Ирина Осипова

СКВОЗЬ ОГНЬ МУЧЕНИЙ И ВОДЫ СЛЕЗ...

К оглавлению

Глава 5

Обзор следственных дел «филиалов» ИІЩ

1929 — 1933

Прежде чем начать обзор следственных дел по «филиалам» ИПЦ, попробуем ответить на два вопроса. Почему движение ИПЦ пришлось возглавить ленинградскому духовенству? Чем объяснить, что в старой купеческой Москве с «сорока сороками» церквей и монастырей, издавна славившейся верностью старообрядческим традициям, московское духовенство, поддержавшее Патриарха Тихона в сопротивлении политике большевиков и активно боровшееся с обновленчеством, в движении ИПЦ сыграло практически незначительную роль?

Очевидно, здесь сыграли роль несколько факторов. Во-первых, в период изъятия церковных ценностей богатые храмы Москвы привлекли особое внимание властей, поэтому массовые аресты, осуждения в лагеря и ссылки активно сопротивляющегося духовенства и верующих были проведены органами ГПУ с размахом и жестокостью, тем более что Москва стала столицей советского государства, а потому надо было здесь «навести порядок».

Во-вторых, мощное наступление обновленчества на тихоновскую Церковь с захватом большей части московских храмов, создание самочинного «Высшего Церковного Управления», а главное, признание его власти известными архиереями РПЦ, проведение «Поместного Собора» с заочным судом над Патриархом — всё это внесло смятение в ряды духовенства.

В-третьих, «покаяние» Патриарха, призыв его к признанию и поддержке советской власти с молитвенным поминовением её за богослужением вызвали недоумение и возмущение архиереев, часть из них ушла в оппозицию. После освобождения Патриарха и возвращения его к управлению РПЦ обстановка в епархии сразу же изменилась к лучшему: началось массовое возвращение ранее

захваченных обновленцами храмов, после покаяния в лоно Патриаршей Церкви вернулись временно отпавшие в обновленчество архиереи и часть новопоставленных обновленцами иерархов, богослужения с участием Патриарха Тихона привлекали массу верующих, укрепляя их в истинном Православии.

Но нужно учитывать, что бывшие обновленцы в массе своей уже активно сотрудничали с ГПУ, причём разветвлённая сеть «добровольных помощников» чекистов работала в московских храмах гораздо эффективнее, чем в провинции. Например, в 1925 в докладе Тучкова руководству ОГПУ отмечалось, что осведомление, которое создано за прошлый год, вполне отвечает тому, чтобы сохранить негласное руководство Церковью в наших руках.[1] Усилиями этого «осведомления» активные противники переговоров с обновленцами были арестованы и осуждены, особенно это коснулось даниловцев, которые, очевидно, возглавили бы оппозицию митр.Сергию, находясь они в Москве — это Феодор (ПОЗДЕЕВСКИЙ), Пахомий (КЕДРОВ), Гурий (СТЕПАНОВ), Арсений (ЖАДАНОВСКИЙ), Иоасаф (УДАЛОВ).

И, конечно, следует помнить, что после смерти Патриарха правящим архиереям в столице был преподан жёсткий урок «покорности и послушания» властям на примерах трагической судьбы почитаемых верующими архиереев — митр.Петра (ПОЛЯНСКОГО), митр.Кирилла (СМИРНОВА) и др.

А политике «понимания настоящего момента и примирения с действительностью» московские архиереи за последние годы были обучены. Не случайно один из обвиняемых по делу ВЦ ИПЦ позже покажет, что еп.Марк (НОВОСЁЛОВ) после переговоров с московскими священниками быстро разочаровался и перенёс все свои надежды на провинцию.

Можно также предположить, что и момент провозглашения Декларации был чётко продуман чекистами. К тому времени в столице не осталось архиереев, способных активно противостоять политике митр.Сергия и возглавить движение ИПЦ. Да и находящимся в Москве правящим архиереям было что терять в случае активного выступления против «законного», поддержанного властями нового церковного руководства в лице митр.Сергия и его сподвижников.

Рассматривая ситуацию в Петрограде, можно заметить, что кампания по изъятию церковных ценностей до и после расстрельного процесса над духовенством во главе с митр.Вениа-

мином (КАЗАНСКИМ) прошла гораздо спокойнее. В период обновленческого движения Петроград стал очагом раскола в РПЦ. К 1923 многие храмы в городе были захвачены обновленцами, а самые активные противники последних — осуждены. Но к декабрю 1923 большинство отнятых храмов вновь отошли к Патриаршей Церкви, хотя затем в 1923-1925 многие непримиримые антиобновленческие архиереи были всё же арестованы и высланы на Соловки.

С появлением в Ленинграде стойких в вере митр.Иосифа (ПЕТРОВЫХ), таких известных даниловцев, как епископы Димитрий (ЛЮБИМОВ), Сергий (ДРУЖИНИН) и Григорий (ЛЕБЕДЕВ),[2] которые позже возглавят иосифлянское движение, в епархии началось объединение оппозиционного властям духовенства. Заметим, что антисергиевские волнения здесь были инициированы даниловцами, практически разгромленными в Москве, но продолжающими, даже находясь в заключении, оказывать влияние на ленинградский клир.

Примечания

А.Нежный. Князь Ухтомский, епископ Андрей // «Звезда». СПб., 1997. № 10, с.14.
Епископы Димитрий (ЛЮБИМОВ), Григорий (ЛЕБЕДЕВ) и Сергий (ДРУЖИНИН), каждый по-своему, были связаны с Даниловым монастырем. Об их совместных антисергиевских действиях, как даниловцев, см.: II Новосёловский архив, ІХ папка, с.82.

5.1. Ленинградский «филиал» ИПЦ

Попробуем подробно проследить становление иосифлянского движения в Ленинграде, ставшем центром антисергиевской оппозиции в стране. Рассмотрим с этой целью материалы нескольких групповых дел после завершения масштабной операции, проведенной органами ГПУ с осени 1929 по март 1931 (cледственные дела № 1931, 2200, 3647 и др.) В результате этой акции были арестованы и осуждены: причты и миряне иосифлянских храмов Воскресения Христова, Св.Николая, Св.Моисея на Пороховых — в Ленинграде; клирики церквей на станциях Вырица, Володарская, Коломна, Лесное, Полюстрово, Детское Село, Петергоф, Красное Село и Тайцы — в Ленинградской области; духовенство в Кронштадте и Ораниенбауме; монашество Александро-Невской Лавры; участники нелегальных монашеских общин в Новгородской и Псковской областях.

Ещё в 1924 причт храма Воскресения Христова, называемый в народе храмом Спаса на Крови, был отмечен Патриархом Тихоном за активное сопротивление обновленцам. Сам храм стал кафедральным собором митрополита епархии. И его настоятель Василий ВЕРЮЖСКИЙ пригласил в штат новых священников.[1] О.Василий стал собирать у себя ленинградских архиереев на чаепития, во время которых шли обсуждения епархиальных новостей, подробности арестов клириков, новых назначений епископата, действий властей в отношении РПЦ и путей противостояния давлению органов ГПУ. Позже, на следствии, будут названы имена многих участников этих встреч.[2]

Весной 1926 в Ленинград прибыли два епископа — Алексий (СИМАНСКИЙ) и Николай (ЯРУШЕВИЧ), которых, по показаниям о.Василия, все считали склонными к обновленчеству и чуть ли не агентами власти. Поэтому духовенство епархии опасалось проникновения безбожной власти в Церковь,[3] если еп.Алексий, викарий Ленинградской епархии, станет их митрополитом. Большинство иерархов и церковного народа хотело бы видеть на этой должности архиеп.Иосифа (ПЕТРОВЫХ),[4] неоднократно подвергавшегося арестам и ссылкам за свои взгляды. В августе 1926 он был назначен на ленинградскую кафедру, провёл здесь первые богослужения, но, выехал в г.Ростов для прощания с паствой, вернуться в Ленинград не смог из-за соответствующего запрета властей. Управлять епархией митр.Иосиф был вынужден из г.Ростова через верных ему викариев.

Провозглашение Декларации митр.Сергием резко обострило ситуацию в епархии. В середине августа еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ) с клириками-единомышленниками направили послание к митр.Иосифу, где выражали своё несогласие с позицией митр.Сергия. На квартире священника Феодора АНДРЕЕВА стало собираться оппозиционное митр.Сергию духовенство для обсуждения создавшегося положения и выработки действий. 13 сентября указом митр.Сергия и Временного Патриаршего Синода митр.Иосиф был переведен на Одесскую кафедру, причём такое решение обосновывалось невозможностью для митр.Иосифа, якобы, нормально управлять епархией. По мнению митр.Сергия, связь митрополита Иосифа с Ленинградом и епархией искусственная, ибо митрополита Иосифа совсем не знают ни епархия, ни город, видевший его, как митрополита, только один раз.[5] Иосиф счёл своё перемещение незаконным и неприемлемым для себя, потребовал, чтобы его дело было рассмотрено на Соборе архиереев.

12 октября 1927 решением Временного Патриаршего Синода митр.Иосифу запрещалось именоваться митр.Ленинградским. Управляющим Ленинградской епархией временно назначался еп.Николай (ЯРУШЕВИЧ), который обязан был объявить в епархии о перемещении Иосифа на Одесскую кафедру и о прекращении возношения его имени, как Ленинградского митрополита. Во время богослужений Митр.Иосиф отказался выполнять вынесенное решение, поскольку признаёт, что церковная власть сама находится в рабском состоянии.[6]

Ситуацию в Ленинграде обострило указание митр.Сергия от 21 октября 1927 о возобновлении поминовения советской власти[7] и отмены поминовения гонимого епископата, клира и народа. Несогласие теперь выражали не только сторонники митр.Иосифа, но и другие архиереи. Возможно, что приезд лично митр.Сергия в Ленинград изменил бы как-то ситуацию, но этому воспрепятствовало ГПУ.

В ноябре 1927 в епархии появились приходы, не поминавшие имени митр.Сергия за богослужением как главы РПЦ. Многие пастыри, прежде активно боровшиеся с обновленцами за чистоту Православия, выступили теперь против политики митр.Сергия. Особое их недовольство вызывало вмешательство государства в кадровую политику, в результате которой всего за 3 месяца в приказном порядке были перемещены в епархиях более 40 архиереев.

24 ноября 1927 на квартире прот.Феодора АНДРЕЕВА, активного сторонника митр.Иосифа, прошло первое собрание оппозиционеров. Среди других присутствовали еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ) и еп.Марк (НОВОСЁЛОВ). После бурного обсуждения ситуации в РПЦ было принято решение отправить к митр.Сергию делегацию от ленинградского духовенства с обращением, составление текста которого поручили еп.Марку и Феодору АНДРЕЕВУ. Через несколько дней на квартире еп.Димитрия состоялось обсуждение текста обращения. Присутствующие единогласно отметили, что по сути предлагаемый текст — уже не просто обращение, а заявление о формальном отходе от митр.Сергия, в связи с чем часть архиереев категорически не согласилась с таким посланием ввиду его ультимативного тона.

Тогда на собрании было решено написать три послания: одно — от шести викариев Ленинградской епархии,[8] другое — от группы священнослужителей епархии,[9] третье — от мирян из академических кругов. Из восьми пунктов Послания от духовенства епархии приведём два, поскольку они важны для понимания последующих событий:

Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству<...>
При организации Епархиальных Управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, поста-

новления ІІоместного Собора 1917-1918 гг. и авторитет епископата.[10]

12 декабря 1927 митр.Иосиф отправил братии Александро-Невской Лавры письмо, в котором о своём незаконном перемещении с Ленинградской кафедры писал следующее: Пусть же моя вина будет в том, что данный мне некогда во сне завет Угодника — «не уходите на покой», — как будто, видит своё нарушение. Сам-то я во всяком случае ни о каком покое не прошу и просить не нахожу возможности, никаких других назначений принять не считаю себя вправе, но восторжествовавшей попущением Божиим силе зла противиться лишён силы.[11]

Концовку этого письма, изъятого при обыске, следствие предъявило митр.Иосифу на допросе в качестве обвинения: О, великий ревнитель православия и славы нашего Отечества! Введи нас не только в твою земную, но и небесную обитель, недоступную никаким козням лукавых слуг зла и врагов Христовых мира, правды и имени.

12 декабря делегация, в составе которой был еп.Димитрий (ЛЮБИМОВ), встретилась в Москве с митр.Сергием, которому были переданы все три послания. Один из членов делегации во время встречи с митр.Сергием вёл запись состоявшейся беседы. Ниже приводятся три выдержки из этой записи, касающиеся вопросов, принципиальных для понимания последующих действий иосифлян. Первая выдержка относится к «признанию», якобы, самим митр.Петром (ПОЛЯНСКИМ) политики митр.Сергия, о чём последний постоянно говорил всем несогласным:

— Вам известно, что меня принял и одобрил сам митрополит Пётр?

— Простите, Владыко, это не совсем так; не сам митрополит, а Вам известно это через епископа Василия (БЕЛЯЕВА).

— Да, а Вы почему это знаете?

— Мы знаем это со слов епископа Василия. Митрополит Пётр сказал, что «понимает», а не принимает Вас. А сам митрополит Пётр ничего вам не писал.

— Так ведь с ним у нас сообщения нет!

— Так зачем Вы, Владыко, говорите: сам митрополит Пётр признал Вас?[12]

Вторая выдержка относится к ответу митр.Сергия на вопрос о причине запрета поминовения во время служб всех ссыльных и находящихся в заключении священнослужителей:

— А молитва за ссыльных и в тюрьмах находящихся исключена потому, что из этого делали политическую демонстрацию.

— А когда, Владыко, будет отменена девятая заповедь блаженства, ведь её тоже можно рассматривать как демонстрацию?

— Она не будет отменена, это часть литургии!

— Так и молитвы за ссыльных тоже часть литургии![13]

Третья выдержка относится к самому принципиальному моменту дискуссии во время этой встречи, связанному с оценкой присутствующими политики митр.Сергия. Им было важно услышать ответ на вопрос, постоянно обсуждавшийся в среде антисергиевского духовенства, — как действовать Православной Церкви в условиях торжества богоборческой власти:

— Мы пришли не спорить к Вам, а заявить от многих пославших нас, что мы не можем, наша религиозная совесть не позволяет нам принять тот курс, который Вы проводите. Остановитесь, ради Христа, остановитесь!

— Эта ваша позиция называется исповедничеством. У Вас ореол...

— А кем должен быть христианин?

— Есть исповедники, мученики, а есть дипломаты, кормчие; но всякая жертва принимается! Вспомните Киприана Карфагенского.

— Вы спасаете Церковь?

— Да, я спасаю Церковь!

— Церковь не нуждается в спасении, а Вы сами через Неё спасаетесь.

— Ну да, конечно, с религиозной точки зрения бессмысленно сказать: «Я спасаю Церковь», — но я говорю о внешнем положении Церкви.[14]

Встреча прошла безрезультатно, на просьбы присутствующих вернуть на Ленинградскую кафедру митр.Иосифа был получен категорический отказ. 14 декабря митр.Сергий ответил отказом на все требования ленинградского духовенства.

Делегация вернулась в Ленинград глубоко разочарованная, с твёрдым намерением прервать молитвенное общение с митр.Сергием. По поручению еп.Димитрия о.Феодор АНДРЕЕВ составил текст официального акта отделения от митр.Сергия группы ленинградского духовенства,[15] зачитанного 26 декабря в храме Воскресения Христова, в котором, в частности, заявлялось, что оставаясь, по милости Божней, во всём послушными

чадами единой святой, соборной, апостольской Церкви и сохраняя апостольское преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митр. Крутицкого, МЫ ПРЕКРАЩАЕМ КАНОНИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ с митр.Сергием и со всеми, кого он возглавляет.[16]

Оппозиционное духовенство Ленинграда обратилось к митр.Иосифу, как к своему духовному архипастырю, за поддержкой. 7 января 1928 митр.Иосиф на докладе ленинградских викариев наложил резолюцию, в которой подтвердил, что для осуждения и обезвреживания последних действий митрополита Сергия, противных духу и благу Святой Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Далее в резолюции говорилось о том, что подобный путь в глазах кого-то, может быть, и ложный, но иосифляне, в любом случае, заслуживают снисхождения, а не отвержения, так как они, если и заблуждались, то заблуждались честно, ревнуя о чистоте Православия в нынешнее лукавое время.

25 января 1928 митр.Сергием и Синодом отошедшие ленинградские архиереи были запрещены в священнослужении. В дальнейшем архиеп.Димитрий объявит митр.Сергия безблагодатным и потребует от всех своих сторонников прервать молитвенное общение с ним.

Официальное одобрение митр.Иосифом позиции ленинградских викариев воодушевило антисергиевских иерархов, они начали активную агитацию за объединение оппозиционного митр.Сергию духовенства других епархий вокруг митр.Иосифа. С этого времени, по версии чекистов, началось практическое оформление контрреволюционной организации ИПЦ.

В начале 1928 в ленинградской епархии верность митр.Сергию сохранили только два епископа. На фоне же антисергиевского духовенства епархии выделялись своей наиболее непримиримой позицией еп.Стефан (БЕХ) и схиеп.Макарий (ВАСИЛЬЕВ). Они не признавали даже Местоблюстительских полномочий митр.Петра (ПОЛЯНСКОГО) и выступали против открытой деятельности иосифлян, призывая их к переходу полностью на нелегальное, «катакомбное» положение.

6 февраля 1928 объявила о своём самоуправлении Ярославская епархия в лице митр.Агафангела (ПРЕОБРАЖЕНСКОГО) и трёх его викариев. Этот документ подписал и митр.Иосиф.

20 января 1928 приходская община храма Воскресения

Христова была перерегистрирована. На первой же службе в соборе еп.Димитрий обратился с яркой проповедью к прихожанам, провозгласив, что митрополит Иосиф, он, епископ Димитрий, и верное митрополиту Иосифу духовенство защищает чистоту Православной веры, что настало время каждому стать на страже веры, а если нужно, и пострадать за неё. Позже многие обвиняемые покажут, что тогда же еп.Димитрий объяснял, что поминовение за богослужением богоборческой власти по существу, сразу же уничтожает всю Церковь, никакое соотношение Церкви с советской властью невозможно, что Сергиевская Церковь — «советская» Церковь. Говоря о будущем ИПЦ, он предупреждал верных прихожан быть готовыми к тому, чтобы уйти в подполье, рассеяться, укрыться от всякого контроля советской власти, а если существовать открыто — то, как организации, которая должна сопротивляться всем мероприятиям советской власти.

В феврале 1928 протоиереи Василий ВЕРЮЖСКИЙ и Иоанн НИКИТИН ездили к митр.Иосифу, чтобы получить его благословение на деятельность ИПЦ. О руководстве последнего иосифлянами подробно покажет на допросе один из обвиняемых клириков: Мы считали митр.Иосифа своей главой, и хотя епископ Димитрий был его заместителем, но в некоторых исключительных случаях обращались к нему непосредственно.

2 марта 1928 митр.Иосиф направил послание к ленинградской пастве, в котором поручил временное управление епархией еп.Димитрию с возведением его в сан архиепископа, а Александро-Невской Лаврой — еп.Григорию в качестве наместника её, призвав возносить своё имя за богослужением как своего архипастыря. Правда, его попытка объединить иосифлян с Ярославской автокефалией не удалась. Последние решили управляться самостоятельно, в мае они даже частично примирились с митр.Сергием.

Судя по показаниям обвиняемых на допросах, идеологом иосифлян был протоиерей Феодор АНДРЕЕВ, талантливый учёный, автор многих их обращений и воззваний, занявший исключительное положение при еп.Димитрии, как главный его советник и секретарь, к сожалению, вскоре арестованный. При его активном участии был создан Совет в составе 6 клириков, ставший коллегиальным руководящим центром иосифлян. В него также вошли клирики Иоанн НИКИТИН, Василий ВЕРЮЖСКИЙ, Викторин ДОБРОНРАВОВ, Александр СОВЕТОВ, Сергий ТИХОМИРОВ. Позже в его состав вошли Пётр БЕЛАВСКИЙ, Димитрий КРАТИРОВ, Николай ПРОЗОРОВ.

Руководителями истинно-православных было вскоре провозглашено, что для них в политическом отношении одинаково неприемлемы ни обновленцы, к тому же отступники от Церкви, ни митрополит Сергий и его сторонники. Целью движения провозглашалась поддержка свободы и независимости Церкви — по тому образцу, который указан в постановлениях Собора 1917-1918 гг. В материалах дела следствием отмечалось, что методы и формы борьбы иосифлян с совластью были, как при нелегальном существовании: подпольная литература, агитация, тайные совещания, тайное священство и монашество. На допросах обвиняемые вынуждены будут «признать», что не только независимость церковной жизни от политики митр.Сергия, но и борьба с советской властью в разных формах — активных или пассивных, тоже входила в задачу «иосифлянской» организации.

Храм Воскресения Христова стал легальным центром сторонников иосифлян. Архиеп.Димитрий принимал и объединял священников и монахов, оставивших свои храмы и монастыри из-за протеста против митр.Сергия — храм служил притягивающим центром. И только одного слуха о митр.Иосифе и архиеп.Димитрии и о храме Воскресения было достаточно, чтобы привлечь в Ленинград несогласных. Среди духовников, проводящих здесь предварительную исповедь клириков из других епархий, желающих войти в духовное общение с архиеп.Димитрием, и испытание их в стойкости и готовности пострадать за веру, можно назвать о.Василия ВЕРЮЖСКОГО, Сергия ТИХОМИРОВА, Иоанна НИКИТИНА, Николая ПРОЗОРОВА.

В приходскую общину храма Св.Николая входила преимущественно интеллигенция. Его настоятель Викторин ДОБРОНРАВОВ, весьма уважаемый и ценимый архиеп.Димитрием как прекрасный организатор и идеолог движения ИПЦ, часто организовывал для прихожан паломничества по разным городам и загородным церквям, устраивал для них на своей квартире чаепития, где певчие пели стихи, велись беседы, а МЕЙЕР Иван декламировал свои стихи. Конечно, «свидетели» на допросах объяснили все поступки о.Викторина желанием сколотить крепкое ядро ревнителей за истинное православие, что, очевидно, было недалеко от истины. Но эта деятельность стала и основным обвинением о.Викторина, руководителя ячейки ИПЦ.

В Александро-Невской Лавре иосифляне объединились в четырёх церквях. Их пастырь, архимандрит Макарий (ТРОФИМОВ), по показаниям свидетелей, имел огромную популярность среди самой тёмной части народа и в проповедях постоянно поддерживал верующих в убеждении, что советская власть является врагом Церкви.

Архимандриту Клавдию (САВИНСКОМУ)[17] было поручено архиеп.Димитрием руководство монахами и монахинями Александро-Невской Лавры, примкнувшими к иосифлянам. Он исповедовал монашество, осуществлял общее руководство монастырём и постоянно следил за пополнением рядов единомышленников. Тайные постриги проходили, как правило, на квартирах, но в крайних случаях — в храме, после богослужений и без посторонних. Игуменья Вероника (ДОМНЫШЕВА) занималась распределением послушниц и тайных монахинь по храмам, по три — пять человек под видом певчих, уборщиц, сторожих.

Связанные в большинстве своём с деревней, монахи и монахини стали самыми надёжными и верными разъездными агитаторами ИПЦ, так как ни в какой специальной идеологической обработке не нуждались, а сами уже были проникнуты непримиримой ненавистью к соввласти. Некоторые из них на следствии были вынуждены подписать признание, что под флагом защиты истинного Православия вели бешеную контрреволюционную агитацию, вербуя себе сторонников и ведя антиколхозную агитацию.

Кроме того, из иеромонахов Александро-Невской Лавры готовили также специальных миссионеров, которых направлял с особыми заданиями сам архиеп.Димитрий в Воронежскую, Новгородскую, Псковскую, Вологодскую и Московскую области, а также на Украину, Северный Кавказ, в Черноморье, на Урал и в Красноярск, где были созданы иосифлянские общины.

Вопрос учреждения тайного епископства возник сразу же, как только руководителям иосифлян стало ясно, что открытое существование ИПЦ станет вскоре невозможным. Он приобрёл особое значение для сохранения и увеличения руководящих кадров ИПЦ в связи с массовыми арестами духовенства и верующих. О тайной хиротонии во епископа Максима (ЖИЖИЛЕНКО) органам ГПУ стало известно после направления его архиеп.Димитрием на Серпуховскую кафедру. Очевидно, с этим назначением связан арест еп.Максима в 1929 и отправка его на Соловки.

В конце 1929 был тайно хиротонисан во епископа Георгий (НИКИТИН) и направлен в Новомосковск к еп.Иоасафу (ПОПОВУ). В 1928, после освобождения из Соловков, в Воронежскую епархию архиеп.Димитрием был направлен священник Алексий (ШИШКИН), ставший там активным помощником еп.Алексия (БУЯ). Летом 1929 Алексий (ШИШКИН) был тайно хиротонисан во епископа и направлен на Се-

верный Кавказ. О подготовке иосифлянами новых кандидатов стало известно от обвиняемых на следствии, и, действительно, впоследствии были тайно хиротонисаны во епископы Алексий (ТЕРЕЩИХИН), Никон (КАТАНСКИЙ) и Макарий (РЕУТОВ), причём последнего назначил в кандидаты сам митр.Иосиф.

В стремлении объединить все антисергианские силы, руководители иосифлян наладили тесные контакты с подгорновцами, имяславцами, стефановцами и иоаннитами. С последними у архиеп.Димитрия было несколько встреч, он активно поддержал желание их руководителей примкнуть к иосифлянам. По его глубокому убеждению, именно иоанниты являются стойкими борцами за истинное Православие, ведут праведную жизнь и так же, как и мы, ненавидят советскую власть.

Иосифлянский еп.Василий (ДОХТОРОВ) у себя на квартире произвёл в архимандриты не менее десяти монахов-иоаннитов, будучи убеждён, что иоанниты своей преданностью Церкви, своей горячей верой в Бога помогают нам вести борьбу с врагами Церкви Христовой, распространяя через своих книгонош не только религиозно-православные брошюры, но и брошюры нашей организации.

Крупные общины иоаннитов находились в городах Кронштадте и Ораниенбауме, в последнем предпринимались попытки основать монастырь. Руководителем иоаннитов являлся священник Михаил ПЕТРОВ, его помощником — Наталия (ФРОЛОВА). После смерти о.Михаила главой иоаннитов стал священник Николай СИМО, а активными участниками движения были еп.Авраамий (ЧУРИЛИН), тайные архимандриты Алексий (ВЯТКИН) и Никита (СЕРГИЕНКО).

На допросах свидетели покажут, что отовсюду в Ораниенбаумский штаб приезжали с мест с информацией члены провинциальных организаций, получали инструкции и распоряжения и уезжали обратно для проведения в жизнь этих распоряжений.

Руководители иоаннитов постоянно говорили своей пастве, что сейчас власть диавола-антихриста и наступает последнее для христиан время, что спастись можно лишь в тайном монашестве, что приходит время, когда брат восстанет на брата, идёт гонение на христиан, что это время предсказано Иоанном и что скоро весь мир поднимется против соввласти.

Они твёрдо стояли на позициях ухода ИПЦ в подполье, для чего ими неоднократно осуществлялись тайные посвящения в священство и монашество для пополнения надёжных для Церкви кадров, которые, по версии чекистов, были ценны тем, что не могли изменить ей, а также тем, что они с большей безопасностью и более незаметно могли распространять идеи истинного Православия в духе борьбы с советской властью.

Впоследствии ситуацию, сложившуюся в Ленинграде, обусловили многие факторы: высылка в феврале 1928 из Ростова в Моденский монастырь митр.Иосифа; неоднократные «увещевания» иосифлян митр.Сергием; активные действия специально присланных в Ленинград сторонников митр.Сергия — архиереев митр.Серафима (ЧИЧАГОВА) и еп.Мануила (ЛЕМЕШЕВСКОГО).

После смещения наместника Александро-Невской Лавры — еп.Григория (ЛЕБЕДЕВА), верного иосифлянина, большинство её храмов перешло в ведение митр.Серафима (ЧИЧАГОВА). Запрещение митр.Сергием в священнослужении двух мятежных ленинградских архиереев, перемещение на другие кафедры архиеп.Гавриила (ВОЕВОДИНА) и еп.Серафима (ПРОТОПОПОВА), хиротония во епископа Лужского Амвросия (ЛИБИНА), верного сергиевца, — всё это восстановило к лету 1929 принятый прежде в епархии порядок, когда у Ленинградского митрополита три викарных епископа, во всём ему подчиняющихся.

В ослаблении иосифлянского движения сыграла большую роль и неоднородность состава самого духовенства. Со второй половины 1928 отношения причта храма Воскресения Христова с архиеп.Димитрием изменились, его решительность и бескомпромиссность стали смущать многих клириков. По мнению Василия ВЕРЮЖСКОГО, причина изменений заключалась в том, что архиеп.Димитрий как бы становился на место митр.Иосифа, затеняя собою до некоторой степени даже личность самого митр.Иосифа и совершенно почти его отстраняя. Многих иосифлян чрезвычайно возмущало и то, что активные помощники архиеп.Димитрия, особенно иоанниты, склонны были смотреть на него, как на единственного истинно-православного епископа, считая других недостаточно твёрдыми.

К началу 1929 в Ленинграде началось серьёзное расслоение среди руководящего состава ИПЦ, что позже подтвердил на следствии один из обвиняемых, показав, что одна часть иерархов — архиеп.Димитрий, Никита ПРОЗОРОВ и др. — была наиболее непримирима по отношению к митр.Сергию и его Декларации, другая часть — еп.Сергий Нарвский, прот.ВЕРЮЖСКИЙ и другие — держались более умеренных взглядов, склоняющихся к взглядам митр.Кирилла (СМИРНОВА).

8 апреля 1929 по иосифлянским приходам было распространено воззвание, призывающее оставаться верными традициям ИПЦ и заканчивающееся словами: Да не будет сего с нами, и не дадим победить себя страху, но утвердимся в истинной благодати и пребудем вовеки в словах Спасителя: «Созижду церковь мою и врата адова не одолеют ея». Подчёркнутые следствием слова стали основанием для предъявления архиеп. Димитрию обвинения в призывах к объединению ИПХ для вооруженной борьбы с советской властью.

Появление в иосифлянских храмах массы раскулаченных позже использовалось следствием в «признательных» показаниях обвиняемых, свидетельствующих о том, что обострение классовой борьбы на селе побудило руководителей организации перенести центр тяжести своей к/р работы на деревню и сделать деревню местом приложения к/р сил организации ИПЦ. Иосифлянами, якобы, велась специальная подготовка кадров, которые должны были организовывать массовые повстанческие выступления под флагом защиты истинного Православия от антихристовых колхозов.

Осенью 1929 начались массовые аресты иосифлян. На первом этапе операции вместе с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ) было арестовано 44 священнослужителя ИПЦ. Один из активно сотрудничавших со следствием обвиняемый написал подробнейшие многостраничные «признания», которые дали представление об истинном масштабе распространения движения ИПЦ не только в Ленинграде и области,[18] но и в других регионах. Этим свидетелем была описана деятельность 17 ячеек иосифлян в Ленинграде и области, что позволило органам ГПУ провести дальнейшие аресты причта и активных мирян:

в церквях Александро-Невской Лавры во главе с архимандритами Алексием (ШИПОВЫМ) и Алексием (ТЕРЕЩИХИНЫМ);
в церкви Св.Николая во главе с о.Викторином ДОБРОНРАВОВЫМ;
в церквях в п.Лесном во главе с о.Сергием БАТЫШЕВЫМ;
в церкви на Пискарёвке[19] во главе с о.Василием ПРОЗОРОВЫМ, близким советником архиеп.Димитрия;
в церкви на Охте во главе с о.Николаем УШАКОВЫМ, фанатиком и крайне непримиримым к соввласти;

в церкви в Полюстрово, обслуживавшей рабочий район, во главе с о.Сергием НИКОЛЬСКИМ;
в церкви на Пороховых заводах во главе с о.Димитрием КРАТИРОВЫМ, прекрасным проповедником и близким человеком еп.Димитрия;
в церкви преп.Серафима Саровского за Нарвской заставой во главе с о.Василием ПРОНИНЫМ;
в церкви Михаила Архангела в Коломне во главе с о.Филофеем ПОЛЯКОВЫМ;
в церкви на ст.Володарская, служившей кафедрой для еп.Сергия (ДРУЖИНИНА), во главе с о.Феодором РОМАНЮКОМ;
в церкви на ст.Стрельна во главе с о.Измаилом РОЖДЕСТВЕНСКИМ (после его ареста в 1928 главой стал брат
Михаил). О.Измаил и о.Михаил привлекли в церковь массу верующих из простонародья;
в Фёдоровском соборе в Детском Селе, единственном здесь центре иосифлян, во главе с о.Алексием КИБАРДИНЫМ. В праздничные и храмовые праздники здесь устраивались торжественные архиерейские богослужения, привлекавшие истинно-православных и паломников, в том числе из Ленинграда;
в церкви в Петергофе во главе с о.Константином БЫСТРЕВСКИМ;
в церкви в Красном Селе во главе с о.Николаем ТЕЛЯТНИКОВЫМ;
в церкви в Тайцах, кафедре архиеп.Димитрия в летнее время, во главе с о.Петром БЕЛАВСКИМ и в приписной церкви в с.Александровском во главе с игуменом Никодимом;
в единственной иосифлянской церкви в Вырице во главе с о.Георгием ПРЕОБРАЖЕНСКИМ;
в церкви с.Посолодино Лужского уезда во главе с о.Алексием ВОЗНЕСЕНСКИМ;
в церкви с.Лебяжье за Ораниенбаумом во главе с о.Иоанном ЛЕБЕДЕВЫМ.

После ареста архиеп.Димитрия и большинства активных клириков ИПЦ среди иосифлян началось брожение и расслоение на настоящих истинно-православных и на готовых к изменению и отхождению.

В соборе Воскресения Христова стали распространяться слухи, что всё Православие погибло, что собор теперь уже «красный», а оставшееся служить в соборе духовенство «красное», что в соборе уже нет благодати, что молиться надо теперь по домам.

В декабре 1929 вместо Василия ВЕРЮЖСКОГО настоятелем храма был избран протоиерей Александр СОВЕТОВ, ко-

торый, как показали сотрудничавшие со следствием обвиняемые, морально поддержал эти крайние тенденции в организации ИПЦ и в переписке с митр.Иосифом настроил его, чтобы дать позволение крайним элементам организации отходить от епископа Сергия (ДРУЖИНИНА).

Серьёзное подозрение у многих иосифлян вызывал тот факт, что еп.Сергий (ДРУЖИНИН) не был арестован. Поползли слухи, что он предатель и продался ГПУ, причём слухи эти распространялись монахинями — приверженцами и почитателями духовенства, отошедшего от епископа Сергия ДРУЖИНИНА. Да и дальнейшее поведение еп.Сергия, который после нескольких вызовов в ГПУ стал настойчиво просить прот.Викторина ДОБРОНРАВОВА стать его помощником, ещё больше усилило сомнения — все стали подозревать, что это он делает по указке ГПУ, и его стали бояться. Отметим, что об этих вызовах в ГПУ известно стало из рассказов самого еп.Сергия. Вполне очевидно, что его просьба была вызвана скорее ожиданием ареста, а не давлением чекистов.

Позже на допросах еп.Сергий покажет, что его постоянно тревожила «нетвёрдость» характера архиеп.Димитрия, который слушал разные советы, в связи с чем, по его мнению, ИПЦ превращалась в организацию антисоветскую; что о необходимости добиваться свержения советской власти говорили даже молящиеся; что антисоветская настроенность членов нашей организации дошла до того, что они призывали церковников не регистрировать церкви в советских учреждениях и объявляли регистрацию преступной и греховной. При этом он подтвердил, что к нему отовсюду приезжали члены нашей организации с просьбами посвящения в сан священника или архимандрита для того, чтобы они могли на месте, будучи священниками. создать и укреплять наши церковные ячейки. Если не принимать во внимание чекистский стиль изложения, то за показаниями еп.Сергия стоят действительные тайные посвящения священнослужителей и монашествующих, но он отказался назвать имена рукоположенных и постриженных, ссылаясь на забывчивость (правда, почти все они были названы другим обвиняемым, присутствовавшим на посвящениях).

Недовольные политикой еп.Сергия, священники Викторин ДОБРОНРАВОВ, Алексий ВОЗНЕСЕНСКИЙ и Николай УШАКОВ выехали к митр.Иосифу, чтобы переговорить с ним о создавшемся положении в епархии и о самом еп.Сергии, превысившем, по их мнению, свою власть. Митр.Иосиф послал еп.Сергию десять особых заповедей, что, по мнению духовенства, лишило его церковного управления и, между прочим,

возможности легализоваться перед властями и создать ему какое-либо легальное церковное управление.

Таким образом, всё непосредственное руководство движением ИПЦ митр.Иосиф взял на себя, и за разрешением каких-либо вопросов из других мест обращались уже не в Ленинград, а к самому митр.Иосифу или же к его доверенному лицу, протоирею СОВЕТОВУ. Но это уже не могло остановить начавшегося раскола в иосифлянском движении, на что и рассчитывали, очевидно, чекисты, проводя аресты. Отметим также, что и на допросах обвиняемых, отказывающихся сотрудничать со следствием, использовались различные провокационные приёмы. Например, священникам и монахам, арестованным в провинции, или же женщинам-прихожанкам специально зачитывались на допросах оскорбительные высказывания о них руководителей-архиереев. Несправедливость эта так потрясала их, что ломала волю к сопротивлению, заставляя подписывать нужные чекистам показания против идеологов движения ИПЦ.

Активная часть истинно-православных, не согласовывая своего решения с еп.Сергием, которому уже не доверяла, стала переходить на нелегальное положение, убеждённая, что в ближайшее время должно было прекратиться видимое священство и совершение служб. Следствием позже отмечалось, что разговоры о переходе на тайные богослужения, исповеди, посвящения в монашество и священство велись с самого начала возникновения организации. Вот как об этом показал один из обвиняемых: С закрытием нашей церкви ДОБРОНРАВОВ, а с ним и всё духовенство: Георгий САФОНОВ, Николай ВАСИЛЬЕВ, Кирилл ИВАНОВ — с большинством верующих-прихожан перешли в Пискарёвскую церковь. Как только эта церковь стала регистрироваться, всё духовенство её вместе с ВОЗНЕСЕНСКИМ и УШАКОВЫМ из неё ушли и стали служить по квартирам.

К маю 1931 основные дела по Ленинградскому филиалу ИПЦ были завершены. Приговоры руководителям групп и ячеек ИПЦ были жестокими: часть клириков ИПЦ была расстреляна, остальные — отправлены в лагеря на 5-10 лет.

Трагичной стала дата— 18 февраля 1931, когда в один день в Ленинграде и его пригородах было арестовано 500 человек: более 270 монашествующих, остававшихся до сих пор на свободе; члены Александро-Невского братства; представители белого духовенства и профессуры. Все они были приговорены к 5-10 годам лагерей.

Возвращаясь к материалам дела Ленинградского филиала ИПЦ, попробуем же услышать живые голоса активных истинно-православных, приговорённых к высшей мере наказания или отправленных в лагеря и ссылки, где они были расстреляны в 1937-1938:

Истинное православие может существовать только при монархе. Только он один может восстановить мир и любовь, только монархический строй может восстановить порядок в разорённой России и дать возможность Церкви процветать на погибель всех гонителей Православной Церкви <...> За убийство наследника я ненавидел большевиков и считал их извергами рода человеческого. За кровь Помазанника Божьего большевики ответят. За всё, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных Церкви Христовой, за разрушенные церкви, за тысячи погубленных сынов Отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит.

Еп.Сергий (ДРУЖИНИН)

Видя и слыша попрание святой веры Христовой богоотступниками, решил твёрдо и согласен страдать с людьми Божьими, даже до крови, готов идти ради Христа на смерть.

Еп. Василий (ДОХТОРОВ)

В организацию иосифлян, стоящих на защите истинного Православия, я пошёл сознательно. Служа в церкви Воскресения на Крови, я приобрёл себе почитателей из мирян и монашествующих, главным образом, из монашек. Видя во мне защитника истинного ІІравославия, ко мне стали обращаться за новыми пострижениями в монашество. Всего мною произведено пострижений в монашество 25 человек. Благословение на это я получил от епископа Димитрия. Кого именно я постригал, назвать не могу ни по фамилиям, ни по имени. Знаю только данное постриженным монашеское имя.

Еп. Клавдий (САВИНСКИЙ)

Со всего земного шара собрались в Россию безбожники и отступники Юлиана, которые разрушают храмы, оскверняют святыни, жгут и выбрасывают образа, служителей Церкви преследуют и всячески притесняют. С такой властью никакое примирение невозможно, а необходимо бороться до полного уничтожения соввласти.

О. Сергий ТИХОМИРОВ

По своим убеждениям я действительно являюсь противником советской власти за то, что она проводит политику искоренения православной веры. Не скрываю, что в разговорах с прихожанами я высказывал свои взгляды на безбожную советскую власть, говоря, что все те переживания, которые нам приходится терпеть, а именно, обнищание страны, является ничем иным, как карой, посланной от Господа Бога за наши грехи. В своих проповедях я призывал всех истово верующих людей объединиться вокруг святой Православной Церкви и остаться ей верным до конца.

О. Михаил РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Существующая соввласть есть не что иное, как кучка проходимцев, пьяниц и развратников, которые сознательно разрушают,

грабят Святую Русь и разоряют святые храмы.

О. Павел ВИНОГРАДОВ

Кроме церкви нашей организации я ходил и в церкви другого направления. В этих церквях я знакомился с верующими, склоняя их к тому, чтобы они ходили в церковь только истинно-православную, доказывая правоту и правильный путь, на который встала ИПЦ, и показывая продажность митр.Сергия.

О. Виталий ТУМАНОВ

Я являюсь членом иосифлянской группы, которая активно ведёт борьбу против красного безбожного митрополита Сергия, оскверняющего православную веру. Мы же в безбожную власть Советов не верим и всячески стараемся избавиться от неё.

Мон. Григорий (ГЕРМАН)

Моя деятельность в организации иосифлян заключалась в том, что я искренне, душевно разъяснял и буду разъяснять среди верующих истинно-православную веру от всяких наскоков на неё со стороны всяких безбожных организаций. Я всячески буду бороться, как и боролся раньше, словом Божиим против той пагубной политики, которая проводится советской властью по отношению к Православной Церкви и веры святой.

О. Михаил ЯКОВЛЕВ

Очень долгое время меня мучила совесть, что я своё драгоценное имя «христианин» променял на лживое пустословие приверженцев диавола в лице предтечи антихриста, которые главной своей задачей поставили борьбу с религией и насаждение атеизма и безбожия <...> Сколько кощунства, всякого рода издевательств, грубых и тонких насмешек над самыми священными и дорогими чувствами верующих, явных и скрытых подкопов под нашу веру встретишь во всех родах и видах современной советской литературы.

О. Кирилл БАРАБАНОВ

Являюсь приверженцем иосифлян, которые отстаивают истинное православие и ведут упорную борьбу с ужасами советского строя.

О. Георгий САФОНОВ

Примечания

Возвратившийся из ссылки Василий АФАНАСЬЕВ, из Соловков — Василий ПРОЗОРОВ; недолгое время служили священники Николай ЛИБИН и Алексей УВАРОВ, позже — вместо последних двух — стали служить священники Феодор АНДРЕЕВ и Иоанн НИКИТИН.
Архиереи — Гавриил (ВОЕВОДИН), Сергий (ДРУЖИНИН), Димитрий (ЛЮБИМОВ), Григорий (ЛЕБЕДЕВ), Николай (КЛЕМЕНТЬЕВ), Серафим (ПРОТОПОПОВ), Николай (ЯРУШЕВИЧ), осуждённые в 1925-1926 — Нектарий (ТРЕЗВИНСКИЙ), Венедикт (ПЛОТНИКОВ), Иннокентий (ТИХОНОВ).
Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
Вскоре стал митрополитом.
Акты Святейшего Патриарха Тихона. М., 1994, с.519.
Там же, с.524.
5 По форме: Еще молимся о Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.
Было подписано епископами Григорием (ЛЕБЕДЕВЫМ), Стефаном (БЕХОМ), Серафимом (ПРОТОПОПОВЫМ), Сергием (ДРУЖИНИНЫМ), Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ) и архиеп.Гавриилом (ВОЕВОДИНЫМ).
Оно было написано о.Василием ВЕРЮЖСКИМ.
Акты.., c.539.
Далее все цитаты, кроме отмеченных особо, приводятся по материалам: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
Акты.., c.536.
Акты.., с.537.
Там же, с.537-538.
Епископов Димитрия (ЛЮБИМОВА) и Сергия (ДРУЖИНИНА), протоиереев Феодора АНДРЕЕВА, Василия ВЕРЮЖСКОГО, Викторина ДОБРОНРАВОВА, Сергия и Александра ТИХОМИРОВЫХ.
Далее все цитаты, кроме отмеченных особо, приводятся по материалам: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
В 1929 иосифлянами тайно хиротонисан во епископа.
По сведениям М.В.Шкаровского, в Ленинградской епархии к иосифлянам присоединилось 59 приходов (М.В.Шкаровский. Там же, с.136).
Здесь прошла тайная хиротония во епископа Максима (ЖИЖИЛЕНКО).

5.2. «Филиалы» ИПЦ в Москве и Подмосковье

В Москве было лишь несколько храмов, причты которых после Декларации в период 1928-1929 официально объявили об отходе от митр.Сергия. Не примыкая, но во многом сочувствуя иосифлянскому движению, они открыто поминали на богослужениях только имя митр.Петра (ПОЛЯНСКОГО). Они и стали центрами, куда стекалось оппозиционное митр.Сергию духовенство и миряне из храмов Москвы, области и других городов. Это были храмы:

Св.Николы Большой Крест на Ильинке[1] с о.Валентином СВЕНЦИЦКИМ[2] во главе. 12 января 1928 он вместе с приходом прервал каноническое и молитвенное общение с митр.Сергием, примкнув к архиеп.Димитрию (ЛЮБИМОВУ). После его ареста и высылки настоятелем храма стал о.Михаил ЛЮБИМОВ;
Воздвижения на Воздвиженке с о.Сергием СИДОРОВЫМ и архим.Давидом во главе, позже общину возглавил о.Измаил СВЕРЧКОВ. На богослужениях в храме присутствовало всегда много молодых женщин, тайно постриженных им в монахини;
Св.Николы Подкопая с иеромонахом Григорием ГОРЮНОВЫМ;
Св.Николы в Кленниках на Маросейке[3] с о.Александром ИЛЬИНЫМ во главе;
Св.Николы в Котельниках[4] с о.Даниилом (ВЛАДИМИРОВЫМ) по главе;
бесср.мчч. Кира и Иоанна на Солянке[5] с о.Димитрием КРЮЧКОВЫМ во главе.

В Московской области ситуация сложилась по-другому. Борьба тихоновцев с обновленцами не была здесь такой ожесточённой, так как большая часть храмов в Серпухове, Тве-

ри, Клину и других местах оставалась под управлением тихоновского духовенства. Недаром еп.Марк (НОВОСЁЛОВ), возлагая большие надежды на духовенство Московской области, по показаниям обвиняемых, был убеждён, что в провинции — более стойкое в истинном Православии духовенство.

Действительно, чем объяснить особую приверженность к движению ИПЦ и необыкновенную стойкость во время следствия духовенства, а главное, мирян Серпухова? Здесь официально примкнули к иосифлянам духовенство и миряне семи храмов. После завершения следствия большая часть прихожан с семьями была выслана, и, по воспоминаниям очевидцев, город практически обезлюдел после нескольких волн массовых арестов.

Официально примкнули к иосифлянам и приходские общины главных храмов в городах Твери, Клину, Загорске, Богородске, Вышнем Волочке. Заметим, что духовенство этих храмов хорошо знало, друг друга: ими часто совершались совместные службы, а после первой волны арестов в иосифлянских церквях Москвы клирики ИПЦ из области проводили богослужения в этих храмах вплоть до их закрытия.

В последнее время исследователям стали доступны документы следственных дел по филиалам ИПЦ в Москве и Московской области в период 1929-1934. Здесь будут представлены материалы четырёх весьма показательных групповых дел: два первых дела связаны с духовенством Московской области, чьим духовником был иеросхим. Алексий-Затворник;[6] третье дело — с группой священников Москвы, имевших контакты с архиеп.Андреем (УХТОМСКИМ),[7] еп.Серафимом (ЗВЕЗДИНСКИМ),[8] и еп.Гавриилом (КРАСНОВСКИМ),[9] четвёртое — с клириками, скрывавшими лицо, выдающее себя за Анастасию РОМАНОВУ, дочь царя Николая РОМАНОВА.

Выявление и арест активных участников филиалов ВЦ ИПЦ в Подмосковье в немалой степени определялся знакомством и контактами каждого из них со знаменитым Зосимовским старцем Алексием-Затворником. Для многих архиереев, священников и мирян последний был духовным наставником, поэтому к нему постоянно приезжали священнослужители из Москвы, Серпухова, Твери, Клина, Вышнего Волочка, Загорска,

Орехово-Зуева, Сходни и из других мест. Его непримиримая позиция в отношении политики митр.Сергия во многом определила дальнейшее поведение пастырей и верующих, его духовных детей, которые позже будут арестованы и осуждены по делам филиалов ИПЦ. В отчётах ГПУ последнее местожительство старца — в Загорске — станет называться явочным местом для членов организации «Истинных Христиан»,[10] где Алексий, по логике следствия, идеолог ИПЦ, давал идейные установки и укреплял колеблющихся.

На следствии келейником старца Алексия-Затворника были названы постоянно навещавшие его еп.Максим (ЖИЖИЛЕНКО), священники Александр ЛЕВКОВСКИЙ, Александр КРЕМЫШАНСКИЙ, Иоанн ИНЮШИН и монашествующие, которые в «Обвинительном заключении» были представлены как руководители ячеек филиала ИПЦ в Подмосковье.

Во всех церквях, где служили священники-антисергиевцы, стараниями чекистов была развёрнута активная работа их «добровольных помощников». О результатах их деятельности в отчёте ГПУ отмечалось, что групповое дело филиала ИПЦ в Московской области возникло на основании поступивших в СО ОГПУ МО сведений о том, что на территории Московской области существует нелегальная контрреволюционная монархическая организация, занимающаяся а/с деятельностью под флагом защиты от безбожной власти Истинного Православия.

Атмосферу нескончаемых гонений и гнетущего страха в ожидании собственного ареста красноречиво передают слова одного из обвиняемых: Жили мы, как на вулкане, ожидая с минуты на минуту ареста, потому что представителей дмитровского течения арестовывали именно за то, что они принадлежат к данной церковной ориентации.[11]

В августе 1929 в Тверской исполком пришло анонимное письмо, которое было передано в ГПУ для расследования. В письме сообщалось о закрытии фабричной церкви в Твери, хотя большинство рабочих-верующих категорически возражали против этого. Далее в письме предлагалось представителям власти собрать верующих рабочих и договориться насчёт нашей церкви, и как мы, рабочие, скажем, так и вы постановите, вот это будет справедливо. Особое внимание ГПУ привлекла концовка письма, где предупреждалось, что вы идёте против рабочих и хотите закрыть нашу церковь насильственно, тут может случиться кровопролитие, кто тогда будет виноват, ясно, что вы будете

виноваты, а не рабочие-верующие, мы по-хорошему заявляем вам, не беспокойте нас и нашу церковь не закрывайте. Имя автора письма — Пролетарка Вагжановка — ничего не говорило чекистам, поэтому срочно началось расследование фактов.

С анонимным письмом связана большая переписка, представленная в материалах группового дела участников «вскрытых» ГПУ ячеек филиала ИПЦ в городах Серпухове и Твери. Первый этап операции органов ГПУ — массовый арест активнейших сторонников архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) — был осуществлён в октябре-декабре 1930. Об оперативности и слаженности действий чекистов при его проведении говорят секретные телеграммы и спецсообщения, находящиеся в деле:

Объектов, проходящих по разработке «Иосифовцы», с получением сего тщательно обыщите, арестуйте и направьте в наше распоряжение и сейчас же допросите свидетелей по конкретным вопросам их а/с деятельности и иногородних связей.

Арестовать нужно весь причт этой церкви и членов церковного совета из бывших людей, кулаков, монахов.

С получением сего — обыщите, арестуйте и доставьте к нам со спецконвоем наиболее активный элемент из числа этих монашек не старше 50 лет.

При производстве обысков особое внимание следует обратить на молитву а/с содержания, начинающуюся словами «о, премилосердный, всесильный» и т.д., а также на переписку, различные рукописи и печатные материалы.

По делу первых ячеек филиала ИПЦ в Подмосковье было арестовано 63 человека, среди них 17 священников и 23 монашествующих. В филиал ИПЦ, согласно логике следствия, входило 5 ячеек: Московская — с 16 членами, Серпуховская — с 28, Тверская — с 11, Орехово-Зуевская и Вышне-Волочская — с 8 членами. Основным обвинением для руководителей этих ячеек стало их отношение к советской власти, провозглашаемое ими на службах, о чём показали многие свидетели и обвиняемые. Приведём одно из них: ЛЕВКОВСКИЙ, ФЕССАЛОНИЦКИЙ, БАРТОЛОМЕЙ, КОЗОРЕЗ и АНИСИМОВ в своих проповедях всегда говорили, что Соввласть есть власть сатаны и потому подчиняться ей не следует, ибо тот, кто будет подчиняться, попадёт в ад на вечные муки.

О роли еп.Максима (ЖИЖИЛЕНКО) в деятельности филиала ИПЦ говорит направленная следствием в ОГПУ «Докладная записка», в которой отмечалось, что по групповому делу филиала ИПЦ проходят в качестве главных фигурантов епископ Максим ЖИЖИЛЕНКО и поп КРЕМЫШАНСКИЙ Александр Анатольевич, высланные в Соловки в конце 1929 года за

отдельные а/с выступления. Далее обосновывалась необходимость привлечения указанных лиц к следствию по новому делу в связи с тем, что ЖИЖИЛЕНКО был организатором и руководителем Серпуховской нелегальной а/с группы церковников, а после его ареста руководителем остался КРЕМЫШАНСКИЙ. Оба они были связаны с такими же группами в Москве и Твери, а также и с центром нелегальной а/с организации, находящимся в Ленинграде. 27 января 1931 оба заключённых были привезены с Соловков и помещены в Бутырскую тюрьму.

Согласно «признаниям» обвиняемых, 23 апреля 1928 в церкви Тверского женского монастыря после богослужения состоялась первая встреча клириков епархии, на котором прот.Александр ЛЕВКОВСКИЙ сообщил, что в настоящее время есть только один архиерей, который говорит правду, что советская власть преследует веру и Церковь, — это Димитрий Гдовский, к которому ЛЕВКОВСКИЙ и предложил присоединиться. Получив согласие духовенства на переговоры от лица присутствующих, о.Александр выехал в Ленинград. После возвращения его оттуда 20 мая в монастыре состоялась вторая встреча духовенства, на которой о.Александр объявил, что к Димитрию Гдовскому присоединились не только мы, но также Серпухов и другие города.

При обыске у одного из обвиняемых, священника Владимира БАРТОЛОМЕЯ, был обнаружен текст проповеди, произнесенной им в день Успения Пресвятой Богородицы.[12] Размышления о природе колебаний и сомнений клириков и верующих, страха ареста и расстрела, изложенные в проповеди, были актуальны в то время.

Когда теперь, в наши ужасные дни, смерть носится над нашими головами, когда мы слышим без конца о расстрелах и убийствах, когда мы видим, что власть, воцарившаяся на острие штыка, и теперь правит народом только страхом смерти, то что нужно для того, чтобы смягчить этот страх и отчаяние, и быть готовым к смерти? <...> Как часто теперь мы видим расстрелянных без всякого суда, когда тебе не позволят исповедаться перед смертью, где-то убьют руками нерусских опричников, которыми окружает себя для защиты наша насильническая власть, потом не отдадут даже тела родным и близким, и обезображенного расстрелом и последними ударами финна или латыша-красноармейца, где-то зароют без молитвы и отпевания — это, действительно, ужасно и тягостно.

Чем же мог утешить и себя и прихожан о.Владимир в своей проповеди в противостоянии страху и отчаянию? Только своей

убеждённостью, что в условиях гонений безбожной властью любому верующему важно стать выше обычных представлений о самой обстановке смерти и погребения и, при вере в бессмертие, возблагодарить Бога, что Он удостоил нас страдать за Его имя. Тот, кто страдает и умирает за веру в Бога, за свои чистые убеждения, за Родину, тот воистину достоин венца от Бога!

Отметим, что в материалах дела следствием была отмечена особая роль еп.Марка в деятельности этого филиала. Многие обвиняемые показали на следствии, что он неоднократно приезжал из Москвы в Серпухов, Тверь, Вышний Волочок, встречался со священниками и привозил нелегальную литературу ИПЦ, которая распространялась там по церквям. Эти показания в «Обвинительном заключении» отразились как постоянное руководство филиалом со стороны ВЦ ИПЦ. А поездки священников и монахов в Ленинград дали основание следствию утверждать, что в своей практической к-р работе члены организации Московской области поддерживали связь и получали руководство от легально существовавшего центра в Ленинграде, во главе которого стояли: митр. Ленинградский Иосиф, архиеп.Гдовский Димитрий и еп. Нарвский Сергий.

4 февраля 1931 следствие по делу ячеек филиала ИПЦ в городах Твери, Серпухове и Вышнем Волочке было закончено. 18 февраля того же года 17 человек, в основном священнослужители и монашество, были приговорены к расстрелу, и среди них еп.Максим (ЖИЖИЛЕНКО), а 12 человек — к 10 годам ИТЛ, остальные — к 5 годам лагеря или ссылки.[13] Последние донесения «добровольных помощников», подсаженных в камеры к обвиняемым, сообщали о твёрдости духа осуждённых, который они сохраняли до конца.

Возвращаясь к показаниям обвиняемых на допросах, к текстам их проповедей, можно только преклоняться перед мужеством этих клириков на следствии, — ведь каждый из них осознавал, что его ждёт расстрел. Попробуем же услышать их живые голоса:

Единственное, что ставит меня в положение виновного пред Соввластью, — это то, что я сознаю и чувствую себя вместе с Церковью религиозно несвободным, что я осмеливаюсь сказать соввласти, что закон о свободе совести не вполне осуществляется в жизни, что вера, как определённое мировоззрение и жизнепонимание, и Церковь гонимы. Этому своему самосознанию я не могу изменить, иначе я оказался бы изменником Церкви. Я понимаю, что моё церковное самосознание неприемлемо для соввласти, но

это меня не смущает, я готов понести наказание от соввласти, лишь бы остаться честным перед Церковью, — быть верным ей до конца.

О. Александр ЛЕВКОВСКИЙ

Есть и всегда будет много людей, которые в вере христианской и в духовной своей жизни не препобеждают страх смерти <...> Они думают, что лишение жизни есть такой ужас, что они (верующие) за сохранение жизни поступятся и совестью, и убеждениями, и верою.

Сделаться воинами царства Христова и умереть за Него для блага Церкви и Родины — честь для православного.

О. Владимир БАРТОЛОМЕЙ

В результате долгого размышления о современном политическом положении и роли Церкви мною были написаны формулировки: «кулак против кулака», «класс против класса» и «борьба против борьбы».

Поясняю, что я имел в виду:

«кулак против кулака» — это ответ церковников на антирелигиозную политику соввласти и деятельность антирелигиозных организаций,
«класс против класса» — это наш класс меньшинства-лишенцев против рабочего класса,
«борьба против борьбы» — это борьба верующих против антирелигиозников, а в целом, и против соввласти.

О. Арсений ФЕССАЛОНИЦКИЙ

Соввласть есть власть антихриста, и те, кто ей подчиняется, является прислужником антихриста, и им не будет пощады от Бога на предстоящем суде.

О. Георгий АНИСИМОВ

С дерзновением заграждайте уста всякому безбожнику, говорящему ложь, ибо настало для нас время, когда верующим нужно выступать на защиту Православия.

Многим гонимым и заступникам веры Христовой, христианам, придётся сидеть в тюрьмах. Не бойтесь, везде Бог есть, сейчас тысячи страдают за веру Христову в ссылках и тюрьмах. Надо быть готовым каждый час, чтобы бесстрашно выступить на верную смерть.

О. Симеон КОЗОРЕЗ

Второй этап операции органов ГПУ по выявлению и ликвидации новых ячеек филиала к/р церковно-монархической организации «Истинных Христиан» был осуществлён в марте-апреле 1931, когда подверглись аресту в городах Загорске, Клину и Сходне более 60 человек, среди них — 4 священника, 41 монашествующий и 15 мирян. В Загорскую ячейку филиала ИПЦ следствие включило 20 участников, в Клинскую — 26 и Сходненскую — 12. Руководители ячеек — священник Иоанн

ИНЮШИН и иеромонах Мелхиседек (ЛИХАЧЁВ) — уже были известны чекистам из сообщений «добровольных помощников», которые докладывали о неоднократных посещениях этими иерархами старца Алексия-Затворника.

Следствием отмечалась их налаженная связь с центром организации «Истинных Христиан» в Ленинграде и с политическим центром в Москве,[14] а основными местами «явок», где названные руководители встречались с оппозиционным митр.Сергию московским духовенством, были указаны храм Св.Николы Большой Крест и церковь Воздвижения на Воздвиженке. По логике чекистов, именно там они получали инструктаж и руководящие указания по работе на местах.

Особой роли церкви Воздвижения на Воздвиженке в Москве, как места, куда приезжали помолиться и исповедаться истинно-православные, посвящено немало страниц в деле. Вот одно из показаний «свидетеля», обвиняющее иером.Мелхиседека (ЛИХАЧЁВА) в том, что он категорически запретил монашкам посещать церкви, в которых поминается советская власть, и потому все наши монашки часто ездили в церковь Воздвижения в Москве, где власть не поминается и поддерживается связь с Ленинградом.

Рассматривая деятельность указанных выше ячеек филиала ИПЦ, чекисты повторяют стандартные, уже знакомые читателю, обвинения: поминовение за службами членов царской династии Романовых, нелегальные собрания, антиколхозная агитация, распространение литературы ИПЦ и провокационных слухов. Хотя появляются и отличия — например, показания о создании в 1928 в с.Олесово нелегального монастыря, возглавляемого иеросхимон. Иннокентием,[15] собравшим вокруг себя монахинь бывшего Акатьевского монастыря, которые периодически жили у него в количестве до 50 человек. Мало этого, он, якобы, начал привлекать на свою сторону, что особо было отмечено следствием, молодых работниц мануфактурной фабрики, которых тайно постригал в монашество. Далее в показании говорится о том, что в своём монастыре иеросхимон.Иннокентий проводил службу по монастырскому уставу и не разрешал своим поклонникам и монашкам посещать церкви, где поминали соввласть, что у него в доме часто проходили нелегальные собрания, на которых для читки и проработки его сочинений устраивались специальные собеседования монашек и належных верующих. Именно показания «свидетелей» и обвиняемых по этому делу дали чекистам материалы для выдвижения серьёзных

обвинений против еп.Серафима (ЗВЕЗДИНСКОГО) и еп.Арсения (ЖАДАНОВСКОГО), к которым часто ездил за советом иеросхимон. Иннокентий.

Особенно важно отметить зафиксированный в материалах дела факт, что в связи с арестами архиереев ИПЦ священник Иоанн ИНЮШИН решил самостоятельно возглавить это движение в Московской области и стал принимать в духовное общение священников и монашество из посёлков и деревень не только своей, но и других областей, назначая пастырей на приходы. На следствии о.Иоанн не отрицал этого, признав, что в данном случае исполнял обязанности архиерея и считал, что имел на это право, так как все наши архиереи арестованы.

Приведём весьма характерные показания некоторых обвиняемых, а также донесения работников ГПУ во время арестов истинно-православных и доносы подсаженных в тюремные камеры «добровольных помощников», ярко передающие атмосферу и настроение ИПХ:

При задержании меня на ст.Клин, я оказала сопротивление агентам ОГПУ и зубами стала рвать имеющиеся у меня письма, а часть их проглотила. При следовании в арестное помещение я сделала побег, но была сопровождающими меня двумя сотрудниками ОГПУ задержана <...> Адреса знакомых своих назвать отказываюсь, а также и показывать их места жительства отказываюсь, буду страдать одна, а их не выдам.

Монах. Екатерина САЛОВА

Я, как верующий человек, готова страдать за Бога и пожертвовать собой. Своим гонением вы не можете уничтожить в нас веру, а, наоборот, только укрепляете, ибо, чем сильнее вы проводите гонение верующих, тем крепче становится вера в Бога, священнослужителей же, боящихся этих гонений, я считаю иудами, продавшими себя сатане.

Монах. Ксения ПАНФИЛОВА

Во время ареста гр.СОЛОГУБОВА Д.М. жена его София Никитична делала угрозы, т.е. кричала на нас, что скоро ль вас будут давить, а когда сын СОЛОГУБОВА вышел провожать, то вслед отцу сказал: «Папа, крепись, скоро я приду».

Из рапорта милиционера

В камере СОЛОГУБОВ обратился ко всем с предложением: «Не отрекаться от Бога. что бы ни случилось».

Из доноса «добровольного помощника» чекистов, подсаженного в камеру к обвиняемым

В «Обвинительном заключении», как обычно, утверждалось, что участники ячеек филиала ИПЦ в городах Загорске, Клику и Сходне в своей контрреволюционной деятельности стремились к свержению советской власти и восстановлению монархического строя, рассчитывая на а/с выступления внутри Союза и поддержку этих выступлений капиталистическими странами. Следствием при этом было особо отмечено, что из 60 обвиня-

емых 52 человека не признали себя виновными. 20 мая 1931 9 священнослужителей были приговорены к расстрелу, 12 человек — к 10 годам ИТЛ, остальные — к 5 годам лагеря или ссылки.

Приведём в заключение выдержки из показаний обвиняемых, расстрелянных по приговору, чтобы услышать их живые голоса:

От поминовения советской власти я отказался, потому что эта власть неверующая и в поминовениях не нуждается. После раскола в 1928 сторонники митрополита Сергия всё время стараются спасти свою шкуру путём подхалимства перед властью, но я считаю, что таким путём нельзя спасти Православную Церковь.

О. Иоанн ИНЮШИН

По воспоминаниям дочери о.Иоанна и его прихожан, он в своих проповедях выступал настолько резко по отношению к советской власти, что прихожане испытывали постоянную тревогу за него, просили его быть осторожнее. Когда его предупредили о возможном аресте и напомнили об остающихся в таком случае сиротами его пятерых малолетних детях, о.Иоанн ответил: У Бога сирот нет.

Вся наша группа была по отношению к соввласти настроена недоброжелательно, и даже больше — враждебно. И вполне понятно, ведь все мы, люди глубоко религиозных убеждений, видим, что с момента наступления соввласти на Руси начались гонения, соввласть всячески притесняет священников, сажает безвинных в тюрьмы, лишает прав гражданина.

Иеромонах Мелхиседек (ЛИХАЧЁВ)

Соввласть я поминаю дома и молюсь, чтобы Бог направил её на истинный путь. О себе прошу Бога, чтобы он помог мне спастись и считаю, что и в современных богохульных условиях тоже можно спастись — если не открыто, то тайным подвигом, т.к. молиться можно и тайно.

Игумен Макарий (МОРЖОВ)

Дионисий имеет авторитет среди населения, коим пользовался, ведёт контрреволюционную работу, в результате последней распался колхоз в дер.Дубровка, а также имеет влияние на оставшиеся колхозы, последние тоже на грани распада.

Выдержка из доноса секретаря сельсовета на иеросхим.Дионисия (ПЕТУШКОВА)

Допускаю также, что между нами могли быть разговоры о том, что митр.Сергий продался Соввласти и получил за интервью два бочонка икры и что его охраняют агенты ГПУ, переодетые священниками.

Через митр.Сергия выслано много духовенства и истинно-верующих людей, которые не идут вместе с Сергием по пути предательства и измены истинному Православию. Митр.Сергий совсем обнаглел и сделался простым агентом ОГПУ, беспощадно рас-

правляется со своими противниками, а на наш храм[16] направил особый удар, и мы думаем готовиться к ликвидации.

Церковный староста Николай МАСЛОВ

В материалах следственного дела филиала ИПЦ в Подмосковье имеется текст молитвы «О гонимой и многострадальной Церкви», которую так упорно разыскивали чекисты во время обысков. С нею священнослужители и верующие ИПЦ шли на смерть и в лагеря. Приведём полный текст этой молитвы:

О, Премилосердный, Всесильный и Человеколюбнейший Господи Иисусе Христе Боже наш, Церкве Зиждителю и Охранителю, воззри благосердым оком Твоим на Церковь Православную, люте обуреваемую напастей бурею. Ты бо рекл еси, Господи: созижду Церковь Мою и врата адова не одолеют ей. Помяни обещание Твое неложное: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Буди с нами неотступно, буди нам милостив, молит Тя многостральная Церковь Твоя. Укрепи нас в правоверии и любви к Тебе благодатию и любовию Твоею, заблуждающия вразуми, отступльшия обрати, ожесточенныя умягчи, всякое развращение и жизнь, несогласную христианскому благочестию, исправи. Сотвори да вси свято и непорочно поживем, и тако спасительная вера укоренится и плодоносна в сердцах наших пребудет. Не отврати лица Твоего от нас, не до конца гневающийся Господи! Воздаждь нам радость спасения Твоего, отри слезу от очей плачущих, всякую нужду и скорбь людей Твоих утоли. Огради нас всемогущею силою Твоею от всяких напастей, гонений и озлоблений, изгнаний и заключений. Тобою спасаеми, достигнем пристанища Твоего небеснаго, и тамо с лики чистейших небесных сил прославим Тебе, Господа и Спасителя нашего, со Отцем и Святым Духом, во веки веков, аминь.

Следственное дело новой ячейки Московского филиала ВЦ ИПЦ в значительной мере было инициировано вышедшей в 1931 в Иерусалиме книгой священника Михаила ПОЛЬСКОГО «Положение Церкви в Советской России», в которой, наряду с подробным изложением преследований духовенства и верующих РПЦ, был дан, по версии чекистов, и ряд программных установок Истинно-Православной Церкви.[17]

В конце 1929 о.Михаил совершил побег из ссылки в Северном крае и в начале 1930 появился в Москве, где прожил тайно несколько месяцев у священника Владимира МАКСИМОВА. Вместе они работали над материалами протоиерея Павла БОРОТИНСКОГО, полученными ранее, при встре-

че с ним в 1923 в Дивеевом монастыре, а также обрабатывали сведения о последних арестах и высылках клириков и верующих ИПЦ. В конце 1930 о.Михаилу удалось бежать за границу через Закавказье, но связь его с о.Владимиром продолжалась через доверенных лиц вплоть до ареста последнего.

По делу этой ячейки Московского филиала ИПЦ было арестовано в общей сложности 75 человек: в Москве и области, Ленинграде, в Крыму. В числе обвиняемых были 17 священников и иеромонахов, немало тайных монахинь и активных членов приходских общин. Для большинства подследственных встречи и разговоры с о.Михаилом стали основным обвинением, звучавшим как содействие побегу и участие в сборе антисоветских материалов.

Согласно показаниям сотрудничавших со следствием обвиняемых, в ячейку филиала ИПЦ в Москве входило несколько групп, воссозданных в конце 1931 под руководством священников храмов Св.Николы Большой Крест на Ильинке, Св.Николы в Клениках, Св.Николы в Подкопае и Св.Николы в Котельниках, в 1928-1929 официально прервавших духовное общение с митр.Сергием. По версии следствия, руководителями групп филиала ИПЦ на нелегальном собрании было принято решение об уходе в глубокое подполье и организации сети домашних (подпольных) церквей, построенных по принципу «пятёрок» с тем, чтобы участники одной «пятёрки» не знали о существовании другой. О глубокой конспирации в деятельности филиала говорит строгая процедура приёма новых членов. Судя по показаниям «свидетеля», с каждого участника бралась клятва перед Крестом и Евангелием в том, что он никому не будет говорить о домашней церкви. Насколько точны эти сведения, трудно судить по причине сомнительности личности «свидетеля», работавшего на ГПУ. Можно только предполагать, что после массовых арестов ИПХ остававшиеся на свободе священнослужители ИПЦ, находясь на нелегальном положении, скрывались на квартирах своих верных прихожан. Там они, действительно, совершали тайные богослужения и причащения, что, собственно, не отрицалось и самими обвиняемыми.

Именно в материалах этого дела «ярко» отметился тот самый «свидетель», прошедший по делу ВЦ ИПЦ и после своего освобождения ставший активным помощником чекистов. С необузданной фантазией он «создал» необходимую следствию организацию, руководителем которой был назван инженер ХРЕННИКОВ,[18] якобы, близкийзнакомый еп.Марка (НО-

ВОСЁЛОВА) и священника Владимира ВОРОБЬЁВА, осуждённых по делу ВЦ ИПЦ. По версии «свидетеля», ХРЕННИКОВ за несколько месяцев до приговора по делу ЛОСЕВА решил стать во главе оставшихся участников ИПЦ. В дальнейшем в материалах дела он проходил как великий борец за истинную веру Христову и новый столп Православия, которого следствие обвиняло в попытках объединить уцелевшие в своё время и оправившиеся от оперативного разгрома остатки к/р организации Истинно-Православная Церковь в Москве, Ленинграде, ИПО, ПЧО, Нижкрае и других местах, пытаясь воссоздать её путём вербовки новых участников и развертывания к/р работы на основах строжайшей конспирации, ухода в глубокое подполье.

Сейчас трудно определить, что в фантастических показаниях «свидетеля», выдаваемых за слова ХРЕННИКОВА,— вымысел, а что последним, действительно, говорилось. Но фрагменты в цитируемых высказываниях, выделенные следствием подчеркиванием, сыграли решающую роль в обвинении:

Надо подготавливать две категории людей, тех, которые будут играть роль пушечного мяса, и тех, которые призваны по своему интеллекту воссоздать разрушенную большевиками Россию <...> Чтобы поставить дело как можно конспиративнее, тоньше и осторожнее, необходимо привлекать самых надёжных лиц, но отнюдь не знакомых друг с другом. Необходимо поставить дело так, что если будет, например, 100 человек в группе, то каждый из ста не должен знать остальных 99.

После ареста и первых допросов инженера стало ясно, что он никак не может претендовать на роль организатора. Мало этого, дальнейшее поведение его на допросах, записки со странными требованиями к следователю и прокурору подтвердили, что он, согласно медицинским справкам, явно психически нездоров.

Похоже, это ничуть не изменило установок следствия, а лишь переориентировало его представить в качестве руководителей ячеек филиала ИПЦ других арестованных. Так в материалах дела появились имена священника Филофея ПОЛЯКОВА, якобы, возглавившего ленинградскую ячейку, и еп.Гавриила (КРАСНОВСКОГО), ставшего во главе филиала ИПЦ, находясь в ссылке в Бахчисарае. По версии следствия, московская группа клириков, оправившись от арестов руководителей, восстановила связь с Ленинградом и установила связь с Гавриилом КРАСНОВСКИМ, уговорив его возглавить организацию во всесоюзном масштабе. Особо отмечалось, что была налажена постоянная связь московского духовенства с высланным в Казахстан митрополитом Иосифом ПЕТРОВЫХ.

Независимо от заверений еп.Гавриила, что он всем приезжающим к нему священникам говорил, что в силу своего поло-

жения не может давать каких-либо советов, ибо стоит вдали от церковной жизни и по каноническим правилам не может вмешиваться, в дальнейшем он следствием рассматривался как руководитель филиала ИПЦ.

Для убедительности версии о роли ссыльного епископа следствие подробно разработало варианты встреч и контактов с ним представителей из Москвы и Ленинграда, причём, «признание» священника Владимира ЛЮБИМОВА об их встрече в декабре 1931 преподносилось следствием соответствующим образом:

КРАСНОВСКИЙ, заслушав политическую информацию ЛЮБИМОВА о положении дел в Москве, согласился возглавлять Московскую организацию ИПЦ, дал санкцию на организацию подпольных церквей и предложил установить связь с епископом Серафимом ЗВЕЗДИНСКИМ, дав для сношений с ЗВЕЗДИНСКИМ пароль «Мифарес».[19]

Далее в материалах дела утверждалось, что посланная к еп.Серафиму монахиня получила от него принципиальное согласие возглавить ячейки ИПЦ в Москве, правда, допросить её не представлялось возможным, так как она вовремя скрылась. Но для следствия это не имело значения, и хотя еп.Серафим категорически всё отрицал, показания «свидетеля» о конкретных установках по новым формам к/р работы, которые будто бы дал епископ при встрече с ним, стали главным обвинением против него.

Обращает на себя внимание изменившаяся установка еп.Серафима в отношении колхозного движения, ведь ранее участники ИПЦ обвинялись в активнейшей антиколхозной пропаганде. Похоже, изменились установки самого следствия по этому вопросу, почему и «признания» свидетелей о наказах руководителей стали иными: Для пользы дела необходимо изменить тактику и отношение к колхозам и, наоборот, рекомендовать своим людям входить в колхозы, направляя их изнутри по церковному руслу и, таким образом, по существу срывать колхозное строительство.

Такие показания потребовались следствию для обоснования обвинения участников ИПЦ в руководстве повстанческим движением, что связано было с плачевными результатами коллективизации, начавшимся в деревнях голодом и крестьянскими волнениями в Серпуховской, Козловской, Вятской и других областях. Поэтому так важны были показания «свидетелей», что в Москву стали приезжать группами по 12-15 человек крестьян,

чтобы причаститься и исповедаться в ИПЦ. Этих людей размещали по фанатичным прихожанам и обрабатывали в а/с духе, которые интерпретировались следствием в соответствующем духе.

О том, что в церквях Москвы действительно стали появляться небольшие группы раскулаченных крестьян из провинции, обобранных и растерянных, приезжающих в Москву за советом к пастырям ИПЦ, показали многие обвиняемые по делу филиала ИПЦ. И шли они не в сергиевские храмы, а на нелегальные квартиры, где их тайно принимали священники и монашество ИПЦ. Эти крестьяне также были арестованы и осуждены как участники организации.

Не вызывает сомнений, что большинство показаний обвиняемыми писалось под диктовку, ибо следствию необходимо было как-то связать деятельность обвиняемых с внешнеполитическими событиями. Видимо, поэтому ухудшение отношений с Японией и возможная угроза военных действий с её стороны вызвали «признательные» показания обвиняемых о новых установках руководства ИПЦ в отношении Красной Армии, требовавших, якобы, обратить особое внимание на христианизацию красноармейцев, проводя эту работу ещё в деревнях до призыва так, чтобы они являлись в армию уже тайными христианами.

О роли архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО), поселившегося в Москве после недавнего освобождения из Ярославского политизолятора и теперь привлечённого по делу Московского филиала ИПЦ, следствием было получено много «добровольных» показаний и доносов. Например, о его отношении к Синоду РПЦ как к Комиссии по ликвидации Православия, о его солидарности с политическими принципами ИПЦ, о распространении им среди верующих листовки «О христианской общине». В окончательном варианте архиеп.Андрею как идеологу движения было предъявлено обвинение в том, что он развивал теорию о необходимости создания системы христианских общин в противовес советскому государственному устройству и призывал к организации массовых выступлений против соввласти, используя в этих целях закрытие церквей и ставя одновременно задачу построения нелегальных организаций и подпольных церквей.

Одним из главных обвиняемых по делу проходил священник Павел БОРОТИНСКИЙ.[20] Глубокая убеждённость о.Павла, что любая революция враждебна православным христианам и направлена таким образом против христианства, к его уничтожению,

определяла его отношение и к митр.Сергию, которое было изложено в брошюре «Отношение христианина к советской власти с точки зрения православного нравоучения», написанной в 1928. В ней о.Павел проанализировал вопросы взаимоотношений между Церковью и нынешней гражданской влатью, возможности признания истинным христианином советской власти и повиновения ей. Весьма показательны выводы, к которым он пришёл после основательного разбора поставленных им в брошюре вопросов:

Признавать власть — значит солидаризироваться с нею и оправдывать те задачи и цели, к достижению которых она стремится. Советская власть хуже шайки разбойников, т.к. разбойники убивают только тело, а советская власть убивает не только тело, но и душу.

Христианин не может себя считать даже гражданином советско-сатанинского государства. Всё, в чём он повинуется соввласти, он делает не за совесть, а за страх, исключительно как пленник.

Плох тот христианин, который не молится о скорейшем ниспровержении этого мерзкого и богохульнейшего нового сатанинского-государства.

На следствии о.Павел подтвердил, что свою брошюру, а также и поступающие к нему воззвания ИПЦ он размножал на гектографе, привезённом от брата, священника из Финляндии, и распространял среди верующих; что летом 1928 ездил в Ленинград для встречи с архиеп.Димитрием и выяснения взглядов иосифлян на эти же вопросы. О принципиальном расхождении с ними и даже большом разочаровании в позиции иосифлян он откровенно покажет на допросе: Я их обвинял в том, что они не ставят вопрос об отношении к соввласти прямо, тушуя его употреблением слова «лояльность», что они должны были своё разоблачение начать не с митр.Сергия, а с Патриарха Тихона и его заместителя, митрополита Петра Крутицкого — по существу, первых начинателей лояльного отношения к соввласти, а не молчать об этом и, больше того, признавать руководителем Православной Русской Церкви Крутицкого. (По-видимому отрицательное отношение о.Павла к Патр.Тихону было вызвано тем, что он поверил в его «покаянное» письмо — прим.ред.)

Эти показания о.Павла дают ключ к пониманию того, почему на заседаниях Кочующего Собора в 1928, где он присутствовал, произошло размежевание архиереев при обсуждении первых шести канонов, и часть участников выступала с осуждением митр.Петра (ПОЛЯНСКОГО) и требовала прекратить поминовение его имени за богослужением как главы ИПЦ.

После окончания следствия о.Павел был назван идеологом крайнего течения в движении ИПЦ, а заодно уж и руководителем Самарского филиала ИПЦ.

7 июля 1932 следствие по делу ячеек филиала ИПЦ в Москве и других городах было завершено. Архиереи, объявлен-

ные руководителями ячеек, были приговорены по ст.ст. 58-10 и 11 УК РСФСР к 3 годам ссылки в Казахстан — архиеп.Андрей (УХТОМСКИЙ) и еп.Серафим (ЗВЕЗДИНСКИЙ), и к 3 годам ИТЛ — еп.Гавриил (КРАСНОВСКИЙ).

Священники, названные руководителями ячеек, входящих в филиал ИПЦ, а также монахи и монахини были приговорены к 3-5 годам ИТЛ или ссылки. Только священник Павел БОРОТИНСКИЙ был приговорён к 10 годам ИТЛ и отправлен в Белбалтлаг, откуда вскоре за агитацию среди заключённых — отказываться от работы — был переведен в город Кемь, где сагитировал отказаться от работы уже целый барак заключённых. Предполагалось отправить его в Соловецкий лагерь особого назначения, но в связи с обострением у него тяжёлой болезни заключение в лагерь было заменено на высылку. В 1934 о.Павел был отправлен в Вологду, откуда ему удалось бежать. Несколько лет о.Павел жил нелегально под Дивеево у знакомых монахинь, проводил тайные богослужения и принимал исповеди у верующих. Только в 1938 он был обнаружен, арестован и тогда же расстрелян.

В начале 1934 в органы НКВД поступили сообщения «добровольных помощников» чекистов о том, что в Москве и области развернула активную работу нелегальная церковно-монархическая группировка,[21] руководители которой в условиях строжайшей конспирации демонстрируют на квартирах своих приверженцев наследников царского дома РОМАНОВЫХ, якобы, чудом избежавших расстрела.

13 августа 1934 в Московское управление НКВД, а также в прокуратуру была передана секретная докладная записка, в которой сообщалось, что проживающий в Москве иеромонах Афанасий, он же ИВАНИШИН Александр Маковеевич, опираясь на широкие круги церковников, развил активную деятельность по подготовке верующих к переходу Церкви на нелегальное положение. Активным пособником в деятельности ИВАНИШИНА в этом направлении является МАРЧЕНКО Максимилиан; обосновавшись в р-не Загорска, он установил связь с примыкавшими ранее к ликвидированной к/р организации ИПЦ.

Для чекистов в обычном, казалось бы, деле одного из многочисленных филиалов ИПЦ появление наследников царского дома явилось серьёзным основанием для тревоги — ведь верующие на самом деле мечтали о возвращении старых поряд-

ков, когда Русская Православная Церковь не преследовалась, а сами верующие были под защитой царя-батюшки. Вера в чудесное избавление от гибели кого-то из наследников дома РОМАНОВЫХ всегда жила в их сердцах. Именно этим и воспользовались священнослужители ИПЦ, по версии чекистов, используя в этих целях авантюристов-самозванцев, выдающих себя за наследников быв.царской фамилии, которых тщательно скрывали от всевидящего ока органов ГПУ. Судя по донесениям «добровольных помощников» чекистов, ИПХ тщательно оберегали «наследников» царского дома и, установив связи через доверенных лиц со своими единомышленниками в Переяславль-Залесском районе (Ивановская обл.), Загорском районе (Московская обл.), Кенгурском и Шабалинском районах (Нижегородского края), часто перевозили их, меняя нелегальные квартиры в городах, сёлах и деревнях.

19 августа 1934 в Москве и области были произведены первые аресты клириков и верующих, в числе которых был и иером.Афанасий (ИВАНИШИН). От «свидетелей» чекистами были получены сведения, что в Москве ИВАНИШИН был известен среди широких кругов церковников как монах-подвижник Старо-Афонского монастыря, имевший значительное количество своих почитателей. «Информатор» подробно показал о нелегальных службах о.Афанасия на тайных квартирах ИПХ, о его проповедях, в которых тот убеждал своих прихожан, что советская власть долго не продержится, рабочие и, особенно, крестьяне страшно измучены и ждут момента для восстания, так как дьявольские колхозы разорили всех крестьян, сморили всех голодом. Безбожники там, в колхозах, разрушают и оскверняют храмы, невинно арестовывают истинно верующих людей, стремятся всё крестьянство сделать безбожниками и этим передать их в руки сатаны. Ссылаясь на чудо спасения наследников царской семьи, о.Афанасий торжественно провозглашал, что советская власть скоро падёт и, наконец, на русском престоле будет император Михаил Александрович.

Для убедительности своих слов о.Афанасий демонстрировал пастве представителей дома Романовых, а по версии чекистов — самозванцев, которыми являлись некий авантюрист, выдающий себя за «великого князя Михаила», авантюристка Ксения РОМАНОВА, выдающая себя за дочь быв.царя Николая РОМАНОВА — Анастасию.

На следствии иером.Афанасий отказался подписать обвинения в создании нелегальных церквей на квартирах в Москве, проведении там нелегальных богослужений и тайных пострижений в монашество, постоянно отвечая на все вопросы следствия, что ничего не знает. По поводу изъятых у него при аресте

антиминса и других предметов культа, необходимых для служения, он объяснил, что все эти вещи ему были заказаны для богослужений в монашеской общине в Пермской области, где живёт группа монахов с игуменом иеросхимон. Макарием, и организации монашеского скита «Белые горы». На вопросы следствия о месте проживания общины иеросхим.Макарий заявил, что место расположения мне неизвестно.

Информация о других членах церковно-монархической группировки была получена на первых же допросах от сотрудничавших со следствием обвиняемых: В своей к/р деятельности в организации нелегальной церкви в г.Москве ИВАНИШИН опирается на попа СИНАЙСКОГО Иоанна, который организует ему доставку предметов религиозного культа, необходимых для тайных церквей, и на монахов Калиника, Сафрония и ИГОШКИНА Гавриила, — последний, будучи в чине т.н. епископа, скрывает свое звание; по заявлению ИВАНИШИНА, такие тайные епископы нужны в настоящее время для посвящения в духовный сан новых лиц из мирян, т.к. посвящение «сергиевскими» епископами считается неблагодатным. 28 августа все они были арестованы.

О. Иоанн СИНАЙСКИЙ на следствии не отрицал, что по своим убеждениям он монархист, к политике советской власти в отношении преследования духовенства Православной Церкви относится резко отрицательно, так как массовые репрессии против духовенства со стороны соввласти и отбор молитвенных зданий у меня и у верующих вызывают тягостные впечатления, посещение церквей, где служат сторонники митр.Сергия, для себя и своей паствы считает неприемлемым, предпочитая проводить тайные богослужения на квартирах верных прихожан.

4 сентября 1934 было утверждено «Постановление на принятие дела к производству», в котором, среди обычных обвинений, особо отмечалось распространение участниками группы провокационных слухов о нелегальном проживании в Москве дочери бывшего царя Николая II — Анастасии Николаевны РОМАНОВОЙ, для этого ими была использована в качестве самозванки ИВАНОВА-ВАСИЛЬЕВА Надежда Владимировна, бывшая дворянка, которую участники к/р организации рекомендовали как действительную дочь бывшего царя Николая II — Анастасию, производили сбор денег на её содержание, по фиктивному паспорту направили в Крым.

6 сентября 1934 женщина с поддельным паспортом на имя Надежды Владимировны ИВАНОВОЙ-ВАСИЛЬЕВОЙ была арестована в городе Ялте. В рапорте оперативника, проводившего задержание, отмечалось, что при обыске арестованной ИВАНОВОЙ-ВАСИЛЬЕВОЙ найдена была иконка, образ Богородицы, которую она хотела взять в камеру. Я сказал, что иконка останется здесь, святыя нам не нужны, после чего она ответила,

что «я верую в Бога, но не в жидов, а власти жидовской я не верую», что слышал и может подтвердить деж. ком. Авдреев.

Через день коменданту Ялтинской тюрьмы был подан также рапорт конвойного, сопровождавшего арестованную в тюрьму. В нём говорилось о том, что по дороге женщина всячески пыталась уговорить его отпустить её, убеждала, что она дочь царя, младшая, звать её Анастасия, и во время революции, когда они скрывались за границу, то их поймали в гор.Свердловске, и когда их расстреливали, то её спас один офицер, и с которым она жила в Крыму до 1920 г., и в 1920 г. она решила бежать за границу, где её задержали в городе Иркутске, где судили и посадили в одиночку. По окончании срока была освобождена. Жила в Москве, и в это время её приглашали в Английское посольство, где сказали, что во что бы ни стало её выручат, и из Москвы она выехала в Ялту, где имела переписку с заграницей, и оттуда она получала посылку и деньги в сумме 800 р., а туда зато слала свои фотокарточки, в чём подписуюсь. Андриянов.

Показания самой «Надежды Владимировны» и показания арестованных по этому делу верующих и священников, составленные по ее рассказам разным людям, сильно отличаются друг от друга. Например, о своей первой встрече с «Надеждой» иеромонах Афанасий показал, что на квартире прихожанки встретил незнакомую женщину, на вид лет 30, с тёмно-русыми волосами, одетую очень просто, которая сразу же подошла под моё благословение. На его расспросы, как ей удалось выжить, «Надежда» ответила, что их спасли благодетели, и никто из их царской семьи расстрелян не был. Ответы же её на вопросы о местонахождении спасшихся родителей и сестёр были совершенно фантастичны. Про себя Анастасия Николаевна рассказала, что она совместно с княгиней Урусовой и другими пыталась перейти советскую границу в Китай, но были замечены, подверглись обстрелу со стороны пограничников, причём княгиня Урусова погибла, а её, якобы, спас один офицер, но она была задержана и, якобы, в течение 16 суток её держали в тёмном подвале, все допрашивали, грозили расстрелом, но, якобы, она не призналась, что она является царской дочерью Анастасией Николаевной, и её после этого выслали в Соловки, где она и отбывала наказание в одиночной камере в течение 5 лет.

Следует заметить, что в заключении медицинской комиссии, обследовавшей обвиняемую, было отмечено, что у неё в области нижней трети обоих костей плеча имеются обширные мягкие рубцы, согласно заключения специалиста — огнестрельного происхождения. Сведения об арестах и заключениях «Надежды» подтверждаются документами из архива Политического Красного Креста, её перепиской с Е.П.Пешковой: сначала — из Иркутской тюрьмы, в подвале которой она находилась в 1920-

1924, там была многократно изнасилована и заражена сифилисом; позже — из Соловецкой тюрьмы в 1925-1928 и после освобождения из лагеря. По указанию Е.П.Пешковой «Надежде» неоднократно посылались деньги и посылки.

Большинство рассказов этой женщины странны и фантастичны, похожи на бред больного человека, но удивляют многочисленные подробнейшие детали о быте в заключении царской семьи в Тобольске и Екатеринбурге, о месте и времени расстрела — всё это в то время было неизвестно широкой публике, кроме непосредственных участников.

Но следствие больше всего интересовали подробности посещения «Надеждой Владимировной» английского и шведского посольств и передача их сотрудникам писем английскому королю Георгу, двоюродному брату Николая II, и Кириллу РОМАНОВУ. В письмах, по её словам, она сообщила, что находилась всё время в заключении, подробно описывала свои злоключения и просила их о материальной поддержке и о том, чтобы они меня взяли за границу. Судя по показаниям обвиняемой, сотрудница шведского посольства Янсон после подробнейших расспросов обо всём сообщила, что княжна Вырубова находится в Финляндии, и попросила меня тут же у неё написать к ней письмо, которое я и написала.[22] Через три недели от Вырубовой был получен ответ, в котором она просила теперь выслать вещественные доказательства, говорящие о том, что я принадлежу к дому Романовых и, кроме того, Вырубова просила прислать мою фотокарточку.

На следствии «Надежда» утверждала, ссылаясь на сообщение из шведского посольства, что по фотографии Вырубова признала её и что в шведском посольстве ей обещали помощь в выезде за границу, а пока помогали деньгами и одеждой.

Очевидно, «Надежда Владимировна» была достаточно хорошо известна в ГПУ, отношение следователей к ней с первых же допросов было, как к душевнобольной, но их очень интересовали её связи с духовенством и верующими, которые выводили её на представителей посольств.

Основными обвинениями против арестованных клириков являлись как проводимые ими тайные поминовения бывш.царя Николая II (что не отрицал о.Иоанн СИНАЙСКИЙ), так и представление своим приверженцам «Надежды Владимировны» в качестве Анастасии РОМАНОВОЙ, дочери бывшего царя. Отметим, что на допросах обвиняемым ни разу не был задан вопрос, верили ли сами священнослужители в правдивость рассказов «Надежды» о спасении царской семьи. Но, судя по

изменению показаний женщин, на квартирах которых «Надежду» прятали, их убедили, что она авантюристка и обманщица.

Ведущую роль иеромон.Афанасия (ИВАНИШИНА) в убеждении своей паствы в правдивости чуда спасения «Надежды Владимировны» подтвердили многие обвиняемые, показав, что ещё в марте он принёс с собой для сличения с княжной А.Н.РОМАНОВОЙ имевшиеся у него фотографические карточки и журналы снятых всех вместе дочерей б.царя Николая II. После этого ИВАНИШИН, уходя с квартиры, говорил, что проживающая у меня ИВАНОВА-ВАСИЛЬЕВА Надежда Владимировна есть действительная дочь б.царя — княжна Анастасия Николаевна РОМАНОВА После этого молодую женщину стали опекать и прятать в разных местах. Тогда же ей с помощью иером.Афанасия достали за 75 руб. незаполненный, с подписями и печатями паспорт, который был заполнен ею самой. Особое покровительство попа церкви Воскресения на Семёновском кладбище СИНАЙСКОГО Иоанна, который оказывал ей материальную помощь и рекомендовал верующим как действительную царскую дочь Анастасию РОМАНОВУ, стало главным обвинением против о.Иоанна.

В материалах дела отмечено, что квартиру, где прятали «Надежду Владимировну», посетило значительное количество верующих, желающих видеть лично царскую дочь Анастасию и оказать ей материальную помощь. Там же о.Афанасий уверял всех, что брат быв.царя, великий князь Михаил Александрович, в настоящее время проживает в г.Киеве.

17 октября 1934 «Обвинительное заключение» по групповому делу к/р церковно-монархической организации было утверждено. 11 декабря 1934 священнослужители и активные прихожане были приговорены к 3-5 годам ссылки и 15 декабря отправлены в Архангельск. Отметим, что приговоры клирикам были удивительно «мягкими» при таких обвинениях.

Что касается судьбы «Надежды Владимировны», то 11 ноября 1934 специальной комиссией Института им.Сербского следствию был представлен акт № 472 о состоянии здоровья обвиняемой, в котором говорилось, что обследованная целиком заполнена бредовыми мыслями о своём происхождении из семьи РОМАНОВЫХ, о чём она сообщает в стереотипной, грубо-схематической и очень наивной форме. Бред этот никакой коррекции не поддаётся. Далее в акте констатировалось, что Н.В.ИВАНОВА-ВАСИЛЬЕВА страдает душевной болезнью в форме шизофрении с явлениями резко выраженного слабоумия и нуждается в длительном лечении. 15 декабря 1934 «Надежда Владимировна» была направлена на лечение в психиатрическую больницу им.Кащенко, а через год переведена в Казанскую спецбольницу МВД.

Примечания

Храм закрыт в начале февраля 1932.
С 1929 — настоятель храма, после его высылки — С.ГОЛОЩАПОВ.
Храм закрыт в 1932.
Храм закрыт в 1931.
Храм закрыт в 1933 (относился к Сербскому подворью).
Иеросхимонах Зосимовой Пустыни Алексий-Затворник (Феодор Александрович СОЛОВЬЁВ) проживал в Загорске. Скончался 2 октября 1928.
Арестован в Москве 14 апреля 1932.
Арестован в Меленках Иваново-Вознесенской области 25 апреля 1932.
Арестован в Бахчисарае 25 апреля 1932.
Имеется в виду имя архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА), давшее название движению истинно-православных христиан в Подмосковье.
Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело А.ЛЕВКОВСКОГО и др. // Архив УФСБ по Московской области.
По признанию обвиняемого, эта проповедь была написана в тюрьме в августе 1918 протоиреем Иоанном ВОСТОРГОВЫМ. Он был арестован 30 мая 1918 и 4 сентября расстрелян.
См. главу «Исповедники веры, арестованные по групповым делам ИПЦ — прошедшие тюрьмы, лагеря, ссылки и погибшие там».
Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело И.И.ИНЮШИНА и др. // Там же.
Фамилия иеросхимон.Иннокентия в материалах дела не указана, так как он успел скрыться до начала массовых арестов.
Речь идёт о храме Воздвижения на Воздвиженке в Москве.
Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело С.ЗВЕЗДИНСКОГО // Центральный Архив ФСБ РФ.
Его два брата были расстреляны в гражданскую войну, третий — находился под следствием в Ленинградской тюрьме, сестра — выслана.
По показаниям еп.Серафима, ранее учившегося вместе с еп.Гавриилом в духовном училище, он часто в записочках на занятиях подписывался именем «МИФАРЕС», что означало его монашеское имя Серафим, прочитанное в обратном порядке (справа налево).
До августа 1922 — священник в женском Дивеевом монастыре вблизи Саровской пустыни. Стараниями живоцерковников от служения в монастыре был отстранён. Проживал на нелегальном положении в с.Кобылкино Тамбовской губернии. В январе 1930 во время обыска был обнаружен в доме прятавших его монахинь и арестован.
Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следстненное дело Н.В.ИВАНОВОЙ-ВАСИЛЬЕВОЙ и др. // Центральный Архив ФСБ РФ.
Письмо было написано на французском языке.

5.3 «Филиалы» ИПЦ на Украине

Основной удар органов ГПУ по истинно-православным в период лето 1930 — весна 1931 был нацелен на Украину, когда волна массовых арестов прокатилась по городам и сёлам огромного региона с центрами Киев — Харьков — Днепропетровск — Одесса. К следствию по групповому делу филиала ИПЦ были привлечены, кроме двух епископов, 52 священника, 22 монашествующих и большое число верующих. По завершении операции, получившей в агентурной разработке название «Чёрные пауки», в Москву докладывалось, что органами ГПУ УССР раскрыта на территории Украины и ликвидирована в январе 1931 года контрреволюционная организация ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ, ставившая своей конечной целью свержение советской власти путём вооружённого восстания в увязке с интервенцией.[1]

Подтверждением версии следствия о преследуемой руководителями движения ИПЦ цели — смене государственного строя путём вооруженного восстания, стали материалы двух антиправительственных выступлений ИПХ на Украине летом 1930.

Первое было организовано в июле иеромон.Исайей (КУШНИРЕВЫМ) в с.Никитовка Ахтырского района Харьковской области. После проповеди, взяв в руки крест, он вышел из храма в полном священническом облачении и призвал прихожан к крестовому походу против соввласти. Двинувшись с верующими из с.Никитовка в с.Балку, чтобы взять там в храме особо чтимую подгорновцами икону Покрова Божией Матери, он намеревался с примкнувшими к процессии крестьянами идти в г.Тростянец, чтобы торжественно отслужить там на главной площади молебен о ниспослании победы над большевиками. Позже многие свидетели и участники «восстания» показали на допросах, что

народ иером.Исайю не поддержал, так что до г.Тростянца подгорновцы так и не дошли.

Второе «восстание» против советской власти произошло в августе того же года в с.Вольном Харьковской области. Руководителем выступления подгорновцев и стефановцев был Фома ТРОХОВ. Перед началом неудавшегося выступления, как показали позже свидетели, по приходам стали распространяться слухи, что советская власть есть тот зверь, о котором говорится в откровениях Иоанна Богослова, что царь-батюшка вместе с Папой Римским идут крестовым походом на большевиков, что верующие должны поддержать всякий поступок тех благородных людей, которые стремятся разрушить это царство сатаны, и присоединяться к Фоме ТРОХОВУ, у которого, как уверяли прихожан его активные сторонники, есть полк солдат. Это «восстание» также не было поддержано крестьянами, а самого Фому ТРОХОВА и его ближайшее окружение арестовали и осудили.

Основываясь на показаниях сотрудничавших со следствием арестованных и на сообщениях «добровольных помощников», следствие утверждало, что к началу 1929 группировка оформилась в подпольную контрреволюционную организацию повстанческого характера, в которую входили крупные и мелкие контрреволюционные группы и ячейкн, организованные в ряде городов и сёл Украины. Руководителями ячеек филиала в центральной части и на юге Украины, по версии следствия, являлись обвиняемый КРАТИРОВ Павел, которому были подчинены Харьковщина. Киевщина и Донбасс. обвиняемый ПОПОВ Иоасаф, руководящий Днепропетровским и приграничными округами, и обвиняемые СЕЛЕЦКИЙ Григорий и ЮРЧЕНКО Варсонофий, руководящие Одессщиной. Особо подчёркивалось, что они были тесно связаны с митр.Иосифом и архиеп.Димитрием.

После выхода Декларации митр.Сергия группа киевских клириков обратилась к митр.Михаилу (ЕРМАКОВУ), возглавлявшему епархию, с Посланием. По словам священника Анатолия ЖУРАКОВСКОГО, в нём говорилось, что путь, предложенный митр.Сергием, и его Декларация неправильны, что в Декларации смешивается жизнь мира и Церкви, все радости и скорби жизни мира, все события — Церковь присваивает себе и, согласно Декларации, обязуется на них реагировать, но, по их убеждению, у Церкви свои радости. Далее в Послании утверждалось, что духовенство должно уклоняться от участия в политических и гражданских делах, в связи с чем клирики просили митр.Михаила оставить этот путь и не поддерживать митр.Сергия. В ответ митр.Михаил порвал Послание клириков, не читая. Тогда в копиях это Послание было разослано другим архиереям, но от них ответа не было. Когда же митр.Михаил опубликовал

свою, составленную в том же духе, Декларацию, группа оппозиционного митр.Сергию киевского духовенства решила присоединиться к архиеп.Димитрию (ЛЮБИМОВУ).

Заметим, что сомнения и колебания у многих украинских священнослужителей продолжались достаточно долго, о чём позже на следствии подробно покажет священник Григорий СЕЛЕЦКИЙ: Все представители епископата и духовенства, с которыми мне приходилось встречаться в Харькове, или признавали «новый курс» митр.Сергия без всяких ограничений, или же, недовольные каким-либо пунктом — всё же в целом его принимали. Это моё идейное одиночество было для меня очень мучительным. Всё то, что они говорили мне в защиту своей точки зрения, для меня было совсем неубедительным. Но то, что я был один или почти один, колебало мою уверенность в правоте моей точки зрения. Поездка в Москву и встреча с митр.Сергием ещё больше утвердили его в собственной правоте, а встреча и долгий разговор с еп.Дамаскиным (ЦЕДРИКОМ) окончательно развеяли это сомнения и показали, что он далеко не одинок в своём неприятии Декларации митр.Сергия.

В этой связи приведём выдержки из письма еп.Павла (КРАТИРОВА), после Декларации прервавшего духовное общение с митр.Сергием, который на обвинение в инициировании им раскола духовенства в епархии резонно заметил, что споры и разделения среди священнослужителей происходят сейчас «не в единомысленной и единосердечной среде, что было бы весьма грустно, а в среде многоразличной и крайне пёстрой, что весьма полезно для чистоты Тела Христовой Церкви.[2]

Ссылаясь на уверения митр.Сергия и его единомышленников, что все их действия вызваны только желанием спасти Патриаршую Церковь, еп.Павел утверждал, что Церковь Христова — это ни что иное, как царство Божие, а царство Божие, по словам Спасителя, внутри нас. Неужели же это «царство Божие внутри нас» нуждается во всей этой мерзостной системе, которую допускает митр.Сергий во взаимоотношениях с внешними? Неужели из-за сохранения церковно-хозяйственного имущества (храм, здания, утварь) можно продать Христа и царство Божие? Какая же тогда разница между Иудой и современными Христопродавцами?.

Далее в письме о.Павел приходил к естественному для него убеждению, что в данной церковно-исторической обстановке всякая «легальная» Церковь неизбежно становится блудницей, жалкой прислужницей Вавилонского Богоотступления, что сергиевская Церковь практически превратилась в церковную партийную организацию, где налицо не корабль церковный, а сер-

гиевская ладья — «душегубка». Поэтому-то, по его мнению, ныне любая легализация обязательно лишает Церковь Христову, царство Божие внутри нас, невесту Христову, внутренней свободы и через это причиняет тяжкий вред Нетленному и Чистому Телу Церкви Божией и сохранить истинную Христову Церковь может только та Церковь, что ушла в пустыню.

При изучении материалов следственного дела филиала ИПЦ на Украине обращает на себя внимание тот факт, что следствие учитывало местную специфику: ведь на Украине было много богатых сёл, где и должна была проводиться ускоренными темпами коллективизация. По версии чекистов, она должна вызвать крайнее обострение классовой борьбы на селе и повышенную активность враждебного элемента, поэтому в показаниях многих обвиняемых появились «признания», что центр тяжести антисоветской работы был перенесен контрреволюционной организацией на село и основное внимание руководителей обращалось на срыв коллективизации, но при этом подчёркивалось, что свои антисоветские действия по обработке крестьянства часто прикрывали религиозной формой, стараясь придать им характер «защиты Православия».

Многие обвиняемые были вынуждены на допросах подписать, похоже, продиктованные следствием показания о том, что для агитации широких масс верующих против вступления в колхозы руководителями филиала ИПЦ практиковался метод сколачивания групп по сёлам, так называемых «хатнических»[3] групп, объединяющих кулачество и наиболее отсталый фанатичный элемент села. Роль создателя хатнического движения на Украине следствие уготовило именно еп.Павлу, о чём подробно показал на допросе «свидетель», подписавший это же обвинение против него. «Свидетель» утверждал, что ещё в 1927, при первом знакомстве в Харькове с еп.Павлом получил от него предложение перейти к нему и организовать подпольную «хатническую» группу, которой уделялось исключительное внимание, на которую возлагали большие надежды. Эти подпольные «хатнические» группы, организованные, по возможности, в каждом селе, в каждой крупной фабрично-заводской местности, по словам Павла КРАТИРОВА, должны были быть базой контрреволюции, активом самой жесточайшей, непримиримой борьбы против соввласти. Судя по стилю изложения, показания писались либо под диктовку, либо самим следователем.

Заметим, что о своей активной агитации против коллективизации и организации колхозов показывали и многие обвиняемые, открыто заявляя на допросах, что они убеждали людей не

идти ни в коем случае в колхозы, эти очаги безнравственности и нечистоты, говорили, что кто пойдёт в колхоз из православных, тот есть первенец антихриста.

Следствие не упустило из внимания и тот факт, что во время гражданской войны большинство крестьян на Украине воевало против большевиков, находясь в армии Деникина или в отрядах Махно. Поэтому деятельность истинно-православных была напрямую увязана с материалами завершившейся к тому времени масштабной операции по ликвидации бывших офицеров и участников «бело-зелёных банд». Например, участники Зиновьевской группы ИПЦ обвинялись в том, что одновременно являлись и членами ликвидированной ГПУ УССР военно-офицерской контрреволюционной организации, и, наряду с работой по заданию центра ИПЦ, вели работу и по директивам военно-офицерской организации. Заметим, что позже такие же обвинения будут повторяться в делах филиалов ИПЦ в Сибири, где в качестве руководителей будут названы бывшие участники армии Колчака и партизанских казачьих отрядов.

О размахе операции чекистов на Украине говорит перечень районов и областей каждой группы, входящей в филиал ИПЦ: Киев — Харьков — Днепропетровск — Одесса. Киевская группа включала в себя четыре ячейки, охватывающие собственно Киев и область с граничными районами. Центром филиала являлся Киев, руководителем по городу был назван о.Димитрий ИВАНОВ, по области — о.Борис КВАСНИЦКИЙ и о.Леонид РОХЛИЦ.

В Харьковскую группу входили Харьковский, Бердянский, Кадиевский, Лебединский, Мариупольский, Попаснянский, Сталинский, Сумской и Славянский районы. Центром группы было с.Гавриловка под Харьковом, связь с Киевом осуществлялась через иеромон.Агапия (ЖИДЕНКО).

В Одесскую группу входили Зиновьевский, Александрийский, Николаевский, Херсонский, Полтавский районы и г.Харьков. Руководителями группы были священник Григорий СЕЛЕЦКИЙ и архим. Варсонофий (ЮРЧЕНКО).

В Днепропетровскую группу входили Нижне-Московский, Криворожский и Ладыженский районы. Руководитель группы — еп.Иоасаф (ПОПОВ), поддерживающий постоянную связь как с еп.Павлом (КРАТИРОВЫМ), так и с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ). По версии чекистов, он же руководил группами ИПЦ в Центрально-Чернозёмной области и на Северном Кавказе.

Связь Харьковской группы с Москвой и Ленинградом осуществлялась через о.Григория СЕЛЕЦКОГО, который подтвердил на допросах, что эта связь была тайной: о своём намерении приехать в Москву он обычно заранее писал НОВОСЁЛОВУ с

указанием приблизительных чисел приезда, называя в письмах еп.Марка «гостенька», и встречи с ним в Москве проходили на квартире знакомых по Зиновьевску; также нелегально состоялись и его две поездки в Ленинград, где о.Григорий встречался с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ).

Связь Киевской группы с Ленинградом осуществлялась через священников Димитрия ИВАНОВА и Андрея БОЙЧУКА. С Воронежским филиалом связь поддерживалась через протоиерея Николая ПИСКАНОВСКОГО; постоянная связь Киевской и Харьковской групп с «Московским идеологическим Центром ИПЦ» осуществлялась через еп.Марка (НОВОСЁЛОВА), который, как показали свидетели, постоянно ездил в разные концы Союза под чужими фамилиями, встречался там с оппозиционными митр.Сергию группами ИПХ и связывал их с иосифлянами и непоминающими.

Благодаря активной деятельности руководителей групп, движение ИПЦ охватило, как утверждало следствие, своими ячейками почти всю территорию Украины и находилось в тесной организационной связи с такими же контрреволюционными организациями в ряде городов и сёл Союза, с Всесоюзной военно-офицерской организацией, а также с заграничными монархическими объединениями.

В материалах дела содержится много показаний свидетелей и обвиняемых о деятельности руководителей групп и ячеек ИПЦ и их преданности делу истинного Православия, которая следствием представлялась как фанатизм. Например, о необыкновенной силе воздействия ярких проповедей киевского протоиерея Анатолия ЖУРАКОВСКОГО один из свидетелей показал, что он глаголом жёг души верующих. О влиянии священника Бориса КВАСНИЦКОГО на души простого народа, который воспламенялся от его проповедей, дышащих контрреволюцией и активным протестом против каждого момента общественной жизни, показали многие обвиняемые, подчеркнув, что о.Борис произносил их столь смело и открыто, что его прихожане, боясь навлечь на него ответственность, коллективно письменно просили его оставить эти выступления.

Многие свидетели дали показания об удивительной способности священника Леонида РОХЛИЦА группировать вокруг себя людей простых, экзальтированных, которые после обработки несли в село такой заряд, что и любой проповедник мог бы позавидовать; об огромном влиянии на верующих иером.Агапия (ЖИДЕНКО), который заражал их фанатизмом; о неустанной деятельности иером.Амфилохия (ФУРСА), который путём исповедей и частных бесед агитировал против всех советских мероприятий и нового быта, лучшим образом проводя это в исполнение путём общедоступных бесед, которые он подкреплял цитатами из

листовок, имевшихся у него в обители; об исключительном авторитете священника Павла ЛИНИЦКОГО в подпольных хатнических группах, который имеет на них безграничное влияние. Братьев-монахов Кондрата и Тимофея (РЕЧКУ) один из свидетелей назвал просто ходячими антисоветскими орудиями, у которых и в храме, и в ограде, и на улице со всеми встречными была одна речь: «Во всём уже видна печать антихриста», — и что всего нового надо сторониться.

Интересны для нас и многочисленные свидетельства о существовании на Украине нелегальных монашеских общин и о тайных пострижениях и посвящениях; о попытках организовать в городе Киеве системы кружков для нравственного христианского воспитания детей и молодёжи, работающих в трёх направлениях: трудовые кружки — кружки по самообразованию — детские кружки; о конспиративной деятельности монашеских братств, подготовленной их членами информации о гонениях оппозиционного митр.Сергию духовенства для передачи её за границу; о найденной при обыске у одного из братьев-монахов тетрадке со списком архиереев, в котором перед каждой фамилией стояла пометка — сергиевец, иосифлянин, агент ГПУ; о тайных собраниях «Христианского студенческого Союза», официально закрытого властями, но продолжающего свою нелегальную деятельность; о созданной на Украине целой сети разъездных агитаторов, преимущественно из монашества, распространявших по городам и сёлам обращения и воззвания ИПЦ. По свидетельству одного обвиняемого, бродячие монахи и монахини для доказательства, что советская власть, возглавляемая Лениным, является властью антихриста, обычно складывали из спичек «666», а затем из этих же спичек составляли слово «ЛЕНИН», чем доказывалось, что ЛЕНИН — антихрист.

Следствием также отмечалось, что для отвлечения сельской молодёжи от комсомола активизировалась деятельность «содружества христианской молодёжи», главной задачей которого с 1929 вместо прежней борьбы с безбожием и безверием стала агитация против комсомольства и пионерства, удержания масс подростков от вступления в их ряды. Заметим, что это не отрицалось на следствии и самими обвиняемыми: Я, где только можно, говорил, чтобы родители не посылали своих детей в школы, т.к. в школах отравляют детей безбожием; Ходили по сёлам и проповедовали среди крестьянства, чтобы не посылали детей в школы, т.к. там обучают дьявольским делам, говорили, чтобы христиане держались старой веры, не записывались в коммунисты и комсомольцы, ибо эти люди продают душу антихристу»; Встречая детей на улицах или же в поле пастухов, я собирала их вместе, дарила им крестики и говорила, чтобы они не слушались учителей.

Часть обвиняемых вынуждена была подписать «признание» о том, что руководителями ИПЦ постоянно насаждалась мысль о необходимости вооружённого восстания против соввласти с помощью скорой интервенции, что именно этот вопрос неоднократно обсуждался на нелегальных собраниях духовенства. Приведём выдержки из подобных «признаний»: Интервенция, безусловно, будет, и нам нужно её приближать путём внедрения в массах мысли о необходимости вооружённой борьбы с большевиками; Мы, контрреволюционеры, и если не восстаём открыто с оружием в руках против власти, то это объясняется только тем, что мы пока недостаточно организованы.

Приведём также показание «свидетеля» об указании еп.Павла (КРАТИРОВА) руководителям хатнических групп: На вас теперь налагается обязанность всеми мерами воздействовать на молящихся, усугублять это недовольство агитацией, взвинчивая ненависть к большевизму, внедрять им мысль о временах и сроках последней битвы света с тьмой и, таким образом, подготавливать их к мысли о необходимости смены государственного строя путём свержения его при помощи белой эмиграции и иностранной интервенции для установки в России монархии. Типично чекистский стиль изложения красноречиво говорит о его источнике. Но «признавшись» в создании хатнических групп, клирики ИПЦ вынуждены были подписывать и это обвинение.

В подтверждение версии о террористических намерениях руководителей ИПЦ следствие использовало широко распространявшиеся среди ИПХ программные послания еп.Василия (ЗЕЛЕНЦОВА), которые чекисты представили как «циркуляры». В них еп.Василий писал о необходимости создания и первостепенных задачах местных обществ господних друзей, как альтернативе безбожному комсомолу и о последующем объединении этих обществ, по удостоверению в полноте и твёрдости их преданности Христу, в общий православный «Союз господних друзей», целью которого должно было быть тесное объединённое собрание воедино всех надёжных работников христианских. Следствием эти послания рассматривались как идеологическая платформа контрреволюционной террористической организации, и в качестве доказательств приводились соответствующие выдержки из них. Например, обращение еп.Василия организовать всеми средствами и силами борьбу за свободу Православия. борьбу словом, делом, мученичеством, оружием небесным и оружием земным, выделенное следствием подчёркиванием, интерпретировалось как прямой призыв к вооружённой борьбе. Или же, предупреждение еп.Василия хранить в глубокой тайне секреты защиты Православия, о чём каждому верующему необходимо было присягнуть Христу пред святым причастием, говоря: «Врагам твоим тайну не поведаю и не дам тебе иудина лобза-

ния», — объяснялось в материалах дела как определённый ритуал приёма будущих террористов в глубоко законспирированную организацию.

Следствие уделило внимание контактам руководителей филиала ИПЦ на Украине с представителями посольств. На очных ставках с уже осуждёнными «свидетелями» о.Анатолию ЖУРАКОВСКОМУ пришлось признать, что он передал через Польское посольство материалы о массовых арестах и высылках Клириков и мирян в 1929-1930. В своих объяснениях он подчёркивал, что сделал это по собственной инициативе и с большими колебаниями. Его объяснения не изменили версии следствия и не сняли с руководителей ИПЦ обвинений в шпионской деятельности на зарубежные монархические организации.

В начале 1931 следствие по делу ячеек и групп филиала ИПЦ на Украине было завершено. В «Обвинительном заключении» подчёркивалось, что ликвидированная контрреволюционная организация церковников ИПЦ охватила своими ячейками почти всю территорию Украины и находилась в тесной организационной связи с такими же контрреволюционными организациями в ряде городов и сёл Союза, с Всесоюзной военно-офицерской организацией, а также с заграничными монархическими объединениями. Руководители ячеек и хатнических групп были приговорены к ВМН с последующей заменой на 10 лет концлагеря, рядовые участники — к 3-5 годам концлагеря или ссылки.

Возвращаясь к показаниям обвиняемых на допросах, к текстам их посланий, попробуем услышать их голоса:

Не поставлены ли мы долгом своего служения в необходимость препятствовать существующей власти в её работе на каждом шагу? Разве можем мы одобрять воспитание в современных школах? Разве допустима классовая борьба и угнетение одного класса другим? Разве не обязаны мы во всех таких и подобных им случаях говорить своей пастве, что нужно слушаться более Бога, чем людей? А если мы заградим уста свои, то вправе ли будем считать себя служителями церкви? Не уподобимся ли псам нелающим?

Из изъятого при обыске письма еп. Павла (КРАГИРОВА) к архиеп. Димитрию (ЛЮБИМОВУ)

В письмах епископа Дамаскина высказывались мысли о неизбежности для истинно-православных в ближайшем будущем переходить на нелегальное положение в виде нелегальных организаций.

Показание о переписке с еп. Дамаскиным (ЦЕДРИКОМ)

Характерной чертой группы митр.Сергия я считаю крайнюю двусмысленность и неопределённость в суждениях и действиях, отсутствие нравственной устойчивости и прямоты. Когда митр.Сергий и митр.Михаил выступили со своими Декларациями,

для меня стало ясно, что они готовы поступиться нравственными принципами христианства, основами Евангелия. Я убеждён, что благо Церкви неразрывно связано с внутренней чистотой и свободой её пути <...> Сознавая историческую неизбежность социализма и неизбежность его борьбы с религией, считали, что эта борьба очищает христианство, разрушает его омертвелые формы.

О. Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ

Непризнание факта социальной революции, мечта о царизме в России, насильственное повиновение советской власти — вот та политическая и идеологическая платформа, которая объединила Ленинградскую и Киевскую ячейки.

О. Борис КВАСНИЦКИЙ

Я был ранее и остаюсь сейчас монархистом. Советскую власть не признавал и не признаю, так как она разрушила жизнь России. Я верю, что будет снова монархия, которая возродит жизнь великой России.

О. Антон ОРЛОВСКИЙ

Считаю себя врагом советской власти. Будучи воспитанным в монархическом духе, всегда считал для себя более приемлемой власть монархии. Я всегда рассчитывал на падение советской власти и способствовал этому, агитируя верующих против мероприятий власти.

Архимандрит Серафим (КРАВЦОВ)

Царскую власть я предпочитаю советской, т.к. она — власть православная, на советскую власть смотрю, как на власть сатанинскую, посланную нам Богом в наказание за грехи.

Игумен Евстратий (ГРУМКОВ)

Мои политические убеждения — недоброе отношение к революции вообще и, особенно, к большевикам. Если бы я смотрел на вещи через церковную призму, я в настоящее время боролся бы с советской властью с оружием в руках.

Иеромон. Варсонофий (ЮРЧЕНКО)

Мерзкое и богохульное советско-антихристово царство вскоре уничтожь и искорени, русским правоверным царям передай и воздвигни рог Христовый.

Из ежедневной молитвы монахини Марии (ГУСАК)

Я лично в 1930-1931 годах писала митр.Сергию, что соввласть выбрасывает сотни лучших людей верующих на голод и муки смерти, растлевает миллионы детских душ, оскорбляет наши религиозные чувства проводимыми карнавалами в священные дни <...> Гадок и страшен этот непонятный большевик в рясе убийцы, не имеющий в душе ни страха Божия, ни даже примитивной животной совести.

Из письма «Суд над большевизмом», отправленного митр.Сергию Евгенией ЛАШНЮКОВОЙ

Примечания

Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
Письмо еп.Павла (КРАТИРОВА) от 3 апреля 1928 // Там же.
Название «хатнические» связано, очевидно, со словом «хата».

5.4. «Филиалы» ИПЦ в Черноморье и на Северном Кавказе

Начало оперативной разработки по выявлению участников ИПЦ в Черноморье с последующими их арестами, как обычно, инициировалось доносом «добровольного помощника» чекистов, сообщившем, что с 1922 урочища Канаш-Тапе, Гишло, Шуюк представляли собой притон всего бродячего и бандитского элемента, который агитировал против мероприятий соввласти. С конца 1927 я стал наблюдать сильное передвижение по этой тропе подозрительного бродячего элемента, внешним видом похожего на монахов <...> используя природные условия Черноморья, под видом монашеских общежитий (скитов) — они скоплялись и оседали в глубоких горных ущельях.[1]

В сентябре-октябре 1929 чекисты арестовали свыше 150 человек как в урочищах Черноморья, где в процессе проведения оперативных мероприятий по изъятию членов организации были обнаружены подземные убежища, ряд тайников, где хранились документы и оружие, так и в городах и сёлах на Черноморском побережье и на Северном Кавказе. Еп.Варлааму (ЛАЗАРЕНКО) и нескольким его соратникам удалось скрыться с помощью приверженцев в Майкопе, вовремя выехав в Среднюю Азию.

На первых же допросах следствие установило, что в 1926 еп.Варлаам нелегально прибыл на Северный Кавказ, намереваясь обосноваться с общиной единомышленников в районе урочища Заповедное в Туапсинском районе, для чего было куплено усадебное место в 12 верстах от Туапсе. Вскоре сюда прибыли его соратники — иеромонахи Иустин (СМИРНОВ) и Иннокентий (КАЮДИН), выбрали глухое, из-за отсутствия дорог малопосещаемое место в чаще леса и с помощью монахов организовали подземные

убежища для жилья и секретных совещаний, различные тайники, где прятались документы.

Позже была вырыта подземная церковь, в которой и проводились тайные богослужения, исповеди, посвящения и пострижения. В урочище Заповедное поселился и еп.Варлаам, с охраной и преданным ему монашеством. Из урочища, как показали «свидетели», в города и сёла региона епископ периодически посылал на продолжительное время своих иеромонахов для проповедей и вербовки в организацию. Эти ходоки-пропагандисты распространяли его обращения и воззвания ИПЦ среди крестьянства и казачества как на Северном Кавказе, так и за его пределами, агитируя против коллективизации и призывая, по утверждению свидетелей, к борьбе с соввластью и восстановлению в стране монархического строя.

Сразу же по прибытии еп.Варлаам через своих посланников уведомил сочинских пустынножителей о своём местонахождении и предложил им принять его руководство. Главы скитов выразили епископу своё согласие после личного свидания с ним. С этого момента к еп.Варлааму начали отовсюду приезжать священнослужители и верующие, По показаниям секретаря еп.Варлаама, Владыку посещал ряд лиц, приезжающих с Украины и др.мест. Некоторые приезжали для рукоположения в сан, другие — искать места укрытия от властей, но большинство приезжало за советом и информацией, причём много рассказывали о голоде, о жестокости и преследованиях властей, недовольстве народа и назревающем свержении соввласти. После таких бесед у епископа часто проходили секретные совещания с руководителями скитов и монашеских общин, на которых всегда присутствовали его ближайшие помощники — мон.Онуфрий[2] и монах.Мария (ГЕРШУНЕНКО).

На допросе один из «свидетелей» показал, что движение монахов и верующих по дороге из урочища было довольно значительное, а когда он приходил в скиты, то часто заставал в кельях от восьми до десяти монахов, беседующих с верующими. Он же подтвердил, что монахи и иеромонахи постоянно разъясняли крестьянам, что соввласть — это власть антихриста, разрушает церковь, оскверняет веру, сажает православных в тюрьмы, что жиды управляют государством и мучают русский народ; никто из православных крестьян не должен помогать этой власти, а, наоборот, нужно противиться всем её действиям.

В урочище Канаш-Тапе под руководством игуменьи Евфросиньи (КОТЛОВОЙ) постепенно создалась женская община монахинь. В урочище Шуюк аналогичную общину возглавила

игуменья Вера (ПОКРОВСКАЯ). Позже одна из обвиняемых покажет, что еп.Варлаам в беседах с нами предлагал писать письма знакомым монашкам твёрдых религиозных убеждений, чтобы они приезжали к нам. Именно такие монахини посылались игуменьями на Кубань по разным нелегальным общинам для их усиления, при этом все заранее договаривались, что в случае ареста какой-либо монахини члены общины тотчас же разъедутся, а арестованная должна будет хранить молчание, не выдавая остальных и приняв смиренно венец мученический.

В урочище еп.Варлаамом было написано и разослано много документов, воззваний и писем. Об их сохранности он очень заботился. Так, по словам его секретаря, для их хранения заимел целый ряд тайников, в которых и прятал документы, книги и особо ценные вещи. Очевидно, в связи с начавшимися на Украине арестами истинно-православных еп.Варлаам перестал доверять даже ближайшему окружению, стал особенно осторожен и подозрителен и поэтому сделал ещё два новых тайника вне дома. Заметим, что упомянутые два новых тайника так и не были найдены чекистами при облавах и обысках в урочище. Обнаруженные же в старых тайниках документы фигурировали в «Обвинительном заключении». Вот выдержки из них, выделенные следствием:

В основу действий теперешней власти большевиков положено совершенное уничтожение христианства. Как назвать таких гонителей? Апостол Иоанн назвал их антихристами. Как относиться к ним? Не принимать их в дом и не приветствовать, ибо приветствующий участвует в злых делах его.

Большевизм есть сознательное самоубийство, которое убивает душу мира, самого Бога, убив души людей. Отсюда следует, что за таковыми самоубийцами, богоубийцами и душеубийцами — моления Православной Церкви не должно быть. Большевики — враги Божии, и поэтому они заслуживают ненависти.

В коммунистическом государстве нет места религии, поэтому смертным грехом и каноническим преступлением будет являться — если Церковь Православная для достижения целей советского правительства будет служить ему.

Проводимая монашеством агитация среди казачества стала серьёзным обвинением против них, при этом в материалах дела подчёркивалось, что население казачьих станиц в период революции почти поголовно участвовало в к/р повстанческих организациях; восставшие с оружием в руках участвовали во многих политических бандах. По логике чекистов, для черносотенного духовенства это была прекрасная база к/р элементов: бывшие белые, бывшие бело-зелёные и прочие монархически настроенные элементы.

«Свидетели» на допросах утверждали, что монахи постоянно

проводили беседы с крестьянами в людных местах, где, наряду с религиозной пропагандой, агитировали крестьян против соввласти, давали крестьянам советы: не подчиняться большевикам, не платить налоги, не участвовать в колхозах, так как своей помощью большевикам они совершают тяжкий грех. О беседах с казаками покажут и обвиняемые. Например, иером.Макарий (ОЛЕЙНИКОВ) подтвердил на допросе, что по заданию еп.Варлаама неоднократно посещал станицы, собирал ночью верующих казаков в какой-нибудь избе и проводил моления, заставляя говеть и причащаться. А потом собравшиеся рассказывали ему о своих заботах и несчастиях, спрашивали — скоро ли погибнет соввласть, так как она им ненавистна, передавали слухи, что отобранный у них хлеб отдали за границу, чтобы умаслить капиталистов и пожить ещё пару лет у власти, а народ скоро начнут кормить конским пометом.

По поводу же секретного моления весной 1929, на которое собралось около 30 казаков, чтобы исповедаться и причаститься, ему пришлось дать показания о разговоре после службы, который поразил его, открыв, насколько настроение казачества — недовольное соввластью: налоги не хотят платить, хлеб прячут, ждут — не дождутся переворота и прихода из заграницы освободителей. По его словам, ему оставалось только успокаивать народ, уверяя, что недолго осталось терпеть, переворот будет.

Судя по показаниям обвиняемых, еп.Варлаам постоянно предупреждал, что хотя и надо организовать казаков, но делать это очень осторожно, только через приходские общины, пастырями которых необходимо ставить иосифлянских клириков. Именно они смогли бы в своих проповедях убеждать казаков, что преследуемый и унижаемый большевиками русский православный народ не может больше терпеть, что только они, православные сыны Отечества, свергнут безбожников-коммунистов, а вместо власти Советов, антихристовой власти, на русский престол восстановят Помазанника Божьего, царя Михаила.

Получаемые еп.Варлаамом отовсюду сведения о настроениях верующих в станицах и нелегальной работе с казаками неоднократно передавались через «связников» архиеп. Димитрию (ЛЮБИМОВУ).[3]

Для связи монашества скитов с иосифлянскими группами верующих в городах на территории Черноморского округа была создана сеть явочных квартир и переотправных пунктов. Судя по материалам дела, в урочищах было шесть таких пунктов, ряд

явочных квартир находился в Геленджике, Адлере, Сочи и Туапсе. Кроме того, постоянно действовала связь с Майкопом, Сумами, Туапсе, Москвой и Ленинградом.

По версии следствия, в организационную структуру филиала ИПЦ входило 28 нелегальных ячеек: на территории Майкопского округа — 17, Черноморского — 10, в Ташкенте — 1 и на территории Украины — 40, причём относительно последних было отмечено, что поскольку глава организации скрылся, то выявить нахождение и руководящий состав сорока ячеек на Украине не представляется возможным.

Во главе нелегальных монашеских ячеек по территории Черноморского и Майкопского округов, по версии следствия, стоял еп.Варлаам, направленный туда архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ), перед которым он периодически отчитывался. Для гибкости контроля и руководства еп.Варлаамом было создано, по словам его секретаря, постоянно действующее совещание четырёх пресвитеров, деятельность которого направлялась самим епископом.

О намечаемых «террористических актах» против представителей властей в деле Черноморского филиала ИПЦ есть показание «свидетеля», заявившего о том, что из-за его личной неутомимой агитации среди казачества против открытия у них церкви, он в лице монахов приобрёл врагов, и как потом выяснилось, они собирались меня убить. В доказательство этого намерения «активист» ссылался на слова молодого монаха, которому, якобы, было поручено игуменьей Ефросиньей (КОТЛОВОЙ) его убийство. Именно она вручила исполнителю террористического акта винтовку с патронами, которую, якобы, монах принёс «свидетелю», не желая, по его словам, стать убийцей. Трудно поверить в правдивость этих показаний, но в материалах дела есть акт, согласно которому «свидетель» передал в милицию эту винтовку и 20 боевых патронов.

Отметим, что следствием были приобщены к материалам дела «Постановления общих собраний» представителей станиц в Сочинском и Туапсинском районах. В них трудящиесясообщали об антисоветской агитации, которой занимается нелегальное монашество в Черноморье, о распространяемых ими «провокационных» слухах и требовали от властей выявления, ареста и предания народному суду всех «контрреволюционеров».

В начале 1930 следствие по делу Черноморского филиала ИПЦ было завершено. 27 февраля по стандартным обвинениям 10 иеромонахов и монахов были приговорены к ВМН и расстреляны, 18 активных членов общин — к 5-10 годам концлагеря, остальные обвиняемые — к 3-10 годам ссылки. На скрывшихся еп.Варлаама и двух его ближайших соратников

был объявлен всесоюзный розыск, приговор им — ВМН — был объявлен заочно, а приведен в исполнение после ареста их в Средней Азии.

Возвращаясь к материалам дела, попробуем услышать голоса активных участников событий в Черноморье:

С момента моего знакомства с епископом Варлаамом, т.е. с 1927 года, я сразу же отметил, что он является выдающейся личностью, исключительной стойкости, имеющей колоссальный авторитет в массах и обладающей влиянием не только на верующих, но и на духовенство. Он руководил целой сетью нелегальных скитов, обителей, подземных храмов и общин, которые, несмотря на свою распылённость, малочисленность и тяжёлые условия существования на нелегальном положении, под его руководством представляли из себя стройную, монолитную, хорошо зашифрованную организацию, связанную круговой порукой.

Показание на следствии о еп. Варлааме

Вступая в организацию, возглавляемую епископом Варлаамом, я знал, что Варлаам объединяет всех православных христиан для борьбы с безбожной властью и восстановления в России монархии. Моя задача, как и других руководителей скитов, заключалась в том, чтобы разъяснять всем русским православным людям необходимость борьбы с безбожной властью.

Мон. Иван (КАЮДИН)

Все нелегальные скиты, как и скит «Св.Николая», руководителем коего я являюсь, по существу являлись единой нелегальной организацией, ставившей целью, помимо религиозной деятельности, — борьбу с соввластью, управляемой безбожниками, жидами и коммунистами, ненавистной русскому православному народу.

Схимон. Даниил (БОНДАРЕНКО)

Я считаю, что в России только тогда прекратятся гонения и кощунства над религией и православными, когда будет восстановлена монархия, когда русской страной будет управлять монарх, Помазанник Божий.

Иеромон. Арсений (КОРДИ)

Советская политика по крестьянскому вопросу ведёт к уничтожению творческой инициативы в хозяйстве. Бедняки большей частью не способны вести хозяйство и лишь являются бездонной прорвой для всяких ссуд. Сущность хлебозаготовок сводится просто к отбиранию хлеба у крестьян <...> Существующая на территории Черноморского округа организация нелегальных скитов, возглавляемая скрывшимся от соввласти епископом Варлаамом, платформой своей деятельности имела борьбу с советским правительством. Я вступил в эту организацию, заведомо зная её цели и задачи, вполне разделяя её политическую платформу.

Иеромон. Онисим (ПОЛЬ)

Я не признаю соввласть, присягал царю-батюшке, за это и умру. Все эти коммуны, с/советы, кооперация, коллективы — дело

100

рук сатаны. Детей своих не допущу ни к клубу, ни к читальне, ни в школу — не хочу иметь печать антихриста.

Иеромон. Макарий (ОЛЕЙНИКОВ)

В Майкопском и Армавирском районах только по первым двум делам филиала ИПЦ в октябре-декабре 1929 было арестовано более 100 человек, в том числе 27 священнослужителей, 4 бывших атамана, 5 бывших членов Кубанской Рады, более 30 бывших офицеров и участников «бело-зелёных» банд. Допросы и очные ставки были проведены «ударными» темпами, так что уже 21 января 1930 арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение», а в феврале их осудили. В дальнейшем прошли массовые аресты в казачьих станицах в Краснодарском крае и на Дону, что вызвало серьёзные волнения и даже вооружённые выступления казаков. Теперь из архивных документов и воспоминаний очевидцев исследователям стало известно, что активными участниками этих событий в большинстве своём были истинно-православные.

По версии следствия, в начале лета 1927 в городе Майкопе под руководством еп.Варлаама прошло первое организационное собрание духовенства. На самом же деле, по показаниям обвиняемых, приезд еп.Варлаама был вызван настоятельной потребностью казаков в настоящей службе, проповеди, исповеди, а главное, в духовном окормлении клириков края. В период 1928-1929 еп.Варлаамом были тайно рукоположены во иереи некоторые из примкнувших к нему верующих казаков, например, Димитрий КРАВЦОВ, Григорий МЕЛЬНИКОВ, Павел ЧИЖОВ, а Михаил (СЕМИНОГ) был пострижен в мантию.

Однако следствие считало, что именно на первом собрании для закрепления начатой работы Варлаам предложил создать Пресвитерский Совет под председательством архимандрита АСТАХОВА, который и начал сколачивать нелегальную организацию.[4] Последующие поездки духовенства и верующих из региона в скиты и встречи с еп.Варлаамом, как отмечали «свидетели», происходили в чрезвычайно секретной обстановке с соблюдением строжайшей конспирации. Под руководством «Пресвитерского Совета» было организовано 16 ячеек, причём восемь ячеек строжайшим образом были законспирированы «от внешних» и находились в глубоком подполье, а восемь были «легальными», — они прикрывались религиозной ширмой и под этой маркой вели в массах к/р работу. Именно строгая религиозная

101

ширма, по убеждению следствия, позволила руководителям Майкопской группы продолжительный период вести свою преступную к/р деятельность.

В материалах дела есть важнейшее для понимания настроений казачества показание «свидетеля», священника, сторонника митр.Сергия, который утверждал, что благодаря работе Димитрия Гдовского и его сторонника, самозванного Варлаама, реакционные круги станиц сплошь пошли за Гдовским. Лично мне в станице Дондуковской, где я служил священником, за то, что поминал гражданскую власть, угрожал почти самосуд, и я вынужден был получить перевод в другое место. О таком настрое казачества и действительной поддержке им движения ИПЦ говорят показания других свидетелей, а также самих обвиняемых. Например, такие: Тихоновская община у нас в станице состоит исключительно из казаков, бывших участников белогвардейских банд. Всю свою работу в молитвенном доме они проводят тайно, отмежевались от бедноты, в особенности от иногородних; Мы оборудовали на хуторе у моего брата погреб, где и собирались по ночам под руководством мон.Иеронима до сентября 1929 года; У нас в станице была секретная группа, которая сперва устраивала в ночное время собрания, а затем в погребе проводились беседы.

Основным обвинением, выдвинутым следствием против руководителей филиала, стала их активная подготовка вооруженного восстания. В подтверждение этой версии были получены следующие показания «свидетелей» и сотрудничавших с чекистами обвиняемых: о непримирившихся с советской властью казаках, которые ненавидят существующий строй и готовы организовать повстанческий отряд, чтобы в любую минуту участвовать в восстании; о распространяемых иером.Петром (СОПНЕВЫМ) слухах, что его брат, бывший казачий атаман Георгий СОПНЕВ имеет военную силу; о призывах Георгия СОПНЕВА на нелегальном собрании казаков, где он говорил, что бороться мы будем с сатанинской властью за правую веру и за свои старые казачьи права. Один из обвиняемых показал даже, что по распоряжению иером.Павла (ИЛЮШЕНКО) от каждого участника нелегальных собраний требовалась подписка о том, что он ЗА КУБАНЬ, ЗА РОДИНУ ГОТОВ УМЕРЕТЬ И ДО ПОБЕДЫ ДРАТЬСЯ. Кстати, в материалах дела подобная подписка есть.

Один из членов «Пресвитерского Совета» показал, что в связи с необходимостью тайного отъезда из Черноморья еп.Варлаама им потребовалось срочно наметить кандидатуру из своей среды в тайные епископы. Выехав из урочища Заповедное, еп.Варлаам с сыном Борисом (БОГОЛАПОМ) и единомышленниками некоторое время скрывался в Майкопском районе,

102

прежде чем выехать в Среднюю Азию. Перед отъездом еп.Варлаам передал священнику Александру АЛИМОВУ свою печать, подтвердив, что все приходящие бумаги и переписка по благочинию должна будет подписываться сокращенно «ПС», что означало Пресвитерский Совет, с приложением его печати. Таким образом, руководство филиалом ИПЦ на Северном Кавказе было возложено на о.Александра, по его словам, впредь до назначения из нашей среды тайного епископа.

В материалах дела имеется много показаний о шифрованных письмах и телеграммах, о которых заранее договорились истинно-православные на случай начала чекистских операций против них. С первыми же арестами на Северном Кавказе и в Черноморье были отправлены зашифрованные письма в Москву и Ленинград. Во вторник, т.е. 4 сентября, страшно заболели старшие сёстры и бабушка, осталось только пять здоровых. Их, вероятно, направят в Ростовскую больницу, сообщите ихним сродникам на Старо-Почтовую, чтобы их там встретили. Кроме них, заболело ещё несколько душ, эпидемия развивается, и мы вынуждены были принять меры — письмо сообщало, что арестованы Суздальские монахини вместе с игуменьей и отправлены в Ростовскую тюрьму, что грядут новые аресты, поэтому пришлось уничтожить все компрометирующие документы и переписку.

Или, например, фраза из письма, отправленного священнику Петру БАЗЫКИНУ: На старом дворе обескуражены и на этих днях выезжают по неизвестному маршруту. Когда и где устроятся, напишут, сообщала о побеге из урочища Заповедное еп.Варлаама вместе с единомышленниками. А письмо в Ленинград — Таковой товар, как ДО и другие на Кубани весь изъят. Ты всех извести о здоровье наших соседей. Тебе же советую поберечь себя и быть осторожнее, чтобы не простудиться. Может, куда-либо экскурсию сделаете? — говорило об арестах на Кубани духовных отцов, т.е. священников и монахов, и о настоятельной необходимости для получателя временно скрыться, чтобы избежать ареста.

Заметим, что такие письма и телеграммы сыграли для истинно-православных важную роль и дали возможность священнослужителям и верующим ИПЦ в других местах, как отмечало позже следствие, уничтожить ряд документов, и скрыться части монахов и священников, которых позже частично выловили, а часть до сих пор не найдена.

27 февраля 1930 по стандартным обвинениям часть обвиняемых были приговорены к ВМН и расстреляны, остальные — к 5-10 годам концлагеря или к 3-5 годам ссылки.

Всех скрывшихся участников ИПЦ следствие предлагало приговорить заочно и, кроме того, ходатайствовать о конфискации их имущества и выселении членов их семей, как социально

103

опасных, из пределов Северо-Кавказского края. Так и поступили с 44 семьями.

К сожалению, только сейчас стал возможен, и то крайне ограниченный, доступ к документам следственных дел по вооружённым выступлениям казачества в период 1930-1934, идейными вдохновителями и активными участниками которых выступали клирики ИПЦ, что подтверждают и воспоминания истинно-православных христиан, чудом оставшихся в живых после многих лет тюрем и лагерей.

Возвращаясь к материалам дела, попробуем услышать голоса активных участников событий в Черноморье:

Многие архипастыри, пастыри и миряне за защиту Церкви томятся в изгнании и заключении. Своё сатанинское дело разрушения Церкви власть хочет сделать при помощи своих же христиан.

Из воззвания о. Александра АЛИМОВА

Братцы, жить нам дальше так невозможно. Эти нехристи, мерзавцы, решили нас задушить. Нам выход один остаётся — совсем отчаяться и всю эту сволочь убрать.

Иером. Павел (ИЛЮШЕНКО)

Я дал царю, Родине и Отечеству присягу служить верой и правдой и от этой присяги не отступлю, сколько бы месяцев вы не держали бы меня под стражей, с этой присягой я и умру. Вся моя семья, мой сын и брат твёрдо стоят на том же. Мы не состоим ни в каких советских общественных организациях лишь потому, что в них состоят в большинстве люди, которые изменили присяге.

Атаман Георгий СОПНЕВ

В нашем доме, действительно, оказывали приют странникам, монахам и монахиням. В доме также иногда собирались верующие, которые пели разные религиозные песни. Я вполне присоединился к ним, искренне веря, что такой подвиг — всячески биться с антихристом в лице соввласти — должен делать каждый истинный христианин.

Казак Роман РИМСКИЙ

Примечания

Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
Фамилия неизвестна, так как вовремя скрылся от ареста.
«Информационный доклад епископа Варлаама» // ГАРФ, фонд 2, опись 7, дело 406, л.29.
Все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.

104

5.5. Воронежский «филиал» ИПЦ

Масштабность операции по выявлению и ликвидации филиалов ИПЦ в Центрально-Чернозёмной области (ЦЧО) и на Юге страны, проведённой чекистами в два этапа с 1930 по 1932, была, очевидно, вызвана стремительными темпами проведения коллективизации и ответными волнениями и вооружёнными выступлениями крестьян. Очаги сопротивления в большей степени затронули Воронежскую область, районы Дона и Кубани, где влияние иосифлянского духовенства было преобладающим.

Позже в следственных делах ИПЦ по Воронежской и другим областям оппозиционные митр.Сергию клирики и миряне будут проходить как «буевцы» — по имени епископа Воронежского Алексия (БУЯ), ставшего во главе иосифлянской части своей епархии. Оформление движения ИПЦ в этом регионе и на Юге России подробно изложено в материалах нескольких групповых дел по ИПЦ. Обратимся к ним.

Активность верующих Воронежской епархии в противостоянии властям проявилась гораздо раньше. Тогда во главе епархии стоял архиеп.Пётр (ЗВЕРЕВ). Ораторский дар, привлекающий на его проповеди массу верующих, высокий авторитет человека твёрдых религиозных убеждений тревожил местные власти с начала пребывания его в епархии. С января по ноябрь 1926 длилось жёсткое противостояние клира и мирян органам ГПУ и милиции. Для защиты архиеп.Петра от преследований была сформирована группа прихожан, днём и ночью охранявшая пастыря. Верующие неоднократно обращались за помощью в партийные органы, проводили массовые акции протеста, а когда Владыка отправлялся по очередному вызову в милицию или ГПУ, по 300 человек-мирян сопровождали его и требовали освобождения, угрожая властям; в защиту пастыря даже была послана телеграмма от имени рабочих в адрес ХV партконференции.

105

Ответом органов ГПУ стал арест 28 ноября 1926 еп.Петра вместе с группой активных клириков и мирян. В марте 1927 следствие по групповому делу было завершено. Архиеп.Пётр своей вины не признал и обвинение не подписал. 26 марта Пётр (ЗВЕРЕВ) был приговорён к 10 годам концлагеря и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. Остальные обвиняемые приговорены к 3-5 годам лагеря или ссылки.

Сменивший архиеп.Петра на Воронежской кафедре еп.Алексий (БУЙ) принял в духовное руководство крайне недовольную несправедливостью властей и достаточно сплочённую паству. Реакция прихожан на Декларацию митр.Сергия, которой предписывалось поминовение на богослужениях советской власти, была резко отрицательной. Так что активная поддержка клириков и верующих в противостоянии политике митр.Сергия у Владыки Алексия была легко прогнозируема.

22 января 1928 по церквям Воронежской епархии было распространено Послание еп.Алексия (БУЯ)[1] в котором он Заявлял, что вполне разделяя мнения и настроения верных православных иерархов и своей паствы, отныне отмежевываюсь от митрополита Сергия, его неканонического Синода и деяний их.[2] 27 января он был запрещён митр.Сергием в священнослужении и освобождён от управления епархией.

Весной 1928 часть епархии во главе с еп.Алексием официально примкнула к митр.Иосифу (ПЕТРОВЫХ). Позже один из сотрудничавших со следствием обвиняемых покажет, что при первом же свидании еп.Алексия с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ), состоявшемся в мае 1928, последний заявил, что он, епископ Алексий, с этого дня будет управлять всем Югом России, мотивировал это решение тем, что ему, архиеп.Димитрию, трудно управлять южными приходами.

По совету архиеп.Димитрия еп.Алексий переместился в город Елец, и с этого момента, по показаниям свидетелей, началась волна присоединений к нему духовенства Центрально-Чернозёмной области и Украины. По показаниям священника Сергия БУТУЗОВА, его личная квартира стала вроде странноприимного дома, где каждый день ночевали два-три священника, приехавшие на встречу с еп.Алексием. Массовость присоединений духовенства отмечалась в Сумском округе, куда еп.Алексий (БУЙ) рукоположил не один десяток священнослужителей. За рукоположениями и пострижениями приезжали к еп.Алексию и

106

посланники еп.Варлаама (ЛАЗАРЕНКО) с Северного Кавказа и из Черноморья.

Активная деятельность еп.Алексия и верного ему клира, по версии следствия, привела к созданию массовой организации, охватившей всю ЦЧО. Влияние еп.Алексия, помимо его епархии, простиралось также на Дон, Кубань, Харьковскую область и Северный Кавказ. На первом этапе операции по ликвидации Воронежского филиала ИПЦ чекисты насчитывали в нём в 1928-1929 не более 500 участников, среди них — 66 священников и 74 монашествующих. Политической платформой организации, по версии следствия, являлась широко распространяемая по церквям брошюра «Что должен знать православный христианин», привезённая еп.Алексием из Москвы.

По версии следствия, в организацию входил ряд отдельных периферийных групп, создаваемых вокруг приходских советов и возглавляемых клириками ИПЦ. По показаниям ценного для чекистов «свидетеля», еп.Алексий был убеждён, что главную роль эти группы должны будут сыграть при внешних и внутренних осложнениях, в чём Алексей Воронежский уверен и надеется. что всё это произойдёт в самые ближайшие дни. Периферийные группы были созданы в следующих округах: Острогожском с городами Будённым и Бобровом и 16 сёлами; Уманском с сёлами; Елецком с 5 городами; Борисоглебском с 2 сёлами; Белгородском с 2 сёлами; Козловском с 2 городами.

Ядром организации был Алексеевский Акатов монастырь в Воронеже, где и проходили конспиративные собрания под руководством еп.Алексия. После его высылки на Соловки организацию возглавила Коллегия из пяти человек[3] под председательством священника Иоанна СТЕБЛИН-КАМЕНСКОГО. После высылки о.Иоанна на Соловки Коллегию возглавил священник Сергий ГОРТИНСКИЙ.

О. Иоанн прибыл в ссылку в город Воронеж после отбытия срока в Соловецком лагере особого назначения. Он был направлен еп.Алексием настоятелем церкви в бывшем Девичьем монастыре и стал духовником женской монашеской общины. К о.Иоанну за советом и помощью обращались не только его прихожане, но и крестьяне из ближних и дальних сёл ЦЧО, настолько непререкаем был его авторитет. Естественно, что после ареста и высылки еп.Алексия о.Иоанн стал епархиальным благочинным. Именно с его проповедью, состоявшейся 16 февраля 1929, в которой, как показали «свидетели», он предупреждал прихожан: Граждане, хлебных запасов нет, грозит

107

голод, запасайтесь, кто как может, всё это является предвестниками грядущих войн, — следствие связало последующие огромные очереди в магазинах за продуктами, оскудение их запасов, панику и беспорядки в рабочем посёлке.

О.Иоанн будет обвинён и в разжигании религиозного фанатизма на похоронах игуменьи Девичьего монастыря, где он заявил, что скончавшаяся — жертва гонений на Церковь, и обратился к верующим с призывом к единению, сказав: Вот мы снова вместе, едино стадо, скоро наступят лучшие времена, и мы опять восторжествуем. Показания «свидетелей» о тайных собраниях в кельях монастыря, на которые попасть постороннему было невозможно, поскольку надо было знать пароль, «признания» арестованных крестьян, что именно о.Иоанн давал такую установку — колхозное строительство и отбирание имущества у кулаков поведут к полному разорению крестьян, разрушению религии, и что против таких мероприятий коммунистов нужно восставать, — всё это могло быть написано под диктовку следствия, и эту версию подтверждает заявление одной «свидетельницы», что о.Иоанн сам почти никогда не высказывался, а говорил только через своих приближённых монашек. Отрицая все обвинения, о.Иоанн утверждал, что неукоснительно каждый праздник и каждое воскресенье, а иногда и по будням говорил поучение чисто духовного характера, никогда не касаясь политических вопросов.

Для следствия главным обвинением в контрреволюционной деятельности буевцев была их активная агитация против коллективизации, что и было понятно, так как успех или неуспех её определяли богатые земледельческие районы Юга России. По версии чекистов, эта работа велась в трёх направлениях: распространение антисоветских воззваний и листовок; посылка пропагандистов-связистов из духовенства; составление директив руководителям опорных пунктов.

Активными разъездными агитаторами-пропагандистами были названы архим.Тихон (КРЕЧКОВ), игумен Иосиф (ЯЦУК) и иеромон.Мелхиседек (ХУХРЯНСКИЙ). На следствии один из этих обвиняемых даст «признательные» показания о пастырских советах руководителей Алексеевского монастыря — внушать христианам, что Соввласть, поставленная нищими и босяками, нарушила установленный Богом порядок получения власти сверху от Бога, а не снизу, поэтому Соввласть не нужно признавать законной, Богом благословенной. Главным методом обработки крестьян против вступления их в колхозы была исповедь, особенно женщин-прихожанок, которым внушалось, что колхозы есть фактическое закрытие церкви, лишение верующих общения с Богом, лишение получения благодати, что колхозы есть ничто иное, как дело рук сатаны.

На результатах противоколхозной агитации монашества ИПЦ

108

следствие остановилось особо: были отмечены выступления верующих в 14 сёлах, прошедшие с 21 января по 5 февраля, подготовленные и проведённые, по версии чекистов, в основной части из них буевцами. Там были разгромлены здания сельсоветов, разграблены семенные фонды и колхозный инвентарь, избиты советские и партийные работники, разгромлены колхозные постройки. К примеру, в селе Нижне-Икорец[4] состоялось массовое выступление преимущественно женщин, которые, разгромив сельсовет, сорвав красный флаг и разорвав портреты вождей, ходили по улицам с чёрным флагом с криками: «Долой колхозы!», «Долой антихристов-коммунистов!». Эти выступления, очевидно, действительно имели место, поскольку именно в эти годы в Политический Красный Крест резко возрос поток отчаянных, с мольбой о помощи писем от жён и матерей крестьян, расстрелянных или осуждённых на десятилетние сроки в лагеря.

Ответом властей стали массовые аресты священнослужителей и верующих в феврале-марте 1930. Методы следствия в получении «признательных» показаний нам теперь известны, так что можно не удивляться, что многие обвиняемые показали, что являлись участниками организации буевцев, что она существовала нелегально и имела два центра — полулегальный и конспиративный, что главной целью их была активная борьба за сохранение старой веры и восстановление старых порядков. Для этого во все уголки епархии, на Юг России и Украину направлялись кадры монахов и агентов, которым поручалось вести пропаганду против колхозов и против Советской власти, результатом которой и стали массовые выступления верующих. Прежде всего расправились с верующими — участниками событий, часть из которых была расстреляна. Получив от осуждённых нужные свидетельские показания, чекисты взялись за клириков-буевцев.

Сам еп.Алексий к тому времени уже был осуждён. Он был арестован 6 марта 1929 в городе Ельце Орловской области как организатор контрреволюционных монархических организаций «Буевцы». В рапорте оперуполномоченного, проводившего задержание, отмечалось, что во время обыска гр. БУЙ А.В. держал себя дерзко и вызывающе, всячески иронизировал над сотрудниками.

При обыске было изъято обращение архиеп.Серафима (САМОЙЛОВИЧА), ставшее вещественным доказательством вины еп.Алексия в распространении этого обращения по церквям Воронежской епархии. В тексте обращения следствием были подчеркнуты следующие строки: Мы руководствуемся в нашем

109

смирении Православной Христианской совестью и преданностью Собору Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., почившему Святейшему Патриарху Тихону, Патриаршему Местоблюстителю Высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому и тем страдальцам за истину Христову, которые отметают Декларацию м.Сергия и все последующие его распоряжения.

7 марта еп.Алексий был доставлен в Москву и заключён в Бутырскую тюрьму. Следствие велось ударными темпами. Уже 20 апреля арестованному было предъявлено обвинение, в котором говорилось: Принадлежа к крайне правым церковникам, распространял их антисоветскую литературу. 17 мая 1929 еп.Алексий (БУЙ) был приговорён по ст.58-10 УК РСФСР к 3 годам концлагеря и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения вместе с 14 епископами, не признавшими своим главой митр.Сергия.

8 февраля 1930 еп.Алексий был этапирован с Соловков в Воронеж для привлечения к следствию по групповому делу буевцев, по которому проходили 38 человек. Среди подследственных были активные сторонники еп.Алексия: священники Иоанн СТЕБЛИН-КАМЕНСКИЙ, Сергий ГОРТИНСКИЙ, Феодор ЯКОВЛЕВ, Георгий НИКИТИН, архим.Тихон (КРЕЧКОВ) и другие. На последнем протоколе, когда еп.Алексию было предъявлено окончательное обвинение, он написал: Виновным себя ни в чём не признаю.

28 июля 1930 еп.Алексий и 12 священнослужителей были приговорены по ст.ст. 58-10 и 11 УК РСФСР к ВМН, 14 человек — к 10 годам ИТЛ, 10 человек — к 5 годам ИТЛ. Приговорённые к ВМН были расстреляны 2 августа, кроме еп.Алексия, который осенью 1930 был вывезен в Москву, так как был привлечён к новому следствию — по делу «Всесоюзного Центра ИПЦ» — как руководитель Воронежского филиала.

На этом этапе следствия от многих священников, уже осуждённых в лагеря и ссылки, были получены подробные показания о связи организации буевцев со «Всесоюзным Центром ИПЦ» в Москве и «Церковно-административным руководящим центром ИПЦ» в Ленинграде. О тесной связи еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) с еп.Алексием показал один из обвиняемых, приведя в доказательство слова еп.Марка, что еп.Алексий это столп южной Церкви. Своим руководителем и идейным вождём признал его и еп.Варлаам (ЛАЗАРЕНКО) при конспиративном посещении еп.Алексия в городе Ельце, разослав после встречи воззвания к ИПХ с призывом присоединяться к еп.Алексию. Факт принятия под своё начало Полтавской, Майкопской и Сумской областей не отрицал и сам епископ, им же были назначены: благочинным стефановцев в Курской и Харьковской областях — священник Василий ПОДГОРНЫЙ, руководителем "не-

110

поминающих" в Кубано-Ставропольской области — священник Василий ПЕРЕПЁЛКИН и пастырем тайных монашеских общин в Черноморье — еп.Варлаам (ЛАЗАРЕНКО).

На допросе в октябре 1930 еп.Алексий твёрдо заявил: Ни к какой контрреволюционной организации церковников не принадлежал и церковную ориентацию, к которой я примыкал, контрреволюционной не считаю. Он подтвердил, что считает канонической главой движения буевцев митр.Иосифа (ПЕТРОВЫХ).

3 сентября 1931 по групповому делу «Всесоюзного Центра ИПЦ» еп.Алексий был приговорён к РАССТРЕЛУ, с заменой заключением в концлагерь, сроком на ДЕСЯТЬ лет. Он был отправлен в Свирлаг, где за ним с января 1932 было установлено постоянное наблюдение. Неустанными стараниями окруживших его «добровольных помощников» чекистов под кличками: «Пила», «Незабудка», «Георгий», «Хромой», «Современный», «Штиль» и «Разумов» — на него был собран в лагере солидный компромат. Вот выдержки из агентурных сообщений:

Находясь в заключении уже второй раз, я много видел несправедливостей и насилия. Народ дальше такого терпеть не будет. Вот пример насилия налицо — большинство заключённых, находящихся в лагерях, осуждены по ст.58 и 90% из них осуждены крестьяне, которые не только не умеют агитировать, но даже не могут подписать своей фамилии.

Из высказываний еп.Алексия в бараке (26 декабря 1931)

БУЙ в присутствии з/к <...> заявил: «Будем ли мы освобождены или нет, неизвестно, но в 1932 году нужно ждать больших событий

26 февраля 1932

З/к БУЙ в разговоре с з/к <...> 6 октября сказал: «Будем верить в Господа, что Бог терпит до времени, надоела эта проклятая жизнь, а вместе с ней и власть, которая нагнала в лагеря невинных людей, оставив дома голодных детей».

9 октября 1932

Епископ БУЙ своим поведением в бараке старается обратить на себя внимание з/к: долго молится по вечерам, призывает их к терпению, обещая скорое освобождение.

10 октября 1932

БУЙ ведёт к/р деятельность, которая выражается в том, что он, являясь авторитетом для а/сов.прослойки лагеря, не выступает против а/сов.суждений, высказываемых в его присутствии, и наоборот — своим молчанием или узаконивает их, или же отдельными репликами поддерживает, а иногда даже прямо ведёт а/сов.разговоры.

111

10 октября 1932

В ноябре 1932 еп.Алексий (БУЙ), согласно распоряжению ГУЛАГа ОГПУ, был переведен в Соловецкий лагерь особого назначения как имеющий ВМН. Заметим, что одновременно в Управление СЛОН из Москвы было направлено секретное указание:

Принимая во внимание то, что з/к БУЙ А.В. пользуется среди служителей религиозного культа всех ориентаций большим авторитетом,

ПРЕДЛАГАЮ:

Установить постоянное аг/наблюдение[5] за указанным з/к БУЙ, обеспечив его квалифицированным осведомлением.
Особое внимание обратить на попытки з/к БУЯ связаться с волей.
О а/с деятельности БУЯ регулярно сообщайте в докладных записках по служителям религиозных культов.

В октябре-ноябре 1932 в Воронежской епархии и на Юге России прокатилась вторая волна массовых арестов духовенства и верующих, по версии чекистов, участников буевской группы, входившей во «Всесоюзную церковно-монархическую организацию ИПЦ». Эта группа включала в себя 9 опорных пунктов с 40 ячейками. Участниками её являлись, якобы, скрывшиеся от репрессий и находящиеся в глубоком подполье последователи еп.Алексия, вновь активизировавшиеся в своей контрреволюционной деятельности. Их насчитывалось свыше 1000 человек.

Главное обвинение против участников буевской группы осталось прежним — активная подготовка вооружённого восстания для свержения соввласти, включающая в себя агитацию против колхозного строительства, распространение антисоветских листовок, провокационных слухов, вербовку участников и подготовку их к активным выступлениям против советской власти. В материалах дела фигурировала «Схема построения и связи» организации буевцев с Москвой, Ленинградом и с Соловками, где находился сам Владыка.

Алексеевский монастырь был к тому времени закрыт, поэтому центром организации определён был следствием храм в пригородном районе — Угланце, где служил иеромон.Вассиан (МОЛОДЦКОЙ). Логика чекистов в выборе центра организации и её руководителя была простой: если иеромон.Вассиан ездил на свидания с еп.Алексием (БУЕМ), то мог там получать определённые инструкции, а потому и быть ему руководителем буевцев.

На допросах, под сильнейшим нажимом следователя, о.Вассиану пришлось «признаться», что при последнем свидании

112

в августе 1932 еп.Алексий «доверился» ему и заявил, что он через два-три месяца вернётся в Воронеж и займёт положение правящего архиепископа, так как срок, определённый ему для возвращения в Воронежскую епархию, есть срок гибели советской власти, которая будет свергнута, то есть в недалёком времени должен быть убит СТАЛИН. Более пагубного для еп.Алексия показания трудно было придумать.

21 декабря 1932 еп.Алексий был арестован на Соловках, в тот же день допрошен в связи с приездами к нему на свидание из Воронежа иеромонахов Вассиана и Серафима. Измученный многолетним пребыванием в лагере, неоднократными этапами и пересылками, шантажируемый угрозой расстрела, если не подпишет признания вины, еп.Алексий не выдержал давления следствия. И 25 декабря он пишет «покаянные» показания, в которых заявляет, что всегда враждебно относился к революции, проявляя в своей деятельности такую же враждебность и непримиримость к советской власти, в чём я перед ней раскаиваюсь. Далее он подтверждал, что жизнь в лагерях и постоянные размышления о взятой мною неправильной позиции привели меня к тому, что у меня изменились отношения к советской власти, и что я теперь, с нынешнего часа, решительно отметаю от себя всякую контрреволюционность и отмежеваюсь от всякой контрреволюции. По воспоминаниям сидевшего с ним в тюремной камере заключённого, во время следствия еп.Алексия пытали электротоком.

Подписав нужные следствию протоколы о деятельности организации буевцев, еп.Алексий избежал нового приговора. 2 апреля 1933 дело его было прекращено.[6]

28 марта 1933 проходящим по групповому делу буевцев, среди которых числились — один епископ, 13 священников, 44 монаха и монахинь и 4 «бродячих церковника», были вынесены приговоры. 5 человек приговаривались к расстрелу, 22 человека — к 10 годам ИТЛ, 46 человек — к 5 годам ИТЛ. После томительного ожидания исполнения приговора осуждённые к расстрелу были отправлены в лагерь на 10 лет, где они будут расстреляны в 1937-1938.

В последующие годы преследования буевцев не прекращались, но многие из них, оставшиеся на воле, перешли на нелегальное положение, так что чекистам выявлять и арестовывать их стало труднее.

Возвращаясь к материалам дела, попробуем услышать живые голоса его участников:

Я не сочувствую мероприятиям, направленным против религии.

113

Считаю неправильным обучение детей в школах в противорелигиозном направлении и т.д. Для меня нет сомнения, что вера в распятого Христа непобедима, что кажущееся торжество материализма есть временное явление.

О. Иоанн СТЕБЛИН-КАМЕНСКИЙ

Везде проповедовала Христа. Чтобы граждане боролись с отступниками от Бога, которые являются посланниками антихриста. И чтобы не шли крестьяне в колхозы, так как, идя в коллективы, они отдают душу антихристу, который явится вскоре <...> Вы радуетесь красному флагу и Ленину, а мы будем радоваться и поклоняться чёрному флагу, ждать царя Михаила и помнить имя Патриарха Тихона.

Монах. Макрина МАСЛОВСКАЯ

Мы занимались проповедничеством и систематически вели пропаганду среди населения и организовывали массу на активную борьбу с Советской властью. Наше проповедничество и пропаганда приводили массу в движение и к столкновению с Соввластью.

Иером. ПОЖАРОВ

Духовенство находится в гонении. Всех до одного из духовного звания, дабы закрыть церковь, привлекают к ответственности за пропаганду и сажают в тюрьмы. Насаждают безбожие. Храмы христианские подвергаются осквернению.

О. Александр СВИРИДОВ

Помощь арестованным оказывал согласно Священного Писания: продуктами и деньгами. Власть — дело земное, а моё дело — божественное, власть — сама по себе, а религия — также сама по себе <...> Если на исповеди крестьянин говорил про соввласть и ругал её — я обыкновенно отпускал грехи и говорил: «Иди и де греши».

О. Александр МИЛЬТОНОВ

Священник ТУГОВ Василий завоевал авторитет своими проповедями, он вызывал ими плач верующих в церкви. Излюбленной темой его проповедей были проповеди о скором страшном суде и пришествии Антихриста.

Из показания свидетелей

Священник САХАРОВ имел большой авторитет, к нему из разных сёл приезжали крестьяне в церковь исповедоваться, а также бывало много народа на квартире, со многих он не брал денег за требы, многим давал деньги. Приезжих крестьян он расспрашивал об их жизни, как идут дела, как дела в колхозе. Многие жаловались на власть, на это он отвечал: «Терпите, нужно перетерпеть — скоро настанет облегчение. Сегодня — буран, а завтра — вёдро будет». В разговорах особо подчёркивал необходимость поддержки заключённых. Сам он собирал хлеб, сушил сухари и отправлял их в тюрьмы. В церкви он молился за заключённых и поминал об их здравии.

Из показаний обвиняемых

Примечания

Послание от 7 января 1928.
Далее все документы приводятся из: Следственное дело А.БУЯ // Архив Воронежского УФСБ РФ.
Священники Иоанн СТЕБЛИН-КАМЕНСКИЙ, Сергий ГОРТИНСКИЙ, Евгений МАРЧЕВСКИЙ и архим.Игнатий (БИРЮКОВ). После ареста о.Иоанна ввели священника Феодора ЯКОВЛЕВА.
Где события произошли 21-22 января 1929.
Агентурное наблюдение.
Осенью 1937 еп.Алексий переводится на тюремный режим. 9 октября 1937 он был приговорён к ВМН. 3 ноября — расстрелян.
М.В.Шкаровский. «Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви» СПб.: НИЦ «Мемориал», 1999, с.240-241.
ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-17699, т.7, л.42-44. Подлинник.

114

5.6. Ярославский и Уфимский «филиалы» ИПЦ

Открытое выступление архиереев Ярославской епархии против митр.Сергия сыграло решающую роль для духовенства и мирян Волжского края. Ярославль стал организующим оппозиционным центром всего региона, включающего волжские города: Кострому, Юрьев-Польский, Рыбинск, Самару, а также Уфу, Оренбург и другие с их областями. Впоследствии арестованные клирики и миряне из приходов этих городов были объединены следствием в групповых делах ИПЦ на основании однородности лозунгов.

6 февраля 1928 группа архиереев Ярославской епархии,[1] возглавляемая митр.Агафангелом (ПРЕОБРАЖЕНСКИМ), официально объявила в своей Декларации об отделении от митр.Сергия. Правда, в мае 1928 произошло временное примирение с митр.Сергием, но летом часть архиереев вновь ушла в оппозицию, хотя и неофициальную, о чём свидетельствовало их активное участие в Кочующем Соборе ИПЦ. Позже к ним примкнули еп.Герман (РЯШЕНЦЕВ) и еп.Николай (ГОЛУБЕВ) со своей паствой, непоминающим стал и еп.Василий (ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ).

В материалах дела по Ярославскому филиалу ИПЦ приведены выдержки из письма архиеп.Варлаама митр.Сергию[2] о том, что Ярославский край — особенный в духовном отношении, что прихожане здесь очень интересуются церковной жизнью, знают каноны, подозрительно относятся ко всем новшествам. Соглашаясь со словами митр.Сергия, что и патриарх Тихон вводил моление за власть, архиеп.Варлаам возражает ему, что, конечно, вводил, но не настаивал. Вы же настаиваете. Из-за этого люди стали даже уходить в раскол, считая за грех молиться за власть, унижающую религию.

115

Смерть митр.Агафангела[3] и последующие действия митр.Сергия инициировали активное объединение оппозиционного клира в епархии. Для руководства епархией из Москвы был прислан член Синода архиеп.Павел (БОРИСОВСКИЙ). Его первое же богослужение на Новый год и публичное поминовение советской власти и митр.Сергия вызвали резко негативную реакцию верующих. Вот выдержка из письма мирянина Виктора (РОЗОВА) архиеп.Варлааму (РЯШЕНЦЕВУ), включённого в материалы дела в качестве вещественного доказательства:

Зная Вашу стойкость, мы обращаемся к Вам с просьбой продолжать дело митр.Агафангела. Не успел приехать сюда архиепископ Павел, как уже начал вводить новшества, он начинает вводить публичное поминовение митр.Сергия, Иуды Нижегородского. Это возмутительнейшее явление происходит и тогда, когда и Вы с ним служите. Вы великолепно знаете настроения ярославцев по этому вопросу. Почему же Вы молчите? Мы просим прекратить публичное поминовение в ярославских храмах «полукрасного» митр.Сергия.

Очевидно, поддержка прихожан воодушевила ярославских архиереев. Архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ), назначенный помощником архиеп.Павла, отказался от сослужения с ним, последний просто бойкотировался клиром. Вокруг архиеп.Варлаама началось объединение ярославских оппозиционных клириков, вокруг еп.Николая (ГОЛУБЕВА) — кинешемских. Как утверждало потом следствие, весной 1929, в момент военной опасности для страны, оппоненты митр.Сергия убеждали на проповедях верующих, что успехи социалистического строительства — есть укрепление безбожной власти, потому не могут считаться успехами верующих, что «безбожная» родина не может считаться родиной верующих.

По версии чекистов, с этого момента стал оформляться Ярославский филиал ИПЦ, то есть началась организация многочисленных ячеек в городах и сёлах епархии, где проводились тайные собрания клира и мирян, создавались женские кружки-сестричества, нелегально преподавался детям Закон Божий, на проповедях постоянно возносились молитвы за ссыльных архиереев, которым посылались продукты и деньги.

Во многих городах епархии возникли Общества поддержки Православия, такие, как «Лазаревское общество» в Ростове Великом, «Тутаевское общество церкви Покрова», «Соборное общество» в Кинешме. В материалах дела подчёркивалось, что однородность лозунгов в Ярославской епархии, Кинешминском и Юрьево-Польском районах дало повод подозревать наличие орга-

116

низационной связи Кинешминской и Юрьево-Польской групп с Ярославлем, что давало следствию основание объединять оппозиционные группы в этих районах в единую организацию с руководством в Ярославле.

15 апреля 1929 во время передачи Георгиевской церкви обновленцам в Рыбинске произошли столкновения милиции с верующими, в результате побили милицию и обновленческого священника. Клир церкви был обвинён в организации этого выступления, а часть свидетелей показала на допросах, что священники обходили дома верующих и просили постоять за дело Божие. Тогда же произошли и яростные столкновения верующих Ярославля с милицией во время крестного хода, было много пострадавших с обеих сторон.

В сентябре-ноябре 1929 прошли массовые аресты духовенства и мирян в Ярославской, Иваново-Вознесенской, Кинешминской, Рыбинской и Юрьев-Польской областях. Среди арестованных были архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ) и еп.Николай (ГОЛУБЕВ). При обыске у последнего изъяли справку о принятии его в молитвенное общение с иосифлянами:

Предъявитель сего епископ Николай (ГОЛУБЕВ), бывший Ветлужский, ныне состоящий на покое, принадлежит к Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Петром, и состоит в каноническом общении с митрополитом Иосифом. Временно управляющий Ленинградской епархией архиепископ Димитрий Гдовский.

Во время обысков в храмах и на квартирах обнаружили множество воззваний, обращений и переписку с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ), с Москвой, Кинешмой, Юрьев-Польским и другими городами, а также материалы из журнала «Гласник», органа Православной Сербской Церкви, причём больше всего их было изъято в церквях Ярославля. В одном из посланий «Гласника», выдержки из которого вошли в материалы дела, утверждалось, что поддержка митр.Сергия властями временна, ведь на самом деле советская власть не нуждается в услугах Сергия, так как она борется одинаково как против попов в чёрных, так и в красных ризах.[4]

В изъятом при обыске у священника Флегонта ПОНГИЛЬСКОГО письме от еп.Вениамина (ВОСКРЕСЕНСКОГО)[5] находящегося в то время в ссылке, следствием были выделены следующие строки: Наше государство открыто перед всем миром начертало на своём знамени — безбожие и борьба с религией, с Православием, в особенности. Борьба до победного конца, до полной смерти религии. Церковь никогда не могла сказать такому

117

правительству — «я с нашим правительством», безбожному народу — «я с нашим народом». Церковь никогда не могла сказать: «Радости и успехи нашей гражданской родины — наши радости и успехи, неудачи её — наши неудачи» <...> Безбожная родина уже не священная родина. Для христианина она перестала быть родиной.

А концовка письма была представлена как главный лозунг клира Ярославской епархии: каждый христианин знает — аше не Господь созиждет дом, всуе трудиться. В таком же ключе было интерпретировано и убеждение клириками ИПЦ верующих во время исповедей, что успехи социалистического строительства — есть укрепление безбожной власти, потому не могут считаться успехами верующих.

По завершению следствия набор обвинений арестованному духовенству и мирянам был стандартен. Единственно, что, по версии чекистов, отличало руководителей Ярославского филиала ИПЦ от иосифлян — идеологическая связь с РПЦЗ, поэтому в «Обвинительном заключении» Ярославский филиал, по логике следствия, действовал, организовавшись в церковную группировку, как политическую антисоветскую организацию в духе платформы русского епископата, находящегося в ссылках и за границей, возглавляемого Антонием ХРАПОВИЦКИМ.

Заметим, что на допросах многим клирикам Ярославской епархии были предъявлены подписанные ими справки-удостоверения, в которых говорилось: Я, ниже подписавшийся, убедившись в отступлении от духа православного христианства митрополита Сергия, прерываю с ним всякое общение и вступаю в таковое с Церковью, управляемой митрополитами Петром и Иосифом. Желаю состоять со вверенной мне паствою под духовным руководством епископа Николая.[6] Они твёрдо отстаивали своё право на неподчинение указаниям митр.Сергия и непризнание советской власти, как власти безбожной и богоборческой.

Свидетели особо выделяли широкую известность за пределами епархии и необыкновенную стойкость священника Сергия ИЗМАЛКОВА и помощника еп.Николая (ГОЛУБЕВА), посланного архиеп.Димитрием из Вятки, священника Александра ЯКОВЛЕВА. Последний организовал в своём приходе сестрические кружки и ввёл за богослужением обязательное поминовение: О страждущих заключённых митрополитах и епископах Петре, Иосифе, Василии и других.[7]

118

В конце 1929 осуждённым предъявили «Обвинительное заключение». Часть из них обвинения не подписала. 3 января 1930 большинство из руководителей ячеек Ярославского филиала были осуждены к 5-10 годам ИТЛ, остальные — к 1-5 годам ИТЛ или ссылки.

Приведём тексты двух молитв, присланных в Ярославскую епархию и распространяемых их пастырями среди верующих:[8]

Даждь, Господи, Церковь Российскую правити. Злыя волки далече отгнати и козни их сокрушити. Подаждь всем, иже во власти суть, разум и страх Твой, сохрани люди Твоя от тлетворных учений, ереси и неверия.

Господи, к тебе припадаем, заповедей Твоих не соблюдохом, сего ради гладом и нестроением поразил еси нас. Удали шатания и раздоры в земле нашей. Удали от нас мятежи и убийства. Укрепи страждущую страну нашу и избави нас от всякаго навета вражия.

Массовые аресты духовенства Средне-Волжского края, в основном в Самарской епархии, прошли осенью 1931. Связующими центрами для самарских священнослужителей ИПЦ стали Петропавловская, Покровская и Успенская церкви, клиры которых объединились и действовали совместно. Вдохновителем движения ИПЦ стал епископ Бузулукский Сергий (НИКОЛЬСКИЙ), а после его высылки в Уфу[9] во главе ИПХ стали священники Ксенофонт АРХАНГЕЛЬСКИЙ и Иван ГОЛУБЕВ.

В материалах дела отмечена постоянная связь самарских клириков с Москвой и Ленинградом через «связников», с Оренбургским духовенством,[10] а также со священником-нелегалом Павлом БОРОТИНСКИМ, воззвание которого «Отношение православного христианина к советской власти с точки зрения православного нравоучения», по версии чекистов, стало идейной платформой движения ИПЦ. В качестве вещественных доказательств обвинения клириков ИПЦ в активной антисоветской агитации им были предъявлены изъятые при обысках в церквях «Протоколы сионских мудрецов», книга «Можно ли христианину быть социалистом», «Тайна семи асийских церквей», рукописи в виде выписок из различной богословской литературы и множество переписанных от руки стихотворений «антисоветского клеветнического характера».

119

В начале 1932 80 арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение» со стандартными обвинениями, которые отказались подписать многие монахини, проходившие по делу. 13 апреля 1932 активные священники и монашество ИПЦ были приговорены к 5-10 годам ИТЛ, остальные — к 3-5 годам ИТЛ или ссылки.

Руководителем Уфимской группы ИПЦ являлся еп.Сергий (НИКОЛЬСКИЙ), а Оренбургской — еп.Вениамин (ТРОИЦКИЙ), приглашённый на одно из собраний духовенства и верующих в мае 1929. Здесь он выступил с критикой действий митр.Сергия и осуждением его Декларации и призвал всех верующих к объединению.

Прошедшие в 1929-1930 многочисленные выступления верующих против закрытия церквей,[11] широкое распространение по епархии листовок с лозунгами типа «Берегись, советский работник!» или «Долой советскую власть!», избиения сельских активистов-бедняков и поджоги имущества колхозов[12] — все эти события вызвали массовые аресты участников движения ИПЦ в начале 1930 в Оренбургской области и в мае-июне 1931 в Уфимской. Некоторые обвиняемые, к счастью, успели скрыться, но они были осуждены заочно.

В Уфимский филиал ИПЦ, по версии следствия, входило 16 ячеек, объединяющих духовенство и мирян в Уфе, и 10 ячеек — в деревнях и сёлах области. В материалах дела вновь была отмечена постоянная связь уфимских клириков через еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) со «Всесоюзным Центром ИПЦ», через архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) — с иосифлянами, а также с самарским и оренбургским духовенством.

Основным обвинением против участников ИПЦ стала их активная агитация против вступления в колхозы, в эти антихристовы гнёзда, и в кооперацию, как печать антихриста. Следствие обвинило духовенство ИПЦ в призывах к насильственным действиям против представителей власти, и это подтвердили «свидетели», показав, что на проповедях и во время исповедей клирики убеждали верующих в необходимости с коммунистами бороться, уменьшать посевы, уничтожать скотину, чтобы они не пользовались нашими трудами.

Много показаний было получено следствием о руководящей деятельности игуменьи Авдотьи (ПАНФЕРОВОЙ), которую

120

считали пророчицей и прозорливицей. Матушка Авдотья слыла среди верующих почти святой, и, разъезжая по деревням и сёлам с двумя своими молодыми племянниками, она убеждала верующих не иметь никакого молитвенного общения с теми попами, которые признают антихристову соввласть, т.к. они — изменники Православия. Мало этого, один из обвиняемых священников, активно сотрудничавший со следствием, даст показания, что матушка Авдотья потребовала от меня произнесения покаяния в том, что я отрекусь от митр.Сергия Нижегородского, как служителя антихристовой власти. Относительно вступления верующих в колхозы матушка Авдотья была настроена твёрдо и решительно, по показаниям свидетелей, она не велела вступать в колхозы, т.к. они тоже организации сатаны, а всякое сатанинское дело должно погибнуть, согласно Св.Писанию.

Через два месяца следствие было закончено, и в начале сентября 1931 арестованным было предъявлено «Обвинительное заключение». 22 сентября все они были приговорены к 5-10 годам ИТЛ или ссылки. В октябре 1932 массовые аресты клириков и мирян ИПЦ в регионе Самара-Оренбург-Уфа повторились, и к началу 1933 легальное существование ИПЦ практически закончилось.

Завершая обзор материалов групповых дел ИПЦ Ярославского и Уфимского филиалов, послушаем живые голоса участников:

К ИПЦ я примкнул в 1930 году по тем причинам, что митр.Сергия Нижегородского считал изменником Православия за его признание и приветствие безбожной соввласти.

О. Александр ГАЕВ

Поскольку соввласть является не от Бога, то она незаконная, и её защищать истинно верующие не должны, и такая власть, согласно Св.Писанию, должна погибнуть от меча. Следовательно, с такой властью нужно бороться — за возвращение законной власти, посланной от самого Бога.

О. Николай ЛАВРОВ

В переживаемое нами время, смотрите, сколько усилий прилагают враги Христа для того, чтобы простой народ совратить с истинного пути, спутать его понятия и незаметно для них самих подчинить себе? И сколько вступило на этот скользкий путь?!. Путь к счастию, говорят они, есть обладание благами земными, когда человек будет обеспечен материально, тогда всё ему приложится — нравственность, совесть и право... Нам остаётся только одно — подражая Давиду, воскликнуть: «На Господа возложим надежду свою и не обратимся к гордым и уклоняющимся ко лжи».

Из проповеди о. Василия ПОРОЙКОВА

Непонятно и вызывает чувство горечи, почему Вы исключили из службы вошедшую в последнее время молитву «О страждущих братьях наших — в темницах, заключении, изгнании и горьких ра-

121

ботах находящихся». Наверно, они нуждаются в молитве, им дорого молитвенное единение со всею Православной Церковью. Не говоря уже о духовном величии молитвы, сама мысль, что тебя не забыли, что тебя чувствуют, даёт великую силу и поддержку <...> Наш долг оградить паству от зловредного влияния подобных указов, ибо если в них и нет ничего противоречащего христианскому учению, но раз они производят соблазн, то не стоит их принимать. Епископы, запятнавшие себя изменой Православию, не могут стоять во главе Церкви.

О. Александр НОВОДЕНСКИЙ

К соввласти настроена враждебно, потому что начало её основано на пролитии крови помазанника Божьего, императора Николая. Враждебно отношусь к политике раскулачивания, потому что крестьянин, наживший себе хозяйство личным горбом, остаётся нищим, этими трудовиками заполняют тюрьмы.

Монах. Татьяна ПОПОВА

Примечания

Архиеп.Серафим (САМОЙЛОВИЧ), архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ), еп.Евгений (КОБРАНОВ).
20 января 1929.
16 октября 1928.
От 13 сентября 1928.
От 16 июня 1929.
В деле есть справки, подписанные священниками Александром БОБКОВЫМ, Иваном РУМЯНЦЕВЫМ, Николаем СМИРНОВЫМ, Михаилом УСПЕНСКИМ, Александром ЯКОВЛЕВЫМ.
Митр.Пётр (ПОЛЯНСКИЙ), митр.Иосиф (ПЕТРОВЫХ), Василий (ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ).
Изъяты при обыске у священников Николая СМИРНОВА и Михаила УСПЕНСКОГО.
Арестован в Уфе по делу филиала ИПЦ и приговорён к ВМН.
Арестованы и осуждены в 1930.
Особо отмечено следствием выступление верующих в марте 1931 в с.Богородском.
В деле отмечен поджог 1063 центнеров общественного зерна и 12 дворов колхозников, приписанный верующим ИПЦ.

122