Отечественная историография по данной проблеме за последние 60 лет претерпела существенные изменения. Если до конца 1980-х гг. в ней преобладали общие, обзорные работы атеистического характера, где истории РПЦ в 1941-1945 гг. отводилось незначительное место и упор делался на коллаборационистской деятельности духовенства

83

на оккупированных фашистами территориях, то затем в связи с происходящими в нашей стране демократическими процессами и открытием архивных фондов интерес исследователей к проблеме стал неуклонно возрастать.

Именно суровые годы Великой Отечественной войны стали переломным этапом в истории РПЦ, когда после долгих лет гонений, поставивших Церковь на грань уничтожения, ее положение радикально изменилось, и начался долгий процесс возрождения, продолжающийся и в наши дни. Публикация в 1989 г. В.А. Алексеевым и М.И. Одинцовым статей с выдержками из записки председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР Г.Г. Карпова о встрече И.В. Сталина с руководством Московской патриархии в сентябре 1943 г. открыла новую страницу в отечественной историографии1. С тех пор тема государственно-церковных взаимоотношений, в том числе и в период Великой Отечественной войны, стала предметом специальных исторических исследований. Не была, в частности, обойдена вниманием и патриотическая деятельность РПЦ в годы войны2.

В публикациях 1990-х гг. получил новое звучание вопрос о положении и деятельности РПЦ на оккупированных фашистами территориях, причем большинство авторов признает тот факт, что возрождение там религиозной жизни оказало определенное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в военный период3. Появляются исследования о религиозности крестьянства в годы Великой Отечественной войны, как одной из составляющих духовного потенциала нашей победы.

Вместе с тем недостаточно изученными остаются такие вопросы, как изменение структуры управления РПЦ в 1941-1945 гг., анализ ее правового положения в военные годы, роль и значение церковных соборов периода Великой Отечественной войны. Анализу этой проблемы и посвящена данная статья.

Правовое положение РПЦ в предвоенные годы и в период Великой Отечественной войны определялось постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях», которое, хотя и подвергалось в дальнейшем уточнению, редактированию и дополнению, в целом сохраняло свою силу вплоть до конца 1980-х гг. Оно законодательно закрепило ставшее к тому времени господствующим мнение о том, что религиозные общества не вправе заниматься какой-либо иной деятельностью, кроме удовлетворения религиозных потребностей верующих преимущественно в пределах молитвенного здания, и что следует «вытеснить» религиозные объединения из всех сфер жизни общества. По сути дела, религиозные общества превращались в некие «резервации» для граждан, исповедующих те или иные религиозные убеждения. Одновременно деятельность религиозных организаций и по части удовлетворения чисто духовных потребностей населения была обставлена множеством ограничительных и регламентирующих ее условий4.

Характерно, что в инструкции Совета по делам РПЦ для его уполномоченных на местах, утвержденной 5 февраля 1944 г., многие положения постановления ВЦИК 1929 г. были воспроизведены почти дословно: «Деятельность религиозных общин и служителей культа должна строго ограничиваться культовыми целями... Ввиду того, что религиозные общины не пользуются правами юридического лица, им воспрещается какая бы то ни было производственная, торговая, воспитательная, лечебная и иная деятельность. Религиозным общинам предоставляется право: собирать добровольные пожертвования, совершать религиозные шествия вокруг храмов, являющиеся необходимой частью богослужения, если они не нарушают уличного движения, а также производить звон внутри молитвенных зданий, совершать зарегистрированному священнику в пределах его прихода отдельные религиозные обряды и требы в домах верующих»5.

Кроме постановления «О религиозных объединениях» и производных от него актов, правовое положение РПЦ регулировалось еще рядом нормативных документов: распоряжениями и постановлениями СНК СССР, Президиума ВЦИК и ЦИК СССР и союзных республик, ЦК ВКП(б), решениями съездов Советов, циркулярами и инструкциями НКВД и другими актами союзного и республиканского значения.

84

С началом войны с Германией положение Церкви в советском обществе изменилось. Опасность, нависшая над нашей страной, необходимость всенародного единения для победы над врагом, патриотическая позиция Русской церкви побудили советское правительство к изменению религиозной политики. Начали открываться приходы, закрытые в 1930-е гг., многие из оставшихся в живых священнослужителей были освобождены из лагерей и смогли возобновить служение в храмах. В это же время происходит постепенное замещение и восстановление архиерейских кафедр, прекративших ранее свое существование. На них назначались вернувшиеся из лагерей, ссылок и вынужденного пребывания «на покое» архиереи. 12 сентября 1941 г. архиепископ Андрей (Комаров) был назначен правящим архиереем Куйбышевской епархии. В октябре 1941 г. епископ Алексий (Палицын) назначается архиепископом Волоколамским6.

Опасаясь возможного успеха немецкого наступления на Москву, правительство в начале октября 1941 г. приняло решение об эвакуации руководителей церковных центров в Чкалов (Оренбург). Сделано это было с единственной целью — не допустить возможности захвата церковных иерархов немецкими войсками в случае падения столицы и дальнейшего использования их немцами7. Митрополит Сергий письменно поручил быть своим представителем в Москве архиепископу Волоколамскому Алексию (Палицыну). Ему было дано указание в случае оккупации вести себя с немцами как с иностранцами, имея только деловые взаимоотношения8. Однако из-за болезни митрополита Сергия власти решили разместить эвакуированных иерархов не в далеком Оренбурге, а в более близком Ульяновске. Туда приходила корреспонденция из других епархий, приезжали с докладами епископы.

В первые два года войны по разрешению властей было вновь замещено несколько архиерейских кафедр. На них были назначены архиепископы Иоанн (Соколов), Алексий (Сергеев), Алексий (Палицын), Сергий (Гришин), епископы Лука (Войно-Ясенецкий), Иоанн (Братолюбов), Александр (Толстопятое)9. В 1941-1943 гг. совершались и архиерейские хиротонии, главным образом вдовых престарелых протоиереев, принявших постриг за несколько дней перед этим и успевших получить духовное образование в дореволюционную эпоху: Питирима (Свиридова), Григория Чукова, Варфоломея (Городцева), Димитрия (Градусова), Елевферия (Воронцова)10. Разрешения на замещение вдовствующих кафедр и на новые епископские хиротонии было со стороны Советской власти шагом навстречу Церкви, призванным продемонстрировать благосклонное к ней отношение.

Очень важной для Церкви была появившаяся тогда возможность открытия новых приходов и возобновления богослужений в заброшенных, запущенных, никак не использовавшихся храмах. Протоиерею А. Смирнову митрополит Сергий поручил открыть приходы в соседних с Ульяновском селах. По указанию местоблюстителя он принял ключи от храма в селе Плодомасово и приступил к исполнению священнических обязанностей. Как видим, инициатива организации прихода шла сверху, от Московской патриархии, а не снизу, от верующих, как это происходило на оккупированной немцами территории, где в то же время открывались не отдельные приходы, а сотни их. В Ульяновске же приходилось организовывать сверху даже так называемую двадцатку (20 верующих), необходимую, по советским законам, для организации прихода, поскольку население еще не верило в возможность смягчения антирелигиозной политики государства.

В марте и сентябре 1942 г. в Ульяновске состоялись архиерейские соборы РПЦ. Они были организованы в предельно короткие сроки при помощи властей. Участие в мартовском Соборе приняли 11 архиереев, т.е. почти все находившиеся к тому времени на свободе и не оставшиеся на оккупированных территориях: митрополиты Московский и Коломенский Сергий, Ленинградский и Новгородский Алексий, Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Саратовский Андрей, Куйбышевский Алексий, Горьковский Сергий, Ульяновский Иоанн, Уфимский Алексий, епископы Вологодский Георгий, Калужский Питирим, архиепископ Лука (без кафедры). Собор епископов рассмотрел ситуацию в РПЦ в связи с объявлением об автокефалии Украинской пра-

85

вославной церкви, сделанным на оккупированных территориях епископом Поликарпом (Сикорским), пользовавшимся поддержкой фашистов. Собор осудил раскольнические действия епископа и не признал автокефалии Украинской церкви. Сентябрьский Собор епископов осудил четырех прибалтийских архиереев, пославших приветственную телеграмму Гитлеру11.

Оба архиерейских собора в Ульяновске в 1942 г. прошли при содействии НКВД и НКГБ, заключавшемся в предоставлении транспорта и оперативном информировании церковного руководства об объявлении автокефалии Украинской церкви и о состоявшемся в Риге съезде епископов Православной церкви.

Московская патриархия размещалась в Ульяновске до конца лета 1943 г. В июле перед отъездом в Москву в здании бывшей Ильинской церкви состоялось предсоборное совещание, на котором митрополит Сергий был рекомендован к избранию патриархом Московским и всея Руси12. Июльский 1943 г. Архиерейский собор проходил уже по инициативе иерархов Церкви. 3 июля 1943 г. нарком госбезопасности Меркулов писал А.С. Щербакову о недовольстве церковных руководителей длительным пребыванием в эвакуации. Митрополит Сергий даже опасался отстранения его от руководства Церковью в связи с тем, что находящийся в Москве митрополит Николай (Ярушевич) управлял всеми делами Московской патриархии и принимал иностранных представителей и корреспондентов13.

31 августа 1943 г. митрополит Сергий возвратился из Ульяновска в Москву. Уже на следующий день местоблюстителю сообщили о предстоящей встрече с главой правительства и о подготовленной для Московской патриархии в центре столицы резиденции бывшего посла Германии в СССР Шуленбурга14. 4 сентября состоялась историческая встреча митрополитов Сергия, Алексия и Николая с И.В. Сталиным. На ней было решено созвать Архиерейский собор для избрания патриарха и образования при нем Священного Синода.

Архиерейский собор состоялся через четыре дня после встречи в Кремле — 8 сентября 1943 г. Многих архиереев на Собор доставили на военных самолетах. Большинство из них прошли через тюрьмы, лагеря и ссылки. В деяниях Собора участвовали 19 архиереев — все, кто в это время находился на кафедрах на неоккупированных территориях: митрополиты Сергий, Алексий и Николай, архиепископы Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий), Сарапульский Иоанн (Братолюбов), Казанский Андрей (Комаров), Куйбышевский Алексий (Палицын), Уфимский Стефан (Проценко), Горьковский Сергий (Гришин), Ярославский Иоанн (Соколов), Рязанский Алексий (Сергеев), Калининский Василий (Ратмиров), Новосибирский Варфоломей (Городцев), Саратовский Григорий (Чуков), епископы Молотовский Александр (Толстопятое), Курский Питирим (Свиридов), Кировский Вениамин (Тихоницкий), Ульяновский Димитрий (Градусов) и Ростовский Елевферий (Воронцов)15. Митрополит Алексий внес предложение избрать патриархом митрополита Сергия на безальтернативной основе открытым голосованием, встретившее единодушное одобрение преосвященных16. На Соборе был избран Священный Синод при патриархе из трех постоянных и трех временных членов. Последних предполагалось выбирать на полугодовые сессии по одному архипастырю от каждой из трех групп епархий — северо-восточной, центральной и южной в порядке старшинства. Постоянными членами Синода Собор избрал митрополитов Алексия и Николая и архиепископа Горьковского Сергия. Временными в Синод приглашены были архиепископы Куйбышевский Алексий, Красноярский Лука и Ярославский Иоанн17.

Архиерейский собор принял подписанную всеми его участниками декларацию об осуждении изменников веры и Отечества, направленную против коллаборационистов из духовенства и мирян, запятнавших себя сотрудничеством с оккупационными властями и одновременно посягнувших на учинение расколов. Этот акт был направлен не против тех священнослужителей, кто, находясь на оккупированной территории, вынужден был вступать в контакты с немецкими властями по вопросам, связанным с открытием церквей, епархиальной и приходской жизнью, контролировавшейся немец-

86

кой администрацией. Это касалось священнослужителей, откровенно перешедших на сторону фашистов.

С первым посланием к пастве патриарх Сергий обратился уже в день своей интронизации. В нем он сосредоточил внимание на проблемах церковной жизни, которые явились следствием жестоких гонений на РПЦ. Одной из важнейших забот патриарха и Священного Синода было замещение архипастырских кафедр, большинство из которых не имело правящих архиереев после разгрома 1930-х гг. В течение года были посвящены в епископов Зиновий (Красовский), Иларий (Ильин), Борис (Вик), Кирилл (Поспелов). На кафедры назначались также освобожденные из мест лишения свободы архиепископ Антоний (Романовский) и епископ Филипп (Ставицкий). В конце 1943 г. епископат Русской церкви состоял из 25 правящих архиереев, а в марте 1944 г. насчитывалось уже 29 архипастырей18.

Важным средством религиозно-нравственного воздействия на верующих стала издательская деятельность Московской патриархии. 12 сентября 1943 г. вышел первый номер возобновленного «Журнала Московской патриархии». Тираж его к концу войны составлял 6 тыс. экз. Ответственным редактором стал сам патриарх. В первых номерах журнала публиковались официальные церковные материалы Архиерейского собора 1943 г., обращения патриарха, статьи, посвященные главным образом патриотическому служению Православной церкви в Великую Отечественную войну, сообщалось о разорении церквей и монастырей немцами. В 1943 г. вышло 4, а в 1944 г. — уже 12 номеров журнала. Кроме того, Московская патриархия издавала в годы войны календари, книги и листовки19.

15 мая 1944 г. патриарх Сергий скончался. По личному указанию В.М. Молотова текст сообщения Священного Синода о смерти патриарха был помещен в «Известиях» и других центральных газетах на первых страницах. В связи с кончиной патриарха СНК СССР выразил Священному Синоду свое соболезнование20. В день кончины патриарха Сергия было вскрыто его завещание, составленное в начале Великой Отечественной войны. В согласии с волей почившего первосвятителя Священный Синод утвердил местоблюстителем патриаршего престола митрополита Ленинградского Алексия (Симанского)21.

Всего за время местоблюстительства митрополита Алексия с мая 1944 г. по январь 1945 г. было совершено 10 епископских рукоположений. Кроме того, два епископа, бывших на покое, получили назначения на кафедры22. Смерть патриарха Сергия поставила на повестку дня выборы нового патриарха Московского и всея Руси. В то время Сталину было важно продемонстрировать мировому сообществу свободу религии и Церкви в России. Надо было показать всему миру, что антагонизма между государством и Церковью в СССР не существует и советское руководство, напротив, старается по возможности помогать верующим в их нуждах. Это имело бы особое значение для многочисленных верующих в восточноевропейских государствах, вовлеченных в орбиту интересов Советского Союза. Поэтому избрание нового патриарха решено было проводить в 1945 г. не на Архиерейском соборе, как в 1943 г., а на Поместном, превзошедшем Собор 1917-1918 гг. по авторитетности и числу гостей от братских православных церквей.

Для подготовки Поместного собора с 14 по 20 ноября 1944 г. в Московской Патриархии было решено провести предсоборное совещание, а затем с 21 по 23 ноября — Собор епископов РПЦ. Главными организаторами этих мероприятий стали Совет по делам РПЦ и Московская патриархия23. Совет по делам РПЦ разработал специальный план мероприятий по подготовке и проведению Собора, который был затем утвержден Молотовым. С представителями Патриархии заранее обсуждались персоны, приглашаемые на Собор из-за границы, по линии НКИД собирались сведения о них и сопровождавших их лицах24. Правительство выделило в безвозмездное распоряжение митрополита Алексия церковные предметы из фондов Исторического музея, а также оказало помощь в приобретении подарков для восточных патриархов. По распоряжению правительства для проведения Собора были выделены мебель, транспорт, бензин, за-

87

везены продукты, заказаны места в гостинице «Националь»25. Митрополит Алексий решил, что делегаты на Собор будут определяться по усмотрению правящего архиерея. Специально оговаривался вопрос об их политической благонадежности. При этом должно было приниматься во внимание мнение и рекомендация духовенства епархии26.

Представленный Московской патриархией проект организации созыва Поместного собора был отправлен на заключение юрисконсульту Совета по делам РПЦ И.В. Покровскому. По его мнению, Поместный собор должен был состоять из членов по должности (епархиальный архиереев) и выборных от духовенства и мирян, причем выборы от духовенства должны быть двухстепенными, а от мирян — трехстепенными. Учитывая трудности военного времени, Покровский предлагал созвать Архиерейский, а не Поместный собор, «который Поместным собором будет только по названию, так как по проекту Патриархии выборное начало заменяется в нем назначенством и члены от духовенства и мирян не будут по существу представителями последних, а назначенцами высшей иерархии»27.

С Покровским был согласен архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Есть сведения о том, что на заседании епископов, состоявшемся 21 ноября 1944 г. для избрания предсоборной комиссии, архиепископ Лука напомнил, что, согласно постановлению Собора 1917-1918 гг., право выдвижения кандидатов в патриархии должно быть предоставлено самим участникам Собора и что голосование должно быть тайным. Он добавил также, что поскольку выдвижение кандидатуры митрополита Алексия носит безальтернативный характер и нарушает указанное постановление, то он проголосует против Алексия. Это выступление не встретило поддержки. Собором епископов был выдвинут единственный кандидат — митрополит Алексий. Был принят порядок открытого голосования. Архиепископа Луку на Собор не пригласили28. Его инициатива не могла понравиться представителям государственной власти, контролировавшей действия церковного управления. Большинство архиереев это хорошо понимали, тем более что с канонической точки зрения было вполне правомерно избрание предстоятеля Церкви голосами епископов, подаваемыми открыто. Тем не менее духовенство на местах таким решением о назначении кандидатов было недовольно. В Барановичской обл., например, один из священнослужителей заявил: «Я просто не представляю Собор без представителей с низов... Этот Собор не похож на Соборы, ранее бывшие. Собралось старшее духовенство и выбирает главу Церкви, а низшее духовенство оставлено в стороне... Такие выборы не совсем законны, выбирают нам высшую власть в нашем отсутствии»29.

21-23 ноября 1944 г. в здании Патриархии в Чистом переулке состоялся Архиерейский собор, в котором участвовали 50 епископов РПЦ. Архиереи утвердили программу предстоящего Поместного собора и порядок избрания патриарха открытым голосованием30. В своем решении Собор опирался на 4-е правило I Вселенского собора, 3-е правило VII Вселенского собора и 13-е правило Карфагенского собора. Выбор первого епископа поместной Церкви является частным случаем избрания епископов и подчиняется общему порядку замещения вдовствующих кафедр. Избрание патриарха в 1917 г. по жребию было уникальным событием в истории церковных выборов. До этого жребий при избрании первоиерарха применялся лишь в Александрийской церкви в тех редких случаях, когда кандидаты в патриархи получали равное количество голосов при повторном голосовании.

Поместный собор открылся 31 января 1945 г. в храме Воскресения в Сокольниках. В его деяниях участвовало 46 архиереев (среди них были 4 митрополита, 13 архиепископов, 29 епископов), 87 клириков и 38 мирян, представлявшие 89 епархий РПЦ и экзархат в Америке. На Соборе 1945 г. присутствовали патриархи Александрийский, Антиохийский, Грузинский, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской церквей. Общее число членов и гостей Собора составляло 204 человека31. Безальтернативное избрание Алексия патриархом 2 февраля 1945 г., да еще и открытым голосованием объяснялось официальными кругами Московской

88

Патриархии тем, что его назначил местоблюстителем в своем завещании патриарх Сергий. Но это полностью противоречило православным канонам, запрещающим правящим архиереям назначать себе преемников. Нарушение этого правила Собором 1917-1918 гг. было вызвано критическим положением Церкви в тот момент. То, что такой знаток канонов, как патриарх Сергий, тоже пошел на это нарушение, указывает на его неуверенность в прочности и долговечности соглашения с советским правительством. Это косвенно подтверждается и текстом завещания, составленного еще 12 октября 1941 г., и тем, что он не счел необходимым его изменить. Завещание начиналось словами: «В случае моей смерти или невозможности исполнять должность патриаршего местоблюстителя...»32 Решение русского епископа идти на безальтернативное избрание патриарха на Соборе 1945 г. Д.В. Поспеловский объясняет не иначе, как прямым давлением определенных советских органов33.

Внутри самой Церкви не было полного единства взглядов на значение и роль Поместного собора. Долговечность и прочность новой системы государственно-церковных отношений вызывали в среде духовенства большие сомнения. Многие считали, что установившиеся отношения носят временный характер34. Это настроение неуверенности ярко выразил Херсонский епископ Михаил: «Подавляющее большинство духовенства и мирян, в недалеком прошлом почти поголовно репрессированных, отнеслись ко всему этому очень критически, с большими сомнениями и даже полным недоверием, считая, что все это вызвано к жизни какими-то неясными еще моментами политической необходимости»35.

Информация о Поместном соборе регулярно публиковалась в советской прессе. В газетах печатались его обращения и послания, биография патриарха Алексия, сообщения об участниках и гостях, об интронизации патриарха Алексия, об официальных приемах в честь гостей, их проводах. О Поместном соборе был снят документальный фильм, демонстрировавшийся в кинотеатрах и клубах страны. В Курской обл. вместо запланированных трех его показывали шесть дней из-за большого наплыва желающих. Одна из верующих заявила после просмотра фильма: «Все, что я видела, наглядно показывает крепость нашей православной веры. Что бы там ни говорили, а поцелуй патриарха председателем Совета Карповым — очень многое значит. В жизни даром поцелуев не дают»36.

После Собора активизировалась работа верующих по открытию церквей, участились случаи совершения богослужений и религиозных обрядов на дому37. В ряде мест верующие приходили в местные советские органы с просьбами дать газеты, чтобы ознакомиться с сообщениями о Поместном соборе и принятыми на нем документами. После этого они заявляли своим уполномоченным, что правительство якобы разрешило богослужение в церкви: «Пока правительство не разрешало, мы и не шевелились, а теперь старухи все поднялись... Скоро все партийные будут приобщены к Церкви»38. Наивные люди считали, что Поместный собор вынес постановление о повсеместном открытии церквей, а его опубликованное в центральных газетах обращение «Ко всем пастырям и верным чадам», где говорилось о необходимости соблюдения верующими уставных правил Церкви (крещений, венчаний, постов), толковали как правительственное и потому обязательное для исполнения39. По завершении Собора в различных регионах СССР повсеместно проходили собрания верующих в присутствии представителей местной власти, где читались газетные сообщения о его работе40.

Уполномоченные писали, что Поместный собор произвел большое впечатление на духовенство, верующих и многих местных руководителей: «Некоторые уже начинают смотреть так, что это, вероятно, дело нешуточное, когда созывают Собор, когда в газетах об этом печатают». Верующие заявляли о наступлении «новой эры»41. Произвело впечатление и награждение Г.Г. Карпова орденом Ленина.

Важным документом, определяющим правовое положение и внутреннее устроение Церкви в послевоенные годы, стало «Положение об управлении РПЦ», принятое 31 января 1945 г. на Поместном соборе. Оно было разработано Московской патриархией еще осенью-зимой 1943/1944 гг. Главный его разработчик архиепископ Саратов-

89

ский Григорий (Чуков) предложил ликвидировать прежнюю практику полной зависимости священников от исполнительных органов и приходских общин (двадцаток), которые допускали превышение своих полномочий, вмешивались в сферу чисто богослужебных действий, бесконтрольно расходовали церковные средства, отстраняли настоятеля храма от участия в деятельности исполнительных органов. В своем проекте архиепископ Григорий предлагал «установить желательный строй взаимоотношений и деятельность всех органов, входящих в систему управления Русской православной церкви, и устранить указанные ненормальности, вкравшиеся в практику церковно-приходской жизни»42. Предложения архиепископа Григория были одобрены Священным Синодом и представлены в Совет по делам РПЦ, который в начале 1944 г. выступил с инициативой разработать проект устава РПЦ. Однако в условиях военного времени Совет согласился с предложениями Священного Синода и архиепископа Григория ограничиться принятием Положения об управлении РПЦ. Члены Совета по делам РПЦ принимали непосредственное участие в подготовке проекта Положения43. 28 января 1945 г. предложения Совета по делам РПЦ по проекту «Положения об управлении Русской православной церковью» были утверждены постановлением СНК СССР44.

Согласно Положению 1945 г., в Русской православной церкви высшая власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда — законодательная, административная, судебная — принадлежала Поместному собору, периодически созываемому в составе епископов, клириков и мирян. Патриарх для решения назревших важных церковных вопросов мог созвать, с разрешения правительства, Архиерейский собор45. Компетенция обоих органов в Положении не разграничивалась. Главой РПЦ по новому Положению являлся патриарх, которому были предоставлены чрезвычайно широкие полномочия. Он управлял Церковью совместно со Священным Синодом. Членами Синода являлись 6 архиереев, в том числе митрополиты: Киевский, Ленинградский и Крутицкий. Они считались постоянными членами Синода. Остальные три члена в епископском сане вызывались для присутствия на летнюю (март-август) и зимнюю (сентябрь-февраль) сессии по общему списку епископов46. Патриарх обычно выносил на рассмотрение Священного Синода наиболее важные вопросы, касающиеся Церкви в целом. Синод был совещательным органом при патриархе, которому принадлежало право принятия окончательного решения.

Приходская община должна была состоять не менее чем из 20 человек и регистрироваться гражданской властью. Последняя по соглашению с епархиальным архиереем предоставляла общине храм. В Положении было предусмотрено существование коллегиальных органов управления общиной: распорядительного — двадцатки, заменяемой после учреждения прихода приходским собранием, исполнительного — церковного совета, контрольного — ревизионной комиссии. Право создавать церковный совет и ревизионную комиссию имело приходское собрание. В состав церковного совета входили настоятель в качестве председателя и избираемые собранием староста, его помощник и казначей. Все приходское хозяйство находилось на попечении церковного совета: забота о содержании, ремонте, освещении и отоплении храма, снабжении его богослужебной утварью и книгами, нательными крестами, ладаном и др. Церковный совет мог распоряжаться средствами прихода и вести их учет, делать отчисления в Патриархию и епархиальное управление. Ревизионная комиссия, согласно Положению, состояла из 4 членов прихода и постоянно наблюдала за церковным имуществом, проводила ревизии имущества, денежных сумм и произведенных расходов47. Во всех церквах были заведены приходно-расходные книги, а все поступающие средства вносились в Госбанк48. В некоторых случаях при приеме дел настоятелями от прежних председателей церковных советов была обнаружена большая запущенность делопроизводства по церковному хозяйству. После решений Поместного собора и принятия Положения была сведена к минимуму текучесть кадров духовенства, оно стало дисциплинированнее, уменьшилось число случаев самозванства49.

Далеко не везде новое Положение было встречено положительно. Там, где настоятели церквей имели хорошие деловые отношения с исполнительными органами, Поло-

90

жение на приходских собраниях получало одобрение, и его проведение в жизнь проходило без эксцессов. Там же, где исполнительные органы продолжали смотреть на священников как на наемных лиц и проводили политику «твой алтарь — наш ящик», возникало много недоразумений и конфликтов. Церковные старосты нередко заявляли, что ящика никому не отдадут. В ряде церквей провести Положение в полном объеме было просто невозможно. Некоторых настоятелей храмов ввиду их дряхлости водили под руки, а службу они вели сидя. Были случаи жалоб прихожан в Совет по делам РПЦ на зарвавшихся настоятелей: «...Хапают и хапают, противно стало в церковь ходить...», «...торговался, торговался, сколько за соборование взять, а человек умер без покаяния...»50 и т.д. Однако, несмотря на все эти трудности, почти везде «Положение об управлении Русской православной церковью» было проведено в 1945 г. в жизнь.

В годы Великой Отечественной войны после долгого перерыва возобновились епископские хиротонии, начали заполняться вакантные архиерейские кафедры, духовенство стало возвращаться из лагерей и ссылок. Назначенные в епархии архиереи постепенно налаживали церковноприходскую жизнь. Происходили архиерейские соборы, в ходе которых иерархи Церкви не только выполняли данные государственными органами поручения по осуждению перешедших на сторону врага клириков Московской патриархии, но и общались между собой, а значит, и обменивались информацией по актуальным проблемам церковной жизни. Это время стало подготовкой к новому этапу в жизни РПЦ. Всего за годы Великой Отечественной войны было проведено 4 Архиерейских собора, 2 предсоборных совещания и Поместный собор. Соборы явились свидетельством того, что поднадзорная Церковь, пережившая страшные гонения, осталась жива. Одновременно они показали крепнущую мощь Русской церкви и то, что мощь эта опирается на поддержку государства. Кроме того, Соборы продемонстрировали перед международной общественностью единство православных церквей, а также реальность претензий Московской патриархии на «водительство» всем православным миром. Это было особенно важно перед лицом уже наметившейся тогда политической конфронтации между СССР и Ватиканом. Этим объясняется и то внимание, которое уделяло советское правительство подготовке Соборов.

Избрание патриарха стало важнейшим событием в истории РПЦ послереволюционной эпохи. Она получила наконец-то возможность законного и канонического управления. Это повышало ее авторитет как внутри страны, так и на международной арене. С другой стороны, стремление воспользоваться благоприятным моментом для укрепления позиций Церкви и боязнь повторения ситуации 1920-1930-х гг. заставляли руководство Московской патриархии не только не выходить за рамки дозволенного, но и беспрестанно благодарить Сталина и Советскую власть за предоставленную «свободу», явно преувеличивая благополучие РПЦ51.

В годы Великой Отечественной войны стало возможным возрождение духовного образования. Разрешение Сталина на открытие духовных академий и семинарий явилось, пожалуй, вторым по значимости событием для Церкви после избрания патриарха. Тем самым Московская патриархия могла постепенно восполнять потери от репрессий в отношении священнослужителей. Под давлением общественного мнения и рекомендаций местных руководителей советские органы власти вынуждены были разрешить действующим православным монастырям на ранее оккупированных территориях пользоваться церковными зданиями, хозяйственными строениями, земельными угодьями, иметь сельскохозяйственный инвентарь и скот, промыслы по изготовлению и сбыту предметов своего труда. Как писали председателю Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпову его молдавские коллеги, такая политика создает «условия более быстрого восстановления монастырских хозяйств, и они могут стать культурными хозяйствами, будут давать государству немало хорошей продукции»52.

В годы Великой Отечественной войны положение РПЦ в советском обществе шаг за шагом укреплялось, причем не только в центре, но и на местах. Значение Положения 1945 г. состояло прежде всего в том, что оно поставило деятельность РПЦ в советском государстве на правовую основу. Вместе с тем Положение, написанное наскоро в

91

условиях военного времени, не содержало в достаточной мере общепринятых в православии законов, регулирующих систему церковного управления, и не давало ясного представления о правах, обязанностях и ответственности как высшей иерархии, так и рядового духовенства и мирян. В Положении 1945 г. отразились все черты советской Конституции: призрачный демократизм и чрезмерная централизация. Призрачный демократизм превратился при этом в призрачную соборность. Это Положение в силу своей фрагментарности и неполноты воспринималось в качестве временного. С самого начала предполагалось, что с нормализацией расстроенной войной жизни оно будет заменено постоянным уставом. Однако он был принят только в 1988 г. на Поместном соборе РПЦ, когда в нашей стране и за рубежом широко и торжественно отмечалась историческая дата — 1000-летие Крещения Руси.

Примечания

1  Алексеев В.А. Неожиданный диалог // Агитатор. 1989. № 6. С. 41-44; Одинцов М.И. Другого раза не было (о встрече И.В. Сталина с руководством Русской православной церкви) // Наука и религия. 1989. № 2. С. 8-9.

2 См.: Вылцан М.А. Приказ и проповедь: способы мобилизации ресурсов деревни в годы войны // Отечественная история. 1995. № 3; П е р е л ы г и н А.И. Русская православная церковь на Орловщине в годы Великой Отечественной войны // Там же. 1995. № 4.

3 См., напр.: Васильева О.Ю. Особенности религиозной жизни на временно оккупированной территории // Церковь в истории России. Сб. 4. М., 2000.

4 См. Известия. 1929. 26, 27, 28 апреля.

5 ГА РФ, ф. 6991, оп. 1, д. 6 (а), л. 5-7.

6 Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. 4.1. Куйбышев, 1966. С. 206-211.

7 ГА РФ, ф. 6991, оп. 2, д. 4, л. 70; РГВА, ф. 500, оп. 5, д. 3, л. 58.

8 Государственный архив Самарской обл. (ГА СО), ф. 3219, оп. 2, д. 16, л. 80.

9 ГА РФ, ф. 6991, оп. 2, д. 4, л. 70; Архиепископ Лука(Войно-Ясенецкий).Я полюбил страдание... Автобиография. М., 1996. С. 157; Симбирские епархиальные ведомости. 1994. № 1. С. 22.

10 Митрополит Мануил. Русские православные иерархи... Ч. V. С. 384-390; Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. С. 93. Хиротония (греч.), или рукоположение является символом сообщения на посвящаемого Божественной благодати.

II РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 93, л. 18.

12Владимир Дмитриев, священник. История Симбирской архиерейской кафедры // Симбирские епархиальные ведомости. 1994. № 1. С. 23.

13 РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 188, л. 18.

14 Журнал Московской Патриархии. 1944. № 9. С. 9-10.

15 Там же. 1943. № 1.С. 17.

16 Там же. С. 7-8, 9-10.

17 Там же. С. 17-18.

18 ГА РФ, ф. 6991, оп. 2, д. 4, л. 1-5.

19 Там же, д. 32, л. 52-57.

20 Там же, д. 11, л. 6, 11; Правда. 1944. 20 мая.

21  Журнал Московской Патриархии. 1944. № 5. С. 3-6.

22 Там же. № 6-12; 1945. № 1-2.

23  ГА РФ ф. 6991; оп. 1, д. 3, л. 300.

24 Там же, д. 29, л. 16-18.

25 Там же, оп. 2, д. 32, л. 1-175.

26 Там же, оп. 1, д. 3, л. 300.

27 Там же, оп. 2, д. 32, л. 1-7.

28 Там же, л. 67-68.

29 Там же, оп. 1, д. 52, л. 62.

30 Там же, оп. 2, д. 32, л. 9.

31 Там же, л. 68.

Там же, д. 11, л. 4.

Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 197-198.

34 ГА РФ, ф. 6991, оп. 1, д. 27, л. 60.

92

35  РГАСПИ, ф. 17, on. 125, д. 313, л. 163.

36  ГА РФ, ф. 6991, оп. 1, д. 37, л. 58, 66, 85.

37  Там же, д. 36, л. 4-5.

38 Там же, д. 35, л. 38, 47, 106-109.

39 Там же.

40 Там же, оп. 2, д. 4, л. 1.

41  Там же, оп. 1, д. 27, л. 30, 32.

42 Там же, оп. 2, д. 2 (а), л. 12-14. 13 Там же, д. 32, л. 6-7.

44 Там же, д. 29, л. 2.

45  Там же, л. 3.

46 Там же, л. 5-6.

47 Там же, л. 7-10.

48 Там же, оп. 1, д. 41, л. 10.

49 Там же.

50 Там же, оп. 2, д. 2а, л. 68; д. 53, л. 31.

51  Там же, оп. 1, д. 3, л. 1-2; Правда. 1944. 21 мая.

52 Там же, оп. 2, д. 18, л. 95-116.

93