О 1998 г.

И.В. ЖУРАВЛЕВА, З.И. ПЕЙКОВА

РЕЛИГИОЗНОСТЬ РОССИЙСКИХ И ФИНСКИХ ПОДРОСТКОВ

ЖУРАВЛЕВА Ирина Владимировна - кандидат философских наук, старший научный сотрудник, Ученый секретарь Института социологии РАН. ПЕЙКОВА Зинаида Ивановна - младший научный сотрудник того же Института.

Cм. библиографию.

Журавлева И.В., Пейкова З.И. Религиозность у российских и финских подростков // Социологические исследования. 1998. № 10. С. 136-142.

Международное сравнительное исследование "Здоровье подростков и окружающая среда"1 имело целью, в частности, выявление уровня и специфики религиозности подростков в России и Финляндии, а также соотношения их религиозности и других социально-психологических характеристик. Исследование проводилось в Финляндии, России, Эстонии и Бельгии по единой методике в 1995-1997 гг., но ниже представлены данные только русского и финского исследований. В Финляндии опрос проводился в Хельсинки (1396 чел.), в России - в Москве, Оренбурге и Абакане (всего 1004 чел.). Отбор городов и учебных заведений был многоступенчатым с применением квотной и случайной выборки.

Исследование было посвящено широкому кругу проблем2, которые мы рассмотрим в связи с двумя вопросами, затрагивающими религиозную проблематику: "Какую роль играет в твоей жизни религия?" и "Необходимо ли стремиться к сохранению религиозных ценностей?". Вопросы не дифференцировали опрашиваемых по признаку конфессиональной принадлежности, а выявляли религиозность как таковую. Поэтому напомним об особенностях религиозных полей стран, в которых проводился опрос.

Известно, что Россия по преобладанию конфессиональной приверженности является православной страной, а Финляндия - протестантской. В 1870 г. религиозность населения великого княжества Финляндия, входившего в состав Российской империи, выглядела следующим образом: протестантов - 98%, православных и единоверцев - 1,96 и католиков -0,04% [1, с. 86]. Сегодня Финская евангелическо-лютеранская церковь объединяет 85,8% населения [15, с. 5]. При этом церковь является государственной, и ее расходы покрываются за счет государственного бюджета. Православие продолжает оставаться второй по распространенности конфессией. До учреждения в 1892 г. самостоятельной Финляндской епархии православные верующие входили в состав Новгородской и Санкт-Петербургской епархий. В начале XX в. в стране имелось 86 православных церквей и 3 монастыря [2, т. II, с. 2251], на начало 1980-х гг. осталось около 40 церквей и 2 монастыря. Другая существенно важная особенность финской церкви - обряд конфирмации, совершаемый над 92% подростков в 15 лет с целью укрепления их веры [3, с. 493]; через этот обряд должны были пройти незадолго до опроса все наши респонденты.

Русская православная церковь (РПЦ) государственной не является и из бюджета не финансируется. Ее доходы складываются из добровольных пожертвований, платы за совершение треб и продажи культовых предметов. Обряда укрепления веры не существует. В 1870 г. в России православных и единоверцев насчитывалось 70,8%, католиков - 8,9, магометан - 8,7%, протестантов - 5,2, иудаистов - 3,2, идолопоклонников и прочих - 3,2% [1, с. 86]. В отличие от Финляндии, в 1988 г., например, из 1610 зарегистрированных религиозных объединений 1244 относились к РПЦ [14, с. 254]. На 1.01.1996 г. в России было зарегистрировано 13073 религиозных объединений, 7195 из них принадлежали РПЦ, остальные объединения распределились между 50 различными конфессиями [16, с. 249-251]. Длительный период гонений на верующих привел, с одной стороны, к появлению беспрецедент-

1 Исследование инициировано учеными Хельсинкского университета (доктор Е. Муссало-Раухамаа - руководитель исследования, доктор А. Уутела и доктор X. Палосуо). С российской стороны участвовали сотрудники Института социологии РАН к. фил ос. н. И.В. Журавлева (руководитель), ст. н. с. Н.В. Лакомова и м. н. с. Демичева Т.А. Исследование осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 97-03-04231).

2 Основные результаты исследования изложены в книге Журавлевой И.В. "Здоровье подростков и окружающий мир". М.: ИС РАН, 1997.

136

ного в истории христианства числа мучеников за веру, а с другой - к "массовому атеизму" населения. С прекращением атеистической политики государства число приходов начинает стремительно расти и достигает к 1994 г. 14 тыс. [3, с. 405]. Если в 1989 г. не считали себя верующими 65% россиян, то в 1993 таковых осталось лишь 40%, а атеистами себя назвать не смогли более половины населения страны. 90% этой "верующей" половины отнесли себя к православию [4, с. 5]. По другим данным, в конце 80-х гг. верующими себя признавали около 10% взрослого населения; к 1994 г. верующих стало уже 39% [5, с. 9; 6, с. 3]. По некоторым оценкам, до перестройки в общей численности населения страны православные составляли 6-8%, после перестройки - 40%, в середине 1990-х годов -40-45% [7].

Православие в России лидирует не только по количеству верующих, но и по популярности среди населения: независимо от религиозной ориентации положительно относились к православию 46% населения в 1990 г. [6, с. 4] и 76% в 1994 [5, с. 11]. 55% москвичей и 81% петербуржцев считают, что православие в наибольшей мере может способствовать возрождению России. (В скобках заметим, что наименее привлекательны для россиян ислам и иудаизм [там же].)

Что касается особенностей религиозности молодежи, то различные исследования выявили тот факт, что среди молодых не только доля верующих, но и систематичность отправления религиозных обрядов выше, чем среди людей среднего возраста, хотя и меньше, чем среди пенсионеров [4, с. 6; 5, с. 10]. По другим данным, религиозность 16-17-х летних достигла 64%, в 1,5 раза превышая средний уровень религиозности в стране [5, с. 9]. Доля "твердых" атеистов среди студентов в 1993 г. составляла лишь 15%; студенты превзошли по уровню религиозности даже пенсионеров, уступив лишь занятым в сфере торговли и услуг и сельским жителям [8, с. 49]. Если в других возрастных группах религиозность связывается с малообразованностью, то среди молодежи - наоборот; среди более образованных молодых людей больше верующих, чем среди менее образованных [4, с. 6.] Стереотип "верующий, значит неграмотный", по нашим данным, справедлив лишь по отношению к образованности родителей и религиозности их детей: наибольшая часть религиозных подростков воспитывается в семьях, где у главы семьи нет среднего образования. Религиозно-индифферентные вырастают в семьях с высшим образованием главы семьи. В Финляндии же подобного не наблюдается: высшее образование главы семьи чаще всего совпадает с глубокой религиозностью подростка.

В нашем исследовании названные два вопроса были нацелены на выявление степени религиозности подростков по их мнениям. Мы не задавались целью выявить степень воцер-ковленности подростков. Обнаруженная религиозность является декларируемой и свидетельствует главным образом о степени популярности религии и приоритетности религиозных ценностей в сознании подростков. Для выяснения конкретного содержания религиозности (как и других ценностно-нагруженных характеристик) необходимо было бы знание не только о приоритете ценностей, но и о деятельностной, поведенческой стороне жизни молодых людей, т.е. об особенностях воплощения ценностных установок в реальные, объективно фиксируемые факты поведения. Но, как известно, поиск закономерностей реализации сознания в поведенческих актах еще не увенчан успехом. Поэтому естественно, что столь сложные задачи выходили за рамки нашего исследования, посвященного отношению подростков к своему здоровью.

Тем не менее, знание о вербальной религиозности имеет эвристическую ценность и способно дать косвенные свидетельства о подлинном уровне религиозности индивида. Например, верующие (разной степени приверженности к религии) при отсутствии в обществе антирелигиозных санкций более не вынуждены ни снижать уровня религиозности, ни скрывать религиозные убеждения, как это было в недавнем прошлом. Атеистам, пожалуй, даже сложнее открыто заявлять о своих убеждениях в условиях религиозного бума.

Единственный пункт, где может происходить смещение самооценки - это установление степени собственной религиозности. Смещение возможно как в сторону завышения религиозности, так и ее занижения. Хотя в современных российских условиях гражданин не обязан принадлежать к какой-либо религиозной конфессии, как это имело место до провозглашения свободы совести в ноябре 1917 г., в обществе появился фактор, способный влиять на самооценку респондентов. Мы имеем в виду повышенное внимание к религии в современной России, которое может приводить к завышению уровня собственной религиозности. Причем завышение может происходить и непроизвольно - в силу неопытности в религиозной жизни, незнания тех "горизонтов понимания", которые открываются на последующих стадиях погружения в веру. Т.е. каждый уровень религиозного опыта, даже самый мизерный, кажется индивиду достаточным и совершенным - и субъективно он в этом прав.

137

С другой стороны, закономерно и другое смещение в сторону занижения уровня своей религиозности. Это касается наиболее опытных в духовной жизни индивидов, особенно церковных православных верующих. Происходит такое занижение в силу особенностей православного самосознания. В отличие от протестантизма, который объявляет оправдание верою вне зависимости от дел и предопределенность ко спасению лишь избранных, православие является жертвенным, трудническим путем к Богу. От верующего здесь требуется гораздо более, чем простое исповедание веры. Потому и оценка верующих окружающими строже (вспомним скепсис, который вызывает бывший партийный работник со свечой в руке), строже и их самооценка. Видимо, на этом основании иногда считают, что из 25% религиозно верующих лишь около. 8% можно считать глубоко верующими людьми [9, с. 94]. Нам кажется, что вера действительно имеет много уровней, но определение их является более сложной задачей, чем сведение к какому-либо коэффициенту.

Кроме того, существует другая особенность православия, неизбежно ведущая к занижению самооценки респондентов - императив терпения, самоуничижения, кротости и смирения. Гордость при этом расценивается как духовная гибель, и культивируется сознание собственной недостойности как необходимое условие установления единственно нормального отношения к всесовершенному Богу. Поэтому в православии имеет место парадокс - чем большими религиозными достоинствами обладает верующий, тем ниже его самооценка. И чем более места занимает религия в жизни верующего, тем более он чувствует "жажду Бога", а потому тем менее это место достаточно в его жизни.

Ввиду сказанного, трудно судить без специального исследования, в какую сторону мог произойти больший сдвиг самооценок. Ограничимся тем, что выявленные типы религиозности будем относить к декларируемым. В любом случае они являются показателем значимости религиозных ценностей для индивида.

В зависимости от ответа на вопрос, какова роль религии в жизни подростка, мы разделили всех подростков на 4 типа. Первый назвали "глубоко верующими" - это те подростки, которые заявили, что религия играет в их жизни очень важную роль. Второй, "достаточно религиозный", тип составили те подростки, в жизни которых религия играет достаточно важную роль. Первый и второй тип объединены общим признаком ориентированности на религиозные ценности. Третий, "мало религиозный", тип включает подростков, в жизни которых религия играет не очень важную роль. Атеистами они себя не признают, но назвать себя достаточно религиозными тоже не решаются; очевидно, их убеждениям свойственна аморфность. Четвертый тип представлен теми, кто заявил, что религия не играет роли в их жизни. Это могут быть как агностики, скептики, просто религиозно-индифферентные, так и активные богоборцы. Для краткости мы их назвали атеистами, или безрелигиозными. Теперь сопоставим разные типы религиозности и особенности их проявления в России и Финляндии.

Общее обеих стран - преобладание аморфного, малорелигиозного типа: к нему относится почти половина подростков в Финляндии и 41,1%-в России (по другим данным, 39% российских учащихся и студентов колеблются между верой и неверием [9, с. 93]). Но если отвлечься от аморфного типа и обратиться к остальным типам религиозности, то обнаружится сильный крен в сторону религии у российских подростков в сравнении с финскими. Так, в России явно процентное преобладание верующих над атеистами: 9,3 + 37,1% в сравнении с 12,0%, т.е. почти в 4 раза. В Финляндии этого преобладания нет: процент религиозно ориентированных (6,2 + 20,8%) почти равен проценту атеистов (24,4%). Далее, в то время как каждый 4-й финский подросток не подвержен влиянию религии, в России к ней равнодушен только один из 9 (по другим данным, безрелигиозных- 16,2%). Удельный вес глубоко верующих в России в 1,5 раза больше, чем в Финляндии (9,3% и 6,2%), а достаточно религиозных - почти в 2 раза (37,1% и 20,8% соответственно). Соотношение атеистов и глубоко верующих в Финляндии 4 :1, а в России—1,3 :1 (табл. 1).

В трех российских городах, сильно отличающихся по социально-культурным традициям, степени урбанизированности и многим другим параметрам, влияющим на характер ответов подростков, эти социально-культурные различия при ответе на вопрос о религии перестали быть значимыми, а фактор религиозности — реальной или мнимой — подавил их (табл. 1).

По данным социологических исследований, в 1993 г. на вопрос, аналогичный нашему, ответили, что роль религии в их жизни значительна или достаточно значительна, 32% россиян и 39% москвичей в возрасте от 16 до 25 лет [4, с. 6]. Учащиеся и студенты при этом оказались в числе наиболее религиозных групп населения, уступая лишь домохозяйкам, неквалифицированным рабочим и пенсионерам. В Москве молодежь превзошла по рели-

138

гиозности остальных москвичей [с. 7]. По нашим данным, на сегодняшний день доля российских подростков, считающих, что религия играет в их жизни очень важную и достаточно важную роль, достигла 46,4% (табл. 1). Для сравнения: по другим данным, в Новосибирске в 1994 г. верующей себя однозначно назвала 1/3 учащейся молодежи [9, с. 93].

Чем же объясняется столь заметное преобладание религиозной ориентированности в среде российских старшеклассников? Не поверхностное ли это следование моде? Обратимся к полученным данным и проследим взаимосвязь типов религиозности с прочими характеристиками опрашиваемых. Прежде всего, в России среди старшеклассников в связи с отменой всеобщего среднего образования оказалось в 1,5 раза больше девушек, чем юношей (Удельный вес женщин в общей численности населения обеих стран выше, чем мужчин; в России в 1994 г. он составлял 53% [10, с. 18], в Финляндии в 1987 г. на 2,54 млн. женщин приходилось 2,39 млн. мужчин [11, с. 57].) В финских школах преобладание девушек не столь ощутимо, как в русских, следовательно, на российских данных должна была сказаться заметная феминизация.

Общеизвестно, что женщины отличаются повышенной религиозностью в сравнении с мужчинами. Справедливо ли это по отношению к молодым? Как распределились симпатии к религии в группе девушек? Из табл. 2 следует, что российские девушки резко выделяются на фоне молодежи обеих стран. Преобладающим типом религиозности среди российских девушек является достаточно религиозный (44,2%), в то время как среди финских юношей и девушек, а также российских юношей преобладают малорелигиозные (48,5, 48,0 и 46,1% соответственно). Каждая десятая российская девушка считает себя глубоко религиозной, и лишь 6,9% относят себя к атеистам. Российские юноши менее религиозны, они распределились по уровням религиозности почти идентично финским девушкам с разницей в 1-2%. Наименее религиозными оказались финские юноши - из них лишь 4,1% признают себя глубоко религиозными. Удельный вес атеистов среди финских юношей самый высокий - 30,1%. Зависимость от возраста представляется менее определенной. В Финляндии распределение религиозных типов у родившихся в 1976, 1979 и 1980 гг. почти идентично, 1977 г.р. отличается наивысшей (69,0%) религиозной аморфностью; 1978 год дал наибольшее количество глубоко религиозных (8,5%), хотя и оно не сильно отличается от среднего по Финляндии (6,2%). В России 1978 и 1980 гг. сходны между собой и со средним по России при незначительном перевесе умеренных типов; 1976 г.р. отличается перевесом глубоко религиозных над атеистами в 2 раза, 1977, наоборот, - атеистов над глубоко религиозными в 4 раза; 1979 г.р. - крайней поляризованностью: рекордное количество как глубоко религиозных, так и атеистов в сравнении со средним по России. Иными словами, нельзя сказать, чтобы на колебания в характере религиозности однозначно влияла разница в возрасте -зависимости здесь сложнее и требуют дополнительных исследований. Также не выявляется сходство в структуре религиозности русских и финнов одного и того же года рождения.

Наиболее распространенным типом семьи в обеих странах является полная, где ребенок живет с отцом и матерью (72,9% всех российских и 71,6% финских семей), далее идут семьи, где есть только мать (14,8 и 13,7% соответственно) и мать с отчимом (7,1 и 7,8%). Исследование выявило, что тип семьи не влияет на религиозность подростка ни в той, ни в другой стране. Более всего глубоко религиозных подростков в России в семьях с 4 детьми, наименее религиозны финны - единственные дети в семье. При этом русские подростки в 2 раза чаще, чем финны, страдают от психологического давления со стороны родителей: 33,6% в сравнении с 15,5%. Наиболее достается русским атеистам - родители менее всего

139

Таблица 2 Распределение религиозных симпатий в зависимости от пола (Россия и Финляндия, % к числу ответивших)

"понимают их". На верующих родители в обеих странах "давят" гораздо меньше. И хотя родители больше любят своих детей, если те религиозны, религиозные дети чаще хотели бы уйти из дома: 12,9% глубоко религиозных против 9,0% в целом по России и 15,1% против 10,9% в Финляндии.

Сходна ситуация в обеих странах также в наличии вредных привычек среди верующих. Из наиболее религиозных подростков никогда не пробовали курить только 50,5% русских и 42,0% финнов; пробовали курить, но сейчас не курят 23,1% и 37,0% соответственно. Остальные глубоко верующие курят (время от времени или регулярно) - 26,4% в России и 21,0% в Финляндии; при этом если 50% верующих финнов ограничиваются одной сигаретой в день, то 64,0% русских в день выкуривают 3-10 сигарет. В сравнении со своими менее верующими соотечественниками верующие выкуривают больше сигарет, и это наблюдается в обеих странах. Наркотики пробовали примерно в полтора раза больше атеистов, чем глубоко верующих, в каждой стране.

Бунтарский дух молодых людей уживается с уважением к законности.' Так, в России полностью или частично согласны с тем, что "необходимо соблюдать законы" 89,0% подростков I типа, 90,2% (II тип), 89,4% (III) и 78,9% (IV тип религиозности). В Финляндии за законность высказались соответственно 85,4% (I тип), 74,9% (И тип), 70,0% (III тип) и 65,5% (IV тип религиозности).

Анализ ответов на вопрос "Мне довольно трудно быть самим собой" выявил, что в обеих странах подростки не сильно озабочены этой проблемой.

Труднее всего глубоко религиозным русским. Видимо, непривычность и недостаточная укорененность религиозного образа жизни приводит к болезненному разрыву между убеждениями и следованием им на практике.

Переходя к психологическим характеристикам опрашиваемых, начнем с того, как рефлексируют подростки по поводу своей общительности. 47,0% финнов не уверены в своем умении общаться, тогда как 64,0% русских убеждены в том, что они являются достаточно приятными в общении. На фоне этих цифр выделяются группы глубоко религиозных в обеих странах: русские верующие считают себя менее общительными, более интроверт-ными, финские верующие - наоборот. Эти выводы вполне объясняются сопоставлением православной и протестантской этик: первая требует концентрации жизненных сил верующего на внутренних, скрытых от постороннего глаза духовных процессах даже в ущерб социальной активности; протестантизм, за исключением пиетистских ответвлений, ориентирует приверженцев на внешнюю активность: успех в предпринимательстве как критерий избранности ко спасению, миссионерство, всеобщее священство и т.д.

Любопытны в этой связи также данные о нонконформности подростков, которую мы выявляли по степени согласия с суждением "Мне всегда подсказывают, что я должен делать". Думается, что здесь мы встречаемся с проявлением пресловутого "русского менталитета". Нормальный для подросткового возраста бунтарский дух преобладает как в России (62,8% склонных к нонконформизму), так и в Финляндии (80,7%), и ни в одной из групп подростков нет преобладания конформизма над нонконформизмом. Русские верующие выделяются в этой связи.

Любопытно и то, что чем религиознее русский, тем он конформнее, и чем религиознее финн, тем он нонконформнее. В целом финны далеко превосходят в нонконформности своих российских сверстников - наиболее нонконформных среди финнов 80,7%, а среди русских - 62,7%. Напротив, склонных к конформизму (ответы "полностью согласен" +

140

+ "отчасти согласен" с суждением "мне всегда подсказывают, что я должен делать") среди финнов всего 7,9%, среди русских же - 25,4%. Если сравнить наиболее религиозные группы в обеих странах, то здесь разница вопиющая: русские верующие в 4 раза более конформны, чем финны. В то же время у самых религиозных русских максимальный уровень конформности.

Структура нонконформности русских отлична от таковой у финнов: у русских преобладает умеренный нонконформизм, у финнов - крайний. С ростом религиозности растет конформность русских и нонконформность финнов.

Обнаружены значительные расхожения между русскими и финнами в оценке собственной привлекательности как основы самоутвержения: чувствуют себя способными нравиться 52,3% русских и лишь 27,8% финнов. При этом в России более низко оценивают себя верующие, а в Финляндии наименее религиозные.

По распределению ответов на вопрос "Я абсолютно уверен в себе" обнаруживается, что в России наиболее уверены в себе атеисты; самые религиозные русские подростки резко выделяются тем, что сильнее всех тяготеют к самокритике. В Финляндии верующие гораздо более самоуверенны, чем в России, они не уступают в самоуверенности остальным финнам. Из ответов на вопрос "Я часто сожалею о том, что сделал" следуют те же выводы. Русские глубоко верующие тяготеют к положительным ответам, атеисты предпочитают давать отрицательные ответы, а промежуточные типы относятся к этому вопросу наиболее спокойно. В Финляндии дело обстоит совершенно иным образом: все 4 типа подростков далеки от сожалений по поводу своих поступков. Очевидно, именно последний вопрос -индикатор склонности к покаянию. Видимо, ситуация стабильной религии в одной стране и нестабильной в другой является главной причиной расхождений в ответах русских и финнов. Однако специфика конфессий тоже сыграла свою роль. На взгляд православных, покаяние, как и другие таинства Церкви, низвелись в протестантизме до уровня секулярной обрядности, что привело к тому, что "европеец утерял реальное ощущение греха; оно кажется ему устарелым средневековым предрассудком" [12, с. 79].

Наиболее четко расставил точки над i вопрос "Духовные ценности важнее денег". Русская религиозность соседствует с пренебрежением к деньгам в пользу духовных ценностей. С падением религиозности растет интерес к деньгам в ущерб духовным ценностям. Самый низкий уровень у атеистов: 58,5% полностью или частично за приоритет духовных ценностей, 11,0% затруднившихся ответить и 30,5% против этого приоритета. На этом фоне почти невероятным кажется распределение приоритетов в Финля'ндии, где все, в том числе и глубоко верующие, отдают предпочтение деньгам в ущерб духовности. Конечно, они при этом больше тяготеют к духовным ценностям, чем их сверстники, но сильно уступают всем русским.

Интересно отношение молодежи к проблеме сохранения религиозных ценностей. В России вне зависимости от того, считают себя религиозными подростки или нет, подавляющее большинство (77,8%) высказываются за их сохранение (табл. 3). Даже у русских атеистов обнаруживается большая озабоченность сохранением религиозных ценностей. Чем выше религиозность, тем радикальнее подростки в этом вопросе. По данным других исследований, в 1992 г. 64% опрошенных видели пользу распространения религиозных взглядов, а 17% были уверены, что только в религии можно найти объединяющие весь народ социальные идеи [13, с. 44]; в 1994 г. за возрождение религиозных начал высказались 57% новосибирских студентов [9, с. 92]. Около 26% всего населения считают даже, что неверующие политики не должны занимать высоких государственных должностей [5, с. 10].

Если не ставить респондентов в условия жесткого выбора между деньгами и духовностью, как в вопросе "Духовные ценности важнее денег", то открывается иная картина отношения финнов к религиозным ценностям. Наиболее религиозные финны обеспокоены проблемой их сохранения больше, чем русские (88,0% против 83,3%). Но с уменьшением религиозности уменьшается и это беспокойство, зато, напротив, нарастает противоположная тенденция - религиозный нигилизм. У атеистов он достигает 67,6%, настолько превышая нигилизм русских атеистов (21,0%), что можно говорить о настоящем богоборчестве, т.е. борьбе против Бога.

Русские называют сохранение ценностей религии в числе наиболее насущных потребностей для страны. По важности оно уступает лишь проблемам экологии, законности и укрепления армии. Финны в иерархию наиболее важных для страны проблем сохранение религиозных ценностей не включают. Экономическая конкурентоспособность гораздо важнее для финнов - она вышла у них на 2-е место после проблем экологии. На 3-м месте стоят проблемы занятости, на 4 - армия.

141

Таблица 3

Распределение ответов в связи с высказыванием "Необходимо стремиться к сохранению религиозных ценностей" (% к числу ответивших)

Наше исследование подтверждает наблюдения социологов о том, что сегодня мы наблюдаем повышенный интерес российских подростков к вопросам религии. Вера для молодых приобретает многозначный смысл: это и знак групповой принадлежности, и эстетическое занятие, и высшая духовная потребность. В то же время нельзя не видеть в этом процессе стремление защититься от жестокой действительности. Видимо, многоаспектность феномена веры и обусловила столь высокий процент молодежи, признающей значимость религии в своей жизни. Такое массовое усиление религиозности, как правило, - результат неудовлетворенности восприятием окружающего мира, множества его проблем, попытки познать мир и выработать определенный взгляд на него. К чему приведут установки молодежи на духовность через несколько лет, когда сегодняшние подростки возмужают, -покажет будущее.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Россия. Энциклопедический словарь. СПб.: Изд. Брокгауз и Ефрон, 1898.
2. Полный православный богословский энциклопедический словарь. СПб.: Изд-во П.П. Сойкина. б/г. - Репринт. М, 1992.
3.  Христианство. Словарь / Под общ. редакцией Л.Н. Митрохина и др. М.: Республика, 1994.
4.  Борзенко В.И. Религия в посткоммунистической России // Экономические и социальные перемены.
   Информационный бюллетень мониторинга ВЦИОМ. 1993. Декабрь.
5.  Мчедлов М.П., Нуруллаев А.А., Филимонов Э.Г., Элбакян Е.С. Религия в зеркале общественного мнения // Социол. исслед. 1994. № 5.
6.  Филатов С.Б., Фурман Д.Е. Религия и политика в массовом сознании // Социол. исслед. 1992. № 7.
7.  Василенко Л., Филатов С. Возродит ли религия Россию? // Истина и жизнь. 1995. № 5.
8.  Харчева В.Т., Шереги Ф.Э. Высшая школа в зеркале социологии //Социол. исслед. 1994. № 12.
9.  Кулаков П.А. Учащаяся молодежь и религия // Социол. исслед. 1995. № 11.
10.  Российский статистический ежегодник. 1994. М.: Госкомстат, 1994.
11.  Мир в цифрах. Статистический сборник. 1992. М.: Финансовый инжиниринг, 1992.
12.  Иларион (Троицкий), архимандрит. Прогресс и преображение // Журнал Московской патриархии. 1997.
    №11.
13.  Соколов В.М. Нравственные коллизии современного российского общества (Социологический анализ) // Социол. исслед. 1993. № 9.
14.  Бессонов М.Н. Православие в наши дни. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1990.
15. Финляндия в цифрах '96. Издание ЦСБ Финляндии, б/м., б/г.
16. Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние) / Отв. ред. Овсиенко Ф.Г. и др. М.: Изд-во РАГС, 1996.

142