Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Россия, 1950-е годы.

Панас Феденко

НОВАЯ "ИСТОРИЯ КПСС"

К оглавлению.

Прежде чем перейти к разъяснению этого политико-экономического маневра коммунистической диктатуры, новый учебник истории КПСС рассматривает дискуссию о профессинальных союзах, которая возникла в связи с подготовкой к Х съезду РКП(б). Авторы новой Истории КПСС приписывают вину за дискуссию о профсоюзах Троцкому, хотя называют также другие группы, требовавшие свободной дискуссии в партии по этому вопросу. Выступления различных групп внутри РКП(б), стремившихся посредством дискуссии повлиять на политику партии, авторы объясняют "мелкобуржуазными колебаниями" (стр. 324). В разряд "колеблющихся" попал и Троцкий, которому приписываются пораженческие мысли, будто бы высказанные им во время Кронштадтского восстания: "Троцкий, например, в связи с мятежом в Кронштадте заявил, что советской власти наступил конец, что "кукушка уже прокуковала" (стр. 324). К сожалению, авторы нового учебника партийной истории, приводящие точные цитаты из сочинений Ленина и других признанных авторитетов большевизма, не указывают (на стр. 324) источника указанной выше цитаты, приписанной Троцкому. Читатель должен, повидимому, верить на слово авторам нового учебника и не сомневаться в их научной объективности.

Перечисляя группы в рядах РКП(б), имевшие отличные от ленинских взгляды на роль профсоюзов в советском государстве, авторы Истории КПСС произвольно излагают взгляды оппонентов, представляя их в карикатурном виде. Не упоминают составители новой партийной истории и о печальной судьбе членов коммунистической группы рабочей оппозиции во главе с Шляпниковым, Мясниковым и многими другими, пострадавшими в ссылках и тюрьмах.

О жестоких репрессиях против коммунистов-оппозиционеров говорит воззвание "Интернациональной группы коммунистов", изданное в Берлине в 1924 г. и обращенное к "коммунистическому и сочувствующему пролетариату". В воззвании в защиту Рабочей группы РКПб) сказано, что она состоит "исключительно из коммунистов, работающих не как служащие в советах, профсоюзах и в партии, а непосредственно на заводах и предприятиях". Однако, -- сказано дальше в воззвании, -- "господствующий слой РКП(б) не хочет допустить легальной деятельности рабочей группы" и преследует ее членов террористическими методами. В воззвании было выставлено требование "свободы слова и печати" для трудящихся и "привлечение рабочего класса к управлению государством и промышленностью" посредством советов трудящихся. Интернациональная группа коммунистов в своем воззвании к рабочим всего мира заявляла: "Революционные рабочие в Советской России преследуются гораздо жестче, чем в Западной Европе, так как теперь в России заключают в тюрьмы не только самих революционно-коммунистических пролетариев, но держат под арестом и их семьи". Как пример репрессии, приводится в воззвании судьба члена рабочей группы Мясникова: "Товарищ Мясников (старый известный большевик) за свою независимую коммунистическую линию вот уже несколько последних лет переносит самые подлые и отвратительные преследования со стороны правящих кругов новой России". В воззвании указывается еще, что в 1920 г. в Пермской тюрьме в арестованного Мясникова большевистские тюремщики три раза стреляли с намерением его убить. Обращаясь к рабочим всего мира, Интернациональная группа коммунистов заявляла: "Мы должны вырвать наших братьев революционеров-рабочих из рук аристократических вождей советской России, ослепленных манией величия" (из архива П. Феденко).

Упомянутый деятель Рабочей оппозиции в КПСС Мясников бежал за границу и издал книгу о терроре в СССР (Очередной обман, Париж, 1931). Здесь он между прочим писал: "Не только беспартийным рабочим и крестьянам нельзя критиковать всевластвующую бюрократию, т. е. издавать газеты, журналы, книги не бюрократического толка, не казенного направления, выступать на собраниях, организовываться в группы, но и нельзя было выступать с критикой партийных же товарищей, а как только они выступали, да пробовали отстаивать свою точку зрения и бороться в партии за большинство, с ними расправлялись со свирепостью и жестокостью, которой позавидовали бы даже твердолобые фашисты Италии, расправлявшиеся с коммунистами в большинстве через гласный суд. А у нас гласный суд существует для воров, убийц, растлителей, казнокрадов, белобандитов, генералов, капиталистов и их наймитов, а с инакомыслящими пролетариями, крестьянами и интеллигентами расправляются втихомолку в тиши подвалов ГПУ".

Отмечая победу взгляда Ленина и его единомышленников на роль профсоюзов как "школы коммунизма", как подсобной организации в политике диктаторской партии, авторы Истории КПСС приводят путанную цитату из сочинений Ленина, из которой явствует, что ему была чужда мысль о признании профсоюзов организациями, независимыми от коммунистической партии. "Профсоюзы", -- пишут авторы Истории КПСС, -- имеют задачей борьбу за повышение производительности труда и укрепление трудовой дисциплины, подготовку и выдвижение администраторов из рабочих и трудящихся масс вообще" (стр. 326). Дальнейшая фраза партийного учебника о "широком развертывании рабочей демократии" и о "борьбе с бюрократизмом и администрированием" является только словесным приукрашиванием неприглядной роли профсоюзов, как "приводного ремня от партии к массам".

Осуждая дискуссию внутри партии в 1921 г., авторы Истории КПСС еще решительнее, чем авторы сталинского "Краткого курса", выступают за "монолитность партии" и подкрепляют эту мысль словами Ленина, назвавшего дискуссию "непозволительной роскошью".

Первый раздел Х главы Истории КПСС заканчивается фразой, несомненно навеянной перипетиями позднейшей борьбы Хрущева за единовластие в партии. В этой фразе, в ее части напечатанной курсивом, говорится, как о непременном и решающем условии победы партии, о "единстве, монолитности партии, ее идеологииеской выдержанности, железной дисциплине в ее рядах, нетерпимости к оппортунистическим шатаниям и фракциям". Поэтому необходимо было ликвидировать во что бы то ни стало фракции и группировки в партии. Это сделали в свое время Ленин и Сталин, а Хрущев восстановил "монолитность партии", устранив Маленкова, Молотова, Кагановича и других, с ним несогласных.

Второй раздел Х главы Истории КПСС посвящен Х съезду партии и переходу к новой экономической политике. Авторы нового учебника с утомительной монотонностью повторяют пропагандные лозунги ленинской тактики по отношению к крестьянству, которое не хотело мириться с его систематическим ограблением большевистским государством. Так как трудящихся крестьян, по выражению Ленина, "нельзя прогнать, их нельзя подавить", как это было сделано с помещиками, то пришлось сделать крестьянству временные уступки в виде допущения свободного рынка и продналога вместо грабительской продразверстки. Авторы Истории КПСС объясняют, как понимал Ленин диктатуру пролетариата: "Высший принцип диктатуры пролетариата -- союз рабочего класса с крестьянством" (стр. 328). По существу дела, это формула без содержания, так как рабочие и крестьяне, поскольку они не принадлежат к партии, участия во власти не принимают, будучи объектами политического угнетения и экономической эксплуатации. В новом учебнике с одной стороны приводятся слова Ленина, назвавшего свободную дискуссию в партии "непозволительной роскошью", а с другой стороны цитируется резолюция Х съезда РКП(б), в которой членам партии рекомендуются "методы широких обсуждений всех важнейших вопросов, дискуссии по ним с полной свободой внутрипартийной критики" (стр 334).

Авторы Истории КПСС пишут, что Х съезд РКП(б) имел "всемирно-историческое значение", так как наметил пути перехода от капитализма к социализму, причем необходимым звеном в этом процессе должен был явиться нэп. Подобной оценки Х съезда в "Кратком курсе" нет. Объясняется это, невидимому, тем, что "Краткий курс" был составлен еще перед второй мировой войной, когда "опыт революции" существовал только в одной стране, в СССР, и своего эксперимента "построения социализма"" через нэп вожди партии не решались еще провозгласить образцовым для прочих стран мира. В 1959 г. они могли об этом говорить смелее (стр. 331).

В "Кратком курсе" только мимоходом упомянут III Конгресс Коминтерна, в связи с выступлением на этом Конгрессе Ленина, объяснившего иностранным коммунистам значение нэпа. В новом учебнике истории КПСС излагается содержание решений названного Конгресса (июнь--июль 1921 г.) и отдельно отмечается

также отношение коммунистов

к социал-демократии: "Социал-демократия, как главная социальная опора буржуазии, помогает сохранению капитализма и господства буржуазии" (стр. 336). В "Кратком курсе", утвержденном в 1938 г., накануне второй мировой войны, руководители КПСС не считали целесообразным приводить содержание резолюций III конгресса Коминтерна 1921 г., направленных против социал-демократов. Перед второй мировой войной ВКП(б) искала соглашения с социал-демократическими партиями западноевропейских стран ("народный фронт") и не могла допустить, чтобы в учебнике партийной истории, издаваемом на разных языках, называли социал-демократов "главным врагом" коммунизма и "главной социальной опорой буржуазии". В настоящее время заказчики и авторы Истории КПСС могут позволить себе более пространное "разоблачение" партий демократического социализма, так как вожди коммунистического движения потеряли всякую надежду сговориться с социал-демократами свободных стран.

В третьем разделе Х главы Истории КПСС говорится об успехах новой экономической политики, о XI съезде РКП(б) и о создании Союза Советских Социалистических Республик. На стр 338 нового учебника упоминается о голоде 1921--22 гг., который постиг области Поволжья и Украины. Здесь указывается, что "партия и правительство приняли чрезвычайные меры по борьбе с голодом. И, хотя с большими трудностями, но справились с этим величайшим бедствием".

Научная объективность требует отметить, что бескорыстную и действенную помощь голодающим оказали страны свободного мира, в особенности Американская Организация Помощи (American Relief Administration) под руководством Герберта Гувера. Кроме того активную помощь голодающим оказывали организации Красного Креста разных стран. Комитет Помощи под председательством Фритьофа Нансена в Женеве также неутомимо действовал в этом отношении. Все организации помощи "буржуазных" государств получили в свое время признание и благодарность со стороны советского правительства. Однако авторы учебника истории КПСС не сочли нужным упомянуть об этой бескорыстной помощи "капиталистических" стран, которая спасла тысячи жизней в советском государстве. Понятно, почему: упоминание о помощи свободных стран голодающим советского государства разрушает коммунистическую легенду о бесчеловечности "капиталистического мира", о его "ненависти к трудящимся" советской страны.

Следует отметить, что помощь, которая была оказана голодающим свободными странами, не была справедливо и во время распределена по областям, подчиненных советскому правительству. Особенной дискриминации со стороны Кремля подверглась Украина. По этому поводу американский историк Г. Г. Фишер в книге "The famine in Soviet Russia", Нью-Йорк 1927 г., писал: "Политика коммунистической партии по отношению к голоду на Украине представляет много любопытных сторон. Московское правительство не только не уведомило Американскую Организацию Помощи (ARA) о положении на Украине, как оно сделало о других гораздо более отдаленных областях, но оно активно препятствовало всему, что могло привести американцев в соприкосновение с Украиной ... Перед тем как ARA начала свою деятельность (январь 1922 г.), московское и так называемое харьковское правительство не приняли никаких серьезных мер для помощи голодным людям на Украине" (стр 252). Иностранцы, посетившие Украину во время голода в 1921--1922 гг., не могли понять причин политики правительства большевиков, которое не допускало помощи Украине из свободных стран и даже, наоборот, организовало вывоз продовольствия из голодных областей Украины на север, в Россию. Можем с полной определенностью назвать одну из главных причин: это было желание вождей РКП(б) подорвать вооруженное сопротивление масс режиму, которое не прекращалось на Украине с начала 1919 года. Это движение сопротивления авторы Истории КПСС называют "политическим бандитизмом". Повстанческое движение на Украине шло под знаменем национальной независимости. Кремль воспользовался засухой на юге Украины, где повстанческое движение было особенно сильно, и своими мерами усугубил катастрофу. Умирающие от голода не были способны сопротивляться насилию, и таким образом "политический бандитизм" был ликвидирован.

Рассказывая о XI съезде РКЩб), который состоялся в апреле 1922 г , авторы Истории КПСС делают, сравнительно с "Кратким курсом", некоторые новые сообщения о направлении "сменовеховства", проявившегося среди русской эмиграции, которая была готова к сотрудничеству с большевистским правительством, надеясь на его "перерождение" вследствие новой экономической политики. Не отмечена, однако, одна сторона идеологии "сменовеховцев" -- их сочувствие завоевательной и централистической политике большевиков, которые сумели распространить свою власть почти на все провинции бывшей царской империи.

Сравнительно с "Кратким курсом", дополнением в новом учебнике истории КПСС является изложение содержания статьи Ленина "О значении воинствующего материализма" (1922 г.) Надо полагать, что авторы Истории КПСС хотели подкрепить этой статьей ленинскую материалистическую ортодоксию в философии, которая подвергается критике со стороны так называемых "ревизионистов" разных стран.

Кроме того, на той же странице (341) находим выпад против демократии, "в особенности Соединенных Штатов Америки". Критика демократии снабжена соответственными цитатами из сочинений Ленина. В 20-х годах предметом большевистской критики был демократический строй западноевропейских стран, особенно Англии. Теперь, сообразно "духу времени", главной мишенью критики демократического строя коммунистическая пропаганда сделала Америку. "Анти-американизм" авторов Истории КПСС виден также в обвинении правительства США, отказавшегося от предложения советского правительства установить торговые сношения с Россией в 1921 г. В новом учебнике истории КПСС утверждается, что правительство Соединенных Штатов не захотело установить торговые отношения с Россией, "упорно оставаясь на интервенционистских позициях" (стр. 342). Это голословное заявление ничем не подтверждено. Известно, что правительство США, не признавая коммунистической диктатуры в России, не сочувствовало, однако, планам интервенции против большевистского режима и выступало против подобных планов. После Версальского мира 1919 г. США оказались в периоде политической изоляции от европейских событий и не вошли даже в Лигу Наций, созданную по идейному замыслу президента Вильсона. Эти факты авторы оставляют без внимания и приписывают правительству США "интервенционистские позиции".

Следует отметить два вопроса, которые рассматривает История КПСС и о которых нет упоминания в "Кратком курсе". Это, во-первых, сообщение о договоре в Рапалло в апреле 1922 г., заключенном во время международной конференции в Генуе. "Партия и советское правительство использовали Генуэзскую конференцию для того, чтобы начать борьбу за разоружение" -- утверждают составители Истории КПСС (стр 344). В действительности Рапалльский договор подготовил вооружение Германии с помощью советской России. Артиллерийские полигоны и прочие технические средства были предоставлены германской армии в России для испытания новых военных изобретений, и это содействовало позже агрессивной политике Гитлера. Поэтому совсем неубедительно звучит фраза, будто бы в 1922 г. "впервые в истории появилось на земле правительство, искренне и последовательно стремящееся к разоружению" (стр 344).

Относительно второго вопроса -- о Турции -- новый учебник истории КПСС отмечает, что на международной конференции в Лозанне, в 1922 г., "советское правительство отстаивало суверенитет Турции над проливами". Однако времена изменяются, и политика советского правительства тоже меняется. Выступая в роли "верного друга" независимой Турции в 1922 г., защищая турецкий суверенитет в отношении проливов, советское правительство после второй мировой войны предъявило Турции требования, которые нарушали ее суверенные права над этими проливами. Это противоречие не смущает, однако, составителей Истории КПСС.

Авторы нового учебника касаются более пространно, чем это было в "Кратком курсе", провозглашения Союза Советских Социалистических Республик, которое состоялось в конце 1922 г. В учебнике цитируется постановление октябрьского пленума ЦК РКП(б) от 1922 г.: "Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в "Союз Советских Социалистических Республик" с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза" (стр. 346). Далее сообщается, что в октябре--декабре 1922 г. пленумы ЦК коммунистических партий Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении и Грузии тоже высказались за создание СССР. Надо помнить, что РКП(б) возникла на основе строгой централизации, при которой коммунистические партии в "национальных" республиках были во всем подчинены Центральному Комитету партии в Москве. Поэтому неудивительно, что эти "национальные коммунистические партии" последовали указаниям октябрьского пленума ЦК РКП(б). Фраза о "праве свободного выхода" из СССР является выражением лицемерной ленинской теории признавать на словах "право наций на отделение", но в то же время считать, что о "целесообразности отделения" должна решать "пролетарская партия" (фактически Центральный Комитет РКП(б) в Москве). Следует отметить, что в постановлении октябрьского пленума ЦК РКП(б) 1922 г. не упомянут Туркестан. Это объясняется тем, что в то время шло завоевание Туркестана Красной армией и его "советские республики" еще не были организованы. Авторы Истории КПСС правы, утверждая, что "образование СССР явилось триумфом идей ленинизма, ленинской национальной политики коммунистической партии" (стр. 346). Но нет никаких оснований соглашаться с мнением авторов этого учебника, будто бы образованием СССР "всему прогрессивному человечеству был указан путь разрешения национального вопроса, уничтожения неравноправности наций и народов, путь объединения народов в единую братскую семью для построения коммунизма" (стр. 346). Ведь теория национального вопроса у Ленина требует строго государственной централизации народов в едином государстве и в конце концов "слияния наций". Для решения народов свободно располагать своей судьбой ленинская "национальная политика" не оставляет места.

На стр. 342 нового учебника истории КПСС сообщается, что осенью 1921 года советское правительство "объявило о своей готовности на определенных условиях признать довоенные долги царского правительства". Подобное предложение, выдвинутое на XII съезде партии в 1923 г. Красиным и другими, признано в Истории КПСС "ошибочным" (стр. 355--356). В "Кратком курсе" об этих предложениях Красина, поддержанных Троцким, Радеком и др., сказано: "Эти капитулянтские предложения партия заклеймила как предательские" (стр. 250).

Третий раздел Х главы Истории КПСС заканчивается сообщением о IV конгрессе Коминтерна, который состоялся в Москве в конце 1922 г. Здесь указывается на резолюцию конгресса о "едином рабочем фронте", причем к участию в этом фронте конгресс приглашал всех рабочих, включая и тех, которые шли за социал-демократами, анархистами, синдикалистами и т. п. (стр. 347). Значение "единого рабочего фронта", как его понимают коммунисты, стало ясно всему миру после второй мировой войны. Тогда, под давлением советской армии, были созданы "объединенные рабочие партии" во всех странах, попавших в орбиту СССР: в Польше, в советской зоне Германии, в Чехословакии, в Венгрии, Румынии и Болгарии.

В то время как "Краткий курс" лишь в нескольких строках излагает содержание предсмертных идей Ленина, высказанных в его статьях, новый учебник истории КПСС уделяет этому весь (четвертый) раздел Х главы. Авторы Истории КПСС отмечают, что Ленин в своих статьях выражал уверенность в победе социализма в отсталой России и что он возлагал надежду на распространение коллективного хозяйства в деревне при помощи кооперативов: "Объединение крестьян в кооперативы должно проводиться на добровольных началах и ни в коем случае не административными мерами" (стр. 349). Остается под вопросом, остался ли бы Ленин верен этой мысли организации сельского хозяйства на добровольных началах кооперации, если бы прожил дольше? Во всяком случае, советским гражданам, помнящим волну репрессий, залившую Советский Союз во время принудительной коллективизации, мысль Ленина о добровольном кооперировании сельского хозяйства может представиться осуждением сталинского насилия над земледельцами. Излагая содержание предсмертных статей Ленина, авторы Истории КПСС умалчивают о глубоком разочаровании и огорчении, которые звучат в некоторых из них. При всех своих аморальных качествах Ленин не был человеком лично своекорыстным, и его возмущали явления коррупции, лени, паразитизма, небрежности и преступного отношения к своим обязанностям, которые он наблюдал в советском административном аппарате. Ленин не хотел понять, что созданный диктатурой аппарат без свободы критики, без общественного контроля над ним неминуемо должен привести к нарушению интересов общества в угоду эгоизму отдельных лиц. В этом отношении письма Ленина к членам советского правительства -- Цюрупе, Богданову и другим являются политическими документами большого значения: говоря в них о своем отвращении к обычаям, укоренившимся в советском бюрократическом аппарате, Ленин был, однако, бессилен указать реальный путь для выхода из тупика. Например, в письме (от 20 декабря 1921 г.) к тогдашнему комиссару юстиции П. А. Богданову Ленин говорил: "Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех, и наркомюст сугубо, надо вешать на вонючих веревках. И я еще не потерял надежды, что нас за это когда нибудь поделом повесят" (В. И. Ленин, К вопросу о задачах Рабкрина, Москва 1923). В том же письме еще сказано: "...А впредь будем сажать за это (за волокиту. -- П. Ф.) профсоюзовскую и коммунистическую сволочь в тюрьму беспощадно". Комиссару Цюрупе Ленин писал 24 января 1922 г. по поводу "расхлябанности" советских чиновников: "Но это "расхлябается" ... , если не следить, не подгонять, не проверять, не бить в три кнута". Тому же Цюрупе Ленин рекомендовал "пороть всерьез" неисполнительных чиновников (письмо от 26 февраля 1922 г.).

Ленин, как указывают авторы Истории КПСС, и в своих предсмертных статьях и заметках верил в спасительность "диктатуры пролетариата" (т. е. диктатуры своей партии). Он остался непримиримым противником представителей демократического

социализма

--

социал-демократов

и социалистов-революционеров -- и провозгласил уже в своей первой речи о введении новой экономической политики, что необходимо подавить все прочие партии, а "меньшевиков и социалистов-революционеров бережно держать в тюрьме" (J. Martow -- Th. Dan, op. cit., S. 319).

Следует отметить, что авторы Истории КПСС, хотя и приводят название одной из предсмертных статей Ленина, направленных против бюрократизма, который развился в советском государственном и партийном аппарате, но избегают излагать мысли Ленина по этому поводу. Они останавливаются лишь на словах Ленина о необходимости сохранения единства партии, о запрещении в ней всяких фракций и групп, о "мирном сосуществовании двух систем -- социализма и капитализма" (стр. 350). Последняя фраза, кстати, отсутствует в "Кратком курсе". Здесь она нужна для обоснования нынешней пропаганды руководства КПСС, связанной с международной политикой. Следует отметить, что идея "мирного сосуществования" коммунистического строя с капиталистическим всерьез и надолго, была чужда Ленину. Он был уверен, что неминуемо должно придти к вооруженному конфликту, причем неуклонно приписывал "капиталистам" агрессивные намерения. На апрельской конференции партии большевиков в 1917 г. Ленин говорил: "Мы не пацифисты и не можем отказаться от революционной войны ... Мы должны не только теоретически говорить, но и практически показать, что мы тогда поведем войну действительно революционную, когда власть будет иметь пролетариат" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 20, стр. 247) Для Ленина, как известно, "власть пролетариата" равнозначна власти коммунистической партии.

Ленин считал, как было отмечено выше, что войны прекратятся только после "экспроприации буржуазии": "Только после того как мы свергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны будут невозможны" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 325).

Пятый раздел Х главы содержит изложение дискуссий на XII съезде ВКП, который состоялся в апреле 1923 г. Ленин, по болезни, не мог принять участия в этом съезде, на котором разгорелась борьба групп за руководство партией. Сталину и его единомышленникам удалось изолировать Троцкого, хотя, как свидетельствуют документы того времени, больной Ленин был на стороне Троцкого, боровшегося с большинством съезда. Как известно, Ленин потерял доверие к Сталину и в своем политическом завещании предлагал партии избрать своим заместителем Троцкого. Однако этот факт История КПСС скрывает от читателя и сосредоточивает свою атаку против "троцкизма". Излишне было бы останавливаться на этой фальшивой казуистике. Для установления истинного значения пропаганды против "троцкизма" можно привести письма Карла Радека и Христиана Раковского от 25 и 28 декабря 1927 г., которые Троцкий привел в своей книге "Сталинская школа фальсификаций". Радек писал: "Они (т. е. Каменев и Зиновьев), совместно со Сталиным решили использовать старые разногласия Л. Д. Троцкого с Лениным, чтобы не допустить после смерти Ленина Троцкого к руководству партией". Раковский писал Троцкому: "И тот, и другой (то есть и Зиновьев, и Лашевич) утверждали сами, что аргумент от "троцкизма" и перманентной революции был притянут за волосы исключительно с целью дискредитировать оппозицию 1923 года" (стр. 107).

Конечно, нынешнее руководство КПСС, обязанное за свое возвышение Сталину, не могло рекомендовать авторам Истории КПСС упоминать о том, что Ленин в начале 1923 г. заявил в письме к Сталину, что порывает с ним личные отношения. Одновременно Ленин предлагал партии снять Сталина с должности генерального секретаря ВКП(б).

Излагая дискуссию на XII съезде ВКП(б) по национальному вопросу, авторы Истории КПСС ограничились несколькими фразами, отведя этому вопросу меньше места, чем это сделано в "Кратком курсе". Между тем дискуссия по национальному вопросу взволновала весь XII съезд. В дискуссиях по докладу Сталина, защищавшего строгую централизацию СССР, выступили коммунисты из "национальных республик", которые требовали прав для местных правительств в области финансов и хозяйства. В "Кратком курсе" приведены имена критиков сталинского централизма на XII съезде: Троцкий, Радек, Бухарин, Скрыпник, Раковский. В новом учебнике истории КПСС они обойдены молчанием. Требования противников крайне централистического курса высказали между прочим Раковский и Скрыпник. Раковский сказал в своей речи по национальному вопросу: "На Украине нам удалось только с трудом принудить наши организации, ведущие свою работу в условиях национальной борьбы, понять национальный вопрос. Вся наша политика в международных отношениях рассматривается большинством коммунистической партии на Украине (украинцы в партии были тогда в ничтожном меньшинстве. -- П. Ф.) и здесь в России даже больше, как род стратегии, дипломатической игры". Раковский утверждал. что после создания Советского Союза Москва увеличила в десять и двадцать раз свою власть над "национальными республиками". Он требовал передачи девяти десятых компетенции, присвоенных Москвой, правительствам национальных республик (Протоколы XII съезда РКП(б)). Однако протесты Раковского, Скрыпника, кавказских коммунистов и других против централизма Москвы остались "гласом вопиющего в пустыне".

Рассказ о смерти и похоронах Ленина в Истории КПСС отличается от "Краткого курса" тем, что в новом учебнике не напечатана надгробная речь Сталина, приведенная в "Кратком курсе". Это можно объяснить желанием заказчиков новой Истории КПСС несколько отмежеваться от Сталина, от культа его личности.

В то время как в "Кратком курсе" XIII съезду партии отведено всего полстраницы (стр. 257), в новом учебнике истории КПСС этой теме посвящен целый (6-й) раздел. Авторы отмечают, что количество членов партии со времени XII съезда выросло почти вдвое. На это обстоятельство указывает также Троцкий в своих сочинениях, причем он объясняет победу группы Сталина над "троцкизмом" приливом новых членов в партию. Неискушенные в коммунистической политграмоте, незнакомые с историей партии и с ролью Троцкого в Октябрьском перевороте, прельстившиеся теплыми местами в государственном аппарате, которые обеспечил Сталин, его аппаратчики беспрекословно следовали за своим "генеральным секретарем". На них не действовали никакие аргументы Троцкого и его сторонников. Авторы Истории КПСС с удовлетворением отмечают, что на XIII съезде, в апреле--мае 1924 г., "не было ни одного оппозиционного выступления". Это и понятно: Сталину и его друзьям, как мы уже заметили, удалось подготовить съезд из "аппаратчиков", послушных дирижерской палочке "генерального секретаря" партии.

В шестом разделе Х главы приведены некоторые цитаты из ленинского предсмертного "Письма к съезду", которое называют его политическим завещанием. В "Письме к съезду" больной Ленин дал характеристику выдающимся членам партии, в том числе и Сталину. Составители Истории КПСС утверждают, что это письмо было оглашено "на съезде отдельно в каждой делегации". В этом можно сомневаться. "Завещание" Ленина было напечатано впервые в 1924 г. в заграничном органе русских социал-демократов "Социалистический Вестник". Б. Николаевский сообщает, что текст "Письма к съезду" переслал за границу неизвестный сторонник меньшевизма, работавший в секретариате ЦК ВКП(б) в Москве и погибший в дальнейшем в результате большевистского террора. Во всяком случае, "Завещание" Ленина было скрыто от партийной общественности. Показательно, что упоминание о ленинском "Письме к съезду" отсутствует в "Кратком курсе".

Известный французский публицист Борис Суварин, автор биографии Сталина, вышедшей в 1930 г., в письме в редакцию журнала "Социалистический Вестник" (Нью-Йорк, апрель 1960 г.) сообщает, что он получил в Париже полный текст завещания Ленина, переданный Н. Крупской. Этот текст был опубликован Максом Истменом.

Из характеристики отдельных выдающихся деятелей партии, которую дал Ленин в своем "Письме к съезду", авторы Истории КПСС цитируют лишь главные места, невыгодные для Каменева, Зиновьева, Сталина, Бухарина и Троцкого. При этом авторы нового учебника попытались сделать из "Завещания" Ленина практические выводы, в которых они явно стремятся оправдать и лично Сталина, и его политику. Иной цели не могла иметь фраза, которую находим на стр. 362: "Только твердость и непримиримость В. И. Ленина, Центрального Комитета партии в борьбе против штрейкбрехерства Зиновьева и Каменева в период Октября, против предательской и гибельной политики Троцкого и Бухарина в период Бреста, против их антипартийной линии и фракционности во время дискуссии о профсоюзах обеспечили проведение правильной линии партии и монолитность ее рядов, что являлось условием победы Октябрьской революции и защиты ее завоеваний". Здесь авторы умышленно смешивают имена и даты, намеренно не говоря о том, что на XIII съезде, после смерти Ленина, Каменев и Зиновьев были вернейшими соратниками Сталина в борьбе против "троцкизма" и, следовательно, защищали, по официальной версии, "правильную линию партии".

Нельзя согласиться с характеристикой тактики Троцкого и Бухарина, как "предательской", в период мирных переговоров с Германией в Бресте в 1918 г. Это общее осуждение разновременных противников Сталина в партии можно рассматривать только как попытку смягчить характеристику личности Сталина в ленинском "Письме к съезду". Ленин писал, что Сталин, как генеральный секретарь партии, "сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью". Ленин, как видно из этого письма, сам был напуган последствиями, логически вытекавшими из его определения диктатуры как власти, не ограниченной никакими законами и в прямом смысле опирающейся на физическое насилие. Ленин не видел противоречия между личной диктатурой и "советской демократией", поскольку это относилось к нему самому. "Советская социалистическая демократия не противоречит никоим образом диктатуре. Воле класса иногда дается диктатором действенное выражение." (В. И. Ленин, Сочинения, т. 30, стр. 444). Но он не мог мириться с мыслью, что после него иной будет пользоваться "необъятной властью", которая исходила из принципа диктатуры. Ленин хотел видеть на посту генерального секретаря партии человека, который бы был "более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью", но -- "это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение" (стр. 363).

Личные качества политического деятеля в демократическом государстве, где никто не имеет "необъятной власти", не могут решающим образом влиять на судьбу народа. Политик, не терпящий иных, кроме своих, убеждений, нелояльный, грубый и капризный, в демократическом обществе не имеет шансов достигнуть власти или, если и достигнет ответственных постов, долго удержаться на них не может. При режиме диктатуры, наоборот, по правильному определению Ленина, такая "мелочь", как личные качества человека, наделенного неограниченной властью, "может получить решающее значение".

Авторы Истории КПСС оправдывают решение XIII съезда, постановившего, вопреки предложению Ленина, оставить Сталина на посту генерального секретаря партии. При этом приводится довольно странная мотивировка: "Освобождение И. В. Сталина с поста генерального секретаря ЦК могло быть использовано троцкистами во вред партии, марксизму-ленинизму, во вред строительству социализма в СССР" (стр. 363). Итак, следуя логике авторов Истории КПСС, успех "строительства социализма в СССР" зависел от того, останется ли на посту генерального секретаря коммунистической партии грубый и нелояльный человек, сосредоточивший в своих руках "необъятную власть".

Конечно, ссылки в новом учебнике на "мелкобуржуазный уклон троцкизма" и на чистоту учения "марксизма-ленинизма", хранителем которого объявлен Сталин, не могут опровергнуть того факта, что идейные "ярлыки", которыми вооружались соперничавшие между собой в ВКП(б) группы, прикрывали их борьбу за власть.

Группа Сталина, победившая оппозицию в партии, имела возможность продиктовать свою волю и V Конгрессу Коммунистического Интернационала в июле 1924 г., который вслед за XIII съездом признал "троцкизм" мелкобуржуазным уклоном.

Торжествуя победу над "троцкизмом" на XIII съезде партии, авторы Истории КПСС обращают одновременно внимание на опасность со стороны крестьянства, которое они именуют "кулачеством". Влиянию "кулаков" учебник новой истории КПСС приписывает также восстание в Грузии в августе 1924 г., во главе с грузинскими социал-демократами. Это движение авторы Истории называют "мятежом против советской власти", хотя грузинские патриоты выступали не только против коммунистической диктатуры, но и за восстановление независимости демократической Грузии. Чтобы опорочить борьбу грузинского народа за свое освобождение, авторы Истории КПСС утверждают, будто "меньшевики получали материальную помощь от иностранной буржуазии" (стр. 364).

Следует отметить, что советское правительство решило послать свои войска для оккупации Грузии в 1921 г. также вследствие уверенности, что Грузию западные государства защищать не будут, и, хотя эта демократическая республика была признана многими западными правительствами, она пала, так как "буржуазные" правительства Запада ее не поддержали. Теперь, через 35 лет после восстания грузинского народа против притеснителей, авторы Истории КПСС открыли, что грузинским борцам за независимость оказывала "материальную помощь иностранная буржуазия".

Изложение дискуссии сталинцев с троцкистами, продолжавшейся с осени 1924 г., в связи с выходом брошюры Троцкого "Уроки Октября", занимает значительную часть шестого раздела Х главы. Эта схоластическая дискуссия отражала, как уже было выше сказано, борьбу указанных двух групп за влияние в партии. При этом со стороны противников "троцкизма" делались все усилия чтобы умалить заслуги Троцкого, связанные с победой большевизма в октябре 1917 г. Необходимо также отметить, что авторы Истории КПСС, следуя укоренившейся традиции, замалчивают, что в борьбе с Троцким Сталину усердно помогали тогда Зиновьев и Каменев, казненные в 1936 г. как "враги народа". Насколько неосторожно и неумело составлялась новая История КПСС, видно хотя бы из того, что авторство полемической брошюры "Троцкизм или ленинизм?", написанной в ответ на "Уроки Октября" Троцкого, приписано одному Сталину (стр. 366). В действительности, на обложке этой брошюры, изданной в Москве в 1925 г., указаны два ее автора: Л. Каменев и И. Сталин. Поскольку Каменев позже, увидев опасность в "необъятной власти" Сталина, пошел на соглашение с Троцким, авторы нового учебника не сочли возможным назвать его имя в числе защитников "ленинизма" против "троцкизма" в 1924--1925 гг.

Кроме борьбы за власть, у Троцкого и его сторонников были расхождения со сталинским большинством в партии и во взгляде на судьбу большевистского государства. Троцкий не верил в возможность построения социализма в хозяйственно и культурно отсталой стране, какой был в то время Советский Союз. Следуя марксистской традиции, Троцкий надеялся, что революция в промышленных странах Европы выведет СССР из тяжелого положения. Поэтому он и проповедывал "перманентную революцию". Как было выше указано, Ленин тоже, готовясь к захвату власти в России в 1917 г., главную надежду возлагал на мировую (или хотя бы европейскую) революцию. Реалист по складу ума, Ленин в скором времени увидел, что ожидаемая пролетарская революция "запоздала", и обратил главное внимание на всемерное укрепление в России власти своей партии. Этим путем шел и Сталин и его "аппаратчики", решившие, что "синица в руках" (диктатура партии в России) ценнее проблематического революционно-пролетарского "журавля" в европейских "небесах". Идея "перманентной революции", которую защищал Троцкий, конечно, не была призывом к капитуляции перед капитализмом, как об этом пишут авторы Истории КПСС в седьмом разделе Х главы (стр. 367). Эта идея содержала в себе известную долю революционного авантюризма, которому не был чужд и Ленин в 1920 г., во время наступления Красной армии на Варшаву, и весной 1919 г., когда советское правительство готовилось оказать военную помощь коммунистической революции в Венгрии. По словам В. Антонова-Овсеенко, этот план расстроился из-за восстания против Красной армии украинских дивизий весной 1919 г. Этими дивизиями командовали Григорьев и Махно, которые, хотя и признавали принцип "советской власти", однако не могли примириться с хозяйничаньем на Украине коммунистического правительства, присланного Лениным из России (В. Антонов-Овсеенко, Записки о гражданской войне, том IV, Москва 1933).

В седьмом разделе Х главы приводятся некоторые данные об успехах сельского хозяйства в результате введения новой экономической политики.

Здесь констатируется рост заработной платы в промышленных предприятиях и рост потребления в среде крестьянства. Когда народное хозяйство СССР стало восстановливаться после своего разорения в результате гражданской войны, в рядах партии снова разгорелась дискуссия о путях страны к социализму. Излагая события, предшествовавшие XIV съезду партии в конце 1925 г., авторы Истории КПСС останавливаются на дискуссии между группой Сталина и "троцкистами", к которым в то время присоединились старые большевики -- Зиновьев и Каменев, а также Карл Радек. В "Кратком курсе" эта дискуссия затронута очень мало. Из объяснений авторов Истории КПСС явствует, что взгляды Троцкого, Зиновьева и других отличались от взглядов Сталина неверием в возможность построения социалистического хозяйства в отсталой крестьянской стране. Из этого вытекала, с их точки зрения, необходимость продвижения пролетарской революции в индустриальные страны Западной Европы, чтобы сделать социалистическую революцию "перманентной". Поэтому нельзя согласиться с толкованием позиции "троцкизма" со стороны авторов нового учебника истории КПСС (стр. 372): "С точки зрения троцкистов, рабочему классу оставалось только одно -- идти с повинной на поклон к капиталистам". Таких мыслей не высказывали ни Троцкий, ни ему сочувствующие коммунисты. Известно, что идея ускоренной индустриализации СССР при помощи нажима на крестьянство принадлежит Троцкому. Сталин, изолировав Троцкого в партии и добившись его изгнания из СССР, начал осуществлять этот план индустриализации в "пятилетках".

Троцкий, Зиновьев и другие считали государственную промышленность Советского Союза не социалистической, а государственно-капиталистической. Правящая группа ВКП(б) обвиняла Троцкого и его единомышленников в том, что этим они изменяют "ленинизму". Теоретические дискуссии между обеими группами были идеологическим прикрытием борьбы за власть в партии и в стране. Сталин со своими "аппаратчиками" сумел, опираясь на большинство в партии, устранить от влияния на политику самых выдающихся "старых большевиков", сместив их с разных постов в государственном аппарате. Отстранить от власти Сталина было бы возможно лишь в случае, если бы партийное большинство убедилось, что его политика вредна делу "социализма". В этом и было существо дискуссии.

В седьмом разделе Х главы (на стр. 369) упоминается о создании в Средней Азии "независимых советских республик" и что эти республики (Туркменская, Узбекская, Таджикская и др.) "добровольно вступили как равноправные в Советский Союз". В "Кратком курсе" об этом "крупном мероприятии в национальной политике" вообще не сообщается. В новой Истории находим также упоминание о том, что в связи с созданием советских республик в Средней Азии "образовались коммунистические партии Туркменистана, Узбекистана, а затем и Таджикистана". Читатель нового учебника истории КПСС может поинтересоваться, кто решал в странах Средней Азии вопрос о создании советских республик и о их "добровольном" присоединении к Советскому Союзу. Несомненно, и здесь была осуществлена ленинская схема "национальной политики": в завоеванных Красной армией странах местные коммунистические организации, по указу из Москвы, признавали "целесообразным" присоединить свою родину к Советскому Союзу. О волеизъявлении местного населения в этом случае не может быть и речи. Как известно, свободу народов в Средней Азии долго отстаивали, в борьбе против Красной армии, партизаны -- басмачи. Постепенно они были уничтожены. Население Туркестана принесло в борьбе за свою независимость огромные жертвы.

XI глава новой Истории КПСС посвящена подготовке к индустриализации страны и к сплошной коллективизации сельского хозяйства в 1926--1929 гг. Первый раздел XI главы касается международного положения и внешней политики советского правительства в указанный период. Согласно принятому освещению этого вопроса, в частности в "Кратком курсе", авторы нового учебника утверждают, будто бы "империалисты пытались сорвать и затормозить процесс индустриализации советской страны", угрожая даже "вооруженной интервенцией". История КПСС приписывает главные козни против советского государства "английским империалистам", которые якобы организовали в различных странах "антисоветские провокации". Даже убийство советского полпреда в Варшаве Войкова в 1927 г. в новой Истории КПСС приписывается "английским диверсантам" (стр. 377). Но это "открытие", сделанное авторами нового учебника, не подтверждено никакими доказательствами. Читатель в связи с этим может спросить, почему в "Кратком курсе" сообщается только, что Войков был убит "русским белогвардейцем, состоявшим в польском подданстве" (стр. 269).

Как известно, напряженные отношения между советским правительством и правительством Великобритании возникли в связи с деятельностью Коминтерна, агенты которого выполняли его поручения в разных странах. Не было ни для кого тайной, что подрывную деятельность Коминтерна финансировало советское правительство, хотя на протесты правительств различных государств оно лицемерно заявляло, будто бы Коминтерн -- "частная организация", независимая от Москвы.

Внешняя политика правительства СССР в указанный период изложена в новой Истории КПСС, сравнительно с "Кратким курсом", несколько шире. На стр. 378--379 упоминается, в частности, о войне советского правительства за Китайско-восточную железную дорогу, построенную при царском режиме в Маньчжурии. Авторы новой Истории пишут, что в 1929 г. Китайско-восточную железную дорогу захватили "китайские милитаристы", что советская армия нанесла поражение этим "милитаристам", и после этого "на КВЖД было восстановлено прежнее положение". В осторожных выражениях описана, таким образом, колониальная война советского правительства против китайцев, боровшихся за ликвидацию унизительных договоров, которые Китаю продиктовало в свое время правительство царской России. В своей политике в отношении Маньчжурии правительство СССР шло по следам правительства царской империи.

Второй раздел XI главы посвящен началу индустриализации СССР и борьбе Сталина с оппозицией, во главе которой стояли Троцкий и Зиновьев. На стр. 381 приведено весьма интересное в теоретическом отношении обоснование необходимости ускоренной индустриализации СССР. "Нужны были высокие темпы развития крупной промышленности, чтобы ликвидировать несоответствие между самой передовой в мире политической властью и ее слабой материально-технической базой". Этим известный тезис Маркса и Энгельса об отношении производительных сил ("базис") и политических учреждений, права, социальных отношений и т. д. ("надстройка") поставлен "вверх ногами". Из нового учебника истории КПСС вытекает, что "социализм" может быть осуществлен и в самой отсталой стране, при условии создания в ней "самой передовой (то есть "коммунистической". -- П Ф.) власти", которая путем нажима на население сумеет создать для себя соответствующую "материально-техническую базу". Как видим, советские партийные историки весьма своеобразно толкуют взгляды К. Маркса на "отношение" между "бытием" и "сознанием". На такую "теоретическую вольность" не решился даже Сталин в "Кратком курсе".

Надо считать, что цитированная выше фраза помещена в новой Истории КПСС неспроста. В ней коммунисты отсталых стран найдут ободрение для своих надежд на успех "социализма", если им удастся создать у себя дома партийную диктатуру

и

следовать

советскому

образцу

в построении "материально-технической базы".

В отношении мотивировки необходимости найти внутри страны средства для ускоренной индустриализации СССР новый учебник почти буквально повторяет сказанное по этому поводу в "Кратком курсе". Снова утверждается, что капитализм вырос путем эксплуатации колоний, военных контрибуций, внешних займов. К этому авторы нового учебника присоединяют слова о "беспощадной эксплуатации трудящихся" капиталистами (стр. 382). В "Кратком курсе" этой фразы нет. Известно, что ускоренную индустриализацию СССР, предпринятую под руководством Сталина, Бухарин назвал феодальной эксплуатацией крестьянства. На пленуме ЦК ВКП(б) в апреле 1929 г. Бухарин заявил, что коммунистическое правительство взымает дань с крестьян подобно татарам в древние времена, что это феодальная эксплуатация крестьянства. Сталин, смущенный этой критикой, ответил: "Не дань, а нечто вроде дани" (И. В. Сталин, Сочинения, т. 12, стр 50).

Как и в предыдущих главах, следуя сказанному в "Кратком курсе", новый учебник истории КПСС изображает оппозицию, действовавшую в рядах партии в 1926--1927 гг. во главе с Троцким и Зиновьевым как отражение "интересов остатков капиталистических классов в нашей стране" (стр 383). Следует, однако, отметить, что в те годы (расцвета нэпа) Троцкий и его единомышленники требовали "левого" курса как в международной, так и во внутренней политике советского государства. Троцкий в своей книге "Моя жизнь" указывает на выступление оппозиции в ноябре 1927 г., в десятую годовщину Октябрьского переворота. Процессия оппозиционеров несла плакаты с надписями: "Повернем огонь направо -- против кулака, нэпмана и бюрократа" и другими подобными этой (т. II стр. 280, Берлин 1930 г.).

В обвинениях против оппозиции "троцкистов и зиновьевцев" авторы Истории КПСС опередили "Краткий курс". Они утверждают, будто бы груп- па, руководимая Троцким и Зиновьевым, "скатилась к отрицанию необходимости защиты СССР от империалистической интервенции. Ослепленные ненавистью к партийному руководству и советскому правительству, они дошли до того, что были готовы нанести удар в спину советской стране в моменты нападения на нее империалистов" (стр. 385). Обвиняя троцкистов в "капитулянстве перед капитализмом", авторы Истории КПСС, при всем старании, не могут, однако, скрыть того, что оппозиция Троцкого и Зиновьева в 1927 г. стояла на "левых" позициях, критикуя тогдашний курс политики Сталина на развитие крепкого крестьянского хозяйства, которое оппозиционеры называли "кулацким".

Рассматривая документы "троцкистов", приходится сделать вывод, что Троцкий, если бы ему удалось получить власть в свои руки, действовал бы в направлении ускоренной индустриализации СССР и коллективизации крестьянского хозяйства методами, подобными сталинским. Конечно, могли быть некоторые оттенки политики в результате различия личных качеств обоих соперников в борьбе за власть в СССР. Но направление политике, которую проводил с 1929 г. Сталин, первый дал Троцкий. Все измышления авторов Истории КПСС, пытающихся приписать Троцкому "антисоветскую" политику, являются наследием сталинизма. Это вполне естественно: нынешнее руководство КПСС обязано своим возвышением Сталину, который в свое время физически уничтожил почти всех наиболее выдающихся соратников Ленина -- старых большевиков -- и таким образом открыл путь к власти более молодой смене коммунистических карьеристов.

В 3, 4 и 5 разделах XI главы новой Истории КПСС изложены события, связанные с периодом наиболее жестокой политики коммунистической диктатуры. Это годы "первоначального накопления" в государственном хозяйстве СССР, которое преподносится в новом учебнике как "социалистическая система хозяйства". Приводя цифры, иллюстрирующие быстрый рост промышленности, авторы Истории КПСС оставляют в стороне вопрос, путем каких лишений (изнурительный труд, голод среди трудящихся масс и пр.) было это достигнуто.

XV съезд ВКП(б), состоявшийся в декабре 1927 г., обсуждал подготовку к насильственной коллективизации сельского хозяйства. О сопротивлении широких крестьянских масс коллективизации авторы Истории КПСС, согласно с "Кратким курсом" не упоминают, -- оно для них не существовало. Сопротивление приписывается "кулакам": "Партия и советская власть, опираясь на поддержку масс, сломили сопротивление кулаков" (стр. 400).

Книга С. Трапезникова, изданная в Москве в 1959 г., "Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства", защищает партийное руководство от обвинения, "будто бы ликвидация кулачества -- не что иное, как физическое истребление этого класса" (стр. 162). Но так действительно и было, и меры по отношению к так называемому "кулачеству" (то есть к крестьянству, своим трудом создавшему себе сносное существование), описанные в цитированной книге, красноречиво это обвинение подтверждают: ссылка на северные окраины России и в Сибирь, депортация в специальные поселки, причем у ссылаемых и депортируемых и их семей отбирали все их имущество. Фактически разницы в отношении административных мер, применявшимся к "кулакам" и "середнякам", не было. Это признают и авторы нового учебника истории КПСС: "Некоторые советские и партийные организации допустили перегибы, выразившиеся в применении направленных против кулачества чрезвычайных мер к части середняков" (стр. 400).

С. Трапезников не указывает, какая часть "середняков" стала жертвой партийного произвола и террора во время так называемой "ликвидации кулачества, как класса". Это признание "перегибов" в политике насильственной коллективизации крестьянства отсутствует в "Кратком курсе" истории ВКП(б).

Следующая фраза, будто бы "ЦК резко осудил это искривление партийной линии и исправил положение", имеет целью изобразить партийное руководство как добродетельного правителя, тронутого слезами невинно пострадавших от "произвола местных властей".

Пытаясь изобразить сплошную коллективизацию сельского хозяйства как "добровольное массовое движение" крестьян, "понявших" выгоды крупного производства, авторы нового учебника истории КПСС, может быть по недосмотру, раскрывают размеры сопротивления земледельцев наступлению диктаторской власти на их трудовое индивидуальное хозяйство. На стр. 423 сообщается, что, боясь насильственной коллективизации, "многие крестьяне резали коров, свиней, овец, домашнюю птицу". Вследствие такого "поведения земледельцев" в первом 1929/1930 хозяйственном году первой пятилетки количество крупного рогатого скота в СССР сократилось на 14,6 миллионов голов, свиней -- на одну треть, овец и коз -- более чем на одну четверть. Истребление крестьянами своего скота перед вступлением в колхозы отнюдь не свидетельствует о симпатиях массы земледельцев к этой системе хозяйства. Эти действия крестьян авторы Истории КПСС приписывают влиянию "кулацкой провокации" (стр. 423).

Следует отметить, что огромные потери сельского хозяйства, вследствие сопротивления крестьянства принудительной коллективизации, совсем не отмечены в "Кратком курсе". В лицемерном изображении периода принудительной коллективизации новый учебник истории КПСС мало отличается от "Краткого курса". Снова подчеркивается "ленинский принцип добровольности в колхозном строительстве" (стр. 422), хотя общеизвестно, что осуществление принципа добровольности привело бы колхозное строительство к ликвидации.

Жестокое истребление миллионов людей в результате насильственной коллективизации сельского хозяйства вызвало протесты также в рядах коммунистической партии. "Трудности социалистической реконструкции и неизбежное обострение классовой борьбы в стране в результате наступления социализма вызвали колебания в мелкобуржуазных слоях населения. Это отразилось и в партии: образовалась группа правых капитулянтов", -- пишут авторы Истории КПСС на 402 странице. Обвинение в "правом капитулянстве" приписывается Бухарину, Рыкову, Томскому и другим "старым большевикам".

В этих обвинениях есть нелогичность: почему-то и "правая", и "левая" оппозиции должны непременно вести к "капитуляции перед капитализмом". Если признать, что "правые" сочувствовали крестьянам, страдавшим от террора сталинского аппарата, и тем якобы выражали свою готовность капитулировать перед "капитализмом", то "левые", наоборот, выступали против Сталина в период нэпа, обвиняя его в измене "делу социализма".

Из обвинений против оппозиционеров, которые авторы Истории КПСС повторяют вслед за "Кратким курсом", вытекает заключение, что эти обвинения имеют целью оправдать Сталина в устранении им элиты "старых большевиков", якобы "изменивших делу социализма". Хрущевское руководство КПСС может не соглашаться с жестокостью Сталина вообще, но в его глазах Троцкий, Зиновьев, Бухарин и прочие противники Сталина были тоже "врагами народа".

"Крестьянство повернуло на социалистический путь развития, на путь колхозов", -- пишут авторы Истории КПСС, утверждая, что "сплошная коллективизация сельского хозяйства была подготовлена партией и советским государством рядом экономических и политических мероприятий." (стр. 410). Составители Истории КПСС называют принудительно введенные колхозы в СССР "высшей формой кооперирования крестьянских хозяйств". С этим нельзя согласиться. Кооперация предполагает добровольное объединение ее участников для достижения хозяйственных целей в своих интересах. Цель введения советских колхозов была иная: создать крупные хозяйства для наиболее удобного получения сельскохозяйственных продуктов из деревни. Эти продукты (зерно, лен и т. д.) были необходимы правительству для экспорта и для закупки за границей всего, что могло служить созданию крупной промышленности в СССР.

В главе XII Истории КПСС более пространно, чем в "Кратком курсе", говорится о периоде "наступления социализма по всему фронту" (1929-- 1932 гг.) С большим удовлетворением авторы описывают здесь мировой экономический кризис, наступивший в 1929 г. Этот кризис до некоторой степени помог индустриализации в СССР. В советскую страну направилось много иностранных инженеров и квалифицированных рабочих. Советские заказы на промышленные товары привлекали внимание многих фирм Запада.

Авторы Истории КПСС отрицают демпинг, который развивало советское правительство, продавая на рынках Запада свои продукты по бросовым ценам. Однако это был факт.

Авторы Истории КПСС отрицают также существование принудительного труда в СССР ("Лживая легенда о применении в СССР принудительного труда", стр. 414). Верность правде никогда не была отличительной чертой советских партийных историков. Отрицание ими в новом учебнике истории КПСС существования концентрационных лагерей в СССР с принудительным трудом не может убедить в этом советских читателей и не найдет доверия в свободном мире. О методе "построения социализма" при помощи принудительного труда собрано достаточно материала, уличающего советское правительство как крупнейшего рабовладельца в мировой истории. Фактически авторы новой Истории КПСС все же подтверждают "легенду" о принудительном труде в советском государстве. На стр. 441 приводится число крестьян, выселенных в 1930--1932 гг. из районов сплошной коллективизации (в первую очередь Украины, Северного Кавказа, Нижнего Поволжья). Авторы партийного учебника говорят о 240 757 "кулацких семьях", выселенных из родных мест: "Основная масса кулаков-выселенцев была занята в лесной, строительной и горнорудной промышленности, а также в совхозах Западной Сибири и Казахстана". Количество выселенных крестьян явно преуменьшено. Доказательством преуменьшения является сообщение газеты "Комунiст", Харьков, 21 декабря 1934 г., о ликвидации не менее 200 тысяч крестьянских хозяйств на Украине во время коллективизации. Владельцы хозяйств были вместе с семьями вывезены с Украины. Если принять средний размер крестьянских семей в то время в 6 человек, то количество пострадавших от насильственной коллективизации только на Украине, даже по исчислениям официальной коммунистической прессы, превосходило 1 200 000 чел. Фактически, конечно, число жертв насильственной коллективизации было значительно больше. Утверждение авторов Истории КПСС, будто бы советская власть для выселенных крестьян "создала нормальные условия жизни" в отдаленных необжитых лесных и степных областях Северной России и Сибири, является одним из примеров лицемерия коммунистической пропаганды.

Во втором разделе XII главы Истории КПСС четыре страницы посвящены XVI съезду ВКП(б), который состоялся в конце июня и в начале июля 1930 г. Об этом съезде в "Кратком курсе" сказано гораздо меньше. Там даже не отмечено осуждение XVI съездом троцкистов, которые "окончательно скатились на позиции меньшевизма, превратились в антисоветскую контрреволюционную группу" (напечатано курсивом на стр. 425). Одновременно авторы сообщают, что XVI съезд "объявил взгляды правой оппозиции несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б)" (тоже курсив). Несмотря на победу Сталина на XVI съезде, его имя в отчете об этом съезде в новом учебнике упоминается только один раз, а также исключена цитата из его книги "Вопросы ленинизма", приведенная в "Кратком курсе" на 297 стр.

О резолюции XVI съезда по национальному вопросу в "Кратком курсе" вовсе не упоминается. Новая История КПСС отмечает эту резолюцию -- "против великодержавного шовинизма, как главной опасности, и местного национализма" (стр. 428).

В третьем разделе той же главы -- "Организаторская и политическая работа партии в условиях развернутого наступления социализма по всему фронту" -- авторы новой Истории КПСС сочли нужным сообщить о "контрреволюционных организациях", которые будто бы были раскрыты в 1930--1931 гг. Здесь названы: "Промышленная партия", "Трудовая крестьянская лартия" и "Союзное бюро РСДРП". В новом учебнике утверждается, что якобы члены этих организаций, "получая помощь от буржуазных государств, ... занимались вредительством и шпионажем, добивались свержения советской власти и восстановления капитализма в СССР" (стр. 435).

Авторы Истории КПСС и ее заказчик -- Центральный Комитет КПСС -- не в состоянии привести хотя бы одно доказательство о "преступлениях" членов указанных организаций. Между прочим, недостаточно опытная прокуратура, создавшая судебный процесс против так называемого "Союзного бюро РСДРП" в 1931 г., неосторожно включила в число обвиняемых известного социал-демократа, эмигранта Р. Абрамовича, которому приписан тайный приезд в Россию для связи с "Союзным бюро". В действительности Абрамович как-раз в это самое время, когда он, по замыслу прокуратуры, должен был нелегально посетить Москву, присутствовал на одном международном социалистическом собрании, что было запечатлено и на фотографическом снимке ("Социалистический Вестник", Берлин 1931). Можно задать вопрос: зачем заказчикам новой Истории КПСС понадобилось упоминать об этих дутых судебных процессах против мнимых "врагов народа" и "вредителей"? Ведь об этих позорных для диктатуры процессах нет ни слова даже в "Кратком курсе" истории ВКП(б), составленном под непосредственным наблюдением Сталина. Ответ может быть только один: поскольку из поля зрения авторов нового учебника совершенно "выпали" судебные процессы против Зиновьева--Каменева, Бухарина--Рыкова и др., представилось необходимым упомянуть о других инспирированных органами ГПУ процессах, где не коммунисты, а люди других направлений фигурировали в качестве обвиняемых. Этого требовало "статистическое равновесие": так как в новом учебнике очень много говорится о "кулацких вредителях" и о вредителях вообще, то нужно было признать необходимыми сталинские судебные процессы, на которых, по предварительному заказу, коммунистическая "добродетель" должна была торжествовать, а "капиталистические пороки" получили бы заслуженное наказание.

Для более полного освещения судебных процессов против "вредителей" авторы Истории КПСС могли бы привести дело "Союза освобождения Украины", которое разбиралось в Харькове весной 1930 г., причем на скамье подсудимых оказались члены Украинской Академии наук, профессора, писатели, бывшие министры Украинской Народной Республики, врачи, студенты. Обвиняемым приписывали планы ликвидации коммунистической диктатуры и создание независимого Украинского государства под властью "помещиков и капиталистов".

Чем ближе изложение истории КПСС подходит к нашей современности, тем яснее становится слияние функций государственного аппарата и диктаторской партии в СССР, которая охватывает и контролирует все области политики, хозяйства, культуры. История КПСС превращается в перечень "достижений" (действительных и мнимых): где и когда построен тот или другой завод, и какую продукцию дает то или иное государственное предприятие, неизменно именуемое с обязательным эпитетом -- "социалистическое".

Глава XII заканчивается "краткими выводами" с указанием на достижения в хозяйственной области во время первой пятилетки. Этот период, названный В. Г. Чемберлином "железным веком", в новой Истории КПСС описывается в идиллическом тоне: "Не стало безработицы в городе и нищеты в деревне. В стране осуществлялась подлинная культурная революция". При этом обойден молчанием голод в некоторых областях СССР и особенно на Украине и на Северном Кавказе в 1932--1933 гг. Этот голод был вызван политикой советской власти: запасы продовольствия были конфискованы у крестьян, и земледельцы были предоставлены голодной смерти. Об этом преступлении писал В. Г. Чемберлин (W. H. Chamberlin) в книгах "Исповедь индивидуалиста" и "Украина -- потонувшая нация", где он назвал голод 1933 г. на Украине "политическим голодом" (political famine). (The Ukraine a Submerged Nation, New York 1944).

В главе XIII освещаются проблемы внешней и внутренней политики советского правительства в 1933--1937 гг. Авторы усиленно пытаются доказать читателю, будто бы советское правительство стремилось к сохранению мира в Европе и в других частях света, не упоминая при этом о попытках вождей ВКП(б) создать в свободных странах "народный фронт" коммунистов и социалистов для борьбы с "опасностью фашизма". В этом изложении авторы Истории КПСС совершенно отходят от традиционной политики большевиков, объявивших еще под руководством Ленина, что для коммунистов "социал-демократия -- главный враг". В немецком издании органа Коминтерна ("Kommunistische Internationale", Nr. 2, 1919) председателем этой организации Г. Зиновьевым была высказана следующая мысль: "Чем сильнее в какой-либо стране социал-демократия, тем хуже обстоит дело с положением пролетариата ... Старая официальная социал-демократия превратилась в орудие буржуазной реакции. Это не полемическая фраза, не преувеличение, а объективная, можно сказать -- научная истина". Открыв эту "научную истину", вожди Коминтерна приступили к соответственным действиям для разрушения социал-демократических партии в странах свободного мира. После победы фашизма в Италии в 1922 г. коммунистическая пропаганда при всяком случае выступала против социалистов, называя их "социал-фашистами". Не доверяя коммунистам, зная их враждебное отношение к демократическому строю, социалистические партии свободных стран, за исключением Франции и Испании, сочли невозможным "защищать демократию" в едином "народном фронте" с коммунистами, Авторы Истории КПСС сетуют на это, так как "раскол рабочего движения значительно ослабил силы противников фашизма и войны" (стр. 453). Странное превращение: "социал-фашисты", как еще совсем недавно презрительно называла коммунистическая пропаганда социалистов, неожиданно оказались в учебнике истории КПСС "противниками фашизма". Подобные противоречия не смущают, однако, авторов новой Истории, и они пишут все, что им угодно и выгодно в данный момент, не оглядываясь на прошлое.

Нечто подобное случилось и с Лигой Наций: из орудия "англо-французского господства в Европе и Азии", как о ней говорят авторы новой Истории КПСС, эта организация в 1933 г. стала в глазах советского правительства пригодным оружием "для борьбы против агрессии" (стр. 454). Этим мотивируется в новом учебнике вступление СССР в Лигу Наций в 1934 г. Тем не менее авторы попрежнему обвиняют тогдашнее правительство Англии в помощи агрессивным планам Гитлера и утверждают, будто бы в то время "политика США потворствовала фашистским агрессиям" (стр. 454--455). Действительность была совсем иной. Политика советского правительства, имевшая целью вызывать конфликты между "империалистами", проявилась особенно ярко во время гражданской войны в Испании 1936--1938 гг. Авторы Истории КПСС говорят об этой войне очень мало. Между тем на гражданскую войну в Испании сильно влияло советское правительство, и поэтому испанские события в некоторой степени тоже являются частью истории КПСС. Советское правительство постаралось использовать гражданскую войну в Испании также и для того, чтобы испытать новые типы оружия Красной армии, которое поставлялось испанским республиканским войскам, для борьбы с итальянскими и немецкими "добровольцами", посланными в Испанию Гитлером и Муссолини. Скупо снабжая оружием республиканскую армию Испании, советское правительство хотело поставить испанское правительство в полную зависимость от СССР. Это вмешательство Москвы во внутренние дела Испании привело к чрезвычайному напряжению и борьбе в рядах республиканского фронта. Демократы не хотели мириться с террором коммунистов, и поэтому в республиканском лагере доходило до кровавых конфликтов. Когда в Москве увидели, что Гитлер путем новых агрессий готовится к переделу Европы и что ему в этом намерении мешает гражданская война в Испании, было решено прекратить посылать оружие испанским республиканцам. Это и решило исход кампании в Испании в пользу Франко, и развязало руки Гитлеру.

Политика Сталина, часто скрытая даже от его ближайшего окружения, имела целью разрушить демократический строй в государствах Центральной и Западной Европы. Сталин понимал, что диктаторские правительства легко могут вызвать войну, а война может принести успех коммунистическому движению. Известный немецкий политик А. Рехберг (Rechberg) писал в 1946 г. в меморандуме, поданном Международному трибуналу в Нюрнберге, о своем разговоре в 1930 г. с генералом фон Шлейхером, выдающимся деятелем немецкого рейхсвера, а позднее -- премьером в предпоследнем правительстве Веймарской республики. Рехбергу Шлейхер сообщил, что он получил от Сталина совет -- действовать в согласии с Гитлером, которого Сталин ценил высоко как хорошего оратора. Ораторское искусство Гитлера, как известно, было направлено к разрушению демократического строя в Германии. Но Сталину было все равно. Он верил Шлейхеру, что тому удастся держать Гитлера в руках, то есть что Гитлер не начнет войны против СССР, с которым генералы рейхсвера были в тесном сотрудничестве (Протоколы Международного трибунала в Нюрнберге).

К разрушению демократического строя в Германии Сталин шел последовательно и настойчиво, пользуясь, как своим орудием, германской коммунистической партией. Так, по указаниям из Москвы, немецкие коммунисты совместно с нацистами устраивали, начиная с 1929 г., общие демонстрации, в частности с целью свержения социал-демократического правительства в Пруссии. По предложению коммуниста В. Пика, члена прусского Ландтага, 56 депутатов-коммунистов

и

162

нациста,

выразили

недоверие социал-демократическому правительству Брауна. Это произошло 3 июня 1932 г. Вследствие этого германское правительство фон Папена назначило для управления Пруссией "рейхскомиссара". То же самое случилось и в парламенте Германии: действуя в Рейхстаге единым фронтом, коммунисты и фашисты лишили парламент большинства. Это побудило президента Гинденбурга издать указ о назначении Гитлера председателем германского правительства. Таков был результат политики Сталина, считавшего, по заветам Ленина, социал-демократию "главным врагом".

В связи с этой политикой "дальнего прицела", которую преследовал Сталин, стоит и его тактика в отношении гражданской войны в Испании: способствовать победе диктаторских режимов, взять Францию в тиски фашистских стран -- Германии, Италии и Испании, -- вызвать конфликт между "капиталистическими государствами", но оставить СССР в стороне от большой войны и сохранить силы Красной армии для позднейшей расправы над обеими воюющими сторонами. Об этой тайной политике советского правительства читатель ничего не узнает из нового учебника истории КПСС. По уверению его авторов, советское правительство действовало только для сохранения международного мира.

Свидетелем и обвинителем политики советского правительства во время гражданской войны в Испании является Хесус Эрнандэс (Jesus Hernandes), один из наиболее влиятельных вождей испанских коммунистов в 1936--1939 гг. В своей книге "Великое предательство" (La grande trahison), изданной в Париже в 1954 г., Эрнандэс, член политбюро испанской коммунистической партии и министр в коалиционном правительстве Испанской республики, сообщает важные подробности, характеризующие отношение советского правительства к событиям в Испании. Эрнандэс приводит факты, доказывающие, что советское правительство хотело, чтобы гражданская война в Испании продолжалась возможно дольше. Поэтому Москва в начале гражданской войны в Испании не предоставила ее республиканской армии достаточно оружия для победы над сторонниками генерала Франко. Весной 1937 г. перевес оказался на стороне Франко, и в Москве почувствовали, что война в Испании может скоро закончится победой фашизма. Чтобы не допустить преждевременного окончания войны, советское правительство начало щедро снабжать оружием республиканскую армию, но одновременно предъявило республиканскому правительству Испании новое политическое требование: свержение правительства социалиста Каваллеро (Caballero) и учреждение нового правительства с участием коммунистов. Таким образом испанское республиканское правительство очутилось целиком под влиянием Москвы. В дальнейшем советское правительство увидело, что победа республиканцев в Испании могла бы преградить путь для соглашения с Германией Адольфа Гитлера. Сталин понимал, что такое соглашение развязало бы руки германскому диктатору для агрессивных действий в международной политике. Поэтому Сталин решил закончить гражданскую войну в Испании так, как это было выгодно Гитлеру: победой генерала Франко. "Чтобы облегчить с Берлином переговоры, Сталин вынес на рынок кожу испанской республики" -- пишет Эрнандэс.

В связи с планами соглашения с Гитлером, которые лелеял Сталин с самого начала диктатуры в Германии, стоят и казни выдающихся советских маршалов в июне 1937 года. Эрнандэс приводит по этому поводу слова одного старого большевика: "Наиболее кровавая чистка, которую когда-либо испытала армия, имела причину не в каком-либо "заговоре", а в подготовке чудовищного советско-немецкого пакта". Как известно, расстрелянные маршалы во главе с Тухачевским, были противниками союза СССР с гитлеровской Германией.

Во втором разделе XIII главы говорится о мероприятиях советского правительства для развития народного хозяйства. Сравнительно с "Кратким курсом", здесь уделено значительно больше места описанию роли политотделов при машинно-тракторных станциях и совхозах, которые были созданы зимой 1933 г. Рядом с пропагандным пустословием, обычным для авторов Истории КПСС, здесь приведено ценное определение действительных задач политотделов: "Колхозы были очищены от пробравшихся в них кулаков и других враждебных элементов" (стр. 458). Неимоверно живучий, неистребимый "кулак"! На это фантастическое существо коммунистическая власть сваливает вину за свою бездарность и некомпетентность при организации сельского хозяйства в СССР на принудительных коллективных началах. Фактически политотделы были помощью государственному аппарату для устрашения сельского населения, чтобы заставить земледельцев оставаться в колхозах и совхозах и работать за полуголодное вознаграждение. О "воспитательной" роли членов коммунистических политотделов в жизни сельского населения, как утверждают авторы Истории КПСС на 459 стр., говорить не приходится. Политотделы в 1934 г. были ликвидированы, -- их присоединили к районным комитетам партии. Трудно себе представить, чтобы 25 тысяч партийцев -- членов политотделов, смогли на протяжении одного года выполнить ту "воспитательно-организационную работу" среди сельского населения, которую им приписывает новый учебник истории КПСС.

Состоявшийся в конце января и в начале февраля 1934 г. XVII съезд ВКП(б) представлен в Истории КПСС несколько иначе, чем в "Кратком курсе", хотя общая тенденция обоих учебников направлена к тому, чтобы скрыть поражение Сталина на этом съезде. Большинство съезда шло за Кировым, который отстаивал линию примирения с крестьянством и политику некоторой "либерализации" режима. С другой стороны, не была одобрена политика Сталина, направленная на поддержку фашистских движений в Германии и Франции с целью разрушения там демократии и провоцирования войны между "капиталистическими государствами". Это поражение Сталина на XVII съезде партии было ознаменовано назначением Кирова секретарем ЦК партии, рядом со Сталиным, который был лишен титула "генерального секретаря". Бухарин был, против воли Сталина, назначен главным редактором "Известий". Тем не менее, поражение Сталина на XVII съезде в "Кратком курсе" скрыто, и его имя упоминается (на 305 --308 стр.) 13 раз. В новой Истории КПСС имя Сталина, в связи с XVII съездом, встречается только один раз, как докладчика о работе ЦК партии. Авторы торжествующе сообщают: "Партия пришла к своему съезду сплоченной и монолитной. Никаких оппозиционных групп на съезде не было. Идейно разбитые партией бывшие оппозиционеры Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский и другие выступили с покаянными речами и прославлением успехов партии" (стр. 462).

В новой Истории КПСС нет упоминания о дискуссии по национальному вопросу, состоявшейся на упомянутом съезде и отмеченной в "Кратком курсе" (стр. 307). В период, предшествовавший первой пятилетке, партийное руководство стремилось к соглашению с крестьянством. Поскольку крестьянство и национальная интеллигенция в нерусских областях СССР были главным образом носителями национального сознания, руководство ВКП(б) предоставляло в период нэпа некоторую возможность для развития культур этих народов, "национальных по форме, социалистических по содержанию". Давление партии на крестьянские массы в период принудительной коллективизации в 1929 г. вызвало в нерусских республиках Советского Союза сопротивление не только по линии социальной, но и национальной. В "Кратком курсе" это было названо уклоном "к местному национализму". Против этого "национализма", как "главной опасности", XVII съезд призывал всех членов партии бороться. Борьба должна была выражаться в ограничении развития культуры нерусских народов даже под фирмой коммунизма. По неизвестным соображениям новая История КПСС о проблеме "местного национализма", выдвинутой в докладе Сталина на XVII съезде ВКП(б), совершенно не упоминает. Следует отметить, что борьба с "местным национализмом", которую руководство ВКП(б) начало систематически проводить с 1933 г., вызвала многочисленные жертвы не только среди беспартийной интеллигенции Украины, Белоруссии, Кавказских республик, Туркестана и т. д., но и среди коммунистов этих республик.

На стр. 463 Истории КПСС упоминается об убийстве С. Кирова 1 декабря 1934 г. в Ленинграде. В "Кратком курсе" подготовка покушения на Кирова приписана "зиновьевской оппозиции", которая будто бы была "объединенной троцкистско-бухаринской бандой наемников фашизма". Эта версия, пущенная в ход по указанию Сталина, чтобы опорочить его противников в партии, авторами нового учебника не повторяется. Об убийце Кирова, Николаеве, сказано только, что он "общался с некоторыми бывшими участниками зиновьевской антипартийной группы" (стр. 463). Следует отметить, что даже после обличительной речи Хрущева на XX съезде партии в 1956 г., в которой он раскрыл некоторые преступления Сталина, авторы нового учебника уклонились от сообщения правды -- об участии Сталина в подготовке убийства Кирова.

Киров был очень опасным конкурентом для Сталина, и он был устранен при помощи агентов "Особого секретно-политического отдела органов государственной безопасности", организованного Сталиным в 1933 г. и подчиненного только ему лично. На участие Сталина в организации убийства Кирова Хрущев намекнул в своей речи на XX съезде КПСС: "Есть причина подозревать, что убийце Кирова, Николаеву, помогал кое-кто из людей, в обязанности которых входила охрана личности Кирова. За полтора месяца до убийства Николаев был арестован из-за его подозрительного поведения, но был выпущен и даже не обыскан. Необычайно подозрительно и то обстоятельство, что, когда чекиста, входившего в состав личной охраны Кирова, везли на допрос 2 декабря 1934 года, то он погиб во время автомобильной "катастрофы", во время которой не пострадал ни один из других пассажиров машины. После убийства Кирова руководящим работникам ленинградского НКВД были вынесены очень легкие приговоры, но в 1937 году их расстреляли. Можно предполагать, что они были расстреляны для того, чтобы скрыть следы истинных организаторов убийства Кирова".

Смысл этих слов Хрущева ясен, -- они намекают на участие Сталина в подготовке убийства Кирова. Авторы нового учебника истории КПСС об этом, однако, "забыли". Указывая на мнимое общение убийцы Кирова "с некоторыми бывшими участниками зиновьевской антипартийной группы", авторы пытаются этим снять со Сталина обвинения в организации убийства Кирова. Единственным объяснением подобной трусости со стороны заказчиков нового учебника истории КПСС может быть их сознание, что они, несмотря на свое отрицательное отношение к преступлениям Сталина, являются наследниками и продолжателями его режима. Поэтому лучше не делать глубоких исследований преступлений Сталина и неясным намеком бросить тень подозрения на "бывших участников зиновьевской антипартийной группы".

Несмотря на несомненное стремление авторов Истории КПСС всячески опорочить и унизить вождей оппозиции в партии, они все же не решились повторить рассказ "Краткого курса", как бухаринцы и троцкисты, "подонки человеческого рода ... состояли в заговоре против Ленина, против партии, против Советского государства уже с первых дней Октябрьской социалистической революции" (стр. 301).

XIII глава Истории КПСС заканчивается прославлением "Сталинской конституции" 1937 г., которая названа по традиции "самой демократической из всех конституций, которые когда-либо существовали в мире" (стр. 474). Это утверждение трудно примирить со словами на стр. 473 учебника: "Дальнейшая демократизация общественного и государственного строя расширила и упрочила социальную базу диктатуры рабочего класса". Таким образом, диктатура неизменно признается неотъемлемой частью советского "демократизма".

В главе XIV описываются события 1937--1941 гг., предшествовавшие нападению Германии на Советский Союз. До 1939 г. на внешнюю политику СССР имел влияние комиссар по иностранным делам Литвинов, который стремился поставить преграду агрессии Гитлера системой коллективной безопасности, в согласии с Францией, Англией и США. Эти попытки не имели успеха ввиду страха соседних с СССР государств, Польши и Румынии, перед вторжением Красной армии на их территорию. Правительство Чехословакии искало помощи против германской угрозы в союзе с СССР и у великих держав Запада. Однако Мюнхенское соглашение представителей Англии и Франции с Гитлером и Муссолини по вопросу о Чехословакии оставило эту республику на произвол судьбы. В связи с огромным перевесом сил на стороне Германии правительство Чехословакии не могло решиться на военное сопротивление агрессии Гитлера. Авторы Истории КПСС обвиняют, однако, "буржуазное правительство Чехословакии" в капитуляции перед Германией Гитлера. Чехословацкое правительство имело якобы возможность защитить независимость своей страны, "в чем ему была бы оказана поддержка Советским Союзом" (стр. 478). Эта воинственная фраза не имеет основания. Отделенный от Чехословакии территорией Польши и Румынии, СССР мог бы оказать помощь Чехословакии в 1938 г. только авиацией и то нарушая нейтралитет названных стран; или армии СССР должны были бы начать наступление на Румынию и Польшу с целью пробиться на Запад для защиты Чехословакии. Нереальность этого плана самоочевидна, однако авторы Истории КПСС пользуются фикцией для пропаганды, чтобы представить в благоприятном свете и "миролюбие" советского правительства, и готовность его к защите "малых народов".

Второй раздел XIV главы касается работы партии "в условиях социализма" и XVIII съезда ВКП(б). Здесь находим утверждение, что перед второй мировой войной в советской стране уже был создан "социализм" и что СССР приступил к построению коммунистического общества, где производительные силы дадут возможность осуществить принцип труда и распределения: "От каждого по способностям, каждому по потребностям". Авторы учебника с гордостью говорят о победе "блока коммунистов и беспартийных" на выборах в верховные законодательные органы СССР в декабре 1937 г.: за этот блок голосовало 98,6% избирателей (стр. 483). Результаты этих выборов авторы называют "показателем подлинного единства советского общества, силы и жизненности социалистического демократизма, воплощенного в конституции СССР" (стр. 483).

Контрастом для оптимистического утверждения на стр. 483, в корне противоречащего действительному положению в СССР, является описание гибельной роли Сталина в осуществлении "внутрипартийной и советской демократии". Авторы бросают упрек Сталину, что в его деятельности "появился разрыв между словом и делом, между теорией и практикой" (стр. 483). Этот разрыв состоял, во-первых, в том, что в теории Сталин признавал народ "творцом истории" и стоял за коллективное руководство в партии, но на практике многие важнейшие государственные вопросы решал сам и этим "содействовал распространению культа собственной личности". Единственно правильными авторы находят единоличные решения Сталина "в отношении отдельных элементов из разбитых оппозиционных групп троцкистов, зиновьевцев, правых, националистов", "поэтому государственные органы должны были принять в отношении их необходимые меры" (стр. 483--484). Следовательно, судебные процессы против "старых большевиков", организованные по приказу Сталина в 30-х годах, признаются вполне оправданными. С другой стороны, на стр. 484 Сталин обвиняется за его "ошибочный тезис" о неизбежности обострения классовой борьбы в СССР по мере продвижения к социализму. Этот "тезис" дал возможность Сталину объявить всех его противников в партии "классовыми врагами" и физически их уничтожить или наложить на них тяжелые наказания. Авторы Истории КПСС высказывают убеждение, что "ошибочный тезис" Сталина "послужил обоснованием массовых репрессий против политически разгромленных идейных противников партии. Репрессиям подверглись многие честные коммунисты и беспартийные, которые ни в чем не были виновны".

Эти двусмысленные признания вины Сталина в истреблении большого количества "честных коммунистов и беспартийных" не выясняют основного вопроса: признают ли заказчики новой Истории КПСС Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Пятакова, Крестинского, Розенгольца, Чубаря и многих других выдающихся деятелей коммунистической партии "идейными противниками партии", или же они остаются для наследников Сталина "извергами из бухаринско-троцкистской банды" ("Краткий курс", стр. 331), которыми должны были заняться "государственные органы", с известным результатом -- смертной казнью, после жестоких истязаний и последующего унижения во время так называемых судебных процессов. К сожалению, пифический ответ авторов новой Истории КПСС оставляет читателю самому догадываться, кого из людей, уничтоженных сталинской юстицией, надо считать "честными коммунистами" и "идейными противниками партии", и кого -- "контрреволюционными элементами", в отношении которых "необходимые меры" государственных органов безопасности имели полное оправдание.

Злодеяния Сталина в новом учебнике истории КПСС сваливаются на его помощников -- Берия и Ежова. При этом сообщается, что "за свою преступную деятельность Ежов и Берия понесли должное наказание". Сведения о расправе над Берия привезла из Москвы делегация французской социалистической партии, посетившая СССР весной 1956 г., во главе с сенатором Комменом (теперь уже покойным). Французским делегатам Хрущев сказал, что президиум ЦК КПСС, имея подозрения против Берия, пригласил его на специальное заседание и члены президиума подвергли его перекрестному допросу. Из допроса стало ясно, что Берия замышлял захватить власть в свои руки, и поэтому члены президиума, оставив Берия одного, вынесли постановление казнить его немедленно. Приговор привел в исполнение Микоян в помещении президиума ЦК КПСС. Заявление президиума ЦК КПСС об аресте Берия и предании его суду было издано уже после казни Берия ("Социалистический Вестник" 7--8, 1956 г.).

Что же касается Ежова, то он исчез незаметно и наказан был не за свои злодеяния, а только потому, что сделался неудобен Сталину: "Мавр сделал свое дело" и должен был уйти. Благодарность и лояльность к товарищам за сделанные услуги не были свойственны характеру Сталина. Уничтожив руками Ежова своих противников, он свалил затем на Ежова вину за "перегибы", оживив таким образом старую легенду о "добром царе и лихих боярах".

В новом учебнике говорится, что "подвергшиеся необоснованным репрессиям люди были в 1954--1955 годах полностью реабилитированы". Так как в списках реабилитированных нет имен Бухарина, Зиновьева, Крестинского, Рыкова, Чубаря, Гринько, Каменева и других выдающихся коммунистов, казненных по приказу Сталина за различные "уклоны", -- этим косвенно подтверждается, что наследники Сталина не признают казненных оппозиционеров идейными противниками, а считают их "контрреволюционными элементами", которые подлежали расправе со стороны "государственных органов". Разница отношения к казненным оппозиционерам в новой Истории КПСС и в "Кратком курсе" состоит в том, что в прежнем учебнике, при перечислении имен действительных или мнимых противников Сталина, уничтоженных в период "ежовщины", им произвольно приписаны самые нелепые преступления. В отличие от этого, заказчики нового учебника прячутся за общие неясные фразы. Однако даже при поверхностном анализе сказанного ими становится ясно, что они стремятся оправдать репрессии Сталина в отношении "старых большевиков" и им сочувствовавших. Известно, что месть Сталина была особенно жестокой по отношению членов XVII съезда ВКП(б) и членов Центрального Комитета, избранного на этом съезде. Хрущев сообщил в речи на XX съезде КПСС, что 70% членов и кандидатов Центрального Комитета, избранных на XVII съезде, по приказу Сталина были арестованы и расстреляны. Хрущев сказал также в той же речи, что из 1956 делегатов XVII съезда большинство (1108 чел.) "были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях".

Заказчики и авторы нового учебника истории КПСС находятся в чрезвычайно затруднительном положении, оценивая деятельность Сталина: с одной стороны они не могут скрыть его преступления, которые приписывают его мании величия ("культ личности"); но с другой стороны, отрицая всего Сталина, они политически должны были бы "повиснуть в воздухе", отказаться от "социализма", созданного в эпоху диктатуры Сталина методами террора, принудительного труда, ценой голода и страданий миллионов граждан СССР. Авторы новой Истории КПСС находят, как им кажется, удовлетворительный выход из положения. Они оставляют в стороне манию величия и манию преследования Сталина, которые считают единственной причиной его преступлений, и сосредоточивают внимание на его "достижениях". Этим достижениям, по их мнению, не препятствовала жестокость Сталина: "Вся деятельность самого И. В. Сталина была связана с осуществлением великих социалистических преобразований в советской стране. Советский народ полностью доверял партии (а значит и Сталину, как вождю партии. -- П. Ф.), руководствовался ее указаниями и двигал вперед великое дело социализма" (стр. 484). Этими словами Сталин полностью реабилитируется. Его преступления, по уверению авторов нового учебника истории КПСС, не остановили развития советского общества и, главное, "не могли изменить социалистическую природу советского строя". Это откровенное сочетание идеи социализма с деспотизмом человека, признанного самими же нынешними вождями КПСС свирепым маньяком, свидетельствует, что люди, ныне стоящие у власти в СССР, в политическом и этическом отношении являются достойными преемниками Сталина.

В марте 1939 г. состоялся XVIII съезд ВКП(б). Это было в канун второй мировой войны, на которую Сталин возлагал втайне большие надежды, как в свое время, в 1912 г., Ленин ждал победы революции в результате столкновения великих держав. Авторы Истории КПСС скрывают это направление политики советского правительства, руководившегося Сталиным. Между тем Сталин в докладе ЦК ВКП(б) на XVIII съезде подчеркнул, что советское правительство согласно вступить в соглашение с правительством Германии, возглавляемым Гитлером, якобы для защиты мира. Этот намек поняли в Берлине, и с того времени началась подготовка к советско-германскому "договору о ненападении и консультации", который был заключен в Москве 23 августа 1939 г. Этим советское правительство развязало руки Гитлеру для агрессивных действий против Польши, что и стало поводом к второй мировой войне.

Излагая события, предшествовавшие второй мировой войне, авторы Истории КПСС бросают ничем не обоснованное обвинение по адресу правительств великих держав Запада, которые хотели привлечь СССР к общему фронту борьбы против Гитлера. На стр. 491 утверждается, будто бы, "ведя переговоры с Советским Союзом, английское правительство в то же время завязало тайные переговоры с германским правительством, предлагая Гитлеру заключить пакт о ненападении и соглашение о разделе сфер влияния в мировом масштабе". Авторы Истории КПСС пишут, что английское правительство якобы предлагало Гитлеру "включить в число подлежащих разделу стран Китай и Советский Союз". Доказательства этих обвинений авторы Истории КПСС представить не в состоянии и ограничиваются поэтому голословными утверждениями. Следует отметить, что правительство Гитлера в тайных предложениях и в публичных заявлениях неоднократно обращалось к правительству Великобритании с планами совместного раздела различных стран на основе специального соглашения, причем Гитлер обещал с своей стороны "гарантии неприкосновенности" Британской империи. Эти предложения были отвергнуты английским правительством. С другой стороны, пакт Молотова--Риббентропа от 23 августа 1939 г. открыл целую серию договоров и сговоров между советским и германским правительствами на предмет раздела разных стран между СССР и Германией. Пакт от 23 августа 1939 г. был широко использован Москвой, в частности при разделе Польши, захвате Балтийских государств и т. д. Планы советского правительства шли еще дальше: приобрести с согласия Гитлера влияние в Турции (проливы) и в Индии. Этому дружественному сотрудничеству двух тираний положила конец "измена" Гитлера, который начал 22 июня 1941 г. агрессию против своего восточного союзника.

Объективно оценивая международное положение перед второй мировой войной в 1939 г., нужно признать, что отказ советского правительства от дружбы с Германией Гитлера и решительное заявление правительства СССР, что оно выступит против германской агрессии вместе с западными великими державами, могли бы сдержать Германию от нападения на Польшу; ведь Гитлер, и особенно вожди немецкой армии, боялись вести войну на два фронта. Дружественный нейтралитет СССР дал Германии возможность разбить польскую армию и одержать большие победы в Западной Европе в 1939--1941 гг. Сохранение мира в Европе совсем не стояло в плане политики советского правительства. В Москве надеялись, что в войне между "капиталистами" СССР останется нейтральным, сохранит свои военные силы нетронутыми и появится на мировой арене решающим фактором, когда воюющие державы истекут кровью. Эти планы разрушил Гитлер, начав войну против СССР. Вожди советского правительства уже в начале диктатуры Гитлера в Германии искали союза с фашистской Германией. Об этом свидетельствуют различные документы, в подлинности которых сомневаться не приходится. Так, советник посольства СССР в Германии Астахов в разговоре с заместителем Риббентропа в германском министерстве иностранных дел Вайцзекером 30 мая 1939 г. заявил, что еще перед заключением немецко-польского договора, подписанного в январе 1934 года, Москва предложила Берлину германо-советский союз, но это предложение было Гитлером отвергнуто (Das nationalsozialistische Deutschland und die Sowjetunion (1939--1941), Washington 1948, р. 17. Материалы из архива Министерства иностранных дел Германии).

О стремлении советского правительства к союзу с правительством Гитлера говорил Молотов в Москве в ночь с 23 на 24 августа 1939 г., когда Сталин праздновал союзный договор с министром Гитлера Риббентропом. После тоста за здоровье Гитлера, который провозгласил Сталин, Молотов предложил выпить за здоровье Сталина и припомнил, что сдвиг к улучшению отношений между Германией и СССР наступил после речи Сталина на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г., которую "правильно поняли в Германии" (Das nationalsozialistische Deutschland..., стр. 84).

В упомянутой Молотовым речи Сталин говорил о Германии, "серьезно пострадавшей в результате первой империалистической войны и Версальского мира", и этим объяснял присоединение Гитлера к союзу с Италией и Японией. Это звучало как оправдание для стремления Гитлера расширить "жизненное пространство" (Lebensraum) Германии в Европе и возвратить колонии, потерянные во время первой мировой войны. Кроме того, в упомянутой речи на XVIII съезде ВКП(б) Сталин обвинял правительства западных держав в стремлении побудить Германию и ее союзников к войне против СССР, чтобы позже "выступить со свежими силами ... и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия" (Протоколы XVIII съезда ВКП(б). То, о чем мечтали вожди советского правительства, проводя свою политику разжигания второй мировой войны, Сталин приписывал правительствам западных держав.

Между прочим, авторы Истории КПСС умалчивают о том важном обстоятельстве, что по договору с Германией в Москве в 1939 г. советское правительство обязалось, после германской агрессии, направленной против Польши, принять участие в этой войне. Нападение со стороны СССР окончательно сломило сопротивление польской армии. Эту агрессию советского правительства авторы Истории КПСС пытаются оправдать тем, будто бы "Советский Союз не мог оставаться равнодушным к судьбам братского населения Западной Украины и Западной Белоруссии, не мог его отдать под фашистское иго" (стр. 494). Странный "интернационализм" коммунистического правительства! В нем выразились "братские чувства" только к украинцам и белоруссам, а польский народ, по соглашению с Гитлером, остался под фашистским игом. Упоминая о начале войны Германии против Польши 1 сентября 1919 г., авторы Истории КПСС лицемерно сожалеют о том, что "польский народ стал жертвой фашистской агрессии". При этом вину "за поражение Польши в войне с Германией авторы Истории КПСС сваливают на польское правительство, которое, по их словам, "совершив акт национального предательства, отвергло помощь Советского Союза", а потому -- "Польша не могла противостоять сильнейшему натиску гитлеровской Германии" (стр. 493). О том, что агрессия против Польши была подготовлена соглашением Сталина с Гитлером, читатель Истории КПСС, конечно, не должен знать.

Пока на Западе разгоралась война Англии, Франции и их союзников против Германии, советское правительство, с согласия Гитлера, занималось "освобождением" балтийских народов (Эстония, Латвия, Литва) и присоединением к СССР Бессарабии и Буковины, которые 20 лет находились в составе Румынии. Об этом рассказывается на стр. 495 Истории КПСС. И здесь тоже делается попытка представить, будто бы правительства Англии и Франции "стремились вовлечь в войну против Советского Союза" указанные прибалтийские государства, а потому "трудящиеся массы прибалтийских республик выступили с требованием немедленного восстановления в их странах советской власти, свергнутой Антантой в 1919 году, и воссоединения с Советской страной ... В августе 1940 года Верховный Совет СССР принял в состав СССР Литовскую, Латвийскую и Эстонскую Советские социалистические республики". Таким образом, и здесь правительство огромной Советской империи "защищалось" от "угроз" маленьких государств и достигло мира поглощением своих слабых соседей. Каким образом подготовлялось "освобождение" балтийских народов советским правительством при содействии Гитлера, красноречиво свидетельствует "Тайный добавочный протокол" к договору о ненападении между Германией и СССР, подписанный 23 августа 1939 г. в Москве. В этом Протоколе сказано между прочим следующее: "В случае территориально-политического преобразования в областях, принадлежащих к балтийским государствам (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы является одновременно границей сферы интересов Германии и СССР".

О будущем Польши, против которой правительство Гитлера готовило с согласия советского правительства нападение, в цитированном Протоколе сказано: "Вопрос о том, требуют ли взаимные интересы желательным сохранение независимого польского государства, и в каких границах, может быть выяснен окончательно в течение дальнейшего политического. развития" (Das nationalsozialistische

Deutschland...,

S.

86).

На

языке фашистско-коммунистических партнеров задуманная ими агрессия против Польши названа, как видим, "дальнейшим политическим развитием"

"Освобождение народов", начатое советским правительством после поражения Польши на востоке Европы, Сталин хотел распространить также на Финляндию. 30 ноября 1939 г. армия СССР начала наступление на финскую территорию. Тем не менее, вину за советско-финскую войну авторы Истории КПСС возлагают на неназванных по имени "империалистов": "Им (империалистам. -- П. Ф.) в конце 1939 года удалось спровоцировать финских реакционеров на войну против Советского Союза" (стр. 496). При этом авторы нового учебника ставят в вину Англии и Франции помощь, оказанную финнам поставками оружия, и подготовку к высадке войск на помощь Финляндии против советской агрессии. Гитлер, как союзник советского правительства во время войны СССР против Финляндии, стоял в стороне от "финских реакционеров", якобы спровоцированных "империалистами" на войну против Советского Союза.

Из этих головоломных рассуждений авторов Истории КПСС вытекает, что "зачинщиками" советско-финской войны 1939 г. были правительства Англии и Франции, будто бы спровоцировавшие "финских реакционеров" начать агрессию против СССР. До таких нелепостей вынуждены доходить авторы нового учебника стремясь, во что бы то ни стало обелить политику советского правительства во время второй мировой войны. Их утверждение, будто бы "финские реакционеры" поддались влиянию "империалистов" -- Англии и Франции, -- начав войну против СССР в 1939 г., опровергается фактами. В 1935 г. состоялись выборы в финский парламент, на которых победили социал-демократическая и аграрная партии, отрицательно относившиеся к фашистской Германии и желавшие сближения Финляндии с СССР. Но советское правительство сделало нормальные отношения между Финляндией и СССР невозможными. Москва потребовала от финского правительства территориальных уступок, с чем последнее не могло согласиться, так как видело трагическую судьбу Польши, раздавленной в сентябре 1939 г. Германией и СССР, и боялось, что то же случится и с Финляндией. Не добившись мирными средствами и угрозами исполнения своих требований, Москва стала искать повода к войне против Финляндии. 26 ноября 1939 г. комиссар иностранных дел СССР Молотов послал финскому правительству ноту, протестуя против артиллерийского обстрела советской территории, который, якобы, начали финские военные части. С финской стороны последовало возражение, что в местности, указанной в советской ноте, нет финской артиллерии и что стрельба велась с советской стороны. Советское правительство отклонило финское предложение о расследовании финской "агрессии" специальной смешанной комиссией. Молотов при этом заявил, что вследствие финской "агрессии" советско-финский пакт о ненападении потерял свою силу. Это было мотивом для вторжения армии СССР в пределы Финляндии. По каким соображениям правительства Англии и Франции стремились "спровоцировать" в 1939 г. финских "реакционеров" на войну против СССР, авторы Истории КПСС, при всем старании, объяснить не в состоянии. Этот их тезис недоказуем и он выдвинут только для прикрытия плана советского правительства уничтожить независимую Финляндию. Для этой цели в Москве было создано в декабре 1939 г. "народное правительство Финляндии" во главе с финским коммунистом Куусиненом, бывшим секретарем Коминтерна. 2 декабря 1939 года "правительство" Куусинена подписало в Москве договор о дружбе с СССР и приняло все территориальные требования советского правительства, которые были предъявлены перед тем законному финскому правительству. Таким образом была создана фикция, будто бы СССР находился в дружбе с "финским правительством" Куусинена и что войны между СССР и Финляндией не было. Этот тезис советские дипломаты пробовали защищать даже на форуме Лиги Наций, но безуспешно. Лига Наций предложила воюющим сторонам свое посредничество для ликвидации конфликта. С точки зрения авторов Истории КПСС это посредничество было абсурдом, так как, по их утверждению, "нападение" Финляндии на СССР спровоцировали правительства Англии и Франции, имевшие решающее влияние в Лиге Наций. Поэтому о предложении посредничества со стороны Лиги Наций в Истории КПСС не упоминается.

Правительство Финляндии приняло предложение Лиги Наций о посредничестве для заключения мира с СССР, но советское правительство от всякого посредничества отказалось. Вследствие этого Лига Наций единогласно исключила СССР из своего состава. Документы и факты, относящиеся к советско-финской войне 1939--1940 гг., содержатся в книге, которую написал финский социал-демократический министр Вайно Таннер: Зимняя война. Финляндия против России, 1939--1940 (Vaino: Tanner, The Winter War. Finnland Against Russia, 1939--1940, Stanford University Press, 1951).

Сообщая о вооруженном конфликте и заключении мира между СССР и Финляндией в марте 1940 г. после кровопролитной войны, в которой маленький финский "Давид" причинил огромные потери советскому "Голиафу", авторы Истории КПСС не упоминают о "народном правительстве" Финляндии под председательством коммуниста Куусинена. Об этом "правительстве" в Москве просто "забыли", как был забыт старый слуга Фирс в комедии Чехова "Вишневый сад".

В равной степени забыто в Истории КПСС и создание советской "Карело-Финской Республики" после советско-финской войны в 1940 г. В состав этой "республики" были включены территории Карелии и те финские области с городами Выборг, Кексгольм и другими, которые правительство Финляндии принуждено было уступить Советскому Союзу по мирному договору в марте 1940 г. Карело-Финская Советская республика была по постановлению Верховного Совета СССР в 1954 г. ликвидирована. Об этих действиях советского правительства, вовсе не свидетельствующих о его миролюбии и интернационализме, читатель Истории КПСС ничего не узнает.

Поражение Франции в войне с Германией в 1940 г. авторы Истории КПСС считают "плачевным итогом мюнхенской политики". При этом советские историки умалчивают о том, что французские коммунисты, по указанию Москвы, вели во Франции пропаганду, в которой осуждали правительства западных держав за войну против Германии Гитлера. Известно, что французские коммунисты после поражения Франции в 1940 г. обращались к германским оккупационным властям с просьбой иметь свою прессу, причем обещали "разоблачать махинации агентов британского империализма". Вождь французских коммунистов Морис Торез (Thorez) дезертировал из французской армии, не желая защищать "буржуазное отечество" против вторжения германских войск. Французские коммунисты ощутили в своих сердцах патриотические чувства и приняли участие в движении сопротивления германской оккупации только после нападения Гитлера на СССР в 1941 г. Материалы об этом содержатся в книгах А. Росси "Два года германо-советского союза" и др. (A. Rossi, Deux ans d'alliance Germano-sovie'tique, Paris 1950; Les communistes Franc,ais pendant la dro^le de Guerre, Paris 1951).

Подобным образом вели себя и коммунистические партии других стран: по указаниям из Москвы коммунисты нападали на "поджигателей войны", главным образом на Англию, до тех пор, пока существовал союзный договор Сталина и Гитлера от 23 августа 1939 г., и сделали внезапно поворот в противоположную сторону, когда Гитлер начал поход против СССР. Коммунистические партии разных стран, зависимые во всем от Москвы, не протестовали даже против таких проявлений дружбы между советским и германским правительствами, как, например, поздравительные телеграммы, которые посылал Молотов правительству Гитлера по случаю побед немецких армий во Франции и в других странах в 1940 г.

Авторы Истории КПСС утверждают, что президиум Исполнительного комитета Коммунистического интернационала принял в мае 1943 г. решение о роспуске Коминтерна для того, чтобы "окончательно разоблачить клевету гитлеровцев и их пособников, будто коммунистические партии действуют не в интересах своего народа, а по приказу извне" (стр. 556). В отношении ликвидации Коминтерна отмечено, что "это решение одобрили все коммунистические партии". Могло ли случиться иначе? Объяснение причин роспуска Коминтерна, которое находим на стр. 556 Истории КПСС, рассчитано на политически наивных людей. Объявление о мнимом роспуске Коминтерна было сделано для того, чтобы рассеять подозрения в правительствах и общественных кругах демократических государств, с которыми советское правительство, совершенно для себя неожиданно, оказалось с лета 1941 г. в союзных отношениях в войне против Германии. Советскому правительству было выгодно внешне избавиться от Коминтерна как организации, имеющей целью установить коммунистическую диктатуру во всем мире. Чтобы успокоить западных союзников, которые с лета 1941 г. оказывали огромную материальную помощь советской армии в ее борьбе против Германии и от которых в СССР ожидали дальнейшего снабжения и займов, решено было объявить о ликвидации Коминтерна. Фактически Коминтерн продолжал действовать и дальше, нелегально, и был восстановлен после второй мировой войны под новым названием "Коминформ".

Мотивировка заключения союза между советским правительством и Гитлеровской Германией (23 августа 1939 г.) в Истории КПСС противоречит фактам. На стр. 494 сказано: "Партия и советское правительство учитывали, что, хотя договор с Германией и помог Советскому Союзу отсрочить на некоторое время войну с гитлеровцами, но нельзя было полагаться на то, что они будут долго соблюдать свои обязательства".

В действительности, советское правительство (Сталин и Молотов) было глубоко уверено, что Гитлер будет занят войной на Западе и оставит Советский Союз в покое. Союз с Гитлером Сталин представлял себе "всерьез и надолго". Вот почему советское правительство (Сталин), которому припи- сывется на стр. 494 дар предвидения, не хотело верить сообщениям Черчилля в 1941 г. о предстоящем нападении Германии на СССР. Об этом предупреждении упомянул также Хрущев в своей речи на XX съезде КПСС в 1956 г. Еще более ясна беззаботность советского правительства по отношению к Германии в свете политики французской коммунистической партии и коммунистов других стран в годы союза Сталина с Гитлером (1939--1941). Если бы советское правительство (Сталин) предвидело приближение войны с Германией, то на протяжении 22 месяцев союза с Гитлером оно постаралось бы как следует вооружить армию и подготовить население к войне. Между тем Хрущев сообщил в своей речи на XX съезде КПСС, что, например, в Киеве не хватало даже винтовок для мобилизованных солдат. Далее: предвидя неминуемую войну с Германией, советское правительство должно было бы дать совсем иные директивы коммунистическим партиям разных стран, как действовать в отношении завоевательной политики Гитлера. Между тем эти партии, по указаниям из Москвы, осуждали демократические правительства Запада за объявление войны Гитлеру и требовали после захвата Польши немецкими гитлеровскими войсками в 1939 г., немедленного мира с Германией. В декабре 1939 г. во французской коммунистической прокламации говорилось: "Правительство, опираясь на реакционеров и социалистических лидеров, утверждает, что оно ведет войну за свободу против фашизма. Это совершенная ложь". Обращаясь к солдатам французской армии, коммунисты выдвинули лозунг -- "Долой войну".

Парижская коммунистическая газета "L'Humanite'" от 15 мая 1940 г. не протестовала против нападения армий Гитлера на Норвегию, Голландию, Бельгию и другие страны. Обе воюющие стороны -- правительство гитлеровской Германии и англо-французская коалиция -- названы в этой газете "бандитами", стоящими на одном моральном уровне: "Если два гангстера дерутся между собой, честные люди не должны помогать одному из них под предлогом, что один нанес другому "неправильный" удар". Коминтерн, в прокламации по поводу 1 мая 1940 г., не осудил нападения Германии на Данию и Норвегию в апреле 1940 г., а, наоборот, выступил с обвинениями против правительств Англии и Франции: "В ответ на грубое нарушение нейтралитета скандинавских стран Францией и Англией, Германия ввела свои войска в Данию и заняла стратегические пункты в Норвегии. Капиталистические негодяи втягивают народы в новую мировую империалистическую войну". Конечно, слова "капиталистические негодяи" относятся здесь не к немецким фашистам. Такая дружелюбная тактика Коминтерна, французских и других коммунистов по отношению к Германии Гитлера была продиктована Москвой. Она вовсе не свидетельствует о том, будто бы советское правительство ожидало войны с Германией и готовилось к ней. Если бы это было так, то директивы коммунистам разных стран, посылаемые из Москвы, имели бы совершенно иной характер.

Авторы Истории КПСС ни словом не упоминают об экономической помощи, которую советское правительство оказывало Германии в период союза Сталина с Гитлером (1939--1941). Об этой помощи министр Гитлера Риббентроп писал Муссолини в марте 1940 г.: советское правительство щедро доставляет Германии нужное ей сырье и даже готово пожертвовать "часть своего золотого фонда для приобретения (в других странах) сырья, необходимого для Германии" (Письмо цитируется в указанной книге A. Rossi, Deux ans d'alliance Germano-sovie'tique, рр. 105, 122).

Это сообщение подтверждается также запиской немецкого специалиста по экономическим делам Шнурре от 26 февраля 1940 г. Он оценивает советские поставки Германии (разные товары, которые были необходимы ей для ведения войны на протяжении одного года) в 800, приблизительно, миллионов марок. При этом Шнурре прибавляет, что Советский Союз изъявил готовность "выступать для нас как покупатель металлов и сырья в других странах ... Так как Сталин неоднократно обещал большую помощь в этом направлении, можно ожидать, что с советской стороны будут употреблены все усилия" (Das nationalsozialistische Deutschland..., S. 148--149). Советское правительство своим дружелюбным отношением к гитлеровской Германии весьма содействовало успешному наступлению ее армий на западном фронте весной 1940 г. Немецкий маршал Йодль сообщил на процессе в Нюрнберге в 1945 г., что германское командование, полагаясь на верность советского правительства германо-советскому договору, смогло весной 1940 г. бросить все свои силы против Франции, Бельгии и Голландии, оставив на востоке всего 5 или 6 дивизий (Proce`s du Nuremberg, t. XV, p. 405; см. также G. L. Weinberg, Germany and the Soviet Union 1939--41, Leyden 1954).

На стр. 512 авторы снова возвращаются к оккупации советскими армиями трех балтийских республик, а также Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии в 1939--1940 гг., что способствовало "усилению политической, экономической и оборонной мощи советского государства".

С этим приходится согласиться. Но эти аннексии отнюдь не способствовали повышению международного авторитета советского правительства, -- как утверждают те же авторы. Наоборот: агрессивная империалистическая политика советского правительства в первые годы второй мировой войны поставила его вне цивилизованного общества, в ряду с фашистскими правительствами Германии и Италии. Утверждение в Истории КПСС об "улучшении жизни трудящихся" в оккупированных советскими армиями областях в Восточной Европе в 1939--1940 гг. основано на измышлении. Фактически происходило систематическое ограбление населения захваченных стран, а также массовые депортации "кулаков", "капиталистов" и "подозрительных" в отдаленные области СССР, где эти люди в большинстве гибли на принудительных работах, в невыносимых условиях. "Освобождение" этих стран советской армией сопровождалось кровавым террором, вызвавшим многочисленные жертвы.

В XV главе изложены события 1941--1945 гг., связанные с войной СССР против гитлеровской Германии. Авторы Истории КПСС с возмущением пишут о "вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз" (стр. 516), хотя в предыдущей (XIV) главе агрессия советского правительства в отношении Польши, Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии изображается как "освобождение", "защита народов", или же как оборона против "агрессии" маленькой Финляндии. Комически звучит возмущение авторов Истории КПСС по поводу нападения Гитлера на СССР "несмотря на существование советско-германского договора о ненападении" (стр. 516). Здесь слышится отголосок обескураженности Сталина, который совсем не ожидал, что Гитлер, его союзник, допустит такое "вероломство". Поэтому нападение Германии на СССР застало советское правительство врасплох, и армия была недостаточно подготовлена к отпору. Об этой иллюзии Сталина, доверявшего Гитлеру, рассказал Хрущев в своей речи на закрытом заседании XX съезда партии в 1956 г.

В противоположность названной выше речи Хрущева, в новой Истории КПСС сделана попытка объяснить поражение советских армий другими причинами. Только вскользь и туманно упоминается о том, что Красной армии "не хватало опытных, хорошо подготовленных командных кадров. Значительная часть их была необоснованно отстранена от руководства войсками в 1937--1938 годах" (стр. 518). Выражение "отстранена" -- явно эвфемистично. Авторы Истории КПСС избегают называть казни лучших командиров Красной армии -- Тухачевского, Блюхера и других -- их настоящим именем. Только в конце, между причинами поражения СССР в начале войны с Германией, указан "просчет И. В. Сталина в оценке военно-стратегической обстановки, сложившейся непосредственно к началу войны" (стр. 519). В 50 томе "Большой Советской Энциклопедии", изд. 1957 г., об уничтожении по велению Сталина лучшей части кадров Красной армии перед второй мировой войной сказано несколько больше: "Вооруженные силы СССР в середине 30-х гг. располагали хорошо подготовленными и опытными военными специалистами, вышедшими из среды рабочих и крестьян. Однако репрессии, которые противозаконно были применены в 1936 -- 39 гг. к ряду руководящих командных кадров заклятыми врагами партии и народа Ягодой, Ежовым и Берия, втершимися в доверие к Сталину, привели к известному ослаблению Вооруженных Сил". Итак, вина за террор против командиров Красной армии падает не на Сталина, а на его "лукавых советников". Это тоже одна из попыток реабилитировать Сталина после обличительной речи Хрущева на XX съезде КПСС.

Оставлено вне внимания одно чрезвычащюй важности обстоятельство, способствовавшее первоначальным успехам Гитлера на Востоке: пораженческое настроение как у населения, так и у значительной части Красной армии в начале войны. Пережив ужасы голода, террора и всяческих лишений при диктатуре коммунистов, народные массы надеялись, что при Гитлере "хуже не будет", и относились к наступлению германских войск пассивно или даже сочувственно. Многие солдаты и офицеры Красной армии добровольно сдавались в плен. В Истории КПСС не упоминается также и Власовское движение. Выдающийся генерал советской армии, член коммунистической партии А. А. Власов попал в германский плен и пытался создать из пленных солдат и офицеров Красной армии боевые части для борьбы за освобождение России от коммунистической диктатуры. Конечно, план "освобождения" России в союзе с Гитлером был совершенно нереален, но этот эпизод весьма примечателен для характеристики настроений среди многих бойцов Красной армии и населения СССР. "Русская освободительная армия" (РОА), которую создал генерал Власов на территории Германии из числа советских пленных, была бы при существовании демократического режима в Германии и при наличии разумной политики в отношении Востока смертельной опасностью для коммунистической диктатуры в СССР.

Пораженческие настроения среди народных масс и в армии СССР в начале германо-советской войны благоприятствовали успехам Гитлера в походе на Восток. Об этом в новой Истории КПСС ни слова не сказано по вполне понятным причинам. О настроениях масс Советского Союза в начале наступления германских войск на СССР упомянул Сталин в речи по радио 3 июля 1941 г. Под впечатлением поражений на фронте и неблагоприятного для коммунистической власти настроения масс в тылу, Сталин убеждал советских граждан: "Нужно, чтобы советские люди ... перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу" (И. В. Сталин, О великой отечественной войне Советского Союза, Москва 1950 г., стр. 23).

Пораженчество и пассивность населения СССР в начале войны с Германией, которые Сталин назвал "беззаботностью", превращены в полную свою противоположность под пером авторов Истории КПСС: "Объявленная Советским правительством мобилизация военнообязанных проходила организованно и дружно. В военные комиссариаты шли наряду с мобилизованными тысячи людей разных возрастов и профессий, желавших добровольно пойти на фронт" (стр. 522). При этом партия названа "вдохновителем и боевым организатором советского народа и его армии в борьбе против фашистской Германии" (стр. 520). Это -- явное преувеличение. По свидетельству Хрущева на XX съезде КПСС в 1956 г., Сталин в начале германского наступления на СССР сказал: "Все, что создал Ленин, мы потеряли навсегда". Если такое отчаяние могло охватить тогда даже вождя партии и председателя советского правительства, то нет ничего удивительного в том, что надежду на спасение режима потеряли и многие рядовые партийцы. Если бы авторы Истории КПСС могли описать события войны 1941--1945 гг. объективно, то они должны были бы признать, что бесчеловечное обращение немцев с советскими пленными и политика правительства Гитлера, имевшая целью порабощение и истребление народов СССР, изменили настроение в Красной армии и у населения Советского Союза и вызвали движение сопротивления германской оккупации. Но и в этом случае многие народные партизанские группы, возникшие в борьбе против немецких оккупантов, не желали возвращения коммунистической диктатуры и боролись как против армии Гитлера, так и против "красных партизан", переброшенных советской авиацией в местности, где шло повстанческое движение. Особенно ярко это проявилось на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Эти партизаны названы на стр. 564 "националистами". О неустойчивых настроениях солдат и офицеров Красной армии в первый период войны с Германией свидетельствует факт введения института военных комиссаров в армии и флоте в июле 1941 г. Об этом говорится на стр. 527, причем введение института военных комиссаров мотивировано следующим образом: "Кадры советских командиров значительно пополнились офицерами запаса, не имевшими опыта партийно-политической работы в армии и потому не вполне соответствовавшими требованиям, предъявляемым к командирам-единоначальникам" (стр. 527). Истинный смысл этой фразы таков: партийное руководство не могло полагаться на офицеров запаса, отражавших "беззаботность" масс населения по отношению к германскому наступлению, и поэтому нужен был надзор партийных комиссаров над командирами Красной армии и флота.

Несмотря на развенчание Сталина как полководца и организатора победы над Германией в речи Хрущева на XX съезде КПСС, в новом учебнике Сталин выступает почти в прежнем своем ореоле. Так, на стр. 526 сказано, что партия отдала на дело обороны СССР "свои лучшие силы. Во главе Вооруженных сил СССР был поставлен И. В. Сталин". Итак, Сталин, виновник тяжелых поражений советской армии, как его рисовал Хрущев в речи на XX съезде, в новой Истории КПСС выступает в роли победоносца.

Как

известно,

коммунистическая

теория утверждает, что "капиталистические правительства" всех оттенков только и ждали того случая, чтобы объединенными силами напасть на "страну социализма" -- Советский Союз. Но в июне 1941 г. после нападения Германии на СССР правительство Англии, без какой-либо просьбы со стороны советского правительства, заявило о своей готовности помочь Советскому Союзу в войне против Германии. Это поведение "капиталистов" не укладывается в коммунистическую схему, и авторы Истории КПСС целую страницу учебника (528) посвящают выяснению причин, почему страны Запада не объединились с фашистской Германией для удушения "страны социализма" -- Советского Союза, то есть действовали в противоречии с принятой коммунистической схемой. Ответ партийные советские историки находят в том, что СССР был нужен западным державам для ослабления напора Германии, но при этом будто бы "правящие круги Англии и США не ставили своей целью полный разгром германского фашизма". Бывшему президенту США Г. Трумэну авторы Истории КПСС даже приписывают слова, будто бы сказанные им на другой день после нападения Германии на СССР в 1941 г.: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше" (стр. 528).

Согласно установившемуся обычаю, авторы не сообщают источников "цитат", если они касаются противников большевизма. Поэтому нет указания в новом учебнике, когда, где и при каких обстоятельствах мог высказать такую нелепую мысль Трумэн.

В рассказе о второй мировой войне авторы пытаются приписать боевые успехи главным образом советской армии и умалчивают о роли западных держав в поражении Германии. Изображая партизанское движение против германской армии в оккупированных областях СССР исключительно как дело коммунистов (стр. 553), они приписывают также коммунистам руководство движением сопротивления германской оккупации и в других странах: во Франции, в Польше, Югославии, Болгарии и т д. На стр. 555 упоминается, как организация сопротивления в Польше, только коммунистическая "Гвардия Людова", но ни слова не говорится о главной силе сопротивления -- "Армии Крайовой". Нет также упоминания о поведении советского правительства, не оказавшего помощи восставшему населению Варшавы в 1944 г., хотя советская армия находилась тогда совсем близко от польской столицы. Советские стратеги дали возможность немцам подавить восстание польских патриотов, так как было известно, что поляки в Варшаве не хотели признавать диктатуру коммунистов. Насколько сильно стремление авторов нового учебника предать забвению эту невыгодную для советского правительства страницу в истории, видно хотя бы из того, что они, перечисляя города и области, занятые советской армией в 1944 г., совсем не упоминают о Варшаве. Зато фигурирует город Люблин, где "народ, руководимый рабочей партией (коммунистов), создал свое народное правительство в лице Польского Комитета Национального освобождения" (стр. 565). Из этого вполне ясно, что в глазах советских правителей освобождение народов от власти Гитлера представлялось приемлемым только под диктатурой коммунистов.

Поскольку новый учебник предназначен для читателей во всем мире и в частности для стран, познавших колониальное угнетение, его авторы сочли нужным упомянуть о "важном решении" пленума ЦК партии в январе 1944 г.: "О преобразовании наркомата обороны и наркомата иностранных дел из общесоюзных в союзно-республиканские и об образовании в союзных республиках наркоматов обороны и иностранных дел" (стр. 560). Это решение было принято в целях международной пропаганды, чтобы показать народам свободного мира, будто бы республики СССР получили какие-то реальные права. Фактически, хотя в союзных республик ках формально и существуют "министерства иностранных дел", эти республики, однако не имеют права на дипломатические сношения с другими государствами, и в столицах союзных республик нет аккредитованных дипломатических представителей иностранных государств. В 1947 г. министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин предложил учредить посольства Англии в Киеве (Украина) и Минске (Белоруссия), но Москва это предложение отклонила, хотя Советская Белоруссия и Украина введены в состав Объединенных Наций.

Описывая события второй мировой войны, авторы Истории КПСС преувеличивают роль советской армии в разгроме Германии и преуменьшают или вовсе замалчивают вклад западных держав в победу над Гитлером. В книге нет ни слова о разрушении авиацией западных держав военной промышленности Германии, чем было парализовано сопротивление германской армии. Известно, что успехи союзных войск в Северной Африке и в Сицилии принудили Италию капитулировать. В Истории КПСС нет упоминания об огромной материально-технической помощи, которую США и Англия оказали Советскому Союзу во время второй мировой войны. Без этой помощи успехи советской армии в борьбе с германской агрессией были бы невозможны. Тем не менее, на странице 562 мы встречаемся с утверждением, будто бы Советский Союз был "в состоянии один разгромить фашистскую Германию и освободить порабощенные ею страны Западной Европы от немецко-фашистского ига". Даже десант англо-американских армий во Франции 6 июня 1944 г. авторы Истории КПСС объясняют страхом правительств США и Великобритании перед победой Советского Союза над Германией и нежеланием "решительной расправы народных масс с реакционными силами". Это утверждение тем более странно, что правительство Сталина во время войны с Германией настоятельно требовало от западных держав открытия нового фронта против Германии в Западной Европе. Если бы советское правительство надеялось своими силами разгромить Германию, то оно не настаивало бы на англо-американском десанте на Западе.

Свою беспомощность авторы Истории КПСС проявляют особенно, перейдя к описанию международного положения после второй мировой войны. По их словам, после войны создался "реакционный империалистический лагерь", цель которого была "укрепить позиции капитализма и подавить коммунистическое движение, сломить волю народов к национальной независимости, реставрировать капиталистические порядки в Китае, других странах народной демократии и в Советском Союзе" (стр 585).

Если принять эти намерения "реакционного лагеря" соответствующими действительности, то никак нельзя объяснить, почему этот "империалистический лагерь" не использовал своего огромного военного перевеса по окончании второй мировой войны и не ликвидировал диктатуру коммунистов в СССР и в странах "народной демократии". Повидимому, "капиталистический лагерь" вел себя в отношении "созданного социализма" в Советском Союзе совсем не "по-капиталистически", как это представляет себе коммунистическая теория.

Разделение Германии на западную, свободную часть -- Федеративную республику -- и восточную, так называемую Германскую демократическую республику, подчиненную Москве, война в Корее, подготовленная правительствами СССР и коммунистического Китая, -- все это авторы Истории КПСС ставят в вину агрессивной политике "Соединенных Штатов Америки" (стр. 585). Они пытаются убедить читателей в том, что вторая мировая война была начата Германией, Италией и Японией, но "ответственность за гибель десятков миллионов людей в войне, за безмерные страдания сотен миллионов трудящихся, за их слезы и кровь, за разрушение огромных материальных и культурных ценностей, созданных трудом многих поколений", несет империализм "как общественная система в целом" (стр. 577). При этом забывается, что советское руководство всевозможными средствами подстрекало Гитлера к войне и дало ему возможность начать вторую мировую войну, заключив советско-германский договор от 23 августа 1939 г. Таким образом советское правительство взяло на себя ответственность за войну и за все ее ужасы и страдания, которые с таким притворным негодованием и лицемерным состраданием описывают авторы Истории КПСС. В своем увлечении пропагандой они пишут на 577 стр., будто бы война против СССР была подготовлена "международным империализмом" и только была развязана фашистской Германией. Таким образом, устраняется вина правительства Гитлера за агрессивную политику и подстрекательство к ней Сталина, что и привело ко второй мировой войне. Главную ответственность за вторую мировую войну авторы Истории КПСС возлагают на анонимный и вездесущий "мировой империализм", якобы имевший целью борьбу против "страны социализма". На стр. 578 сказано: "Империалисты рассчитывали, что будет уничтожена страна социализма, в действительности же огромный и непоправимый урон понесла капиталистическая система".

Конечно, под "империалистами" здесь подразумеваются все участники второй мировой войны, как сражавшиеся против СССР, так и те, которые были с советским правительством в союзе. Единственно безупречным в отношении империализма признается правительство СССР, хотя оно захватило в результате второй мировой войны под свою власть и влияние новые страны с миллионами населения в Европе и в Азии.

XVI глава Истории КПСС охватывает период времени с конца второй Мировой войны до смерти Сталина в 1953 г. С большим удовлетворением авторы констатируют коренное изменение международного положения: "Всего от капиталистической системы после второй мировой войны отпало одиннадцать государств с населением более 700 миллионов человек ... Кончился многолетний период существования СССР как единственной в мире социалистической страны" (стр. 581).

Отношения советского правительства со странами "народной демократии" рисуются в розовом свете: "Коммунистическая партия и советское правительство в своих отношениях с народно-демократическими странами строго придерживались принципа невмешательства в их внутренние дела" (стр. 580). Но следующая фраза опровергает утверждение о "невмешательстве": "СССР признал народные правительства этих государств, поддержав их политически". О том, что "народные правительства" Польши, Румынии, Болгарии, Венгрии и советской зоны Германии были созданы с помощью оккупационных советских армий, авторы Истории КПСС умалчивают. Они утверждают, будто бы в странах-сателлитах "народы получили широкие демократические права и свободы". Эти "демократические свободы" (под диктатурой местных коммунистов!) гарантировало "присутствие вооруженных сил СССР в странах народной демократии" (стр. 580). При этом, для оправдания грубого вмешательства советского правительства во внутренние дела стран между Западным Бугом и Эльбой и Балтийским и Черным морями, авторы говорят, что "Советский Союз парализовал попытки иностранных империалистов вмешаться во внутренние дела демократических государств". Интервенцией "иностранных империалистов" авторы называют протесты западных демократий против уничтожения демократических свобод и против введения коммунистических режимов в странах, оккупированных советскими армиями после второй мировой войны.

Положение в странах свободного мира авторы новой Истории КПСС изображают в мрачных красках: "Во всех империалистических странах усилилась реакционность монополистической буржуазии. Она отбросила знамя демократических свобод и стала усиленно добиваться установления своей открытой диктатуры" (стр. 583). В действительности демократический строй после второй мировой войны остался непоколебимым в Англии, США, Швеции, Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и был также восстановлен во Франции, Италии и Западной Германии. Заявление авторов Истории КПСС об усилении фашистских тенденций среди "монополистической буржуазии" в Западной Европе после второй мировой войны ни на чем не основано.

История КПСС приписывает правительству США козни "империалистического лагеря" против "стран социализма". Попытка Москвы и Пекина военной силой установить коммунистическую власть в Южной Корее в 1950 г. представлена как "агрессивная война против корейского народа" со стороны США (стр. 585). Американцам приписывается желание "зажечь пожар третьей мировой войны". НАТО названо "агрессивным военным блоком". Все это -- дешевая пропаганда, имеющая целью повлиять на людей, мало или совсем неосведомленных в международном положении после второй мировой войны.

В третьем разделе XVI главы говорится об организационной и идеологической работе партии и приводится, в частности, сообщение о XIX съезде КПСС. Авторы учебника пишут о "восстановлении внутрипартийной демократии", но совсем упускают из виду, что XIX съезд КПСС, состоявшийся в октябре 1952 г., был созван через 13 лет после XVIII съезда. Если съезды партии так долго не созывались, то о какой демократии в КПСС можно говорить вообще?

В том же разделе иллюстрируется дальнейшее укрепление коммунистического тоталитаризма в СССР после второй мировой войны. Все, несогласное в идейном отношении с предписаниями ЦК КПСС, должно было быть устранено и уничтожено, в частности "преклонение перед реакционной культурой Запада". Партия распространила свою мертвящую систему принудительного единообразия на все проявления духовной жизни. Всякие "отступления от марксизма-ленинизма в науке, литературе и искусстве" подлежали искоренению (стр. 603). Однако историки КПСС принуждены признать, что казенный советский патриотизм и пропаганда отрицания культурных достижений свободных стран повредили в СССР "быстрейшему использованию крупных зарубежных научных и технических открытий" (стр. 604). Это -- косвенное осуждение партийного российского шовинизма, который культивировался в СССР особенно в последние годы жизни Сталина. В литературе, изобразительном искусстве, в театральном и кинематографическом творчестве историки КПСС защищают принципы "социалистического реализма". Советской литературе, в частности, ЦК КПСС предписывает определенное политическое направление, связанное с защитой "интересов государства", то есть интересов диктаторской партии (стр. 605). Утверждая необходимость партийного искусства и литературы, авторы Истории КПСС принуждены в то же время признать, что "в некоторых постановлениях ЦК содержались отдельные несправедливые и неоправданно резкие оценки творчества ряда талантливых советских работников искусства" (стр. 605). Это явление авторы объясняют влиянием "культа личности" Сталина. Отрицательное влияние этого культа сказалось также на общественных науках (стр. 606). Тем не менее "решения и мероприятия ЦК по идеологическим вопросам, несмотря на отдельные отрицательные моменты, обусловленные культом личности, имели выдающееся значение в идейной жизни партии и народа, в развитии советской культуры" (стр. 606). Следовательно, все остается по старому: тирания Сталина не повредила "строительству социализма" и его деспотизм не задержал также и развития советской культуры. Решения ЦК КПСС, в которых первое и последнее слово принадлежало Сталину, "дали, -- по словам авторов нового учебника, -- серьезный толчок развитию творческой мысли в науке" (стр. 607).

Заказчики новой Истории КПСС вовсе не собираются совершенно устранить культ личности Сталина. Это видно из изложения речи диктатора. на заключительном заседании XIX съезда КПСС. Сталин говорил, что принципы равноправия людей и наций, знамя демократических свобод и национальной независимости защищают коммунистические партии (стр. 609). Приводя эти слова, авторы Истории КПСС с глубоким уважением говорят о Сталине по случаю его смерти (стр. 610).

К вопросу о "культе личности" Сталина авторы Истории КПСС возвращаются также на стр. 643--645. Почтение, часто оказываемое Сталину в новой Истории КПСС, убеждают нас в том, что обличительная речь, направленная против Сталина, которую Хрущев произнес на закрытом заседании XX съезда КПСС в ночь с 24 на 25 февраля 1956 г., не была его личным делом и не была предпринята по доброй воле. Следует заметить, что Хрущев, воспитанный в системе самовластия Сталина, стремился после смерти диктатора занять его место в партии и в государстве. Поэтому он постарался устранить от влияния в партии в первую очередь своего наиболее опасного соперника Маленкова и удалить его с поста председателя Совета министров СССР. Однако до XX съезда КПСС Хрущев не отмежевывался от политики Сталина и превозносил умершего вождя КПСС. Например, предлагая кандидатуру Булганина на пост председателя Совета министров вместо отставленного Маленкова, Хрущев на заседании Верховного Совета 8 февраля 1955 г. назвал Булганина достойным учеником великого Ленина и одним "из ближайших соратников продолжателя дела Ленина -- И. В. Сталина" ("Правда", 9 февраля 1955).

Хрущев, как первый секретарь ЦК КПСС, не собирался упразднить культ личности Сталина: наоборот, он дал возможность переиздать осенью 1955 г. "Краткий курс" истории ВКП(б), в котором особенно ярко проявляется поклонение Сталину. День рождения Сталина -- 21 декабря -- был отмечен в 1955 г. в советской прессе с глубоким уважением к умершему. Это было почти накануне XX съезда, где Хрущев произнес свою обличительную речь. Например, в "Известиях" от 21 декабря 1955 г. на первой странице помещена большая фотография Сталина, а на второй странице, в статье "Великий продолжатель ленинского дела", между прочим сказано: "Отмечая 76-ю годовщину со дня рождения И. В. Сталина, советский народ с огромной благодарностью вспоминает заслуги верного ученика и продолжателя дела великого Ленина перед партией, перед Родиной. Сталин честно служил нашему народу и снискал всеобщее уважение трудящихся. Он был неутомимым организатором, крупнейшим теоретиком и пропагандистом марксизма-ленинизма, страстным борцом за счастье трудящихся, за мир и дружбу между народами".

В этой же статье имя Сталина упоминается рядом с именами Маркса, Энгельса, Ленина. Без ведома и согласия Хрущева, в то время уже первого секретаря ЦК КПСС, подобные статьи, прославляющие Сталина, не могли бы появиться в советской прессе. И трудно себе представить, чтобы Хрущев, прославляя Сталина в речах и в советской прессе, в то же время готовил свой предстоящий доклад на XX съезде КПСС, в котором он представил Сталина как жестокого изверга, труса, человека недальновидного в международной политике, невежественного и безответственного в военном деле и т. д.

Как первый секретарь ЦК КПСС, Хрущев хотел расширить и усилить свою личную власть до сталинских масштабов и, конечно, готовился к этому. В советской прессе по указаниям первого секретаря КПСС перед XX съездом уже создавался "культ личности" Хрущева. Эту угрозу почувствовали члены президиума ЦК КПСС. Они были против претензий Хрущева стать вторым Сталиным и приняли свои меры. Не только товарищи Хрущева в президиуме ЦК КПСС, не только маршалы советской армии, но, без сомнения, также и деятели партийного аппарата, подчиненные непосредственно Хрущеву, были встревожены его возвышением, боясь, что первый секретарь захочет идти по стопам Сталина. Грозные дни самовластия Сталина, когда жизнь советских граждан, не исключая и коммунистов, находилась в постоянной опасности, были свежи в памяти каждого.

Открытие съезда 14. 2. 1956 г. и вступительные слова Хрущева, предложившего почтить память Сталина вставанием, вовсе не предвещали, что через 10 дней Хрущев произнесет свою обличительную речь. В отчетном докладе ЦК КПСС Хрущев посвятил Сталину целый абзац, который свидетельствует о его преданности умершему диктатору и о высокой оценке Хрущевым роли Сталина, как знаменосца "марксизма-ленинизма". Хрущев сказал: "Вскоре после XIX съезда партии смерть вырвала из наших рядов Иосифа Виссарионовича Сталина. Враги социализма рассчитывали на возможность растерянности в рядах партии, раздоров в ее руководстве, колебаний в проведении ее внутренней и внешней политики. Однако эти расчеты провалились. Коммунистическая партия еще теснее сплотилась вокруг своего Центрального Комитета, еще выше подняла всепобеждающее знамя марксизма-ленинизма." ("Правда", 15 февраля 1956). Только в одном месте своего доклада Хрущев сделал намек на "культ личности" Сталина, сказав, что "ЦК решительно выступил против чуждого духу марксизма-ленинизма культа личности". Почуяв, что, в связи с его притязаниями на власть, на съезде создалась неблагоприятная атмосфера, Хрущев выразил в отчетном докладе свою преданность принципу "коллективного руководства".

Решительную атаку на XX съезде против сталинских приемов первым начал Микоян. Он сказал: "В течение примерно 20 лет у нас фактически не было коллективного руководства, процветал культ личности ..., и это, конечно, не могло не оказать крайне отрицательного влияния на положение партии и на ее деятельность" ("Правда", 18 февраля 1956). За Микояном последовали и другие участники съезда, например, Панкратова, профессор истории, затем известный писатель Шолохов и другие. Повидимому, Хрущев понял "веяние времени" и сам решил присоединиться к критикам Сталина. Его доклад на закрытом заседании не мог быть составлен им самим в короткое время, во время съезда. Следует считать, что этот доклад был составлен задолго перед XX съездом выдающимися членами партии, не желавшими повторения режима, подобного сталинскому. Хрущев, согласившись прочесть на съезде доклад о "культе личности" Сталина, внес в него некоторые изменения, чтобы выгородить себя, избавиться от обвинений за соучастие в преступлениях Сталина. Это касается, например, ликвидации секретаря Коммунистической партии Украины Станислава Косиора, который погиб во время чисток в 1937 г. В комиссии по чистке партии, посланной из Москвы на Украину, состояли Молотов, Ежов и Хрущев. Вот почему Хрущев в докладе на закрытом заседании XX съезда три раза упомянул имя Косиора и говорил о его гибели как о примере незаконных действий Сталина, приписывая одновременно казни невинных людей козням Берия и Ежова. Интересно отметить, что даже в "Истории Украинской Советской Социалистической Республики" (т. II, стр. 432, изд. 1958 г., Киев) между жертвами "преступной своры агента международного империализма Берия" на первом месте стоит имя Косиора. Берия не имел, конечно, отношения к ликвидации Косиора и других: этим делом занималась специальная комиссия по чистке партии, к которой принадлежал Хрущев.

Целью дискуссии о "культе личности" на XX съезде, как объясняют авторы нового учебника истории КПСС, было создание "прочных гарантий того, чтобы впредь в партии истране никогда не возникали подобные явления, чтобы руководство партии осуществлялось на основе принципа коллективности, правильной, марксистско-ленинской политики, при активном участии миллионов трудящихся" (стр 643).

Конечно, партийная диктатура исключает активное участие населения в управлении государством. Поэтому приведенная фраза отражает лицемерие ее заказчиков. Но, повидимому, рядовым членам КПСС, которые тоже не решают вопросов политики, а только слушают доклады и исполняют решения ЦК, хочется быть хотя бы пассивными участниками в политической жизни: чтобы ЦК партии время от времени обращался к ним за одобрением своих планов и постановлений. Каждый знает, что возражать против решений ЦК партии опасно и при секретаре Хрущеве, но все же партийцы могут ощущать своего рода моральное удовлетворение, что к ним обращается ЦК за одобрением своих решений. Сталин, как известно, и этого не делал, действуя единолично, по своему произволу.

Критикуя "культ личности" Сталина, авторы Истории КПСС находятся в очень затруднительном положении. Они приписывают возникновение и развитие этого культа пребыванию советского государства "в определенных конкретно-исторических условиях". Эти условия требовали от партии "железной дисциплины, неустанного повышения бдительности, строжайшей централизации руководства" (стр. 644).

Как известно, Ленин считал, что личная диктатура не противоречит существу советской демократии; поэтому авторы Истории КПСС имеют основания утверждать, что Сталин, находясь на посту генерального секретаря ЦК партии, "активно боролся за претворение в жизнь ленинских заветов" (стр. 644). Так как коммунистическая партия одержала выдающиеся "победы" в разных областях внутренней и внешней политики, создался авторитет ее вождя -- Сталина. Но поскольку у Сталина были "некоторые отрицательные личные качества", то "он уверовал в свою собственную непогрешимость, стал поощрять возвеличивание себя". "Ошибки и недостатки", возникшие вследствие культа личности Сталина, "тормозили развитие советского общества, причиняли ему большой ущерб, мешали развитию творческой инициативы масс" (стр. 645). И все же "ошибки и недостатки" (так мягко авторы Истории КПСС называют жестокую тиранию Сталина, погубившего миллионы невинных людей) "не могли изменить и не изменили глубоко демократического, подлинно народного характера советского строя. Политика, проводимая партией (то есть, самим Сталиным. -- П. Ф.), была правильной, она выражала интересы народа". И наконец: "И. В. Сталин сделал много полезного для Советской страны, для КПСС, для всего международного рабочего движения".

Таким образом, вопрос о Сталине решен окончательно: не система диктатуры, "неограниченной никакими законами" (определение Ленина), породила тиранию Сталина, а только его "отрицательные личные качества".

Вдумчивый читатель Истории КПСС может, однако, задать вопрос: почему "отрицательные личные качества" государственных деятелей демократических стран (а такими качествами обладают, несомненно, многие политические вожди) не приводят к террору и физическому истреблению инакомыслящих. Значит, -- в демократических государствах существуют гарантии, не позволяющие "отрицательным личным качествам" политических вождей проявиться и угрожать свободе и самой жизни граждан.

Этих гарантий в коммунистическом государстве нет и быть не может.

В четвертом разделе XVI главы рассматриваются вопросы "укрепления содружества социалистических стран" и "образования мировой системы социализма". Не только правительство Мао Цзэ-дуна заявило, что полуфеодальный Китай, по примеру СССР, делает прыжок "из царства необходимости в царство свободы", но и президент высоко-индустриальной Чехословакии сказал на XIX съезде КПСС: "Мы приходим к вам учиться тому, как строить социализм" (стр. 611). Москва становится, таким образом, "Меккой" для коммунистических партий всего мира.

Авторы Истории КПСС утверждают, будто бы "был создан на основе полного равноправия, взаимной выгоды и товарищеской взаимопомощи новый тип экономического сотрудничества между СССР и народно-демократическими странами" (стр. 612). Фактически, однако, создалась система эксплуатации стран "народной демократии" советским правительством в различных формах "смешанных обществах" (советско-румынских, советско-венгерских и т. д.), причем львинную долю прибылей присваивает себе советское правительство. Авторы также утверждают: "Мировая система социализма представляет собой совокупность национальных социалистических хозяйств независимых и суверенных государств" (стр. 613--614). Однако коммунистическая Югославия, как независимое государство, не согласилась быть объектом советского колониализма, и это, по приказу Москвы, вызвало бешеную травлю руководства коммунистической партии Югославии со стороны всех "народных демократий". "Титоизм" был провозглашен "исчадием фашизма", и коммунистическая партия Югославии, по велению Сталина, была исключена из Коминформа в 1948 г. Руководство Коммунистической Партии Югославии, по словам авторов учебника, "шаг за шагом отходило от принципов пролетарского интернационализма, скатывалось на позиции национализма" (стр. 614). "Национализм" югославских коммунистов состоит только в том, что они отказались подчиняться указаниям Москвы. Не имея своих войск на территории Югославии, советское правительство не было в состоянии, не рискуя большой войной, принудить коммунистическую партию Югославии к послушанию.

После неудачной попытки расширить территорию Советской империи путем присоединения к ней и Югославии, советское правительство после смерти Сталина пробовало все же наладить с Югославией нормальные отношения. Об этом лаконически сказано на стр. 614, причем кампания, начатая по инициативе Сталина против руководителей коммунистической партии Югославии, приписывается "враждебной деятельности Берия". Таким образом Сталин получил в Истории КПСС новое "отпущение грехов".

В главе XVII дается обзор политики советского правительства в 1953 -- 1958 гг. Говоря о международном положении в этот период, авторы повторяют вымысел, будто война в Корее была вызвана "американскими империалистами". При этом совершенно умалчивается, что агрессия корейских коммунистов и китайских "добровольцев" в Южной Корее была инспирирована, а затем поддержана советским правительством и дипломатически, и материально. Авторы учебника замалчивают, кроме того, тот особенно показательный факт, что оборона свободной части Кореи против коммунистических агрессоров была организована Объединенными Нациями, привлекшими к этому со всех концов мира войска различных свободных государств.

Так как попытка коммунистов захватить всю Корею не удалась, Москва и Пекин принуждены были согласиться на предложенные им мирные условия. Авторы Истории КПСС приписывают заслугу ликвидации Корейской войны "последовательно миролюбивой политике Советского Союза, Китайской Народной Республики и всего лагеря социалистических государств" (стр. 617).

Советское и китайское коммунистические правительства склонились к миру в Корее не потому, что "захватнические планы американского империализма в этом районе потерпели провал" (стр. 618), а по той причине, что всему миру все яснее становилась агрессивная политика коммунистического блока, а это вредило большевистской пропаганде, особенно в нейтральных странах.

Авторы Истории КПСС пытаются использовать для своей пропаганды освобождение отдельных колониальных народов Азии и Африки от иностранного владычества. При этом, выражая сочувствие народам бывших колоний, создавших независимые государства, авторы нового учебника бросают обвинения по адресу США, например: "Народам, завоевавшим независимость, приходится отстаивать ее не только от старых колонизаторов -- Англии и Франции. Все чаще они вынуждены защищаться от колониализма США, выступающих в качестве главной опоры колониальной системы империализма, основного носителя колониального и расового гнета" (стр. 621). Наряду с этими пропагандными заявлениями по адресу США, авторы Истории КПСС изображают политику советского правительства по отношению к народам Азии и Африки, освобождающимся или освободившимся от колониального подчинения, как преисполненную самого бескорыстного альтруизма: "СССР помогает им (новым государствам Азии и Африки. -- П. Ф.) на началах полного равноправия, невмешательства в их внутренние дела, без предъявления каких бы то ни было политических или военных условий. Характер этой помощи является полной противоположностью кабальным началам, на которых основана так называемая помощь США и других колонизаторов" (стр. 621).

Политические цели, которые преследует советское правительство, помогая отсталым странам, однако, вполне ясны: возбудить к себе симпатию народов недоразвитых стран, усыпить их бдительность в отношении коммунистической инфильтрации и советского империализма. Политика "рублевого наступления" на недоразвитые страны ведется очень искусно, причем руководству КПСС часто удается благодаря своей помощи народам Азии и Африки скрыть от них национальное угнетение и низкий уровень жизни трудящихся масс в СССР. Политическая внешняя экспансия советского правительства идет по стопам царского режима: "Государство пухло, а народ нищал", -- писал об этом в свое время русский историк В. О. Ключевский.

Изображая в привлекательном свете политику советского правительства в отношении народов Азии и Африки, авторы Истории КПСС не могли обойти молчанием восстание венгерского народа против советской оккупации в октябре--ноябре 1956 г. Это восстание авторы объясняют интригами "реакционных империалистических кругов, главным образом Соединенных Штатов Америки", и называют его "контрреволюционным мятежом", хотя во главе восстания стояли венгерские коммунисты (Имре Надь, Малатер и другие). Авторы называют также восстание венгерского народа против советских оккупационных сил "империалистической агрессией" (стр. 624). Так как западные великие державы не послали своих армий для защиты Венгрии и свободный мир ограничился протестами против советского насилия, получается, что маленькая Венгрия предприняла "империалистическую агрессию" против огромного СССР.

Участие советской армии в подавлении Венгерского восстания авторы учебника объясняют следующим образом: "Советский Союз по просьбе правительства Венгрии, выполняя свой интернациональный долг, оказал действенную помощь братскому венгерскому народу в ликвидации контрреволюционного мятежа" (стр. 624). Таким образом, преступление советских агрессоров по отношению к Венгрии, стремившейся освободиться от иностранной власти, превращено в Истории КПСС в "благодеяние", совершенное для венгерского народа.

В том же духе коммунистической "диалектики" в Истории КПСС представлена политика советского правительства в отношении Западного Берлина, который Москва стремится изъять из под контроля великих держав и подчинить марионеточному правительству советской зоны Германии, называемой "Германской Демократической республикой".

Международную политику советского правительства авторы учебника считают "проникнутой гуманизмом и миролюбием" (стр. 626).

Во втором разделе XVII главы рассматриваются проблемы внутренней политики советского руководства. Н. С. Хрущев, избранный в сентябре 1953 г. на должность первого секретаря ЦК КПСС, представлен в привлекательном свете: его деятельность преисполнена забот о повышении продуктивности сельского хозяйства, о пробуждении "творческой инициативы масс", о развитии техники, о борьбе с "культом личности" Сталина о восстановлении ленинских "норм партийной жизни, прежде всего принципа коллективности" и т. д. (стр. 629). Это описание "нового царствования" напоминает дух учебников истории монархических государств прежних времен, в которых обыкновенно изображались общий упадок -- политический, хозяйственный, культурный и моральный -- при умершем монархе и достижения в результате правления нового монарха. При этом конец царствования нового монарха снова описывался в мрачных красках, чтобы облегчить его наследнику возможность проведения благодетельных реформ и достижения очередных "успехов".

Следует отметить некоторое изменение тактики нового руководства КПСС в вопросах сельского хозяйства, попытку, в частности, увеличить продуктивность колхозов, исходя из личной заинтересованности земледельцев. Чтобы придать больший вес подобной "системе мероприятий", на стр. 632 приводится соответствующая цитата из сочинений Ленина. Упоминание о личном интересе, личной заинтересованности через 40 лет после установления диктатуры коммунистов в СССР должно вызвать вопрос: как могло случиться, что "в стране построенного социализма" партийное руководство не обращало до сих пор внимания на личную заинтересованность трудящихся? Следовательно, так называемое "социалистическое государство" обращалось с личными интересами трудящихся самым бесцеремонным образом (то есть, забирало себе "прибавочный продукт", оставляя эксплуатируемым массам лишь самый необходимый минимум для существования). Особенно примечательно в этом пренебрежении диктаторской власти к личным интересам трудящихся, что во всем учебнике истории КПСС нет ни слова о праве эксплуатируемых граждан "социалистического государства" защищать свои интересы протестами, стачками, организованными действиями профессиональных союзов. Вся "творческая инициатива масс" должна проявляться в покорном выполнении приказаний партийного начальства, а о личной заинтересованности трудящихся могут свободно рассуждать только коммунистические вожди.

В связи с планом увеличения производства хлеба, намеченным руководством КПСС, в новом учебнике говорится о "громадном подъеме трудовой активности и инициативы народных масс" в 1956 г., когда советское правительство решило освоить "не менее 28--30 миллионов гектаров новых земель". Действительность показала, что этот план Хрущева был далек от реальности: засухи в Казахстане свели на нет план "крутого подъема" сельского хозяйства. Катастрофический провал этого плана усугубляется еще тем, что эрозия почвы, вызванная использованием целинных земель в полупустынных областях Казахстана, является угрозой и для земледелия в европейских областях СССР. Массы пыли, возникшие вследствие эрозии, были принесены сильными бурями весной 1960 г. в южные европейские республики СССР и достигли даже Румынии, Болгарии и Югославии.

"Чтобы непрерывно повышать материальное благосостояние населения, партия поставила задачу увеличить обеспеченность трудящихся наряду с продовольственными и промышленными товарами", -- сказано на 635 стр. Истории КПСС. Эти слова характеризуют отношение диктаторской партии к народным массам: они должны пассивно принимать "благодеяния" власти и беспрекословно переносить возникшие по ее вине бедствия и лишения. Для самодеятельности подвластного диктатуре КПСС населения места нет.

В третьем разделе XVII главы описан XX съезд КПСС, которому придается "историческое значение". Как это было и в дискуссиях, и решениях предыдущих съездов, XX съезд подтвердил "уверенность коммунистов в победе социалистического способа производства в соревновании с капиталистическим" (стр. 638). Как преимущества советского "социализма" над "загнившей капиталистической системой" авторы приводят "высокие темпы роста промышленного производства в социалистических странах" (стр. 638). Если понимать социализм (от слова socius -- товарищ) как систему народного хозяйства, направленную к полному удовлетворению потребностей членов человеческого общества на основе свободы и равенства, то советский "социализм" совершенно противоречит тому, что имели в виду теоретики и пропагаторы социализма. Можно говорить о советском хозяйственном строе как о национализированной экономике, подчиненной решениям диктаторской партии. В свое время Ф. Энгельс писал, что государственные железные дороги в Германской империи не сделали Бисмарка социалистом, как не были социалистами император Наполеон или Меттерних, введшие, первый -- во Франции, а второй -- в Австрии, табачные монополии (F. Engels, Herrn Eugen Duehring's Umwaelzung der Wissenschaft, Zurich 1886, S. 265).

Знаменательно, что в описании успехов "социалистического способа производства" в советском государстве авторы Истории КПСС редко упоминают о социальных выгодах для трудящихся. Правда, говоря о "загнивании капиталистической системы" (стр. 638), они избегают пользоваться формулой К. Маркса об "обнищании пролетариата" в капиталистических странах. Это и понятно: в странах свободного мира в XX веке значительно повысилось благосостояние народных масс, чего не могут отрицать и авторы нового учебника. Но они не могут сказать, что положение трудящихся в СССР настолько улучшилось, что его можно поставить на уровень жизни населения в высоко развитых странах Запада. В этом смысле хозяйственный строй в высоко развитых странах свободного мира гораздо более социален, чем советская система государственной экономики, так как он обеспечивает удовлетворение потребностей широких народных масс несравненно полнее, чем это наблюдается в СССР.

В Истории КПСС дана ревизия известного тезиса Ленина о неизбежности войн в эпоху империализма. Этот тезис XX съездом КПСС отвергнут. Съезд "сделал вывод о реальной возможности предотвращения войн в современных международных условиях" (стр. 639). Отклонение тезиса Ленина о неизбежности войн мотивируется в Истории КПСС тем, что в настоящее время во всем мире существуют "мощные общественные и политические силы", способные предотвратить войну. По существу, однако, не это стало причиной отклонения ленинского тезиса, а нечто другое: военная техника, термоядерное оружие с его разрушительной силой принудили руководителей КПСС к ревизии тезиса Ленина (и Сталина) о неизбежности (а в определенных условиях желательности) "войн в эпоху империализма".

Другой ревизией ленинизма явился сформулированный на XX съезде взгляд на возможность мирного перехода "от капитализма к социализму" (то есть -- о переходе власти в свободных государствах к коммунистической партии). Говоря о завоевании прочного большинства в парламенте каждой свободной страны, авторы нового учебника решительно, однако, отмежевываются от партий демократического социализма, членов которых они называют "реформистами". Этим партиям История КПСС объявляет непримиримую войну: "С реформистами должна вестись решительная борьба, как с защитниками капиталистического строя" (стр. 640).

Излагая постановления XX съезда, авторы упоминают "принципиальные указания по вопросам национальной политики" (стр. 646). В общих чертах они говорят о необходимости "выработки новых форм государственного управления хозяйством, которые правильно сочетали бы централизованное руководство и самодеятельность республик" (стр. 646). Эту задачу XX съезд наметил, но решить ее в условиях диктатуры невозможно. Очевидно, народы СССР, стремящиеся к "самодеятельности", в первую очередь хотят освободиться от "централизованного руководства" Москвы, подобно всем колониальным народам, стремящимся освободиться от "централизованного руководства" метрополий.

В четвертом разделе XVII главы говорится о "развитии социалистической демократии" в Советском Союзе после XX съезда. К этому "развитию" авторы нового учебника относят также "социалистическое соревнование", связанное с досрочным выполнением шестой пятилетки. Надо помнить, однако, что соревнования в СССР не являются результатом свободного волеизъявления трудящихся, а диктуются принудительными резолюциями, составленными партийными организациями. Никто не решается отказаться от участия в соревновании, опасаясь репрессий со стороны властей.

На стр. 647 упоминается о "широком движении" в СССР, вызванном желанием "в ближайшие годы догнать и перегнать США по производству молока, масла и мяса на душу населения". Естественно, что сельское хозяйство СССР должно стремиться достигнуть более высокой производительности, чтобы вполне удовлетворять потребности населения страны. Однако решение партии "догнать и перегнать США" является пока лишь не более, как пожеланием. В США только 12% населения занято в сельском хозяйстве, в СССР -- 45%. Сельское хозяйство США удовлетворяет не только потребности населения страны, но имеет огромный избыток продуктов питания. Если сельское хозяйство Советского Союза достигнет уровня США, то советскому правительству придется бороться с перепроизводством продуктов питания, которые само население СССР целиком использовать не сможет. Поэтому слова "догнать и перегнать США" являются лишь демагогической пропагандой.

Критика "культа личности" Сталина на XX съезде КПСС отозвалась на настроении деятелей советской культуры. В результате наступившей на короткое время в СССР "оттепели", научные работники, писатели, критики, художники начали отходить от мертвящей системы "социалистического реализма" и даже "отрицать необходимость руководящей роли партии в идеологической области. Раздавались голоса против партийности к идейности в науке, литературе и искусстве, против связи их с назревшими задачами коммунистического строительства" (стр. 648--649). Эта оппозиция деятелей культуры против партийного тоталитаризма, стремление к свободе научного исследования и независимости художественного творчества вызвала со стороны ЦК КПСС решительный отпор. "Партия, ее Центральный Комитет провели большую работу среди деятелей науки, литературы, искусства, разъясняя им сущность марксистско-ленинской идеологии. Партия еще раз убедительно показала, что единственное средство подлинного расцвета советской культуры -- связь ее с жизнью, служение делу народа, строительству коммунизма" (стр. 649). Здесь словами о "связи с жизнью", о "служении народу" заслоняется основное требование партии к деятелям культуры: безусловное служение диктатуре партии, ее задачам. Только теперь, вместо Сталина, законодателем "социалистического реализма" в творчестве стал Хрущев. Авторы Истории КПСС, однако, не упоминают почему-то об известной директиве Хрущева творческим работникам СССР -- "За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа", опубликованной в "Правде" от 28. 8. 1957 г. Тон и содержание этой директивы ничем не уступают соответствующим выступлениям Сталина.

На стр. 652 Истории КПСС говорится об оживлении работы профсоюзов в СССР на основании решений декабрьского пленума ЦК КПСС в 1957 г. Как известно, при Сталине еще перед второй мировой войной профсоюзы замерли и даже возник вопрос об их ликвидации. Война поставила перед профсоюзами новые задачи, в частности опекать инвалидов, семьи призванных в армию и т. д. После войны советские профсоюзы понадобились руководству КПСС для связи с профессиональным движением стран свободного мира, чтобы подчинить это движение воле Москвы. После XX съезда, по постановлению ЦК КПСС "на профессиональные союзы СССР возложены большие обязанности по вовлечению масс в управление производством, по дальнейшему улучшению социалистического соревнования, мобилизации рабочих и служащих на выполнение и перевыполнение государственных

планов,

повышению

производительности

труда, совершенствованию методов управления предприятиями и стройками" (стр. 652). Из этого перечня новых обязанностей, "возложенных" на профсоюзы партией, ясно, что они являются частью государственной машины, призванной содействовать усилению эксплуатации трудящихся. Правда, авторы учебника отмечают, что профсоюзам "предоставлено право участвовать в разработке промфинпланов предприятий, в решении вопросов нормирования труда и в организации заработной платы, осуществлять контроль за соблюдением трудового законодательства". Это "право", однако, весьма проблематично: ведь и промышленностью, и профсоюзами управляет партия, которая интересы промышленности всегда ставила и ставит выше "личных интересов" трудящихся. То же касается и заявления авторов, что "увольнение рабочих и служащих может производиться лишь с согласия фабрично-заводских и местных комитетов" (стр. 653). Поскольку фабрично-заводские комитеты как и промышленные предприятия находятся в руках партии, трудно предположить, чтобы она стала защищать интересы рабочих в ущерб промышленности.

Весьма примечательна в новом учебнике характеристика деятельности "антипартийной группы" Маленкова, Молотова и Кагановича. Расправа Хрущева и его единомышленников со своими противниками в партии отличается в методах от расправы Сталина над оппозиционерами Троцким, Бухариным, Зиновьевым и др. Сталин объявлял всех, несогласных с ним, "агентами капитализма", "шпионами фашизма" и т. д., не давая им возможности защищать свои взгляды. Хрущевское руководство избегает таких резких определений, но все же не позволяет противникам, как это было, в частности, с членами "антипартийной группы", свободно изложить свои взгляды в советской прессе или с трибуны партийного съезда.

Авторы Истории КПСС тенденциозно излагают взгляды "антипартийной группы" Молотова, Кагановича и др. Членам этой группы приписываются все возможные грехи: они будто бы были "против борьбы с бюрократизмом", не признавали "необходимости усиления материальной заинтересованности колхозного крестьянства в расширении сельскохозяйственного производства" и даже были "против движения", направленного к тому, чтобы догнать и перегнать Америку в производстве сельскохозяйственных продуктов, и т. д. Чтобы окончательно "добить" эту группу, стремившуюся овладеть партийной машиной, хрущевское руководство выдвинуло против ее членов испытанное во времена Сталина обвинение: "Безжизненный подход к марксизму-ленинизму" (стр. 656). Эта фраза содержится в резолюции пленума ЦК КПСС, напечатанной в "Правде" от 14 июля 1957 г.

Та же судьба постигла и министра обороны маршала Жукова. По уверению авторов Истории КПСС, он "нарушил ленинские принципы руководства вооруженными силами СССР", ограничивая контроль партии над армией и способствуя культу собственной личности (стр. 657). Однако в свое время на закрытом заседании XX съезда КПСС Хрущев неодобрительно упоминал об умалении, по инициативе Сталина, роли Жукова во второй мировой войне. Теперь это сталинское оружие, только в несколько иной форме, Хрущев сам употребил против того же Жукова.

В пятом разделе XVII главы рассматриваются итоги деятельности КПСС за 40 лет. Авторы утверждают здесь, что "партия выработала механизм диктатуры пролетариата..." "Через советы она обеспечила реальное и непосредственное участие каждого трудящегося в управлении страной" (стр. 660). В действительности, как мы не раз указывали выше, советы были с самого начала диктатуры коммунистов орудием партии. "Власть советов" была и остается псевдонимом партийной диктатуры, и слова о "реальном и непосредственном участии каждого трудящегося в управлении страной" являются лишь пропагандой "на экспорт".

"В СССР, -- как говорят авторы учебника, -- было построено социалистическое общество ... Все богатства страны находятся в собственности народа. Никто не может присвоить себе результаты труда другого человека" (стр. 661). Фактически, однако, все богатства страны находятся в распоряжении "нового господствующего класса" -- коммунистической бюрократии, которая присваивает себе результаты труда рабочих и крестьян.

Дальнейшее прославление достижений режима партийной диктатуры в СССР идет в том же духе. Утверждается, например, будто КПСС добилась создания "реального народовластия" в Советском Союзе; что "ни в одном буржуазном государстве народ не имеет и не может иметь действительных прав и свобод. В капиталистических странах выборы в парламенты организованы таким образом, что в них попадают только представители буржуазии или же им обеспечивается подавляющее большинство" (стр. 662). Очевидно, социалистическое большинство в некоторых парламентах Западной Европы и социалистическую оппозицию во многих парламентах мира авторы считают "представителями буржуазии".

Существующий в СССР строй в учебнике именуется "социалистической демократией". Якобы осуществленная в Советском Союзе, эта "социалистическая демократия" обеспечивает всем гражданам советской страны действительную свободу слова, печати, собраний, митингов и манифестаций" (стр. 662). Но, если даже Молотову, Кагановичу, Маленкову, Булганину и другим выдающимся коммунистам большинство ЦК КПСС не разрешило высказать и защищать свои взгляды публично, то о какой свободе слова, печати и собраний в СССР можно говорить вообще? Знаменательно, что в перечне демократических "свобод", якобы гарантированных "всем гражданам советской страны", не упомянута свобода для создания обществ и организаций, независимых от коммунистической партии. Основной признак демократии -- это право населения создавать оппозиционные партии для защиты взглядов, противоречащих правительственным. Роза Люксембург, критикуя партийную диктатуру Ленина в 1918 г., правильно указала, что основной чертой демократии является свобода для оппозиции (Russische Revolution, Berlin 1922). В СССР свободой пользуются только члены правящей группы КПСС, и то с оглядкой на первого секретаря ЦК.

Рекламируя существующий режим в СССР, авторы Истории КПСС утверждают также: "Советский народ является единственным хозяином своей страны" (стр. 662). Для доказательства этого они указывают на то, что "советы избираются на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании". Надо бы только прибавить к приведенным словам, что списки кандидатов при выборах составляются комитетами коммунистической партии и ни один кандидат, неугодный партии, не имеет шансов попасть в список. Иными словами, советы, избранные на основе этого "демократического закона", остаются попрежнему орудием диктаторской партии.

Перечисляя достижения советской власти за 40 лет, авторы Истории КПСС приводят цифры роста добычи угля, железа, стали в 1957 г. Нет только данных о производстве товаров широкого потребления. Потребности населения -- это второстепенный вопрос для советского правительства.

О крестьянстве после 40-летнего режима партийной диктатуры в Истории КПСС сказано: "Партия решила крестьянский вопрос и на основе перехода от индивидуального хозяйства к коллективному впервые в истории привела крестьян к счастливой жизни" (стр. 663). При этом утверждается, что в СССР "были организованы на основе добровольного объединения крестьян крупные коллективные хозяйства". Эти слова вновь противоречат фактам. Миллионы крестьян, сопротивлявшихся принудительной коллективизации и погибших от террора и голода в лагерях принудительного труда, -- молчаливые свидетели фальшивости этой циничной пропаганды.

На стр. 664--665 нового учебника говорится о "достижениях" советского правительства в решении национального вопроса в СССР. Здесь утверждается, будто бы руководство КПСС обеспечило народам СССР свободу, национальную независимость, "а также фактическое экономическое равенство". "Самостоятельность" народов Советского Союза существует, однако, только на бумаге. Правительства отдельных "национальных республик" беспрекословно выполняют приказы Москвы, так как назначаются эти правительства ЦК КПСС. Утверждение об экономическом равенстве народов СССР является просто грубым вымыслом. Бюджеты союзных республик утверждает сначала Верховный Совет СССР, и лишь затем эти бюджеты формально "утверждаются" Верховными Советами отдельных республик. Не было и не может быть случая, чтобы Верховный Совет какой-либо союзной республики отверг свой бюджет, предписанный Москвой. Это и понятно. Ведь в 19-й статье Конституции СССР сказано: "Законы СССР имеют одинаковую силу на территории всех союзных республик". А в статье 20-й той же конституции подчеркнуто: "В случае расхождения закона союзной республики с законом общесоюзным, действующим является общесоюзный закон".

Утверждение авторов Истории КПСС, будто бы "партия обеспечила всестороннее развитие культуры, национальной по форме и социалистической по содержанию", тоже не соответствуют действительности. Чем далее, все больше происходит вытеснение, ограничение языков народов СССР в пользу русского. Политика КПСС направлена к тому, чтобы свести языки народов СССР на положение вымирающих диалектов и скорейшим путем привести к "слиянию наций" (фактически к руссификации). Поэтому в прессе, в научных книгах, в школах СССР все чаще употребляется термин "советский народ", объединяющий все народы государства.

Следует отметить, что в новом учебнике истории КПСС исключена националистическая пропаганда, обычная в изданиях, предназначенных для внутреннего употребления в СССР: пропаганда о "старшем брате" (русском народе), как защитнике и учителе всех других народов. Надо заметить при этом, что выражение "старший брат" взято из лексикона времен самодержавия.

О националистическом курсе политики Москвы по отношению к нерусским народам в новом учебнике истории КПСС ничего не упоминается, и по понятным соображениям: История КПСС предназначена не только для читателей в СССР, но и для стран всего мира. Упоминание о "старшем брате" нерусских народов СССР, обязанных восхвалять этого "старшего брата", не может вызвать сочувственного отклика в свободном мире и особенно среди пробудившихся народов Азии и Африки.

По указанию руководства КПСС советская историческая наука отказалась от характеристики царской России как "тюрьмы народов" и после второй мировой войны стала изображать империализм царского правительства в благоприятном свете.

Завоевание царской Россией нерусских стран признано ныне в советской историографии фактом "прогрессивным", и, наоборот, движение народов, стремившихся к отделению от царской империи, считается "реакционным". Как пример решительного поворота в освещении советской исторической наукой прошлого, укажем на Шамиля, предводителя горцев Кавказа в борьбе против царской России. В "Большой Советской Энциклопедии" о Шамиле сказано: "Шамиль -- вождь национально-освободительного движения горских народов Кавказа, направленного против колониальной политики царской России ... Народное восстание, направленное против России и против местных владельческих сословий, было в основе своей антифеодальным" (БСЭ, 1 изд., т. 61). О том же Шамиле, в связи с новыми указаниями партийного руководства, стали писать после второй мировой войны в противоположном духе, например: "Россия объективно выполняла роль освободителя кавказских народов от жестокого гнета и произвола иранских и турецких хищников". При этом о Шамиле, героизмом которого восхищался в свое время Маркс, сказано, что ему "пришлось преодолевать упорное сопротивление народа, выражавшего симпатии к России, избавившей Дагестан от восточных насильников" ("Вопросы истории", сентябрь 1950). В СССР после второй мировой войны устраиваются официальные юбилеи в честь присоединения в прошлом к Московскому Царству Украины, Башкирии и других стран и областей, причем завоевания царей именуются "добровольным объединением".

На XII пленуме Союза писателей СССР, в декабре 1948 г., содоклад о литературе Казахстана сделал Б. Горбатов. Он говорил: "Что было бы с Казахстаном, если бы он не был присоединен к России? Его проглотил бы Китай, Кокандское царство, его раздробили бы, растащили бы на части. В конечном счете он стал бы легкой добычей для английских колонизаторов". Следует по этому поводу заметить: народы, принадлежавшие к западным колониальным империям, имели возможность организоваться и успешно вести борьбу за свое освобождение (Индия, Бирма, Тунис, Марокко, Гвинея, Гана и т. д.). Однако ни один народ, попавший под власть Советской империи, не смог освободиться от владычества Москвы (пример -- Венгрия в 1956 г.).

Заявления авторов нового учебника истории КПСС, будто бы партия имеет "глубокое уважение ко всем большим и малым народам" и признает их национальную независимость, остаются словами без содержания. Такие же пропагандные фразы авторы Истории КПСС повторяют, излагая принципы международной политики правительства СССР: "Взаимное уважение национального суверенитета и территориальной целостности, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода, отказ от войны, как орудия внешней политики" (стр. 662). Стоит только припомнить агрессию советского правительства хотя бы за последние 20 лет: нападение на Финляндию в 1939 г., нападение на Эстонию, Латвию и Литву в 1940 г., захват целого ряда "сателлитов" в Европе, а также государственные перевороты в этих странах, произведенные с помощью Москвы, -- и сразу возникает перед глазами подлинная картина действительной международной политики советского правительства: насилие, интриги, интервенция, агрессия для расширения территории советской империи и для увеличения ее влияния в мире.

Авторы Истории КПСС пытаются убедить читателя в том, будто бы политика "мирного сосуществования", о которой говорит Хрущев, следует взглядам Ленина. Это не соответствует действительности. Ленину эта идея была чужда. Еще перед революцией, в январе 1917 г., Ленин писал о возможности заключения мира между воющими государствами: "Действительный демократический мир ... может быть заключен лишь при условии, что его будут заключать не теперешние и вообще не буржуазные правительства, а пролетарские правительства, свергнувшие господство буржуазии и приступившие к ее экспроприации" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 23, стр. 202). Захватив власть в России, Ленин говорил в речи на заседании Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. "Одной из очередных задач наших является необходимость немедленно закончить войну. Но для того, чтобы кончить эту войну, тесно связанную с нынешним капиталистическим строем, ясно всем, что для этого необходимо побороть самый капитал" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 26, стр. 208). Таким образом, заключение мира и создание мирного сосуществования между народами отодвигается, по Ленину, до окончательной победы над "капиталом".

В 1920 г. у советского правительства возник вопрос об уступках капиталистическим государствам и о концессиях иностранным предпринимателям в России для восстановления народного хозяйства. На эту тему Ленин произнес речь на собрании актива московской организации коммунистической партии (декабрь 1920 г.) Эту речь советские пропагандисты стремятся использовать для доказательства, будто Ленин был сторонником мирного сосуществования. Вот что, однако, говорил Ленин в своей речи: "Пока мы не завоевали всего мира, пока мы остаемся с точки зрения экономической и военной слабее, чем остальной капиталистический мир, до тех пор надо держаться правила: надо уметь использовать противоречия и противоположности между империалистами" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 31, стр. 410--411). По Ленину, советское правительство может наиболее выгодно "сосуществовать" с прочими странами мира, если эти государства будут находиться во вражде и войне между собою. "Еще более, -- говорил Ленин, -- нас спасло бы то обстоятельство, если бы империалистические державы оказались в войне. Если мы вынуждены терпеть таких негодяев, как капиталистические воры, из которых каждый точит нож против нас, прямая наша обязанность двинуть эти ножи друг против друга. Когда два вора дерутся, честные люди выигрывают" (там же, стр. 419).

Итак, "честные люди", сидящие в советском правительстве, имеют прямую обязанность разжигать войны между другими государствами, ожидая момента такого ослабления воющих сторон, которое позволит советскому правительству "завоевать весь мир". Как видим, авторы Истории КПСС и Хрущев напрасно ссылаются на Ленина как на сторонника "мирного сосуществования".

Пятый раздел XII главы заканчивается изложением содержания декларации коммунистических партий мира, принятой в ноябре 1957 г. на совещании в Москве. В этой декларации был осужден "ревизионизм", который проявляется в различных коммунистических партиях (стр. 673). К сожалению, авторы не выясняют, в чем существо "ревизионизма", который является "в современных условиях главной опасностью". Декларация коммунистических партий совершенно произвольно приписала ревизионистам "буржуазную идеологию", которая направлена к сохранению или восстановлению капитализма. Фактически, в странах с коммунистическими диктатурами растет недовольство, особенно среди молодежи, которая ищет новых идейных и политических путей для выхода из системы тоталитаризма. Мысль этих людей обращается к критикам большевизма, которые выступали против коммунистической диктатуры с позиций демократического социализма (Карл Каутский, Эмиль Вандервельде, Эдуард Бернштейн и др.). Близко к идеям демократического социализма подошел и Милован Джилас, оппозиционный коммунист Югославии. Ревизионизм большевизма, подчеркивающий необходимость политической и духовной свободы для прогресса народа, находит широкий отзвук у населения СССР и в других странах с коммунистическими диктатурами, и это является причиной резкого осуждения ревизионизма, как главной для коммунизма опасности в современных условиях. Это только видоизмененная форма давно известного лозунга большевиков: "Социал-демократия -- главный враг".

Коммунистическая партия Югославии отказалась подписать московскую декларацию, и за это авторы Истории КПСС называют югославских коммунистов "ревизионистами", противниками "ленинизма". В действительности причины расхождения коммунистической партии Югославии с КПСС лежат не в области идеологии, а в области международной политики. Правительство Югославии отказывается присоединиться к советскому военному блоку (Варшавский пакт), отстаивая свою нейтральную позицию между Западом и Востоком.

Шестой раздел XVII главы посвящен экономическим вопросам СССР. Наряду с исчислением намеченного роста производства в тяжелой промышленности, в химической индустрии и в сельском хозяйстве, говорится о "неустанной заботе" коммунистической партии в отношении "повышения благосостояния трудящихся" (стр. 677). Отмечено решение ЦК КПСС "в ближайшие пять-шесть лет в достатке обеспечить потребности населения в тканях, одежде, обуви и в других промышленных товарах широкого потребления". Авторы при этом утверждают: "Этот план реален". В доказательство реальности плана никаких данных они, однако, не приводят: сколько пар обуви, сколько миллионов метров тканей и т. д. предполагается изготовить для того, чтобы удовлетворить потребности населения. Подобные обещания со стороны правящей партии известны с первых лет коммунистической диктатуры, но они неизменно далеки от осуществления.

Относительно решения жилищной проблемы авторы Истории КПСС утверждают, что в этом направлении "сделан крупный шаг" (стр. 677). При этом они стараются свалить вину за недостаток жилищ в СССР на свергнутое в 1917 г. царское правительство: будто бы в царской России "десятки миллионов людей жили в бараках, а многие просто в землянках" (стр. 677). Это -- очередное измышление. В царской России только часть рабочих крупных индустриальных предприятий жила в бараках или очень редко в землянках. Кроме того, число рабочих в царской России не превышало 4 млн. чел. Среди них было довольно много квалифицированных, хорошо оплачиваемых специалистов, имевших квартиры и собственные дома. Поэтому совершенно нелепо утверждение о "десятках миллионов людей", живших якобы в бараках и землянках. Крестьяне жили в своих избах, часто примитивно построенных, но обеспечивавших жилищную проблему лучше, чем это могла осуществить диктаторская партия на протяжении 40 лет. "Неустанная забота" коммунистической партии о благосостоянии населения СССР не дает пока ощутительных результатов. Авторы сообщают, кстати, что "предусматривается в течение ближайших 10--12 лет ликвидировать в стране недостаток в жилье" (стр. 677). Из этого видно, что "заботы партии" оставляют жилищное строительство СССР расти весьма медленным темпом.

На стр. 680 Истории КПСС изложена в общих чертах реформа народного образования в СССР, предпринятая по инициативе Хрущева и осуществленная в результате специального закона Верховного Совета СССР. В основу реформы "положен принцип соединения учебы с производительным трудом, с практикой коммунистического строительства". Фактически, реформа, установившая обязательное восьмилетнее образование и посылку детей рабочих и крестьян на производство, ограничивает возможность детям трудящихся приобрести достаточные знания для поступления в высшие учебные заведения. Среднее и высшее образование в СССР становится привилегией детей "нового класса", коммунистической бюрократии. Для последних создаются особые школы-интернаты, "суворовские училища" и т. д., по образцу закрытых привилегированных учебных заведений царской России, кадетских корпусов и институтов благородных девиц. Заявив в 1957 г. о намерении партии организовать школы-интернаты, Хрущев прямо сослался, как на образец, на закрытые учебные заведения для детей привилегированных классов времен царского режима. Однако в Истории КПСС нет упоминания о школах-интернатах, предназначенных для детей нового правящего класса. Это умолчание очень показательно. Оно свидетельствует о том, что руководство КПСС не считает эти школы таким достижением, которым можно бы было похвалиться перед массовым читателем Истории КПСС.

В "Кратких выводах" к XVII главе перечисляются "достижения" партии в период после XX съезда КПСС, причем подчеркивается, что после построения социализма партия переходит к строительству коммунизма в СССР. Упоминается также о расширении "прав союзных республик и местных советов", но конкретных данных об этом "расширении" не приводится.

XVIII глава посвящена семилетнему плану развития народного хозяйства СССР, который был утвержден на XXI съезде партии в феврале 1959 г. Эта заключительная глава Истории КПСС написана в панегирических тонах, причем XXI съезд назван съездом "строителей коммунизма".

В XVIII главе на первый план выдвинута личность Н. С. Хрущева. Его имя упоминается здесь 14 раз, почти соответственно числу хвалебных признаний по адресу Сталина в период культа его личности.

Прославляя хозяйственные достижения СССР за 40 лет ("национальный доход за время существования советской власти увеличился по расчету на душу населения в 15 раз", стр. 693), авторы Истории КПСС сообщают, что "реальные доходы рабочих и служащих увеличились в 1958 г. ло сравнению с 1940 г. почти в два раза, реальные доходы колхозников по расчету на одного работающего -- более чем в два раза". Если принять во внимание нищенский жизненный уровень населения СССР в 1940 году, то некоторое увеличение заработной платы может быть воспринято им с известным удовлетворением. Однако, сколь отстает жизненный уровень трудящихся СССР от уровня жизни трудящихся свободных индустриальных стран, об этом авторы Истории КПСС умалчивают. Только на стр. 698 сообщается, что партия предполагает "повысить заработную плату низкооплачиваемым рабочим и служащим в течение семилетия с 270--350 до 500--600 рублей в месяц". Покупательная ценность рубля равняется приблизительно одной десятой доллара. Основываясь на этом, читатель Истории КПСС может установить уровень жизни трудящихся в СССР.

Целью семилетнего плана, по уверению авторов нового учебника, является осуществление коммунизма в СССР. В этот период должно произойти повышение уровня обобществления колхозов. Это значит -- превращение их в "общенародную собственность", подобно государственным предприятиям -- совхозам. В результате этой политики "будут постепенно стираться существенные различия между городом и деревней" (стр. 703).

Исповедуя на словах тезис Маркса--Энгельса об "отмирании государства" при коммунизме, авторы Истории КПСС приходят к выводу, что эта задача неосуществима до тех пор, "пока существует агрессивный империалистический лагерь" (стр. 705). Поэтому "советское государство обязано укреплять и совершенствовать свои вооруженные силы", а также "всемерно укреплять органы государственной безопасности". Иными словами, военный и полицейский аппарат должен оставаться в полной неприкосновенности и после "построения коммунизма" в СССР и даже совершенствоваться и укрепляться. Причину этого авторы Истории КПСС видят в угрозе со стороны "агрессивных империалистов". Фактически, сильный аппарат принуждения, устрашения и подавления необходим руководству КПСС для того, чтобы сохранить режим тоталитарной диктатуры, против которого выступают в той или иной форме передовые силы народов СССР. Индустриализация СССР потребовала подготовки кадров образованных людей, которые достаточно критически относятся к политике коммунистических вождей. В прошлое отходит, по выражению Лассаля, "проклятая неприхотливость" (verdammte Beduerfnislosigkeit) трудящихся масс, особенно молодежи. Молодое поколение в СССР грамотно, читает, размышляет, сравнивает и ищет не только материального благополучия, но и духовной и политической свободы. Миллионы молодых людей Советского Союза в недалеком будущем будут решать судьбу советской империи. "Идеи на штык не улавливаются". Веяние свободы из стран демократического Запада (многие молодые люди в СССР знают иностранные языки и слушают радио свободного мира) проникают в гущу населения Советского Союза, и люди знают действительное положение в демократических государствах. "Преклонение перед гнилым Западом", порицаемое в резолюциях КПСС, является признаком того, что идеи свободы, правды, человечности, обычные среди народов некоммунистического мира, не в меньшей мере свойственны народам СССР. Руководители КПСС могут кичиться достижениями тяжелой индустрии или удачно запущенными спутниками земли и солнца, но их режим не способен удовлетворить духовных запросов человека. Чем больше становится число образованных людей в СССР, критически и враждебно относящихся к режиму тоталитарной диктатуры, тем сильнее руководство КПСС чувствует необходимость запугивать население Советского Союза "империалистической агрессией" (стр. 710) и "возрождением фашизма" в свободном мире (стр. 711). Этой пропагандой XXI съезд КПСС стремился привлечь в ряды коммунизма и в советский "лагерь мира" "широкие массы социал-демократических рабочих и их организации в капиталистических странах" (стр. 711). Надежда -- нереальная.

На XXI съезде КПСС победительницей оказалась фракция Хрущева. Съезд одобрил (как и не могло быть иначе) решения пленума ЦК КПСС, принятые в июне 1957 г., об "антипартийной группе Маленкова, Кагановича, Молотова, Булганина и Шепилова" (стр. 713). Эта оппозиция названа "презренной группой фракционеров и раскольников". Единство партии восстановлено "вокруг Центрального Комитета". Так выглядит хваленая "внутрипартийная демократия", а в действительности каждый член партии должен беспрекословно выполнять веления людей, имеющих в своих руках партийный аппарат, и -- "не рассуждать". В этом смысле Хрущев стоит на "ленинском пути" и действует в духе Сталина.

В заключительной части Истории КПСС превозносится роль Ленина в творческом развитии марксизма (стр. 722), особенно "открытие В. И. Лениным советской власти как государственной формы диктатуры пролетариата" (стр. 723). Этой пропагандной фразой (о "советской власти") авторы пытаются прикрыть истинное положение вещей: тоталитарную диктатуру коммунистической партии, опирающуюся на полицейский аппарат. Для Ленина, как мы уже отметили выше, советская власть не была действительной советской властью, если в советах не диктовала свою волю партия большевиков. "Открытие" Лениным партийной тоталитарной диктагуры действительно явилось началом новой эпохи в истории человечества. Примеру Ленина последовали не только коммунисты в разных странах, но и фашисты. Оба эти течения отрицают свободу, демократию, право большинства, оппозицию, и утверждают право "активного меньшинства" владеть государством и решать в нем судьбу народа по своему произволу, не останавливаясь ни перед какими средствами для достижения и укрепления своей партийной диктатуры. Аморализм в политике -- это общее, что объединяет коммунистов и фашистов в их практике. Учителем, давшим пример в этом отношении, как замечено выше, был Ленин.

В заключительной части превозносится также еще один "мыслитель и вождь", давший пример "творческого развития марксизма-ленинизма", -- Н. С. Хрущев. Он, как это отмечают авторы Истории КПСС, в докладе на XX съезде выдвинул "положения о возможности предотвращения войн в нашу эпоху, о формах перехода к социализму в ряде капиталистических стран, о путях установления единства рабочего класса в капиталистических странах" (стр. 724). В докладе на XXI съезде "первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев внес новый вклад в теорию научного коммунизма": "о "закономерностях перерастания социализма в коммунизм, о путях развития и сближения колхозной и общенародной социалистической собственности о распределении материальных благ между членами общества, о политической организации общества, государственном устройстве и управлении в период развернутого строительства коммунизма". Авторы нового учебника утверждают, что доклад Хрущева на XXI съезде и решения съезда по его докладу -- это "образец творческого применения и дальнейшего развития марксизма-ленинизма".

Хотя в заключительной части Истории КПСС приводятся слова Хрущева о том, что коммунисты критикуют "культ личности, как чуждый духу марксизма-ленинизма" (стр. 730), в СССР уже создан культ личности нового вождя, Н. С. Хрущева. В тоталитарной системе это -- закономерное явление. Оно может иметь более или менее вредные последствия для общества, в зависимости от личных качеств диктатора, но это явление присуще диктатуре: an absolute power corrupts absolutely (абсолютная власть развращает абсолютно), как сказал лорд Актон.

Подробный анализ нового учебника истории КПСС требовал бы большого места. Однако и на основании приведенных цитат и критической оценки Истории КПСС можно придти к определенным выводам. Прежде всего нужно заметить, что идея тоталитарной диктатуры коммунистической партии сама по себе не является опасностью для человечества, если она победила и осуществлена в небольшом государстве. Коммунистическая Югославия или Албания не могут стать угрозой для своих соседей. Опасной для соседей и всего мира является коммунистическая власть, восторжествовавшая в великой державе, например в России, Китае. Сочетание коммунистической мессианистической идеологии и традиционного империализма российской военной монархии в советском государстве привело к результатам, крайне опасным для свободного мира. На эту опасность в свободных странах раньше не обращали внимания, -- не знали и даже не хотели как следует изучать большевистскую идеологию, образ правления в СССР и методы инфильтрации советской агентуры во все поры стран свободного мира. Перед второй мировой войной правительства государств, соседних с СССР (Польша и Румыния), усыпляли себя надеждой на "мирное сосуществование" с Советским Союзом. Захватив часть украинских и белорусских территорий после второй мировой войны и приступив к их насильственной денационализации, правительства этих стран были целиком поглощены только своими узко национальными интересами. К освободительным движениям народов СССР как в Польше и Румынии, так и в прочих странах мира относились индифферентно. Западный мир не видел грозной военной машины, созданной в годы пятилеток в СССР. Безумная политика Гитлера, имевшая целью расширение "жизненного пространства" (Lebensraum) для Германии на Востоке, привела советское правительство к союзу с демократическими государствами. Западные государственные

деятели

следовали

иллюзиям,

распространяемым коммунистической пропагандой, об "эволюции" коммунистического режима к демократии, и сделали много непоправимых ошибок, предоставив, например, Сталину возможность расширить советскую империю за счет стран, ставших "сателлитами". Незнание или недальновидность государственных деятелей Запада дали возможность советскому правительству начать производство атомных бомб, хотя каждому должно было быть ясно, что советская империя, вооруженная атомными бомбами, при агрессивной идеологии своего правительства, будет постоянной угрозой для свободных народов.

В настоящее время свободный мир находится под давлением советского блока, обладающего огромными природными ресурсами и человеческими массами. Коммунисты остаются верны агрессивной идее Ленина -- всякими мерами и средствами разрушить ненавистный им "капитализм". Угрозы, время от времени повторяемые Хрущевым -- "угробить" свободный мир -- основаны как на сознании военно-технических успехов Советского Союза, так и на фанатичном убеждении в неминуемой победе режима, именуемого в СССР "социализмом", над иными формами человеческого общежития.

На основании анализа нового учебника истории КПСС приходим к заключению, что хозяйственное устройство, существующее в СССР, является псевдо-социализмом. Народное хозяйство СССР находится в руках государственных чиновников, независимых от общественного контроля.

Для своей пропаганды коммунисты ловко пользуются лозунгами "социализм", "демократия" и пр., придавая этим словам совсем другое значение, чем это принято в странах свободного мира. Нельзя называть государственное хозяйство под управлением чиновников диктаторской партии в Советском Союзе "социализмом", как непозволительно принимать за чистую монету коммунистическую пропаганду о "народной демократии" и "социалистической демократии", которые будто бы существуют в странах советского блока.

То же самое относится и к "интернационализму" КПСС, который существует только как парадный лозунг для прикрытия советского империализма, колониализма, руссификации и даже физического уничтожения народов, очутившихся в границах советской империи.

Характерным для нового учебника истории КПСС является еще то, что в нем исчез лозунг борьбы против "великодержавного (русского) шовинизма", о котором, наряду с "буржуазным национализмом", упоминается в "Кратком курсе" истории ВКП(б) 1938 г. Опастностью для коммунистической диктатуры остается только "буржуазный национализм" нерусских народов, в то время как русский великодержавный шовинизм официально не признается.

В Истории КПСС нет упоминания о новом курсе в политике советского правительства в отношении языков нерусских народов. В апреле 1959 г. "Верховные Советы союзных республик СССР приняли, по указанию Москвы, закон о школьном образовании. На основании этого закона, русский язык является обязательным для всех учебных заведений в каждой союзной республике, а язык местного населения (украинский, грузинский и т. д.) может и не преподаваться в школах, в которых обучение ведется на русском языке. Этот закон свидетельствует о дискриминации языков "суверенных" союзных республик СССР в пользу русского языка.

Всенародная перепись населения СССР в 1959 г. показала всему миру, какие тяжелые жертвы людьми понесли народы Советского Союза. Вследствие террора, голода, насильственных переселений и войны союзные республики -- Украина, Белоруссия, Эстония, Латвия, Литва и др. -- потеряли десятки тысяч и миллионов человеческих жизней ("Правда", 4 февраля 1960).

Денационализируя и истребляя народы, очутившиеся под властью коммунистического режима в СССР, советское правительство в то же время выступает в свободном мире с лозунгами "борьбы против колониализма", за "гуманность" и "свободу". В политике советское правительство признает все средства хорошими для достижения своей главной цели -- господства над миром. Этими средствами, в виде извращения фактов и самой беззастенчивой лжи, широко пользуются и авторы Истории КПСС. Нельзя недооценивать опасности подобной фальсификации для населения Советского блока и для свободного мира. Неправда, часто повторяемая, становится понемногу привычной для некритических умов и вероятной. История КПСС, распространяемая на разных языках в свободном мире, может причинить много вреда. Противодействие отравлению общественного мнения мира является настоятельной необходимостью.

Заканчивая обозрение нового учебника истории КПСС, считаем необходимым привести удачную характеристику метода исторического исследования советских ученых, которую недавно дал Джордж Кеннан в январском номере берлинского журнала "Der Monat" (1960 г.). Дж. Кеннан отметил между прочим, что для советских историков "историческое знание существует не для того, чтобы установить в отдельности, что является правдой, а что нет, что действительно произошло, а что нет, -- они смотрят на него, как на огромную шахту находок, из которой всегда вытаскивается только такой факт, который нужен для определенного тезиса. Когда я изучаю этот материал, то я принужден или придти к заключению, что советские ученые (и коммунистическая партия Советского Союза) просто неспособны реалистически отнестись к природе советской власти и событиям прошлого, или же что они очень хорошо знают факты и пребывают в паническом страхе, что другие люди извлекут поучение из этих фактов. Они употребляют прямо отчаянные усилия, граничащие иногда с патологией, чтобы исказить прошлое и дать такую картину советского правления, что оно, хотя само будто бы не предпринимает ничего дурного и не совершает ошибок, -- всегда, однако, имело дело с миром, строящим дьявольские козни". Эта характеристика Джорджа Кеннана вполне относится и к заказчикам, и к авторам нового учебника истории КПСС.