., 1998.

Семененко-Басин 2004 – Семененко-Басин И. Возвращение мощей святых Русской Православной церкви в 1940-х годах // Страницы: Богословие. Культура. Образование. М., 2004. Т. 9. Вып. 1. С. 74 – 88.

Семячко 1997 – Семячко С. А. Круг агиографических памятников, посвящённых Анне Кашинской. I. Сказание об обретении и перенесении мощей // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. СПб., 1997. Т. 50. С. 531 – 536.

Следственное дело… – Следственное дело Патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ / Гл. ред. прот. В. Воробьёв. М., 2000.

Тартаковский, Эммонс, Будницкий т. 1-3 – Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный указатель книг, журнальных и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917 – 1991 гг. / Изд. подг. А. Г. Тартаковский, Т. Эммонс, О. В. Будницкий. М., 2003 – 2004. Т. 1 – 3 (издание продолжается).

Флоренский 1998 – Флоренский П. Сокрытое чудо // Наука и религия. М., 1998. № 6. С. 30 – 33.

Цыпин 1997 – Цыпин В., прот. История Русской Церкви. 1917 – 1997. М., 1997. С. 66 – 68.

Чумаченко 1999 – Чумаченко Т. А. Государство, православная церковь, верующие. 1941 – 1961 гг. М., 1999.

Шкаровский 1992 – Два эпизода борьбы с Церковью в Петрограде / Публ. М. В. Шкаровского // Звенья. М. – СПб., 1992. Вып. 2. С. 555 – 579.

Шкаровский 1995 – Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943 - 1964 годах. От “перемирия” к новой войне. СПб., 1995.

Шкаровский 1999 – Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999.

Щапов 1996 – Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917 – 1941. Документы и фотоматериалы / Отв. ред. Я. Н. Щапов. М., 1996. С. 36, 40 - 41, 55 - 62;

Юрченков 1993 – Юрченков В. Ликвидация мощей святых как фактор общественно-политической жизни 20-х годов // Общественно-политическая жизнь российской провинции: XX век. Краткие тезисы докладов и сообщений к предстоящей межвузовской научной конференции. Июнь 1993 г.  Тамбов, 1993. С. 55 – 58.

Юрченков 1997 – Юрченков В. Кощунство (Вскрытие мощей преподобного Серафима Саровского) // В гости к батюшке Серафиму / Сост. С. Фомин. М., 1997. С. 19 – 36.